Гулд Джудит. Чертовски богат

   В тот же момент послышался густой мужской голос:
   – Да позвольте же даме войти, а то она в сосульку превратится.
   Лорд Розенкранц подал Дине руку.
   – И никаких дурацких досмотров! – погрозил он пальцем охраннику.
   Впрочем, Дина не обратила на эту заминку внимания. Она была слишком поглощена разглядыванием шикарного вестибюля, лестницы, по обеим сторонам которой стены были сплошь увешаны картинами; огромной голландской люстры над головой.
   – Позвольте вам помочь, мадам? – предложил дворецкий.
   Дина передала ему свою пелерину. Дворецкий аккуратно сложил ее и кивком подозвал миниатюрную горничную.
   В вестибюле появились Нина, Зандра, Шелдон и Роберт. Дворецкий по очереди помог им раздеться, и горничная, сгибаясь под тяжестью одежды, поспешила к гардеробу.
   – Благодарю вас, Мамфорд, – сказал лорд Розенкранц. – Если не возражаете, я сам покажу дорогу нашим гостям.
   – Как прикажете, милорд.
   Лорд Розенкранц вытянул руку – сейчас он походил на школьного учителя – и повел своих подопечных в гостиную.
   Первой, жадно оглядываясь по сторонам, шла Дина. От ее приметливого взгляда ничего не ускользало. Вся обстановка отличалась таким вкусом, все вокруг выглядело так к месту, что ей казалось, будто она очутилась на сцене, где актеры, застыв в нужных позах, только и ждут открытия занавеса. Бекки сидела на кушетке, поджав под себя ноги. Принц Карл Хайнц с бокалом в руке стоял, облокотившись на камин, – и вот занавес поднялся, и сцена ожила.
   Карл Хайнц поймал взгляд Дины и что-то неслышно сказал Бекки.
   Та живо обернулась, изобразила на лице радостную улыбку и, соскочив с кушетки, босая, как была – чистая Грета Гарбо, стремительно пошла навстречу гостям.
   – Chеrie! – Они с Диной слегка коснулись друг друга щеками. – Как я рада, что вы ко мне вырвались! Как дела?
   Не дав Дине ответить, Бекки заглянула ей через плечо, и ее глаза расширились от притворного изумления.
   – Зандра! – воскликнула она. – Вот это сюрприз! Вы тоже гостите у Фейри? Потрясающе!
   И не успела Зандра опомниться, как ее втянули в гостиную, где она внезапно лицом к лицу столкнулась с НИМ!
   О Господи! Кузен Карл Хайнц смотрел на нее так пристально, что Зандра почувствовала, как жаркая волна заливает ее с ног до головы.
   – Зандра! – Он шагнул вперед и крепко обнял девушку.
   Жест был совершенно братский, и тем не менее Зандра вздрогнула, чувствуя, как у нее отвердевают соски и слабеют ноги. Она поспешно отстранилась и глубоко вздохнула.
   – Хайнц! – Голос явно отказывался ей повиноваться.
   – Что-то в последнее время мы стали часто пересекаться, – улыбнулся он.
   – Верно. Вот уж кого не ожидала здесь встретить! – Она повернулась к Дине: – А ты?
   – Ваше высочество, – не обращая на нее внимания, пропела Дина.
   Карл Хайнц с трудом оторвал взгляд от Зандры и склонился над Дининой рукой.
   – Миссис Голдсмит!
   – К чему эти формальности? Называйте меня, как все, просто Диной.
   – Только если вы перестанете величать меня «вашим высочеством», – любезно откликнулся Карл Хайнц. – Вы и не представляете, до чего мне надоело слышать это обращение. «Хайнц» куда симпатичнее.
   У Дины только что колени не подогнулись.
   – Пойду включу музыку, – сказал лорд Розенкранц.
   Вслед за Диной и Зандрой в гостиную вошли Шелдон с Ниной, и беседа возобновилась.
   – Смотри-ка, Шелдон, – воскликнула Нина, – Стаббс! Вон там...
   – Извини, дорогая, но это Маршалл. Бен Маршалл. У него чудесно получались лошади.
