Ирвин Ян. Башня над пропастью

   – Эти подойдут, – решил Шанд. – Вы можете упаковать еду и дать мне фонарь? Не волнуйтесь насчет корзинки, – добавил он, когда хозяин приоткрыл рот.
   – Я хотел сказать, что в парке вы можете взять фонарь напрокат, – произнес хозяин. – Когда вам подать завтрак?
   – Через десять минут, – ответил Шанд, поднимаясь по лестнице и шагая через две ступеньки.
   После завтрака он отправился в парк. По пути Шанд заглянул на рынок и купил там веревку и молоток с длинной ручкой.
   Подойдя к воротам парка, Шанд постучался в дверь маленькой сторожки, находившейся рядом с ними. Вышел молодой человек, протирая глаза.
   – В пещеры в ту сторону? – спросил Шанд.
   – Верно, – ответил служитель. – Вы бы не хотели взять напрокат фонарь?
   – Два фонаря, – ответил Шанд. – У вас тут много посетителей?
   – В это время года – нет, но летом наши пещеры очень популярны. Вчера была молодая женщина, очень поздно. Украла мой фонарь, – пожаловался он печально. – Придется отчитываться за пропажу. А казалась такой милой.
   – Она была единственной посетительницей вчера?
   – Нет. Вскоре появилась группа из шести человек, но они не взяли фонари. – Молодой человек их описал.
   «Вельмы! – подумал Шанд. – А они что тут делают?»
   Уплатив задаток, он взял свои фонари и направился к пещере. У входа он тщательно осмотрел землю, но на мягкой почве осталось слишком много следов. Шанд вошел внутрь и почти полностью зашторил фонарь: он знал, что свет в темноте виден издалека и что враги сразу же заметят, если туннель внезапно осветится.
   Поскольку Шанд вынужден был двигаться осторожно, да еще почти без света, за несколько часов он преодолел совсем небольшое расстояние. Раз или два он не там повернул и вынужден был возвращаться. В одном месте обвалился свод пещеры, почти полностью завалив выход из нее, и на скале рядом с рухнувшими глыбами были вырезаны имена трех людей – двух женщин и ребенка, очевидно погибших при обвале. Неподалеку Шанд заметил неумело выполненный на стене рисунок – цветы и несколько трогательных стихотворных строк. Шанд склонил голову и протиснулся мимо каменных глыб.
   Наконец его осторожность была вознаграждена: впереди замаячил неясный свет. Шанд зашторил фонарь и пополз вперед, пока не очутился на выступе, где туннель переходил в пещеру. Внизу было большое озеро, на берегу которого вокруг плиты из известняка стояло шесть фигур.
   На плите лежала Карана. Со своего места Шанду не было видно, жива ли она. Он осмотрел пещеру. Она представляла собой величественное зрелище, хотя сейчас старику было не до того. Свет от фонарей гаршардов отражался в миллионах крошечных граней. Сверху, со свода пещеры, свисали сталактиты – в форме коровьего вымени. Он помнил их по посланию Караны.
   Шанд снова обратил взгляд на сцену, разворачивавшуюся внизу. Одна из фигур в плаще спустилась к воде. Шанд почувствовал, как по спине пробежал холодок: он узнал характерную неуклюжую походку вельмов – или гаршардов.
   Конечно, они проделали весь этот путь с единственной целью – найти Карану! Как же ему с ними драться? С двумя он, пожалуй, справится. «А может быть, всего с одним», – горестно подумал он. Да, он стал не тот!
   Шанд уселся, прислонившись спиной к стене туннеля. Особенно смотреть было не на что: четверо гаршардов легли на полу, двое встали на страже. Они очень бдительно несли дежурство. К его радости, Карана пару раз пошевелилась.
   Взгляд старика снова обратился к своду, и его внимание привлекли сталактиты. Он знал, что сталактиты легко отламываются. Почему бы и нет? Часть пещеры над его выступом была в тени. Стоит попытаться. Сняв сапоги и носки, он привязал конец веревки к ближайшему сталагмиту, убедился, что молоток у него в рюкзаке, и полез вверх.
