Страница:
– Благодарю, Дарлин, – сухо сказала Дина. – Вы свободны.
Служанка сделала книксен и незаметно выскользнула из комнаты.
Джулио неодобрительно посмотрел ей вслед.
Если вкус Дины действительно нуждался в совершенствовании, то о ее хватке того же сказать нельзя.
– Присаживайтесь, Джулио. – Она посмотрела на него в упор. – Нет, нет, не туда. – Голос у Дины был как у дрессировщицы. – Вот сюда.
Джулио повиновался.
– На следующей неделе, в понедельник, четверг и пятницу, здесь будут съемки, – сразу перешла к делу Дина. – Прошу проследить за тем, чтобы все было обеспечено. – Она помолчала. – Иными словами, хоть наизнанку вывернитесь, но люди из «Архитектурного журнала» должны быть довольны.
– Слушаю, мадам. – Джулио сделал запись в блокноте.
– В четверг здесь установят вазы с цветами, а потом Ренни или кто-нибудь из его помощников будут ежедневно их менять. Пусть и о них позаботятся.
– Разумеется, мадам. – Джулио сделал очередную пометку.
– Теперь по поводу последнего воскресного приема. – Дина отхлебнула кофе. – Неужели я должна повторять, что только гости одеваются, как им угодно? Персонала это не касается. Между тем я заметила, что официанты позволяют себе небрежность в одежде. С этим надо покончить раз и навсегда.
– Слушаю, мадам.
– Кстати, вас здесь в прошлое воскресенье вообще не было.
– У меня заболел родственник, и я...
– К друзьям и родственникам можете ходить в свободное время. Ясно?
– Да, мадам. Извините...
– Чтобы этого больше не было.
Далее последовала домашняя рутина. Дина постоянно сверялась с записями: здесь пыль... тут пятно... а это уж настоящее безобразие: паутина на люстре!
Джулио все записывал.
Раздался стук в дверь. Появилась Дарлин: инструктор на месте, ждет.
Дина бросила взгляд на миниатюрный будильник от Фаберже: семь. Сегодня он пришел на четверть часа раньше обычного. Хорошо.
Следующие двадцать пять минут Дина провела в спортивном зале, где инструктор безжалостно гонял ее с тренажера на тренажер.
Затем – благословенный душ.
Следующие полчаса съели телефонные звонки.
В половине десятого – энергичный массаж, в десять – укладка волос и маникюр.
После этого, уже при полном параде, Дина переговорила с шеф-поваром из фешенебельного ресторана и приняла его с испытательным сроком (он готовит для Бекки Пятой, а чем она хуже?).
День только начинался.
Утро незаметно перетекло в полдень. После лекции у «Сотби» и встречи с де ла Рентой Дина направилась к Бекки Пятой.
Было половина второго, и хоть у Дины не было и секунды свободной, усталой она себя совершенно не чувствовала.
Отнюдь. Дина Голдсмит – настоящий сгусток энергии. Она бежит по первой дорожке – и получает от этого колоссальное наслаждение.
– Слушаю, мадам, – громко отчеканил старец; подобно всем тугоухим, он скорее кричал, чем говорил.
Уловив неодобрительный взгляд, брошенный Диной вслед Урии, Бекки пояснила:
– Мы с Урией как родные. Знаете, ведь он более пятнадцати лет прислуживал моему последнему мужу. А целых тридцать лет до того – его отец. Да, Урия воспитан в старых добрых традициях. Гордость не позволяет ему и подумать о том, чтобы уйти на покой. Мне лично кажется, что это просто убило бы его.
Склонив голову набок, Бекки одарила Дину своей знаменитой таинственной улыбкой.
– В общем, у нас с ним негласное соглашение. Урия мирится с моими причудами, а я не замечаю его хворостей. Меня еще бабушка учила: «Сначала слуги ухаживают за нами, а потом мы за ними». Да. Это святое. Возьмите хоть Урию. Разве я не обязана ему этой малостью за почти полвека беззаветной службы?
Дина молча кивнула.
– Ну да ладно, оставим это. Чаю или кофе?
– Кофе, пожалуйста.
– С молоком?
– Я пью только черный, – покачала головой Дина.
– Я тоже, – одобрительно кивнула Бекки и, протянув Дине чашку, сделала крохотный глоток крепчайшего французского кофе.
Дамы попивали послеобеденный кофе в полумраке гостиной, напоминавшей скорее таинственный кокон, сотканный Ренцо Можардиано, великим, всемирно известным специалистом по интерьерам.
Комната, которую Бекки называла своим «кабинетом», походила на раскрытую шкатулку для драгоценностей времен Возрождения, чему немало способствовали расписные стены и сводчатый потолок.
Все поверхности здесь были выполнены «под старину». Черное дерево. Тюльпанное дерево. Порфир. Агат. Искусственный мрамор. Золото.
Но весь этот мерцающий, поразительно насыщенный фон служил только тому, чтобы привлечь внимание, но постепенно, не сразу, к шестнадцати превосходным миниатюрам Гойи: развешанные по всему периметру «кабинета», они напоминали драгоценные камни в ожерелье.
Как ни сдерживалась Дина, но ее глаза невольно скользили по всему этому великолепию, казалось, каким-то чудесным образом перенесенному сюда, в сердце Манхэттена, из самого роскошного французского замка.
Впитывая пьянящую атмосферу комнаты, Дина вдруг с тоской поймала себя на мысли, что по сравнению с этим дворцом ее собственный дом, которым она привыкла так гордиться, выглядит всего лишь обиталищем нуворишей.
Ну и что из этого следует? Да ясно что! Давно пора обновить обстановку, и пусть этим займется настоящий мастер своего дела! То есть Ренцо Как Там Его? Уходя, надо будет непременно попросить Бекки познакомить ее с ним.
«В конце концов, – подумала Дина, – разве не таков мой всегдашний девиз: „Если сомневаешься, меняй обстановку“».
– Ну ладно. – Бекки поставила чашку на стол.
– Что-что? – встрепенулась Дина. – О, извините, ради Бога, я задумалась о другом...
Хозяйка остановила ее величественным жестом.
– Пустое. Не за что извиняться. Я всего лишь хотела сказать, что у меня для вас небольшой сюрприз.
– Правда? – Все мысли о переделке дома разом вылетели у Дины из головы.
– Видите ли, я ведь не случайно пригласила вас именно сегодня. Была у меня, – Бекки улыбнулась, – некая особая причина. Думаю, она покажется вам не вполне обычной или, во всяком случае, занимательной...
– Я вся внимание! – У Дины даже дыхание перехватило, она сидела как на иголках.
Бекки погрозила ей пальцем:
– Но для начала одно условие. Все это сугубо между нами. То, что я скажу, не должно выйти за стены этого дома. – Взгляд у нее сделался строгим и сосредоточенным. – Пусть это останется нашим маленьким секретом. Идет?
