Страница:
– Чем могу быть полезна? – Бэмби подавила вздох разочарования.
– Этому клиенту... имени своего он предпочел бы не называть... досталась по наследству одна картина. Гольбейн.
– Ну и...
– Эксперты от «Кристи» и «Сотби», а также несколько частных торговцев подтвердили ее подлинность и оценили в двадцать—тридцать миллионов долларов.
– Насколько я понимаю, вам нужна еще одна экспертиза? – Бэмби явно оживилась.
– Нет, нет, мисс Паркер, – усмехнулся ее собеседник. – В подлинности картины мы совершенно уверены. Наш клиент хотел бы ее продать.
«Что-то тут не так, – удивленно подумала Бэмби. – Будь это и впрямь Гольбейн, „Кристи“ и „Сотби“ должны были бы ухватиться за это дело. Чего же он нам звонит?»
– Мы с удовольствием посмотрим картину, – осторожно сказала она и вдруг, отбросив всякие колебания, нырнула в реку с головой: – Да что там, мы будем счастливы выставить ее на продажу!
Последовала короткая пауза.
– Я мог бы доставить полотно завтра вместе с соответствующей документацией. Скажем, в одиннадцать утра. Устроит?
У Бэмби учащенно забилось сердце.
– Отлично, в одиннадцать. Буду ждать. Не забудьте – Бэмби Паркер.
«Так, так, так, – молча приговаривала она, вешая трубку. – Вот это да! Если все выгорит, этот Гольбейн станет сенсацией на ближайшем аукционе полотен старых мастеров. – Перед глазами у нее встала вся картина. – Иллюстрацию поместим на обложке каталога. Разошлем пресс-релизы. От предложений отбоя не будет. Может, даже удастся установить рекорд. – Бэмби места себе не находила от возбуждения. – То-то у Кензи и Арнольда лица вытянутся. Да они от зависти глаза мне будут готовы выцарапать!»
Глава 7
Глава 8
– Этому клиенту... имени своего он предпочел бы не называть... досталась по наследству одна картина. Гольбейн.
– Ну и...
– Эксперты от «Кристи» и «Сотби», а также несколько частных торговцев подтвердили ее подлинность и оценили в двадцать—тридцать миллионов долларов.
– Насколько я понимаю, вам нужна еще одна экспертиза? – Бэмби явно оживилась.
– Нет, нет, мисс Паркер, – усмехнулся ее собеседник. – В подлинности картины мы совершенно уверены. Наш клиент хотел бы ее продать.
«Что-то тут не так, – удивленно подумала Бэмби. – Будь это и впрямь Гольбейн, „Кристи“ и „Сотби“ должны были бы ухватиться за это дело. Чего же он нам звонит?»
– Мы с удовольствием посмотрим картину, – осторожно сказала она и вдруг, отбросив всякие колебания, нырнула в реку с головой: – Да что там, мы будем счастливы выставить ее на продажу!
Последовала короткая пауза.
– Я мог бы доставить полотно завтра вместе с соответствующей документацией. Скажем, в одиннадцать утра. Устроит?
У Бэмби учащенно забилось сердце.
– Отлично, в одиннадцать. Буду ждать. Не забудьте – Бэмби Паркер.
«Так, так, так, – молча приговаривала она, вешая трубку. – Вот это да! Если все выгорит, этот Гольбейн станет сенсацией на ближайшем аукционе полотен старых мастеров. – Перед глазами у нее встала вся картина. – Иллюстрацию поместим на обложке каталога. Разошлем пресс-релизы. От предложений отбоя не будет. Может, даже удастся установить рекорд. – Бэмби места себе не находила от возбуждения. – То-то у Кензи и Арнольда лица вытянутся. Да они от зависти глаза мне будут готовы выцарапать!»
Глава 7
Пятая авеню, 832
Изящные белые буквы с черной каймой четко выделялись на тяжелом кремовом козырьке, нависавшем выпуклым ромбом над улицей.
На медных табличках, сверкающих, как начищенный пятак, по обе стороны стеклянных дверей в стиле ар-деко, трехзначное число повторялось.
Голдсмиты занимали в этом фешенебельном жилом доме два этажа. Снаружи стены величественного старинного здания, похожего на крепость, отчистили от копоти пескоструйными аппаратами. Изнутри его круглосуточно охраняла небольшая армия: помимо привратника в униформе, два охранника в вестибюле, а вдобавок наиновейшая система электронной защиты и скрытые камеры у черного входа.
Эти меры предосторожности отнюдь не казались лишними, ибо совокупная стоимость имущества жильцов составляла около восемнадцати – двадцати миллиардов долларов. Зандра фон Хобург-Уилленлоу, которой, впрочем, уже приходилось здесь бывать, по достоинству оценила эту мощную крепость, и отнюдь не за обслугу в белых перчатках. Для нее это было идеальное убежище. Если лондонские бандиты и отыщут ее здесь, то дальше вестибюля им не пройти, ибо даже посетители, знакомые охране, подвергаются тут проверке не менее строгой, чем туристы у ворот Белого дома.
– Пожалуйте, мадам, – строго сказал привратник, переговорив предварительно с кем-то по внутреннему телефону. – Четырнадцатый этаж.
Когда Зандра вышла из лифта, парадная дверь в жилище Голдсмитов уже была распахнута, а в роскошном холле ее поджидал безукоризненно одетый мужчина.
– Меня зовут Хулио, – небрежно бросил он. – Я служу здесь мажордомом. Мадам велела мне вас встретить.
Не поворачивая головы, он поднял руку и щелкнул пальцами. Мгновенно и как бы ниоткуда возникла горничная в белоснежном переднике. Глаза у нее были опущены, в движениях ощущалась какая-то суетливость.
Хулио неодобрительно посмотрел на потертую сумку Зандры, и горничная немедленно выхватила ее из рук хозяйки.
– Не угодно ли последовать за мной, мадам? – торжественно осведомился Хулио. – Я провожу вас в гостевые покои.
Они миновали широкую мраморную лестницу со стальными перилами, богато украшенными золоченой бронзой, ведущую на второй этаж. На стенах были в изобилии развешаны картины старых мастеров.
Куда ни глянь, все выглядело совершенно иначе и гораздо шикарнее, чем два года назад, когда Зандра была здесь в последний раз.
Через открытую дверь в глаза ей бросились старинная тисненая кожа на стенах, портреты работы Тиссо, Балдини и Сарджента во весь рост, не говоря уж о кадках с серебристыми пальмами футов восемнадцати в высоту.
И вообще, куда ни кинь взгляд, в глаза бросалась вызывающая роскошь: ковры с загадочными узорами, волнующиеся под ногами океанской волной; горящие камины; абажуры из зеленого и алого шелка; обитые парчой банкетки, пышные подушки, благородная старинная мебель, огромные зеркала.
