Страница:
Зандра, рассеянно смотревшая куда-то в окно и не заметившая ее появления, вздрогнула от неожиданности:
– А, это ты, дорогая! Привет, как дела?
– Извини, немного опоздала. А ведь так старалась прийти вовремя. – Дина наклонилась, обняла Зандру за плечи и легонько прижалась к ней щекой.
Хозяин подвинул стул, и Дина, стянув перчатки и сбросив накидку, устроилась напротив Зандры.
– Потрясающе выглядишь, дорогая. Господи, сколько же мы не виделись! Надеюсь, жизнь тебя не обижает?
– А то ты меня не знаешь? – отмахнулась Дина. – Жизнь никогда меня не обижает. Здорово, что ты смогла выбраться, особенно если учесть, что я позвала тебя в самый последний момент.
Аквамариновые глаза Дины не знали ни минуты покоя, по-прежнему обшаривая зал. Она походила на какую-нибудь любительницу аукционов, разве что то и дело обменивалась воздушными поцелуями с половиной присутствующих.
– А что тут удивительного? – рассмеялась Зандра. – Мы, трудящиеся девушки, всегда рады поживиться за чужой счет.
– Говори, говори, как будто я не знаю, что ты у нас клюешь, как птичка.
Появился юный официант:
– Что будете пить?
– Мне минеральной воды. – Дина перевела взгляд на Зандру. – А тебе?
– Я уже заказала.
Официант в мгновение ока вернулся с маленькой бутылкой зеленоватого цвета и застыл в ожидании.
Дина заказала семгу под соусом, Зандра – цыпленка.
– Так что тебя сегодня задержало? – поинтересовалась Зандра, дождавшись, пока отойдет официант.
– Покупки, дорогая, – ослепительно улыбнулась Дина. – Тонны покупок. Ты и не поверишь, как это изматывает. – Дина отхлебнула немного воды.
Судя по ее виду, поверить в это было действительно нелегко. К тому же Зандра прекрасно знала, что Дина просто без ума от бесконечных походов по магазинам.
– Да, тонны покупок. Спасибо еще, машина всегда под рукой. Она уже вся забита, а впереди еще целый день. Да, коль скоро зашла речь... чтобы не забыть... вот, держи. – Она протянула Зандре небольшой красный фирменный пакет.
– Картье! С чего бы это?
– Да так, маленький сувенир. Бери! Как увидела эту штуковину, сразу поняла – она для тебя.
Бросив на Дину взгляд, в котором явственно читалось: «Лучше бы ты этого не понимала», Зандра заглянула в сумку и вытащила оттуда три небольших футляра, завернутых в белую бумагу и обвязанных красной лентой.
– Ну же, открывай! – Дина покончила с обзором присутствующей в ресторане публики и, подперев подбородок, выжидательно улыбнулась Зандре.
Та неторопливо развязала ленту на самом маленьком из футляров, откинула крышку и не удержалась от восхищенного возгласа. Внутри, на белой шелковой подушечке, покоилась исключительной красоты крохотная золотая брошь с красной и черной финифтью.
– Нравится?
– Разумеется, но...
– Никаких «но». Я ее заметила, когда выбирала вот это. – Дина протянула вялую руку, демонстрируя свой ониксовый браслет. – Ясно? А теперь вперед, открывай остальные! – Она дрожала от нетерпения.
Зандра повиновалась. В следующем футляре оказались серьги.
– Дина, это уж слишком!
– Тихо, тихо, давай дальше, один остался.
Зандра со вздохом открыла самый длинный из футляров. У нее чуть не перехватило дыхание. Комплект венчался золотым финифтяным браслетом.
– О Господи, не знаю, что и сказать... это просто чудо... глаз не отведешь... Дина, ты такая щедрая, но, право, мне неловко... ведь сегодня даже не мой день рождения.
– Так, все это твое, тема закрыта, – решительно прервала ее Дина и вдруг перешла на шепот: – Смотри-ка, опять.
Зандра удивленно свела брови.
Дина кивнула в сторону худощавой дамы, направляющейся к выходу.
– Неужели ты не заметила? – продолжала возбужденно шептать она. – Все время бегает в туалет. Нельзя так перебирать со слабительными.
– Нет, Дина, ты положительно невозможна, – улыбнулась Зандра. – Да есть ли вообще что-нибудь, чего бы ты не знала об этой публике?
Дина продолжала щебетать. Тем временем принесли закуску. Гул в ресторане нарастал, начиная серьезно угрожать барабанным перепонкам.
Внезапно, словно по команде, наступила полная тишина.
Дина посмотрела в сторону двери. Глаза ее расширились.
– Ничего себе! Так вот, стало быть, для кого сегодня зарезервирован главный стол.
Зандра круто повернулась вместе со стулом.
В ресторан вошли Карл Хайнц и Бекки Пятая – представители высшей расы. По всей видимости, они не обращали никакого внимания на эффект, произведенный их появлением.
Зандра, слегка приоткрыв рот от удивления и пытаясь разобраться в охвативших ее противоречивых чувствах, вполуха прислушивалась к торопливому шепоту Дины:
– ...ну да, конечно... вот это пара... слов нет... у него титулы, у нее...
Зандра сжала в ладони вилку и непроизвольно взмахнула ею, словно на зубцы был насажен не кусок цыпленка, а добытый в бою трофей. Время сотворило нечто подобное чуду: три месяца, в течение которых она не видела этого человека и даже не говорила с ним, внезапно съежились до тысячной доли секунды.
Это же Хайнц! Отчего это она вдруг почувствовала такую слабость...
Перед глазами у нее поплыли, как в тумане, лица окружающих. В наступившей тишине Зандра слышала, как сердце забилось у нее в груди, точно паровой молот.
«О Господи, только не это! – в ужасе подумала она. – Ведь он же мой кровный родственник...»
Грудь у нее тяжело вздымалась, сердце продолжало оглушительно грохотать, перекрывая возобновившийся ресторанный гул.
«Да что с тобой! – мысленно одернула себя Зандра. – Ведешь себя, как глупая влюбленная школьница!»
– Зандра!
При звуке этого голоса она встрепенулась и дернулась, словно марионетка.
– Присоединяйтесь к нам. Видите, стол накрыт на четверых. Эй, Зандра, ты что, не слышишь меня?
Она безотрывно смотрела на него.
Он – на нее.
И никто из них не заметил, как Дина с Бекки обменялись понимающими взглядами.
– Мисс Тернер. – На пороге показался Шелдон Д. Фейри. – Нужно оценить товар. Это срочно. То есть надо было сделать вчера. В крайнем случае сегодня. Так что не будете ли добры?..
