Хомяков Петр Михайлович. Боги и твари. Волхвы. Греческий Олимп. КГБ

   И она слушала их бесконечные истории о совместных боях, скромно потупив глаза.
   Вообще, она умела показать себя, когда надо, тихоней. Елена имела внешность весьма привлекательную. Но Афродита явно ввела Париса в заблуждение, когда сказала, что спартанская царица равна ей по красоте.
   Да, Елена была крупной блондинкой с весьма неплохой фигурой и длинными стройными и сильными ногами. В ней явно видна была северная кровь ее отца Зевса.
   Но ее правильное лицо было, тем не менее, довольно заурядным. Единственной отличительной чертой были небольшие ямочки в уголках губ. Поэтому казалось, что она постоянно чему-то едва улыбается.
   Чему? Это было загадкой.
   Так и не разгаданной до настоящего времени. Ибо точно такая же полуулыбка Джоконды Леонардо да Винчи считается символом вековой загадки женской души.
   Однако, многие физиономисты не согласны с этим. Такая постоянная полуулыбка встречается довольно часто у совершенно определенного типа женщин. Как правило, увы, сочетаясь с характером самовлюбленным и ехидным.
   Поэтому, когда Парис увидел жену Менелая, он был разочарован.
   В сущности, поехал, вернее, поплыл к Менелаю он действительно по поручению отца, царя Приама, а отнюдь не за Еленой. И суть предложений спартанскому царю была именно та, с которой мы только что познакомились.
   Ибо в ней был весьма большой политический резон.
   Троя чувствовала нарастающее отчуждение с Элладой. Но отказаться от торговых сверхприбылей не могла. Объективно торговая блокада Эллады Египтом была на руку Трое.
   И она единственная из участников неудачного похода народов моря выиграла от этой авантюры, давно вернув себе собственные незначительные потери от неудачной экспедиции.
   Но не стихающие слухи о предательстве троянцев в сочетании со столь различными последствиями неудачной войны для разных ее участников, грозили Трое войной со всей Элладой.
   В этой войне, при всем богатстве Трои, и плачевном положении Эллады, троянцы, тем не менее, не имели никаких шансов победить.
   Оставался, правда, весьма неправдоподобный вариант вернуться под совместный протекторат Египта и царства хеттов. Тогда действительно, Троя могла бы разгромить любую эллинскую коалицию с помощью империй Востока.
   Но таких предложений неверному вассалу от восточных владык пока не поступало. Хотя в отличие от Эллады, торговлю Трои никто не блокировал. Более того, создавалось впечатление, что имперская метрополия поощряет рост потенциала Троады.
   Но все же Приам был человеком эллинского мира, и не горел желанием заняться интригами с восточными партнерами. В этих интригах он бы проиграл наверняка. Не тот опыт коварства и интриганства был у него.
   А вот сделать союзником простодушного и туповатого Менелая, зятя Зевса, было вполне возможно. И этот союз наверняка блокировал создание единой антитроянской коалиции в Элладе.
   С таким заданием и весьма выгодными для Менелая предложениями и был послан в Спарту Парис.
   Той ночью в его покои легко вошла Афродита.
   – Ты прилетела прямо на мое окно? – удивился Парис.
   – Это совершенно излишне. Просто отвела глаза дворцовой страже. Как настроение перед дальней дорогой? – перешла она к сути своего визита.
   – Так себе. Особо плыть не хочется. Еще разразиться буря, да унесет меня в Египет. А мы все еще в состоянии войны с Рамзесом. Так недолго оказаться с содранной кожей.
   – Да, любят они это дело, – нежная богиня любви жестко усмехнулась. – Но их можно понять. Скотины у них мало, а кожа вещь в хозяйстве полезная.
   – Ты шутишь, богиня?!
   – Разумеется, шучу. Не волнуйся. И не бойся попасть в Египет.
   – Опять шутишь?