Совершенно новая обстановка, подумалось Зандре. Дина в своем репертуаре. «Если в чем сомневаешься – обновляй дом, вот мой девиз!» – как-то со смехом поделилась с ней подруга.
Вспомнив этот разговор, Зандра улыбнулась. Да, у Дины слова не расходятся с делом. Но к сожалению, вместе с обстановкой она полностью поменяла и обслугу. Зандра не заметила ни единого знакомого лица.
– Мадам велела передать, что постарается не задерживаться, – холодно сообщил Хулио, открывая дверь красного дерева и отступая в сторону.
Зандра вошла в гостевые покои. Хулио последовал за ней, деловито обошел помещение, включил свет, где только можно, раздвинул тяжелые парчовые (XVII век!) шторы.
– Если вам кто-нибудь понадобится, – пояснил Хулио, – можно воспользоваться одним из этих телефонов слоновой кости. Рядом с кнопками имена всех служащих, начиная с кухарки и кончая мной.
– Как в гостинице! – весело воскликнула Зандра.
– Да. – Хулио даже не улыбнулся. – Если захотите позвонить в город, в вашем распоряжении два телефона, номера написаны на каждом. Ну а теперь, если я больше ничем не могу быть полезен...
– Пока нет, благодарю вас.
С его уходом температура в комнате, так, во всяком случае, показалось Зандре, повысилась градусов на двадцать.
На пороге двери, соединяющей гостиную со спальней, появилась горничная и с робкой улыбкой сказала:
– Прикажете разложить ваши вещи, мадам?
– Спасибо, не стоит. – Зандра отрицательно покачала головой.
– В таком случае чем еще могу быть полезна?
– Если не трудно, я бы не прочь выпить чашку чая.
– Ну что вы, мадам! Сию минуту, мадам. Между прочим, меня зовут Лиза. – Горничная сделала книксен и бесшумно удалилась.
Зандре предоставилась возможность осмотреть апартаменты.
Стены роскошной гостиной были обиты зелеными панелями с позолотой и украшены небольшими натюрмортами Фонтен-Латура. Четыре французских окна вели на крытую террасу с пышной зеленью и золочеными креслами и канапе в стиле Людовика XVI, обитыми алым бархатом. На столиках были расставлены разнообразные керамические фигурки и вазы со свежими цветами.
Примыкающая к гостиной спальня предназначалась явно для женщины: на стенах шелковые обюссонские ковры, бледно-розовые, слегка выцветшие от времени, лепной потолок, окна задернуты малиновыми шторами из парчи, покрывало на кровати – того же цвета. В нише, на столике в форме полумесяца, – телевизор. В общем, прямо королевские покои.
На противоположных сторонах спальни были две строго симметричные двери. Зандра толкнула левую и оказалась в огромной ванной из мрамора, со множеством зеркал, в которых под разными углами отражалось абсолютно все, включая и ее самое.
Осмотревшись в ванной, Зандра вернулась в спальню и толкнула правую дверь. Внутри сразу же автоматически включился приглушенный свет, и ее взору открылся гигантский, размерами напоминающий небольшой модный магазин, шкаф. Сейчас он пустовал, но в любой момент готов был заполниться. Были здесь ящики для белья, угловые полки для обуви, помещения для шляп, зеркала, не говоря уж о множестве пластмассовых мешков для одежды. К каждой вешалке, обитой розовым шелком, был прикреплен мешочек с благовониями.
«Ну, мне-то хватит и одного ящика», – усмехнулась про себя Зандра.
Услышав негромкий стук в дверь, она вернулась в гостиную. На пороге появилась Лиза с подносом.
– Замечательно! Все, Лиза, можете быть свободны. Спасибо. – Зандра улыбнулась.
Оставшись наконец в одиночестве, она налила себе чашку чая, добавила каплю сливок и кусок сахара и побрела в спальню. Поставив чашку на столик, Зандра извлекла из дорожной сумки ее скудное содержимое. Повесила на вешалку свою рокерскую куртку. Сложила в ящик – действительно, с лихвой хватило одного – смятое белье.
Покончив с этим, она печально оглядела гигантскую гардеробную. Да, ей явно не хватает даже самого необходимого.
Впрочем, она тут же наказала себе не думать об этом. Право, нехватка одежды – это самая малая из ее проблем. Благодаря Дине у нее есть крыша над головой, и весьма недурная. Нечего гневить Бога. Учитывая обстоятельства и ту спешку, с которой она, выскользнув из рук своих тюремщиков, покинула Лондон, не жаловаться надо, а радоваться. Довольно хандрить! Все могло быть гораздо хуже.
Нахлынули мысли о брате.
Рудольф... Рудольф...
Зандра шумно вздохнула. Печальная правда состоит в том, что неопределенное будущее брата и ее ставит в сомнительное положение.
Ее зеленые русалочьи глаза наполнились слезами.
О Господи! Как подумаешь, что эти звери сделают с Рудольфом, если...
Руки у нее задрожали, несколько капель чая пролилось на блюдце. Отставив чашку, Зандра вскочила на ноги и принялась нервно расхаживать по спальне, то и дело запуская руку в гриву волос.
Бросившись на кровать и сдвинув апельсинового цвета брови, она выхватила из сумочки записную книжку в переплете из страусовых перьев и начала стремительно ее перелистывать.
«Надо что-то делать, – твердила про себя Зандра. – Хоть что-нибудь... Иначе я никогда себе не прощу...»
Ее глаза слепо блуждали по комнате, но на лице появилось упрямое выражение, губы сошлись в жесткую линию.
Но все по порядку. Главное сейчас – найти Рудольфа.
А для этого надо обзвонить всех его друзей и знакомых на Британских островах, включая Ирландию, Шотландию и Уэльс.
Да-да, именно так! Оставить сообщения везде! Тогда, если он залег на дно у какого-нибудь из друзей или просто с кем-нибудь случайно столкнется, будет хотя бы знать, как связаться с ней.
Оставалось лишь молиться, чтобы ее упрямый братец так и поступил. Только вместе – сообща – они смогут обдумать сложившуюся ситуацию и решить, что делать дальше. Одна голова хорошо, а две лучше.
Немного успокоившись и обретя способность рассуждать здраво, Зандра быстро допила чай, вышла в спальню и налила себе еще чашку. Сделав глоток, она села на стул с изящно изогнутой спинкой, поставила чашку на столик и потянулась к трубке.
Поставив аппарат на колени, Зандра открыла книжку на первой странице. Она начнет с «А» и, если понадобится, дойдет до самого «Я».
