Гулд Джудит. Чертовски богат

   – Прекрати! – Карл Хайнц грубо схватил ее за руки и круто развернул лицом к себе.
   – Что такое? – испуганно посмотрела на него Зандра. – Ты меня больше не хочешь? Сделка отменяется?
   – Не будь дурой! Просто я человек старомодный и привык, чтобы все было по правилам.
   – Шутишь?
   – Совсем не шучу.
   – Ну что ж, дело твое. – Зандра подняла голову. – Дай знать, когда будешь готов. – «Что-то все это больше походит на поминки, чем на свадьбу», – подумала она.
   – Непременно.
   Не отрывая от Карла Хайнца глаз, Зандра быстро чмокнула его в щеку, повернулась и выбежала из кабинета.
   Лишь оказавшись на улице, она позволила себе отвести душу. Укрывшись в ближайшем подъезде, она прижалась лбом к холодной стене и разрыдалась во весь голос.
   Сегодня она разом распрощалась с тремя вещами, какими дорожила больше всего на свете. Со своим именем. Со своим телом. И с чувством собственного достоинства.
   У нее не осталось ничего. Решительно ничего.

Глава 42

   Глава адвокатской конторы «Фраймен, Стайнберг, Хирст и Эндрюс» оторвался от бумаг. На пороге кабинета стояла его секретарша. Он взял у нее конверт и медленно положил на стол.
   – Гарантийное письмо от «Сотби»?
   – Да, сэр.
   – А кто сейчас осматривает рисунки?
   – Люди из «Кристи».
   – А что «Бергли»?
   – Их эксперт ожидает в приемной.
   – Хорошо. Надеюсь, вы проводили представителей «Сотби» к лифтам?
   – Собиралась, сэр, но они сказали, что в этом нет нужды.
   – Как они вам показались?
   – Места себе не находят.
   – Ага. Отлично. Ну что ж, придется вам попросить эксперта из «Бергли» немного подождать. Извинитесь перед ним за доставленное неудобство...
   – Это не он, сэр, это она.
   – Какая разница? Правила для всех одинаковые.
   – Разумеется, сэр. – Секретарша поспешно вышла в приемную и растерянно огляделась.
   Кензи испарилась.
 
   Всего несколько минут назад она сидела в роскошной приемной, склонившись над альбомом рисунков Леонардо, что захватила с собой из Нью-Йорка. В этот момент в приемной появились трое.
   – Прошу за мной, к лифтам сюда, – услышала она голос секретарши.
   – Спасибо, не беспокойтесь, – раздался смутно знакомый ей мужской голос. – Обратный рейс только в семь пятнадцать, так что нам все равно надо как-то убить время. Не подскажете, где тут ближайший бар?
   – Да они тут на каждом шагу, – сказала секретарша.
   – Рестораны, наверное, уже закрыты? – послышался женский голос.
   И он тоже был знаком Кензи. Наклонив голову пониже, так, чтобы полностью скрыться за альбомом, Кензи осторожно выглянула.
   Неподалеку от нее стояли, безупречно одетые, ухоженные до кончиков ногтей, конкуренты – люди из «Сотби»: Роберт Салливан и Гретхен Нэг.
   – Лифтом до первого этажа, – объясняла секретарша, – потом по улице направо. Там очень симпатичный бар, и закуски тоже подают.
   – Что ж, прекрасно, – сказал Роберт Салливан, – большое спасибо.
   Последовал обмен рукопожатиями.
   – Надеюсь, вы остались удовлетворены рисунками? – спросила секретарша.
   – Мы в восторге, – воскликнула Гретхен, – и скоро свяжемся с вами!
   – Ну что ж, счастливо добраться до дома. Приятно было познакомиться. – С этими словами секретарша вышла, а Салливан подошел к платяному шкафу, где гости оставили свои пальто.
   – Это твое, Гретхен.
   – Да, спасибо. Потрясающие рисунки, а, Боб?
   – В жизни ничего подобного не видел.
   – Думаешь, у нас есть шанс их заполучить?
   – А почему бы нет?
   – Да, конечно, но эти гарантии...
   – Слушай, мне надо срочно промочить горло. В баре поговорим. Ничего не забыла?
   И гости вышли в коридор, плотно прикрыв за собой стеклянную дверь адвокатской конторы.
 
