Гулд Джудит. Чертовски богат

   А из этого следует, что если верно распорядиться доставшимися тебе картами, то пирожок твой.
   Кензи довольно улыбнулась и лениво зевнула. «И отчего это, – подумала она, – меня после любви всегда так тянет в сон?»
   Прохаживаясь по комнате, Кензи вдруг наступила на что-то мягкое и наклонилась посмотреть. Господи, да это же ее трусы.
   Она растерянно огляделась. Ничего себе. Гостиная походила на поле битвы. Все разбросано... колготки... блузка... юбка, или то, что от нее осталось.
   Надо бы убрать... взбить подушки на диване... словом, привести помещение в порядок.
   Кензи снова зевнула. А, черт с ним, подумала она, куда спешить? Зандра придет не раньше, чем... когда? Через пару часов? И, свернувшись на кушетке, Кензи подоткнула под голову подушку и чуть не замурлыкала от удовольствия.
   Ее веки смежились, и Кензи погрузилась в сладкую дрему, такую глубокую, что ее разбудило только появление Зандры. Та стояла на пороге с театральной программкой под мышкой и удивленно разглядывала царящий в комнате кавардак.
   Кензи рывком села на кушетке и, сообразив, что на ней ничего нет, прижала к груди подушку.
   – Ш-ш-ш! – Зандра насмешливо приложила палец к губам. – Спи, не обращай на меня внимания. – И, понимающе подмигнув, пропела: – «Никому ничего не скажу!»
   – Это не то, что ты подумала, – неловко пробормотала Кензи.
   Зандра со значением посмотрела на разодранную юбку Кензи. Слова были не нужны – все и так ясно.
   – О Господи, – съежилась Кензи, – и как это меня угораздило? Никогда не переживу.
   – Зачем такие слова? – увещевающе сказала Зандра. – И не надо суетиться. В конце концов, ты совершеннолетняя. А если все было хорошо, то чего еще желать? Нет, нет, ничего не говори, у каждого есть право на частную жизнь и все такое прочее. «Никогда ни на что не жалуйся, никогда ничего не объясняй» – вот мое правило. Хотя, – все же не удержалась Зандра, – все вроде обернулось здорово. Я имею в виду вас с Чарли.
   Кензи со вздохом откинулась на спинку дивана и закрыла голову подушкой.
   Зандра притворно зевнула.
   – Ну что, пора на боковую? Черт знает что, после театра мне всегда хочется спать. – Зандра направилась к себе в комнату. – Выключить свет?
   Кензи промолчала.
   Зандра приняла это за знак согласия.
   – Спокойной ночи, – проворковала она и повернула выключатель.
   Комната погрузилась во тьму.
   Кензи свернулась, как младенец во чреве матери, и мгновенно заснула.

Глава 26

   Назавтра, ближе к полудню, на втором этаже аукционного дома «Кристи», что на перекрестке Парк-авеню и Пятьдесят девятой улицы, отчетливо запахло деньгами.
   Сами торги были назначены на следующий день, а сегодня изделия Фаберже и произведения русского искусства, старинные награды и серебро, а также золото английского, европейского и американского происхождения были выставлены на всеобщее обозрение. Вот от этих-то серебряных с позолотой, украшенных эмалью и финифтью чайных сервизов, расписанных золотом дверей от королевских покоев XVIII века, на которых в полный рост были изображены святые Иоанн и Василий, исходил неуловимый запах богатства. Он плыл, подобно тончайшим духам, от вручную расписанного фарфора, поднимался от больших стеклянных ящиков с кавказским оружием и вековой давности табакерками.
   Иные из этих предметов особо потрясали воображение, не оставляя равнодушными даже самых разборчивых знатоков вроде Бекки Пятой. Уже много лет она не пропускала ни одного сколько-нибудь серьезного аукциона, ни одного значительного вернисажа, не уставая восхищаться разнообразными сокровищами, представляющими подлинную историческую ценность, а иногда, в редких случаях, еще и распространяющих вокруг себя некую магическую ауру.