– Черт! – Зандра оттолкнула аппарат, швырнула на пол записную книжку и, бросившись ничком на малиновое покрывало, застыла в неподвижности.
Внутри у нее все кипело, что и неудивительно, если принять во внимание, что последние два часа она названивала по различным номерам, и все впустую. Никто Рудольфа не видел и даже ничего не слышал о нем.
Мало того, семеро знакомых брата – семеро! – сказали, что тоже его разыскивают и не затруднит ли ее, Зандру, передать брату, когда она его найдет, чтобы тот им позвонил? Дело в том, что он наделал кучу долгов... конечно, они все понимают и давить не хотят... но неплохо все же, чтобы он хоть как-нибудь расплатился...
На щеках у Зандры зажглись два ярких пятна.
– Да пошел он к черту! – выдохнула она, устало откидываясь на спину.
Прищурившись, девушка рассеянно посмотрела на яичного цвета изнанку нависающего над кроватью парчового балдахина. Надо бы, конечно, довести до конца начатое. Ведь она дошла только до «Г». К тому же не все телефоны на первые три буквы ответили, следует повторить. Но Зандра чувствовала себя слишком подавленной. И уж вовсе не могла примириться с мыслью, что последующие звонки принесут лишь новые напоминания о долгах.
– Эй!
Чей-то внезапно прозвучавший голос заставил Зандру стремительно вскочить с постели.
– Дина! – Она прижала руку к сердцу и посмотрела на приятельницу округлившимися, как блюдце, глазами. – Я так испугалась. Даже не слышала, как ты вошла...
– Господи, до чего же я рада тебя видеть! – На сей раз Дина отбросила свои обычные вкрадчивые интонации. – Сколько лет! – Она широко раскинула руки. – Как здорово, что ты приехала!
Кинувшись к Зандре, она заключила ее в объятия, хотя и не такие крепкие, чтобы нанести ущерб своему тщательно наложенному макияжу. Затем она опустила Зандру на кровать, устроилась рядом и немного отстранилась.
– Выглядишь бесподобно! Просто сногсшибательно. – У Дины загорелись глаза. – Не знаю, как тебе это удается, может, все дело во влажном английском климате? Да, наверное, так оно и есть. О Господи, как же я рада тебя видеть!
– А я тебя, – с притворным энтузиазмом откликнулась Зандра. – Как Роберт?
– Роберт? А, забудь о нем. – Дина небрежно отмахнулась и по-детски захихикала. – О нем мы еще успеем поговорить. Сейчас меня интересует только одно – как ты?! – Дина так и светилась.
– Да как тебе сказать? – Зандра пожала плечами и сделала неопределенное движение рукой. – По-разному. Жива, и то слава Богу.
Дина пристально посмотрела на нее. На Зандру это непохоже, обычно она всегда такая жизнерадостная. А впрочем, досаждать своими бедами тоже не в ее правилах, что Дина объясняла аристократическим происхождением подруги.
– Вижу, что-то не так, дорогая. – Дина взяла ее за руки. – У тебя это прямо на лице написано. Не забывай, у меня крепкие плечи, хорошие уши, и я никогда не выдаю чужих секретов.
– Ну что тебе сказать? Бывает и лучше, – уклончиво проговорила Зандра. – Но сейчас не стоит об этом. История длинная и скверная, если начать рассказывать, то до рассвета не закончишь.
– Ну смотри, если это действительно не к спеху, – недоверчиво сказала Дина, – то как знаешь. – Лицо у Дины на мгновение омрачилось, но тут же вновь просияло. – Вот что мы сделаем! Устроим-ка завтра вечером наши знаменитые девичьи посиделки, от которых у Роберта волосы дыбом встают! – Она захлопала в ладоши. – Но обо всем по порядку. Ты к нам надолго?
– Ну-у... – Зандра вдруг обнаружила повышенный интерес к своим ногтям. – Может получиться, что и надолго.
– Прекрасно! Оставайся, сколько хочешь! На несколько дней. Недель! Месяцев, если угодно! Ты же знаешь, мы тебе всегда рады.
Посмотрев на Дину, Зандра слегка сжала ей пальцы.
– Знаю, – хрипло сказала она, – и... спасибо тебе. Но любой птичке нужно собственное гнездо. Так что начну-ка я подыскивать себе квартиру. – Зандра нахмурилась. – Но для начала надо найти работу, а это значит, следует получить вид на жительство...
– То есть ты и впрямь надолго! – Дина была явно в восторге.
– Боюсь, что так, – с тяжелым вздохом кивнула Зандра.
– Чего же тут бояться! Для меня это лучшая новость с тех самых пор... как придумали заколки для волос! – промурлыкала Дина. – Все будет как в старые добрые времена!
Она обняла Зандру за плечи и по-сестрински прижала к себе. Затем отодвинулась немного и задумчиво погладила подбородок.
– Работа... Бората... Табо... – Глаза у Дины внезапно расширились. – Ну конечно же!
– Что это с тобой?
– Да так, абракадабра, не обращай внимания. – Дина щелкнула пальцами. – Считай, что служба у тебя есть.
– Послушай, Дина...
– Нет, это ты меня послушай и помолчи хоть секунду. Роберт только что купил «Бергли». Или, точнее, купил контрольный пакет акций компании, что практически одно и то же. Ясно?
– «Бергли»... Ты... ты имеешь в виду аукционное предприятие?
– Ну естественно, что же еще? – Дина расплылась до ушей. – Может, теперь наконец я перестану быть просто миссис Голдмарт. Ладно, это так, к слову. Ты хоть представляешь себе, сколько там народа работает? Не далее как сегодня утром я осматривала нью-йоркское отделение, и только в его штате несколько сотен служащих!
– Дина... – скептически покачала головой Зандра, но продолжить ей не дали.
– Даже и слышать ничего не хочу! Сколько бы сотрудников у них ни было, одну вакансию придется найти. Так, давай-ка подумаем, ты что лучше всего знаешь?
– То есть... в смысле того, чем занимаются в «Бергли»?
– Ну конечно!
– Ну... я изучала историю искусств, – неохотно сказала Зандра. – А если вспомнить, сколько времени провела в замках и имениях родственников, то, наверное, лучше всего мне известна живопись старых мастеров.
– Вот и отлично! Все, разговор закончен! Служба у тебя есть. Об этой волоките с видом на жительство можешь не беспокоиться, юристы Роберта все устроят. А если нужны деньги, можешь занять у меня или аванс под будущую зарплату получить, как тебе удобнее. – Новоиспеченная королева Манхэттена величественно улыбнулась. – Все, вопрос решен!