   «В баре поговорим». Эти слова решили дело.
   Захлопнув альбом, Кензи сунула его в дорожную сумку и вскочила на ноги.
   – Если меня будут спрашивать, скоро вернусь, – бросила она секретарше в прихожей. – Какой здесь номер факса?
   Секретарша нацарапала его на клочке бумаги и протянула Кензи.
   – А где вас можно отыскать...
   Но Кензи ее не слушала. Она уже мчалась по коридору. Пританцовывая от нетерпения, она едва дождалась лифта и спустилась на второй этаж здания, где были расположены различные магазины и толпилось полно народа.
   Кензи подошла к охраннику.
   – Извините, не подскажете, где тут ближайшая парикмахерская?
   – Вот тут, рядом. Боюсь только, что вам не подойдет, стригут там на старый манер, и вообще...
   У Кензи часто забилось сердце. «Как раз то, что мне нужно», – подумала она.
   – Спасибо, – бросила она охраннику уже на ходу.
   Салон действительно оказался старомодным. В витрине – выцветшие фотографии причесок, которые уже давно никто не носит, да пыльные парики, такие же древние. Казалось, что Кензи шагнула в прошлое. При виде дам, сидящих под феном и листающих глянцевые журналы, это ощущение только усиливалось.
   – Извините, дорогуша, – обратилась к Кензи рыжеволосая женщина в голубом халате, – на сегодня у нас запись закончена.
   – Не важно, я просто хотела купить парик.
   – Парик? В таком случае вы не туда попали. Мы тут только укладку делаем.
   – А... а что за парики в витрине?
   – А, эти. Да так, просто для украшения. Они уже Бог знает сколько времени там висят.
   Кензи полезла за бумажником.
   «Сколько, интересно, они могут стоить? – думала она. – Наверняка не больше двадцатки».
   Она вытащила стодолларовую купюру.
   – Мне вот этот, блондинистый.
   – Сию минуту, дорогуша. – Женщина в халате ловко выудила у Кензи банкноту.
   Минуту спустя Кензи уже выходила из парикмахерской. На носу у нее были огромные солнечные очки, голову украшали локоны по моде середины семидесятых. По дороге она остановилась и критически осмотрела себя в зеркало.
   «Ничего себе, – подумала Кензи, – мама родная не узнала бы».
   Но именно это ей и требовалось.

* * *

   В полутемном баре почти не было людей. Его убранство свидетельствовало о пристрастии хозяев к отходам химического производства: искусственные «витражи», красные ковровые дорожки из акрила, светящиеся пластмассовые фонарики, покрытая красной виниловой скатертью стойка в форме лошадиного копыта, пластмассовые, под дерево, столики.
   «На какие только жертвы не пойдешь ради родного „Бергли“!» – подумала Кензи, остановившись в дверях и разглядывая из-под очков зал.
   Смотреть, впрочем, было почти не на что. Скучающий бармен протирал бокалы. За одним из столиков о чем-то оживленно беседовали двое мужчин, по виду бизнесмены. Опустил голову на стойку неизбежный в таких заведениях пьянчужка. Симпатичная, чистенькая бабуля потягивала джин с тоником. А в дальнем углу, в кабинке, – Роберт Салливан и Гретхен Нэг.
   Так, прекрасно!
   Кензи пересекла зал и устроилась в соседней кабине, спиной к Гретхен. Парочка умолкла, но тут же, явно решив, что новая посетительница им ничем не помешает, возобновила разговор. Кензи было слышно каждое слово.
   – Ну что ж, за победу? – предложил Салливан.
   – А не рано ли?
   – Да брось ты, Гретхен! Что нам может помешать?
   – Ну, мало ли. Скажем, «Кристи» или «Бергли»...
   – Чушь! В «Кристи», сама знаешь, слишком большие воображалы, от всего нос воротят, ну а «Бергли» просто дешевка.
   «Ах вот, стало быть, как!» – лишь в последний момент Кензи удержалась от того, чтобы не высказать свое возмущение.
   Пузырь жвачки лопнул, словно хлопушка. Кензи испуганно обернулась.
   – Что будем заказывать? – Это оказалась официантка.
   – Что? – переспросила Кензи и тут же вспомнила, что надо изменить голос. – А-а, заказывать, – на южный манер протянула она. – Пожалуй, мятный сироп. – Это было первое, что пришло ей в голову.
   – Один мятный сироп. Сию минуту.
   Официантка неслышно отошла, и Кензи вновь принялась вслушиваться.
   – ...ничего подобного в жизни не видел...
   – ...рынок усох...
   – ...даже Королевская библиотека в Виндзоре не...
   – ...музей Гетти, целая куча коллекционеров...
   – ...двадцать миллионов – это ничто, имея в виду...
   Выяснив, что ей было нужно, Кензи поспешно вскочила на ноги.
   – Ваш сироп. – Официантка поставила бокал на стол.
   – Спасибо. Сколько я должна?
   – Три девяноста пять.
   Кензи протянула ей пятерку.
   – Сдачи не надо.
   И, оставив бокал нетронутым, Кензи чуть не бегом припустилась к выходу.
   Официантка посмотрела ей вслед и, пожав плечами, отнесла заказ назад.
 