   – На этот раз нет. Но об этом позже. А пока плыви смелее. Небеса не предвещают больших бурь с этой стороны. Спокойно приплывешь к Менелаю. И ревностно выполняй поручение отца.
   – А обещанная тобой красавица, равная тебе?
   – Разве можно быть равной мне?
   – Но ты же сама говорила…
   – Поменьше слушай, что говорят женщины.
   – Тогда и твои советы я тоже не должен слушать?!
   – В делах тебе советует не женщина, а богиня. Почувствуй разницу.
   Она на миг задумалась.
   – Придет же на язык такая дурь. Как приплыло откуда-то.
   Она как будто забыла о нем. А Парис почувствовал досаду.
   – О чем задумалась, женщина? Или богиня? И как прикажешь вас теперь разделять?
   Она засмеялась.
   – Не сердись, красавчик. Внешность не главное. На ложе эта спартанская царица почти равна мне. И потом, я не оставлю там тебя без своего внимания. В том числе и ночами.
   – А этой ночью?
   – И этой ночью тоже. Подвинься, красавчик, – сказала она, присаживаясь к нему на ложе.
   – Ну, сребролукий братик, поработаем немного? – сказала Афродита Аполлону.
   Скрыв от Зевса то, о чем он догадался, Аполлон, говоря современным языком, в неявном виде согласился сотрудничать с Афродитой. А потом на ложе она закрепила это сотрудничество. Причем не только в процессе феерических сеансов любви, но и в умных разговорах, когда богиня любви доходчиво напомнила Купале его собственные былые настроения и намерения.
   Да, большую глупость спорол Гефест. Безнаказанно оскорблять можно рабынь, иногда цариц. Но никогда колдуний. Если, конечно, эти колдуньи настоящие.
   – Что ты от меня хочешь?
   – Сущего пустяка. Чего-то царь Крита долго задерживается на этом свете. Уж не претендует ли он на бессмертие?
   – А тебе жалко?
   – Знаешь, чего-то жалко вдруг стало.
   – Слушай, сестренка, а чем ты отличаешься от Зевса?
   – Знаешь, чем дольше здесь живу, тем больше становлюсь похожа на него. Что поделаешь, с кем поведешься.
   – По моему, ты его скоро опередишь.
   – А знаешь, все же нет.
   – Почему?
   – Он относится ко всему этому слишком серьезно. А для меня это игра. Ну, не царица я. И никогда ей не буду.
   – Но кровь то по твоей милости льется настоящая.
   – Братик, братик, настоящая кровь у наших родовичей. А у всех этих, так, не знамо что.
   – Полетели на Волчью гору, Афродита. Полетели прямо сейчас, а?
   – Там сейчас холодно. Подождем хотя бы до весны.
   – Ладно, ладно, не переживай, – она погладила его по щеке, видя, что Аполлон немного не в себе, – приходи сегодня ко мне.
   – Да куда? Тут уже все за всеми следят!
   – Отлетим немного на закат. Эти разучившиеся летать бывшие волхвы и ведуньи не найдут нас там.
   Пока Менелай был дома, Парис не обращал внимание на Елену. Тем более, что каждую ночь, отведя глаза страже, к нему приходила Афродита.
   Она требовала подробного отчета о его разговорах со спартанским царем. И однажды сказала.
   – Менелай скоро уедет на похороны отца на Крит. Скорее всего, он оставит тебя за хозяина в своем доме. Очень уж его очаровали твои предложения. И вот теперь ты не теряйся, не отказывайся разделить ложе с его женой. Она сама к тебе придет
   – Пожирательница детей, – чему-то усмехнувшись, добавила она.
   – Пожирательница детей? Что это?
   – Скоро узнаешь.
   Елена действительно сама пришла к Парису в первую же ночь после отъезда мужа.
   Она стала на пороге спальни, потупив взор и слегка улыбаясь своей загадочной улыбкой, играя ямочками в уголках губ.