   Это было не трудно, так как после недавнего обвала осталось много трещин и выступов. Оказавшись наверху, Шанд посмотрел вниз. Фигуры в плащах снова собрались вокруг Караны. Для чего она им нужна? У него были самые неприятные подозрения.
   Шанд изучил трещину в потолке, идущую над сталактитами, образующими массу в виде вымени. Щель была узкая, и в нее можно было просунуть разве что узкую сторону головки молотка.
   Шанд закрепил веревку и вынул молоток. Затем просунул молоток в щель и дернул. Ничего не произошло. Он нажал сильнее, но все было тщетно.
   Отдышавшись, он посмотрел вниз. Пять фигур стояли вокруг Караны, а шестая копалась в мешке.
   Шанд взобрался повыше и увидел, что трещина продолжается и с другой стороны сталактитов. Если ударить там, можно отломать большой кусок и спугнуть гаршардов. И тут он услышал, как Карана закричала: «Нет!»
   Один держал ее голову, другой приблизился к ней. Карана громко закричала от ужаса. Шанд прищурился, проклиная свои старые глаза. Нужно срочно что-то сделать, чтобы их отвлечь. Уперев ногу в тонкий сталагмит, Шанд столкнул его вниз. Сталагмит сломался с треском, как морковка, и с всплеском погрузился в воду.
   Гаршарды внизу закружились, всматриваясь в круги на воде. Подняв фонари, освещавшие их лица, казалось, состоявшие из углов, они обследовали пещеру. Однако не обнаружили Шанда, скрывавшегося среди сталактитов. У воды они устроили совещание.
   Шанд понял, что это его единственный шанс. Взяв молоток, он размахнулся со всей силой и ударил по сталактитам. Шум был оглушительный, а откололось несколько мелких кусочков – вот и все. Эхо разнеслось по всей пещере.
   Гаршарды стояли неподвижно, прислушиваясь. Они знали, что наверху кто-то есть, но не видели его. Эхо замерло, и Шанд услышал треск. Ему показалось, что сталактиты стали отходить от потолка. И в этот самый момент сталактиты пришли в движение и вся масса в форме вымени рухнула вниз.
   Шанд в ужасе наблюдал за тем, как она погрузилась в воду с таким шумом, что у него чуть не лопнули барабанные перепонки. Вода хлынула во все стороны, и огромная волна накатила на гаршардов, стоявших с разинутыми ртами, и на камень, на котором лежала Карана. Волны вздымались до середины стен, брызги жалили лицо Шанда. Затем внизу погас последний фонарь, и старик остался наверху, среди сталактитов, в полной темноте.

29
Навязчивые идеи

   Проснувшись в постели Иггура, Магрета потянулась к своему любовнику – первому мужчине, который держал ее в объятиях. Постель была пуста. Иггур сбежал.
   Она была разочарована, хотя и не удивилась, зная, как он одержим своей работой и идеей поймать Мендарка. Искупавшись и съев завтрак, который принесла на подносе Долодха, Магрета пошла проведать Феламору.
   Феламора была очень слаба, но злость в ней осталась.
   – Почему ты не носишь очки? – спросила она. – Ты хочешь, чтобы все увидели цвет твоих позорных глаз?
   – Я горжусь своими глазами, – ответила Магрета с улыбкой, встряхнув головой. Ничто не могло сегодня омрачить ее настроение.
   – Что с тобой такое? – в бессильной ярости вскричала Феламора.
   – У меня есть любовник! —Магрета почувствовала безумную радость, произнеся эти слова, которые еще вчера не решилась бы выговорить.
   – Иг... Иг... – задыхаясь, пыталась произнести Феламора.
   – Да, Иггур! – воскликнула Магрета, с удовольствием бросая вызов. – Мой любовник, мой любовник, мой любовник! – Танцуя, она покинула комнату, даже не оглянувшись на Феламору.