   Ибо что может сравниться с серебряным кубком, из которого пила сама Мария Антуанетта?
   Около него Бекки и остановилась. Ее сопровождал принц Карл Хайнц, только вчера вернувшийся из Германии. На некотором расстоянии маячили двое охранников, словно лазером просвечивающие всех, кто окажется поблизости.
   – Так как там старый князь? – прошептала Бекки своим обычным шелковистым голосом. В виде исключения она сегодня не приняла всегдашних мер предосторожности, сдвинув огромные темные очки на затылок. – Ему по крайней мере не хуже?
   – Пока нет, – так же негромко откликнулся Карл Хайнц. – Но звонок был нешуточный. Подозреваю, что моей сестричке Софье не слишком понравился такой оборот дела, – с кривой усмешкой добавил он.
   – Еще бы! – Бекки искоса посмотрела на собеседника. – Ведь им с мужем уже плыли в руки миллиарды, которыми они могли бы лично распоряжаться от имени своего старшего сына!
   Бекки остановилась у очередной витрины посмотреть на великолепно расписанный холодильник для вина XVIII века. Видимо, он не произвел на нее должного впечатления, ибо Бекки, слегка нахмурившись, покачала головой и двинулась дальше.
   – А вы? – вежливо поинтересовался Карл Хайнц, заложив на немецкий манер руки за спину. – Надеюсь, все в порядке?
   – А то вы сами не знаете? У меня всегда все в порядке. Гм-м...
   Бекки жадно впилась глазами в двухфутовый сосуд из серебра и эмали. Он был выполнен в форме русской церкви с большой бирюзовой луковицей-куполом посредине и четырьмя, поменьше, по бокам. С трех сторон внутрь вели дверцы с изображением распятия.
   Бекки полистала каталог и нашла нужное место.
   – «Дарохранительница. Николай Тарабаров. Москва, около 1910 года», – вслух прочитала она и вопросительно посмотрела на Карла Хайнца.
   Он улыбался.
   – Очень красивая вещь, – сказал Карл Хайнц. – Настоящий шедевр в миниатюре.
   – Да, в чем, в чем, а в этом русским не откажешь, такие вещи они делать умеют. – Бекки снова заглянула в каталог и слегка нахмурилась. – Так, ее оценивают в шесть – восемь тысяч. Что-то маловато. – Она снова посмотрела на Карла Хайнца.
   – Да, не густо. – Он решительно закивал головой.
   Бекки просунула ему руку под локоть и повлекла к стене, на которой были развешаны иконы. Народу здесь почти не было.
   – Ну а теперь, коль скоро уж мы заговорили о деньгах...
   – А что такое? Поистратились? Сколько вам нужно?
   – Я не шучу, – свистящим шепотом проговорила Бекки.
   – Вижу. – Карл Хайнц посмотрел на нее с нескрываемым удивлением.
   – Не шучу, потому что дело нешуточное. – Бекки вздохнула, прижала ему к груди затянутую в перчатку ладонь и на мгновение опустила глаза, словно разглядывая собственные пальцы. – Выслушайте меня, Хайнц, выслушайте, ради Бога!
   Он выжидательно промолчал.
   – Вам надо наконец жениться! – выпалила Бекки.
   Карл Хайнц беззвучно рассмеялся.
   – Так вот, стало быть, зачем вам понадобилось со мной так срочно увидеться? – Слова эти прозвучали скорее утверждением, нежели вопросом.
   – Верно, – призналась Бекки. – Пора озаботиться наследством. – Она взяла его за лацканы пиджака и притянула к себе. – А то поздно будет!
   Неподалеку от них остановились двое довольно известных людей. Они что-то живо обсуждали, скорее всего то, как бы выбрать удобный момент и подойти к Бекки. Охранники меж тем остановились в положенных десяти шагах, готовые в любой момент преградить им путь.
   Но Бекки с Карлом Хайнцем было не до них.
   – Нельзя больше тянуть, – настаивала Бекки. – Неужели даже история с отцом вас ничему не научила? Право, милый, пора бы повзрослеть.