   Кензи зашла в ближайшую телефонную будку.
   – Мистер Фейри? Кензи Тернер.
   – Да, мисс Тернер, посмотрели эскизы?
   – Пока нет, сэр. Жду очереди. Но есть кое-что интересное. Боюсь, вам придется еще раз связаться с мистером Голдсмитом.
   Последовала пауза.
   – Да? В связи с чем?
   Кензи быстро объяснила боссу суть дела и продиктовала номер факса, который ей дала секретарша.
   – Спасибо, мисс Тернер, – поблагодарил Фейри. – Я в любом случае свяжусь с вами.
   Кензи стащила с себя парик, бросила его в ближайшую урну и вернулась в адвокатскую контору.
   Там ее уже ожидал факс следующего содержания:
   «Одобрение получено. Шелдон Фейри».
   Да, подумала Кензи, ничего не скажешь – с ответом они не затянули.
 
   Секретарша меж тем вернулась в кабинет, где восседал престарелый адвокат, глава фирмы.
   – Эксперты из «Кристи» только что ушли, сэр.
   – Ну и?..
   – Сказали, что с радостью возьмут эскизы на комиссию, но от предоплаты отказались.
   – Ну что ж, этого можно было ожидать. А «Бергли»?
   – Из их юридического отдела пришел чистый бланк. Его должна заполнить мисс Тернер. Сейчас она осматривает эскизы.
   – Отлично.
   – Да, сэр, однако...
   – В чем дело?
   – Смущает меня эта мисс Тернер, какая-то она... непредсказуемая.
   – Да ну? Это интересно.
 