Дина воззрилась на нее. Общий секрет с Бекки Пятой! Боже милостивый! Неужели чудеса никогда не кончатся? Она попыталась что-то произнести, но с ужасом обнаружила, что язык ей не повинуется.
– Итак, я могу положиться на вашу скромность? – Бекки сделала еще глоток.
– Э-э, ну да, конечно, – в замешательстве пробормотала Дина.
– Речь идет, – улыбнулась Бекки, – об одном из моих лучших друзей. А с другой стороны, о вашей подруге, так что кому, как не нам с вами, следует объединить усилия? Тем более что помочь обоим можем только вы да я.
Объединить усилия? С Бекки? Потрясающе! Но о чем, собственно, идет речь?
– Похоже, пора объяснить, что к чему. – Сложив руки на коленях, Бекки задумчиво подняла глаза на узорчатый потолок. – Завтра в Нью-Йорк возвращается принц Карл Хайнц.
– Вот как? А я и не знала...
– Ничего удивительного, никто не знал, кроме меня. – Бекки в упор посмотрела на Дину. – Итак, я буду с вами откровенна.
Все еще переживая свое новое положение конфидентки самой Бекки Пятой, Дина просто кивнула – своей способности выражать мысли членораздельно она явно не доверяла.
– Судя по всему, – продолжала Бекки, – положение старого князя стабилизировалось. Из этого не следует, конечно, что он поправился, совсем нет. Отец Хайнца в коме и, видимо, уже никогда из нее не выйдет. Но непосредственная угроза жизни миновала. И что еще более существенно... – Бекки помолчала, наклонилась к гостье и выпалила: – Он... юридически... жив!
Кажется, Дина начала понимать. Так вот в чем дело, подумала она, чувствуя, что внутри у нее что-то переворачивается. Она поспешно сделала глоток кофе. Теперь ей стало ясно, зачем Бекки позвала ее и к чему клонит. Вместе...
Вместе они поспособствуют союзу Карла Хайнца и Зандры!
– Вижу, дорогая, вы меня понимаете. – Лицо Бекки озарилось каким-то внутренним светом.
Дина промолчала.
– Ну конечно же, понимаете!
– Как будто. – Дина наконец обрела дар речи. – Принц ваш лучший друг, а Зандра – моя ближайшая подруга. Принцу нужен наследник – еще при жизни отца. И Зандра...
– Вот именно.
Бекки обнажила свои безупречно ровные зубы, и на какое-то мгновение Дина разглядела за ее непостижимой Леонардовой улыбкой железную хватку.
– Порознь нам ничего не добиться. Вот я и предлагаю – объединим усилия.
– Как два кукловода?
– Ну, так бы я не сказала. Скорее как два верных друга... или, если угодно, как две крестных. Еще кофе?
– Э-э...
– Совсем чуть-чуть?
– Ну что ж, пожалуй. – Дина протянула чашку.
Наливая кофе, Бекки продолжала:
– В конце концов, никто не будет спорить, что Хайнц с Зандрой идеально подходят друг другу.
– Вы правы. – Собственно, Дине пришло в голову то же самое еще на приеме в «Метрополитене». – Правда, кое-какие препятствия имеются.
– Да? – Бекки нахмурилась. – И что же это?
– Ну например, любовь, – вздохнула Дина.
– Любовь! – недоверчиво воскликнула Бекки. – Да при чем здесь любовь? Знаете, дорогая, речь идет о миллионном состоянии, праве наследования, династическом браке. А вы мне про любовь!
– Ну, и еще разница в возрасте, – заметила Дина.
– О Господи! – Бекки отмахнулась от нее, как от назойливой мухи. – Если принять во внимание все остальное, то возраст вообще значения не имеет. Кстати, разве ваш муж не старше вас? Да и один из моих...
Дина молча кивнула.
– И разве Зандра с Хайнцем не дополняют друг друга наилучшим образом?
И вновь Дина кивнула.
– И разве не составят они совершенно потрясающую пару?
Дина кивнула в третий раз.
– Ну вот, видите, и вы согласны. – Бекки метнула на нее быстрый взгляд. – Стало быть, я могу на вас рассчитывать? Поможете?
«Ну разумеется, – подумала про себя Дина. Карл Хайнц и Зандра представились ей вместе, и она невольно даже причмокнула от удовольствия. – Действительно, идеальная пара. Оба такие красавцы...»
– Да, – вслух сказала Дина, – вы смело можете на меня рассчитывать.
– Ну вот и чудесно, – улыбнулась Бекки. – Вы и представить себе не можете, как я рада.
От этих слов Дина совершенно разомлела. Ощущение было, как после глотка бренди, когда по всему животу растекается тепло. Она уже воочию видела, как еще более укрепляются ее позиции в обществе. Но самое главное – ее просит о помощи сама Бекки Пятая!
Чего еще можно желать?
– Вот что мы сделаем, – задумчиво проговорила Бекки. – В ближайшую субботу на аукционе у «Кристи» продается Фаберже и старые ордена. Хайнц собирает такие вещицы. Послезавтра мы идем с ним туда посмотреть экспозицию. Потом я предложу ему пообедать у Мортимера...
– Где как раз, – подхватила Дина, – я буду обедать с Зандрой.
– Вот именно! – Томная улыбка Бекки не могла скрыть живого блеска ее глаз. – Только наша встреча должна выглядеть совершенно случайной... ни малейшего намека на сговор.
– Ну это-то как раз совсем не должно смущать, – пожала плечами Дина. – Ведь у Мортимера кого только не встретишь. Просто надо сделать вид, что все приятно удивлены.
– Отлично, – кивнула Бекки. – Теперь еще одно. Шелдон и Нина Фейри. Вы с ними хорошо знакомы?
– Да не очень. А что?
– У них поместье рядом с моим в Нью-Джерси. По-моему, Нина унаследовала его от бабушки по материнской линии.
Дина выжидательно промолчала.
– Я это говорю к тому, что нам понадобится их участие. – Бекки неторопливо провела лакированным ногтем по губам и многозначительно посмотрела на Дину. – Только они ни в коем случае не должны заподозрить, что все подстроено. Нина – фантастическая болтушка, и все...
– ...должно остаться в полном секрете, – энергично закивала Дина. – Все понятно.
– Жаль, что вы не близки с Фейри. – Бекки вновь провела ногтями по губам. – Иначе вас могли бы пригласить к ним в поместье, и наш маленький заговор уж никак не вышел бы наружу.
– Об этом можете не беспокоиться, – улыбнулась Дина. – Шелдон – глава «Бергли», а у моего мужа контрольный пакет акций, так что стоит мне сказать «фас!», как... Словом, приглашение будет у меня через пять минут после того, как я о нем попрошу.