   Парису стало интересно, что она станет делать дальше, если он не заговорит с ней? И он ничего не предлагая незваной гостье, приподнявшись на локте лишь молча рассматривал ее.
   Она тоже все так же молчала и не поднимала глаз.
   Потом сделала робкий шаг по направлению к его ложу. Все так же, не поднимая глаз, она распустила пояс, слегка стягивающий ее длинный хитон. А потом медленно сняла его.
   И осталась стоять посреди комнаты совершенно голая.
   Свет полной луны освещал ее фигуру. Которая, надо сказать, выглядела великолепно.
   Парис молчал. А Елена все стояла, так же загадочно улыбаясь и не поднимая глаз.
   Эта освещенная лунным светом слегка улыбающаяся, но прячущая глаза живая статуя вдруг показалась Парису зловещей. А что если она сейчас поднимет голову, а там вместо глаз запылают горящие уголья?
   Надо же, именно в это время Елена начала медленно поднимать голову.
   Бывалому царевичу стало по-настоящему страшно.
   А Елена вдруг громко расхохотавшись бросилась на него.
   Ее темпераменту могла позавидовать сама Афродита. И когда к утру Парис в совершенном изнеможении откинулся на ложе, Елена, все так же не говоря ни слова начала своими игривыми пальчиками слегка гладить его грудь и живот.
   Приятное расслабление разлилось по телу.
   Но вот ее пальцы спустились ниже и начали свой прихотливый бег по его промежности.
   Ничего не выйдет, – подумал Парис, – после такой ночи я уже не способен ни на что.
   И вдруг он ощутил ее губы на своем мужском достоинстве.
   Такого ему еще не приходилось испытывать.
   Елена спала рядом с Парисом. Был уже полдень. В спальню неслышно проскользнула Афродита.
   – Что, понял теперь, что означает пожирательница детей?
   – Да, она проглотила сегодня много будущих детей.
   – Хорошо, хорошо.
   Она о чем-то задумалась, а потом протянула Парису небольшой керамический флакон, покрытый черным лаком. Красным на черном была изображена сама богиня любви.
   – Выпей сейчас же. Когда почувствуешь, что в тебе просыпается желание, разбуди ее, и не прекращай заниматься любовью, пока сам не устанешь.
   – Я полагаю, это далеко не все?
   – Правильно. Потом она предложит тебе совершить кое-что. Соглашайся. Я приду к тебе на корабле.
   – На каком корабле?! И что она мне предложит?! За эту ночь она не сказала и пары слов.
   – Скажет еще. Такие слова, от которых ты будешь изрядно удивлен. И не кричи так, разбудишь ее до срока. Все, до встречи.
   Она исчезла, оставив его в недоумении.
   Содержимое флакона начало действовать довольно скоро. Полусонная Елена сначала ничего не могла понять, но потом с нарастающим азартом втянулась в любовные игры.
   Остаток дня и вся ночь пролетели незаметно.
   Утром у Париса звенела голова, и он почти ничего не соображал.
   А тихоня и молчунья Елена наконец разжала губы не для «пожирания детей», а для разговора.
   – У меня еще не было таких любовников, – сказала она. – Я без ума от тебя. Давай возьмем казну Менелая и сбежим куда-нибудь вместе.
   – Куда? – тупо спросил он.
   – А! Не важно.
   И спрыгнув с ложа, она куда-то исчезла.
   Через некоторое время во внутреннем дворике небольшого дворца Менелая раздались звуки какой-то возни и громких разговоров.
   Разумеется, нравы тех времен были более, чем просты. Чужих жен и невест крали постоянно. Имущество и казну, впрочем, тоже. Но даже с этой поправкой поведение Париса выглядит все же несколько эксцентричным.
   Тем более, что Троя была городом торговым. И представитель правящего в этом городе дома не мог не быть прагматиком.
   Парис лежал, закинув назад руки, и не собирался никуда идти, ехать или плыть.
