Страница:
– Оставайтесь здесь! И ждите меня! – властно сказал он. – Дальше Богам надо идти одним.
Отвел глаза спутникам и исчез.
И пошел налегке. Как плохой волхв, разучившийся летать, но желающий оставаться бессмертным, напитавшись энергией большого сбора.
Глава 4. Первый полет
Глава 5. Веда
Глава 6. Дни и ночи на Лысой горе
Отвел глаза спутникам и исчез.
И пошел налегке. Как плохой волхв, разучившийся летать, но желающий оставаться бессмертным, напитавшись энергией большого сбора.
Глава 4. Первый полет
Ветер бил в крутой обрыв, взметая мелкий сор.
– Прыгай Рыська! – орал Сварог. – Прыгай!
Рыська еле удерживала огромное крыло, закрепленное на спине.
– Боюсь, дяденька Сварог!
– Прыгай, зверина мелкая! Прыгай, а то шкуру спущу и шапку себе сделаю.
Это я то, зверина мелкая! Ну, дяденька Сварог, не ожидала, что ты такой злой! Обиделась, но не прыгнула.
Сварог ухмыльнулся своей клыкастой волчьей улыбкой. Достал из-за пазухи единственное рыськино богатство. Сказал перед полетом, что у него лучше сохранится. Рыська и отдала.
И вот теперь размахнулся злой волхв.
– Не прыгнешь, выброшу!
– Не надо, дяденька Сварог!
Не хочет Рыська расстаться со своим единственным маленьким богатством. Не жить ей после этого.
И прыгает.
Ветер подхватил ее как сухой стебелек прошлогодней травы. И поднял сразу высоко. Дух захватило. И не замечает Рыська, что с ней происходит.
– Нагнись вперед! – орет Сварог.
Она нагибается. Ветер перестает заваливать ее на спину. И как-то сразу легко и вроде даже ласково несет на своих плечах.
Как хорошо! Как интересен мир сверху. И совсем не страшно.
А Сворог тут как тут. И когда успел взлететь?
– Любо летать, Рыська?
– Любо, дяденька Сварог!
– Где Дикое озеро, знаешь?
– Знаю, конечно! Вон там!
– Ох, и глупа ты еще Рыська. Не там, а совсем напротив. Теперь смотри на меня и делай как я.
Сварог заваливается на бок. Ветер разворачивает его. Потом он выравнивается. Они уже довольно высоко. И Сварог сильно наклоняется вперед. Ветер не дает ему это сделать, но крыло все же наклонилось.
И заскользил Сварог вниз, как по невидимой горке.
Рыська все сделала так же. Ее маленькое ловкое тело все уверенней держалось в воздухе. Эх, обгоню дядьку! Я ему покажу зверину мелкую! Пусть на толстозадую лосиху Яру обзывается!
Понимает Рыська, что чем сильнее нагнешься, тем быстрее полетишь. Откуда понимает, не знает. Умение как бы выплывает из памяти.
Она несется мимо Сварога, чуть не задевая его.
На лице волхва нешуточное опасение. Рыська заваливается назад. Ветер подхватывает разогнавшееся крыло и подбрасывает вверх. Теперь она уже выше Сворога.
– Рыська! Не гоняй!
– Испугался, волхв?! Испугался зверины мелкой?! – орет Рыська сверху. Заваливается вниз и…
Да, настоящая ведунья родилась сегодня. Потомок бы сказал, пересекла курс в опасной близости. К тому же в опасном маневре пикирования.
– Рыська! Дурная! И себя и меня завалишь!
– Мы же бессмертные! – смеется Рыська.
– Бессмертные не безголовые!
Лихо выравнивает Рыська крыло. Чутьем каким-то понимает, что нельзя вот так с ходу, летя вниз, разворачиваться. А вот теперь можно. Теперь довольно далеко в сторону и вниз она от Сварога. Снова откидывается назад, ловит ветер, поднимается на высоту и летит рядом с волхвом.
Внизу блестит озеро.
– Видишь отмель? – говорит волхв.
– Вижу.
– Вот туда и летим.
– А зачем туда?
– В случае чего просто плюхнешься в воду.
– А назад как? Там же не взлетим.
– О, да ты и это поняла! Назад пешком.
– Не хочу пешком. Поворачиваем.
– Рыська! По ветру лететь больше умения надо. Да и как на землю сядешь? Ведь первый раз летишь.
Но Рыська не слушает.
Она набирает высоту. Потом разворачивается. И почти не наклоняясь, летит по ветру, медленно теряя высоту.
– Рыська!
– Поспевай, зверина клыкастая! – орет Рыська.
Очаг в жилище волхва бросает отблески на раскрасневшееся рыськино лицо. Тянет Рыська к огню свои тонкие, но сильные пальчики. Потом вскидывает голову.
– Отдай мое сокровище, Сварог!
– Обиделась? Не обижайся. Ведь как летаешь! Как летаешь! Но могла бы так и не полететь, трусиха.
– Отдай сокровище! – Рыська непреклонна. Голубым огнем сверкают глаза. Они гневно сузились и, кажется, еще больше взлетели к вискам. Она сейчас похожа не на рысенка, а на рассерженную рысь.
– Какое сокровище? – вдруг как будто все забыв, рассеянно говорит Сварог.
– Дядька! – Рыська подается вперед. Ух, растерзает сейчас бешеная рысь!
А Сварог все так же растеряно достает из-за пазухи незнакомую вещь. Большое золотистое кольцо охватывает красивый непрозрачный голубой камень с разводами. А внизу само кольцо охватывает с трех сторон серебристый полукруг. На этом полукруге лежат семь золотистых лучей. Внизу больших, к краям все меньших.
Лучи блестят. Но не как на рыськином талисманчике. Как-то иначе. Тяжело и жирно. Не знает Рыська, чем отличается золото от бронзы. Но чувствует, что это не бронзовая бирюлька. А что-то гораздо более дорогое. Настолько дорогое, что даже у лосихи Яры нет такого.
Сверху к кольцу прикреплено колечко поменьше. А через него продет шнурок. Материал незнакомый, блестящий, золотистый, какой-то переливающийся и скользкий.
Застыла Рыська в изумлении и обо всем забыла.
А Сварог поднялся и надел ей это великолепие на шею.
Забыла Рыська обо всем на свете. Не помнит, как встала. И стоит не шевелясь.
А Сварог взял ее за руку и сказал.
– Это теперь твой знак, ведунья, Рысье Сердце.
Распахнутые рыськины глаза переливаются в полумраке. Голова запрокинута назад. На губах полуулыбка. Она смотрит на Сварога снизу и спрашивает шепотом, как будто боясь кого-то разбудить.
– Это и есть любовь, волхв?
– Да, ведунья.
– Мне понравилось.
Она тихо смеется.
– А правда, мы ведуны без любви не можем?
– Правда, Рысье Сердце.