Зандре оставалось только недоверчиво посмотреть на приятельницу. Все произошло так быстро, что у нее голова кругом пошла.
– Так, что еще? – Королева Манхэттена вскочила на ноги и потянула за собой Зандру. – Давай-ка проведем инвентаризацию. Покажи мне свою одежду, – требовательно сказала Дина.
– Одежду? – тупо повторила Зандра и неуверенно посмотрела на дверь гардероба. Судя по словам Дины, у той сложилось совершенно ложное представление, будто она привезла с собой кучу вечерних туалетов. Зандра не знала, плакать ей или смеяться.
– Что это с тобой? – обеспокоенно спросила Дина. – Я что-нибудь не так сказала?
– Да нет. Просто я уезжала в такой спешке, что ничего не успела взять с собой. Иными словами... – Зандра ткнула себя в грудь, – это все, что у меня сейчас есть.
– Ничего, – Дину это сообщение явно не смутило, – сейчас что-нибудь придумаем. – Она отступила на шаг и критически осмотрела подругу взглядом опытного кутюрье. – По-моему, у нас по-прежнему почти один размер.
– Да в чем дело, что за пожар с одеждой?
– В чем дело? Сейчас скажу. – Жестом фокусника Дина извлекла откуда-то две пригласительные карточки, отпечатанные на веленевой бумаге, и помахала ими перед Зандрой с таким восторгом, словно это было приглашение на королевскую коронацию. – Только что принесли. Прием в честь самого важного события нынешнего сезона. И догадайся, кто его дает? – Она сунула карточки прямо под нос Зандре. – Вот именно, милая, твой собственный кузен принц Карл Хайнц фон унд цу. Как видишь, приглашений два. Одно для меня с Робертом, другое – для тебя со спутником. – Казалось, Дина вот-вот лопнет от возбуждения. – Ну как? Признайся, удивлена?
– О Господи, Дина, – взмолилась Зандра. – Только не сегодня. Ну пожалуйста. Я жутко устала. Последние две ночи я почти не спала и...
– Ничего страшного. Никаких отговорок. Прием начинается в половине восьмого, и у тебя полно времени вздремнуть и проснуться свеженькой, как огурчик.
Взяв Зандру под руку, она мягко, но решительно повела ее через огромный холл наверх, в собственные покои, не переставая тараторить, как сорока:
– Слава Богу, гардероб у меня ломится от одежды, которую я еще и не надевала... так что сначала займемся этим, потом найдем какие-нибудь побрякушки – нет, нет, не возражай, ничего и слышать не хочу, – а потом я дам тебе совершенно убойное снотворное и уложу у себя. Можешь не сомневаться: когда подойдет время ехать, будешь благоухать, как свежая маргаритка!
Изящные белые буквы с черной каймой четко выделялись на тяжелом кремовом козырьке, нависавшем выпуклым ромбом над улицей.
На медных табличках, сверкающих, как начищенный пятак, по обе стороны стеклянных дверей в стиле ар-деко, трехзначное число повторялось.
Голдсмиты занимали в этом фешенебельном жилом доме два этажа. Снаружи стены величественного старинного здания, похожего на крепость, отчистили от копоти пескоструйными аппаратами. Изнутри его круглосуточно охраняла небольшая армия: помимо привратника в униформе, два охранника в вестибюле, а вдобавок наиновейшая система электронной защиты и скрытые камеры у черного входа.
Эти меры предосторожности отнюдь не казались лишними, ибо совокупная стоимость имущества жильцов составляла около восемнадцати – двадцати миллиардов долларов. Зандра фон Хобург-Уилленлоу, которой, впрочем, уже приходилось здесь бывать, по достоинству оценила эту мощную крепость, и отнюдь не за обслугу в белых перчатках. Для нее это было идеальное убежище. Если лондонские бандиты и отыщут ее здесь, то дальше вестибюля им не пройти, ибо даже посетители, знакомые охране, подвергаются тут проверке не менее строгой, чем туристы у ворот Белого дома.
– Пожалуйте, мадам, – строго сказал привратник, переговорив предварительно с кем-то по внутреннему телефону. – Четырнадцатый этаж.
Когда Зандра вышла из лифта, парадная дверь в жилище Голдсмитов уже была распахнута, а в роскошном холле ее поджидал безукоризненно одетый мужчина.
– Меня зовут Хулио, – небрежно бросил он. – Я служу здесь мажордомом. Мадам велела мне вас встретить.
Не поворачивая головы, он поднял руку и щелкнул пальцами. Мгновенно и как бы ниоткуда возникла горничная в белоснежном переднике. Глаза у нее были опущены, в движениях ощущалась какая-то суетливость.
Хулио неодобрительно посмотрел на потертую сумку Зандры, и горничная немедленно выхватила ее из рук хозяйки.
– Не угодно ли последовать за мной, мадам? – торжественно осведомился Хулио. – Я провожу вас в гостевые покои.
Они миновали широкую мраморную лестницу со стальными перилами, богато украшенными золоченой бронзой, ведущую на второй этаж. На стенах были в изобилии развешаны картины старых мастеров.
Куда ни глянь, все выглядело совершенно иначе и гораздо шикарнее, чем два года назад, когда Зандра была здесь в последний раз.
Через открытую дверь в глаза ей бросились старинная тисненая кожа на стенах, портреты работы Тиссо, Балдини и Сарджента во весь рост, не говоря уж о кадках с серебристыми пальмами футов восемнадцати в высоту.
И вообще, куда ни кинь взгляд, в глаза бросалась вызывающая роскошь: ковры с загадочными узорами, волнующиеся под ногами океанской волной; горящие камины; абажуры из зеленого и алого шелка; обитые парчой банкетки, пышные подушки, благородная старинная мебель, огромные зеркала.
Совершенно новая обстановка, подумалось Зандре. Дина в своем репертуаре. «Если в чем сомневаешься – обновляй дом, вот мой девиз!» – как-то со смехом поделилась с ней подруга.
Вспомнив этот разговор, Зандра улыбнулась. Да, у Дины слова не расходятся с делом. Но к сожалению, вместе с обстановкой она полностью поменяла и обслугу. Зандра не заметила ни единого знакомого лица.
– Мадам велела передать, что постарается не задерживаться, – холодно сообщил Хулио, открывая дверь красного дерева и отступая в сторону.
Зандра вошла в гостевые покои. Хулио последовал за ней, деловито обошел помещение, включил свет, где только можно, раздвинул тяжелые парчовые (XVII век!) шторы.
– Если вам кто-нибудь понадобится, – пояснил Хулио, – можно воспользоваться одним из этих телефонов слоновой кости. Рядом с кнопками имена всех служащих, начиная с кухарки и кончая мной.
