Хомяков Петр Михайлович. Боги и твари. Волхвы. Греческий Олимп. КГБ

   – А как вот так непосредственно восстановить этот ритм?
   – Навязав его извне. Но, не влезая во внутрь клетки, а некими сверхслабыми токами «здоровой» частоты. Или иными столь любимыми мною сверхмалыми воздействиями.
   – Например.
   – Например, просто приемом воды с определенной жидкокристаллической структурой. Ведь вода это жидкий кристалл. И у этого кристалла есть собственная частота колебаний.
   – И что, вот этими воздействиями можно до бесконечности продлевать жизнь организму, делая все его органы и ткани здоровыми.
   – Теоретически, да. И это умели делать все Кащеи Бессмертные народных сказок.
   – А как они генерировали эти токи?
   – За счет своей собственной биоэнергетики. Своих экстрасенсорных способностей. А теперь это можно делать искусственно.
   – Тогда два вопроса.
   – Давай.
   – Первый, как же тогда эти Кащеи лечили сами себя?
   – Сами себя они не лечили. Они лечили друг друга. По принципу «Кащей помоги Кащею». Именно для этого они и собирались на свои шабаши.
   – Только для этого?
   – Нет, наверное, потом оттягивались после трудов праведных на своих спецобъектах. Как мы с тобой недавно в этом чудном месте. Но, скорее всего это не было пьянством и обжорством. Чистое веселье и здоровый секс. Ведь это тоже своего рода восстанавливающая терапия.
   – Тогда второй вопрос. Чего же тогда этих Кащеев не заставили продлять жизнь разным царям, королям и императорам?
   – Пытались заставить. Да тем самым и вывели. Ибо, скорее всего, эффективность всех этих методов сильно зависит от того, что можно назвать моральной чистотой как целителя, так и исцеляемого. При этом мораль в данном случае не юродская христианская, а здоровая языческая.
   – Ба, да ты еще и сатанист!
   – Проехали. А пока продолжим. Со здоровой моралью целителей все ясно. Есть неопровержимые данные, что все экстрасенсы, начинающие лечение за большие деньги, быстро теряют свои способности.
   Ну, а в отношении всех этих императоров все тоже ясно. Это такая мразь, что на них эти методы не действуют. Или действуют весьма слабо.
   – Опять вы за ваш анархизм, волхв. Как это типично для интеллигентов!
   – Вот не надо меня ловить на слове, полковник. Тем более, что я не только интеллигент. Мы с вами в одном звании.
   Валерий удивленно посмотрел на Буробина. А тот рассмеялся.
   – Проглядели, Мефисофель. Проглядели. Милый тестюшка хочет официализировать мое положение в аппарате консультантов своего отдела. Поэтому вспомнил старое правило, что после защиты докторской можно присваивать звание майора запаса. Ну, а где майор, там и полковник. С его то возможностями.
   – Поздравляю, – протянул Валерий.
   – Поздравление принято, коллега. Итак, отрицательный характер деятельности всех этих царей и королей не позволял им наслаждаться долголетием. Впрочем, не только характер деятельности. Но и образ жизни. Много любили они скоромненького. А для эффективности биорезонансных методик организм должен быть чист.
   Еще вопросы?
   – Вопросы есть. И немало. То, что ты сказал, сильно меняет дело. Значит, все эти вещи бессмысленно применять к представителям политической верхушки. Они на них не подействуют, и эти работы не вызовут у них интереса.
   – Не все так печально. Некоторый эффект несомненно будет. Ибо теперь для его достижения не надо выжимать досуха некоего экстрасенса, который потеряет свои способности раньше, чем некая коронованная сволочь немного оздоровится. Эту сволочь можно оздоровить с помощью технических средств, имитирующих действия Кащея.
   – Заметно? Это будет заметно самому пациенту?
   – Да, кое-какой эффект он почувствует. И возрадуется, и даст указание продолжить работы. Но, извини, я не верю, что ты и твои шефы так уж хотят продлить дни всех этих старых маразматиков из Политбюро. Более того, думаю, что все как раз наоборот.
   – Знаешь, раньше ты был просто безбашенным. А теперь, вроде бы получив все, став доктором, директором, полковником, женившись по любви на красивой сексапильной девушке, которая родила тебе чудного сына…
   – Слушай, давай не будем продолжать инвентаризацию моих достижений и удач. Так мы дойдем и до услуг очаровательных ведьм на этом объекте, куда простой мэнээс не попал бы и за миллион долларов наличными.