– Сварог, не называй меня так. Пусть я буду Рысьим Сердцем для других. А для тебя навек останусь Рыськой.
– Хорошо, моя колдунья.
– И все же. Расскажи про колдовскую любовь. О ней так много говорят.
– Потом, Рыська, потом. Твои старшие сестры расскажут тебе все.
– Мои старшие сестры ничего не знают.
– Я не о родовичах твоих. А о сестрах-ведуньях. Начнешь у них учиться.
– А потом?
– Потом полетим на Лысую гору, что у Большой реки. Там наши старшие утвердят твое ведовство.
Рыська смеется.
– Чему смеешься, моя ведунья?
– Я и до Дикого озера не долечу, заплутаю.
– Вместе полетим.
– Не обманешь?
Рыська улыбается. И ее острые зубки мерцают в полумраке.
– Ведуны не обманывают.
– А оберег с моим камешком у меня обманом выманил.
– Эх, Рыська, какая ты еще девчонка. Много лет пройдет, пока настоящей ведуньей станешь.
– А я не спешу. Мы же бессмертные. Но оберег отдай. Я его любимой племяшке подарю.
– Прыгай Рыська! – орал Сварог. – Прыгай!
Рыська еле удерживала огромное крыло, закрепленное на спине.
– Боюсь, дяденька Сварог!
– Прыгай, зверина мелкая! Прыгай, а то шкуру спущу и шапку себе сделаю.
Это я то, зверина мелкая! Ну, дяденька Сварог, не ожидала, что ты такой злой! Обиделась, но не прыгнула.
Сварог ухмыльнулся своей клыкастой волчьей улыбкой. Достал из-за пазухи единственное рыськино богатство. Сказал перед полетом, что у него лучше сохранится. Рыська и отдала.
И вот теперь размахнулся злой волхв.
– Не прыгнешь, выброшу!
– Не надо, дяденька Сварог!
Не хочет Рыська расстаться со своим единственным маленьким богатством. Не жить ей после этого.
И прыгает.
Ветер подхватил ее как сухой стебелек прошлогодней травы. И поднял сразу высоко. Дух захватило. И не замечает Рыська, что с ней происходит.
– Нагнись вперед! – орет Сварог.
Она нагибается. Ветер перестает заваливать ее на спину. И как-то сразу легко и вроде даже ласково несет на своих плечах.
Как хорошо! Как интересен мир сверху. И совсем не страшно.
А Сворог тут как тут. И когда успел взлететь?
– Любо летать, Рыська?
– Любо, дяденька Сварог!
– Где Дикое озеро, знаешь?
– Знаю, конечно! Вон там!
– Ох, и глупа ты еще Рыська. Не там, а совсем напротив. Теперь смотри на меня и делай как я.
Сварог заваливается на бок. Ветер разворачивает его. Потом он выравнивается. Они уже довольно высоко. И Сварог сильно наклоняется вперед. Ветер не дает ему это сделать, но крыло все же наклонилось.
И заскользил Сварог вниз, как по невидимой горке.
Рыська все сделала так же. Ее маленькое ловкое тело все уверенней держалось в воздухе. Эх, обгоню дядьку! Я ему покажу зверину мелкую! Пусть на толстозадую лосиху Яру обзывается!
Понимает Рыська, что чем сильнее нагнешься, тем быстрее полетишь. Откуда понимает, не знает. Умение как бы выплывает из памяти.
Она несется мимо Сварога, чуть не задевая его.
На лице волхва нешуточное опасение. Рыська заваливается назад. Ветер подхватывает разогнавшееся крыло и подбрасывает вверх. Теперь она уже выше Сворога.
– Рыська! Не гоняй!
– Испугался, волхв?! Испугался зверины мелкой?! – орет Рыська сверху. Заваливается вниз и…
Да, настоящая ведунья родилась сегодня. Потомок бы сказал, пересекла курс в опасной близости. К тому же в опасном маневре пикирования.
– Рыська! Дурная! И себя и меня завалишь!
– Мы же бессмертные! – смеется Рыська.
– Бессмертные не безголовые!
Лихо выравнивает Рыська крыло. Чутьем каким-то понимает, что нельзя вот так с ходу, летя вниз, разворачиваться. А вот теперь можно. Теперь довольно далеко в сторону и вниз она от Сварога. Снова откидывается назад, ловит ветер, поднимается на высоту и летит рядом с волхвом.
Внизу блестит озеро.
– Видишь отмель? – говорит волхв.
– Вижу.
– Вот туда и летим.
– А зачем туда?
– В случае чего просто плюхнешься в воду.
– А назад как? Там же не взлетим.
– О, да ты и это поняла! Назад пешком.
– Не хочу пешком. Поворачиваем.
– Рыська! По ветру лететь больше умения надо. Да и как на землю сядешь? Ведь первый раз летишь.
Но Рыська не слушает.
Она набирает высоту. Потом разворачивается. И почти не наклоняясь, летит по ветру, медленно теряя высоту.
– Рыська!
– Поспевай, зверина клыкастая! – орет Рыська.
Очаг в жилище волхва бросает отблески на раскрасневшееся рыськино лицо. Тянет Рыська к огню свои тонкие, но сильные пальчики. Потом вскидывает голову.
– Отдай мое сокровище, Сварог!
– Обиделась? Не обижайся. Ведь как летаешь! Как летаешь! Но могла бы так и не полететь, трусиха.
– Отдай сокровище! – Рыська непреклонна. Голубым огнем сверкают глаза. Они гневно сузились и, кажется, еще больше взлетели к вискам. Она сейчас похожа не на рысенка, а на рассерженную рысь.
– Какое сокровище? – вдруг как будто все забыв, рассеянно говорит Сварог.
– Дядька! – Рыська подается вперед. Ух, растерзает сейчас бешеная рысь!
А Сварог все так же растеряно достает из-за пазухи незнакомую вещь. Большое золотистое кольцо охватывает красивый непрозрачный голубой камень с разводами. А внизу само кольцо охватывает с трех сторон серебристый полукруг. На этом полукруге лежат семь золотистых лучей. Внизу больших, к краям все меньших.
Лучи блестят. Но не как на рыськином талисманчике. Как-то иначе. Тяжело и жирно. Не знает Рыська, чем отличается золото от бронзы. Но чувствует, что это не бронзовая бирюлька. А что-то гораздо более дорогое. Настолько дорогое, что даже у лосихи Яры нет такого.
Сверху к кольцу прикреплено колечко поменьше. А через него продет шнурок. Материал незнакомый, блестящий, золотистый, какой-то переливающийся и скользкий.
Застыла Рыська в изумлении и обо всем забыла.
А Сварог поднялся и надел ей это великолепие на шею.
Забыла Рыська обо всем на свете. Не помнит, как встала. И стоит не шевелясь.
А Сварог взял ее за руку и сказал.
– Это теперь твой знак, ведунья, Рысье Сердце.