– Как в гостинице! – весело воскликнула Зандра.
– Да. – Хулио даже не улыбнулся. – Если захотите позвонить в город, в вашем распоряжении два телефона, номера написаны на каждом. Ну а теперь, если я больше ничем не могу быть полезен...
– Пока нет, благодарю вас.
С его уходом температура в комнате, так, во всяком случае, показалось Зандре, повысилась градусов на двадцать.
На пороге двери, соединяющей гостиную со спальней, появилась горничная и с робкой улыбкой сказала:
– Прикажете разложить ваши вещи, мадам?
– Спасибо, не стоит. – Зандра отрицательно покачала головой.
– В таком случае чем еще могу быть полезна?
– Если не трудно, я бы не прочь выпить чашку чая.
– Ну что вы, мадам! Сию минуту, мадам. Между прочим, меня зовут Лиза. – Горничная сделала книксен и бесшумно удалилась.
Зандре предоставилась возможность осмотреть апартаменты.
Стены роскошной гостиной были обиты зелеными панелями с позолотой и украшены небольшими натюрмортами Фонтен-Латура. Четыре французских окна вели на крытую террасу с пышной зеленью и золочеными креслами и канапе в стиле Людовика XVI, обитыми алым бархатом. На столиках были расставлены разнообразные керамические фигурки и вазы со свежими цветами.
Примыкающая к гостиной спальня предназначалась явно для женщины: на стенах шелковые обюссонские ковры, бледно-розовые, слегка выцветшие от времени, лепной потолок, окна задернуты малиновыми шторами из парчи, покрывало на кровати – того же цвета. В нише, на столике в форме полумесяца, – телевизор. В общем, прямо королевские покои.
На противоположных сторонах спальни были две строго симметричные двери. Зандра толкнула левую и оказалась в огромной ванной из мрамора, со множеством зеркал, в которых под разными углами отражалось абсолютно все, включая и ее самое.
Осмотревшись в ванной, Зандра вернулась в спальню и толкнула правую дверь. Внутри сразу же автоматически включился приглушенный свет, и ее взору открылся гигантский, размерами напоминающий небольшой модный магазин, шкаф. Сейчас он пустовал, но в любой момент готов был заполниться. Были здесь ящики для белья, угловые полки для обуви, помещения для шляп, зеркала, не говоря уж о множестве пластмассовых мешков для одежды. К каждой вешалке, обитой розовым шелком, был прикреплен мешочек с благовониями.
«Ну, мне-то хватит и одного ящика», – усмехнулась про себя Зандра.
Услышав негромкий стук в дверь, она вернулась в гостиную. На пороге появилась Лиза с подносом.
– Замечательно! Все, Лиза, можете быть свободны. Спасибо. – Зандра улыбнулась.
Оставшись наконец в одиночестве, она налила себе чашку чая, добавила каплю сливок и кусок сахара и побрела в спальню. Поставив чашку на столик, Зандра извлекла из дорожной сумки ее скудное содержимое. Повесила на вешалку свою рокерскую куртку. Сложила в ящик – действительно, с лихвой хватило одного – смятое белье.
Покончив с этим, она печально оглядела гигантскую гардеробную. Да, ей явно не хватает даже самого необходимого.
Впрочем, она тут же наказала себе не думать об этом. Право, нехватка одежды – это самая малая из ее проблем. Благодаря Дине у нее есть крыша над головой, и весьма недурная. Нечего гневить Бога. Учитывая обстоятельства и ту спешку, с которой она, выскользнув из рук своих тюремщиков, покинула Лондон, не жаловаться надо, а радоваться. Довольно хандрить! Все могло быть гораздо хуже.
Нахлынули мысли о брате.
Рудольф... Рудольф...
Зандра шумно вздохнула. Печальная правда состоит в том, что неопределенное будущее брата и ее ставит в сомнительное положение.
Ее зеленые русалочьи глаза наполнились слезами.
О Господи! Как подумаешь, что эти звери сделают с Рудольфом, если...
Руки у нее задрожали, несколько капель чая пролилось на блюдце. Отставив чашку, Зандра вскочила на ноги и принялась нервно расхаживать по спальне, то и дело запуская руку в гриву волос.
Бросившись на кровать и сдвинув апельсинового цвета брови, она выхватила из сумочки записную книжку в переплете из страусовых перьев и начала стремительно ее перелистывать.
«Надо что-то делать, – твердила про себя Зандра. – Хоть что-нибудь... Иначе я никогда себе не прощу...»
Ее глаза слепо блуждали по комнате, но на лице появилось упрямое выражение, губы сошлись в жесткую линию.
Но все по порядку. Главное сейчас – найти Рудольфа.
А для этого надо обзвонить всех его друзей и знакомых на Британских островах, включая Ирландию, Шотландию и Уэльс.
Да-да, именно так! Оставить сообщения везде! Тогда, если он залег на дно у какого-нибудь из друзей или просто с кем-нибудь случайно столкнется, будет хотя бы знать, как связаться с ней.
Оставалось лишь молиться, чтобы ее упрямый братец так и поступил. Только вместе – сообща – они смогут обдумать сложившуюся ситуацию и решить, что делать дальше. Одна голова хорошо, а две лучше.
Немного успокоившись и обретя способность рассуждать здраво, Зандра быстро допила чай, вышла в спальню и налила себе еще чашку. Сделав глоток, она села на стул с изящно изогнутой спинкой, поставила чашку на столик и потянулась к трубке.
Поставив аппарат на колени, Зандра открыла книжку на первой странице. Она начнет с «А» и, если понадобится, дойдет до самого «Я».
– Черт! – Зандра оттолкнула аппарат, швырнула на пол записную книжку и, бросившись ничком на малиновое покрывало, застыла в неподвижности.
Внутри у нее все кипело, что и неудивительно, если принять во внимание, что последние два часа она названивала по различным номерам, и все впустую. Никто Рудольфа не видел и даже ничего не слышал о нем.
Мало того, семеро знакомых брата – семеро! – сказали, что тоже его разыскивают и не затруднит ли ее, Зандру, передать брату, когда она его найдет, чтобы тот им позвонил? Дело в том, что он наделал кучу долгов... конечно, они все понимают и давить не хотят... но неплохо все же, чтобы он хоть как-нибудь расплатился...
На щеках у Зандры зажглись два ярких пятна.
– Да пошел он к черту! – выдохнула она, устало откидываясь на спину.
Прищурившись, девушка рассеянно посмотрела на яичного цвета изнанку нависающего над кроватью парчового балдахина. Надо бы, конечно, довести до конца начатое. Ведь она дошла только до «Г». К тому же не все телефоны на первые три буквы ответили, следует повторить. Но Зандра чувствовала себя слишком подавленной. И уж вовсе не могла примириться с мыслью, что последующие звонки принесут лишь новые напоминания о долгах.
