Камерон Стелла. Во власти желания

   — Довольно! — закричала Бланш, и девушка вздрогнула от неожиданности. — Чтобы я больше не слышала о твоем нежелании ехать! А теперь приступим к делу. Женевьева, как тебе нравится ткань?
   — Magnifique^[4]! — Миниатюрная темноволосая модистка вытаскивала из коробки блестящий муар, светло-голубой, но с многоцветными переливами; материя казалась то сиреневой, то розоватой, то золотистой.
   — В самом деле, замечательная ткань! — воскликнула Бланш. — А теперь взгляни, Керсти! Это подарок нашей милой герцогини.
   Девушка молча смотрела, как Бланш Бастибл открывает футляр из красной кожи. Внутри, на ложе из черного бархата, лежало колье поразительной красоты. Керсти ни разу в жизни не держала в руках дорогих украшений, не считая золотой цепочки с крестиком, которую подарил ее матери маркиз в честь рождения Нилла.
   — Это аквамарины и бриллианты, — сообщила Бланш. — Колье и серьги, комплект. Ты когда-нибудь видела такую прелесть?
   — Никогда, — прошептала Керсти. — Пожалуйста, поблагодарите ее светлость за то, что она разрешила мне на них посмотреть.
   Бланш взяла колье, приложила его к муару и, тотчас же схватившись за сердце, прикрыла глаза.
   — Какая красота! — воскликнула она. — Все будут тебе завидовать — Мне?..
   Пожилая дама с удивлением уставилась на Керсти.
   — Тебе, конечно. Ты действительно такая глупая или притворяешься? Тебе сошьют платье из этого чудесного материала, и ты наденешь к нему аквамарины и бриллианты вдовы.
   — Но…
   — Никаких «но»! Вдова не потерпит возражений. Макс тоже будет рад, что ты поедешь на бал.
   — Он отказался от приглашения.
   Бланш покачала головой.
   — Какой невоспитанный молодой человек! Вдова сообщила графине, что Макс поторопился с ответом, так что он обязательно будет на балу.
   Женевьева тем временем достала из коробки рисунки с фасонами платьев и разложила их на столе.
   — О какая прелесть! — Бланш захлопала в ладоши. — Вот это Что скажешь, Керсти?
   Керсти подошла к столу — и замерла, увидев платье, на которое указывала Бланш. Это был фантастически роскошный наряд; шляпку же украшали изумительной красоты перья. Девушка в восторге смотрела на наряд. Наконец воскликнула:
   — О!..
   — Умопомрачительно, — кивнула Бланш. — Да, это как раз то, что нужно, не так ли, Женевьева?
   — А вам не кажется, что оно для нее слишком уж… э-э… как бы сказать…
   — Ты сошьешь это платье мне, — объявила Бланш. — Конечно, для Керсти оно слишком вычурно, но это именно то, что требуется мне. Просто поразительно! Прошу тебя, Женевьева, загляни ко мне попозже. А теперь, Керсти, выбирай наряд для себя.
   — Ах вот ты где! — Керсти вздрогнула, услышав голос Макса. — Черт возьми, я обошел весь замок, пока тебя искал!
   — Пожалуйста, не выражайся так в моем присутствии, — проворчала Бланш. — И никогда не входи в дамские покои без приглашения.
   — Простите, — сказал Макс. Он посмотрел на Керсти. — Очень сожалею, что нам с тобой помешали. Леди Гермиона уже ушла, а у нас еще много дел.
   — Мы говорим о платье для Керсти. Она поедет с нами на бал.
   — Керсти? — Макс взглянул на Бланш.
   Пожилая дама с улыбкой проговорила.
   — Герцогиня хочет, чтобы Керсти поехала с нами. Нам обеим приятно ее общество, да и ты, конечно, не будешь возражать Керсти густо покраснела.
   — Я не поеду на бал, — заявил Макс.
   Бланш всплеснула руками.
   — Как не поедешь?! Ее светлость приняла приглашение.
   Она сказала, что мы все согласны. Ты что же, хочешь ее огорчить?
   Макс, нахмурившись, пробормотал:
   — Проклятие… Когда же наконец мои родственники перестанут все решать за меня?