Распахнутые рыськины глаза переливаются в полумраке. Голова запрокинута назад. На губах полуулыбка. Она смотрит на Сварога снизу и спрашивает шепотом, как будто боясь кого-то разбудить.
– Это и есть любовь, волхв?
– Да, ведунья.
– Мне понравилось.
Она тихо смеется.
– А правда, мы ведуны без любви не можем?
– Правда, Рысье Сердце.
– Сварог, не называй меня так. Пусть я буду Рысьим Сердцем для других. А для тебя навек останусь Рыськой.
– Хорошо, моя колдунья.
– И все же. Расскажи про колдовскую любовь. О ней так много говорят.
– Потом, Рыська, потом. Твои старшие сестры расскажут тебе все.
– Мои старшие сестры ничего не знают.
– Я не о родовичах твоих. А о сестрах-ведуньях. Начнешь у них учиться.
– А потом?
– Потом полетим на Лысую гору, что у Большой реки. Там наши старшие утвердят твое ведовство.
Рыська смеется.
– Чему смеешься, моя ведунья?
– Я и до Дикого озера не долечу, заплутаю.
– Вместе полетим.
– Не обманешь?
Рыська улыбается. И ее острые зубки мерцают в полумраке.
– Ведуны не обманывают.
– А оберег с моим камешком у меня обманом выманил.
– Эх, Рыська, какая ты еще девчонка. Много лет пройдет, пока настоящей ведуньей станешь.
– А я не спешу. Мы же бессмертные. Но оберег отдай. Я его любимой племяшке подарю.
Глава 5. Веда
Не замешкался Сварог. На следующий день снова поднялись в воздух. И полетели. Летели полдня. Сели на землю на вершине большого холма. Разобрали крылья. Спустились вниз.
У подножья холма чернел вход в подземелье.
– Веда! Можно к тебе?! – прокричал Сварог.
Из подземелья вышел подросток. Стройный, худощавый. Светлые волосы, серые глаза. Посмотрел отрок внимательно на Сварога, и кивнул, приглашая войти.
Подземелье было явно рукотворным. Проход был просторным и шел не вниз, а немного вверх. Откуда-то лился слабый рассеянный свет. Пол был выложен диким камнем.
Они вошли в большой зал, стенами которого служили огромные дубовые бревна. Пола не было видно, он весь был устлан медвежьими и волчьими шкурами. Посреди зала было свободное от шкур место, и горел большой открытый очаг. Дым утягивало куда-то вверх. В зале было тепло и сухо.
У очага стояла женщина. Рыська сразу поняла, что она ведунья. Хотя не могла сказать, почему она так решила.
– Здрава будешь, Веда, – поприветствовал Сварог.
– И ты будь здрав, Сварог, – ответила женщина. – С чем пришел?
– С новой ведуньей. Зовут Рысье Сердце. Летает отменно, на травы и камни чутье имеет. Но больше ничего не умеет. Научи нашему делу.
Женщина внимательно посмотрела на Рыську. И той вдруг стало страшно. Женщина смотрела спокойно и приветливо, но такая глубина была в ее взгляде, что Рыське показалось, что это Небо смотрит на нее.
– Хорошая ведунья будет, – спокойно сказала Веда. – Не самая лучшая, но не плохая. А потом, не это ведь для нее главное. Так ведь, Сварог?
Рыська не поняла о чем речь, но слушала Веду внимательно.
А Сварог неопределенно хмыкнул:
– Так берешь?
– Беру. С год у меня пробудет. Потом на Лысую гору. Потом опять ко мне. А там посмотрим.
– Благодарю, Веда.
– Благодарить потом будешь. А пока лети себе назад. Прилетишь на вторую луну нового года.
– Понял, Веда.
Рыська осталась стоять. Она оробела, особенно когда Сварог ушел. Надо было что-то сказать, но она не знала, как ей следует обратиться к Веде.
Та усмехнулась. Все так же приветливо, но чуть холодновато и устало.
– Зови меня просто Ведой, – сказала она. – А сына моего, – она показала на подростка, – зови Велесом.
– У тебя такой молодой сын? – изумилась Рыська.
Веда рассмеялась.
– А что, я такой старой кажусь?
И почему Рыська решила, что Веда стара? Сама не понимала. Веда стройна, кожа гладкая, глаза большие, живые, влажные.
Но этот взгляд! Взгляд человека, который знает все! И что-то в голосе необычное.
– Ну, Рысье Сердце, чего задумалась? Я так стара?
– Нет, Веда, ты красива. Очень красива.
– Я тебя спрашивала не о красоте, а о возрасте. Но ты в уме разделила эти две вещи. И правильно. Для ведуньи нет возраста.
– И все же, Веда…
– Ты даже не поймешь, Рысье Сердце, сколько мне. Надо ведунье знать и число и меру. И ты все это познаешь. Но потом. А сейчас ты этого все равно не поймешь. Я была такой как ты, когда здесь еще стоял Великий Лед.
Рыська смутно представляла себе, когда это было. Знала лишь от старых людей, что было это. Но в такие незапамятные времена, что теряются во тьме веков.
– Не может быть! – воскликнула Рыська.
– Может, Рысье Сердце. Может. Но обо всем этом потом. А пока заварим ка мы бодрящего взвара. И тебе подкрепиться надо, и сразу учиться начнешь. Потому что для ведуньи первое дело себя в здоровье и бодрости содержать. А все остальное приложится.
И потекли дни учебы. Днем Рыська училась варить всякие отвары, делать мази и притирания. Понимать свое тело, и управлять им. А вечером у огня они с Ведой разговаривали. И перед Рыськой раскрывались такое, что дух захватывало. Впрочем, иногда разговоры касались и вполне обыденных ведовских дел. Но все равно было интересно, и хотелось поскорее увидеть, как же это будет на самом деле.
– Веда, а почему надо летать голой?
– Если далеко и долго лететь, то, как ни кутайся, все равно замерзнешь.
– Так голой еще холоднее.
– Голой да. Но на то мы и готовим мазь. Ею надо все тело густо-густо намазать. Знаешь, как иногда наши охотники зимой жиром лицо мажут, чтобы не отморозиться, зверя выжидая.
– Но этого мало будет.
– Правильно. Но наша мазь, это не просто жир. Это еще много чего. Она как вторая кожа. И под ней кровь так играет, что не замерзнешь.
– А потом, на Лысой горе эту мазь смыть надо?
– А зачем? Не смыть, а обновить. И тогда можно и по земле голыми ходить и не мерзнуть.
– Но родовичи так не ходят.
– Так то родовичи, а то ведуньи и ведуны. Так что одежду попроще и подобротней вокруг пояса обвязала, кубышку с мазью к тому же поясу приторочила, сама мазью обмазалась и полетела.
– Так сама вся не обмажешься.
– Помогут.
