Хомяков Петр Михайлович. Боги и твари. Волхвы. Греческий Олимп. КГБ

   Одного не освоил Ахилл. Он плохо владел мечом. Ибо этого не умел и сам скиф Хирон. Да и не было тавроскифов новых стальных мечей.
   Привозное с севера железо было, а вот стали и «волшебных» длинных, упругих, твердых мечей из нее не было. Да, что там времна Ахилла! Такие мечи и через две с половиной тысячи лет все еще были относительной редкостью. И стоили четыре килограмма золота! Вдумайся читатель.
   Так что вполне понятно, почему открывший железо Сварог и его сын Перун вполне могли сохранять секреты своих волшебных мечей от тех, кому они их были передавать не намерены.
   И не давали этих секретов северяне южанам. А те сами ой как не скоро додумаются до освоения подобных технологий.
   Что поделаешь. Юг не располагает к техническому творчеству.
   Поэтому сын Пелея виртуозно владея копьем, мечом владел так себе. Вернее, вообще не знал, что такое настоящий меч, а не бронзовый длинный кинжал.
   Навсегда запомнил Ахилл гибель Хирона.
   Они ехали верхом по цветущей весенней степи. Таких степей сейчас, увы, уже не осталось. Все вспорол безжалостный жадный железный плуг. Да, правы были Сварог с Перуном, опасаясь, что волшебный металл северных волхвов принесет не только спасение и счастье, но и многие беды в руках людей глупых и жадных.
   Но разве волхвы, мастера и кузнецы виноваты в том, что их творения попадают не в те руки? Нет. Глупость, злоба и жадность нашли бы возможность проявить себя в любом случае. Поэтому не надо косо смотреть на мастеров, сетуя на издержки их творчества.
   Просто не настали еще те времена, когда все, в ком течет кровь тупых потомков людоедов, будут стерты с лица земли в последней войне. Вот тогда и исчезнут тупость и жадность.
   И настоящие люди вновь смогут увидеть цветение степей и вдохнуть этот ни с чем не сравнимый дурманящий запах буйных весенних трав.
   Но во времена Ахилла степь еще была степью. И они с Хироном медленно ехали по ней. Почему медленно? Да потому, что в таких буйных травах, стоящих стеной по пояс человеку, невозможно ехать рысью. А долго не проскачешь, коней загонишь.
   – Спустимся к реке, – предложил Ахилл.
   – Давай, – согласился Хирон.
   Они косо пересели склон крутой балки, и оказались у ее устья, на берегу Большой реки.
   У самой воды они увидели человека. Среднего роста, сухощавый, ладный, одетый довольно скромно и не совсем по здешнему.
   – Эй ты! – окликнул Ахилл.
   Незнакомец обернулся, и смело улыбнулся, сверкнув яркими голубыми глазами.
   – Это ты мне?
   – Как ты разговариваешь с царем этих мест?! – крикнул Хирон.
   – А в этих местах еще есть цари? – усмехнулся незнакомец. – Не всех еще перебили?
   Хирон ударил пятками коня и пустил его вскачь по прибрежному песку, стараясь смять незнакомца. Ахилл так и не увидел, как и когда тот подхватил из лежащей не песке небольшой груды вещей длинный меч.
   А потом все завертелось в каком-то бешенном ритме. И на песке остались лежать конь с разрубленной головой и Хирон, как будто распавшийся на две неравные половины.
   Кровь ударила в голову Ахиллу. Выставив копье, он понесся на убийцу своего наставника.
   Но стальной меч легко снес наконечник копья. А потом незнакомец на миг исчез из поля зрения Ахилла, и тот не помнил, как оказался лежать придавленный мертвым конем.
   Незнакомец стоял над ним и жестко улыбался своими прозрачными глазами.
   – Так ты и правда здешний царек, невежа?
   – Не царек, а царь!
   – Царь! – рассмеялся незнакомец. – Запомни, юный громила, нет на земле ни царей, ни рабов. Все люди свободны. Судя по всему, ты глуп, но, мне кажется, еще сможешь кое-что понять. Поэтому я не буду убивать тебя.