   — Ты прекрасно знаешь, что твоя дорогая прабабушка желает тебе только добра, — заявила Бланш — Она хочет, чтобы ты был счастлив. Конечно, она немного эгоистична в своем стремлении проводить с тобой как можно больше времени Но она очень гордится тобой и, естественно, хочет показаться с тобой в обществе.
   Макс что-то проворчал себе под нос, потом спросил:
   — Миссис Бастибл, можно мне посмотреть, во что вы собираетесь нарядить Керсти?
   — О, зови меня просто Бланш, мой милый мальчик. Конечно, можно.
   Макс взглянул на ткань, лежащую на столе Потом подержал в руках колье, после чего склонился над рисунками. Бланш убрала один из рисунков.
   — Это фасон моего платья, — объяснила она.
   — А где фасон для Керсти?
   — Она еще не выбрала. — ответила Бланш.
   «Потому что я никуда не поеду».
   Макс разложил перед собой рисунки и приняло? внимательно их рассматривать.
   — Вот это. — Он ткнул пальцем в один из рисунков — Керсти его еще не видела. — Позаботитесь о том, чтобы платье как можно скорее было готово к примерке.
   Керсти с удивлением посмотрела на Макса. Неужели он действительно полагает, что она должна поехать на бал?
   Модистка присела перед Максом в реверансе.
   — Прекрасная ткань, — заметил он. — Тебе надо носить голубое, Керсти. А это что? — Макс снова потянулся к колье.
   — Это колье герцогини, — сказала Бланш. — Ее светлость надеется, что оно подойдет к муару.
   — Прабабушка? — Макс нахмурился и принялся внимательно рассматривать украшение, которое держал в руке. — Да, теперь я вижу, это ее аквамарины и бриллианты. И она хочет, чтобы Керсти их надела?
   Щеки Бланш порозовели.
   — Вдова всегда была необычайно щедрой женщиной. Она знает, что у Керсти нет собственных драгоценностей, поэтому решила предложить ей свои.
   — Необычайно щедрая женщина? — в задумчивости пробормотал Макс. — Что ж, эти камни наверняка украсят Керсти. Они подходят к ее глазам.
   «О Господи, что он говорит?» — думала девушка.
   На губах Бланш заиграла самодовольная улыбка.
   — Я передумала, Женевьева, — сказала она. — Мне бы хотелось, чтобы ты прямо сейчас пошла вместе со мной. Я всегда занимаюсь такими делами в присутствии вдовы. Ей доставляет удовольствие подшучивать надо мной. Впрочем, я знаю: этот фасон ей понравится. Макс, надеюсь, ты проводишь Керсти обратно.
   — Да, конечно. — Он уложил колье в футляр и передал его Бланш.
   — Скажите прабабушке, что мне понравились эти драгоценности. Я потом сам поблагодарю ее за доброту.
   — Хорошо, скажу, — кивнула Бланш; модистка уже ждала ее в коридоре. — Если вам с Керсти нужно поговорить, можете без всякого стеснения располагаться в моей комнате. Я всегда очень огорчалась, что такую красоту почти никто не видит.
   Макс повернулся к Керсти и посмотрел ей в глаза.
   Бланш молча вышла из комнаты и увела с собой Женевьеву.
   — Я не люблю леди Гермиону, — заявил Макс. — Сегодня утром она пришла ко мне без приглашения.
   «И все же, — подумала Керсти. — ты не прогнал ее и не остановил, когда она… начала делать то, что делала», — Ты сердишься на меня?
   — Нет, — ответила она.
   — Почему ты так изменилась в последние дни?
   — Я знаю свое место.
   — И поэтому не говоришь то, что думаешь, даже когда я задаю тебе прямой вопрос? — Он прищурился.
   Керсти скрестила на груди руки.
   — Я… в затруднительном положении, сэр. Вы уже высказали мне свои пожелания. И мы поняли, что нам хорошо друг с другом. Но нам все же не следовало этим заниматься.
   — Керсти хотела сказать, что подобное больше не должно повториться, однако промолчала.
   — Но не все мои родственники нас осуждают, — заметил Макс.
   — Кто же из них не осуждает? — Керсти принялась медленно расхаживать по комнате.