Потомки, смутно о чем-то слышавшие, но не понимая смысла ведовской жизни объявят, что эта мазь была волшебной. И «помогала летать» ведуньям и ведунам. На самом деле это была великолепная эффектная теплозащита.
Тайну которой, впрочем, потомки так и не разгадали.
– Веда, а сама ты почему на сборы не летаешь?
– А с чего ты взяла, что не летаю?
– Гладкая ты больно. Не сможешь подняться.
– Права ты, Рысье Сердце. Но мне и не надо так уж часто туда летать. Сама многое могу. А потом, устала я. Хочу закончить свой путь.
– Отказаться от бессмертия?! – ахнула Рыська.
– Бессмертия нет. Это только для глупых людей мы бессмертны, потому что живем неизмеримо больше, чем они. Но на самом деле все смертно. Не только мы, но и Земля и даже Солнце.
– Значит и мы когда-нибудь уйдем в Страну Вечного Лета?
– Да. Если упадем в полете. Или если нас убьют во сне. Или если еще как-нибудь лишат возможности излечиться и омолодиться самим, или с помощью братьев и сестер. Но иногда мы просто устаем. Как я, например. Вот захотела снова стать матерью. А потом поняла, что выращу из Велеса сильного ведуна и больше ничего не хочу в этой жизни.
– А что такое колдовская любовь, Веда?
– Колдовская любовь? Колдовская любовь, это просто любовь. Когда любят и тело, и дух, и душа.
– А что, бывает не так?
– Конечно, бывает. Чаще всего нам нужно тело другого. И не надо этого стыдиться. Например, нам, ведуньям, нужны соки молодых парней. Поэтому и заманиваем мы их к себе во время летнего праздника любви. И истощаем в любовных играх. Это нам также нужно, как полеты на наши сборы. Без этого не достигнешь бессмертия.
– А почему нельзя делать это с нашими, с ведунами?
– Можно. Но любовные игры без любви, это как наши целебные отвары. В них должны присутствовать многие травы. Поэтому в наш любовный эликсир должна входить и страсть этих высушенных нами парней.
– А в любовный эликсир наших братьев-волхвов, страсть смертных дев?
– Да.
Родовичи Рыськи еще не знали ревности. Но все выросшее имеет свои зерна. И зерна того, что потом назовут ревностью, набухли в сердце молодой ведуньи.
– Но как после этого можно любить и телом и душой и духом кого-то одного?! Ведь не так часто приходит колдовская любовь?
– Да, ты права. Редко. Большинству смертных она вообще не приходит. Жизни их не хватает. Но почему одно должно мешать другому?
– Не знаю.
– Не знаешь, но чувствуешь. И правильно чувствуешь. Есть телесная любовь, которая оскверняет. Но это не любовь со своими, а телесная связь с чужими.
– А кто эти чужие?
– Завтра расскажу, Рысье Сердце.
И снова пылает очаг. А глаза Рыськи распахнуты от удивления и любопытства.
– Расскажи о чужих, Веда.
Длиной палкой Веда помешала угли. Задумалась.
– Когда узнаешь число и меру, Рысье Сердце, поймешь, о каких давних временах я говорю. Но ты и так можешь догадаться, не умом, а душой, как давно были времена Великого Льда.
Тогда жить было труднее, чем сейчас. Холод, долгая зима. Зверья, правда, было не меньше. А может и побольше. Ходили тогда по нашей земле огромные такие мохнатые звери с большими клыками и носом, который болтался впереди.
– Эти клыки находят иногда наши дальние родовичи с севера. А иные говорят, что зверь тот все еще ходит за Каменным поясом.
– Наверное, так оно и есть. Но тогда они ходили здесь. И надо было за их стадами следить, загнать в ловушку, и убить. Мясо заготовить. И все это коротким летом. Да еще надо было заготовить, чем очаг топить. Да так прикинуть, чтобы всего, и мяса и дров на всю долгую зиму хватило.
Вот и поняли тогдашние люди и число и меру.
Небо тогда было ясное почти весь год. И звезды помогали не заплутать в ледяной голой степи. Так что и это мы смогли понять.
Да многое чего смогли еще понять. И многие наши знания оттуда идут.
– А кто не понял?
– Вымерли, – жестко усмехнулась Веда. – А кто остался, те поняли, что знания приращать надо. Вот и умеем мы сейчас то, что умеем.
– А чего в теплые края не ушли?
– Так чего туда уходить, если мы как раз пришли оттуда. А пришли потому, что бежали от чужих.
– Чего от них бежать, если вы такие умелые да умные были?
– Не были мы такими, а стали. Стали, обживая земли у края Великого Льда. А те, чужие, поначалу посильнее были.
Нет, – поправилась Веда, – не посильнее, а злее. Людей ели.
– Как?! – ахнула Рыська.
– Да так. Убьют, зажарят на костре и съедят. Особенно мозги и печень любили. А с такими трудно тягаться. До поры… – опять жестко усмехнулась она.
Рыська в который раз удивилась этой непонятной жесткости Веды, когда она говорила об иных вещах. Ведуны ведь люди добрые. И дела их добрые.
– Вот такие это были чужие, Рыська. Как ты думаешь, осквернит тебя любовь с такими?
– Да! – уверенно сказала Рыська. – Но, ведь это давно было.
– Многое повторяется в этом мире. Все эти чернявые, кудрявые, да горбоносые с полудня, потомки тех людоедов. И любовь с ними оскверняет. Трудно быть ведуном или ведуньей, если хоть раз свяжешь себя с такими телесной связью.
– А вот у нас в роду есть такая Яра. Красивая, ведуньей стать хотела, да велика больно, летать не может. Но многое из того, чему ты меня учишь, знает. А не боится с купцами с полудня в любовь играть.
– Не станет она ведуньей, Рысье Сердце.
– Не будем о Яре. Расскажи, Веда, как дальше с чужими разошлись.
– Да не разошлись мы с ними. С ними нельзя разойтись. Их можно только извести. Вот и извели мы их. Умными стали, у края Льда столько лет прожив. А ум, если его должным образом применить, большая сила.
И как начал Лед таять, ушли большие звери. Мы к тому времени и без их мяса обходиться могли. А вот чужие нет. И полезли они к нам. Но мы их встретили нашими стрелами, да хорошими топорами каменными. У них ни таких стрел, ни таких хороших топоров не было. Потому что не было умения и ума.
И пошли наши мужчины их крушить.
Веда мечтательно улыбнулась.
– Знаешь, Рысье Сердце. Добрые мы и не воинственные. Но это может быть и плохо. Уметь надо мстить. Иначе неотмщенное зло второй раз придет.
– А вы отомстили?
– Да. И моей первой колдовской любовью был волхв-мститель. Надо быть добрым, Рысье Сердце, надо! – убежденно сказала Веда. – И нельзя ни на кого нападать и делать зло. Но отмерить злому полной мерой тоже надо уметь. Иначе будет изведено добро.