– Действительно так срочно? – Кензи скорчила недовольную физиономию.
– Боюсь, что да. Клиент серьезный.
– Ладно, немедленно этим займусь.
– Отлично. Я вам чрезвычайно признателен. – Он протянул ей клочок бумаги. – Смотрите не потеряйте. Ну, мне пора. Обедаю с возможным клиентом. Предлагает целую коллекцию.
Кензи медленно развернула листок бумаги. Глаза у нее полезли на лоб.
Нет, наверняка это сон. Она зажмурилась, сосчитала до десяти и снова открыла глаза.
Годы, проведенные в Нью-Йорке, притупляют чувство новизны, ко всему привыкаешь, и, казалось бы, Кензи уже давно приучила себя ничему не удивляться. Тем не менее исключения, видно, все же бывают.
Разобравшись в каракулях мистера Фейри, она, как, впрочем, и любая на ее месте, испытала настоящее потрясение.
Лила Понс
52 ул., 447
В четыре.
Лила Понс! Лила Понс, легендарная звезда экрана. Как Марлен Дитрих. Как Грета Гарбо. Пожалуй, даже еще более недоступная, если такое вообще возможно.
Кензи все еще не могла поверить собственным глазам. Все происходящее казалось сказкой. Кто бы поверил – именно ей, Кензи Тернер, предстоит оценить коллекцию Великой Затворницы и, возможно даже, лицезреть ее в натуре! И тем не менее это не сказка, а действительность, доказательство вот оно, этот клочок бумаги. Черным по белому: Лили Понс.
– О Господи, – прошептала Кензи.
Зандра одним глотком допила кофе.
– Прошу извинить, друзья, безобразие, конечно, убегать, едва дожуешь последний кусок, но мне действительно пора.
– Уже уходишь? – разочарованно спросил Карл Хайнц.
– Дела. – Зандра отодвинула стул. – На следующей неделе аукцион, а это значит – работы по горло. А тут еще эта история с Гольбейном. Вы и представить себе не можете, какая шумиха поднялась. Можно подумать, началась Третья мировая война.
– Ну что ж, надо так надо, – промурлыкала Дина.
– Надо – это не то слово. Верьте не верьте, у нас все на головах стоят. – Зандра добродушно ухмыльнулась. – А впрочем, я не жалуюсь, даже интересно. По крайней мере не соскучишься... – Она встала и взялась за висевшее на спинке стула пальто.
Карл Хайнц поднялся следом.
– Не возражаешь, если я тебя провожу? – Он подал Зандре пальто.
– О, Хайнц, большое спасибо, но стоит ли беспокоиться? Посидел бы, поболтал с друзьями.
– Какое беспокойство? Напротив, мне только в радость. Вы меня извините? – повернулся он к Бекки.
– О чем вы говорите? – Бекки царственно махнула рукой. – Отпускаю.
– На днях позвоню, – кивнул ей на прощание Карл Хайнц и склонился к Дининой руке. – Спасибо за компанию.
– Это вам спасибо, – улыбнулась Дина.
– Бекки. – Чинно, на прусский манер, поклонился Карл Хайнц.
– Пока, милый, – почти без всякого выражения сказала она и послала ему легкий воздушный поцелуй.
Зандра от души обняла Дину.
– Чудесный обед. Только... умоляю, не надо больше подарков. Право. Не думай, что мне не понравилось, но так ты меня вконец испортишь.
– Да брось ты, – отмахнулась Дина, хотя в душе была довольна.
– Чудесно, что мы снова увиделись. – Зандра ослепительно улыбнулась Бекки.
Та ответила ей своей знаменитой улыбкой Моны Лизы.
Зандра повязала шарф и забросила сумку на плечо.
– Ну что ж, пока.
Карл Хайнц взял ее под руку и повел к выходу.
– Итак, – Бекки подняла крохотную чашку с кофе и посмотрела на Дину из-под своих обычных темных очков, – вроде все получилось, как задумано?
Дина кивнула и, повернувшись к окну, успела заметить, как Зандра и Карл Хайнц поспешно пересекают улицу.
– Вы были правы, они действительно прекрасная пара.
– Вне всякого сомнения. А теперь, – Бекки поставила чашку на стол, – пора, думаю, вам потолковать с Фейри.
– Ах да, насчет загородного уик-энда.
– Вот именно. Думаю, неплохо бы собраться в следующую пятницу. – Бекки задумчиво побарабанила пальцами по столу. – Да, в следующую пятницу – это самое удобное время.
Зандра места себе не находила. Она уж и не припомнит, когда в последний раз чувствовала себя такой слабой и беззащитной. И неспособность справиться с собственными переживаниями ее бесила. Кто бы мог подумать, что встреча с Карлом Хайнцем застигнет ее врасплох?
С одной стороны, физическое влечение, которое она к нему испытывает, бодрит, опьяняет. И это хорошо.
С другой – она чувствует себя, как бы это сказать, запятнанной, негожей, бесстыдной. И это плохо.
«Он мой родич, – упрямо твердила себе Зандра. – И не дай Бог... кровосмешение или что-то очень близкое к тому...»
Положим, родственник он очень дальний, так что как раз на этот счет можно вроде бы не волноваться. Но это ей так кажется, а что скажут люди?
«И все же как было бы здорово, – подумала она, искоса поглядывая на него, – какое блаженство...»
Ибо действительно о таком, как Карл Хайнц, женщина может только мечтать. Умопомрачительный красавец. Харизма, какую нечасто встретишь. За спиной фантастическая родословная. И еще – он внушает удивительное чувство надежности, которое, наверное, можно счесть побочным продуктом богатства и власти. И выглядит куда моложе своих сорока.
«Да поможет мне Бог! – мысленно взмолилась Зандра. – Почему он не остался с Диной и Бекки? Зачем ему понадобилось меня провожать?»
Зандра и думать забыла о светофорах, прохожих и даже о шуршащих по мостовой машинах. Близость Карла Хайнца не позволяла замечать ничего другого.
– Осторожно! – Карл Хайнц схватил ее за руку и рванул на себя как раз тогда, когда мимо, едва не задев ее крылом, промчалось такси.
– Ну нельзя же так, едва под колеса не угодила! Надо все-таки смотреть по сторонам.
Зандра подняла голову и слабо кивнула. Видно было, что она не на шутку испугана.
– Все в порядке? – Карл Хайнц пристально посмотрел на нее и притянул к себе.
Его прикосновение было таким волнующим, а беспокойство таким неподдельным, что Зандре показалось, будто она тонет в бездонной глубине глаз этого человека.
Тут она поняла истинный смысл происходящего.