   Впрочем, – продолжал незнакомец, – даже если ты поймешь очень мало, запомни хотя бы, царек. Запомни, и скажи всем своим, что для вас, мы, люди севера, боги. И мы, в отличие от ваших царьков, можем все.
   Ты понял, большой дурак?
   – Я убью тебя! – заорал Ахилл, пытаясь выбраться из-под коня.
   – Убьешь? – светлые глаза незнакомца загорелись ледяным пламенем.
   Он приставил свой меч к горлу Ахилла.
   – Оставь его в покое, Перун – раздался голос откуда-то сбоку.
   Ахилл увидел тень на песке, а потом смог разглядеть и еще одного незнакомца. Он был чем-то неуловимо похож на первого, но заметно старше.
   – Извини, отец, этот юный грубиян очень разозлил меня.
   – Не надо поддаваться гневу, сынок. Мне кажется, он только хорохорится. А так, он все неплохо запомнил. И впредь будет срывать свой гнев только на своих смугленьких сородичах. Ведь для них этот полу северянин почти бог.
   Я ошибаюсь? И ты ничего не понял? – вдруг обратился он к Ахиллу.
   – Извини меня, северный бог, – смиренно сказал Ахилл.
   – Идем, Перун, – бросил старший.
   Когда Ахиллу удалось наконец выбраться из-под коня, он увидел, как с крутого обрыва взлетели две крылатые фигуры.
   Они действительно боги, – подумал он.
   И впредь зарекся ссорится с северянами. Однако неуемная агрессивность этого плода пьяного зачатия искала своего выхода.
   И он с радостью и без раздумий принял предложение Одиссея присоединиться к походу на Трою.
   Впрочем, эмоции эмоциями, но южане весьма прагматичны. И Ахилл был приятно удивлен перспективами стать наследником Агамемнона, царем царей Эллады.
   А дочери Агамемнона Ифгении, которая должна была стать женой Ахилла, суждено было играть роль залога выполнения этого обещания.

Глава 10. Комментарии экспертов

   – Так вот какая она, твоя богиня! – с восхищением воскликнул Суппелулимас Рамзесу, увидев Афродиту.
   На высокую террасу дворца фараона богиня любви спустилась с небес. И стояла сейчас перед обоими царями голая, раскрасневшаяся от мази и долгого полета.
   – Я же говорила тебе, Рамзес, что на этой террасе не должно быть посторонних! – раздраженно бросила Афродита.
   – Извини, богиня, это не посторонний, это царь хеттов.
   – Все равно! В наших с тобой отношениях посторонними являются все.
   – Я буду нем, как могила, – сказал Суппилулимас.
   – О, царь! Уж ты то должен знать, что слова ничего не значат. Даже царские – прервала она готовые сорваться возражения владыки хеттов. И продолжила.
   – Вас спасает только то, что Зевс по настоящему никакой не царь. И нет у него соответствующих служб. Хотя он сильнее вас как предводитель группы сильных колдунов. Таких, которые перевелись в ваших царствах. Если, конечно, когда-то вообще были.
   – Мои жрецы могут многое, – обиженно заметил фараон.
   – Дурить головы рабам, травить фараонов, и готовить дурманы, – вот и все, что они могут. Не обманывай себя, а тем более меня.
   – Хорошо, моя богиня, – смиренно сказал фараон. – Но, почему ты прилетела? Что-то срочное?
   – Да. На стороне ахейцев будет сражаться тавроскиф Ахилл, сын Пелея. Теперь у ахейцев появилась конница. И у вас не будет преимуществ в этих войсках.
   – Наша конница многочисленнее, – заметил царь хеттов.
   – Но Ахилл будет воевать железным оружием, которого нет у ваших воинов.
   – Это тем оружием, которым некий северный бог поразил скифов? – спросил царь хеттов.
   Афродита внимательно посмотрела на него.