– Ах вот как, – протянула Бекки с оттенком невольной зависти и хрипловато рассмеялась. – Должна выразить вам свое восхищение. Хватка у вас прямо-таки французская. Так что вдвоем мы непобедимы!
– Но что касается Фейри, хорошо бы все же пораньше знать точную дату встречи.
– Не проблема. Надо только выяснить для начала, какие у Хайнца планы на ближайшее время. Послезавтра все прояснится. Ну что ж, наверное, пора выпить за успех нашего маленького предприятия?
Бекки нажала на кнопку под крышкой кофейного столика.
Минуту спустя кабинет прорезала золотистая полоса света – на пороге появился Урия и прошаркал внутрь.
– Вы звонили, мадам?
– Да, Урия. Пожалуйста, бутылку «Дом Периньон», побольше льда и два бокала.
– Сию минуту, мадам!
Дина вновь огляделась, не переставая восхищаться великолепием обстановки. Ничего похожего прежде она не видела.
Вскоре вернулся Урия. В руках у него было ведерко, до краев набитое льдом. Вступив в борьбу с пробкой, он в конце концов ее вытащил, наполнил дрожащими руками бокалы и старческой походкой вышел из комнаты.
Бекки высоко подняла бокал.
– За его высочество принца и будущую принцессу фон унд цу Энгельвейзен!
– Пусть будут счастливы! – подхватила Дина.
Раздался нежный звон бокалов. Шампанское оказалось просто отличным. Но замысел – еще лучше.
Глава 24
Служанка сделала книксен и незаметно выскользнула из комнаты.
Джулио неодобрительно посмотрел ей вслед.
Если вкус Дины действительно нуждался в совершенствовании, то о ее хватке того же сказать нельзя.
– Присаживайтесь, Джулио. – Она посмотрела на него в упор. – Нет, нет, не туда. – Голос у Дины был как у дрессировщицы. – Вот сюда.
Джулио повиновался.
– На следующей неделе, в понедельник, четверг и пятницу, здесь будут съемки, – сразу перешла к делу Дина. – Прошу проследить за тем, чтобы все было обеспечено. – Она помолчала. – Иными словами, хоть наизнанку вывернитесь, но люди из «Архитектурного журнала» должны быть довольны.
– Слушаю, мадам. – Джулио сделал запись в блокноте.
– В четверг здесь установят вазы с цветами, а потом Ренни или кто-нибудь из его помощников будут ежедневно их менять. Пусть и о них позаботятся.
– Разумеется, мадам. – Джулио сделал очередную пометку.
– Теперь по поводу последнего воскресного приема. – Дина отхлебнула кофе. – Неужели я должна повторять, что только гости одеваются, как им угодно? Персонала это не касается. Между тем я заметила, что официанты позволяют себе небрежность в одежде. С этим надо покончить раз и навсегда.
– Слушаю, мадам.
– Кстати, вас здесь в прошлое воскресенье вообще не было.
– У меня заболел родственник, и я...
– К друзьям и родственникам можете ходить в свободное время. Ясно?
– Да, мадам. Извините...
– Чтобы этого больше не было.
Далее последовала домашняя рутина. Дина постоянно сверялась с записями: здесь пыль... тут пятно... а это уж настоящее безобразие: паутина на люстре!
Джулио все записывал.
Раздался стук в дверь. Появилась Дарлин: инструктор на месте, ждет.
Дина бросила взгляд на миниатюрный будильник от Фаберже: семь. Сегодня он пришел на четверть часа раньше обычного. Хорошо.
Следующие двадцать пять минут Дина провела в спортивном зале, где инструктор безжалостно гонял ее с тренажера на тренажер.
Затем – благословенный душ.
Следующие полчаса съели телефонные звонки.
В половине десятого – энергичный массаж, в десять – укладка волос и маникюр.
После этого, уже при полном параде, Дина переговорила с шеф-поваром из фешенебельного ресторана и приняла его с испытательным сроком (он готовит для Бекки Пятой, а чем она хуже?).
День только начинался.
Утро незаметно перетекло в полдень. После лекции у «Сотби» и встречи с де ла Рентой Дина направилась к Бекки Пятой.
Было половина второго, и хоть у Дины не было и секунды свободной, усталой она себя совершенно не чувствовала.
Отнюдь. Дина Голдсмит – настоящий сгусток энергии. Она бежит по первой дорожке – и получает от этого колоссальное наслаждение.
* * *
– Спасибо, Урия, больше ничего не надо, – сказала Бекки старику с трясущимися руками и острым, как клюв, носом, который поставил на стол поднос с кофейником, чайником, сахарницей и сливками.– Слушаю, мадам, – громко отчеканил старец; подобно всем тугоухим, он скорее кричал, чем говорил.
Уловив неодобрительный взгляд, брошенный Диной вслед Урии, Бекки пояснила:
– Мы с Урией как родные. Знаете, ведь он более пятнадцати лет прислуживал моему последнему мужу. А целых тридцать лет до того – его отец. Да, Урия воспитан в старых добрых традициях. Гордость не позволяет ему и подумать о том, чтобы уйти на покой. Мне лично кажется, что это просто убило бы его.
Склонив голову набок, Бекки одарила Дину своей знаменитой таинственной улыбкой.
– В общем, у нас с ним негласное соглашение. Урия мирится с моими причудами, а я не замечаю его хворостей. Меня еще бабушка учила: «Сначала слуги ухаживают за нами, а потом мы за ними». Да. Это святое. Возьмите хоть Урию. Разве я не обязана ему этой малостью за почти полвека беззаветной службы?
Дина молча кивнула.
– Ну да ладно, оставим это. Чаю или кофе?
– Кофе, пожалуйста.
– С молоком?
– Я пью только черный, – покачала головой Дина.
– Я тоже, – одобрительно кивнула Бекки и, протянув Дине чашку, сделала крохотный глоток крепчайшего французского кофе.
Дамы попивали послеобеденный кофе в полумраке гостиной, напоминавшей скорее таинственный кокон, сотканный Ренцо Можардиано, великим, всемирно известным специалистом по интерьерам.
Комната, которую Бекки называла своим «кабинетом», походила на раскрытую шкатулку для драгоценностей времен Возрождения, чему немало способствовали расписные стены и сводчатый потолок.
Все поверхности здесь были выполнены «под старину». Черное дерево. Тюльпанное дерево. Порфир. Агат. Искусственный мрамор. Золото.
Но весь этот мерцающий, поразительно насыщенный фон служил только тому, чтобы привлечь внимание, но постепенно, не сразу, к шестнадцати превосходным миниатюрам Гойи: развешанные по всему периметру «кабинета», они напоминали драгоценные камни в ожерелье.