   – Ладно, так вот. Теперь ты стал убежденным врагом этого режима. Почему?
   – Я был врагом и раньше. Был всегда. Но врагом тайным. Не имеющим возможности с ним бороться. Тем более бороться руками самих же клевретов этого режима. А теперь я получил эти возможности. И с удовольствием расскажу тебе, как можно извести всю сволочную верхушку нашей красной империи. Ведь ты это хотел от меня услышать?
   – Валяй.
   – Итак, для начала мы демонстрируем пациенту эффективность метода. Он начинает принимать наши препараты. А теперь один пример. Знаешь, весь мир обошла одна сенсация. Некий американский школьник умер прямо на уроке от приступа астмы. Рядом пролетала пчела. Она села на лицо школьника и ужалила его в глаз.
   Школьник ожил. Более того, его астма прошла.
   Этот пример демонстрирует терапевтические возможности биорезонансного метода. Ибо это в чистом виде сверхмалое воздействие возвращающее жизнь.
   – Но мы сейчас, вроде говорим об обратном процессе…
   – Да и я о том же. Представь, что пчела ужалит в глаз совершенно здорового человека. У него будут крупные проблемы. И может он даже умрет. Такие случаи бывали. А теперь представь, условно говоря, что пчела жалит нашего больного. Он выздоравливает. И мы для укрепления здоровья прописываем ему еще один курс нашего лечения. Наша условная пчела опять жалит его. Но на этот раз он подыхает.
   Учти, в наших методиках нет того, что можно назвать передозировкой. Там вообще нет никакой химии. Это медицинское убийство не ловится никакой экспертизой.
   Буробин говорил с увлечением. Его, что называется, несло. Валерий слушал внимательно, не перебивая. Между тем, Петр продолжал.
   – Но дублирование наших воздействий это самый простой пример. Можно ведь добиться такого же эффекта, если в процессе лечения организм, вопреки рекомендациям будет «загрязнен».
   – Это как?
   – А так. Идет наше лечение. При этом нельзя есть мяса, копченостей, алкоголя и тому подобных вещей. Пациент все это выполняет и успешно оздоравливается. А потом приходит друг и говорит: «Слушай, выпьем ка пивка под копченную рыбку». «Да мне нельзя, врачи запретили». «Да брось ты, один раз можно и нарушить».
   И клиент «нарушает». Рядом едят ту же рыбку и пьют то же пивко еще несколько человек. Рыбка чудная. Пивко тоже.
   Но все остаются живы. А у клиента обострение всего, от чего мы его лечили. И он через несколько дней подыхает.
   – Подохнет наверняка?
   – Если это будем мы с тобой, то нет. А если наши старцы из Политбюро, то да. Резервов адаптации у них уже нет.
   – Опасный вы человек, полковник.
   – Не более опасный чем вы, Мефистофель.
   – Таким образом, Юрий Владимирович, мы можем не вызывая никаких подозрений обеспечить естественную смерть объекта номер один в любое удобное для нас время.
   Борис Петрович докладывал своему боссу в его огромном кабинете, из окна которого открывался вид на Лубянскую площадь. Генерал был в форме и, что редко бывало с ним в жизни, по-строевому подтянут.
   Шеф КГБ, с бледно-розовой лоснящейся кожей цвета сырого мяса, массивным рыхлым носом и выпуклыми светлыми глазами, смотрел на генерала не мигая, из-под толстых стекол очков.
   – Готовьте операцию. Но учтите, автора идеи потом надо будет тоже ликвидировать.
   – Это не просто. Он не рядовой интеллигентишка.
   – А, по-вашему, объект номер один рядовой интеллигентишка?
   – Нет.
   – Ну, тогда не валяйте дурака. И продумайте, как обеспечить ликвидацию этого «не простого» естественно. Да, кстати. К ликвидации не подключайте полковника Коваленко. Пусть это сделают другие.
   Но естественно, естественно. Без грубятины.
   – Слушаюсь!
   – Не так по-строевому, генерал. Мы же с вами не пехотинцы какие-то в конце концов. Вопросы есть?
   – Есть. Когда ликвидировать автора идеи?
   – После ликвидации объекта номер один.
   – А если раньше?
   – В ваших словах есть резон. Но можем вспугнуть Кузьмина.
   – А, может, и его тоже?
   – Нет, не стоит. Не надо превращать все это в голливудский боевик с кучей трупов. Да, кстати, а остальные идеи этого ВНИИСИ-2 уже доведены до результата?