Есть мужчины – маменькины сынки. Есть мужчины-добытчики. Есть мужчины-защитники. И только в одном из миллиона все это соединилось. В Карле Хайнце. Зандра осознала это с пронзительной ясностью.
Его голубые глаза полыхали жарким пламенем, ветер трепал редеющие (чего он, отметила Зандра, и не думал скрывать) волосы. Красивый, стройный, безупречно ухоженный, Карл Хайнц тем не менее не походил на юного Аполлона, и в этом все дело. Что привлекало в нем, так это как раз зрелая мужественность. А Адонисов она в своей жизни навидалась.
Все дело в родословной.
Их семьи связаны веками. В далеком прошлом о генетике и ее законах мало кто думал, все были озабочены политическим могуществом, укреплением власти и общественного положения, умножением земель и богатства.
Неудивительно, что в королевских семьях Европы случались гемофилия, слабоумие, врожденное уродство, да мало ли что еще.
Но в последнее десятилетие второго тысячелетия от Рождества Христова все уже прекрасно понимали, чем чреваты внутрисемейные брачные связи. И у Зандры не было ни малейшего желания играть в такую рулетку. На кону, в конце концов, сама жизнь.
Зажегся зеленый свет, но Карл Хайнц и Зандра даже не пошевелились, мешая пешеходам, струящимся по улице в обоих направлениях. Сердитые оклики до них, казалось, не доносились.
– Что ж, теперь можно идти, – улыбнулся Карл Хайнц и выпустил ее.
Зандра чуть не упала – настолько неожиданно растворилось теплое кольцо его рук.
Надо заставить себя идти. Зандра прекрасно это сознавала, однако же, не двигаясь с места, продолжала смотреть на него, и, хотя дул холодный январский ветер, на лбу у нее выступили крупные капли пота.
«Да что же это со мной происходит? Что я на него уставилась? Нет, надо кончать этот спектакль!»
Хоть и с огромным трудом, Зандре удалось все же отвести от него взгляд, и поспешно, пока снова не накатила слабость, она бросилась через улицу, словно хотела убежать от самой себя.
Карл Хайнц быстро нагнал Зандру и приспособился к ее стремительному шагу. Дышал он шумно и тяжело. Как бы то ни было, выбор у него невелик. Можно отстать, и пусть себе идет одна. Но можно и идти рядом, удовлетворяясь взглядами исподтишка.
Карл Хайнц выбрал второе – и не из самолюбия, а просто потому, что в присутствии Зандры и солнце светило ярче.
Его прямые лучи падали на каштановые волосы девушки, придавая ей сходство с героинями картин прерафаэлитов.
При очередном порыве ветра волосы Зандры рассыпались по лицу, она нетерпеливо их откинула, и этот непроизвольный жест показался ему вдруг удивительно прекрасным. Карлу Хайнцу захотелось быть на месте ветра и самому растрепать эти чудесные пряди.
Ну почему же, почему, спрашивал он себя, именно этой женщине суждено было заставить его понять, что он потерял, годами волочась, словно мальчишка, за любой юбкой? Подумать только, даже сама перспектива домашней, оседлой жизни кажется в ее присутствии не таким занудством, каким всегда представлялась, а хорошим, славным делом!
Именно поэтому так больно ему было от того, что она словно его не замечает, больше того – старается отделаться как можно быстрее. Можно подумать, они просто случайно столкнулись на улице.
Наконец, прошагав в молчании целый квартал, Карл Хайнц не выдержал. Нет, он просто обязан сломать разделяющую их невидимую стену! Иначе с ума можно сойти.
Он крепко стиснул ее ладонь и заставил остановиться. Зандра неохотно повернулась к нему.
– О Господи, да объясни же мне, что с тобой? В чем дело?
Не отвечая, Зандра высвободила руку и отвернулась, с преувеличенным вниманием изучая пыльную витрину ближайшей скобяной лавки, словно там были выставлены не замки, дверные ручки и ключи, а новые модели летних платьев.
Карл Хайнц вздохнул:
– Ну что ты молчишь? Неужели трудно сказать, что не так?
– А что не так?
– Не знаю. Все жду, что ты объяснишь.
– А может, и объяснять нечего?
И, утратив наконец интерес к скобяным товарам, Зандра двинулась вперед, глядя прямо перед собой. Ее замкнутый вид совершенно не располагал к продолжению беседы.
Так, в полном молчании, они и дошли до здания в псевдоренессансном духе, где она работала.
Зандра испытывала странное ощущение – что-то среднее между облегчением и сердечной болью. Облегчение – потому, что можно наконец избавиться от неуютного присутствия Карла Хайнца; боль – потому, что, сколь бы она того ни желала, отношения между ними не могут – не должны! – сложиться, как обычно между мужчиной и женщиной.
Все так же, не говоря ни слова, они стояли на пронизывающем ветру под широким козырьком у входа. Зандра тоскливо поглядывала на привратника и огромные стеклянные двери, за которыми ее ждало избавление.
Но обыкновенная вежливость требовала хотя бы попрощаться с Карлом Хайнцем. А для этого придется к нему повернуться.
Зандра медленно подняла взгляд.
Ну вот. Так она и знала. Эти пронзительные голубые глаза просто завораживают, они лучше всяких слов говорят о любви, желании, верности. В горле у нее застрял комок.
Да, против матушки-природы не пойдешь.
Молчание становилось все тяжелее.
Нарушил его в конце концов Карл Хайнц:
– В ближайшие несколько недель я буду в городе.
Зандра снова метнула отчаянный взгляд на дверь.
Он взял ее за руки.
– Понимаю, сейчас ты торопишься. Работа. Но не надо вести себя так, словно я тебе совсем чужой. Хорошо?
Зандра неопределенно кивнула, что можно было истолковать двояким образом: может, она просто дает понять, что его слова услышаны, а может, соглашается. Это как посмотреть.
Но сказать что-то все равно надо, нельзя же молчать до бесконечности.
«Слишком уж глубоко он проник мне в душу, – подумала Зандра. – Надо держаться подальше, так нам обоим лучше будет. О новых свиданиях не может быть и речи».
А вслух Зандра неопределенно сказала:
– При случае позвоню.
Что ж, это просто слова. Невинная ложь. Общепринятый ритуал.
– Пока. – И Зандра с быстротой молнии метнулась к двери.
Глава 29
Глава 30
– А, это ты, дорогая! Привет, как дела?
– Извини, немного опоздала. А ведь так старалась прийти вовремя. – Дина наклонилась, обняла Зандру за плечи и легонько прижалась к ней щекой.
Хозяин подвинул стул, и Дина, стянув перчатки и сбросив накидку, устроилась напротив Зандры.