   Феламора билась в ярости, ноги подергивались, изо рта шла пена. Она так сильно сжала кулаки, что ногти впились в ладони.
   – Нет... ты... нет! – стонала она. Медленно, с великим трудом она уселась в кровати. – Ты моя! Когда... меня не станет... – шептала она, задыхаясь, – он никогда больше... не осмелится... на тебя взглянуть.
   Магрета была важной частью великого плана, который Феламора вынашивала веками, – разбить Непреодолимую Преграду и забрать феллемов домой, на Таллалам. Их мир нуждается в своих сыновьях и дочерях, и ничто не должно стоять у нее, Феламоры, на пути, а уж тем более этот выскочка Иггур. Она постаралась успокоиться, чтобы вновь обрести силы, утраченные на Тайном Совете. Боль была ужасная, но Феламора не сдавалась. Она подпитывалась из какого-то забытого источника, и образ Магреты начал медленно вырисовываться в ее сознании. Она сосредоточилась, делая его столь совершенным, что никто бы не смог отличить его от реальности. Затем она вывела его из сознания, и он возник в воздухе.
   Иллюзия медленно вращалась, а Феламора подправляла детали то тут, то там – изгиб уха, блеск волос, форма плеча. Работа еще не была закончена, когда Феламора ощутила признаки дурноты – результат своих усилий. Однако она продолжила наносить последние штрихи.
   Теперь она вносила определенные небольшие изменения во внешность двойника Магреты. Слегка расширила нос, углубила глаза и заставила их сиять, как живой огонь. Кожу она сделала чуть темней. Когда Феламора изменяла цвет каштановых волос, делая их блестящими, иссиня-черными, как у каронов, ей стало еще хуже.
   Где же теперь Магрета? Напрягаясь из последних сил, Феламора увидела, как та поднимается по лестнице, ведущей на зубчатую стену крепости.
   – Ступай! – приказала она иллюзии. – Выполни свою работу, и сделай это хорошо – другого шанса не будет. – Феламора направляла своим сознанием созданный образ – по коридорам и лестницам, и это было так тяжело, словно она несла Магрету на плечах. Только убедившись, что двойник Магреты поднялась на крепостную стену, она сдалась. Упав на пол, Феламора пролежала без движения весь день.
 
   Магрета пошла в кабинет Иггура, но там его не было. Никто не знал, где он, и Магрета провела не один час, безуспешно обыскивая крепость. Может быть, он наверху, на стене? Поднимаясь по лестнице, Магрета ощутила легкое беспокойство. У нее возникло чувство, что то, чем они с Иггуром занимались прошлой ночью, больше не повторится. Отогнав эту мысль, она продолжила путь, но уже без прежней легкости.
   Она нашла Иггура на стене старой крепости. Магрета стояла, наблюдая, как он взволнованно шагает взад-вперед: порывистые движения, прихрамывающая походка, потупленный взгляд. Дойдя до угла, он развернулся и направился обратно.
   Когда их разделяло всего несколько шагов, Иггур взглянул прямо перед собой. Увидев Магрету, он замер на месте.
   – Магрета! – начал он. – Я дурак. Вчера ночью я подумал...
   Она вынырнула из тени на яркий свет, бросившись к Иггуру с распростертыми объятиями. Иллюзия, созданная Феламорой, слегка сместилась, затем слилась с реальной Магретой. Теперь глаза Магреты сверкали, как горящие маяки.
   Иггур не мог сдвинуться с места. На мгновение ему показалось, что перед ним копия самого Рулька. Не менее ужасная оттого, что она была женщиной, – напротив, еще более устрашающая, поскольку Иггур провел ночь, лежа рядом с ней, совсем беззащитный. Он вообразил, что она пришла, чтобы мучить его, овладеть его разумом, как Рульк.
   – Убирайся! – закричал он, закрывая лицо руками.
   Магрета остолбенела. Взор ее затуманился. Затем, когда Феламора рухнула в своей комнате внизу, иллюзия слетела с нее, как шелковая сорочка, спадающая с плеч.