   Казна Менелая? Она почти пуста. У любого троянского вельможи денег побольше.
   Прекрасная Елена? Женщина, несомненно, темпераментная. Но, далеко ей до Афродиты. Обманула, обманула богиня любви. Лицо так себе, нос длинноват, и эта постоянная ехидная полуулыбка, которая начинает раздражать. Да и фигура далека от совершенства. Ноги и грудь великолепны. Узкая талия хороша и весьма неплохо гармонирует с широким сильным, подвижным задом. Но он все же плосковат.
   Да, что собственно, Елена и Елена?!
   У него поручение отца. Кем он станет, провалив порученное дело? Снова изгоем, как в ранней юности. Ведь он всего лишь один из множества сыновей Приама, да к тому же еще с подмоченной репутацией. Вырос не при дворе.
   Афродита?
   Но после этих двух суток непрерывной любви даже Афродита не казалась столь уж желанной.
   – Сомневаешься, красавчик? И уже не хочешь выполнять приказ доброй сладкой тетеньки?
   Афродита выросла как из-под земли.
   – Сомневаюсь, богиня. Думаю, хочешь ты меня погубить.
   – Успеха без риска не бывает.
   – Какого успеха?! Пара монет из пустой казны Менелая?! Эта длинноносая плоскозадая ехидная пожирательница детей?! И это ценой отказа от всего, что имею?! Ради этого я поссорился с самыми могущественными богинями Олимпа?!
   – Эх вы, троянцы. Все вам торговаться.
   – Я не торгуюсь. Я сворачиваю торговлю.
   – Зря. Я хотела предложить тебе корону царя царей Эллады.
   – Это каким же таким способом?! Уж не Зевс ли мне ее оденет в благодарность за интимные услуги его доченьке?!
   – Зевс болван. Корону тебе помогут надеть египетский фараон и царь хеттов. А когда ты ее наденешь, сможешь попросить у меня стать твоей женой. Я, может быть, и соглашусь.
   Богиня, конечно же, не намеревалась менять ведовскую свободу на земную корону. И была далеко не уверенна, станет ли вообще Парис царем царей Эллады.
   Но кудрявому темноволосому красавчику было совершенно не обязательно об этом знать.

Глава 6. Египетская версия

   Похоже, опыт оказался удачен, – думал Юрий Петрович. – Троянская война это такой сюжет, который все, во всяком случае, все студенты МГУ, более или менее знают.
   И на примере этого мифа, если хотите, боевика, можно рассматривать большую часть курсов политологии, культурологи и истории цивилизации в объеме, читаемом на естественных факультетах.
   Эти мысли посетили его во время очередного занятия с геологами. На котором, как обычно, схлестнулись три полемиста – либерал Виталий, националист Вадим и Петр, взгляды которого даже для него доцента-гуманитария было трудно сформулировать корректно.
   – Начало и причины Троянской войны покрыты тайной, – говорил Виталий, – ведь совершенно невозможно представить рациональное оправдание провокации Париса. Все источники, и Гомер, в том числе, утверждают, что троянцев было по крайней мере в десять раз меньше, чем ахейцев.
   – А если Парис влюбился?– спросила девушка со второго ряда, – не всегда же мужчины были так холодны и расчетливы, как теперь.
   – Да пусть он хоть сто раз влюбился! Но царем-то был старый Приам, который ни в кого не влюблялся. Хотя бы просто потому, что уже не мог. А наследником престола и вторым человеком в правящей иерархии был Гектор, женатый и счастливый в браке.
   Так что не влюбленный Парис решал, быть войне или нет.
   – Вы все время принижаете сакральный смысл войны, – хмуро сказал Вадим, – Япония тоже имела в начале 1940-х потенциал в семь, а то и десять раз меньший, чем США, но начала войну, и два года побеждала. Так что потенциал это еще не все. Высокий дух, моральные ценности – вот что может привести к победе!