Она хлебнула из какой-то баклаги. Щеки и глаза ее горели.
«Как она красива! – подумала Рыська, – как жаль, что она устала от бессмертия. Сколько много любви может подарить такая женщина!».
– Не обижайся, Рысье Сердце, но ты не станешь сильной ведуньей. Хорошей станешь. Но не такой уж сильной. Однако, не в этом твоя доля. Ты поможешь новому мстителю. Без тебя он не появится. А он нужен. Разленились наши родовичи. А чернявые потомки людоедов с полудня уже точат зубы на наши земли.
Их надо остановить. Остановить подальше от наших мест. Иначе они нас сгубят, как степной пожар сухую траву.
У подножья холма чернел вход в подземелье.
– Веда! Можно к тебе?! – прокричал Сварог.
Из подземелья вышел подросток. Стройный, худощавый. Светлые волосы, серые глаза. Посмотрел отрок внимательно на Сварога, и кивнул, приглашая войти.
Подземелье было явно рукотворным. Проход был просторным и шел не вниз, а немного вверх. Откуда-то лился слабый рассеянный свет. Пол был выложен диким камнем.
Они вошли в большой зал, стенами которого служили огромные дубовые бревна. Пола не было видно, он весь был устлан медвежьими и волчьими шкурами. Посреди зала было свободное от шкур место, и горел большой открытый очаг. Дым утягивало куда-то вверх. В зале было тепло и сухо.
У очага стояла женщина. Рыська сразу поняла, что она ведунья. Хотя не могла сказать, почему она так решила.
– Здрава будешь, Веда, – поприветствовал Сварог.
– И ты будь здрав, Сварог, – ответила женщина. – С чем пришел?
– С новой ведуньей. Зовут Рысье Сердце. Летает отменно, на травы и камни чутье имеет. Но больше ничего не умеет. Научи нашему делу.
Женщина внимательно посмотрела на Рыську. И той вдруг стало страшно. Женщина смотрела спокойно и приветливо, но такая глубина была в ее взгляде, что Рыське показалось, что это Небо смотрит на нее.
– Хорошая ведунья будет, – спокойно сказала Веда. – Не самая лучшая, но не плохая. А потом, не это ведь для нее главное. Так ведь, Сварог?
Рыська не поняла о чем речь, но слушала Веду внимательно.
А Сварог неопределенно хмыкнул:
– Так берешь?
– Беру. С год у меня пробудет. Потом на Лысую гору. Потом опять ко мне. А там посмотрим.
– Благодарю, Веда.
– Благодарить потом будешь. А пока лети себе назад. Прилетишь на вторую луну нового года.
– Понял, Веда.
Рыська осталась стоять. Она оробела, особенно когда Сварог ушел. Надо было что-то сказать, но она не знала, как ей следует обратиться к Веде.
Та усмехнулась. Все так же приветливо, но чуть холодновато и устало.
– Зови меня просто Ведой, – сказала она. – А сына моего, – она показала на подростка, – зови Велесом.
– У тебя такой молодой сын? – изумилась Рыська.
Веда рассмеялась.
– А что, я такой старой кажусь?
И почему Рыська решила, что Веда стара? Сама не понимала. Веда стройна, кожа гладкая, глаза большие, живые, влажные.
Но этот взгляд! Взгляд человека, который знает все! И что-то в голосе необычное.
– Ну, Рысье Сердце, чего задумалась? Я так стара?
– Нет, Веда, ты красива. Очень красива.
– Я тебя спрашивала не о красоте, а о возрасте. Но ты в уме разделила эти две вещи. И правильно. Для ведуньи нет возраста.
– И все же, Веда…
– Ты даже не поймешь, Рысье Сердце, сколько мне. Надо ведунье знать и число и меру. И ты все это познаешь. Но потом. А сейчас ты этого все равно не поймешь. Я была такой как ты, когда здесь еще стоял Великий Лед.
Рыська смутно представляла себе, когда это было. Знала лишь от старых людей, что было это. Но в такие незапамятные времена, что теряются во тьме веков.
– Не может быть! – воскликнула Рыська.
– Может, Рысье Сердце. Может. Но обо всем этом потом. А пока заварим ка мы бодрящего взвара. И тебе подкрепиться надо, и сразу учиться начнешь. Потому что для ведуньи первое дело себя в здоровье и бодрости содержать. А все остальное приложится.
И потекли дни учебы. Днем Рыська училась варить всякие отвары, делать мази и притирания. Понимать свое тело, и управлять им. А вечером у огня они с Ведой разговаривали. И перед Рыськой раскрывались такое, что дух захватывало. Впрочем, иногда разговоры касались и вполне обыденных ведовских дел. Но все равно было интересно, и хотелось поскорее увидеть, как же это будет на самом деле.
– Веда, а почему надо летать голой?
– Если далеко и долго лететь, то, как ни кутайся, все равно замерзнешь.
– Так голой еще холоднее.
– Голой да. Но на то мы и готовим мазь. Ею надо все тело густо-густо намазать. Знаешь, как иногда наши охотники зимой жиром лицо мажут, чтобы не отморозиться, зверя выжидая.
– Но этого мало будет.
– Правильно. Но наша мазь, это не просто жир. Это еще много чего. Она как вторая кожа. И под ней кровь так играет, что не замерзнешь.
– А потом, на Лысой горе эту мазь смыть надо?
– А зачем? Не смыть, а обновить. И тогда можно и по земле голыми ходить и не мерзнуть.
– Но родовичи так не ходят.
– Так то родовичи, а то ведуньи и ведуны. Так что одежду попроще и подобротней вокруг пояса обвязала, кубышку с мазью к тому же поясу приторочила, сама мазью обмазалась и полетела.
– Так сама вся не обмажешься.
– Помогут.
Потомки, смутно о чем-то слышавшие, но не понимая смысла ведовской жизни объявят, что эта мазь была волшебной. И «помогала летать» ведуньям и ведунам. На самом деле это была великолепная эффектная теплозащита.
Тайну которой, впрочем, потомки так и не разгадали.
– Веда, а сама ты почему на сборы не летаешь?
– А с чего ты взяла, что не летаю?
– Гладкая ты больно. Не сможешь подняться.
– Права ты, Рысье Сердце. Но мне и не надо так уж часто туда летать. Сама многое могу. А потом, устала я. Хочу закончить свой путь.
– Отказаться от бессмертия?! – ахнула Рыська.
– Бессмертия нет. Это только для глупых людей мы бессмертны, потому что живем неизмеримо больше, чем они. Но на самом деле все смертно. Не только мы, но и Земля и даже Солнце.
– Значит и мы когда-нибудь уйдем в Страну Вечного Лета?
– Да. Если упадем в полете. Или если нас убьют во сне. Или если еще как-нибудь лишат возможности излечиться и омолодиться самим, или с помощью братьев и сестер. Но иногда мы просто устаем. Как я, например. Вот захотела снова стать матерью. А потом поняла, что выращу из Велеса сильного ведуна и больше ничего не хочу в этой жизни.