Как ни сдерживалась Дина, но ее глаза невольно скользили по всему этому великолепию, казалось, каким-то чудесным образом перенесенному сюда, в сердце Манхэттена, из самого роскошного французского замка.
Впитывая пьянящую атмосферу комнаты, Дина вдруг с тоской поймала себя на мысли, что по сравнению с этим дворцом ее собственный дом, которым она привыкла так гордиться, выглядит всего лишь обиталищем нуворишей.
Ну и что из этого следует? Да ясно что! Давно пора обновить обстановку, и пусть этим займется настоящий мастер своего дела! То есть Ренцо Как Там Его? Уходя, надо будет непременно попросить Бекки познакомить ее с ним.
«В конце концов, – подумала Дина, – разве не таков мой всегдашний девиз: „Если сомневаешься, меняй обстановку“».
– Ну ладно. – Бекки поставила чашку на стол.
– Что-что? – встрепенулась Дина. – О, извините, ради Бога, я задумалась о другом...
Хозяйка остановила ее величественным жестом.
– Пустое. Не за что извиняться. Я всего лишь хотела сказать, что у меня для вас небольшой сюрприз.
– Правда? – Все мысли о переделке дома разом вылетели у Дины из головы.
– Видите ли, я ведь не случайно пригласила вас именно сегодня. Была у меня, – Бекки улыбнулась, – некая особая причина. Думаю, она покажется вам не вполне обычной или, во всяком случае, занимательной...
– Я вся внимание! – У Дины даже дыхание перехватило, она сидела как на иголках.
Бекки погрозила ей пальцем:
– Но для начала одно условие. Все это сугубо между нами. То, что я скажу, не должно выйти за стены этого дома. – Взгляд у нее сделался строгим и сосредоточенным. – Пусть это останется нашим маленьким секретом. Идет?
Дина воззрилась на нее. Общий секрет с Бекки Пятой! Боже милостивый! Неужели чудеса никогда не кончатся? Она попыталась что-то произнести, но с ужасом обнаружила, что язык ей не повинуется.
– Итак, я могу положиться на вашу скромность? – Бекки сделала еще глоток.
– Э-э, ну да, конечно, – в замешательстве пробормотала Дина.
– Речь идет, – улыбнулась Бекки, – об одном из моих лучших друзей. А с другой стороны, о вашей подруге, так что кому, как не нам с вами, следует объединить усилия? Тем более что помочь обоим можем только вы да я.
Объединить усилия? С Бекки? Потрясающе! Но о чем, собственно, идет речь?
– Похоже, пора объяснить, что к чему. – Сложив руки на коленях, Бекки задумчиво подняла глаза на узорчатый потолок. – Завтра в Нью-Йорк возвращается принц Карл Хайнц.
– Вот как? А я и не знала...
– Ничего удивительного, никто не знал, кроме меня. – Бекки в упор посмотрела на Дину. – Итак, я буду с вами откровенна.
Все еще переживая свое новое положение конфидентки самой Бекки Пятой, Дина просто кивнула – своей способности выражать мысли членораздельно она явно не доверяла.
– Судя по всему, – продолжала Бекки, – положение старого князя стабилизировалось. Из этого не следует, конечно, что он поправился, совсем нет. Отец Хайнца в коме и, видимо, уже никогда из нее не выйдет. Но непосредственная угроза жизни миновала. И что еще более существенно... – Бекки помолчала, наклонилась к гостье и выпалила: – Он... юридически... жив!
Кажется, Дина начала понимать. Так вот в чем дело, подумала она, чувствуя, что внутри у нее что-то переворачивается. Она поспешно сделала глоток кофе. Теперь ей стало ясно, зачем Бекки позвала ее и к чему клонит. Вместе...
Вместе они поспособствуют союзу Карла Хайнца и Зандры!
– Вижу, дорогая, вы меня понимаете. – Лицо Бекки озарилось каким-то внутренним светом.
Дина промолчала.
– Ну конечно же, понимаете!
– Как будто. – Дина наконец обрела дар речи. – Принц ваш лучший друг, а Зандра – моя ближайшая подруга. Принцу нужен наследник – еще при жизни отца. И Зандра...
– Вот именно.
Бекки обнажила свои безупречно ровные зубы, и на какое-то мгновение Дина разглядела за ее непостижимой Леонардовой улыбкой железную хватку.
– Порознь нам ничего не добиться. Вот я и предлагаю – объединим усилия.
– Как два кукловода?
– Ну, так бы я не сказала. Скорее как два верных друга... или, если угодно, как две крестных. Еще кофе?
– Э-э...
– Совсем чуть-чуть?
– Ну что ж, пожалуй. – Дина протянула чашку.
Наливая кофе, Бекки продолжала:
– В конце концов, никто не будет спорить, что Хайнц с Зандрой идеально подходят друг другу.
– Вы правы. – Собственно, Дине пришло в голову то же самое еще на приеме в «Метрополитене». – Правда, кое-какие препятствия имеются.
– Да? – Бекки нахмурилась. – И что же это?
– Ну например, любовь, – вздохнула Дина.
– Любовь! – недоверчиво воскликнула Бекки. – Да при чем здесь любовь? Знаете, дорогая, речь идет о миллионном состоянии, праве наследования, династическом браке. А вы мне про любовь!
– Ну, и еще разница в возрасте, – заметила Дина.
– О Господи! – Бекки отмахнулась от нее, как от назойливой мухи. – Если принять во внимание все остальное, то возраст вообще значения не имеет. Кстати, разве ваш муж не старше вас? Да и один из моих...
Дина молча кивнула.
– И разве Зандра с Хайнцем не дополняют друг друга наилучшим образом?
И вновь Дина кивнула.
– И разве не составят они совершенно потрясающую пару?
Дина кивнула в третий раз.
– Ну вот, видите, и вы согласны. – Бекки метнула на нее быстрый взгляд. – Стало быть, я могу на вас рассчитывать? Поможете?
«Ну разумеется, – подумала про себя Дина. Карл Хайнц и Зандра представились ей вместе, и она невольно даже причмокнула от удовольствия. – Действительно, идеальная пара. Оба такие красавцы...»
– Да, – вслух сказала Дина, – вы смело можете на меня рассчитывать.
– Ну вот и чудесно, – улыбнулась Бекки. – Вы и представить себе не можете, как я рада.
От этих слов Дина совершенно разомлела. Ощущение было, как после глотка бренди, когда по всему животу растекается тепло. Она уже воочию видела, как еще более укрепляются ее позиции в обществе. Но самое главное – ее просит о помощи сама Бекки Пятая!
Чего еще можно желать?
– Вот что мы сделаем, – задумчиво проговорила Бекки. – В ближайшую субботу на аукционе у «Кристи» продается Фаберже и старые ордена. Хайнц собирает такие вещицы. Послезавтра мы идем с ним туда посмотреть экспозицию. Потом я предложу ему пообедать у Мортимера...