   — Прабабушка. И это меня очень удивляет. Но она не стала бы помогать тебе выбирать платье и не дала бы на бал свои украшения, если бы не поддерживала нас. И не следует верить Бланш Бастибл — герцогиня не такая уж щедрая.
   — Но она была очень добра ко мне.
   — И в чем же проявлялась ее доброта?
   — О… — Керсти смутилась. — Герцогиня давала мне советы и объясняла, как лучше себя вести…
   — В самом деле? — Макс подошел к двери и запер ее.
   Керсти, потупившись, молчала.
   — Кажется, ты предпочитаешь запертые двери, — сказал Макс, подходя к девушке.
   Отступать было некуда, да ей и не хотелось отступать. Макс взял ее за плечи и посмотрел в глаза. У Керсти закружилась голова; ноги ее подгибались.
   Макс по-прежнему смотрел ей в глаза. Его пальцы все больнее впивались в ее плечи.
   «Сейчас он меня поцелует… Хорошо, что дверь уже заперта и теперь не нужно об этом думать».
   — Я хочу, чтобы ты стала моей, — сказал он. — Но не так, как в ту ночь. Я хочу, чтобы все было по-настоящему.
   Она хочет того же.
   — Мы потеряли столько лет… Я должен был сдержать обещание и вернуться к тебе.
   Она провела языком по пересохшим губам.
   — Ты ничего не обещал, Макс. Мне было всего шестнадцать. А у тебя впереди была целая жизнь — совсем не такая, как у меня.
   — Не надо меня оправдывать! Я не могу больше ждать. Ты понимаешь, о чем я говорю?
   О, она прекрасно его понимала и знала, как надо действовать.
   Макс крепко прижал ее к себе и впился поцелуем в ее губы.
   Керсти вздрагивала в его объятиях, по ее щекам катились слезы. Она прекрасно помнила указания вдовы, но сейчас ей хотелось совсем другого.
   Наконец Макс отстранился от нее и снова заглянул, ей в глаза.
   — Керсти, прости мня, пожалуйста.
   — Макс, ты ни в чем не виноват. Тебя что-то беспокоит?
   Почему ты сердишься?
   — Желания… — Он крива усмехнулся. — Что стало с нашими желаниями?
   Свои желания она сохранила. Каждый раз, увидев мыльные пузыри, Керсти вспоминала теплый солнечный день и стоявшего рядом с ней юношу, вспоминала и те клятвы, которые они дали друг другу.
   — Мы повзрослели, Макс. И все изменилось.
   — Тогда почему же ты плачешь? От счастья? Ты рада, что все изменилось?
   — Просто я глупая. — Она улыбнулась и закрыла глаза. — Глупая — вот и плачу по любому поводу.
   Он снова приник к ее губам, и на этот раз поцелуй был не только страстным, но и нежным. Керсти понимала, что нежность Макса может поколебать ее решимость, но все же ответила на его поцелуй.
   Макс на мгновение отстранился, потом взял ее лицо в ладони и вновь поцеловал. Она чувствовала жар его тела и ощущала на губах его теплое дыхание.
   И тут он принялся осыпать поцелуями ее лоб, щеки и шею.
   «Он сказал, что не любит леди Гермиону, но все же женится на ней». А ей, Керсти, останутся лишь тайные мгновения близости с женатым мужчиной.
   По щекам девушки опять покатились слезы Неожиданно она улыбнулась, закрыла глаза и потянулась к брюкам Макса.
   Расстегнув их, она взялась за его Орган. Макс же не произносил ни слова.
   Услышав его шумный вдох, Керсти еще крепче зажмурилась. Макс вновь положил руки ей на плечи, и тотчас же его бедра пришли в движение.
   Керсти почувствовала, что его орган делается все тверже, и при этом он словно наливался жаром.
   Все тело девушки заныло от острого желания.
   Внезапно пальцы Макса впились в ее плечи.
   — Невероятно… — пробормотал он.
   Керсти помнила и другие указания вдовы, но не стала им следовать.
   — Посмотри на меня, — попросил Макс.
   Она не могла выполнить эту просьбу.
   — Пойдем куда-нибудь в другое место, — сказал он. — Этого мало…
   Керсти, казалось, Не слышала его.
   — Прекрати! — Он схватил ее за руку. — Посмотри на меня.