   – Мамфорд, спросите у гостей, кто что будет пить.
   – Слушаю, мадам.
   – Никто не возражает, если я закурю? – Роберт уже вытаскивал из кармана сигару.
   – О Господи, до чего же здесь уютно и тепло, – проворковала Дина и, оставив Карла Хайнца и Зандру наедине, направилась к камину.
   – Хорошо как, а? – сказал лорд Розенкранц, прислушиваясь к последним аккордам струнного квартета Брамса.
   – «Бурбон», и чем выдержаннее, тем лучше. Двойной, – отрывисто бросил Роберт.
   – Мне белого вина, – сказала Нина, – а мужу скотч со льдом.
   – Прекрасно. И не забудьте про шампанское, Мамфорд. По-моему, у нас «Вдова Клико» охлаждается.
   – Слушаю, мадам.
   – Смотрите, какая чудесная вещица. – Шелдон склонился над изящной статуэткой, стоявшей посреди стола.
   – Смахивает на Марти Фелдман, – хохотнул Роберт, выпуская густую струю голубого дыма.
   – Или на Эстелл Винвуд, – подхватила Нина Фейри.
   – Что-что? – уставился на нее Роберт. – На кого?
   – Это английская актриса, – пояснил лорд Розенкранц. – В основном выступает на театральной сцене, но и в паре фильмов снималась. Играет характерные роли.
   – Правда? И ничего девчонка?
   – Да как сказать, если вам по вкусу Марти Фельдман, то, пожалуй, да, – ухмыльнулся лорд Розенкранц, который с кем угодно мог найти общий язык.
   Все рассмеялись.
   И только Зандра с Карлом Хайнцем за все это время не проронили ни слова, будто замкнувшись в мирке, где места хватало лишь для двоих.
   «Вот черт! – выругалась про себя Зандра. – Что это со мной? Веду себя, точно школьница на первом свидании».
   – Ну что ж, вот и Мамфорд. Располагайтесь поудобнее. – Бекки широким жестом обвела гостиную. – Хасинта сейчас принесет закуски.
   Все двинулись к камину, то есть все, за исключением Зандры и Карла Хайнца, которые, казалось, не услышали призыва хозяйки.
   – Эй! – Бекки слегка потянула обоих за руки.
   Те виновато подняли головы и проследовали за остальными.
 
   Большая столовая сияла огнями. Весело потрескивали в камине дрова, в канделябрах металось пламя свечей, будто оживляя изображенные на китайских обоях XVIII века деревеньки, пагоды, скалистые острова.
   Длинный чиппендейловский стол напоминал темное озеро, на поверхности которого отражались китайский фарфор, многочисленные приборы, вазы с цветами из оранжереи. В хрустальных кубках колыхалось красное, как рубин, вино.
   Бекки была в своей стихии. Она любила и умела руководить застольем, поддерживая беседу и придирчиво наблюдая за сменой блюд.
   – Секрет этого вина, – она подняла свой бокал, – состоит в том, что мы выдерживаем его исключительно в бочонках из французского дуба. Это и придает ему неповторимый букет, напоминающий бордо.
   И дальше:
   – Скажите, дорогой, – кивок в сторону Роберта, – и зачем это вам понадобилось громоздить столько магазинов на таком тесном пространстве в Сент-Луисе?
   И в продолжение:
   – Среди нас совершенно замечательная наездница. Нет, нет, дорогая, не скромничайте, – повернулась она к Нине Фейри, – расскажите-ка лучше, как вам это удалось.
   И наконец:
   – Жаль, что все здесь пропадает впустую. Просто позор. Как подумаешь... Такая конюшня... бассейн, корты, ипподром... Не говоря уже о доме – настоящая махина, просто стадион. И что же? Право, порой я подумываю даже, не продать ли все это хозяйство.
   – Продать! – изумленно воскликнула Нина. – Такую красоту!
   – Шучу, шучу, – улыбнулась Бекки. – Я ведь так привязана к этому дому. Столько воспоминаний с ним связано. И все равно иногда чувствуешь себя здесь такой одинокой.
   – Одинокой? А я-то думала, вы дорожите одиночеством, – заметила Дина.
