Ильин Андрей. Настоящий полковник

   — Ястреб подлетает к гнезду, — сообщила Синица.
   Все! Отремонтировать треногу не получится. Некогда. Не успеть!
   Полковник подошел к дыре, встал на колени, сунул в нее дуло винтовки. Все его фантазии с дырами в крыше и треногами, позволяющими оставаться незамеченным, пошли насмарку. Придется по-простому… Постарался выровнять дыхание.
   — Ястреб в гнезде. Один Ястреб, без стаи, — сообщила «наружка».
   На выстрел было очень мало времени. Были секунды до того, как хозяин квартиры задернет шторы. Он всегда, когда возвращался, задергивал шторы. И раздергивал, когда уходил.
   Сейчас, если он не изменит своей привычке, он подойдет к окну, на малое мгновенье подставившись под выстрел… Секунда.
   Вторая.
   Третья… В окне кухни мелькнули ноги Стылого, прошедшего из коридора в комнату.
   Сейчас… Полковник вдохнул воздух и задержал его в легких.
   По комнате прошел человек. Стылый. Больше некому. Потому что без стаи.
   Полковник нежно обнял указательным пальцем скобу спуска.
   Ну… Стылый появился в нескольких шагах от окна. Приблизился. Потянулся руками к шторам.
   "Главное — не забыть о решетке. О решетке!.. — подумал полковник. Слегка задрал дуло винтовки, поднимая крест рисок к переносью заполнившей окуляр прицела головы. «Десятка, переносье — десятка!» — мгновенно вспомнил он… И мягко нажал на спусковой крючок.
   Тихий, почти неслышный выстрел. Удар отдачи в плечо. Звон выброшенной гильзы… Пуля пронзила два, внешнее и внутреннее, стекла окна, прошла в трех миллиметрах от прута решетки и попала стоящему в проеме окна человеку в переносье.
   В десятку!
   Человек в окне откинулся головой и, не выпуская штор из судорожно сцепившихся пальцев, завалился назад. Сверху на него обрушилась гардина.
   Работа была сделана.
   — Уходим, — уже довольно громко сказал полковник, разбирая винтовку. Руки у него слегка тряслись.
   Да, он в своей жизни убивал. Не раз убивал… Но так он еще не убивал. Сам. Из винтовки с оптическим прицелом, невооруженного, не угрожающего ему, не видящего его человека. Не спеца. Не противника. Гражданского… Стоп! — полковник замер, глядя на части винтовки. Зачем ее разбирать? Зачем разбирать винтовку, которую надо бросить здесь, на чердаке, потому что уходить с ней затруднительно. Но главное потому, что в последнее время в криминальных разборках стало модно бросать оружие на месте преступления. А это преступление совершили не профессионалы, которые уносят оружие, чтобы по нему нельзя было установить его принадлежность. Это преступление совершили бандиты.
   Полковник быстро собрал винтовку. Бросил ее против слухового окна. Разбил ударом ноги треногу, оттащил, разбросал доски далеко в стороны.
   Тренога — это почерк. Индивидуальный. Пусть лучше следствие думает, что стреляли из слухового окна.
   Поднял к лицу радиостанцию.
   — Мы выходим!
   — Я понял. В подъезде чисто.
   Телохранители сбросили с люка мешок. Подняли крышку. Один спустился вниз. Другой помог спуститься полковнику. Прикрыл крышку, спрыгнул вниз.
   — Пошли.
   Спускались налегке, о чем-то весело и безмятежно болтая. Как будто не убили только что человека.
   Из двора вышли на улицу, сели в поджидавшую машину.
   — Поехали.
   Через десять минут соединились с машиной «на-ружки».
   — Успешно? — спросили они. Полковник кивнул.
   — Тогда с почином!..
   Полковник кивнул еще раз. И тоже молча.
   — Может, мы сегодня еще одно дело провернем? У нас все готово, — азартно предложил Синица.
   — Не щебечи. На то приказа не было, — ответил один из телохранителей.