   – Браво! – насмешливо имитировал аплодисменты Виталий. – И у кого же из троянцев ты нашел столь высокие моральные ценности?
   – У Париса. Который на самом деле был, на Парис, а ариец Борис.
   – Да, неплохой образец моральных ценностей. Обманывает доверие своего гостеприимца, и грабит его в его же отсутствие. Грабит доверившегося ему! Забирает у него казну и крадет жену.
   А потом, уже во время войны постоянно бегает с поля боя. И спокойно переживает смерть братьев, погибающих за то, чтобы сохранить ему возможность продолжать спать с чужой женой.
   Если ты, Вадим заботишься о чистоте образа истинного арийца, то лучшей дискредитации этого образа, чем твой Парис-Борис не найти.
   – Да там вся семейка такая, – вставил Петр, – дед Париса Лаомедон надул Аполлона и Посейдона. Впрочем, о том, что они боги он не знал, хотя и мог догадаться. Но потом он не постеснялся в наглую обмануть самого Геракла. Согласись, Вадим, это уже генетика. И никакими арийцами, честными и прямодушными тут не пахнет.
   – С одной оговоркой, Петр, с одной оговоркой, – вставил Юрий Петрович, – если ваши арийцы были действительно светочем справедливости и честности, и образцом для подражания.
   – Мы с Вадимом думаем именно так, – серьезно сказал Петр.
   – Тогда Виталий прав. Далеко Парису до арийца. Но тогда что помешало прагматику Приаму прекратить войну, и просто отдать Елену, казну Менелая и даже некую контрибуцию? Троя была богата, и даже выплату за моральный ущерб Менелаю могла себе позволить.
   Ваша версия, Петр.
   – Моя версия состоит в том, что во-первых, Елена была не причиной, а только поводом для войны, во-вторых, Елены в Трое не было, и потому вернуть ее было нельзя, в-третьих, Троя была не одинока в этой войне и не свободна в принятии решения о заключении мира.
   – Тезис о не свободе Трои я бы выделил отдельным пунктом, – сказал Юрий Петрович. – И тогда получается интересная ситуация. То, что похищение Елены было лишь поводом, можно при желании вывести даже из классических текстов Илиады. То, что Троя была не одинока в войне, это общеизвестный факт. Во всех источниках упоминается масса союзников из Египта и царства хеттов, приходивших ей на помощь.
   Остаются два момента. Отсутствие Елены в Трое, и то, что Троя не была самостоятельным игроком в этом конфликте.
   Возникают вопросы, а где была Елена, и кто осуществлял верховное командование действиями той стороны, частью которой была Троя? Всего лишь частью.
   – Об этом есть свидетельства, – заметил Петр. – Помимо Гомера Троянскую войну описывали еще многие. И упоминания этих источников встречается даже у Платона. Так что, они имеют определенный авторитет. Так вот, среди этих альтернативных источников имеются свидетельства, что Елена была в Египте. Но тогда логично предположить, что именно Египет и был главным противником ахейцев. А Троя была лишь ударным отрядом объединенных египетско-хеттских сил. Сил восточных империй. Ведь не за просто так Египет и царство хеттов посылали троянцам помощь в течение всей войны.
   – Не бойся, красавчик, – сказала Афродита, когда корабль с Парисом, Еленой и казной Менелая отчалил. – Тебе было бы гораздо опаснее плыть на север. Там бы тебя могли перехватить. А на юге никто искать не будет.
   – На юге фараон просто сдерет с меня кожу.
   – Не сдерет. Доверься мне.
   – Богиня, я уже настолько доверился тебе, что уже не знаю, кто я, троянский царевич, или твой раб. И потом, откуда я знаю, может быть, ты имеешь виды на мою кожу.
   – Молодец, красавчик. Можешь шутить в таких условиях. Хвалю.