   – Это правда. Да и кому не хочется время от времени побыть одному? Однако не забывайте, большую часть жизни я провела в замужестве.
   Никто не нашелся что сказать. Беседа явно начала принимать опасное направление.
   – Наверное, все обернулось бы иначе, если бы у меня были дети, – мечтательно сказала Бекки. – Да, чего не хватает этому дому, так это детей. Тогда бы он по-настоящему ожил.
   Мамфорд, курсировавший вокруг стола, незаметно наполнял опустевшие бокалы.
   – И знаете чего мне еще не хватает?
   В глазах Бекки появилось отрешенное выражение. Она подняла голову, и тень от ее профиля, столь напоминающего черты Нефертити, легла на канделябр.
   – Старомодных домашних посиделок, – сказала она. – Зандра и Хайнц меня поймут.
   – Кажется, последний раз нечто в этом роде было в Четворте, – откликнулась Зандра. – Только с тех пор много лет прошло.
   – Да, – кивнула Бекки. – Нас тоже туда приглашали, но тут внезапно скончался мой бедный Хоакин...
   Мамфорд подлил ей вина.
   – Спасибо.
   Бекки подняла бокал, и глаза у нее внезапно загорелись.
   – Знаю! – воскликнула она, словно эта мысль только что пришла ей в голову. – Вы все должны остаться у меня на уик-энд!
   – Здесь? – оживилась Дина. – У вас в доме?
   – Ну да.
   Нина и Шелдон Фейри облегченно переглянулись. Карл Хайнц искоса посмотрел на несколько растерявшуюся, казалось, Зандру.
   А Бекки вся так и светилась.
   – Устроим все, как в старые добрые времена! А что? Места в доме больше чем достаточно. Я даже и счет комнатам потеряла. Только... – Она прикусила губу.
   – Что такое? – обеспокоенно спросила Дина.
   – Да ничего, просто так увлеклась, что всякую совесть потеряла. Нина, ради Бога, извините, мне вовсе не хочется похищать ваших гостей...
   – Ну что вы, что вы, вам не за что извиняться! – захлопотала Нина.
   – Абсолютно не за что, – подтвердил Шелдон.
   – В таком случае все прекрасно. Естественно, я надеюсь, что и вы к нам присоединитесь.
   – Вот это да! – воскликнула Нина. – Вот так и складываются компании!
   – Потрясающе! – захлопала в ладоши Дина.
   – Да, но как быть с нашими вещами? – спросила Зандра и тут же поймала на себе возмущенный взгляд Дины.
   – Ну что за ерунда, – отмахнулась Бекки. – Мамфорд или кто-нибудь еще о них позаботится. Ну так как?
   Она обвела глазами стол.
   Роберт насупился, но не возражал. Лорд Розенкранц иронически поднял бокал.
   – Итак, все согласны. Стало быть, решено. Что ж, в таком случае за старых и новых друзей! – провозгласила Бекки.
   – За старых и новых друзей, – хором откликнулись все присутствующие.
   – Мы одинаково ценим и тех, и других, – слегка улыбнулся лорд Розенкранц. – Как говаривал лорд Литтлтон, женщины, как и короли, умеют находить настоящих друзей.
   – А Пиндар, если не ошибаюсь, – подхватила Бекки, которая тоже за словом в карман не лезла, – говорил иначе: умение молчать – лучший дар мужчин.
   – Туше, дорогая! – Лорд Розенкранц поднял руки.
   Туше, да не совсем, подумала Бекки, ибо изречение она оборвала на половине. Его конец гласил:
   «Не всякую правду нужно заявлять во всеуслышание».

Глава 36

   Наутро все собрались в залитом светом зимнем саду, сплошь уставленном кадками с деревьями и увитом лианами. Три стеклянных стены комнаты выдавались вперед. Они были составлены из восьмигранников в форме необработанных алмазов. При ослепительном солнечном свете, в котором плясали мириарды снежинок, все в зимнем саду приобретало сапфировый оттенок.
   Бекки устроилась посредине, покачиваясь в плетеном кресле прошлого столетия.