   Карл Хайнц вздохнул, почесал лоб и повернулся к стене.
   Оттуда на него молча взирали русские святые: Владимирская Божья Матерь; Николай Угодник; Георгий Победоносец... Все они казались здесь чужими, словно их доставили сюда обманом и против собственной воли.
   – Хайнц, – настойчиво продолжала Бекки, – ну почему... почему все думают о вас, кроме вас самого?
   – Почему? – повторил он с легкой улыбкой. – Да потому, наверное, что на этот предмет у меня есть вы.
   – Перестаньте молоть чепуху! – Глаза Бекки сердито сверкнули. – Я действительно беспокоюсь за вас, но только потому, что вы мне небезразличны.
   – Это я знаю, – мягко откликнулся Карл Хайнц.
   – Не могу видеть, как наследство уплывает из ваших рук, – продолжала Бекки. – Но нужно смотреть фактам в глаза. Старый князь долго не протянет. И что же тогда?
   Уже не впервые Карл Хайнц почувствовал, какой стальной волей наделена эта женщина.
   – Ответ на этот вопрос вы знаете не хуже моего, – заметил он.
   – Вот именно, – вздохнула Бекки. – Но этого нельзя допустить. Просто нельзя! Вы что, умножали семейное состояние только затем, чтобы оно перешло к этому слабоумному – сыну вашей сестры? И собственно, почему? Только потому, что у вас нет сына?
   Карл Хайнц промолчал.
   – Выслушайте меня, Хайнц. Вы лучше меня знаете, что будет, если деньги попадут в руки этому дурачку. Вся империя рухнет, хотя и не сразу. Ее просто будет медленно подтачивать изнутри.
   И вновь Карл Хайнц не повел и бровью.
   – Итак, вы – капитан семейного корабля. Так не дайте же ему утонуть! Ради других и себя самого!
   – Как просто у вас все получается, – горько рассмеялся принц.
   – Потому что это действительно просто!
   – Неужели? – Карл Хайнц насмешливо приподнял бровь. – Не дать старику умереть? Жениться на ком нужно? И ко всему прочему вовремя заиметь наследника мужского пола?
   – Вот именно.
   – Послушайте, Бекки, но я же не всемогущий Бог!
   – А никто об этом и не говорит. – Она упрямо стояла на своем. – Да только ради того ли вы строили империю, чтобы сделаться свидетелем ее заката? Вряд ли. Вы любите заниматься делом, Хайнц, признайтесь. Бизнес у вас в крови. Но и общественное положение для вас не звук пустой. Все эти замки, коллекции картин. В общем, вам нравится все, что связано с положением главы рода. Все, кроме оседлой жизни!
   – То есть главного? – насмешливо подхватил Карл Хайнц и вновь иронически изогнул брови и вдобавок сардонически ухмыльнулся.
   – Да подите вы к черту, Хайнц! – скрипнула зубами Бекки. – Нельзя же, в конце концов, быть таким упрямцем! Женитесь! Родите сына! Сделайте так, чтобы все ваше осталось при вас!
   – Но для этого надо расстаться с холостяцкой жизнью, – вздохнул он.
   – Давно пора! – резко бросила Бекки. – Вам дана небольшая отсрочка, так воспользуйтесь же ею!
   – То есть женитесь?
   – Вот именно.
   Карл Хайнц отвернулся и сделал вид, что вглядывается в иконы.
   – Позвольте поделиться подозрением, – помолчав немного, сказал он. – Вы ведь уже подобрали мне невесту?
   – Естественно. И можете себе представить, она все это время была под боком.
   – Зандра, – с болью произнес Карл Хайнц, прикрывая веки.
   – Ну разумеется, Зандра! А почему бы и нет?
   – Ну как вы не понимаете? – Карл Хайнц сунул руки в карманы брюк и повернулся к ней. – Я же знаю ее с младенчества.
   – Ну и что с того?
   – У нее впереди вся жизнь. Стань она моей женой, и все может пойти прахом.
   – Вы уверены? – Бекки прищурилась.