– Где как раз, – подхватила Дина, – я буду обедать с Зандрой.
– Вот именно! – Томная улыбка Бекки не могла скрыть живого блеска ее глаз. – Только наша встреча должна выглядеть совершенно случайной... ни малейшего намека на сговор.
– Ну это-то как раз совсем не должно смущать, – пожала плечами Дина. – Ведь у Мортимера кого только не встретишь. Просто надо сделать вид, что все приятно удивлены.
– Отлично, – кивнула Бекки. – Теперь еще одно. Шелдон и Нина Фейри. Вы с ними хорошо знакомы?
– Да не очень. А что?
– У них поместье рядом с моим в Нью-Джерси. По-моему, Нина унаследовала его от бабушки по материнской линии.
Дина выжидательно промолчала.
– Я это говорю к тому, что нам понадобится их участие. – Бекки неторопливо провела лакированным ногтем по губам и многозначительно посмотрела на Дину. – Только они ни в коем случае не должны заподозрить, что все подстроено. Нина – фантастическая болтушка, и все...
– ...должно остаться в полном секрете, – энергично закивала Дина. – Все понятно.
– Жаль, что вы не близки с Фейри. – Бекки вновь провела ногтями по губам. – Иначе вас могли бы пригласить к ним в поместье, и наш маленький заговор уж никак не вышел бы наружу.
– Об этом можете не беспокоиться, – улыбнулась Дина. – Шелдон – глава «Бергли», а у моего мужа контрольный пакет акций, так что стоит мне сказать «фас!», как... Словом, приглашение будет у меня через пять минут после того, как я о нем попрошу.
– Ах вот как, – протянула Бекки с оттенком невольной зависти и хрипловато рассмеялась. – Должна выразить вам свое восхищение. Хватка у вас прямо-таки французская. Так что вдвоем мы непобедимы!
– Но что касается Фейри, хорошо бы все же пораньше знать точную дату встречи.
– Не проблема. Надо только выяснить для начала, какие у Хайнца планы на ближайшее время. Послезавтра все прояснится. Ну что ж, наверное, пора выпить за успех нашего маленького предприятия?
Бекки нажала на кнопку под крышкой кофейного столика.
Минуту спустя кабинет прорезала золотистая полоса света – на пороге появился Урия и прошаркал внутрь.
– Вы звонили, мадам?
– Да, Урия. Пожалуйста, бутылку «Дом Периньон», побольше льда и два бокала.
– Сию минуту, мадам!
Дина вновь огляделась, не переставая восхищаться великолепием обстановки. Ничего похожего прежде она не видела.
Вскоре вернулся Урия. В руках у него было ведерко, до краев набитое льдом. Вступив в борьбу с пробкой, он в конце концов ее вытащил, наполнил дрожащими руками бокалы и старческой походкой вышел из комнаты.
Бекки высоко подняла бокал.
– За его высочество принца и будущую принцессу фон унд цу Энгельвейзен!
– Пусть будут счастливы! – подхватила Дина.
Раздался нежный звон бокалов. Шампанское оказалось просто отличным. Но замысел – еще лучше.
Глава 24
– Эгоист! Ублюдок! Свинья! – Забравшись вместе с Зандрой в огромное подземное хранилище, служившее ей, когда случаются всякие неприятности, надежным убежищем, Кензи так и исходила яростью. По стенам, как книги в шкафу, были расставлены сотни бесценных картин и рисунков, все со своими ценниками. – Ну ничего, он у меня еще свое получит!
– Что это ты так разошлась? – рассудительно сказала Зандра. – А может, у него просто сегодня день неудачный? Вот он на тебе и отыгрывается. Ты ведь знаешь мужчин, это на них похоже.
– Отыгрывается? – тупо повторила Кензи. – За что же это, интересно?
– Да брось ты, Кензи, мужчины ведь на самом деле такие чувствительные. Наверное, это от того, что им все время приходится подавлять свои чувства. Словом, ты просто попалась под руку. Так что не принимай это на свой счет.
– Не принимать на свой счет? А на чей же в таком случае, позволь узнать?
Зандра шумно вздохнула. Она была явно растеряна. Одно дело – выразить сочувствие и подставить плечо, на котором можно поплакать, и совсем другое – тащить человека из бездонной ямы. Кензи нуждается в помощи, это ясно. Только... как ее оказать?
– Нож, – мечтательно проговорила Кензи, и глаза ее засверкали.
– Кензи...
– А еще лучше – мясницкий топор. Знаешь, настоящий топор из старой золингеновской стали. Надо только потренироваться немного...
– Довольно! – крикнула Зандра. – Что за чушь ты несешь! К тому же, если мне не изменяет память, ты вегетарианка.
– Так что же мне делать? – жалобно посмотрела на нее Кензи и даже вся съежилась.
– Забыть. Вот и все. Взять да забыть.
– Забыть? – пискнула Кензи. – Да как же такое забыть?
– Тогда хотя бы заучи слова, которые любила повторять мне тетя Джозефина: «Diem adimere aegritudinem hominibus».
– Но я не знаю латыни!
– Буквально это означает следующее: «Время устраняет печаль».
– Ага! – искоса посмотрела на нее Кензи. – Иными словами, «время исцеляет раны». И почему это, – грустно пробормотала она, – стоит людям попасть в трудное положение, как они сразу начинают цепляться за старые клише?
Зандра вдруг вскинула подбородок.
– Латынь! Слушай, Кензи, мне пришла в голову одна мысль. – Она блаженно заулыбалась, как человек, которого внезапно осенило.
Собственно, кто такие древние римляне, спрашивала себя Зандра, как не итальянцы, только под другим именем? А кто умеет лучше исцелять душевные раны, чем итальянцы? Никто, разве что матери-еврейки. Те, в чьих жилах течет хотя бы одна-единственная капля латинской крови, знают: если тебе плохо, если есть проблемы, например, надо достучаться до сердца мужчины, то вспомни о еде, потому что путь к этому самому сердцу лежит через желудок!
Зандра живо вскочила на ноги.
– Я знаю, что тебе нужно! – объявила она.
– Да ну? – недоверчиво протянула Кензи.
– Знаю, знаю! – Зандра ради пущего эффекта выдержала короткую паузу. – Тебе нужно поесть.
– Поесть?!
– А что тут такого? Я совершенно серьезно. Ты что, не знаешь разве: еда – это противоядие. Только настоящая еда. Добрая итальянская кухня. Так, дай подумать немного, – мечтательно продолжала Зандра, перебирая в уме восхитительные итальянские кушанья, все эти пиццы, спагетти, ризотто с дарами моря, оливками и зеленью. А если запить их бутылочкой славного кьянти, то и у мертвого настроение поднимется.