   Двое адвокатов и охранник внимательно наблюдали за тем, как Кензи, надев шерстяные перчатки и вооружившись большими, в войлоке, щипцами, разглядывает эскизы Леонардо.
   Внешне она оставалась спокойной, но внутри у нее все кипело. Вот-вот сердце выскочит из груди.
   Никогда и нигде – ни у мистера Вагсби, ни в «Бергли», да ни в едином музее мира – не видела она такого чуда.
   О Господи, даже в Уффици, не говоря уж о Королевской библиотеке Виндзора, нет ничего подобного! Поистине бесценные шедевры!
   И ведь не два, не три – двадцать четыре!
   Поразительно, собственным глазам не поверишь...
   Жаль, что не с кем разделить этого счастья. Вот если бы Арнольд оказался рядом. Или Зандра. Мистер Споттс был бы на седьмом небе, а что касается бедного Вагсби – да будет ему земля пухом! – тот вообще упал бы в обморок.
   Кензи отложила последний эскиз, стянула перчатки, устало откинулась на спинку стула и потерла веки.
   Казалось, эскизы буквально впечатались в ее сетчатку. Вот пусть там и останутся, мечтательно подумала Кензи, открывая глаза.
   – Теперь о гарантиях, – негромко проговорила она.
   – Этим займитесь с миссис Силбер, – сказал один из адвокатов и галантно поклонился.
   Секретарша ждала снаружи и сразу провела Кензи в небольшой пустующий кабинет. Тут были стол, стул и в углу небольшой ксерокс.
   – Вот бланк. – Она протянула Кензи страничку. – Его прислали из вашего юридического отдела по факсу. Вам остается только проставить сумму, цифрами и прописью, как на банковском чеке. Потом подпишитесь, сделайте копию для своей бухгалтерии и запечатайте оригинал в конверт. Да, и на всякий случай распишитесь по сгибу. Какие-нибудь вопросы?
   Кензи отрицательно покачала головой.
   – Я подожду снаружи. – Закрыв за собой дверь, миссис Силбер вышла из кабинета.
   Не присаживаясь, Кензи прочитала документ, вынула ручку и проставила сумму: двадцать миллионов один доллар.
   20 000 001.00.
   Затем расписалась, сделала две копии, положила оригинал в конверт и вышла в коридор.
   – Как вы быстро! – удивленно заметила миссис Силбер.
   Кензи протянула ей конверт.
   Убедившись, что он подписан, секретарша спросила:
   – Ну как вам рисунки?
   – Все нормально. – Кензи притворно зевнула. – Ой, извините, я устала, у меня выдался трудный день. Нет, нет, не беспокойтесь, сама найду выход.
 
   Глава адвокатской конторы положил конверт от «Бергли» в одну стопку с бумагами от «Сотби».
   – Так, с этим ясно.
   – Да, сэр.
   – Ну а эта мисс Тернер? Как она вам показалась?
   – Да знаете ли, сэр, странная какая-то. Мне сказали, что в конференц-зале, где эта дама смотрела рисунки, она выглядела совершенно потрясенной. Но мне лично так не показалось. Скорее наоборот.
   – Да, загадочная особа. Впрочем, Бог с ней. – Он откашлялся. – Свяжитесь с нашими клиентами и скажите, что все готово.
   – Слушаю, сэр.
 
   Покончив с делами, Кензи раздумывала, как бы убить час времени, перед тем как ехать в аэропорт. Она вернулась в уже знакомый бар и решила отметить победу бокалом шампанского.
   На сей раз Кензи уселась как можно дальше от Роберта Салливана и Гретхен Нэг.
   Лениво жуя жвачку, подошла официантка.
   – Можете не говорить, – заявила она. – Мятный сироп.
   Кензи изумленно воззрилась на нее.
   – У меня прекрасная память на лица. Хотя, честно говоря, блондинкой вы мне понравились больше: вылитая Фарра Фосетт.
   «Кто-кто?» – подумала Кензи, а вслух сказала:
   – Весьма польщена.
   – Сейчас принесу.
   Удивленно покачивая головой, Кензи посмотрела ей вслед.
   На сей раз она выпила свой мятный сироп.
 
    01.3.95. Фрайман, Стайнберг, Хирст и Эндрюс
    Бергли, инк.
    Шелдону Д. Фейри
 
    Ваше гарантийное письмо получено. По поводу перевода денег и доставки картин прошу связаться с миссис Силбер.
    Искренне ваш,
    Мартин Фрайман.