   – Честно говоря, – он потер переносицу, – я уже ни в чем не уверен.
   Это заявление насторожило Бекки.
   – А ну-ка признавайтесь, – заговорила она тоном женщины, привыкшей верить своей интуиции, – как вы к ней относитесь?
   – Как отношусь? – с трудом выговорил Карл Хайнц. – Что там скрывать, это потрясающая женщина! Просто чудо! Вы это хотели услышать?
   – Но это же чудесно! – У Бекки разгорелись глаза. – Похоже, вы влюблены в нее!
   При слове «любовь» Карл Хайнц вздрогнул.
   – Так, – неумолимо продолжала Бекки, – а вы ей открылись?
   – Нет, – покачав головой, хрипло выдавил Карл Хайнц.
   – Почему?
   – Во-первых, – он с достоинством выпрямился, – потому, что я бы не вынес отказа. А во-вторых, я не распутник и не растлитель малолетних.
   – Растлитель малолетних! – рассмеялась Бекки. – Не будьте смешным, милый. Зандра не ребенок. Она зрелая женщина. Куда более зрелая, чем вам, возможно, кажется.
   – Может, и так, – буркнул он.
   – Ну что, неужели до сих пор непонятно? – спокойно проговорила Бекки. – У вас просто нет выбора. Вы должны на ней жениться.
   – Это легче сказать, чем сделать, – резко ответил Карл Хайнц.
   – Ничего подобного.
   – Да? И как вы себе это представляете?
   – А вот как: я буду вашей свахой.
   – Ясно. – Карл Хайнц почесал подбородок и подозрительно посмотрел на нее. – Уж не хотите ли вы сказать, что уже начали действовать?
   – Ну разумеется, – невинно улыбнулась Бекки. – Нельзя терять времени. Итак, план такой... – Взяв принца за руку, она повела его по галерее. – Я приглашаю вас на уик-энд в свое загородное поместье. А Зандру и ее друзей Голдсмитов пригласят мои соседи – муж и жена Фейри. Никто ничего не подумает, встреча будет выглядеть совершенно случайной.
   – Заговорщица, – сухо обронил Карл Хайнц.
   – Единственное, о чем я вас прошу, – доверьтесь мне. Два дня, не больше, и Зандра ваша.
   – Откуда такая уверенность?
   – Это мое дело, – решительно заявила Бекки. – С вашим обаянием вы уже через месяц пойдете под венец.
   – Ну ладно, – вздохнул он, – коль скоро у вас на все готов ответ, растолкуйте мне еще одну вещь.
   – Да? – Бекки вопросительно посмотрела на него.
   – Что получает от всего этого Зандра?
   Бекки остановилась и пристально посмотрела на него.
   – Как, неужели не ясно? Она получает вас – одного из самых завидных женихов на свете! Она полноправно входит в знатную и богатую семью. А заодно превращается из простой графини в принцессу. Что еще нужно молодой женщине?
   – А может, просто мужчина ее возраста?
   – Да бросьте вы! – Бекки ласково потрепала его по щеке. – Неужели вы так плохо ее знаете?
   Карл Хайнц промолчал.
   – Не надо недооценивать меня, Хайнц, – улыбнулась Бекки. – Я всегда добиваюсь цели.
   – Тогда, – после недолгого молчания заговорил Карл Хайнц, – все, что мне говорили о вас – и что я сам думал, – правда. Вы самая решительная женщина в Нью-Йорке.
   – Ну ладно. – Бекки щелкнула пальцами, как бы подводя итог разговору. – Пора обедать. Вы не против перекусить у «Мортимера»?
   И, взяв Карла Хайнца под руку, она повела его к выходу.

Глава 27

   – Эй, Кензи, – окликнул ее из коридора Арнольд Ли, – тут к тебе пришли.
   Кензи разговаривала по междугородному.
   – Если это Чарли, скажи, пусть подождет! – Кензи даже не обернулась, просто прикрыла мембрану. – Знаешь, сколько времени я убила на то, чтобы дозвониться до этого городишки в Венгрии?