У Зандры разгорелись глаза.
– Ну как, дорогая, что скажешь? Вперед? Ну же, соглашайся. И поверь мне, на сытый желудок все выглядит иначе.
– Но ведь на самом деле, – проскрипела Кензи, – ты предлагаешь лечить симптом, а не болезнь.
– Какая разница, если лекарство действует? Скажем, у тебя заболела голова, разве ты не хочешь избавиться от боли?
– Да, но только мою боль зовут Фер – мать его так! – раро. – Кензи вздохнула. – И на самом деле нужен мне не обед, а добрая дубина, чтобы проучить этого выродка! – Кензи скрипнула зубами. – Ну и где эти хваленые полицейские? Когда нужно, до них не достучишься.
– Ну хватит, надоело! Так как, идешь со мной обедать или нет?
– Обедать? – обиженно просопела Кензи. – Да нет, воздержусь, пожалуй.
– Как знаешь! – Зандра в отчаянии всплеснула руками и сердито посмотрела на Кензи.
И, круто повернувшись, направилась к выходу из хранилища.
Посмотрев ей вслед, Кензи что-то пробурчала, толкнула бронированную дверь, набрала код и по привычке проверила, надежно ли закрыла. Хлопнула дверь служебного лифта – Зандра поехала наверх.
Дожидаться, пока лифт спустится, Кензи не хотелось. Но и по лестнице она не пошла. Повинуясь какому-то непонятному порыву, Кензи двинулась в глубь подземного лабиринта.
Мало кто отваживается углубляться в чрево «Бергли», и не зря. Даже инженеры-строители постоянно плутают в этих коридорах, а уж тем, кто не знаком с общим планом, и вовсе требуется ариаднина нить, чтобы выбраться наверх.
Но Кензи об этом не волновалась. Давным-давно, еще в самые первые дни своей работы, она из любви к приключениям и непобедимого интереса ко всему, что связано с «Бергли», обошла весь этот дворец в неоренессансном стиле вдоль и поперек, отложив в памяти все шесть надземных и оба подземных этажа.
Верхний Б1 был поровну поделен между галереями и гаражом.
Нижний Б2, по которому она сейчас безошибочно продвигалась, представлял собой вереницу помещений со стальными сейфами, в которых хранились бесценные сокровища. А еще здесь находилось все необходимое для жизнеобеспечения гигантского – 96 тысяч квадратных футов – здания: устрашающие котлы и бойлеры, пыхтящие насосы и генераторы, трубопроводы, мусоросборники и машинное отделение.
В этом лабиринте можно было обнаружить и нечто вовсе неожиданное – что-то вроде пещеры, где хранится гигантская коллекция садовых статуй, возвышаются небольшие храмы, покоятся фонтаны и перголы – загадочные и поражающие воображение.
А еще дальше – все то, что не поместится даже в гигантском сейфе: таинственно улыбающиеся сфинксы, фрагменты колонн и фризов, мраморные статуи, гигантские фигуры из бронзы, огромная голова медузы, обвитая каменными змеями.
Эта могильная атмосфера, эти памятники минувших тысячелетий, нашедшие упокоение под землей, всегда производили на Кензи неотразимое впечатление, словно она первой переступила порог величественного храма мировой культуры.
Все здесь притягивало взгляд: мощь этих творений рук человеческих, случайное их расположение, в котором угадывалась, однако, некая непредусмотренная симметрия, уходящая во мрак перспектива. Вот это и сводило Кензи с ума – тайна, загадка. И еще – странное чувство, будто на свете еще много-много чудес, ждущих, чтобы их открыли.
Кензи продвигалась по мрачным коридорам, цокая каблуками по бетонному полу, и звук их медленно истаивал в пространстве. На стенах равноудаленно друг от друга висели фонари, защищенные проволокой в мелкую ячейку, разливая лужицы света.
Под потолками, расходясь на поворотах, вились переплетенные трубы и трубочки.
Но на Кензи эта устрашающая атмосфера никак не действовала. И клаустрофобией она не страдала. Все здесь было ей знакомо, и она не сомневалась, что найдет выход даже в полной тьме.
Никто не встретился ей на пути, тем не менее Кензи знала, что ни на секунду не остается одна. Повсюду были расставлены скрытые видеокамеры – безмолвные часовые, бдительно отслеживающие своими циклопическими глазами каждый ее шаг и посылающие ее изображение в помещение охраны.
Потянув на себя стальную дверь, Кензи вышла в кочегарку. Оттуда лестница вывела ее на следующий этаж, где она миновала точно такую же стальную дверь, над ней еще одну, еще два пролета и наконец оказалась на месте.
После полумрака хранилищ и лестничных клеток свет в коридоре показался ослепительно ярким. По обе стороны, на равном расстоянии друг от друга, тянулись окрашенные в светло-кремовый цвет двери.
На каждой висела табличка с золотыми буквами. Вот и «Старые мастера».
Чуть ниже белела еще одна табличка:
А. Ли
М. Тернер
З. фон Хобург-Уилленлоу.
– Это я! – Кензи распахнула дверь.
Но никто ей не ответил. Беглого взгляда на вешалку оказалось достаточно, чтобы понять: Зандра с Арнольдом обедают.
Может, оно и к лучшему, подумала Кензи. Некоторые вещи лучше делать в одиночку... Особенно если надо докопаться до правды...
Закрыв дверь, она села за стол и с упреком посмотрела на телефон. Казалось, он ответил ей высокомерным взглядом.
– Ну что ж, – вздохнула Кензи, – хочешь не хочешь... – Она схватила трубку и набрала номер.
Один гудок... второй... третий...
– Полиция Нью-Йорка, – прозвучал знакомый женский голос. – Отдел по розыску похищенных произведений искусства.
– Это опять мисс Тернер. Мне нужно срочно поговорить с офицером Ферраро.
– Извините, но офицер Ферраро на задании.
– На каком таком задании? – взорвалась Кензи. – Я звоню из «Бергли». И не по личному вопросу. Так что не будете ли вы все же любезны его отыскать?
– Ничем не могу помочь, мэм. Повторяю, офицера Ферраро сейчас нет. Вы можете оставить номер, по которому...
– О Господи, да сколько же можно объяснять! Дело не терпит отлагательств! Прошу соединить меня с офицером Ферраро, где бы он ни находился. Иначе мне придется действовать через его голову. – Кензи выдержала многозначительную паузу. – Ну так как? Выбор за вами.
Последовало короткое молчание.
– Так какое, говорите, у вас дело?
– А я пока ничего и не сказала. Так вот: речь идет о похищенной картине стоимостью в двадцать пять миллионов долларов.
Это явно произвело впечатление.
– Не вешайте трубку, пожалуйста, – поспешно проговорила дежурная. – Сейчас попробую соединить.