   – Не все. Над землетрясениями работа не закончена.
   – Да, вот видите. Давайте так. Надо закончить все работы ВНИИСИ-2. Потом постепенно передать все их результаты в нашу 12-ю лабораторию. А сам этот секретный институт при Академии наук расформировать.
   Все это должно идти параллельно с подготовкой ликвидации объекта номер один. И, возможно, еще пары его наиболее надежных соратников. А потом как-то изящно избавимся от автора идеи. И тогда расформирование его института будет выглядеть как-то естественно. В самом деле, это институт, созданный под него, нашего «гения». Нет «гения», нет нужды и в его группе поддержки. Без лидера такие структуры обычно очень быстро хиреют. Если их не поддерживать искусственно. А мы этого не будем делать.
   Вроде все логично и естественно? Не так ли?
   – Так. И в развитии данной темы есть одна идея.
   – Какая?
   – Самая, что ни на есть естественная, великолепно вписывающаяся в намеченный вами план.
   – Так, так. Слушаю.
   – По-видимому, работы по землетрясениям скоро завершатся. Вот и проведем натурные испытания нового типа геофизического оружия в Афганистане. Где наш гений совершенно естественно погибнет смертью героя. Это не вызовет никаких подозрений у Кузьмина. Военный человек воспримет такой случай вполне естественно. А, кроме того, он на время выйдет из игры, занятый семейными проблемами в связи с трагической гибелью любимого зятя и неутешным горем его молодой вдовы.
   Как вам такой план?
   – А знаете, оригинально и изящно. Как-то просто и со вкусом. Так и поступим.
   – А когда ликвидация объекта номер один?
   – Не будем спешить. Но, думаю, политические условия для этого созреют в ближайшие год – полтора. Так что время еще есть.
   – Разрешите идти?
   – Идите. Впрочем, постойте. Одну вещь я забыл. Эти, как их, методики бессмертия, что, правда, работают, или с их помощью можно только отправлять на тот свет доверившихся дураков?
   – Работают. С разной эффективностью, но работают.
   – Вы это ответственно говорите?
   – Вполне.
   Шеф КГБ и будущий глава красной империи, готовящийся отправить на тот свет надоевшего всем, и ему лично, нынешнего главу, сам хотел жить долго.

Глава 11. «Виконт Леон»

   Отношения Петра с Ольгой вроде бы полностью восстановились. Снова они понимали друг друга с полуслова. Снова могли шутя «заводить» друг друга. Умело организовывали всяческие веселые пирушки и развлечения на природе.
   Ну, и конечно же секс. В их отношения вернулась страсть. И любовные игры изобиловали экспромтами и импровизациями. Казалось, вернулись времена их медового месяца.
   Петр с некоторым стыдом вспоминал свою «вальпургиеву ночь» на спецобъекте. И в душе давал себе слово такого больше не повторять.
   Значительную роль в их жизни стали играть, как говорила Ольга «натурные испытания» разрабатываемых не без их участия методик оздоровления. Испытывали, разумеется, на себе. И весьма неплохо себя чувствовали, пребывая в чудесной физической форме.
   – Слушай, Олюня, пошли в кино, – сказал как-то Петр жене. – Тут чудный фильм вышел на экраны. Я слышал отзывы.
   – Как называется?
   – «Ярославна – королева Франции». Любимый нами жанр – нечто историко-приключенческое с элементами стеба.
   – Пошли, неандерталец, – весело согласилась Ольга.
   Фильм им понравились. Всю обратную дорогу обсуждали и напоминали друг другу отдельные эпизоды. А Петр все время пытался вспомнить песню из фильма с длинным припевом, где были слова: «Маркиз Парис, виконт Леон, сэр Джон, британский пэр, и конюх Пьер».
   Когда они пришли домой, а жили пока все еще с родителями Ольги, то услышали голоса на кухне. Один из них принадлежал генералу.
   – Пошли к себе, – сказала Ольга. – У папана опять какие-то неформальные визитеры.
   Но они не успели пройти в свою комнату.
   – Петр, Ольга, присоединяйтесь, – позвал с кухни генерал.
   – Знакомьтесь, сын старого друга. Теперь, может быть, даже будем контактировать и по работе. Подполковник Левон Тасунян.
   «Виконт Леон», – автоматически подумал Петр, взглянув на сухощавого брюнета с хрящеватым орлиным носом.
   Вероятно, точно то же подумала и Ольга, которая взглянув на Петра, весело сверкнула глазами с трудом подавляя приступ невежливого смеха.