   – А ты хорошо осведомлен о делах в других землях, царь.
   – Ты хочешь сказать, что я осведомлен плохо, – грустно усмехнулся Рамзес.
   – Не будем пререкаться, мой царь, – сказала Афродита, неожиданно ласково посмотрев на старого больного фараона. Она все же жалела этого умирающего владыку, ведь, что ни говори, он в свое время сразу поверил ей и помог затеять ту игру, которую она вела сейчас.
   Впрочем, Рамзес явно держался из последних сил. Его близкая смерть была написана на его лице.
   Царь хеттов был помоложе и поэнергичнее. Во всяком случае, лет десять еще протянет, – жестко подумала про себя Афродита. – Но Рамзеса надо будет поддержать. Будет неприятно, если он умрет в ближайшие месяцы.
   А царь хеттов внимательно смотрел на богиню. Он уже знал, что после кончины Рамзеса она станет его агентом, и его любовницей.
   Афродита заметила его взгляд и незаметно подмигнула ему.
   Как это ни странно, это не укрылось от глаз Рамзеса.
   – Мой наследник еще не созрел как правитель. Твоя спартанская царица стала для него единственным занятием в жизни. Но без помощи Египта ты не выиграешь войну Суппелулимас, а ты не осуществишь своих планов, богиня. Поэтому обещайте мне помочь сыну укрепиться на троне, а я сделаю все, чтобы он не бросил начатого нами всеми дела.
   – А то, что теперь ты становишься главным в этой войне, мой хеттский брат, мне уже ясно, – продолжил Рамзес. – И богиня, начавшая ее, станет твоей богиней.
   Он хотел сказать еще многое, но не смог, и в изнеможении откинулся в кресле.
   Афродита подошла к нему и с неожиданной нежностью провела ладонью по лбу.
   Рамзес слабо улыбнулся.
   – Ты настоящий мужчина, мой царь. И, поверь, я жалею, что великодушие и стойкость, достойные бога пришли к тебе так поздно. Иначе, я могла бы попробовать сделать тебя бессмертным.
   – Благодарю, моя богиня, – снова улыбнулся Рамзес. – Но пойди вымойся и переоденься с дороги. А потом поговорим по делу.
   Хеттский царь, все так же внимательно смотрящий на них, вдруг поймал себя на мысли, что не смотрит на эту обнаженную ослепительно красивую женщину с козлиным вожделением. А восхищается ее красотой, но в не меньшей степени ее умом и великодушием.
   – Итак, мои цари, – Афродита, одетая в легкую белую тунику, посвежевшая после купания, выглядела как-то легко и воздушно. Но говорила собрано и жестко, – разгромить ахейцев с ходу теперь не удастся.
   – Ты так и не сказала, твой Ахилл и его воины вооружены так же, как и этот северный бог? – спросил царь хеттов.
   – Нет. Но у Ахилла железные доспехи, которые не пробьет бронзовое оружие, а его копье имеет железный наконечник, который наоборот, пробьет все доспехи троянцев и ваших воинов.
   – Чего же нет у Ахилла из арсенала северных богов?
   – Волшебного длинного меча. Но и без него, он крайне опасен для ваших воинов.
   – Но наша конница многочисленнее. У ахейцев почти нет конных воинов. Мало у них коней и нет соответствующего опыта. Один Ахилл не заменит им всех наших конных армий. К тому же нет такого доспеха, который обеспечивал бы полную неуязвимость, – заметил хетт.
   – Ты прав, царь. Но я хотела сказать иное. Теперь не стоит надеяться, что удастся победить ахейцев сразу. Так, как в прошлый раз, когда они пришли в Египет. Война будет долгая.
   – Согласен, – заметил хетт. – Но я надеюсь на победу.
   – И я, – сказал Рамзес.
   – И я, мои цари, – присоединилась к их мнению Афродита.
   Хотя под победой понимала отнюдь не то, что понимали Рамзес и Суппелулимас.