   Лорд Розенкранц устроился рядом. Их разделял столик черного дерева на бамбуковых ножках, и чего только на нем не было – кофе, чай, сандвичи, бутылка шампанского в ведерке со льдом...
   Дина развернула свое кресло так, чтобы видеть происходящее снаружи и внутри.
   Нина и Шелдон, судя по их спортивным костюмам, только что вернулись. Шелдон поинтересовался, где Роберт.
   – Остался наверху, – вздохнула Дина и закатила глаза. – Сидит за компьютером, деньги зарабатывает.
   В дальнем углу, среди душистых, сгибающихся под тяжестью плодов апельсиновых деревьев, принц Карл Хайнц рассеянно перелистывал альбом акварелей, который только что отыскал в домашней библиотеке. Но его мысли были далеко.
   Принц незаметно оторвал взгляд от книги и посмотрел куда-то мимо Дины, туда, где сидела, лениво поигрывая гигантским, закрывающим почти все ее лицо тюльпаном, Зандра.
   От одного ее вида у Карла Хайнца перехватило горло. «Ну что я сижу здесь, как болван, – уговаривал он себя, – надо подойти к ней, заговорить...»
   Да вот только одно маленькое препятствие. Чуть дело доходило до Зандры, его знаменитое обаяние разом куда-то пропадало.
   «Проклятие, – выругался про себя Карл Хайнц, – веду себя, как младенец!»
   Но напрасно он клял себя. Совершенно напрасно.
   «Я богат, знатен, уверен в себе, – словно заклинание, твердил про себя Карл Хайнц. – Ну что еще мне нужно?»
   Так откуда же эта отвратительная слабость в желудке? Откуда этот гул в голове?
 
   Зандре тоже было явно не по себе, хотя с утра она успела прогуляться и поплавать в бассейне. Беда в том, что она просто не привыкла к безделью. С тех самых пор, как Зандра оказалась в Нью-Йорке, каждый день у нее был расписан буквально по минутам.
   Теперь появилась возможность отдохнуть – и что же?
   Она уже скучала по городской суете, по той беспокойной жизни, к которой привыкла, более того – полюбила.
   Поэтому здешний покой ей казался особенно раздражающим.
   Слегка повернув голову, Зандра увидела за стеклом роскошную лису. Она остановилась, внимательно посмотрела на Зандру и не спеша побежала дальше.
   Зандра рассеянно посмотрела ей вслед. Нет, нечего сидеть дома, подумала она.
   Может быть, прогулка верхом поможет хоть немного встряхнуться. Все, что угодно, только не это тупое ничегонеделание!
 
   – Словом, она завещала все свое состояние, – говорил лорд Розенкранц, – основанному им фонду, но потом выяснилось, что никакого фонда нет, понимаете? Он...
   – Ш-ш-ш. – Бекки прижала палец к губам.
   У нее была своя система раннего оповещения, которой позавидовал бы сам Пентагон. Выпрямившись, Бекки выглянула в окно.
   Так она и думала. Зандра, оставившая их несколько минут назад, решительным шагом направлялась к конюшне.
   Хорошо хоть Нина с Шелдоном вовремя поднялись наверх принять душ и переодеться.
   – Прошу прощения, дорогой, мне надо сделать пару деловых звонков, – сказала Бекки.
   – Точка, точка, запятая... – пропел лорд Розенкранц.
   Не обращая на него внимания, Бекки пересекла комнату и подошла к Карлу Хайнцу, который, казалось, был целиком поглощен изучением книги, и негромко его окликнула.
   Карл Хайнц поднял голову. Бекки вытянула руку, и, повернувшись в ту сторону, он увидел Зандру, уже полностью облаченную в костюм для верховой езды. Весь ее вид свидетельствовал о том, что не одежда красит женщину, а наоборот.
   – Наша красавица собралась покататься. Чего ждете? Надо действовать.
   Карл Хайнц кивнул, но не двинулся с места. Он словно прилип к креслу. Что-то его удерживало – что? Смущение? Соображения нравственности?
   – Ну, чего вы ждете? – слегка нахмурилась Бекки. – Нельзя упускать такую отличную возможность, Хайнц. Вперед!