Не прошло и пятнадцати секунд, как в трубке послышался раздраженный голос Чарли:
– Ну, что там за срочность? Живо, а то я и без тебя тут дерьма наглотался. Слышала, наверное?
– О чем ты?
– Я сейчас в галерее «Аристерия». Какие-то говнюки связали местных служащих, стырили картины и рванули черт знает куда. Можешь себе представить? При свете дня.
– Да, ребята на ходу подметки рвут, – невольно рассмеялась Кензи. – И что же они украли? Рафаэля?
– Не вижу повода для смеха.
– Да уж какой тут смех.
– Ну ладно, что там у тебя?
– Прежде всего, – сухо сказала Кензи, – мне велел связаться с тобой Шелдон Фейри.
– Ну и?..
– Ну и ничего. Мне просто хочется все сразу поставить на свои места. Я выполняю приказ начальства.
– Слушай, Кензи, мне действительно некогда. Так что либо переходи к делу, либо я вешаю трубку. У тебя ровно минута.
– Остынь немного. Речь, чтобы ты знал, идет о картине стоимостью в целое состояние.
– Гольбейн, наверное?
– Почему ты так решил? – осторожно спросила Кензи.
– Потому что я читаю газеты, дорогая моя Шерлок. Ладно, извини, Ганс зовет. Мне надо бежать. Перезвоню, как только...
– Не смей вешать трубку! Слушай, Чарли, если ты откажешься с нами работать, видит Бог, я... я...
– Я... я, – передразнил ее Чарли. – Что ты?
– Я все выложу ребятам из «Нью-Йорк мэгэзин»! И «Ньюс». И «Ньюсдей». – Кензи мечтательно улыбнулась, соображая, что там еще осталось у нее в загашнике.
– Кензи! – лениво протянул Ферраро.
– Что это ты так разошлась? – рассудительно сказала Зандра. – А может, у него просто сегодня день неудачный? Вот он на тебе и отыгрывается. Ты ведь знаешь мужчин, это на них похоже.
– Отыгрывается? – тупо повторила Кензи. – За что же это, интересно?
– Да брось ты, Кензи, мужчины ведь на самом деле такие чувствительные. Наверное, это от того, что им все время приходится подавлять свои чувства. Словом, ты просто попалась под руку. Так что не принимай это на свой счет.
– Не принимать на свой счет? А на чей же в таком случае, позволь узнать?
Зандра шумно вздохнула. Она была явно растеряна. Одно дело – выразить сочувствие и подставить плечо, на котором можно поплакать, и совсем другое – тащить человека из бездонной ямы. Кензи нуждается в помощи, это ясно. Только... как ее оказать?
– Нож, – мечтательно проговорила Кензи, и глаза ее засверкали.
– Кензи...
– А еще лучше – мясницкий топор. Знаешь, настоящий топор из старой золингеновской стали. Надо только потренироваться немного...
– Довольно! – крикнула Зандра. – Что за чушь ты несешь! К тому же, если мне не изменяет память, ты вегетарианка.
– Так что же мне делать? – жалобно посмотрела на нее Кензи и даже вся съежилась.
– Забыть. Вот и все. Взять да забыть.
– Забыть? – пискнула Кензи. – Да как же такое забыть?
– Тогда хотя бы заучи слова, которые любила повторять мне тетя Джозефина: «Diem adimere aegritudinem hominibus».
– Но я не знаю латыни!
– Буквально это означает следующее: «Время устраняет печаль».
– Ага! – искоса посмотрела на нее Кензи. – Иными словами, «время исцеляет раны». И почему это, – грустно пробормотала она, – стоит людям попасть в трудное положение, как они сразу начинают цепляться за старые клише?
Зандра вдруг вскинула подбородок.
– Латынь! Слушай, Кензи, мне пришла в голову одна мысль. – Она блаженно заулыбалась, как человек, которого внезапно осенило.
Собственно, кто такие древние римляне, спрашивала себя Зандра, как не итальянцы, только под другим именем? А кто умеет лучше исцелять душевные раны, чем итальянцы? Никто, разве что матери-еврейки. Те, в чьих жилах течет хотя бы одна-единственная капля латинской крови, знают: если тебе плохо, если есть проблемы, например, надо достучаться до сердца мужчины, то вспомни о еде, потому что путь к этому самому сердцу лежит через желудок!
Зандра живо вскочила на ноги.
– Я знаю, что тебе нужно! – объявила она.
– Да ну? – недоверчиво протянула Кензи.
– Знаю, знаю! – Зандра ради пущего эффекта выдержала короткую паузу. – Тебе нужно поесть.
– Поесть?!
– А что тут такого? Я совершенно серьезно. Ты что, не знаешь разве: еда – это противоядие. Только настоящая еда. Добрая итальянская кухня. Так, дай подумать немного, – мечтательно продолжала Зандра, перебирая в уме восхитительные итальянские кушанья, все эти пиццы, спагетти, ризотто с дарами моря, оливками и зеленью. А если запить их бутылочкой славного кьянти, то и у мертвого настроение поднимется.
У Зандры разгорелись глаза.
– Ну как, дорогая, что скажешь? Вперед? Ну же, соглашайся. И поверь мне, на сытый желудок все выглядит иначе.
– Но ведь на самом деле, – проскрипела Кензи, – ты предлагаешь лечить симптом, а не болезнь.
– Какая разница, если лекарство действует? Скажем, у тебя заболела голова, разве ты не хочешь избавиться от боли?
– Да, но только мою боль зовут Фер – мать его так! – раро. – Кензи вздохнула. – И на самом деле нужен мне не обед, а добрая дубина, чтобы проучить этого выродка! – Кензи скрипнула зубами. – Ну и где эти хваленые полицейские? Когда нужно, до них не достучишься.
– Ну хватит, надоело! Так как, идешь со мной обедать или нет?
– Обедать? – обиженно просопела Кензи. – Да нет, воздержусь, пожалуй.
– Как знаешь! – Зандра в отчаянии всплеснула руками и сердито посмотрела на Кензи.
И, круто повернувшись, направилась к выходу из хранилища.
Посмотрев ей вслед, Кензи что-то пробурчала, толкнула бронированную дверь, набрала код и по привычке проверила, надежно ли закрыла. Хлопнула дверь служебного лифта – Зандра поехала наверх.
Дожидаться, пока лифт спустится, Кензи не хотелось. Но и по лестнице она не пошла. Повинуясь какому-то непонятному порыву, Кензи двинулась в глубь подземного лабиринта.
Мало кто отваживается углубляться в чрево «Бергли», и не зря. Даже инженеры-строители постоянно плутают в этих коридорах, а уж тем, кто не знаком с общим планом, и вовсе требуется ариаднина нить, чтобы выбраться наверх.