– Эй!
Чей-то внезапно прозвучавший голос заставил Зандру стремительно вскочить с постели.
– Дина! – Она прижала руку к сердцу и посмотрела на приятельницу округлившимися, как блюдце, глазами. – Я так испугалась. Даже не слышала, как ты вошла...
– Господи, до чего же я рада тебя видеть! – На сей раз Дина отбросила свои обычные вкрадчивые интонации. – Сколько лет! – Она широко раскинула руки. – Как здорово, что ты приехала!
Кинувшись к Зандре, она заключила ее в объятия, хотя и не такие крепкие, чтобы нанести ущерб своему тщательно наложенному макияжу. Затем она опустила Зандру на кровать, устроилась рядом и немного отстранилась.
– Выглядишь бесподобно! Просто сногсшибательно. – У Дины загорелись глаза. – Не знаю, как тебе это удается, может, все дело во влажном английском климате? Да, наверное, так оно и есть. О Господи, как же я рада тебя видеть!
– А я тебя, – с притворным энтузиазмом откликнулась Зандра. – Как Роберт?
– Роберт? А, забудь о нем. – Дина небрежно отмахнулась и по-детски захихикала. – О нем мы еще успеем поговорить. Сейчас меня интересует только одно – как ты?! – Дина так и светилась.
– Да как тебе сказать? – Зандра пожала плечами и сделала неопределенное движение рукой. – По-разному. Жива, и то слава Богу.
Дина пристально посмотрела на нее. На Зандру это непохоже, обычно она всегда такая жизнерадостная. А впрочем, досаждать своими бедами тоже не в ее правилах, что Дина объясняла аристократическим происхождением подруги.
– Вижу, что-то не так, дорогая. – Дина взяла ее за руки. – У тебя это прямо на лице написано. Не забывай, у меня крепкие плечи, хорошие уши, и я никогда не выдаю чужих секретов.
– Ну что тебе сказать? Бывает и лучше, – уклончиво проговорила Зандра. – Но сейчас не стоит об этом. История длинная и скверная, если начать рассказывать, то до рассвета не закончишь.
– Ну смотри, если это действительно не к спеху, – недоверчиво сказала Дина, – то как знаешь. – Лицо у Дины на мгновение омрачилось, но тут же вновь просияло. – Вот что мы сделаем! Устроим-ка завтра вечером наши знаменитые девичьи посиделки, от которых у Роберта волосы дыбом встают! – Она захлопала в ладоши. – Но обо всем по порядку. Ты к нам надолго?
– Ну-у... – Зандра вдруг обнаружила повышенный интерес к своим ногтям. – Может получиться, что и надолго.
– Прекрасно! Оставайся, сколько хочешь! На несколько дней. Недель! Месяцев, если угодно! Ты же знаешь, мы тебе всегда рады.
Посмотрев на Дину, Зандра слегка сжала ей пальцы.
– Знаю, – хрипло сказала она, – и... спасибо тебе. Но любой птичке нужно собственное гнездо. Так что начну-ка я подыскивать себе квартиру. – Зандра нахмурилась. – Но для начала надо найти работу, а это значит, следует получить вид на жительство...
– То есть ты и впрямь надолго! – Дина была явно в восторге.
– Боюсь, что так, – с тяжелым вздохом кивнула Зандра.
– Чего же тут бояться! Для меня это лучшая новость с тех самых пор... как придумали заколки для волос! – промурлыкала Дина. – Все будет как в старые добрые времена!
Она обняла Зандру за плечи и по-сестрински прижала к себе. Затем отодвинулась немного и задумчиво погладила подбородок.
– Работа... Бората... Табо... – Глаза у Дины внезапно расширились. – Ну конечно же!
– Что это с тобой?
– Да так, абракадабра, не обращай внимания. – Дина щелкнула пальцами. – Считай, что служба у тебя есть.
– Послушай, Дина...
– Нет, это ты меня послушай и помолчи хоть секунду. Роберт только что купил «Бергли». Или, точнее, купил контрольный пакет акций компании, что практически одно и то же. Ясно?
– «Бергли»... Ты... ты имеешь в виду аукционное предприятие?
– Ну естественно, что же еще? – Дина расплылась до ушей. – Может, теперь наконец я перестану быть просто миссис Голдмарт. Ладно, это так, к слову. Ты хоть представляешь себе, сколько там народа работает? Не далее как сегодня утром я осматривала нью-йоркское отделение, и только в его штате несколько сотен служащих!
– Дина... – скептически покачала головой Зандра, но продолжить ей не дали.
– Даже и слышать ничего не хочу! Сколько бы сотрудников у них ни было, одну вакансию придется найти. Так, давай-ка подумаем, ты что лучше всего знаешь?
– То есть... в смысле того, чем занимаются в «Бергли»?
– Ну конечно!
– Ну... я изучала историю искусств, – неохотно сказала Зандра. – А если вспомнить, сколько времени провела в замках и имениях родственников, то, наверное, лучше всего мне известна живопись старых мастеров.
– Вот и отлично! Все, разговор закончен! Служба у тебя есть. Об этой волоките с видом на жительство можешь не беспокоиться, юристы Роберта все устроят. А если нужны деньги, можешь занять у меня или аванс под будущую зарплату получить, как тебе удобнее. – Новоиспеченная королева Манхэттена величественно улыбнулась. – Все, вопрос решен!
Зандре оставалось только недоверчиво посмотреть на приятельницу. Все произошло так быстро, что у нее голова кругом пошла.
– Так, что еще? – Королева Манхэттена вскочила на ноги и потянула за собой Зандру. – Давай-ка проведем инвентаризацию. Покажи мне свою одежду, – требовательно сказала Дина.
– Одежду? – тупо повторила Зандра и неуверенно посмотрела на дверь гардероба. Судя по словам Дины, у той сложилось совершенно ложное представление, будто она привезла с собой кучу вечерних туалетов. Зандра не знала, плакать ей или смеяться.
– Что это с тобой? – обеспокоенно спросила Дина. – Я что-нибудь не так сказала?
– Да нет. Просто я уезжала в такой спешке, что ничего не успела взять с собой. Иными словами... – Зандра ткнула себя в грудь, – это все, что у меня сейчас есть.
– Ничего, – Дину это сообщение явно не смутило, – сейчас что-нибудь придумаем. – Она отступила на шаг и критически осмотрела подругу взглядом опытного кутюрье. – По-моему, у нас по-прежнему почти один размер.
– Да в чем дело, что за пожар с одеждой?