   Видя, что он все еще колеблется, Бекки наклонилась, взяла у него альбом, закрыла, отложила в сторону и потянула его за обе руки.
   Карл Хайнц незаметно вздохнул. Да, в настойчивости этой женщине не откажешь.
   Тот, кто первым сказал, будто женщины – слабый пол, явно не был знаком с Бекки Пятой.
   – Ну же, действуйте! И не забывайте, что поставлено на карту. Если все миллиарды достанутся Софье и ее Эгберту...
   – Эрвину, – машинально поправил ее Карл Хайнц.
   – Не важно, – отрезала Бекки. – А теперь отправляйтесь! И – удачи вам. – Она слегка подтолкнула его к двери.
   На пороге Карл Хайнц оглянулся. Бекки стояла, облокотившись на ручку кресла, и не спускала с него глаз. Высокая, уверенная в себе, излучающая какую-то внутреннюю силу, она ассоциировалась у него с только что отлитым стальным клинком.
   Карл Хайнц болезненно поморщился и пошел наверх переодеваться для конной прогулки.
 
   – Для леди оседлали Аметистовую Мечту, – пояснил конюх, – это такая кобыла в яблоках. Далеко она еще не успела отъехать. На этом жеребце, – конюх щелкнул пальцами, – вы в два счета ее догоните.
   Черный как смоль аравиец, раздувая ноздри и мотая головой, нервно перебирал ногами.
   – Думаете, справитесь? – прищурился конюх.
   – Попробую, – улыбнулся Карл Хайнц.
   – А то миссис Бекки, знаете ли, не любит, когда с гостями что-нибудь случается.
   – Все будет нормально, – успокоил его Карл Хайнц. Он намотал вожжи на руку и, потрепав Алидала – так звали жеребца – по холке, что-то шепнул ему на ухо.
   Похоже, тот понял, во всяком случае, сразу успокоился и прижался мордой к щеке Карла Хайнца.
   – Вижу, вы умеете с ними обращаться, – восхищенно сказал конюх. – Это уж точно.
   Карл Хайнц улыбнулся, ловко вскочил в седло и, слегка хлестнув Алидала, выехал со двора.
   Алидал оказался в своей стихии. Сразу стало ясно, что препятствий для него не существовало, преодолевал он их с легкостью необыкновенной.
   День выдался – лучше не придумаешь: безоблачное небо, солнце, легкий морозец и ни малейшего ветерка. Заснеженные луга и огороженные пастбища незаметно перетекали в рощу.
   Взлетев на вершину холма, Карл Хайнц натянул вожжи. Вот и Зандра, совсем далеко.
   – Эй! – окликнул ее Карл Хайнц, приподнимаясь в стременах.
   Зандра остановилась и посмотрела назад, прикрывая глаза от солнца.
   Карл Хайнц помахал ей и, ослабив вожжи, пустил Алидала легким галопом.
   Не прошло и минуты, как он поравнялся с Зандрой.
   На морозе лицо у нее разгорелось, волосы, отливая бронзой, разлетелись по сторонам, и вся она сияла молодостью и красотой.
   «Господи, – подумал Карл Хайнц, – да сегодня она еще прекраснее, чем обычно, если только такое вообще возможно».
   – Ты не против, если я поеду рядом? – спросил он.
   – Ничуть. С чего бы мне быть против? – Она широко улыбнулась. – Только я совсем не надолго. Холодает, да и темнеть начнет через час-другой.
   Зандра отпустила вожжи, и Аметистовая Мечта послушно двинулась вперед. Карл Хайнц пристроился сбоку, удерживая Алидала, которому такая скорость была явно не по душе.
   – Тысячу лет не садилась в седло, – сказала Зандра. – Наверное, потому мне и дали эту смирную лошадку. Может быть даже, чересчур смирную.
   Карл Хайнц молча улыбнулся.
   Они спускались по склону холма. Вокруг стояла полная тишина, которую нарушал лишь хруст только что выпавшего снега под копытами. Где-то впереди чернели голубоватые сосны.
   Доехав до опушки, всадники остановились и обернулись назад.
   – Смотри, Хайнц! – воскликнула Зандра. – Прямо как на рождественской открытке.