   – Ну что, товарищи студенты, будем обсуждать боевые уставы сухопутных войск, или займемся более общим разговором?
   Подполковник Иванов был интеллигентен и по-человечески симпатичен. Он любил использовать в процессе преподавания нестандартные методы. Вот и сейчас он хотел пробудить у студентов прежде всего интерес к изучаемому предмету. И то сказать, у современных студентов мало добросовестности. В том числе и при обучении на военной кафедре.
   Тем более, что вопросы, связанные с боевыми уставами и тактикой сухопутных войск, не являются профилирующими при подготовке офицеров запаса ПВО, ВВС, да и вообще любых офицеров технических специальностей.
   Однако подполковник умел расшевелить аудиторию, и знал, что несколько его студентов после его занятий с упоением читают книги по военной истории, военной психологии, военной экономике.
   Что было совершенно вне программы, но что было весьма полезно, как фактор стимулирования общего интереса к военной подготовке.
   – Разрешите, товарищ подполковник, – поднял руку Вадим.
   – Давайте, Усольцев, – не по-строевому ответил Иванов.
   – Тут мы на истории цивилизаций много говорили о Троянской войне. Хотелось бы обсудить некоторые наши споры с военной точки зрения. Тем более, что война была сухопутная, и возможно, некоторые ее моменты в упрощенном виде проиллюстрируют нам тактику сухопутных войск.
   – Давайте, давайте, это будет интересно, – заметил Иванов. – Вижу несогласных, – спросил он, обведя глазами аудиторию. – Прошу, Петр, – уже совсем не по-военному, а чисто по-университетски сказал подполковник.
   – Товарищ подполковник, я не совсем согласен с Вадимом. Эта война была не только сухопутной, она началась с десантной операции.
   – Верно подмечено, Петр. Верно. Но, знаете, мы в подобных обсуждениях выходим на некий стратегический уровень. Такие вопросы обсуждаются в военных академиях, а не при подготовке лейтенантов запаса. Поэтому, уговор. Мы обсудим сейчас ваши, так сказать, стратегические этюды. Но боевые уставы потом выучите назубок. Поблажек на зачете не буду делать даже для таких продвинутых стратегов, – он насмешливо улыбнулся, – как Петр и Вадим.
   Согласны?
   – Да! – дружно ответила аудитория, предвкушая интересное занятие вместо скучной зубрежки.
   – Итак, что смущает вас с военной точки зрения в описании Гомера? Петр? Давайте, излагайте.
   – Согласно Гомеру троянцев было в десять раз меньше, чем ахейцев.
   – Но у троянцев были союзники, – прервал Вадим.
   – Усольцев, не забывайте о дисциплине! У нас занятие по военной подготовке, а не философский диспут. Поднимите руку и ждите своей очереди.
   – Виноват, товарищ подполковник! – сказал Вадим.
   – Так-то лучше, – заметил Иванов. – Но, Петр, примите во внимание замечание Вадима. Вы с ним согласны?
   – Не совсем. Судя по Гомеру, ахейцев было все равно больше. И потом, союзники подходили к Трое постепенно. А ахейцы сразу сосредоточили у Трои свои главные силы. Так что ахейцы, и это отчасти видно из описания Гомера, били противника по частям.
   – И это иллюстрирует правило, гласящее о необходимости концентрировать силы, а не распылять их. Так?
   – Так точно, товарищ подполковник.
   – Тогда что же вызывает у вас сомнения?
   – Сомнения вызывает то, что ахейцев больше, воюют они грамотнее, как вы только что заметили. Но, во-первых, так и не могут одержать победы почти десять лет. Мало того, нередко оказываются на волосок от поражения.
   – Отчего это вызывает сомнения? Троянцы находятся в крепости, а ахейцы вынуждены ее штурмовать. А штурмующих должно быть больше. Во сколько раз?
   – Как минимум в три.
   – Правильно. Тогда в чем вопрос?
   – Почему Троя, и это, во-вторых, не была блокирована?
   – А вот это уже интересно. Ваша версия.