Глава 43

   – Бедняжка, гордая старомодная дурочка! – приговаривала Кензи.
   Растянувшись перед горящим камином на старом турецком ковре, они с Зандрой потягивали кампари и шампанское.
   – Что Рудольф скрывается от кредиторов, ты говорила, а вот о том, что за ним гоняются настоящие бандиты, умолчала.
   Зандра задумчиво повертела в пальцах бокал.
   – Видишь ли, есть вещи, о которых и в одиночку-то думать трудно. А если кому сказать, то еще хуже. Потому что, когда рассказываешь, словно все видишь наяву. Да и кому это интересно, у всех своих проблем хватает.
   Кензи порывисто наклонилась и взяла Зандру за руку.
   – Глупышка! Уж я как-нибудь постаралась бы помочь.
   Зандра вздохнула и посмотрела на подругу. В глазах у нее стояли слезы.
   – Ну как же ты не понимаешь? Ничего бы ты не сделала. Ни-че-го. Ты замечательная. Ты чудо. Ты мой единственный настоящий друг. Но тут такое дело... Поверь, так лучше. Мне лучше. Стоило бы проговориться, и я вообще бы места себе не находила.
   – Как подумаешь, сколько на тебя свалилось за это время... – Кензи грустно покачала головой. – Брачный заговор...
   – ...которым я обязана двум почтенным особам.
   – Брат...
   – ...чтобы ему пусто было!
   – Визит к Карлу Хайнцу...
   – ...все на продажу.
   – И на все про все одна ночь с воскресенья на понедельник. Поневоле задумаешься, что ждет тебя во вторник.
   – А он уже наступил, – заметила Зандра. – Который сейчас час? Половина третьего утра.
   – Ничего себе, – угрюмо присвистнула Кензи. – Да, когда радости нет, время летит быстро.
   Она вернулась из Детройта три с половиной часа назад и, добравшись до дому к двенадцати, собиралась немедленно рухнуть в постель. Но вид Зандры, лежащей на оттоманке подле горящего камина в позе плакальщицы с картины какого-нибудь прерафаэлита, заставил ее изменить планы.
   Звонок в ближайший винный магазин – он уже закрывался, и только обещание двойной, тройной, какой угодно оплаты возымело действие – обернулся первой помощью в виде трех охлажденных бутылок шампанского и литровой бутылки «кампари».
   – Право, Кензи, – слабо выговорила Зандра, – к чему выбрасывать деньги на ветер?
   – Ну, это я уж как-нибудь сама решу, ладно?
   – Да мне сейчас ни кусок, ни глоток в горло не полезет. И настроение вряд ли улучшится. Слишком уж круто все повернулось. Так что, если я тебе не совсем безразлична, отправляйся спать и оставь меня одну.
   – Не раньше, чем ты примешь дозу успокоительного из рук доктора Тернер, – решительно заявила Кензи и, подбросив в камин несколько чурбаков, участливо посмотрела на подругу. Бедняга. И как бы там ни было, одно ясно – бросать ее сейчас нельзя. Беду лучше переживать вдвоем. И выпить как следует тоже явно не помешает. Это – как доводить воду до кипения, в процессе убиваются всяческие микробы, таящие в себе немалую угрозу для здоровья, а то и жизни.
   – По маленькой, – пропела Кензи, – всего по глоточку.
   За первым глотком, естественно, последовал второй, потом третий, и вот уже язык у Зандры развязался, и микробы исчезли.
   – Ну что ж, вот теперь все ясно, – констатировала Кензи, в очередной раз наполняя бокалы. – Остается забыть худшее и подумать о лучшем. В конце концов, у каждой медали две стороны.
   – О лучшем? А что тут может быть лучшего? – подозрительно посмотрела на нее Зандра.
   – Ну как что? Принц.
   – Хайнц? – Зандра подперла подбородок ладонью и задумчиво поскребла ногтями щеку.
   – А кто же еще? И не надо так на меня смотреть. Можно подумать, что таких, как он, на каждом углу пруд пруди.
   – Ну да, особенно если не рвешься замуж. – Зандра сделала большой глоток, и ее передернуло. – Эй, с каких это пор мы пьем кампари неразбавленным?
   – А чем плохо? Впрочем, можно и так. – Кензи подлила ей немного шампанского.
   – Так на чем мы остановились?
   – На другой стороне медали.
   – Да, да. Неудивительно, что мы топчемся на месте.
   – Вовсе нет. Подумать только, что ожидает тебя впереди – драгоценный младенец с титулом его высочества.
   – Лучше не напоминай, – простонала Зандра.
   – О чем? О материнстве?
   – Хватит!
   – Да разве это не здорово?
   – Ничуть. Тошнота по утрам. Пятна на коже.
   – И то, и другое проходит.
   – Подгузники. Бутылочки-скляночки, газы в кишечнике... укропная вода... плач...
   – О Господи, Зандра, да у тебя же будет целый штат нянек, все это их забота.
   – Ну да, конечно. – Зандра сразу оживилась.
   – И еще. Пока все мы, несчастные девушки, рыщем в поисках мужа, у тебя уже все в порядке. И даже пальцем не пришлось пошевелить! Представляешь себе, как позеленеют от зависти завсегдатаи нашего клуба в туалете!
   – Дуры безмозглые, – презрительно скривилась Зандра.
   – Дуры – не дуры, однако признай, что жених тебе достался классный!
   – Н-да, – мечтательно протянула Зандра, – может, ты и права. Кстати, коль скоро уж мы об этом заговорили, я рассчитываю на тебя.
   – Естественно. Всегда к твоим услугам.
   – Отлично. Стало быть, согласна быть посаженой матерью на свадьбе?
   – А как же Дина? – удивленно посмотрела на нее Кензи.
   – А что Дина?
   – Она не обидится?
   – Ну и черт с ней, пусть обижается. Пусть будет подружкой невесты. Кстати, и Бекки тоже.
   Впервые за все последнее время Зандра усмехнулась.
   – И вот еще что. Заставлю-ка я всех их одеться во что-нибудь непотребное. Лимонный цвет подойдет? Или оранжевый. Как думаешь, что хуже?
   – Ты что, с ума сошла? – с ужасом спросила Кензи.
   – А что? Они это вполне заслужили.
   – Да, но не получится ли так, что Рождество обернется сущим наказанием?
   – Ты на каком свете живешь, дорогая? Рождество – это и есть наказание, любой скажет. То же самое и со свадьбами.
   – Да брось ты, Зандра, не будь такой занудой. Свадьба – это всегда забавно. – Она посмотрела на подругу и мечтательно вздохнула. – Принцесса! Натуральная принцесса! Фон унд цу Энгельвейзен.
   – К черту! – отмахнулась Зандра.
   – Ну, что еще?
   – Да так, кое-что пришло в голову. Вместе со свадьбами и рождениями приходят... похороны.
   – Какое, ради всего святого, похороны имеют отношение к свадьбам?
   – У Энгельвейзенов все связано, дорогая. Все!
   – Например?
   – Например, один и тот же человек может быть похоронен в трех разных местах.
   – В трех... местах? Ничего не понимаю. Может, просветишь?
   – С удовольствием. Допустим, набальзамированное тело усопшего помещают в специальную гробницу в крипте Аугсбургского собора.
   – Ну и что?
   – А его сердце запечатывают в сосуд с каким-нибудь раствором и хоронят под полом часовни в замке Энгельвейзенов.
   – Ты вроде говорила о трех местах.
   – Я к тому и веду. Печень... или мочевой пузырь, или что там – селезенку, аппендикс? – всего и не упомнишь – предают погребению в какой-нибудь заброшенной церквушке в Баварии. И представляешь себе, туда тянутся паломники, ибо считается, что церквушка становится святым местом. Дикое суеверие! – Зандру передернуло.
   – Да ладно тебе, ты еще совсем молодая. До смерти далеко. Вся жизнь впереди.
   – Жизнь? Не смеши меня, Кензи, у фон унд цу Энгельвейзенов не бывает жизни.
   – Да? А что же взамен?
   – Долг, дорогая. Фон унд цу Энгельвейзены живут исключительно ради долга.
 