– В чем дело? Сейчас скажу. – Жестом фокусника Дина извлекла откуда-то две пригласительные карточки, отпечатанные на веленевой бумаге, и помахала ими перед Зандрой с таким восторгом, словно это было приглашение на королевскую коронацию. – Только что принесли. Прием в честь самого важного события нынешнего сезона. И догадайся, кто его дает? – Она сунула карточки прямо под нос Зандре. – Вот именно, милая, твой собственный кузен принц Карл Хайнц фон унд цу. Как видишь, приглашений два. Одно для меня с Робертом, другое – для тебя со спутником. – Казалось, Дина вот-вот лопнет от возбуждения. – Ну как? Признайся, удивлена?
– О Господи, Дина, – взмолилась Зандра. – Только не сегодня. Ну пожалуйста. Я жутко устала. Последние две ночи я почти не спала и...
– Ничего страшного. Никаких отговорок. Прием начинается в половине восьмого, и у тебя полно времени вздремнуть и проснуться свеженькой, как огурчик.
Взяв Зандру под руку, она мягко, но решительно повела ее через огромный холл наверх, в собственные покои, не переставая тараторить, как сорока:
– Слава Богу, гардероб у меня ломится от одежды, которую я еще и не надевала... так что сначала займемся этим, потом найдем какие-нибудь побрякушки – нет, нет, не возражай, ничего и слышать не хочу, – а потом я дам тебе совершенно убойное снотворное и уложу у себя. Можешь не сомневаться: когда подойдет время ехать, будешь благоухать, как свежая маргаритка!
Глава 8
Многое может измениться в жизни за один-единственный день.
Тридцатидевятилетний мужчина, усевшийся вчера перекусить в своем величественном, сплошь заставленном книгами кабинете в пентхаусе одной из Аукционных башен, был, наверное, самым завидным женихом на свете. А сегодня тому же мужчине, которому на сей раз обед должны были подать в библиотеку, исполнилось сорок.
Это был принц Карл Хайнц фон унд цу Энгельвейзен, и факт собственного сорокалетия заставил его ощутить бренность бытия. Ответственность, накладываемая сказочным богатством и титулом, а равно весьма специфические законы наследования, существующие в их роду уже почти три четверти тысячелетия, давили на него тяжелым бременем.
То, что ему и сейчас приходилось думать об этих вещах, уже само по себе приводило принца в расстройство – особенно если иметь в виду, что последние двадцать лет он жил весьма беспорядочной жизнью.
Принц Карл Хайнц, бесспорно, один из наиболее осторожных дельцов в мире, был известен также своим на редкость беспутным нравом. За ним тянулся шлейф многочисленных связей. Кинодивы, шансонетки, топ-модели – этим кругом его любовные приключения отнюдь не ограничивались. Неутомимый любовник, он числил среди покоренных им женщин замужних дам и даже дочерей своих друзей, партнеров по бизнесу, политиков и вообще всяких знаменитостей.
Услышав легкий стук в дверь, он откликнулся по-немецки:
– Herein!
Открылась дверь, и на пороге показался Йозеф, его секретарь и по совместительству слуга, бывший с ним с самой юности и знавший хозяина как свои пять пальцев.
– Доброе утро, ваше высочество, – церемонно приветствовал принца Йозеф. – И позвольте поздравить ваше высочество с днем рождения и пожелать всяческого благополучия.
– Доброе утро, Йозеф. Спасибо.
Йозеф переступил с ноги на ногу.
– Подать вашему высочеству завтрак сейчас или попозже?
– Попозже, Йозеф.
– Слушаю, ваше высочество.
Йозеф вышел, а принц вновь погрузился в печальные раздумья. Нынче, когда ему исполнилось сорок, особенно неприятно было смотреть в лицо грубой действительности. У Карла Хайнца даже в желудке заныло. Пора утихомириться, упорядочить свою жизнь, да и о будущем подумать – нелегкая задача для человека в его положении...
Небеса послали его высочеству принцу Карлу Хайнцу Фернандо де Карлос Жану Иоакиму Алехандро Игнацио Иеронимиусу Юстасу фон унд цу Энгельвейзену все, о чем только можно мечтать: богатство, каким может похвастаться мало кто в мире; титул, принадлежащий к числу самых старинных и самых благородных; аристократическую внешность. Принц, один из красивейших мужчин своего времени, наделенный ко всему прочему ненасытным любовным аппетитом, выглядел моложе своих сорока зафиксированных в книгах лет – зафиксированных потому, что на протяжении последних семисот лет все законные отпрыски рода фон унд цу Энгельвейзенов появлялись на свет исключительно в присутствии трех законников, в чьи обязанности входило удостоверить и зафиксировать в старинных семейных книгах тот факт, что новорожденный действительно вышел из лона дщери семьи фон унд цу Энгельвейзенов; иное дело, что эта старинная традиция могла в любой момент обернуться двойной ловушкой. С одной стороны, законники – народ неразборчивый, и подкупить можно даже троих. С другой – можно ли быть уверенным в том, что дитя действительно принадлежит к знатному роду, ведь при зачатии никто свечку не держал?
Как бы то ни было, однако, в принадлежности Карла Хайнца к старинной фамилии сомнений быть не могло. Текущая в его жилах голубая кровь многих поколений сказывалась во всем: его окружала аура благородства, он не только сохранял королевскую осанку, но также выглядел и говорил, как истинный аристократ. У него был настоящий римский нос – узкий, длинный, слегка изогнутый, с горбинкой посредине, которой все Энгельвейзены, если, конечно, судить по старинным портретам, собранным в фамильном замке, гордились так же, как гордятся своими шрамами завзятые дуэлянты. Уши, маленькие, плоские, почти без мочек, указывали на принадлежность к еще одной королевской семье Европы, с которой Энгельвейзены были веками связаны сложными брачными узами. Но в блестящих голубых глазах с чуть загнутыми книзу ресницами и морщинками в углах плясали чертики явно не королевского происхождения.
Начиная с пятнадцати лет, принц Карл Хайнц прыгал из постели в постель самых красивых женщин пяти континентов. Но любовные подвиги, о которых с таким упоением писали газеты, мало что могли сказать о его характере. За легкомысленной внешностью плейбоя скрывался твердый как сталь и даже безжалостный делец, человек, совершенно уверенный в себе, и веру эту равно питали кровь и власть денег.
По иронии судьбы эта самая кровь стала ныне источником самой серьезной из его проблем, корни которой уходят в седую старину, в 1290 год, когда Карл Великий даровал его прославленному предку Юстасу за оказанные услуги титул князя Священной Римской империи. Вместе с титулом и огромными земельными наделами на территории нынешней Германии Юстасу досталась и высшая честь – исключительное право надзирать за доставкой папской почты на всем пространстве западного Средиземноморья.