   – Может, сойдем на землю, разомнемся? Да и лошади отдохнут, – предложил Карл Хайнц.
   – Отличная мысль! – Зандра спешилась, привязала кобылу к ближайшему стволу и двинулась вперед прямо по целине.
   – Смотри, ноги промочишь, – предупредил Карл Хайнц, привязывая Алидала.
   – Ну и что? – обернулась Зандра.
   – Так и воспаление легких запросто можно схватить.
   – Скажи еще, что с мокрыми волосами нельзя выходить на улицу, – усмехнулась Зандра. – Старушечьи басни! Ничего со мной не сделается. Вернемся, переоденусь в сухое, только и всего...
   Зандра наклонилась, набрала пригоршню снега и слепила снежок.
   – Хайнц!
   – Да?
   Снежок угодил ему прямо в грудь.
   – Ты что это? – угрожающе заворчал он.
   Зандра рассмеялась и набрала еще снега.
   – Слушай, хватит валять дурака!
   – Да не будь же ты старым ворчуном!
   Зандра швырнула в него очередной снежок. На сей раз ему удалось увернуться, хоть его и осыпало снежной пылью.
   – Последний раз предупреждаю...
   Зандра уже приготовилась к новому броску, но тут...
   ...в плечо ей врезался ответный снежок.
   – Ах вот ты как! – закричала она. – Ну что ж, держись!
   Зандра размахнулась и с силой пустила в противника, как из пращи, снежную бомбу, но тот уже был готов к атаке и стремительно пригнулся. Снаряд пролетел мимо.
   Атака Карла Хайнца оказалась удачнее – снежок угодил Зандре в бедро.
   – Ой! Ладно, Хайнц, хватит. Больно.
   Увидев, что он снова наклоняется, Зандра весело рассмеялась и бросилась бежать.
   Карл Хайнц все же швырнул снежок, но на сей раз промахнулся. Началась погоня.
   Прикинувшись испуганной, Зандра перекатилась через высокий сугроб, но он успел ухватить ее за пояс, и оба покатились вниз, визжа, как пятилетние дети.
   Зандра оказалась под ним.
   Она все никак не могла отдышаться, сердце у нее колотилось изо всех сил, а в голове появилась какая-то необыкновенная легкость. Зандра не отрываясь смотрела на принца.
   Он тоже не мог оторвать от нее глаз. Карлу Хайнцу вдруг сделалось жарко, сердце, казалось, вот-вот выскочит из груди.
   Миг растянулся на целую вечность.
   Зандра остро ощущала близость сильного мускулистого тела, лазоревый блеск глаз, а более всего – неотвратимость соблазнительных губ, которые, казалось, были вылеплены для поцелуев.
   И он тоже ощущал ее тепло. На ресницах Зандры трепетали, словно крошечные алмазы, влажные снежинки, на носу виднелись крохотные веснушки, зеленые глаза мерцали загадочно, как у феи, а волосы отливали ярким рыжим пламенем, как на картинах прерафаэлитов.
   А миг все тянулся и тянулся.
   Но все же и ему пришел конец. Словно отгоняя наваждение, Карл Хайнц тряхнул головой и скатился с Зандры. В ладони он все еще сжимал забытый снежок и лишь теперь рассеянно отбросил его в сторону.
   Угодив в ствол, он вспугнул целую стайку птиц. Оба подняли голову и присмотрелись: пернатые, гомоня без умолку, описали большой круг и, построившись в правильный порядок, устремились вниз, к подножию холма.
   – Какие славные, правда? – протянула Зандра. – По-моему, они все без ума друг от друга.
   Опершись на локоть и загадочно улыбаясь, она повернулась к Карлу Хайнцу:
   – А тебе как кажется?
   Он решил, что настал удобный момент.
   – Мне кажется, что это я от тебя без ума, – негромко ответил он.
   Это было так неожиданно, что Зандра глупо захихикала и все никак не могла остановиться. Этого просто не может быть, думала она. Он, которого она знает чуть ли не с младенчества, признается ей в любви!
   Не иначе решил пошутить.
   Но если это шутка, отчего так горят глаза? И почему так хрипло звучит голос?