   – Потому, что троянцы и их союзники обладали подавляющим преимуществом в подвижных частях. Ахейская пехота не могла противостоять более многочисленной коннице троянцев и их союзников в поле, если бы рассредоточились. Поэтому ахейцы не могли установить полной блокады, а все время пытались, сосредоточившись, штурмовать Трою с одного направления. От своего лагеря.
   – Интересно, интересно. Возражения есть? Прошу, Вадим.
   – У ахейцев была конница. Легендарный Ахилл часто вступает в бой верхом или на колеснице.
   – Ваши возражения, Петр.
   – Похоже, что отряд Ахилла – единственное боеспособное мобильное соединение у ахейцев. Именно поэтому, как только Ахилл по каким-то причинам перестает воевать, троянцы получают надежду на полную победу. Но отряд Ахилла заведомо меньше конных частей троянцев и их союзников. Поэтому свой решающий вклад в штурм воины Ахилла вносят, в многочисленных стычках с успехом участвуют, но их сил явно недостаточно для обеспечения установления полной блокады.
   – Разумно, разумно, – задумчиво произнес Иванов. – А знаете, давайте-ка к следующему занятию подберем еще несколько таких парадоксов троянской войны и прокомментируем их некоторыми тактическими принципами, изложенными в боевых уставах. Конечно, это трудно. Как бы ни примитивна была та война, все же противников больше, чем взвод, или даже батальон. Однако, попытайтесь усмотреть некие общие моменты в тактических правилах.
   – Иванов, что вы там намудрили с вашими студентами? – спросил генерал на заседании военной кафедры. – Толпы ходят в библиотеку и к нам, просят уставы и наставления по десантированию, боевым действиям в городах, фортификации, военной истории. Ваша задача дать им самые общие представления о действиях мотострелкового взвода, роты, максимум батальона. Не разводите тут академии Генштаба.
   – Виноват, товарищ генерал!
   – Ладно, ладно. Не велика ошибка. Однако, неплохо, что такие разгильдяи вдруг проявили такой интерес к военной подготовке. Молодец, Иванов! – добавил вдруг генерал совершенно нелогично.

Глава 11. Первые битвы и жертвоприношения таврам.

   То, что ахейцам было необходимо заполучить базу на азиатском берегу Гелеспонта, прежде, чем начать войну с Троей, было очевидно не только студентам подполковника Иванова, жрецу Калхасу, но и самому тупому ахейскому царьку.
   И ахейцы попытались привлечь к своему союзу царя Телефа, соседа Трои, сына Геракла. Тот не захотел участвовать в кампании. И это было вполне логично. Владения Телефа не были отделены от царства хеттов морем. И месть хеттского царя неверному вассалу была вполне реальна. Поэтому Телеф отказался.
   И тогда ахейцам пришлось попытаться силой принудить сына Геракла к союзу. Гомер описывает этот эпизод противоречиво и с привлечением мотивов, явно сказочных.
   Однако студенты подполковника Иванова прокомментировали эпопею с Телефом предельно просто. Ахейцам поначалу не удалось силой принудить сына Геракла нарушить нейтралитет.
   И они вернулись в Авлиду.
   Может быть, теперь они разбредутся по домам, – думал Одиссей, проходя по лагерю.
   Разношерстное войско пьянствовало, ссорилось, а в последнее время еще и болело. В лагере было грязно, и царил беспорядок.
   Одиссей подошел к шатру Агамемнона, где собирался военный совет. Вздохнув, он откинул полог, прикрывающий вход и вошел внутрь.
   – Сколько можно ждать?! – грозно вопрошал Ахилл. – И чего мы вообще ждем?
   – Не все еще корабли собрались. Многих по пути разметала буря, – заметил Агамемнон.
   – Кого ты хочешь обмануть, царь?! – взорвался Ахилл. – Какая буря? Как здесь в виду у берегов можно заблудиться? Да многие просто разбежались! И правильно сделали. Ты пока не выполнил ни одного из своих обещаний. Где провиант, где вино, где все другое, то, что ты обещал союзникам?!