   И она вернулась к разговору, уверенно, так, будто и не было никакого перерыва, продолжив прерванную посредине фразу.
   – Большое спасибо, профессор Тиндеманс, за то, что уделили нам время. Я знаю, что вы сейчас нездоровы, так что ужасно неловко вас беспокоить. О, я так признательна за помощь... Да, да, конечно, с нетерпением буду ждать вашего факса. Да, непременно передам привет мистеру Споттсу при ближайшей же встрече... Вы действительно оказали нам неоценимую помощь, профессор... Надеюсь, лечение пройдет удачно... Еще раз извините за беспокойство...
   Кензи повесила трубку, откатилась немного на стуле и торжествующе воздела руки:
   – Вот так-то!
   – Что это с тобой? – удивленно посмотрела на нее Зандра. – Можно подумать, что твоя команда выиграла мировое первенство.
   – Бери выше! – Кензи счастливо вздохнула, закинула руки за голову и рассеянно улыбнулась, устремив взгляд на монблан книг и каталогов, громоздящихся на ее столе. – Ну что за славный, чудесный господин. Такой вежливый. И знаешь что, Зандра?
   – Что?
   – О Гольбейне можешь забыть.
   – Что значит «можешь забыть»? – поразилась Зандра. – Ведь это сейчас наше главное дело.
   – Уже нет. Понимаешь, я доверилась своей интуиции и, как выяснилось, не зря. В самую точку попала. Видишь ли, мистер Споттс как-то обмолвился в разговоре со мной, что профессор Тиндеманс знает про Гольбейна все. Естественно, он прав, но больше того: можешь себе представить, профессор занимался нашей картиной еще в 1939 году.
   – Потрясающе! Ты молодец, малыш, так много успела, и всего за одно утро.
   – Ну что ж, теперь остается ждать факса. Как только получим, сделаем копии для мистера Фейри и юридического отдела, а дальше пусть этим делом занимаются, – Кензи насмешливо ухмыльнулась, – наши великие детективы Чарльз Ферраро и Ханнес Хокарт.
   – Эй, Кензи! – Зандра прижала палец к губам. – Тебя ждут, забыла?
   Кензи растерянно заморгала. Кто ждет? У нее это действительно совершенно вылетело из головы. Внезапно она хлопнула себя рукой по лбу. Ну конечно. Чарли собственной персоной. А что, если он все слышал? Тогда этот ублюдок может...
   Она круто повернулась на стуле.
   Это был не Чарли. Внутри у нее все так и застыло.
   Это был Ханнес Хокарт.
   Кензи медленно оглядела его с ног до головы. Шикарно выглядит. Коричневые туфли. Шерстяные брюки, подчеркивающие узкую талию и стройные бедра. Двубортный пиджак под цвет всему остальному. Нет, это вам не какая-нибудь униформа. И не дешевка из магазина готового платья. Уж взгляд-то у Кензи наметан, костюм от Армани она отличит сразу.
   У Кензи глухо забилось сердце. О Господи, и как же она могла забыть? Красавец, право, настоящий викинг, глаз не оторвешь.
   А она и не отрывала.
   Впрочем, и он от нее тоже.
   Время остановилось. Они переместились в мир, где существуют только двое.
   Почуяв, что что-то носится в воздухе, Зандра насторожилась. Да и Арнольд проявлял явный интерес к происходящему. Он широко улыбнулся и одобрительно поднял большой палец.
   Но сигнал остался не принятым. Кензи с Ханнесом не замечали публики. Им было достаточно друг друга.
   – Доброе утро, Кензи, – прервал наконец молчание Ханнес.
   – Ганс! – с трудом вымолвила она в ответ.
   – Давно не виделись.
   – Давно, – эхом откликнулась Кензи, по-прежнему не сводя с него взгляда.
   «Для точности, три месяца, – подумала она. – Вот сколько времени прошло с тех пор, как я предложила ему прогуляться под дождем. О Господи, мне явно надо показаться врачу. Надо быть полной идиоткой, чтобы оттолкнуть такого парня».