   Неужели не шутит? А если это всерьез?
   Зандра не сводила взгляда с Карла Хайнца.
   – Я понимаю, ты поражена, – продолжал он, – но знаешь, Зандра, я только о тебе и думаю. Честное слово. Стоит тебе появиться, как... все вокруг меняется, словно расцветает.
   – Говори, говори, – усмехнулась она, – а я послушаю.
   – Право, Зандра, – взмолился он, – я совсем не шучу.
   «Но это же безумие, – думала она. – Да, мы состоим с ним в родстве, правда, отдаленном, да, я знаю его уже неведомо сколько лет, и в то же время мы совсем не знаем друг друга! Неужели, – вдруг мелькнуло у нее в голове, – я сама подала ему знак? Да нет, не может быть...»
   Он наклонился и поцеловал ей руку. Зандра вздрогнула. Во рту у нее внезапно пересохло.
   – Хайнц, – запротестовала она, но из горла вырвались только какие-то невнятные звуки. Ей пришлось откашляться. – Хайнц! – На сей раз голос Зандры прозвучал ясно и решительно.
   – Милая Зандра, о если бы только знала, кто ты для меня.
   – Да как же не знать, Хайнц, – кузина.
   – О нет. – Он покачал головой и поцеловал ей кончики пальцев. – Гораздо, гораздо больше.
   Она пристально посмотрела на него.
   – Я хочу на тебе жениться. Я хочу, чтобы ты стала моей женой.
   – Как, как ты сказал? Жениться? – Зандра внезапно залилась смехом. – Милый, я даже пуговицы пришить не могу, а о стряпне уж и не говорю – наверняка дом подожгу.
   Карл Хайнц, казалось, ее не слышал.
   – Скажи, ну пожалуйста, скажи, что пойдешь со мной под венец! Позволь мне любить тебя, и лелеять, и чтить до самого смертного часа!
   «Вот черт, – подумала Зандра, – а ведь он не шутит! Все это слишком серьезно».
   – Э-э... ты должен извинить меня, Хайнц, – неуверенно начала Зандра, отнимая у него руку. – Это... как-то... Ну что тебе сказать... Видишь ли...
   Зандра остановилась и глубоко вздохнула.
   – Понимаешь, я пока еще просто не готова выйти замуж. Ни за тебя, ни за кого другого.
   – Выходит, ты меня не любишь?
   – О Господи, ну конечно же люблю! Разумеется, люблю. Но это не имеет значения. То есть я хочу сказать, из этого не следует, что мы должны пожениться.
   – Но почему? Потому что мы родственники?
   – Да. Нет. Вот черт, не знаю, как сказать. – Зандра нервно переплела пальцы. – Ты меня застал врасплох.
   – Если тебя беспокоят родственные узы – забудь. Я говорил с врачом, он прошелся по нашей генеалогии и сказал, что все в порядке, тут проблем нет.
   – Пусть так, – вздохнула Зандра, стараясь как можно точнее подбирать слова. – Пусть так, но мне нужно убедиться в собственных чувствах, чтобы никто из нас потом не пожалел.
   – Ну я-то уж точно не пожалею.
   У Зандры изменилось выражение лица, словно по нему пробежала какая-то легкая тень.
   – Боюсь, о себе я того же сказать не могу, – виновато улыбнулась Зандра. – Просто я не уверена, что люблю тебя настолько...
   Он промолчал.
   Зандра сжала губы и заставила себя продолжить:
   – Понимаешь, милый? Я люблю тебя, как брата. И вообще ты – чудо, и я завидую той, кто станет твоей женой. Счастливица! Но честное слово, я просто не уверена, смогу ли полюбить тебя так...
   Глаза у него затуманились, и губы искривились в печальной улыбке.
   «Ну вот, – внутренне содрогнулась Зандра, – все-таки я его обидела. А ведь меньше всего хотела!»
   – Я... Знаешь что, поехали назад. – Зандра вскочила на ноги и принялась отряхивать снег с куртки.
   Он машинально последовал за ней.
   – А если забыть про любовь? – хрипло проговорил Карл Хайнц, отводя взгляд в сторону.