   – Ну, вина здесь больше, чем надо, – заметил Паламед. – Так продолжаться не может. Скоро здесь все перепьются и передерутся.
   Скотина, – подумал Одиссей, – ему всегда больше всех надо. Между тем, Паламед продолжал.
   – Надо занять воинов. Давайте, организуем соревнования в боевых искусствах. А победителям предложим награду. Эти соревнования займут воинов. Хотя бы на время.
   Предложение Паламеда было принято. И в лагере воцарился относительный порядок. Так всегда бывает, когда люди увлечены чем-нибудь. Впрочем, порядок может базироваться и на страхе. Однако добровольцев, к тому же имеющих разных независимых командиров, не так-то просто было держать в узде страхом.
   Поэтому в отличие от египтян, которые пороли до полусмерти провинившихся офицеров, а провинившихся солдат просто убивали, греки были вынуждены искать иные методы поддержания боеспособности и управляемости войск.
   И ведь нашли! Нашли, на посрамление иным потомкам, не мыслящим любого управления без устрашения.
   Впрочем, Одиссею от этого было не легче.
   Опять этот старик, – зло думал царь Итаки, наблюдая возвращение энтузиазма в ряды ахейцев. – Сначала меня, и таких, как я, заставил участвовать в этой авантюре, а теперь не дает этой авантюре выдохнуться само собой.
   А зачем ты тогда так искусно привлек Ахилла? – спросил внутренний голос. – Без него все вообще давно бы развалилось.
   На это Одиссей не мог ответить сам себе. С одной стороны он еще надеялся, что войны удастся избежать. Предприятие этих родственничков олимпийцев выдохнется само собой. Но с другой стороны он уже сам хотел поскорее начать эту войну, пограбить Трою, и вернуться с победой.
   Однако, удастся ли все это? Вернется ли он из под Трои? Тем более, с добычей.
   А, будь, что будет! Но Паламед все же скотина.
   – Когда ты отдашь за меня свою дочь Ифгению, и как обещал, объявишь своим наследником, – спрашивал Ахилл Агамемнона, когда они остались в шатре одни после военного совета.
   – Ахилл, ну, не торопись. Многие не поймут такого шага. Видишь, и так все разбегаются.
   – Да вы, данайцы просто стадо баранов. Если бы не я, вас вообще бы сразу сбросил в море один Телеф. А так его заставили хотя бы сохранять нейтралитет.
   – Не задавайся, Ахилл! Твоих воинов меньше десятой части войска!
   – Но без моих конников и колесничих вас разметают, как в Египте! Кого ты пытаешься обмануть, Агамемнон?!
   – Хорошо, не будем ссориться. Обсудим все несколько позже.
   – Великий Зевс! Ахилл может бросить войско, – докладывал царю богов Калхас.
   – Почему? Чего вы там опять не усмотрели?!
   – Агамемнон не может объявить Ахилла своим зятем и наследником. Это разозлит многих других царей. А в лагере и так разброд.
   – Да, вот уж точно, не усмотрели, давая такие обещания Ахиллу. Ладно. Твои предложения.
   – Пусть Агамемнон подтвердит свои обещания Ахиллу. Но тайно. А в подтверждение отправит дочь в Тавриду, во владения Ахиллу.
   – Но этот шаг ясно покажет другим, что Ифгению делают заложницей неких обещаний сыну Пелея. Кого мы этим обманем?
   – Громовержец, отправим ее тайно.
   – Как? Не много ли тайн, Калхас. Война еще не началась, а клубок интриг уже такой тугой, что голова идет кругом. Не запутаться бы нам с тобой.
   – Громовержец, царь богов. Ты умеешь отводить глаза. Давай якобы принесем Ифгению в жертву. А сами отведем глаза толпе и отправим Ифгению в Тавриду к Ахиллу.
   – Хорошо. Я подумаю.