   Стареющий фараон печально смотрел на свою агентессу. Та была так же молода и красива, как в первый день их встречи. Годы были не властны над богиней. А вот он, он был простым смертным. И очень может быть, что скоро его мумию должны были положить в саркофаг и спрятать в склепе в Долине царей.
   – Тебе не интересно, то, что я говорю? – спросила Афродита, прервав свой рассказ.
   – Что ты, богиня, конечно интересно. Но я думаю, что, может быть, было бы лучше, чтобы ты не помогала мне в моих царских делах, а продлила жизнь и молодость?
   – Хочешь жить, царь? Хотеть не вредно. Но подумай, скольких людей ты отправил на смерть. Скольких сделал рабами. Злые дела мешают омоложению. И я не смогла бы тебе помочь сохранить жизнь и молодость. Для этого ты должен был бы перестать быть царем.
   – Я согласен.
   – Поздно, дорогой. Сейчас тебе бы не помогли даже гораздо более сильные богини моей далекой родины.
   – Ты жестока, Афродита.
   – Не жестока, а справедлива.
   – Но, посылая на смерть, я тоже творил справедливость!
   – Не обманывай себя. Нет справедливости в твоем царстве. Впрочем, не только в твоем. В любом царстве.
   – Так зачем же ты помогала мне?!
   – Чтобы досадить другому царю. Олимпийскому Зевсу.
   – Чего и достигла.
   – Пока нет. Но достигну. Так ты будешь меня слушать?
   – Буду, моя богиня.
   – Это хорошо. И в благодарность за это, я немного омоложу тебя. А потом ты закрепишь это, наслаждаясь любовью с молодой царицей, дочерью Зевса.
   – Лучше бы с тобой.
   – Увы, сейчас я буду слишком занята. Ну, не печалься. Вспомни свои лучшие годы, царь! Вспомни, как ты громил ахейцев и ливийцев! Сейчас ты повторишь свои подвиги. И воодушевишься. А тем еще продлишь себе жизнь и молодость.
   – Ты противоречишь сама себе. Как можно омолодиться войной и убийством? Только что ты говорила обратное.
   – Знаешь, сама не знаю. Но, чувствую, что ты еще не…
   Она задумалась.
   – Не набрал достаточно грехов, чтобы умереть? – вдруг засмеялся фараон.
   – Вот таким я тебя люблю, мой царь – порхнула ему на колени Афродита.
   Домой в Трою Парис возвращался посуху. С относительно небольшим, но внушительным отрядом имперских гвардейцев. Помимо скудной казны Менелая, он вез богатые дары от фараона. А также послание царя царей Приаму.
   Былые распри фараон предавал забвению. Он признавал Приама своим надежным вассалом, и обещал ему всяческое содействие в борьбе с Элладой. Аналогичное обещание и порцию финансовой помощи передал по дороге и царь хеттов.
   В случае победы над ахейцами и переносе войны в Элладу владыки Востока обещали Приаму признание за ним и его потомками титула царя царей.
   В ближайшем от Трои порту Парис сел на поджидавший его корабль, и формально говоря, прибыл на родину морем. Его сопровождала неизвестная женщина, чем-то похожая на Елену.
   А Елена со своей непонятной улыбкой все так же потупя глаза, медленно снимала свой хитон перед Рамзесом. А когда фараон засыпал, утомленный ее бурными ласками, тихо кралась в покои наследника престола.
   Афродита старалась быть как можно более незаметной на Олимпе.
   И все же Афина как-то раз подозрительно спросила ее:
   – Что-то ты много стала отлучаться.
   – А разве я рабыня, и не свободна делать, что хочу?
   – Ты не рабыня, но надо же знать меру!
   – Меру чего? – невинно осведомилась Афродита.
   Она вновь была глупенькой блудливой блондинкой.

Глава 7. Стоянка в Авлиде

   Слух об оскорблении Менелая троянским царевичем разнесся со скоростью степного пожара. Братья цари были переполнены праведным гневом и менее праведным желанием от души пограбить богатенькую Трою.