И именно этот самый Юстас, первый в длинной непрерывной череде князей Священной Римской империи, издал эдикт, регулирующий права наследования в роду фон унд цу Энгельвейзенов. Этот эдикт сохраняет силу и по сию пору, Карл Хайнц вынужден с ним считаться и, стало быть, именно ему обязан своими нынешними затруднениями.
В основе их лежит право первородства, что само по себе и неудивительно, ибо многие аристократические европейские семейства все еще следуют древней традиции передачи титула и состояния старшему сыну. А поскольку Карл Хайнц – единственный мужской отпрыск своего недужного отца, как раз ему, по праву первородства, и должно достаться наследство, и сестра Софья в принципе не может этому противостоять.
Тридцатидевятилетний мужчина, усевшийся вчера перекусить в своем величественном, сплошь заставленном книгами кабинете в пентхаусе одной из Аукционных башен, был, наверное, самым завидным женихом на свете. А сегодня тому же мужчине, которому на сей раз обед должны были подать в библиотеку, исполнилось сорок.
Это был принц Карл Хайнц фон унд цу Энгельвейзен, и факт собственного сорокалетия заставил его ощутить бренность бытия. Ответственность, накладываемая сказочным богатством и титулом, а равно весьма специфические законы наследования, существующие в их роду уже почти три четверти тысячелетия, давили на него тяжелым бременем.
То, что ему и сейчас приходилось думать об этих вещах, уже само по себе приводило принца в расстройство – особенно если иметь в виду, что последние двадцать лет он жил весьма беспорядочной жизнью.
Принц Карл Хайнц, бесспорно, один из наиболее осторожных дельцов в мире, был известен также своим на редкость беспутным нравом. За ним тянулся шлейф многочисленных связей. Кинодивы, шансонетки, топ-модели – этим кругом его любовные приключения отнюдь не ограничивались. Неутомимый любовник, он числил среди покоренных им женщин замужних дам и даже дочерей своих друзей, партнеров по бизнесу, политиков и вообще всяких знаменитостей.
Услышав легкий стук в дверь, он откликнулся по-немецки:
– Herein!
Открылась дверь, и на пороге показался Йозеф, его секретарь и по совместительству слуга, бывший с ним с самой юности и знавший хозяина как свои пять пальцев.
– Доброе утро, ваше высочество, – церемонно приветствовал принца Йозеф. – И позвольте поздравить ваше высочество с днем рождения и пожелать всяческого благополучия.
– Доброе утро, Йозеф. Спасибо.
Йозеф переступил с ноги на ногу.
– Подать вашему высочеству завтрак сейчас или попозже?
– Попозже, Йозеф.
– Слушаю, ваше высочество.
Йозеф вышел, а принц вновь погрузился в печальные раздумья. Нынче, когда ему исполнилось сорок, особенно неприятно было смотреть в лицо грубой действительности. У Карла Хайнца даже в желудке заныло. Пора утихомириться, упорядочить свою жизнь, да и о будущем подумать – нелегкая задача для человека в его положении...
Небеса послали его высочеству принцу Карлу Хайнцу Фернандо де Карлос Жану Иоакиму Алехандро Игнацио Иеронимиусу Юстасу фон унд цу Энгельвейзену все, о чем только можно мечтать: богатство, каким может похвастаться мало кто в мире; титул, принадлежащий к числу самых старинных и самых благородных; аристократическую внешность. Принц, один из красивейших мужчин своего времени, наделенный ко всему прочему ненасытным любовным аппетитом, выглядел моложе своих сорока зафиксированных в книгах лет – зафиксированных потому, что на протяжении последних семисот лет все законные отпрыски рода фон унд цу Энгельвейзенов появлялись на свет исключительно в присутствии трех законников, в чьи обязанности входило удостоверить и зафиксировать в старинных семейных книгах тот факт, что новорожденный действительно вышел из лона дщери семьи фон унд цу Энгельвейзенов; иное дело, что эта старинная традиция могла в любой момент обернуться двойной ловушкой. С одной стороны, законники – народ неразборчивый, и подкупить можно даже троих. С другой – можно ли быть уверенным в том, что дитя действительно принадлежит к знатному роду, ведь при зачатии никто свечку не держал?
Как бы то ни было, однако, в принадлежности Карла Хайнца к старинной фамилии сомнений быть не могло. Текущая в его жилах голубая кровь многих поколений сказывалась во всем: его окружала аура благородства, он не только сохранял королевскую осанку, но также выглядел и говорил, как истинный аристократ. У него был настоящий римский нос – узкий, длинный, слегка изогнутый, с горбинкой посредине, которой все Энгельвейзены, если, конечно, судить по старинным портретам, собранным в фамильном замке, гордились так же, как гордятся своими шрамами завзятые дуэлянты. Уши, маленькие, плоские, почти без мочек, указывали на принадлежность к еще одной королевской семье Европы, с которой Энгельвейзены были веками связаны сложными брачными узами. Но в блестящих голубых глазах с чуть загнутыми книзу ресницами и морщинками в углах плясали чертики явно не королевского происхождения.
Начиная с пятнадцати лет, принц Карл Хайнц прыгал из постели в постель самых красивых женщин пяти континентов. Но любовные подвиги, о которых с таким упоением писали газеты, мало что могли сказать о его характере. За легкомысленной внешностью плейбоя скрывался твердый как сталь и даже безжалостный делец, человек, совершенно уверенный в себе, и веру эту равно питали кровь и власть денег.
По иронии судьбы эта самая кровь стала ныне источником самой серьезной из его проблем, корни которой уходят в седую старину, в 1290 год, когда Карл Великий даровал его прославленному предку Юстасу за оказанные услуги титул князя Священной Римской империи. Вместе с титулом и огромными земельными наделами на территории нынешней Германии Юстасу досталась и высшая честь – исключительное право надзирать за доставкой папской почты на всем пространстве западного Средиземноморья.
И именно этот самый Юстас, первый в длинной непрерывной череде князей Священной Римской империи, издал эдикт, регулирующий права наследования в роду фон унд цу Энгельвейзенов. Этот эдикт сохраняет силу и по сию пору, Карл Хайнц вынужден с ним считаться и, стало быть, именно ему обязан своими нынешними затруднениями.
В основе их лежит право первородства, что само по себе и неудивительно, ибо многие аристократические европейские семейства все еще следуют древней традиции передачи титула и состояния старшему сыну. А поскольку Карл Хайнц – единственный мужской отпрыск своего недужного отца, как раз ему, по праву первородства, и должно достаться наследство, и сестра Софья в принципе не может этому противостоять.