– А что такое колдовская любовь, Веда?
– Колдовская любовь? Колдовская любовь, это просто любовь. Когда любят и тело, и дух, и душа.
– А что, бывает не так?
– Конечно, бывает. Чаще всего нам нужно тело другого. И не надо этого стыдиться. Например, нам, ведуньям, нужны соки молодых парней. Поэтому и заманиваем мы их к себе во время летнего праздника любви. И истощаем в любовных играх. Это нам также нужно, как полеты на наши сборы. Без этого не достигнешь бессмертия.
– А почему нельзя делать это с нашими, с ведунами?
– Можно. Но любовные игры без любви, это как наши целебные отвары. В них должны присутствовать многие травы. Поэтому в наш любовный эликсир должна входить и страсть этих высушенных нами парней.
– А в любовный эликсир наших братьев-волхвов, страсть смертных дев?
– Да.
Родовичи Рыськи еще не знали ревности. Но все выросшее имеет свои зерна. И зерна того, что потом назовут ревностью, набухли в сердце молодой ведуньи.
– Но как после этого можно любить и телом и душой и духом кого-то одного?! Ведь не так часто приходит колдовская любовь?
– Да, ты права. Редко. Большинству смертных она вообще не приходит. Жизни их не хватает. Но почему одно должно мешать другому?
– Не знаю.
– Не знаешь, но чувствуешь. И правильно чувствуешь. Есть телесная любовь, которая оскверняет. Но это не любовь со своими, а телесная связь с чужими.
– А кто эти чужие?
– Завтра расскажу, Рысье Сердце.
И снова пылает очаг. А глаза Рыськи распахнуты от удивления и любопытства.
– Расскажи о чужих, Веда.
Длиной палкой Веда помешала угли. Задумалась.
– Когда узнаешь число и меру, Рысье Сердце, поймешь, о каких давних временах я говорю. Но ты и так можешь догадаться, не умом, а душой, как давно были времена Великого Льда.
Тогда жить было труднее, чем сейчас. Холод, долгая зима. Зверья, правда, было не меньше. А может и побольше. Ходили тогда по нашей земле огромные такие мохнатые звери с большими клыками и носом, который болтался впереди.
– Эти клыки находят иногда наши дальние родовичи с севера. А иные говорят, что зверь тот все еще ходит за Каменным поясом.
– Наверное, так оно и есть. Но тогда они ходили здесь. И надо было за их стадами следить, загнать в ловушку, и убить. Мясо заготовить. И все это коротким летом. Да еще надо было заготовить, чем очаг топить. Да так прикинуть, чтобы всего, и мяса и дров на всю долгую зиму хватило.
Вот и поняли тогдашние люди и число и меру.
Небо тогда было ясное почти весь год. И звезды помогали не заплутать в ледяной голой степи. Так что и это мы смогли понять.
Да многое чего смогли еще понять. И многие наши знания оттуда идут.
– А кто не понял?
– Вымерли, – жестко усмехнулась Веда. – А кто остался, те поняли, что знания приращать надо. Вот и умеем мы сейчас то, что умеем.
– А чего в теплые края не ушли?
– Так чего туда уходить, если мы как раз пришли оттуда. А пришли потому, что бежали от чужих.
– Чего от них бежать, если вы такие умелые да умные были?
– Не были мы такими, а стали. Стали, обживая земли у края Великого Льда. А те, чужие, поначалу посильнее были.
Нет, – поправилась Веда, – не посильнее, а злее. Людей ели.
– Как?! – ахнула Рыська.
– Да так. Убьют, зажарят на костре и съедят. Особенно мозги и печень любили. А с такими трудно тягаться. До поры… – опять жестко усмехнулась она.
Рыська в который раз удивилась этой непонятной жесткости Веды, когда она говорила об иных вещах. Ведуны ведь люди добрые. И дела их добрые.
– Вот такие это были чужие, Рыська. Как ты думаешь, осквернит тебя любовь с такими?
– Да! – уверенно сказала Рыська. – Но, ведь это давно было.
– Многое повторяется в этом мире. Все эти чернявые, кудрявые, да горбоносые с полудня, потомки тех людоедов. И любовь с ними оскверняет. Трудно быть ведуном или ведуньей, если хоть раз свяжешь себя с такими телесной связью.
– А вот у нас в роду есть такая Яра. Красивая, ведуньей стать хотела, да велика больно, летать не может. Но многое из того, чему ты меня учишь, знает. А не боится с купцами с полудня в любовь играть.
– Не станет она ведуньей, Рысье Сердце.
– Не будем о Яре. Расскажи, Веда, как дальше с чужими разошлись.
– Да не разошлись мы с ними. С ними нельзя разойтись. Их можно только извести. Вот и извели мы их. Умными стали, у края Льда столько лет прожив. А ум, если его должным образом применить, большая сила.
И как начал Лед таять, ушли большие звери. Мы к тому времени и без их мяса обходиться могли. А вот чужие нет. И полезли они к нам. Но мы их встретили нашими стрелами, да хорошими топорами каменными. У них ни таких стрел, ни таких хороших топоров не было. Потому что не было умения и ума.
И пошли наши мужчины их крушить.
Веда мечтательно улыбнулась.
– Знаешь, Рысье Сердце. Добрые мы и не воинственные. Но это может быть и плохо. Уметь надо мстить. Иначе неотмщенное зло второй раз придет.
– А вы отомстили?
– Да. И моей первой колдовской любовью был волхв-мститель. Надо быть добрым, Рысье Сердце, надо! – убежденно сказала Веда. – И нельзя ни на кого нападать и делать зло. Но отмерить злому полной мерой тоже надо уметь. Иначе будет изведено добро.
Она хлебнула из какой-то баклаги. Щеки и глаза ее горели.
«Как она красива! – подумала Рыська, – как жаль, что она устала от бессмертия. Сколько много любви может подарить такая женщина!».
– Не обижайся, Рысье Сердце, но ты не станешь сильной ведуньей. Хорошей станешь. Но не такой уж сильной. Однако, не в этом твоя доля. Ты поможешь новому мстителю. Без тебя он не появится. А он нужен. Разленились наши родовичи. А чернявые потомки людоедов с полудня уже точат зубы на наши земли.
Их надо остановить. Остановить подальше от наших мест. Иначе они нас сгубят, как степной пожар сухую траву.
Глава 6. Дни и ночи на Лысой горе
Весенняя ночь над рекой, которую потомки назовут Днепром, чудесна. Ароматы проснувшихся для новой жизни трав и деревьев, нагретых за день, поднимаются вверх.
И ты летишь в этом душистом потоке. И кажется, что не надо и большого сбора. И так помолодеешь от одних только этих запахов и дивной красоты внизу.