   На этот раз собрались быстро. Да, первый совместный поход в Египет был неудачным. Но подготовка-то была успешной! Сумели же собраться тогда все вместе, не имея никакого опыта.
   А теперь опыт был. И собрались, даже не очень уповая на помощь богов. Умеем, умеем, когда хотим! – так мог бы сформулировать свои чувства любой из участников предприятия.
   И то сказать, кораблей, моряков и воинов было, несмотря на потери в Египте, в избытке. И возможность занять их пришлась весьма кстати.
   Первоначально инициаторы проекта собрались в Авлиде. Рябило в глазах от обилия богатых доспехов, скопища снующих туда сюда добровольцев.
   В гавани было тесно от кораблей. А в окрестностях знаменитых алтарей у высокого платана встали шатры вождей.
   Поближе к богам хотели быть все.
   Первоначальная эйфория длилась довольно долго, но постепенно запасы съестного и вина стали убывать, а ясности в ситуации не прибавилось.
   Вдруг стало ясно, что в Авлиду приплыли далеко не все, на кого рассчитывали. Добровольцы стали все интенсивнее злоупотреблять вином и азартными играми. Нарастала агрессивность друг к другу. Драки и стычки стали делом обыденным.
   – Пора трогаться в путь, брат, – сказал как-то Агамемнон Менелаю.
   – Но собралось едва ли половина из тех, кто обещал приплыть!
   Мудрый и честный царь Паламед, присутствовавший при разговоре, возмутился:
   – Что думают эти не явившиеся! Для них честь Эллады пустой звук! Начинать братья надо с себя.
   Менелай с Агамемноном тупо уставились на Паламеда.
   – Что значит, с себя?
   – Да не с вас, не с вас, – досадливо ответил Паламед. – А с тех царей Эллады, которые не удосужились приплыть. Разобьемся на отряды и поплывем к ним. Уговоры колеблющихся надо подкреплять силой авторитета.
   Вероятно, он оговорился и имел в виду авторитет силы.
   Одиссей, царь Итаки был среди тех, кто с самого начала проявили весьма прохладное отношение к предприятию.
   Он был одним из немногих царей Эллады, в чьих жилах не текло ни капли северной крови. Родственных связей с олимпийскими богами у него тоже не было. Поэтому среди арийских царей он был белой вороной. Обрезанной, кстати, как и большинство простых ахейцев по ближневосточному обычаю.
   Южная хитрость и прагматичность до поры позволяла ему, оставаясь самим собой, сохранять свое положение в сообществе эллинских царьков. Но сейчас хитрость была бесполезна.
   Он понял это, когда увидел перед воротами своего дворца представительную делегацию во главе с Паламедом.
   Не надо было быть очень умным, чтобы понять, не решившись плыть в Трою, собравшиеся в Авлиде начнут занимать своих воинов искоренением внутренней крамолы и «воспитанием патриотизма». И начнут, скорее всего, с таких как Одиссей, не имеющих родни на Олимпе, и не являющихся их «белым братом».
   Одиссей, скрепя сердце, согласился плыть в Авлиду. Но выставил только двенадцать кораблей. Что было более, чем скромным, если сравнивать с другими, теми, кто выставлял по сто, или по восемьдесят кораблей.
   Это была по существу, принудительная мобилизация. И он прибыл в Авлиду, с трудом скрывая досаду.
   Особенно злясь на старика Паламеда.
   Ишь, нашелся моральный авторитет, – злобно негодовал Одиссей. – Честь Эллады для него, видите ли, превыше всего! Надутый болван. Посмотрим, двинетесь ли вы в путь теперь, сорвав с места таких же бедолаг, как я.
   Его скепсис только утвердился, когда он исподволь начал знакомиться с ситуацией. Сила, надо признать, была собрана внушительная. Но порядка не было. Верховное командование Агамемнона было чисто номинальным. Снабжение войск из рук вон плохим.