   — А мы возьмем повышенные обязательства. Чтобы быстрей разделаться… — Нет, ребята. Я пас, — сказал первое после ухода с крыши слово полковник. — Мне этого хватило. Вот так! — постучал ребром ладони по шее. — Домой. Домой!

* * *

   Полковник лгал. В этом городе дома у него не было. Впрочем, нет, был. Была заработанная на службе у Боровицкого двухкомнатная квартира. Но ее ответственный квартиросъемщик туда был не вхож. Не мог он мелькать в местах, где его знали. Или часто видели. Или видели хотя бы раз. В этом городе он должен был оставаться невидимкой. И потому жил на самой дальней окраине, в снятой трехкомнатной квартире. Не один жил, с друзьями. Которые никогда его не покидали.
   — Кто пойдет в магазин? — спрашивал один. Все прятали глаза.
   — Я пойду! — вызывался полковник на непопулярное дело.
   — Спасибо. Мы обойдемся без вас.
   — Почему это без меня? Я тоже ем. Как все.
   — Вам выходить из дома нельзя.
   — Да меня здесь никто не знает!
   — Все равно нельзя. Кто пойдет в магазин?.. В магазин Зубанова не пускали. И вообще дальше коридора никуда не пускали.
   — Я под арестом? — ставил вопрос ребром полковник.
   — Ну что вы? Как вы могли подумать? Мы просто вас охраняем. Для дела.
   — А если я надумаю сбежать? Что тогда?
   — Мы будем вас охранять.
   Крепкие ребята. Знают, что хотят. Знают, что хотят их хозяева.
   Полковник шел в свою комнату, садился в кресло и делал вид, что читает газеты. Потому что не читал. Потому что прочитал их еще несколько дней назад.
   Нет, теперь отсюда не сбежать. Если, к примеру, пытаться сбегать. Этаж седьмой. Балкон в комнате, где обитают его нынешние приятели. В квартире всегда находятся как минимум четыре бойца. Причем в отличие от него небезоружные. Ночью спят попеременно, через два часа сменяя друг друга. Как на боевом посту. Круглые сутки узник находится под присмотром.
   И что ему, этому узнику, делать?
   Пытаться спуститься вниз по отсутствующей веревке? Например, связав ее из постельного белья? И грохнуться с четвертого-пятого этажа на бетонный бордюр? Из-за того, что в одном месте разошелся узел или простынка оказалась подгнившая?

* * *

   Нет, такие побеги пусть совершают герои приключенческих романов. Или революционеры, бегущие из царских тюрем.
   Что можно сделать еще?
   Можно попробовать прорваться силой. Дождаться, когда в квартире останется поменьше народу, вооружиться табуреткой и броситься в бой. Чтобы героически погибнуть.
   Так?
   Нет, так не хочется. Хочется с гарантией благополучного исхода. Надо ждать. Ждать подходящего случая.
   — Полковник!
   — Да.
   — Вы бы не могли картошку почистить? Для супа.
   — Почему именно я?
   — Вы в магазин не ходите.
   На кухне, стоя у раковины и снимая ножом кожуру с картошки, полковник опять думал. О своем, наболевшем. Думал о побеге.
   Кухня удобнее комнаты. Из окна кухни виден балкон. До которого, если встать на подоконник, можно допрыгнуть. Спуститься на нижний, а с него… Если убрать вон того, чистящего овощи, бойца. И еще тех, что находятся рядом в комнате и при малейшем шуме прибегут на кухню.
   Не подходит кухня. Тоже не подходит.
   И коридор. Потому что замок на входной двери открывается изнутри с помощью ключа. Который находится у кого-то из телохранителей.
   Крепко обложили.
   — Готово! — сложил в тарелку очищенную картошку полковник. — Я могу быть свободным?
   Шел в свою комнату и снова читал позавчерашнюю газету.
   И на следующий день читал.
   И через день читал. Ту же самую, поза-поза-позавчерашнюю.

Глава 44

   — Вы бы мне хоть газет купили, — попросил полковник. — Свежих.