   Бекки, удобно устроившись на мягчайшем диване, набитом гусиным пухом, и обложившись бархатными подушками, сказала:
   – Вы первая, кому я это говорю, дорогая. Мы сегодня завтракали с Хайнцем.
   Дело происходило на следующий день, пополудни. Подруги сидели в Кожаном салоне квартиры Бекки на Пятой авеню. Тисненые кожаные панели из Кордовы, которые и дали название салону, напоминали скорее исключительной красоты гобелены.
   – Да? – Дина едва не уронила от возбуждения чашку с яблочным чаем. – Ну же, говорите! Что там?
   – Все сладилось! – На лице Бекки появилась Леонардова улыбка. – Они с Зандрой обручились.
   – Быть того не может! – Дина поставила чашку на поднос. – Неужели правда?
   – Чистая правда, – кивнула Бекки и отхлебнула чаю.
   – Когда же это случилось?
   – По словам Хайнца, вчера. Насколько я понимаю, Зандра сама к нему пришла.
   – Да ну? – Дина задумалась. Бекки продолжала что-то говорить, но слова словно проплывали мимо, не задерживаясь в сознании. Она была оскорблена в своих лучших чувствах, и ничего другого для нее сейчас просто не существовало.
   «Как же так, – повторяла про себя Дина, – я столько для нее сделала, а она даже позвонить мне не догадалась! Ладно, допустим, не хотела говорить заранее, но потом-то можно было? От третьих лиц приходится узнавать. Какое унижение!»
   Тут до нее донесся голос Бекки:
   – Вам плохо?
   Дина взяла себя в руки и с трудом улыбнулась:
   – Нет, нет, что вы, все в порядке.
   – Насколько я понимаю, с Зандрой вы еще не говорили?
   – Пока нет.
   – Н-да. Надеюсь, она не дуется на вас из-за нашей маленькой интриги?
   – Не думаю, – сказала Дина с уверенностью, каковой отнюдь не испытывала. – Наверное, на днях объявится... – Дина обхватила чашку дрожащими ладонями и отпила немного. – И все равно не понимаю. Ведь еще недавно Зандра и слушать не желала об этом замужестве. Что же изменилось?
   – Понятия не имею, – пожала плечами Беки. – Тем не менее это факт. Уже рассылаются приглашения.
   – И когда же свадьба?
   – Через полтора месяца.
   – Полтора месяца...
   – Ясно, ясно, срок немалый, а время – деньги. Увы, это тоже в традициях рода Энгельвейзенов. Она уходит корнями в историю, когда письма путешествовали месяцами, а до телефона с факсом было еще несколько столетий.
   – Я все думаю, стоит ли самой позвонить Зандре, когда вернусь домой, – задумчиво сказала Дина.
   – А что, хорошая идея, – величественно кивнула Бекки. – Скорее всего она попросит вас быть посаженой матерью на свадьбе.
   У Дины разом поднялось настроение. Первоначальный шок явно прошел.
   – Знаете, о чем я думаю, милочка?
   – Да?
   – Вы с Зандрой лучшие подруги, а мы крепко дружим с Хайнцем. Так почему бы нам всем четверым не познакомиться поближе?
   – Что вы имеете в виду? – робко спросила Дина.
   – Да всего лишь небольшой интимный ужин в честь помолвки.
   – Прекрасная идея! Я все организую! – радостно закудахтала Дина. От ее недавних мрачных мыслей не осталось и следа.
 