   – Иггур, в чем дело? – прошептала Магрета.
   Она снова стала похожа на себя, хотя ярко-красные глаза изводили его по-прежнему. Иггур уронил руки, он побледнел; коротко кивнув, как кивают знакомому, которому должны деньги, он прошел мимо.
   Магрета не понимала, что случилось, – единственную причину она видела в том, что вчера ночью совершила нечто, смертельно оскорбившее Иггура. У нее все внутри разрывалось от боли и обиды.
 
   Собрав все свое мужество, она последовала за Иггуром в кабинет, где царил полный хаос. Войдя, она услышала яростное рычание:
   – Как? Он сбежал?
   – Д-должно быть, он все время был в п-портовом городе! – заикался несчастный Чейк.
   – Я уничтожу их! Я затоплю портовый город! – гремел Иггур.
   Магрета не стала приближаться к нему. Она знала, что дело не в Мендарке. Дело в ней, но он никогда не признается в этом. Она знала, почему у него все идет не так. Иггур слишком негибок. Умение вести войну не помогало ему при управлении анархичным Туркадом и непокорным Баннадором. А она, Магрета, подорвала его силы: из-за нее он дал волю своим глубочайшим страхам. Что в ней такое, что воздействует на всех, кого она встречает? Лишь Феламора могла бы подсказать ей ответ, но она не сделает этого, особенно после того, как Магрета бросила ей вызов.
   Три дня Иггур бродил по крепости, как сумасшедший. Никто из его советников и генералов не смел к нему подходить, кроме Вартилы. Он не смотрел на Магрету в кабинете, не прогуливался с ней и, уж конечно, не спал в своей кровати, когда в ней была Магрета. С каждым днем он выглядел все более измотанным и отчаявшимся.
   Магрета расспрашивала всех, кто его знал, даже Вартилу, но никто не видел его в таком состоянии прежде. Она отправилась разыскивать его и наконец нашла на крепостной стене. Он был не похож сам на себя, а когда заметил приближающуюся Магрету, попытался улизнуть по другой лестнице.
   Подбежав к Иггуру, Магрета схватила его за плечо.
   – Я должна с тобой поговорить. Ты разрываешь мне сердце.
   – Тогда уходи, – ответил он. – Я не могу тебя удерживать, да и не хочу.
   – Я не уйду, пока ты не объяснишь, в чем дело, – заявила Магрета. – Я невольно тебя обидела? Или я такая никудышная любовница, что тебе неприятно быть со мной? Я желаю знать. Я прошу тебя – научи меня тому, что доставляет тебе удовольствие.
   – Дело не в этом, – сказал Иггур, отворачиваясь от нее, чтобы не видеть глаз Магреты.
   – Так в чем же? Я должна знать!
   – Я боюсь, – пробормотал он.
   – Кого? Меня?
   – Нет, – солгал он, и она это поняла.
   – Тогда чего же? Скажи мне!
   – Бегства Мендарка, – в отчаянии произнес он. – И почему половина моих вельмов покинула меня и стала гаршардами? Что они задумали? Почему именно Шазмак? Каков бы ни был их план, я к нему не готов, а они знают все мои секреты. Так не должно было быть!
   «Хватит скулить, – подумала она. – Поднимись и сделай что-нибудь».
   Иггур, прихрамывая, стал удаляться от Магреты. Он явно не собирался объяснять ей, в чем проблема. Как же ей разобраться в происходящем? Магрета даже решилась спросить у Феламоры, но та уже три дня была без сознания. Три дня!С тех самых пор, как начался странный недуг Иггура. В душу Магреты закралось подозрение. Симптомы болезни Феламоры походили на дурноту после применения чар. Но как же так? Ведь она утратила свою силу полностью! Или нет?
   Магрета вспомнила, как испуганно вглядывался Иггур в ее глаза в ту ночь. Все встало на свои места: и странные ощущения, которые она испытывала, идя по лестнице к Иггуру, словно она смотрела сквозь вуаль; и реакция Иггура, как будто он увидел кого-то другого – кого-то, кто наводил на него ужас. Ну конечно! Она напомнила ему Рулька, его самого жестокого врага!