   — Зачем вам газеты?
   — Читать. Хочу быть в курсе происходящих в мире событий.
   — Зачем быть?
   — Чтобы не пропустить всеобщую воинскую мобилизацию.
   Телохранители подозрительно взглянули на охраняемый объект. О чем-то переговорили друг с другом.
   — Ладно. Купим. Вам каких?
   — Любых. Лишь бы много. Принесли три охапки газет.
   Полковник разложил принесенную прессу по стопкам и залег в комнату. Ненадолго. До завтра. Назавтра полковника подняли как по тревоге.
   — Что случилось?
   — Вас ждет работа.
   — Сегодня?
   — Сегодня. В шестнадцать часов.
   — Почему так неожиданно?
   — Наши клиенты не придерживаются составленного нами расписания. Они живут своей жизнью.
   — Кто?
   — Братья Заикины. Сегодня они возвращаются из Швейцарии.
   — Почему Заикины? Сегодня должны быть не они. Почему изменились планы?
   — Они ведут себя нервно. Сразу после покушения на Стылого сорвались в Швейцарию. Через сутки после прилета убывают на Филиппины.
   — Откуда это известно?
   — Они заказали билеты на завтрашнее число. Если мы не сделаем работу сегодня, завтра они исчезнут из города. Возможно, навсегда.
   — Навсегда?
   — Да. Мы не исключаем возможности, что они что-то заподозрили. В том числе и поэтому их нужно зачищать первыми. Пока паника не распространилась.
   — Когда?
   — В семнадцать часов. Мы выезжаем в шестнадцать. В пятнадцать вы должны быть готовы.
   — Я должен осмотреть оружие.
   — Конечно.
   Бойцы принесли в комнату бронежилет. И пистолеты. Макарова, Стечкина и «ТТ».
   Полковник выбрал «ТТ». Два «ТТ». Как наиболее часто употребляемые в разборках пистолеты. Как оружие криминальных киллеров.
   — Китайские? Если китайские, то лучше не надо.
   — Нет, наши. Списанные из армии. Полковник внимательно осмотрел один из пистолетов, отвел назад затвор.
   — А патроны?
   — Патроны получите на месте.
   — Почему на месте?
   — У нас здесь их нет.
   — А где есть?
   — Ну, там, в другом месте.
   — Вы держите меня за дурака?
   — Ну что вы… Что вы?! Просто они не здесь… Мы боялись держать их здесь… — А пистолеты не боялись? Молчание.
   — Вы боитесь, что, получив оружие, я перестреляю вас?
   — Нет. Мы верим вам… — Тогда дайте патроны.
   — Но… — Или будете выполнять работу сами.
   — Но мы… — Так и передайте вашему начальству! Объект отказался выполнять работу! В связи с отказом предоставить ему средства производства.
   Полковник демонстративно сел в кресло и развернул газету.
   Бойцы вышли из комнаты. И тут же зашли. Положили на стол горсть патронов.
   — А обоймы?
   — Обоймы получите на месте… В шестнадцать часов боевая группа спустилась вниз. Пересекла двор. На улице, подойдя к обочине, подняли руки. Остановились сразу две машины. Их машины. Зубанов по вновь выработанной привычке сел на заднее сиденье. Его с двух сторон стиснули бойцы.
   Поехали.
   — Хотим предупредить, что у братьев теперь серьезная охрана.
   — Она всегда была серьезной.
   — Не такой, как теперь.
   — Что изменилось?
   — После гибели Стылого они наняли профессионалов.
   — Откуда вы знаете, что профессионалов?
   — По манере поведения.
   — Это неконкретно. Мне нужна достоверная информация.
   — Достоверной информации нет.
   — Что есть?
   — Используемая ими при охране объекта тактика. И общее ощущение.
   — Почему вы не предупредили меня раньше?
   — Потому что увидели их только сегодня.
   — Где они были раньше?
   — Скорее всего в Швейцарии. Они появились у него после Швейцарии.