   – Ничего, что я зашел без звонка? – Ханнес улыбнулся так, что у нее подогнулись колени.
   – Ну что ты... конечно... Так что привело тебя в мою берлогу? – забормотала Кензи и тут же себя выругала. «Соберись, ты ведь не школьница!»
   Ханнес подошел ближе.
   – Как тебе сказать? Причин несколько. Во-первых, дело.
   Он наклонился над ее столом и скрестил руки на груди.
   Кензи незаметно вытерла разом вспотевшие ладони и попыталась принять деловой вид.
   – Ну что ж, – откашлялась она, – в таком случае, может, для начала о деле?
   – Как тебе будет угодно, – кивнул он. – О деле так о деле. Вполне разумный подход. А ведь мы с тобой люди здравомыслящие, не так ли?
   Кензи промолчала. Похоже, она просто боялась заговорить.
   Ханнес улыбался.
   Постороннему эта улыбка показалась бы всего лишь данью вежливости, как принято в Старом Свете. Но для той, кому она предназначалась, все выглядело иначе.
   И еще одно бросилось в глаза Кензи, в каком бы замешательстве она ни пребывала. У него разные зрачки, правый скорее отдает голубизной, левый – зеленью. И это удивительное различие помимо всего прочего – а ну-ка, немедленно возьми себя в руки! – еще и возбуждает.
   – Так. – Ханнес поскреб подбородок. – Чтобы покончить с делом...
   Кензи выжидательно молчала.
   – Боюсь, впрочем, что тебе уже и без меня все известно. Интерпол получил официальный запрос касательно Гольбейна. В этом деле заинтересованы власти Соединенных Штатов и ФРГ. Мне поручено оказывать вам всяческое содействие. Вот, в общем, и все. – Он широко раскинул руки и подмигнул ей.
   Кензи даже не пошевелилась. В комнате было тихо, слышен был лишь шум вентилятора и шелест бумаг на столе Зандры.
   – Особое содействие тебе вроде не требуется. Из того, что я случайно услышал, – Ханнес одарил ее еще более ослепительной улыбкой, – явствует, что вы и сами со всем справляетесь. А впрочем, если требуется мое участие в этом, – он наклонился к Кензи и перешел на шепот, – или в любом ином деле – я готов.
   Кензи залилась густой краской. Лишь с огромным трудом ей удалось отвести от него взгляд, слегка развернуться на своем вращающемся стуле и сделать вид, что отыскивает нужную бумагу.
   Ее мысли метались. Чувства – тоже.
   И что это мужчины посыпались на нее, словно из рога изобилия? Три долгих месяца она была одна, даже не встречалась ни с кем. А теперь вдруг полна коробочка.
   Вчера – Чарли.
   Сегодня – Ханнес.
   И ведь она по нему с ума сходит! Вот в чем беда.
   Одна закавыка – они с Чарли напарники, пусть и временные.
   Кензи незаметно вздохнула. Меньше всего ей хотелось, чтобы эти двое из-за нее схватились. И уж не дай Бог, будут хвастать друг перед другом победами в одной и той же постели.
   Да, положеньице.
   Надо немедленно что-то решать, пока не поздно.
   – Вот мой рабочий телефон, – сказал Ханнес, – можешь звонить в любое время. Не застанешь – оставь сообщение на автоответчике.
   Кензи слегка скосила глаза, наблюдая, как он вынимает из кармана кожаный футляр для визиток. Дорогая вещица, подумалось ей, ободок из чистого золота. Да еще и камешками украшен.
   Внезапно она почувствовала укол ревности.
   Наверняка подарок какой-нибудь девицы! Такие штуковины мужчины сами себе не покупают.
   Это решило дело. К черту! Чем она хуже других, у нее такое же право на жизнь, свободу и радость, как и у всех.
   Да, Ханнес с Чарли вместе работают. Так что с того?
   Вчера она просто проявила слабость, не справилась с гормонами. Но ведь связь с Чарли она продолжать не собирается, не так ли? И верность ему хранить не обязана. Да и вообще ничем не обязана!