   Теперь, когда Магрета поняла, в чем дело, она чувствовала себя сильной и могла помериться силами не только с Иггуром, но даже с Феламорой. Иггур оказался не тем мужчиной, которого она придумала, и все же она не собиралась позволить Феламоре и дальше управлять ее жизнью. Магрета догнала Иггура и преградила ему путь, расставив руки.
   – Я знаю, что тебя беспокоит, – тихо сказала она, – но ты ошибаешься.
   Иггур задрожал и старался смотреть куда угодно, лишь бы их взгляды не встретились.
   – Несмотря на мои глаза, я тебе не враг, – сказала она. Иггур молчал. – Разве ты не видишь, что сделала Феламора? Разве ты не распознал ее иллюзию?
   – Иллюзию? – в изумлении переспросил он.
   – Пойдем вниз, и ты поймешь. – Магрета все объяснила ему по пути и заставила остаться за дверью, когда они дошли до комнаты Феламоры.
   Феламора лежала неподвижно. Магрета взяла ее за плечи и стала трясти, но та не шевелилась. Тогда Магрета сильно ударила ее по щеке, затем по другой, потом еще раз, сильнее. Наконец глаза Феламоры открылись.
   – Что ты со мной сделала? – закричала Магрета. Феламора с трудом улыбнулась торжествующей улыбкой.
   – Этот дурак называет себя мансером! Он даже ничего не заподозрил! – прокаркала она. – Ты моя и всегда будешь моей. – И она снова погрузилась в забытье.
   У Иггура был такой вид, словно ему отказали ноги.
   – Она одурачила меня с помощью иллюзии! – сказал он, опускаясь на пол. – Меня! —Он сидел на полу, качая головой.
   Уважение Магреты к нему еще уменьшилось, но она не собиралась так легко отказываться от этого человека. Она помогла Иггуру подняться наверх, и ей было совершенно безразлично, жива Феламора или мертва.
 
   Зима, принесшая в Туркад дожди, мокрый снег и пронизывающий ветер, наконец-то закончилась, и ее сменила весна. Иггур постоянно был на грани нервного срыва, как будто опасался прихода какого-то могущественного врага, который отнимет у него Империю. Не для того ли явились гаршарды, чтобы подготовить путь для своего господина? Память о том, как Рульк овладел его сознанием, и сильный страх мучили его все более жестоко.
   Когда Магрета только пришла в крепость, недуги Иггура были едва заметны; однако со временем, особенно после создания Феламорой иллюзии, Иггур еле волочил за собой больную ногу так, что порой самому себе казался стариком. В такие периоды он говорил отрывисто, словно каждое слово давалось ему с трудом; становился заметен паралич, поразивший его лицо.
   После нескольких дней одиночества Иггур снова начал искать общества Магреты. Они возобновили утренние и вечерние прогулки по стене крепости. Они были почти друзьями – пока Магрета не снимала очки. Но отношения между ними установились не настолько теплые, чтобы Иггур пришел к ней в постель.
   Иггур был занят управлением завоеванными землями. Большая часть Империи уже покорилась, но в Туркаде, самом свободолюбивом городе новой Империи, Иггуру приходилось постоянно быть начеку. К тому же до него доходили сведения, что за морем, в Нилькеранде, Тиллан и его помощник Беренет собирали большую армию, готовясь к вторжению.
 
   – Иггур, – сказала однажды Магрета.
   – М-м, – рассеянно отозвался он, склонившись над картой Нилькеранда.
   – Помнишь, как прошлой осенью ты держал меня в плену в Фиц Горго?
   – Я вряд ли смогу это забыть.
   Магрета колебалась. Уже целый месяц ей хотелось задать мучивший ее вопрос, но она все откладывала.
   – Однажды ты пообещал мне, что, если я расскажу тебе, где Фелимора и зачем ей нужно Зеркало, ты поведаешь мне о том, кто мои родители, что с ними случилось и почему они стали позором для феллемов.