– Потрясающе выглядишь, дорогая. Господи, сколько же мы не виделись! Надеюсь, жизнь тебя не обижает?
– А то ты меня не знаешь? – отмахнулась Дина. – Жизнь никогда меня не обижает. Здорово, что ты смогла выбраться, особенно если учесть, что я позвала тебя в самый последний момент.
Аквамариновые глаза Дины не знали ни минуты покоя, по-прежнему обшаривая зал. Она походила на какую-нибудь любительницу аукционов, разве что то и дело обменивалась воздушными поцелуями с половиной присутствующих.
– А что тут удивительного? – рассмеялась Зандра. – Мы, трудящиеся девушки, всегда рады поживиться за чужой счет.
– Говори, говори, как будто я не знаю, что ты у нас клюешь, как птичка.
Появился юный официант:
– Что будете пить?
– Мне минеральной воды. – Дина перевела взгляд на Зандру. – А тебе?
– Я уже заказала.
Официант в мгновение ока вернулся с маленькой бутылкой зеленоватого цвета и застыл в ожидании.
Дина заказала семгу под соусом, Зандра – цыпленка.
– Так что тебя сегодня задержало? – поинтересовалась Зандра, дождавшись, пока отойдет официант.
– Покупки, дорогая, – ослепительно улыбнулась Дина. – Тонны покупок. Ты и не поверишь, как это изматывает. – Дина отхлебнула немного воды.
Судя по ее виду, поверить в это было действительно нелегко. К тому же Зандра прекрасно знала, что Дина просто без ума от бесконечных походов по магазинам.
– Да, тонны покупок. Спасибо еще, машина всегда под рукой. Она уже вся забита, а впереди еще целый день. Да, коль скоро зашла речь... чтобы не забыть... вот, держи. – Она протянула Зандре небольшой красный фирменный пакет.
– Картье! С чего бы это?
– Да так, маленький сувенир. Бери! Как увидела эту штуковину, сразу поняла – она для тебя.
Бросив на Дину взгляд, в котором явственно читалось: «Лучше бы ты этого не понимала», Зандра заглянула в сумку и вытащила оттуда три небольших футляра, завернутых в белую бумагу и обвязанных красной лентой.
– Ну же, открывай! – Дина покончила с обзором присутствующей в ресторане публики и, подперев подбородок, выжидательно улыбнулась Зандре.
Та неторопливо развязала ленту на самом маленьком из футляров, откинула крышку и не удержалась от восхищенного возгласа. Внутри, на белой шелковой подушечке, покоилась исключительной красоты крохотная золотая брошь с красной и черной финифтью.
– Нравится?
– Разумеется, но...
– Никаких «но». Я ее заметила, когда выбирала вот это. – Дина протянула вялую руку, демонстрируя свой ониксовый браслет. – Ясно? А теперь вперед, открывай остальные! – Она дрожала от нетерпения.
Зандра повиновалась. В следующем футляре оказались серьги.
– Дина, это уж слишком!
– Тихо, тихо, давай дальше, один остался.
Зандра со вздохом открыла самый длинный из футляров. У нее чуть не перехватило дыхание. Комплект венчался золотым финифтяным браслетом.
– О Господи, не знаю, что и сказать... это просто чудо... глаз не отведешь... Дина, ты такая щедрая, но, право, мне неловко... ведь сегодня даже не мой день рождения.
– Так, все это твое, тема закрыта, – решительно прервала ее Дина и вдруг перешла на шепот: – Смотри-ка, опять.
Зандра удивленно свела брови.
Дина кивнула в сторону худощавой дамы, направляющейся к выходу.
– Неужели ты не заметила? – продолжала возбужденно шептать она. – Все время бегает в туалет. Нельзя так перебирать со слабительными.
– Нет, Дина, ты положительно невозможна, – улыбнулась Зандра. – Да есть ли вообще что-нибудь, чего бы ты не знала об этой публике?
Дина продолжала щебетать. Тем временем принесли закуску. Гул в ресторане нарастал, начиная серьезно угрожать барабанным перепонкам.
Внезапно, словно по команде, наступила полная тишина.
Дина посмотрела в сторону двери. Глаза ее расширились.
– Ничего себе! Так вот, стало быть, для кого сегодня зарезервирован главный стол.
Зандра круто повернулась вместе со стулом.
В ресторан вошли Карл Хайнц и Бекки Пятая – представители высшей расы. По всей видимости, они не обращали никакого внимания на эффект, произведенный их появлением.
Зандра, слегка приоткрыв рот от удивления и пытаясь разобраться в охвативших ее противоречивых чувствах, вполуха прислушивалась к торопливому шепоту Дины:
– ...ну да, конечно... вот это пара... слов нет... у него титулы, у нее...
Зандра сжала в ладони вилку и непроизвольно взмахнула ею, словно на зубцы был насажен не кусок цыпленка, а добытый в бою трофей. Время сотворило нечто подобное чуду: три месяца, в течение которых она не видела этого человека и даже не говорила с ним, внезапно съежились до тысячной доли секунды.
Это же Хайнц! Отчего это она вдруг почувствовала такую слабость...
Перед глазами у нее поплыли, как в тумане, лица окружающих. В наступившей тишине Зандра слышала, как сердце забилось у нее в груди, точно паровой молот.
«О Господи, только не это! – в ужасе подумала она. – Ведь он же мой кровный родственник...»
Грудь у нее тяжело вздымалась, сердце продолжало оглушительно грохотать, перекрывая возобновившийся ресторанный гул.
«Да что с тобой! – мысленно одернула себя Зандра. – Ведешь себя, как глупая влюбленная школьница!»
– Зандра!
При звуке этого голоса она встрепенулась и дернулась, словно марионетка.
– Присоединяйтесь к нам. Видите, стол накрыт на четверых. Эй, Зандра, ты что, не слышишь меня?
Она безотрывно смотрела на него.
Он – на нее.
И никто из них не заметил, как Дина с Бекки обменялись понимающими взглядами.
– Мисс Тернер. – На пороге показался Шелдон Д. Фейри. – Нужно оценить товар. Это срочно. То есть надо было сделать вчера. В крайнем случае сегодня. Так что не будете ли добры?..
– Действительно так срочно? – Кензи скорчила недовольную физиономию.
– Боюсь, что да. Клиент серьезный.
– Ладно, немедленно этим займусь.
– Отлично. Я вам чрезвычайно признателен. – Он протянул ей клочок бумаги. – Смотрите не потеряйте. Ну, мне пора. Обедаю с возможным клиентом. Предлагает целую коллекцию.
Кензи медленно развернула листок бумаги. Глаза у нее полезли на лоб.