   Между тем, Левон ловко вскочил, и остался стоять, пока Ольга не села. Ольга сразу отметила ловкость и галантность нового знакомого.
   – Петр, – представился Буробин.
   – Ольга, – слегка кивнула головой его жена и протянула Левону руку. Тот с каким-то неуловимым лоском и шиком поцеловал ее.
   – Петр, Ольга, прошу отведать совершенно дивный коньяк, – сказал генерал. Левон привез в качестве презента. Его дядя работает на Ереванском коньячном заводе заместителем директора по общим вопросам.
   – Таким коньяком Сталин угощал в свое время Черчилля, – сказал Левон. – Не той же маркой, а именно таким. Бутылка осталась с той самой партии.
   – Фантастика! – искренне восхитился Петр.
   – Вот попробуйте, тогда и оцените.
   – Левон, давай на «ты», мы же вроде ровесники, – просто сказал Петр.
   – Не возражаю! – легко согласился «виконт Леон».
   Они попробовали коньяк. Он действительно был великолепен.
   – Леон, – назвала подполковника Ольга, видимо все еще держа в голове киношного «виконта Леона», – вы, наверное, за границей много служили?
   Генерал посмотрел на дочь удивленно. А Левон с искренним интересом.
   – А как вы догадались?
   – Дамам ручку целуете не по-советски. Так только мой, – она хотела сказать «неандерталец», но вовремя осеклась, – мой супруг целует. Но он все же подражает киношным героям своей юности, а у вас это как-то естественно получается.
   – За присутствующих дам! – вскочил, снова поднимая рюмку, Петр.
   – За вас, Ольга Юрьевна, – несколько церемонно присоединился Левон.
   – Просто Ольга, без Юрьевны, – сказала Ольга и вновь протянула ему руку для поцелуя.
   Роман подполковника ГРУ Тасуняна и Ольги возник и развивался совершенно спонтанно. Левон сразу произвел впечатление на Ольгу, но поначалу она даже не подумала, что это нечто более, чем простое мимолетное впечатление.
   Но потом вдруг оказалось, что Тасунян каким-то образом связан по работе и с Кузьминым и с Петром. Они несколько раз виделись совершенно случайно.
   А потом Ольге вдруг однажды захотелось, чтобы эти случайности не прерывались. Она так и не отдавала себе отчета, что же все-таки хотела или ожидала от такого развития событий.
   Просто некой новизны, подтверждения своей привлекательности. Да, скорее всего именно так. Ибо муж отнюдь не перестал удовлетворять ее. Но она чувствовала в Левоне нечто иное, не свойственное Петру.
   Что-то гораздо более острое и опасное. Не медвежью напористость супруга, в сущности отнюдь не страшную. Ибо она давно поняла, что Петр при всем его бесшабашном напоре и частой резкости, в общем-то добр и даже мягок.
   Безупречный же джентльмен Тасунян был настоящим убийцей. Она чувствовала это почти наверняка. И это возбуждало любопытство.
   Итак, ей захотелось, чтобы случайные встречи продолжились.
   И они продолжились.
   – Петр, приглашаю на рюмку чая, – позвонил Валерий на работу Петру.
   – На спецобъект?
   – Нет, в самую простую пивную. Хочется некой простоты и нерафинированного ощущения Родины.
   – Откуда такие народнические мотивы?
   – Встретимся, обсудим.
   – Улетаю в Афганистан, – сказал Валерий почти сразу, как только выпили по первой кружке в самого пролетарского вида пивной.
   – Да ты что?!– удивился Петр. – Ты же вроде курировал наши работы по линии заказчиков из вашего ведомства.
   – Больше не курирую.
   – Что это значит?
   – Это может значить многое. И давай об этом больше не будем.
   – И эта демонстрация таинственности все, что ты хотел мне сказать, вытащив в эту грязную забегаловку?
   – Нет, я хотел сказать тебе, чтобы ты был осторожен, когда окажешься в нестандартной для тебя ситуации с неким Левоном Тасуняном.
   – Но он же сын давнего друга Кузьмина! Неужели генерал…
   – Он не при чем. И, вообще, может быть все это мои ошибочные построения. И не надо больше вопросов.
   Он внимательно посмотрел куда-то в угол зала.
   – Ты просто провожаешь коллегу по работе. Который стал тебе другом. Или я не прав?
   – Прав, дружище. Прав.
   – Тогда, как это в твоих любимых белогвардейских романсах «За наши леса, за родимые клены…».