   Он напрягся, по-прежнему не отрывая взгляда от карты.
   – Ты отказалась выполнить мою просьбу, – холодно ответил Иггур.
   – Я не могла выдать мою госпожу – ты понимаешь? Теперь все изменилось, и я тебя снова спрашиваю об этом.
   – Это для тебя важно?
   – Ты же знаешь! Я ничто без этого – у меня нет ни родителей, ни семьи, ни предков. Я должна знать!
   – Ты всю жизнь служила Феламоре. Почему ты не поинтересовалась своим происхождением у нее?
   – Я быстро научилась не задавать подобных вопросов. Тема моих родителей была постыдной, и ни один феллем никогда об этом не говорил. Иггур, ты долженмне сказать!
   – Прости, – ответил он. – Я не могу. В то время я полагал, что знаю. Это была одна из вещей, которые стали мне известны при помощи Зеркала.
   – Полагал? Что ты имеешь в виду?
   – Оно не зря называется Кривым Зеркалом, – сказал Иггур, все еще не глядя на Магрету. – С тех пор я понял, насколько оно обманчиво. Ничему из того, что показывает Зеркало, нельзя доверять. Помни об этом, если тебе когда-нибудь еще придется держать его в руках. Оно лживо! – И с этими словами, положив линейку на карту, Иггур вышел из комнаты.
   «Как же так? – подумала в недоумении Магрета. – Ты годами использовал Зеркало, чтобы следить за своими врагами, – вот каким образом ты стал столь могущественным. Этого не случилось бы, если бы Зеркало только лгало».
   Магрете не хотелось верить Иггуру: это подточило бы мечту, которую она лелеяла с тех пор, как взяла Зеркало в руки в Фиц Горго и оно ожило в ее руках. Оно взывало к ней, предлагая окунуться в новый мир, другую жизнь, в которой она не будет в рабстве ни у Феламоры, ни у кого-либо другого.
   Однако Магрета не верила и в то, что Иггур говорит неправду. Больше она не поднимала этой темы, но была полна еще большей решимости, чем когда бы то ни было, узнать, кто она такая.
 
   – Значит, ты больше ничего не слышал о Каране? – спросила Магрета Иггура, когда они встретились за обедом.
   Слухи о Каране доходили до Туркада из Ганпорта, а позже – из Грейнвиса, с ней связывали подозрительный недуг хлюна Зарета. Шпионы Иггура проследили Мендарка до Зиля, но там у Иггура не было никакого влияния. А вот о Тензоре и Зеркале не было никаких новостей – кроме того, что аркимы идут на север, что им удалось оторваться от погони и след их затерялся.
   – Нет, после Грейнвиса ничего не известно. Правда, я знаю, что она направилась на север, затем – на восток. Надеюсь, новости появятся, когда вернутся мои скиты. У меня в той области есть несколько шпионов. Она замечательная девушка, эта твоя Карана.
   – Даже более замечательная, чем ты можешь себе представить, – рассеянно пробормотала Магрета.
   Иггур вздрогнул, затем поставил свой бокал с вином и, взяв Магрету за плечи, притянул к себе. Он даже не побоялся заглянуть ей в глаза.
   – Ты мне не все о ней рассказала, – настороженно произнес он. – Что это?
   – Ничего, – ответила она, удивившись, что возбудила его любопытство.
   Но Иггур не сдавался.
   – Чего же я не знаю о Каране? – допытывался он. – Разве мы с тобой не... друзья? Я бы не стал скрывать от тебя подобных секретов.
   «Разве? – подумала она. – Я не так уж наивна. Возможно, и скрываешь». Однако, несмотря на всю противоречивость ее чувств к нему, Иггур занимал особое место в ее жизни, и Магрете хотелось сделать ему приятное, помочь хоть чем-нибудь.
   – Я не могу тебе сказать. Секреты Караны не мои, и я не могу их выдать.