   Мраморный пол картинной галереи в замке Энгельвейзен, на острове того же имени, располагающемся на озере Энгельвейзен – втором по величине в Баварии, – холодно блестел, точь-в-точь как лед, сковавший поверхность озера.
   Через большие двухсветные окна, расположенные на равном расстоянии друг от друга по всей стене длиной в сто девяносто футов, в галерею проникал слепящий солнечный свет; на противоположной стене были развешаны картины старых мастеров – Беллини и Боттичелли, Рубенс и Рембрандт, Тициан и Тинторетто – и это была еще только верхушка айсберга тех сокровищ, которыми владели поколения Энгельвейзенов.
   А с потолка высотой в двадцать шесть футов, расписанного целых двести лет назад, свисали тридцать хрустальных люстр.
   Это было помещение для нирваны, ублаготворения и раздумий.
   Впрочем, в данный момент принцесса Софья не была склонна ни к одному из этих состояний. Мажордом только что вручил ей депешу из Нью-Йорка. Внутри бандероли, посланной экспресс-почтой, оказались два запечатанных конверта поменьше.
   Распечатав один, Софья стремительно вскочила и принялась возбужденно, так что даже полы платья, обшитого страусовым пухом, взлетали, расхаживать по галерее.
   – Проклятие! – завизжала она, яростно размахивая приглашениями. – Да не сиди же ты как истукан, Эрвин! Сделай что-нибудь! Или пусть наследство уплывает из рук?