   — Они что, их оттуда привезли?
   — Мы не знаем.
   — Но разговаривают-то они по-русски?
   — Мы не видели, чтобы они разговаривали… — Сколько их?
   — Мы заметили четверых.
   — Это меньше, чем было раньше.
   — Но лучше.
   Наличие профессиональных телохранителей усложняло задачу. Профессиональный охранник — это не урка с пистолетом, который в ситуации боя способен лишь орать и палить в белый свет как в копеечку. Профессионал в качестве телохранителя — это серьезно. Если, конечно, бойцы в своих выводах не ошиблись.
   Но даже если ошиблись, им лучше поверить. Лучше поверить, чем проверить их гипотезу в бою.
   — Я считаю, что акцию нужно отложить.
   — Как отложить?
   — Просто отложить. Сейчас отложить.
   — Сейчас?
   — Да. Прямо сейчас! Надо развернуться и поехать домой.
   — Но почему?
   — Потому что открылись новые, до того неизвестные обстоятельства.
   — На сколько отложить?
   — До выяснения вновь открывшихся обстоятельств.
   — Но завтра днем братья улетят!
   — И что?
   — Мы можем их упустить!
   — Но точно так же мы можем упустить их, если бросимся в бой, не проведя предварительной разведки. Вы же военные училища заканчивали. Это азбука! Нельзя ввязываться в драку, не зная силы противостоящего вам противника! Нарваться можно!
   — Но завтра их в городе уже не будет! Навсегда не будет! Мы должны использовать этот единственный шанс.
   — Используйте. Без меня.
   — Без вас нельзя. Вы у нас солист. Мы лишь подыгрывающий вам оркестр.
   — Значит, вы должны меня слушать.
   — Нет, не вас. Оркестром руководит дирижер. Мы должны слушать дирижера. И вы должны слушать!
   — Вы настаиваете на акции?
   — Категорически!
   — И если я откажусь… — Вы не откажетесь.
   — Почему в этом так уверены?
   — Мы получили на этот случай соответствующие инструкции.
   Какие, полковник переспрашивать не стал. Чтобы не нарваться на ответ — «увидите…».
   За жабры взяли его соседи по трехкомнатной квартире. Так что дышать стало затруднительно.
   Конечно, можно им отказать. И гарантированно нарваться на неприятность. Потому что у них есть инструкция. О содержании которой нетрудно догадаться.
   Можно с ними согласиться и получить шанс встретиться с профессионалами. Если они таковыми окажутся.
   Кто лучше? Вернее, безопасней?
   Друзья?
   Или враги?
   Пожалуй — враги. Их меньше. Квалификация их не известна. И они не ждут нападения. Есть шанс выкрутиться.
   А друзья — вот они, рядом. И могут в любой момент… Друзья опасней. Как говорится — спаси нас, боже, от таких друзей, а с врагами мы как-нибудь сами разберемся.
   Разберемся?
   А куда деваться?..
   — Хорошо, предлагаю компромисс. Бойцы-телохранители насторожились.
   — Мы начинаем операцию по ранее утвержденному сценарию акции… Согласно кивнули. — Я занимаю исходные позиции, ожидаю подхода клиентов… Снова кивнули.
   — Вы отслеживаете подходы и сообщаете мне количество охраны. Пока согласны?
   — Согласны.
   — Я дожидаюсь подхода клиентов, оцениваю обстановку и, если она благоприятная, завершаю работу.
   — А если она неблагоприятная?
   — Не раскрываю себя и, всячески избегая столкновения, эвакуируюсь. Оставляя возможность использовать свой шанс позже. Ну как?
   — А кто будет оценивать степень благоприятности обстановки?
   — Я буду!
   — Но… — Или тот, кто хочет сделать эту работу вместо меня. Я не гордый. Я готов уступить свое место более достойному.
   — Где гарантии, что вы не перестрахуетесь?