   – Но, Магрета, неужели ты мне не доверяешь? —Девушка вспомнила, что уже выдала один секрет Караны: когда ее пытали вельмы, она открыла, что Карана – двоекровница. И Карана ужасно пострадала из-за этого. Ничто не заставит ее снова причинить вред подруге.
   – Мне нечего добавить. Если бы ты действительно меня любил, то не заставлял бы предать друга.
   – А если бы ты доверяла мне, ты бы не скрывала от меня важный секрет, – отрезал Иггур.
   – Ты просто хочешь ее использовать, – сказала Магрета, обиженная и разочарованная. – Люди для тебя – всего лишь вещи, и когда они тебе больше не нужны, ты их просто выбрасываешь. – Круто повернувшись, Магрета вышла из кабинета и поднялась в свою комнату.
 
   Магрета постоянно расспрашивала Иггура о Рульке. Сначала Иггур охотно говорил о своем враге, но по мере того как возрастал ее интерес к этой теме, росло и его беспокойство.
   «Почему ее это так волнует? Говорит ли в ней кровь каронов? Мне бы нужно поподробнее разузнать о Каране, да и о Магрете тоже», – подумал он. И вдруг спохватился, что ответ на его вопросы находится у него в руках. Феламора! А она сейчас в его власти.
   Теперь Иггур ощутил, что Феламора могущественнее его. Он бы никогда не мог надеяться выпытать у нее правду, если бы она была здорова: ведь ее иллюзии могли свести с ума любого. Однако Феламора уже целый месяц лежала в постели. Он понимал, что она утратила свою силу.
   Иггуру было известно, что узы долга, связывавшие Магрету с Феламорой, по-видимому ненавидевших друг друга, все еще крепки. Магрета яростно реагировала на любую угрозу своей госпоже. Она не могла иначе.
   Поэтому на следующий день, дождавшись, когда Магрета уйдет в город, Иггур пробрался в комнату Феламоры. Та лежала на постели без чувств. Она показалась Иггуру старухой, которая вот-вот умрет. Бесцветные волосы разметались по подушке, как влажный мех. Кровь медленно пульсировала под прозрачной кожей.
   Иггур склонился над ней, раздумывая, как приступить к делу.
   – Что ты хочешь от меня, «гах»? – спросила Феламора прерывистым шепотом. Ее старые золотистые глаза, похожие на бездонные колодцы, внезапно открылись.
   Иггур не ожидал, что она проснется, да еще будет ему противостоять. Он не нашел ничего лучшего, чем сказать правду:
   – Кто такая Магрета?
   – Оставь ее! – прошипела она. – Магрета не имеет к тебе никакого отношения!
   – Я должен знать. Я могу стать тебе хорошим другом в обмен на такую маленькую услугу.
   – Я предпочитаю видеть тебя в качестве врага, – ледяным тоном заявила она.
   – Да будет так. Тогда остерегайся: ты в моей власти, и я тебя заставлю все мне рассказать. – Он наклонился, чтобы схватить старуху за плечи. – Кто она?
   Феламора улыбнулась, показав мелкие зубы и розовые десны. Зрелище было не из приятных. Ее рука, маленькая и тонкая, как птичья лапка, схватила Иггура за горло. Самый могущественный полководец Сантенара попытался отступить назад, но бесцветные ногти впились ему в горло.
   «Это иллюзия», – подумал он. Однако Феламора не отпускала его. Он ощутил невыносимую боль; выпрямившись, он поднял Феламору с постели, и теперь она висела на нем. Иггур чувствовал, как ее ногти раздирают ему горло, кожу, плоть, артерии и дыхательное горло. Он увидел, как хлынула кровь, и тщетно пытался вдохнуть воздух. И тут Феламора рухнула рядом с кроватью, как влажная тряпка.
   Пошатываясь, Иггур добрел до кресла и без сил опустился в него. Ощупывая себя, он понял, что на самом деле это и была иллюзия; хотя с обеих сторон шеи остались кровавые отметины, в целом он был невредим.