Нет, наверняка это сон. Она зажмурилась, сосчитала до десяти и снова открыла глаза.
Годы, проведенные в Нью-Йорке, притупляют чувство новизны, ко всему привыкаешь, и, казалось бы, Кензи уже давно приучила себя ничему не удивляться. Тем не менее исключения, видно, все же бывают.
Разобравшись в каракулях мистера Фейри, она, как, впрочем, и любая на ее месте, испытала настоящее потрясение.
Лила Понс
52 ул., 447
В четыре.
Лила Понс! Лила Понс, легендарная звезда экрана. Как Марлен Дитрих. Как Грета Гарбо. Пожалуй, даже еще более недоступная, если такое вообще возможно.
Кензи все еще не могла поверить собственным глазам. Все происходящее казалось сказкой. Кто бы поверил – именно ей, Кензи Тернер, предстоит оценить коллекцию Великой Затворницы и, возможно даже, лицезреть ее в натуре! И тем не менее это не сказка, а действительность, доказательство вот оно, этот клочок бумаги. Черным по белому: Лили Понс.
– О Господи, – прошептала Кензи.
Зандра одним глотком допила кофе.
– Прошу извинить, друзья, безобразие, конечно, убегать, едва дожуешь последний кусок, но мне действительно пора.
– Уже уходишь? – разочарованно спросил Карл Хайнц.
– Дела. – Зандра отодвинула стул. – На следующей неделе аукцион, а это значит – работы по горло. А тут еще эта история с Гольбейном. Вы и представить себе не можете, какая шумиха поднялась. Можно подумать, началась Третья мировая война.
– Ну что ж, надо так надо, – промурлыкала Дина.
– Надо – это не то слово. Верьте не верьте, у нас все на головах стоят. – Зандра добродушно ухмыльнулась. – А впрочем, я не жалуюсь, даже интересно. По крайней мере не соскучишься... – Она встала и взялась за висевшее на спинке стула пальто.
Карл Хайнц поднялся следом.
– Не возражаешь, если я тебя провожу? – Он подал Зандре пальто.
– О, Хайнц, большое спасибо, но стоит ли беспокоиться? Посидел бы, поболтал с друзьями.
– Какое беспокойство? Напротив, мне только в радость. Вы меня извините? – повернулся он к Бекки.
– О чем вы говорите? – Бекки царственно махнула рукой. – Отпускаю.
– На днях позвоню, – кивнул ей на прощание Карл Хайнц и склонился к Дининой руке. – Спасибо за компанию.
– Это вам спасибо, – улыбнулась Дина.
– Бекки. – Чинно, на прусский манер, поклонился Карл Хайнц.
– Пока, милый, – почти без всякого выражения сказала она и послала ему легкий воздушный поцелуй.
Зандра от души обняла Дину.
– Чудесный обед. Только... умоляю, не надо больше подарков. Право. Не думай, что мне не понравилось, но так ты меня вконец испортишь.
– Да брось ты, – отмахнулась Дина, хотя в душе была довольна.
– Чудесно, что мы снова увиделись. – Зандра ослепительно улыбнулась Бекки.
Та ответила ей своей знаменитой улыбкой Моны Лизы.
Зандра повязала шарф и забросила сумку на плечо.
– Ну что ж, пока.
Карл Хайнц взял ее под руку и повел к выходу.
– Итак, – Бекки подняла крохотную чашку с кофе и посмотрела на Дину из-под своих обычных темных очков, – вроде все получилось, как задумано?
Дина кивнула и, повернувшись к окну, успела заметить, как Зандра и Карл Хайнц поспешно пересекают улицу.
– Вы были правы, они действительно прекрасная пара.
– Вне всякого сомнения. А теперь, – Бекки поставила чашку на стол, – пора, думаю, вам потолковать с Фейри.
– Ах да, насчет загородного уик-энда.
– Вот именно. Думаю, неплохо бы собраться в следующую пятницу. – Бекки задумчиво побарабанила пальцами по столу. – Да, в следующую пятницу – это самое удобное время.
Зандра места себе не находила. Она уж и не припомнит, когда в последний раз чувствовала себя такой слабой и беззащитной. И неспособность справиться с собственными переживаниями ее бесила. Кто бы мог подумать, что встреча с Карлом Хайнцем застигнет ее врасплох?
С одной стороны, физическое влечение, которое она к нему испытывает, бодрит, опьяняет. И это хорошо.
С другой – она чувствует себя, как бы это сказать, запятнанной, негожей, бесстыдной. И это плохо.
«Он мой родич, – упрямо твердила себе Зандра. – И не дай Бог... кровосмешение или что-то очень близкое к тому...»
Положим, родственник он очень дальний, так что как раз на этот счет можно вроде бы не волноваться. Но это ей так кажется, а что скажут люди?
«И все же как было бы здорово, – подумала она, искоса поглядывая на него, – какое блаженство...»
Ибо действительно о таком, как Карл Хайнц, женщина может только мечтать. Умопомрачительный красавец. Харизма, какую нечасто встретишь. За спиной фантастическая родословная. И еще – он внушает удивительное чувство надежности, которое, наверное, можно счесть побочным продуктом богатства и власти. И выглядит куда моложе своих сорока.
«Да поможет мне Бог! – мысленно взмолилась Зандра. – Почему он не остался с Диной и Бекки? Зачем ему понадобилось меня провожать?»
Зандра и думать забыла о светофорах, прохожих и даже о шуршащих по мостовой машинах. Близость Карла Хайнца не позволяла замечать ничего другого.
– Осторожно! – Карл Хайнц схватил ее за руку и рванул на себя как раз тогда, когда мимо, едва не задев ее крылом, промчалось такси.
– Ну нельзя же так, едва под колеса не угодила! Надо все-таки смотреть по сторонам.
Зандра подняла голову и слабо кивнула. Видно было, что она не на шутку испугана.
– Все в порядке? – Карл Хайнц пристально посмотрел на нее и притянул к себе.
Его прикосновение было таким волнующим, а беспокойство таким неподдельным, что Зандре показалось, будто она тонет в бездонной глубине глаз этого человека.
Тут она поняла истинный смысл происходящего.
Есть мужчины – маменькины сынки. Есть мужчины-добытчики. Есть мужчины-защитники. И только в одном из миллиона все это соединилось. В Карле Хайнце. Зандра осознала это с пронзительной ясностью.
Его голубые глаза полыхали жарким пламенем, ветер трепал редеющие (чего он, отметила Зандра, и не думал скрывать) волосы. Красивый, стройный, безупречно ухоженный, Карл Хайнц тем не менее не походил на юного Аполлона, и в этом все дело. Что привлекало в нем, так это как раз зрелая мужественность. А Адонисов она в своей жизни навидалась.