   — Я никак не пойму, чего вы добиваетесь? Тем, что хотите бросить меня в бой, несмотря на обстоятельства? Вы хотите, чтобы я непременно погиб? Непременно в момент нападения на Заикиных? / — Нет, вы нас… — Если вам нужна моя смерть, то за этим не надо далеко ходить. Если нужна смерть в этом конкретном подъезде, то вы ошибаетесь, я не доставлю вам этого удовольствия. Я не полезу на рожон, чем бы вы мне ни угрожали.
   — Нет, мы не хотим вашей смерти в этом подъезде… Хотя бы потому, что это не последний подъезд. Но мы хотим иметь гарантии, что вы сделаете дело.
   — Никаких гарантий быть не может. Я не страховой агент. Хотя и работаю с клиентами.
   — Тогда мы сомневаемся.
   — Я тоже. Но иного выхода у нас нет. У вас нет. И у меня нет. Мы должны доверять друг другу. Или должны отказаться от проведения этой операции! Лично я голосую — за отказ… — Ладно, мы согласны.
   И на том спасибо!
   В шестнадцать двадцать пять машины были в условленном месте. За много кварталов от дома, где на четвертом этаже, в трех расположенных на лестничной площадке квартирах, проживали братья Заикины. Братья были не только братьями, но еще и соседями. Что упрощало, улучшало и удешевляло работу охраны.
   — «Аллигатор» убыл, — доложила группа «наружки» из аэропорта. — Едет. Через тридцать минут будет здесь.
   Машины тронулись с места и разъехались в разные стороны. Двадцать минут они крутились в автомобильном потоке, постоянно сворачивая на перекрестках, возвращаясь в сторону, откуда приехали, проскакивая светофоры под только что загоревшийся красный свет.
   — Ну что?
   — Все чисто.
   — Поехали на место.
   Машины припарковали в соседних, заранее облюбованных проходных дворах.
   — Выходим.
   Бойцы открыли дверцы.
   — Прошу вас без глупостей, — предупредил один из телохранителей. Главный в этой группе.
   — Или что? — задираясь, спросил Зубанов.
   — Или мы будем вынуждены стрелять. На поражение.
   — Тогда я — тоже!
   Бойцы нехорошо переглянулись.
   Надоел им этот полковник. Словами. Уж лучше бы делом. Лучше бы действительно попытался сбежать. Чтобы кончить со всем этим разом.
   — Выходим!
   Все, кроме водителя, покинули автомашину. Веселой компанией прошли к нужному подъезду. Не к тому, где жили братья Заикины. Совсем к другому.
   Поднялись на чердак. И по нему дошли уже до нужного подъезда.
   — Спуститесь на пятый этаж. Будете смотреть в окно. Когда увидите, что они приближаются, спуститесь… — Не учи ученого.
   — Мы будем на чердаке и на улице, — пригрозил командир группы.
   Значит, вторая машина будет пасти дверь подъезда. Эти — чердак. Те — дверь подъезда. Он будет убирать клиентов. А они, если что, его. Хорошо устроились ребята. Хотят дело сделать. И при этом рук не замарать.
   — А я вот сейчас спущусь, позвоню в первую попавшуюся дверь и вызову милицию, — тихо сказал Зубанов. — Чтобы вас привлекли за незаконное хранение оружия.
   — Не вызовите. Вам милиция опаснее нас. Вы находитесь во всероссийском розыске.
   Тут он был прав. От местной милиции добра ждать не приходится. Эти до него еще когда доберутся, а милиция прихлопнет сразу. Еще до порога КПЗ. Еще в машине.
   — Хорошо вы устроились! Пацаны, — повторил вслух свою мысль полковник. — Тут, в тылу! Как у Христа за пазухой.
   — У нас у всех фронт.
   — Да? Ну тогда я пошел.
   Спустился вниз по лестнице на лестничную площадку. Осмотрелся.
   — Полковник! Зубанов задрал голову.
   — Ловите.
   Полковник поднял руки. Вниз, в подставленные ладони, полетела сняряженная патронами обойма. И еще одна.
   Чердачный люк тут же закрылся.