Но Кензи об этом не волновалась. Давным-давно, еще в самые первые дни своей работы, она из любви к приключениям и непобедимого интереса ко всему, что связано с «Бергли», обошла весь этот дворец в неоренессансном стиле вдоль и поперек, отложив в памяти все шесть надземных и оба подземных этажа.
Верхний Б1 был поровну поделен между галереями и гаражом.
Нижний Б2, по которому она сейчас безошибочно продвигалась, представлял собой вереницу помещений со стальными сейфами, в которых хранились бесценные сокровища. А еще здесь находилось все необходимое для жизнеобеспечения гигантского – 96 тысяч квадратных футов – здания: устрашающие котлы и бойлеры, пыхтящие насосы и генераторы, трубопроводы, мусоросборники и машинное отделение.
В этом лабиринте можно было обнаружить и нечто вовсе неожиданное – что-то вроде пещеры, где хранится гигантская коллекция садовых статуй, возвышаются небольшие храмы, покоятся фонтаны и перголы – загадочные и поражающие воображение.
А еще дальше – все то, что не поместится даже в гигантском сейфе: таинственно улыбающиеся сфинксы, фрагменты колонн и фризов, мраморные статуи, гигантские фигуры из бронзы, огромная голова медузы, обвитая каменными змеями.
Эта могильная атмосфера, эти памятники минувших тысячелетий, нашедшие упокоение под землей, всегда производили на Кензи неотразимое впечатление, словно она первой переступила порог величественного храма мировой культуры.
Все здесь притягивало взгляд: мощь этих творений рук человеческих, случайное их расположение, в котором угадывалась, однако, некая непредусмотренная симметрия, уходящая во мрак перспектива. Вот это и сводило Кензи с ума – тайна, загадка. И еще – странное чувство, будто на свете еще много-много чудес, ждущих, чтобы их открыли.
Кензи продвигалась по мрачным коридорам, цокая каблуками по бетонному полу, и звук их медленно истаивал в пространстве. На стенах равноудаленно друг от друга висели фонари, защищенные проволокой в мелкую ячейку, разливая лужицы света.
Под потолками, расходясь на поворотах, вились переплетенные трубы и трубочки.
Но на Кензи эта устрашающая атмосфера никак не действовала. И клаустрофобией она не страдала. Все здесь было ей знакомо, и она не сомневалась, что найдет выход даже в полной тьме.
Никто не встретился ей на пути, тем не менее Кензи знала, что ни на секунду не остается одна. Повсюду были расставлены скрытые видеокамеры – безмолвные часовые, бдительно отслеживающие своими циклопическими глазами каждый ее шаг и посылающие ее изображение в помещение охраны.
Потянув на себя стальную дверь, Кензи вышла в кочегарку. Оттуда лестница вывела ее на следующий этаж, где она миновала точно такую же стальную дверь, над ней еще одну, еще два пролета и наконец оказалась на месте.
После полумрака хранилищ и лестничных клеток свет в коридоре показался ослепительно ярким. По обе стороны, на равном расстоянии друг от друга, тянулись окрашенные в светло-кремовый цвет двери.
На каждой висела табличка с золотыми буквами. Вот и «Старые мастера».
Чуть ниже белела еще одна табличка:
А. Ли
М. Тернер
З. фон Хобург-Уилленлоу.
– Это я! – Кензи распахнула дверь.
Но никто ей не ответил. Беглого взгляда на вешалку оказалось достаточно, чтобы понять: Зандра с Арнольдом обедают.
Может, оно и к лучшему, подумала Кензи. Некоторые вещи лучше делать в одиночку... Особенно если надо докопаться до правды...
Закрыв дверь, она села за стол и с упреком посмотрела на телефон. Казалось, он ответил ей высокомерным взглядом.
– Ну что ж, – вздохнула Кензи, – хочешь не хочешь... – Она схватила трубку и набрала номер.
Один гудок... второй... третий...
– Полиция Нью-Йорка, – прозвучал знакомый женский голос. – Отдел по розыску похищенных произведений искусства.
– Это опять мисс Тернер. Мне нужно срочно поговорить с офицером Ферраро.
– Извините, но офицер Ферраро на задании.
– На каком таком задании? – взорвалась Кензи. – Я звоню из «Бергли». И не по личному вопросу. Так что не будете ли вы все же любезны его отыскать?
– Ничем не могу помочь, мэм. Повторяю, офицера Ферраро сейчас нет. Вы можете оставить номер, по которому...
– О Господи, да сколько же можно объяснять! Дело не терпит отлагательств! Прошу соединить меня с офицером Ферраро, где бы он ни находился. Иначе мне придется действовать через его голову. – Кензи выдержала многозначительную паузу. – Ну так как? Выбор за вами.
Последовало короткое молчание.
– Так какое, говорите, у вас дело?
– А я пока ничего и не сказала. Так вот: речь идет о похищенной картине стоимостью в двадцать пять миллионов долларов.
Это явно произвело впечатление.
– Не вешайте трубку, пожалуйста, – поспешно проговорила дежурная. – Сейчас попробую соединить.
Не прошло и пятнадцати секунд, как в трубке послышался раздраженный голос Чарли:
– Ну, что там за срочность? Живо, а то я и без тебя тут дерьма наглотался. Слышала, наверное?
– О чем ты?
– Я сейчас в галерее «Аристерия». Какие-то говнюки связали местных служащих, стырили картины и рванули черт знает куда. Можешь себе представить? При свете дня.
– Да, ребята на ходу подметки рвут, – невольно рассмеялась Кензи. – И что же они украли? Рафаэля?
– Не вижу повода для смеха.
– Да уж какой тут смех.
– Ну ладно, что там у тебя?
– Прежде всего, – сухо сказала Кензи, – мне велел связаться с тобой Шелдон Фейри.
– Ну и?..
– Ну и ничего. Мне просто хочется все сразу поставить на свои места. Я выполняю приказ начальства.
– Слушай, Кензи, мне действительно некогда. Так что либо переходи к делу, либо я вешаю трубку. У тебя ровно минута.
– Остынь немного. Речь, чтобы ты знал, идет о картине стоимостью в целое состояние.
– Гольбейн, наверное?
– Почему ты так решил? – осторожно спросила Кензи.
– Потому что я читаю газеты, дорогая моя Шерлок. Ладно, извини, Ганс зовет. Мне надо бежать. Перезвоню, как только...
– Не смей вешать трубку! Слушай, Чарли, если ты откажешься с нами работать, видит Бог, я... я...
– Я... я, – передразнил ее Чарли. – Что ты?
– Я все выложу ребятам из «Нью-Йорк мэгэзин»! И «Ньюс». И «Ньюсдей». – Кензи мечтательно улыбнулась, соображая, что там еще осталось у нее в загашнике.
– Кензи! – лениво протянул Ферраро.