Все дело в родословной.
Их семьи связаны веками. В далеком прошлом о генетике и ее законах мало кто думал, все были озабочены политическим могуществом, укреплением власти и общественного положения, умножением земель и богатства.
Неудивительно, что в королевских семьях Европы случались гемофилия, слабоумие, врожденное уродство, да мало ли что еще.
Но в последнее десятилетие второго тысячелетия от Рождества Христова все уже прекрасно понимали, чем чреваты внутрисемейные брачные связи. И у Зандры не было ни малейшего желания играть в такую рулетку. На кону, в конце концов, сама жизнь.
Зажегся зеленый свет, но Карл Хайнц и Зандра даже не пошевелились, мешая пешеходам, струящимся по улице в обоих направлениях. Сердитые оклики до них, казалось, не доносились.
– Что ж, теперь можно идти, – улыбнулся Карл Хайнц и выпустил ее.
Зандра чуть не упала – настолько неожиданно растворилось теплое кольцо его рук.
Надо заставить себя идти. Зандра прекрасно это сознавала, однако же, не двигаясь с места, продолжала смотреть на него, и, хотя дул холодный январский ветер, на лбу у нее выступили крупные капли пота.
«Да что же это со мной происходит? Что я на него уставилась? Нет, надо кончать этот спектакль!»
Хоть и с огромным трудом, Зандре удалось все же отвести от него взгляд, и поспешно, пока снова не накатила слабость, она бросилась через улицу, словно хотела убежать от самой себя.
Карл Хайнц быстро нагнал Зандру и приспособился к ее стремительному шагу. Дышал он шумно и тяжело. Как бы то ни было, выбор у него невелик. Можно отстать, и пусть себе идет одна. Но можно и идти рядом, удовлетворяясь взглядами исподтишка.
Карл Хайнц выбрал второе – и не из самолюбия, а просто потому, что в присутствии Зандры и солнце светило ярче.
Его прямые лучи падали на каштановые волосы девушки, придавая ей сходство с героинями картин прерафаэлитов.
При очередном порыве ветра волосы Зандры рассыпались по лицу, она нетерпеливо их откинула, и этот непроизвольный жест показался ему вдруг удивительно прекрасным. Карлу Хайнцу захотелось быть на месте ветра и самому растрепать эти чудесные пряди.
Ну почему же, почему, спрашивал он себя, именно этой женщине суждено было заставить его понять, что он потерял, годами волочась, словно мальчишка, за любой юбкой? Подумать только, даже сама перспектива домашней, оседлой жизни кажется в ее присутствии не таким занудством, каким всегда представлялась, а хорошим, славным делом!
Именно поэтому так больно ему было от того, что она словно его не замечает, больше того – старается отделаться как можно быстрее. Можно подумать, они просто случайно столкнулись на улице.
Наконец, прошагав в молчании целый квартал, Карл Хайнц не выдержал. Нет, он просто обязан сломать разделяющую их невидимую стену! Иначе с ума можно сойти.
Он крепко стиснул ее ладонь и заставил остановиться. Зандра неохотно повернулась к нему.
– О Господи, да объясни же мне, что с тобой? В чем дело?
Не отвечая, Зандра высвободила руку и отвернулась, с преувеличенным вниманием изучая пыльную витрину ближайшей скобяной лавки, словно там были выставлены не замки, дверные ручки и ключи, а новые модели летних платьев.
Карл Хайнц вздохнул:
– Ну что ты молчишь? Неужели трудно сказать, что не так?
– А что не так?
– Не знаю. Все жду, что ты объяснишь.
– А может, и объяснять нечего?
И, утратив наконец интерес к скобяным товарам, Зандра двинулась вперед, глядя прямо перед собой. Ее замкнутый вид совершенно не располагал к продолжению беседы.
Так, в полном молчании, они и дошли до здания в псевдоренессансном духе, где она работала.
Зандра испытывала странное ощущение – что-то среднее между облегчением и сердечной болью. Облегчение – потому, что можно наконец избавиться от неуютного присутствия Карла Хайнца; боль – потому, что, сколь бы она того ни желала, отношения между ними не могут – не должны! – сложиться, как обычно между мужчиной и женщиной.
Все так же, не говоря ни слова, они стояли на пронизывающем ветру под широким козырьком у входа. Зандра тоскливо поглядывала на привратника и огромные стеклянные двери, за которыми ее ждало избавление.
Но обыкновенная вежливость требовала хотя бы попрощаться с Карлом Хайнцем. А для этого придется к нему повернуться.
Зандра медленно подняла взгляд.
Ну вот. Так она и знала. Эти пронзительные голубые глаза просто завораживают, они лучше всяких слов говорят о любви, желании, верности. В горле у нее застрял комок.
Да, против матушки-природы не пойдешь.
Молчание становилось все тяжелее.
Нарушил его в конце концов Карл Хайнц:
– В ближайшие несколько недель я буду в городе.
Зандра снова метнула отчаянный взгляд на дверь.
Он взял ее за руки.
– Понимаю, сейчас ты торопишься. Работа. Но не надо вести себя так, словно я тебе совсем чужой. Хорошо?
Зандра неопределенно кивнула, что можно было истолковать двояким образом: может, она просто дает понять, что его слова услышаны, а может, соглашается. Это как посмотреть.
Но сказать что-то все равно надо, нельзя же молчать до бесконечности.
«Слишком уж глубоко он проник мне в душу, – подумала Зандра. – Надо держаться подальше, так нам обоим лучше будет. О новых свиданиях не может быть и речи».
А вслух Зандра неопределенно сказала:
– При случае позвоню.
Что ж, это просто слова. Невинная ложь. Общепринятый ритуал.
– Пока. – И Зандра с быстротой молнии метнулась к двери.
Глава 29
У Лилы Понс были апартаменты в Ривер-Хаусе – по мнению многих, самом престижном месте Нью-Йорка. Когда-то давно это огромное здание выходило фасадом прямо на Ист-Ривер, где у него был собственный причал. Потом, как и многое другое, причал вместе с яхтами исчез, но сам Ривер-Хаус сохранился.
Достроенный буквально на следующий день после биржевого краха 1929 года, он символизировал оптимизм и веру в экономическое процветание Нью-Йорка и всей страны и с самого начала сделался местожительством самых богатых и самых известных горожан. На случайного прохожего веяло от этого кирпичного здания надежностью и основательностью. Казалось, что стояло оно здесь всегда и будет стоять вечно. Подобно мемориалу или монументу, воздвигнутому в честь самой знаменитой и самой таинственной из его обитательниц – Лилы Понс.