   Страхуются ребята. Патроны в последний момент дали. Люки захлопывают. Поди, попрыгали в стороны в ожидании выстрела. Испугались скользких, на тему, куда лучше стрелять, разговоров.
   Ну точно — пацаны… Полковник спустился на один лестничный марш, где его нельзя было увидеть. Вытащил пистолеты. Вогнал в ручку обоймы. Передернул затворы, досылая патроны в ствол. Лучше сразу в ствол. Так надежней. Так никаких перекосов не будет.
   Один пистолет сунул в левый карман пиджака. Другой — дулом вниз в непрозрачный полиэтиленовый пакет с короткими ручками. Взял правой рукой, обхватив пальцами одновременно, ручки пакета и рукоять пистолета.
   Теперь в руках у него был не пистолет. Был пакет. Просто пакет. Особенно если смотреть со стороны. Или снизу. Если смотреть со стороны или снизу, ничего подозрительного заметить было невозможно. Просто мужчина с пакетом идет по лестнице… Полковник спустился еще на этаж, чтобы иметь возможность, если кто-нибудь выйдет из квартиры, подняться на другой этаж.
   Стал ждать, считая секунды.
   Одна.
   Две… Минута.
   Раздался тихий зуммер.
   Полковник вытащил из внутреннего кармана радиостанцию.
   — Приятели на подходе. Четыре приятеля.
   "Приятелями» были братья Заикины. Которые подходили к подъезду. Два брата и два сопровождавших их телохранителя.
   Полковник почувствовал, как у него мгновенно вспотели лоб и ладони рук. Как застучало, заколотилось сердце.
   Через минуту, может быть, две должно было случиться то, что должно было случиться. Он должен был стрелять. Чтобы убить. И возможно, через минуту или две быть тоже убитым. Потому что вчетверо превосходящие силы противника на узкой лестнице оставляют мало шансов на жизнь… Стоп!
   «Прекратить! — сам себе приказал полковник. — Нельзя идти в бой, боясь смерти. Нельзя думать о смерти! Надо думать о победе. Только о победе! О том, как ее добыть. Иначе бой не выиграть!»
   Полковник не стал спускаться на первый этаж.
   Хотя углы за входной дверью были самыми удобными для покушения. Именно потому, что удобными.
   Если, как его убеждали, телохранители — не любители, а профессионалы, они не пустят братьев в подъезд. Они войдут первыми. И лишь потом, осмотревшись, заглянув в каждый угол, пропустят братьев.
   Ему не нужны телохранители. Ему нужны охраняемые ими тела!
   Надо дать им возможность войти в подъезд. И стрелять на лестничной площадке, между вторым и третьим этажами. Там они будут ждать нападения меньше всего. А он сможет занять по отношению к поднимающемуся по лестнице противнику выгодную позицию. Сверху — вниз. И сможет увидеть их всех и разом. Полковник спустился до четвертого этажа и замер. Теперь нужно было ждать. Только ждать… Внизу, на третьем этаже, хлопнула входная дверь. Послышались шаги. Невнятные голоса.
   — Что? Что ты говоришь?
   — Говорю, долго не гуляй. Как прошлый раз. Гавкнула собака.
   — У, песик мой! Иди, погуляй с папой. Только далеко его от себя не пускай… Так! Теперь еще и жильцы. И собака. Вернее, один жилец с одной собакой будет сейчас спускаться вниз, во двор. Выходить в дверь, в которую должны войти братья.
   Не вовремя они с собакой… Или… Или, наоборот, вовремя? В самый раз… На первом этаже грохнула притянутая пружиной дверь.
   Они!
   — Приятели вошли, — сообщила радиостанция. — Вошли!..
   Полковник быстро, почти бегом, стал спускаться вниз.
   Входная дверь хлопнула еще раз.
   "Вошли братья, — понял полковник. — Первый раз, когда хлопнула дверь, были телохранители. Теперь они запустили братьев».
   Объект в подъезде!