   Кензи завороженно смотрела, как Ханнес жестом фокусника извлекает из футляра свою визитку.
   – Домашний телефон на обратной стороне.
   Кензи потянулась за карточкой, и вдруг ее охватило странное чувство, будто этот кусочек картона – часть его. Стоило ей его коснуться, как по ее телу пробежал мощный электрический разряд.
   Память невольно вернула Кензи к той дождливой октябрьской ночи, когда его язык блуждал по ее обнаженной плоти, а она отдавала ему все, что у нее есть.
   Кензи на мгновение задержала визитку в руках, и тут ее словно озарило.
   «Я же все это время скучала по нему! Он мне нужен!»
   – Э-э... – Кензи облизнула пересохшие губы. – Ты вроде говорил, что у тебя ко мне не только дело...
   – Говорил, – улыбнулся Ханнес.
   – Ну и...
   – Почему бы нам не поужинать сегодня вместе? Если, конечно, у тебя нет других планов.
   «Поужинать, – повторила про себя Кензи. – Что ж, занятие довольно невинное. По крайней мере ни к чему не обязывает».
   – Хорошая мысль, – негромко откликнулась она. – Только, видишь ли, мяса я не ем...
   – Не проблема, – прервал ее Ханнес. – Я знаю, куда пойти. Заеду за тобой в семь, ладно?
   – В семь? Годится.
   – А если до того времени придет факс, сними для меня копию, хорошо?
   Кензи сомнамбулически кивнула.
   – Ну что ж, мне пора бежать, – Ханнес снова обнажил зубы в ослепительной улыбке. – До вечера.
   И вышел.
   – Так, так, так, – насмешливо пропела Зандра. – Классный парень, дорогая. Что ж, когда начинается дождь, жди потопа. Смотрю, сухой сезон кончился. И как это у тебя выходит? Впрочем, молчу. Пока, я на обед...
   Но Кензи ничего не слышала, лишь улыбалась куда-то в пространство в предвкушении нынешнего вечера.

Глава 28

   «Мортимер», расположенный на углу Лексингтон-авеню и Семьдесят пятой улицы, из тех ресторанов, что обычно не задерживают на себе взгляда. Окна в главном зале задернуты, как в обыкновенном кафе, шторами, голые каменные стены, слева длинная стойка бара, справа столы, покрытые белой скатертью. Над стойкой – картина, изображающая юного романтика с развевающейся гривой волос, давшего имя ресторану.
   Тут же на стойке возвышаются неизбежные кадки с пальмами или, как в данном случае, кизилом в цвету.
   И тем не менее вот уже на протяжении почти двух десятков лет этот ресторан является любимым местом встреч самых богатых и важных персон Нью-Йорка, чем-то вроде неформального клуба для избранных.
   Вот и сегодня вновь прибывшую гостью встретил в обеденное время несмолкающий гул голосов. Явление получилось рассчитанно-театральным: дама остановилась на пороге и обежала взглядом зал.
   Все, как обычно: целая рота посетительниц, которые обедают, но не едят.
   Прибытие новенькой не осталось незамеченным, и, судя по всему, Дина Голдсмит никого не разочаровала. Впрочем, и подготовилась она должным образом – знала, куда идет. Неброская косметика в миндально-кремово-розовой гамме. Светлые волосы, прихваченные сзади золотой заколкой, свободно падающие на спину густыми шелковыми прядями. Костюм с короткой юбкой и отдающая бирюзой накидка, на шее – ожерелье из зеленого оникса, в ушах серьги ему под цвет, на запястье – крупный браслет. Сумка и туфли из черной крокодиловой кожи.
   Ее появление, как уже было сказано, произвело должное впечатление, и Дина это оценила. Ей явно выставлена высшая оценка.
   Навстречу уже спешил хозяин – коротышка с роговыми очками на кончике носа.
   – Миссис Голдсмит, – поклонился он. – Мисс фон Хобург-Уилленлоу уже вас ожидает.
   Дина милостиво улыбнулась и поспешила за ним к столику сразу справа от двери.
   – При-и-ивет! – пропела она.