По дороге Кензи заскочила в какой-то подъезд, сняла кроссовки, сунула их в сумку и живо обула свои лучшие туфли.
Она сверилась с часами. Так, есть еще шесть минут. Отлично, она придет как раз вовремя.
Ривер-Хаус возвышался в самом конце улицы. Его фасад был по всей длине прикрыт полотняным навесом, в стену, с обеих сторон от входа, вделаны морды каких-то загадочных животных, из пасти которых в теплую погоду извергаются фонтаны воды. Но сейчас они лишь тупо скалились на прохожих. Снаружи, поеживаясь на холодном ветру, стоял привратник. Облаченный в обычную униформу, он, казалось, не сходил со своего поста с самого сотворения мира.
– Чем могу быть полезен, мэм? – вежливо осведомился он.
– У меня свидание с мисс Понс.
Привратник мгновенно посуровел. Его лицо приняло непроницаемое выражение.
– Боюсь, таких здесь нет.
Но Кензи было не так-то легко сбить с толка.
– Я из аукционного дома «Бергли». Мисс Понс позвонила нам с просьбой оценить свою коллекцию живописи. Вот моя визитная карточка.
Привратник поднес ее к самым глазам. Визитка была выполнена в европейском стиле, размером больше обычного американского, да и картон поплотнее, и удостоверяла, что перед ним мисс Маккензи Тернер, главный специалист отдела картин и рисунков старых мастеров компании «Бергли».
Привратник зачем-то поцарапал карточку ногтем и сказал со вздохом:
– Не соблаговолите ли подождать немного, мэм? Сейчас все выясню.
– Спасибо, – улыбнулась Кензи.
Проследив, как он входит в подъезд и берет трубку внутреннего телефона, Кензи от нечего делать принялась изучать окрестности. По Ист-Ривер натужно, против течения, полз буксир, волочащий за собой огромную баржу. Кензи повернулась в другую сторону и вынуждена была прикрыть глаза: прямо в лицо ей ударил сильный заряд снега.
Послышалось осторожное покашливание. Привратник выглядел смущенным и даже не пытался скрыть этого.
– Я разговаривал с домоправительницей, мэм. – Он вернул Кензи ее визитку. – И она просила вам передать, что мисс П. сейчас находится в Японии.
– Ничего себе! – не удержалась от восклицания Кензи. – Вам не кажется это странным? Я хочу сказать, зачем ей понадобилось звонить нам из такой дали?
– Ничем не могу помочь, мэм. – Своим тоном привратник давал понять, что они с Кензи всего лишь пешки в руках какого-то всесильного Игрока. – Я всего лишь передаю, что мне сказано.
– Да-да, конечно. – Кензи отступила на несколько шагов и, поворачиваясь, приветственно помахала рукой. – В любом случае – спасибо.
Похоже, привратник был доволен, что она оставила его в покое.
– Не за что, мэм. – Он вежливо приподнял фуражку.
Кензи уже тронулась было в сторону Первой авеню, когда что-то – внезапное предчувствие? шестое чувство? – заставило ее остановиться и поднять голову.
Игра воображения?
Помстилось?
Или действительно?
Перед судом присяжных она бы не поклялась. И руку на отсечение не дала бы. И тем не менее ей явственно показалось – галлюцинация? желаемое за действительное? – что на пятом этаже колыхнулась штора и в окне на мгновение возникло и тут же исчезло чье-то лицо.
Кензи застыла на месте, не в силах отвести взгляд от окна. Шторы задернуты. Ничто не шевелится. Загадка.
Ругая себя на чем свет за слишком буйное воображение, Кензи неохотно двинулась вперед, бросив все же напоследок взгляд наверх.
Окно как окно, ничем не отличается от других, уговаривала она себя. Да, но почему же тогда отодвинулась штора? Впрочем, там мог быть кто угодно, в конце концов в таком огромном доме живет куча народа.
А может, это просто неудачная шутка, подумала она вдруг?
Или Лили Понс действительно хотела оценить свою коллекцию, но в последний момент передумала?
Ладно, время покажет.
В любом случае она не забудет эту охотничью экспедицию. В конце концов речь идет о свидании, пусть и не состоявшемся, с величайшей легендой кинематографа, со звездой, которая упорно скрывает себя от всего мира.
Достроенный буквально на следующий день после биржевого краха 1929 года, он символизировал оптимизм и веру в экономическое процветание Нью-Йорка и всей страны и с самого начала сделался местожительством самых богатых и самых известных горожан. На случайного прохожего веяло от этого кирпичного здания надежностью и основательностью. Казалось, что стояло оно здесь всегда и будет стоять вечно. Подобно мемориалу или монументу, воздвигнутому в честь самой знаменитой и самой таинственной из его обитательниц – Лилы Понс.
По дороге Кензи заскочила в какой-то подъезд, сняла кроссовки, сунула их в сумку и живо обула свои лучшие туфли.
Она сверилась с часами. Так, есть еще шесть минут. Отлично, она придет как раз вовремя.
Ривер-Хаус возвышался в самом конце улицы. Его фасад был по всей длине прикрыт полотняным навесом, в стену, с обеих сторон от входа, вделаны морды каких-то загадочных животных, из пасти которых в теплую погоду извергаются фонтаны воды. Но сейчас они лишь тупо скалились на прохожих. Снаружи, поеживаясь на холодном ветру, стоял привратник. Облаченный в обычную униформу, он, казалось, не сходил со своего поста с самого сотворения мира.
– Чем могу быть полезен, мэм? – вежливо осведомился он.
– У меня свидание с мисс Понс.
Привратник мгновенно посуровел. Его лицо приняло непроницаемое выражение.
– Боюсь, таких здесь нет.
Но Кензи было не так-то легко сбить с толка.
– Я из аукционного дома «Бергли». Мисс Понс позвонила нам с просьбой оценить свою коллекцию живописи. Вот моя визитная карточка.
Привратник поднес ее к самым глазам. Визитка была выполнена в европейском стиле, размером больше обычного американского, да и картон поплотнее, и удостоверяла, что перед ним мисс Маккензи Тернер, главный специалист отдела картин и рисунков старых мастеров компании «Бергли».
Привратник зачем-то поцарапал карточку ногтем и сказал со вздохом:
– Не соблаговолите ли подождать немного, мэм? Сейчас все выясню.
– Спасибо, – улыбнулась Кензи.
Проследив, как он входит в подъезд и берет трубку внутреннего телефона, Кензи от нечего делать принялась изучать окрестности. По Ист-Ривер натужно, против течения, полз буксир, волочащий за собой огромную баржу. Кензи повернулась в другую сторону и вынуждена была прикрыть глаза: прямо в лицо ей ударил сильный заряд снега.