   Полковник догнал пожилого мужчину, ведущего на поводке карманного формата собачку. Мужчина шел медленно, цепляясь правой рукой за лестничные перила, левой подергивая рвущегося вперед домашнего любимца.
   Полковник пошел за ним. Шаг в шаг.
   — Ну куда ты спешишь? Погоди… — урезонивал хозяин собаку. — Ой какой нетерпеливый… В щели между лестницами замелькали чужие фигуры. На следующей лестничной площадке люди, идущие снизу и идущие сверху, должны были встретиться.
   Неизбежно должны были встретиться!
   Все, пора!
   Зубанов приподнял полиэтиленовый пакет, пряча его за спиной впереди идущего мужчины.
   Сейчас их головы поднимутся до уровня верхней лестницы, и можно будет стрелять. Вначале в братьев… Тактика атаки изменилась. Прямо теперь, на месте. После не предусмотренного сценарием появления гражданина с собакой.
   Раньше полковник должен был стрелять в телохранителей. Убить их или ранить. Хотя вряд ли убить и даже, возможно, не ранить. Потому что в скоротечном бою положить противника не так-то просто. Но можно как минимум заставить залечь. Отступить в безопасное место. Чтобы разобраться с оставшимися на несколько секунд без защиты объектами.
   Мгновенно убить их и, воспользовавшись паникой, сбежать через чердак… Если братьев убить, то охрана вряд ли выползет из своих щелей, чтобы его преследовать. Охрана не лезет на рожон, когда охраняемый ими объект мертв. Ему уже помочь невозможно, а нарываться на уже бесплатную пулю кому охота.
   Такой сценарий обещал наибольший успех… Но теперь полковник решил действовать по-другому. Вначале стрелять в братьев. Теперь у него, помимо поддетого под рубашку бронежилета, был живой, двигающийся впереди него щит. Из-за которого было удобно вести стрельбу и за которым можно было прятаться.
   Удачно вышел мужчина прогулять собаку. Вовремя вышел. Именно тогда, когда надо… Полковник положил указательный палец левой руки на спусковой крючок второго «тэтэшника». Из которого не надо было ни в кого попадать, который был предназначен не для боя — для шумопиротехнических эффектов, подавляющих психику врага. Стрельба из двух пистолетов впечатляет, создавая эффект массированного ведения огня.
   Два пистолета — не один пистолет.
   Один — пугает. Другой — попадает. Другой отправляет на тот свет… Впереди показались, качнулись, выросли головы. Вначале телохранителя, идущего первым.
   Этот мимо! Эта голова киллеру сейчас не нужна. На эту голову пока можно не обращать внимания… Фигуру телохранителя заслонил мужчина с собакой.
   Еще одна голова. На этот раз та, которая нужна! Голова одного из братьев Заикиных. И лицо! Очень хорошо знакомое лицо. Лицо бывшего хозяина полковника.
   Лицо — в пределах досягаемости пули.
   Но рано. Еще рано. Надо немного подождать. Пока не покажется голова второго брата. Второго его… Вот он! О чем-то недовольно беседует с телохранителем, идущим сзади. Вернее, что-то выговаривает телохранителю. Машет перед его носом рукой… Теперь пора.
   Полковник выхватил из кармана второй пистолет, шагнул вперед, прижался к спине мужчины, прикрыв его телом свой корпус… Быстро поднял руки с зажатыми в них пистолетами, положил на плечи мужчины, направив стволы в сторону братьев. Прикрыл свою голову его головой.
   Все мгновенно, в одну короткую долю секунды.
   — Как вы смее… — попытался возмутиться мужчина.
   Выстрел!
   Выстрел!
   Выстрел!..
   Левым — на испуг, правым — на поражение.
   Один из братьев, угодивший под правый пистолет, упал, даже не потянувшись руками к разбитому пулей лицу. Упал! Потому что умер. Даже не поняв, что произошло. Даже не поняв, что его убили.
   Мгновенно перевести правый «тэтэшник» на второго брата. Чтобы наверняка… Выстрел!