   Они чокнулись массивными кружками.
   Отношения Тасуняна с Ольгой, между тем, достигли той стадии, которой и должны были достигнуть. Благо возможности для организации встреч у подполковника ГРУ были. А чего бы им не быть, если и такого рода встречи запланированы начальством этого джентльмена с повадками убийцы. Или убийцы с повадками джентльмена.
   Поначалу злой яростный секс с Левоном возбуждал Ольгу новизной. Но потом, она как-то разом поняла, что получает от него гораздо меньше удовольствия, чем от отношений с супругом.
   Это стало толчком к тому, чтобы посмотреть на себя со стороны. И она вдруг четко осознала, что ее не любят. Ее, как говорят в народе «имеют». При этом, ничуть не заботясь о ее ощущениях. По принципу, «благодарить должна».
   Вот и сейчас, после окончания бурного любовного эпизода Левон откинулся на подушку и лежал, бурно дыша и прикрыв глаза.
   Ольга посмотрела на партнера и увидела лицо человека, только что отработавшего некий урок. И, более того, чем-то обозленного. Она вдруг испугалась этой злости. И испугалась показать свое понимание.
   Она тоже откинулась на подушку, немного отдвинулась от любовника и закрыла глаза, чтобы скрыть свои чувства.
   Со страхом и начинающимся отвращением она ощутила его руку на своей груди.
   Как-то по-хозяйски, безо всякой нежности, он не погладил, а как бы взболтнул, ее красивую полную круглую грудь, и сказал:
   – Чего заскучала, киса?
   – Кажется, я сто раз просила не называть меня так!
   – Не злись. Или ты осталась недовольна? Тогда подожди немного, продолжим.
   – Я всем довольна, но мне надо домой.
   – Не волнуйся, сегодня у твоего лоха будет долгий рабочий день.
   – Папа тоже не любит моих не мотивированных отлучек.
   – Папа тоже сегодня придет поздно.
   – Откуда ты все знаешь?!
   – Служба такая. Впрочем, ты права. Пора собираться.
   Он легко вскочил с кровати. Смуглый, поджарый. С редкими черными прямыми волосами на груди и животе.
   Ей захотелось побыстрее прикрыть свою наготу.
   «Как я могла хотеть эту обезьяну?!», – подумала она и снова закрыла глаза.
   – Как мило ты краснеешь, прямо как девочка! – со смесью восхищения и иронии произнес он.
   – Хватит базарить, – зло сказала она. И собрано, отбросив всякое стеснение начала одеваться, не оглядываясь на него.
   В такси она чуть не разрыдалась от злости и унижения.
   Все, все, это последний раз. Она любит, она обожает своего неандертальца. Она сейчас тщательно вымоется, смоет с себя следы прикосновений этого орангутанга и встретит Петра с такой нежностью, с такой лаской. Она своей горячей любовью искупит и исправит все свои ошибки.
   Ольга долго, больше часа пробыла в ванне. Потом приготовила ужин и сервировала стол.
   Посмотрела на часы. Было уже около десяти вечера. Ни отца, ни мужа все не было.
   Она прошла в комнату матери.
   – Ма, папан не звонил?
   – Нет, чего это тебя вдруг отец заинтересовал? Подумала бы лучше о сыне.
   – А чего сын, он в порядке под твоим чутким присмотром.
   Мать смотрела на нее хмуро. Она как будто знала про нее все. И продолжала смотреть, поджав губы. Ольга начала краснеть. И тут раздался шум в прихожей.
   Ольга бросилась в переднюю.
   На пороге стояли отец и муж.
   – Наконец-то, мужики! – снова уверенно и весело воскликнула она. – Сейчас ужинать будем.
   – Погоди, Олюня, – сказал отец. – Не мельтеши.
   – Извини, дружище, – сказал муж, – но мне надо срочно улетать в командировку. У меня меньше часа.
   – С чего это вдруг?
   – Так получилось. Созрели условия для одного очень важного эксперимента.
   – А куда лететь?
   – Да, так, в одно место…
   – Чего ты мямлишь, Петр! Она же дочь генерала. В Афганистан он летит. И давай в темпе. У него меньше часа времени.

Глава 12. Миссия в Кабуле

   По прибытии в Кабул, Буробин поселился в так называемом «микрорайоне советников». Этакие типичные Черемушки. Но без единого зеленого стебля. И жара и пыль. Пыль, которая на третий день начинает сводить с ума.