   Да, воистину трудно быть богом, – думал Зевс над предложением Калхаса. – Верит ведь, дурак, что я все могу. А я уже не могу ничего, кроме как давать указания другим. Выполнят ли они, эти другие, мои указания? И если да, то как долго это будет продолжаться.
   А может, действительно, бросить эту войну? Нет, уже поздно. Надо доводить дело до конца.
   Бывший волхв, а ныне эллинский царь богов и людей Зевс, не знал, что войны все же лучше не начинать. И остановить войну в любом случае гораздо разумнее, чем продолжать во что бы то ни стало.
   – Что мне делать, Афина? – устало спросил Зевс свою приемную дочь-любовницу ночью.
   Она давно стала лучшей советницей царя богов и была ему, в отличие от других обитателей Олимпа, предана искренне и глубоко.
   Она была одной из немногих богинь Олимпа, которая не являлась по рождению ведуньей с севера. И поэтому вела себя поначалу с царем богов гораздо почтительнее остальных, считавших Зевса земляком и родней.
   Но потом, как это нередко случается, стала гораздо преданнее ему, чем остальные. Именно поэтому очень многие религии считают неофитов кадрами более ценными, чем давние поклонники тех или иных богов. А христиане так вообще выразили эту мысль наиболее четко, утверждая, что «раскаявшийся грешник лучше двух святых».
   Впрочем, все эти парадоксы верны лишь в случае слияния религии и государства. Свободная и осознанная вера с такими принципами не совместима. Однако, Зевс отнюдь не был воплощением свободной и осознанной веры.
   – Я подумаю, Громовержец, – ответила дева Паллада.
   – Думай, но не долго. Все разваливается на глазах.
   Афина застала Афродиту на Олимпе.
   – Что же ты не со своим мужем? – спросила Паллада.
   – Каким, сестрица? Гефестом, Аресом, Посейдоном? Я уже сама путаюсь в них.
   Афина схватила Афродиту за локоть. Схватила жестко и больно.
   – Отпусти, ты что, сдурела?!
   – Нет, дорогая, не сдурела, – прошипела Афина, не отпуская ее руки. – Жаль, что у нас нет тех же, – она не могла подобрать слов, ибо не знала соответствующих вещей, – тех же, что у твоего фараона или царя хеттов.
   – Кого, тех, – Афродита вырвала, наконец, свою руку из железных тисков Афины.
   – Тех, кто развязывает языки таким, как ты.
   – Каким? – Афродита пришла в себя и говорила насмешливо и уверенно.
   – Не заговаривай мне зубы! Я все знаю! И я убью тебя.
   – Боги бессмертны, дура местная.
   – Врешь! Еще как смертны.
   Афродита отошла подальше.
   – Не приближайся ко мне! Хуже будет, подстилка зевсова.
   – Глаза отведешь? А потом ударишь в спину?
   – Хотя бы. Ты ведь этого не умеешь, богиня недоделанная. Дура местная.
   – Ладно, давай договоримся, – вдруг миролюбиво предложила Афина.
   – О чем?
   – Я никому не говорю о твоих шашнях с фараоном, а ты иногда помогаешь нам с Герой.
   – С каким фараоном? Чего ты несешь?
   – Зря хорохоришься, куколка. Я знаю не все. Но кое-что все же знаю. Этого достаточно, чтобы почти весь Олимп возненавидел тебя. Тебе не дадут улететь. Тебя продадут в рабство. И будут насиловать и пороть, как в свое время Геру. Но в отличие от нее, не будет Зевса, который придет и спасет.
   Ну, как, согласна нам помогать? Или я все говорю отцу.
   – Не отцу, а своему любовнику. Не кривляйся хотя бы перед своими.
   – Какая ты своя.
   – Ты права, южанка. Я тебе не своя. И ты мне не своя.
   Афродита задумалась. Отвести глаза и потом сразу улететь. Но куда? На север что-то пока не хотелось. К Рамзесу или Суппелулимасу? Променять роль богини на роль фаворитки? Глупо и скучно.