Послышалось осторожное покашливание. Привратник выглядел смущенным и даже не пытался скрыть этого.
– Я разговаривал с домоправительницей, мэм. – Он вернул Кензи ее визитку. – И она просила вам передать, что мисс П. сейчас находится в Японии.
– Ничего себе! – не удержалась от восклицания Кензи. – Вам не кажется это странным? Я хочу сказать, зачем ей понадобилось звонить нам из такой дали?
– Ничем не могу помочь, мэм. – Своим тоном привратник давал понять, что они с Кензи всего лишь пешки в руках какого-то всесильного Игрока. – Я всего лишь передаю, что мне сказано.
– Да-да, конечно. – Кензи отступила на несколько шагов и, поворачиваясь, приветственно помахала рукой. – В любом случае – спасибо.
Похоже, привратник был доволен, что она оставила его в покое.
– Не за что, мэм. – Он вежливо приподнял фуражку.
Кензи уже тронулась было в сторону Первой авеню, когда что-то – внезапное предчувствие? шестое чувство? – заставило ее остановиться и поднять голову.
Игра воображения?
Помстилось?
Или действительно?
Перед судом присяжных она бы не поклялась. И руку на отсечение не дала бы. И тем не менее ей явственно показалось – галлюцинация? желаемое за действительное? – что на пятом этаже колыхнулась штора и в окне на мгновение возникло и тут же исчезло чье-то лицо.
Кензи застыла на месте, не в силах отвести взгляд от окна. Шторы задернуты. Ничто не шевелится. Загадка.
Ругая себя на чем свет за слишком буйное воображение, Кензи неохотно двинулась вперед, бросив все же напоследок взгляд наверх.
Окно как окно, ничем не отличается от других, уговаривала она себя. Да, но почему же тогда отодвинулась штора? Впрочем, там мог быть кто угодно, в конце концов в таком огромном доме живет куча народа.
А может, это просто неудачная шутка, подумала она вдруг?
Или Лили Понс действительно хотела оценить свою коллекцию, но в последний момент передумала?
Ладно, время покажет.
В любом случае она не забудет эту охотничью экспедицию. В конце концов речь идет о свидании, пусть и не состоявшемся, с величайшей легендой кинематографа, со звездой, которая упорно скрывает себя от всего мира.
Глава 30
Едва вернувшись домой, Дина первым делом сказала Джулио, что ее ни для кого нет дома. Лишь после этого она направилась к себе в гостиную, чтобы плести паутину в спокойной обстановке.
Под пристальным взглядом элегантной «Графини Эссекской» кисти Сарджента и двух томных красавиц Болдини Дина скинула туфли из крокодиловой кожи и уютно устроилась на огромном диване в стиле Людовика XV.
Весело что-то напевая, Дина потянулась к телефону, но перед тем, как набрать нужный номер, решила дать себе небольшую передышку.
Ее взгляд упал на полотна Болдини – теперь уж так не пишут, эти вещи принадлежат иной, ушедшей эпохе. Слегка склонив голову набок, Дина любовно, как, впрочем, и всегда, принялась их рассматривать.
Эти картины производили на нее особенное впечатление. Стоило случиться какой-нибудь неприятности или даже просто утратить почему-либо привычную уверенность в себе, как Дина приходила на свидание с Болдини и черпала в нем силу. Она часто спрашивала себя, в чем тут загадка, как удается этим юным дамам, заключенным в золотую раму, столь неотразимо на нее воздействовать.
Впрочем, сейчас Дину больше занимала задуманная ею с Бекки Пятой комбинация.
Мысленно пройдя ее этап за этапом, Дина с удовлетворением отметила, что пока все идет как нельзя лучше.
Три месяца. Три долгих месяца. Именно столько времени прошло после приема в «Метрополитен», где ее впервые посетила мысль соединить Зандру с Карлом Хайнцем. Но тогда это была действительно всего лишь мысль. Понадобилась Бекки, чтобы придать ей реальные очертания.
Теперь, когда Бекки удачно провернула первую фазу, настал черед ее, Дины. Она заранее предвкушала успех.
Дело не в том, что просто удачно выбрано время – оно выбрано самым удачным образом, лучше и быть не может.
Сейчас или никогда!
Устроить брак принца Карла Хайнца фон унд цу Энгельвейзена и графини Графбург означало убить разом даже не двух, а нескольких зайцев. Дело не в том, что Дина укрепит свое положение в обществе; куда важнее, что таким образом она положит начало своему триумфальному восшествию на самый верх, а Карл Хайнц и Зандра будут ее вечными должниками.
Под пристальным взглядом элегантной «Графини Эссекской» кисти Сарджента и двух томных красавиц Болдини Дина скинула туфли из крокодиловой кожи и уютно устроилась на огромном диване в стиле Людовика XV.
Весело что-то напевая, Дина потянулась к телефону, но перед тем, как набрать нужный номер, решила дать себе небольшую передышку.
Ее взгляд упал на полотна Болдини – теперь уж так не пишут, эти вещи принадлежат иной, ушедшей эпохе. Слегка склонив голову набок, Дина любовно, как, впрочем, и всегда, принялась их рассматривать.
Эти картины производили на нее особенное впечатление. Стоило случиться какой-нибудь неприятности или даже просто утратить почему-либо привычную уверенность в себе, как Дина приходила на свидание с Болдини и черпала в нем силу. Она часто спрашивала себя, в чем тут загадка, как удается этим юным дамам, заключенным в золотую раму, столь неотразимо на нее воздействовать.
Впрочем, сейчас Дину больше занимала задуманная ею с Бекки Пятой комбинация.
Мысленно пройдя ее этап за этапом, Дина с удовлетворением отметила, что пока все идет как нельзя лучше.
Три месяца. Три долгих месяца. Именно столько времени прошло после приема в «Метрополитен», где ее впервые посетила мысль соединить Зандру с Карлом Хайнцем. Но тогда это была действительно всего лишь мысль. Понадобилась Бекки, чтобы придать ей реальные очертания.
Теперь, когда Бекки удачно провернула первую фазу, настал черед ее, Дины. Она заранее предвкушала успех.
Дело не в том, что просто удачно выбрано время – оно выбрано самым удачным образом, лучше и быть не может.
Сейчас или никогда!
Устроить брак принца Карла Хайнца фон унд цу Энгельвейзена и графини Графбург означало убить разом даже не двух, а нескольких зайцев. Дело не в том, что Дина укрепит свое положение в обществе; куда важнее, что таким образом она положит начало своему триумфальному восшествию на самый верх, а Карл Хайнц и Зандра будут ее вечными должниками.