Блестит река в лунном свете, а по правому берегу смутной темнотой наливается какая-то гора. На ее вершине горят костры.
– Прилетели, Рыська, – говорит Сварог. – Давай к тем кострам.
Они приземлились на большой поляне на вершине горы.
– Вот она, Лысая гора у Большой реки, Рыська. Долго мы с тобой летели на закат, да на полудень. И вот, долетели.
Рыська чувствовала, что на поляне много людей. Но до поры они оставались одни. Костры горели достаточно далеко.
– Как долетели, Сварог? – подошел к ним стройный, легкий в движениях юноша.
– Купала! – ахнула Рыська.
– Рыська! Так ты теперь наша?!
– Наша, наша, – ответил за нее Сварог. – И не Рыська она теперь, а Рысье Сердце. Учится у самой Веды.
– Привет тебе, сестра! – сказал Купала, и, припав на колено, поцеловал колено Рыське.
Рыська засмущалась. Не было у родовичей такого понятия как стыд. Но все же необычно было стоять голой среди двух голых мужчин.
По этому поводу Веда перед отлетом наставляла Рыську.
– Не смущайся. Не выгляди дурочкой с Волчьей горы. И не висни на Свароге. Хоть у вас и колдовская любовь…
– Откуда ты знаешь?!
– Тоже мне, тайна великая. Для того, чтобы понять это не надо четыре тысячи лет жить.
– Что? – не поняла Рыська.
– Да так, потом поймешь. Но на Свароге не висни. А сама веди себя как на летнем празднике любви.
– Но на празднике мы по лесам друг друга ищем или друг от друга прячемся. А там, ты говоришь, много будет наших братьев и сестер. И все на одной поляне.
– Вот и представь, что вы все друг друга нашли. Но, мне кажется, не будут тебя особо никто тревожить. Тебя сразу старший возьмет подругой на этот сбор. Ты ведь еще наполовину смертная. Много в тебе жизненного сока, так нужного волхвам для бессмертия.
– А Сварог?
– И Сварог себе кого-нибудь найдет. Один не останется. И пойми, наконец, ты не смертная, которая нашла себе добытчика и боится теперь его отпустить. Хотя чего бояться, род все равно всем родовичам помогает.
Но ты не глупая смертная, ты ведунья. И свободна. Как свободен и тот, кого ты любишь колдовской любовью.
Утром, среди множества себе подобных, Рыська понемногу освоилась. Она сразу определила, что среди женщин преобладали такие как она, живые невелички или высокие, но ужасно худые.
Костяные ноги, – подумала Рыська. И не догадалась, что так будут называть потомки таких ведуний. Впрочем, «костяные ноги», и Рыська это признала про себя, тоже были весьма привлекательны.
Помимо них были еще и похожие на Яру. Рыська сразу догадалась, что это наполовину ведуньи, не умеющие летать, которые смогли добраться на Лысую гору из ближайших окрестностей. Примерно так, как ходила Яра на Волчью гору.
Мужчины тоже были двух типов. И те, кто был повыше, обязательно был очень худ. Впрочем, все присутствующие сочетали в себе явную силу и ловкость с необычным выражением лиц. Все в этом отношении чем-то напоминали Веду.
Все перемещались по поляне как бы хаотично, но в этом хаосе чувствовался скрытый смысл. И Сварог с Рыськой тоже ходил туда-сюда, представлял ее своим знакомым, что-то рассказывал. Но Рыська слушала рассеяно, а только пристально вглядывалась в окружающих ее новых братьев и сестер.
Она не заметила как они оказались в центре поляны. На двух, стоящих рядом огромных дубовых пнях, покрытых медвежьими шкурами сидели мужчина и женщина.
Мужчина был высок и худ. Худ настолько, что напоминал скелет. Женщина же была покрупнее Рыськи, но тоже по-ведовски подтянутая и ловкая. Что было заметно даже по ее скупым движениям.
– Здрав будь, Тамирис, хозяйка Каменного пояса, – сказал Сварог.
– И ты здрав будь, Свароже, – сказала женщина, сверкнув своими прозрачными светлыми глазами.
– Здрав будь, Вольфганг, Волчий путь, хозяин заката, – обратился Сварог к мужчине.
– Рад видеть тебя, брат, – сказал Вольфганг.
– Хорошо получается, – сказал Сварог. – Тамирис с восхода, ты с заката. Много нового и разного принесли. И спасибо, что прилетели на наше сборище.
– Нам это тоже интересно, Сварог. Давно, кстати, жду тебя у нас, на Белой горе, да ты все не прилетаешь, – сказала Тамирис.
– Прилечу.
– Что нового у тебя, брат? – спросил Вольфганг.
– Вот, новую сестру привел представить, наставь ее, – ответил Сварог.
– Как зовут тебя, сестра?
– Рысье Сердце.
– Останься с нами, Рысье Сердце, – сказала Тамирис. И Рыська послушно стала за ее плечом.
Последующие дни и ночи слились для Рыськи в сплошной калейдоскоп. Ее представляли разным братьям и сестрам. Они что-то шептали и водили руками над ее головой. И она как будто начинала вспоминать то, чего не было в ее жизни. А с этими воспоминаниями приходили и новые знания.
Вечером же она варила вместе с сестрами разные зелья. И пока варили, все делились разными рецептами. А сестры поопытнее обменивались пучками трав, которые приносили из своих мест по просьбе друг друга.
Но не только рецептами делились новые подруги Рыськи. Говорили обо всем. Было интересно и весело. Рыська ощущала себя как будто среди своих родовичей. Только выходило, что простоватые родовичи вдруг все резко поумнели. И это тоже было поводом для веселья молодой ведуньи. Непроизвольно оценивая ситуацию с этой стороны, она испытывала то чувство, которое потомки назовут юмором.
Потом все эти зелья пили, после чего водили хороводы, плясали и что-то пели.
От всего этого сердце наливалось какой-то неведомой дотоле щемящей радостью. И все казались любимыми и даже больше, чем родными. За полночь пляски плавно переходили в любовные игры. И Рыська не помнила, кому дарила свою любовь. Но почему-то думала, что часто это был старший на этом сборе, хозяин заката, Вольфганг.
Все дни и ночи слились в одну карусель. Среди всего этого отдельно запомнился лишь один случай.
Которым этот сбор неожиданно резко завершился.
Волны какого-то беспокойства и удивления как будто пробежали по поляне. Рыська к тому времени уже научилась ощущать настрой братьев и сестер каким-то шестым чувством. Она, даже не глядя вокруг, поняла, что на поляне появился кто-то необычный.
И правда. По сразу образовавшемуся живому коридору к, все так же сидящим на своих пнях Тамирис и Вольфгангу быстро шел человек. Был он, в отличие от остальных, одет. Но на груди поверх одежды висел личный знак волхва.
И ты летишь в этом душистом потоке. И кажется, что не надо и большого сбора. И так помолодеешь от одних только этих запахов и дивной красоты внизу.