   Вопрос об использовании их методики провоцирования землетрясений в Афганистане обсуждался уже давно. Но надо было стечения двух важных обстоятельств – оперативной необходимости землетрясения в некоем районе, занятом душманами, и наличием условий для землетрясения.
   Поначалу все эти проблемы обсуждались по-деловому. И Петра отнюдь не смущала возможная перспектива ехать на этот натурный эксперимент, чреватый опасностью.
   Более того, он в душе желал приобщиться к этой войне, участники которой казались тогда «героями нашего времени». Тем более, волею судеб он же не рядовой и даже не лейтенант.
   Вряд ли что-то грозит полковнику в этой в сущности, полицейской, операции.
   Согласимся, рассуждения эти были довольно циничными. Этакое желание стать героем по дешевке. Но ведь мы и не идеализируем товарища Буробина. Тем более, что он и сам себя не идеализировал.
   Однако, в последнее время что-то неуловимо изменилось. Их многочисленные и довольно успешные работы стали подвергаться все более жесткой критике. Которая становилась все более несправедливой.
   Получалось, что если эксперимент с землетрясениями в боевых условиях не удастся, то все их работы были напрасны.
   Как, напрасны?! – много раз доказывал Буробин. А грозы среди ясного неба? Методика уже успешно примененная на практике. А все многочисленные медицинские работы. Которые все больше перемещались в другие институты, но теоретическую базу которых разработали именно они во ВНИИСИ-2? А перспективнейшие работы по социально-политической проблематике?
   Но его как будто перестали слышать. Даешь землетрясение в Афгане, и все тут.
   Буробин много говорил об этом с тестем. Но тот тоже ничего не понимал. А как-то раз сказал:
   – Нам нужен этот афганский успех. Кровь из носу, но нужен. Я сам военный, но мне кажется, что с этим Афганом все как помешались. Это такая периферия с точки зрения всех наших проблем. Но эта периферия становится во главу угла в любых случаях, когда это только возможно. Тут станешь фрондером, как ты. Погубит нас эта чертова авантюра.
   Но, – генерал назидательно поднял палец, – это не отменяет необходимости для нас, для тебя и меня, добиться там успеха.
   – Всегда готов! – пошутил тогда Петр.
   И вот на одном ответственном совещании вдруг объявили, что и оперативные и геофизические возможности созрели. И надо как можно скорее ехать и начинать работы на месте.
   К этому времени в Афганистане уже находилась небольшая группа их специалистов. Но масштаб операции требовал гораздо большего числа участников. И грамотного общего руководства.
   Петр сразу вызвался вылететь на место. И новый представитель заказчика по этому разделу их работ предложил сделать это немедленно. Поразительно, но все формальности оказались неким чудным образом уже улажены.
   Так Буробин оказался в Кабуле.
   И сразу понял, что никаких возможностей и условий для их работ не было и нет. Не было в них и никакой потребности. Похоже, в штабе армии впервые слышали о геофизическом оружии. А на Буробина смотрели как на московскую сволочь, приехавшую на халяву приобщиться к участию в войне.
   Которая была настоящей и полномасштабной, а отнюдь не полицейской операцией.
   Через три недели после интенсивного обмена телеграмм с Москвой все же выяснилось, что кто-то в штабе действительно хотел бы «тряхнуть гнездо душманов» в районе Хоста.
   Но возможности вызвать там землетрясение никто не изучал. И откуда взялась информация об условиях для этого никто не знает. А тот, кто это все планировал, вообще уже заменился, и уехал в СССР.
   Немногочисленные сотрудники Буробина, которым успели навесить погоны, сидели в «микрорайоне советников» тише воды ниже травы, и кляли свою злую судьбину, а заодно и его самого с его теориями.
   Те же, кто был без погон, успели смыться как можно скорее.
   Петр и двое его сотрудников сидели в одной из квартир этих «охраняемых кабульских Черемушек». Как это здесь было принято, мрачно по-черному пили. Все изрядно набрались. И не стеснялись.
   – Я, Петр Николаевич здесь уже больше полугода, – говорил старлей, бывший сотрудник Института геофизики. – Призвали из запаса двухгодичником и сразу сюда. Можно сказать, по вашей милости. И если вы человек, а мы знаем, что вы нормальный мужик, то должны понять, что не надо здесь геройствовать. Яйца отрежут и пришлют в штаб в качестве сувенира. Так что не мельтешите, сидите здесь, пейте водку, получайте командировочные. Просидите с полгода, на машину заработаете.