Блестит река в лунном свете, а по правому берегу смутной темнотой наливается какая-то гора. На ее вершине горят костры.
– Прилетели, Рыська, – говорит Сварог. – Давай к тем кострам.
Они приземлились на большой поляне на вершине горы.
– Вот она, Лысая гора у Большой реки, Рыська. Долго мы с тобой летели на закат, да на полудень. И вот, долетели.
Рыська чувствовала, что на поляне много людей. Но до поры они оставались одни. Костры горели достаточно далеко.
– Как долетели, Сварог? – подошел к ним стройный, легкий в движениях юноша.
– Купала! – ахнула Рыська.
– Рыська! Так ты теперь наша?!
– Наша, наша, – ответил за нее Сварог. – И не Рыська она теперь, а Рысье Сердце. Учится у самой Веды.
– Привет тебе, сестра! – сказал Купала, и, припав на колено, поцеловал колено Рыське.
Рыська засмущалась. Не было у родовичей такого понятия как стыд. Но все же необычно было стоять голой среди двух голых мужчин.
По этому поводу Веда перед отлетом наставляла Рыську.
– Не смущайся. Не выгляди дурочкой с Волчьей горы. И не висни на Свароге. Хоть у вас и колдовская любовь…
– Откуда ты знаешь?!
– Тоже мне, тайна великая. Для того, чтобы понять это не надо четыре тысячи лет жить.
– Что? – не поняла Рыська.
– Да так, потом поймешь. Но на Свароге не висни. А сама веди себя как на летнем празднике любви.
– Но на празднике мы по лесам друг друга ищем или друг от друга прячемся. А там, ты говоришь, много будет наших братьев и сестер. И все на одной поляне.
– Вот и представь, что вы все друг друга нашли. Но, мне кажется, не будут тебя особо никто тревожить. Тебя сразу старший возьмет подругой на этот сбор. Ты ведь еще наполовину смертная. Много в тебе жизненного сока, так нужного волхвам для бессмертия.
– А Сварог?
– И Сварог себе кого-нибудь найдет. Один не останется. И пойми, наконец, ты не смертная, которая нашла себе добытчика и боится теперь его отпустить. Хотя чего бояться, род все равно всем родовичам помогает.
Но ты не глупая смертная, ты ведунья. И свободна. Как свободен и тот, кого ты любишь колдовской любовью.
Утром, среди множества себе подобных, Рыська понемногу освоилась. Она сразу определила, что среди женщин преобладали такие как она, живые невелички или высокие, но ужасно худые.
Костяные ноги, – подумала Рыська. И не догадалась, что так будут называть потомки таких ведуний. Впрочем, «костяные ноги», и Рыська это признала про себя, тоже были весьма привлекательны.
Помимо них были еще и похожие на Яру. Рыська сразу догадалась, что это наполовину ведуньи, не умеющие летать, которые смогли добраться на Лысую гору из ближайших окрестностей. Примерно так, как ходила Яра на Волчью гору.
Мужчины тоже были двух типов. И те, кто был повыше, обязательно был очень худ. Впрочем, все присутствующие сочетали в себе явную силу и ловкость с необычным выражением лиц. Все в этом отношении чем-то напоминали Веду.
Все перемещались по поляне как бы хаотично, но в этом хаосе чувствовался скрытый смысл. И Сварог с Рыськой тоже ходил туда-сюда, представлял ее своим знакомым, что-то рассказывал. Но Рыська слушала рассеяно, а только пристально вглядывалась в окружающих ее новых братьев и сестер.
Она не заметила как они оказались в центре поляны. На двух, стоящих рядом огромных дубовых пнях, покрытых медвежьими шкурами сидели мужчина и женщина.
Мужчина был высок и худ. Худ настолько, что напоминал скелет. Женщина же была покрупнее Рыськи, но тоже по-ведовски подтянутая и ловкая. Что было заметно даже по ее скупым движениям.
– Здрав будь, Тамирис, хозяйка Каменного пояса, – сказал Сварог.
– И ты здрав будь, Свароже, – сказала женщина, сверкнув своими прозрачными светлыми глазами.
– Здрав будь, Вольфганг, Волчий путь, хозяин заката, – обратился Сварог к мужчине.
– Рад видеть тебя, брат, – сказал Вольфганг.
– Хорошо получается, – сказал Сварог. – Тамирис с восхода, ты с заката. Много нового и разного принесли. И спасибо, что прилетели на наше сборище.
– Нам это тоже интересно, Сварог. Давно, кстати, жду тебя у нас, на Белой горе, да ты все не прилетаешь, – сказала Тамирис.
– Прилечу.
– Что нового у тебя, брат? – спросил Вольфганг.
– Вот, новую сестру привел представить, наставь ее, – ответил Сварог.
– Как зовут тебя, сестра?
– Рысье Сердце.
– Останься с нами, Рысье Сердце, – сказала Тамирис. И Рыська послушно стала за ее плечом.
Последующие дни и ночи слились для Рыськи в сплошной калейдоскоп. Ее представляли разным братьям и сестрам. Они что-то шептали и водили руками над ее головой. И она как будто начинала вспоминать то, чего не было в ее жизни. А с этими воспоминаниями приходили и новые знания.
Вечером же она варила вместе с сестрами разные зелья. И пока варили, все делились разными рецептами. А сестры поопытнее обменивались пучками трав, которые приносили из своих мест по просьбе друг друга.
Но не только рецептами делились новые подруги Рыськи. Говорили обо всем. Было интересно и весело. Рыська ощущала себя как будто среди своих родовичей. Только выходило, что простоватые родовичи вдруг все резко поумнели. И это тоже было поводом для веселья молодой ведуньи. Непроизвольно оценивая ситуацию с этой стороны, она испытывала то чувство, которое потомки назовут юмором.
Потом все эти зелья пили, после чего водили хороводы, плясали и что-то пели.
От всего этого сердце наливалось какой-то неведомой дотоле щемящей радостью. И все казались любимыми и даже больше, чем родными. За полночь пляски плавно переходили в любовные игры. И Рыська не помнила, кому дарила свою любовь. Но почему-то думала, что часто это был старший на этом сборе, хозяин заката, Вольфганг.
Все дни и ночи слились в одну карусель. Среди всего этого отдельно запомнился лишь один случай.
Которым этот сбор неожиданно резко завершился.
Волны какого-то беспокойства и удивления как будто пробежали по поляне. Рыська к тому времени уже научилась ощущать настрой братьев и сестер каким-то шестым чувством. Она, даже не глядя вокруг, поняла, что на поляне появился кто-то необычный.
И правда. По сразу образовавшемуся живому коридору к, все так же сидящим на своих пнях Тамирис и Вольфгангу быстро шел человек. Был он, в отличие от остальных, одет. Но на груди поверх одежды висел личный знак волхва.