   Керсти открыла глаза, но не смела их поднять.
   — Моя милая Керсти! Что с тобой происходит? О чем ты сейчас думаешь?
   Отстранившись от него, она с трудом пробормотала:
   — О чем я думаю?.. Наверное, о Кирколди.
   Керсти снова закрыла глаза.

Глава 17

   — Говорю вам, он сразу пошел к ней, — рассказывала Гермиона графине и Хорасу. — Я уверена: от нее надо избавиться во что бы то ни стало.
   — Откуда ты знаешь, куда он пошел? — Хорас достал из табакерки щепотку нюхательного табака; он любил говорить, что эту табакерку ему подарила одна влюбленная в него особа королевских кровей.
   — Оставь ее в покое, Хорас, — сказала Гертруда. — Она расстроена, бедная девочка. Пусть придет в себя. Потом она нам все объяснит.
   — Я ничего не могла поделать! — воскликнула Гермиона, бросаясь на диван. — Он… он… О, это ужасно! Я не знала, что предпринять.
   Хорас подошел к дивану и склонился над Гермионой.
   — Успокойся, дорогая кузина, — проговорил он с усмешкой. — Россмара слишком глуп, поэтому и не смог тебя оценить.
   — Перестань — бросила Гермиона в раздражении. Ей очень хотелось, чтобы Хорас ушел — и больше никогда не появлялся.
   — Расскажи еще раз.
   Что же все-таки произошло? — попросил он. — Ты думала, что Россмара без ума от тебя, а он…
   Что случилось? Ты не очень-то связно рассказывала.
   — Он по уши влюблен в эту дочку фермера. Помощница — это просто жалкий предлог для тою, чтобы поселить ее в замке.
   Он одержим, у него больная фантазия. скажу я вам. А она — бедное, беспомощное дитя. Он изо всех сил ее добивается.
   — Ты как будто жалеешь ее. — Хорас достал из кармана часы и начал водить цепочкой по обнаженным грудям Гермионы.
   — Жалею?! — взвизгнула она — Да мне наплевать на нее!
   Ты сказал, что мы получим то, что хотим, и нам все удастся.
   Сказал, что будем сказочно богаты.
   — Нам нужно заполучить журнал, — сказала Гертруда, нарушив свое долгое молчание. — Наши друзья начинают проявлять беспокойство. Мне уже угрожают. Пора действовать.
   Хорас усмехнулся.
   — Не торопитесь, дорогая графиня. Поспешив, мы можем все испортить. Пожалуйста, Герти, позволь мне самому этим заняться. — Хорас прижался губами ко лбу Гермионы и прошептал:
   — Нам с тобой надо поговорить.
   Она откинулась на спинку дивана и внимательно посмотрела на него. Взгляды их встретились.
   — Поговорить? О чем? — тихо спросила Гермиона.
   — Лучше разделить пирог; — прошептал Хорас ей на ухо. — Так будет сытнее.
   Он хочет отстранить Гертруду! Эта мысль и напугала, и Обрадовала Гермиону. Но Герти, если перейти ей дорогу, способна на все…
   — Хватит шептаться, — проворчала Гертруда. — О чем это вы там говорите?
   — Графиня, простите нас, пожалуйста. — Хорас засмеялся и уселся рядом с Гермионой. — Мы просто ворковали, как два влюбленных голубка.
   Гертруда фыркнула.
   — Будь добр, не забывай, в чьем доме ты находишься, Хорас. И вообще… мы думали, что ты умер. Гермиона, объясни же толком, почему твой разговор с Россмара не привел к успеху. Ты сказала, что эта девушка ушла. Что же произошло потом?
   — Да, ушла. И после этого он думал только о ней.
   — Почему ты так решила?
   — Потому что знаю. Он… — Гермиона в отчаянии махнула рукой.
   — Что он? — спросил Хорас. — Перестань над нами издеваться, моя милая.
   — Я не издеваюсь над вами. Просто мне неловко об этом говорить. В общем, я стала его ласкать, а девчонка сидела в кабинете, и это придавало ощущениям особую остроту. Потом она ушла, я расстегнула его брюки, а сама осталась в корсете и в панталонах. Но он, он…
   Графиня подалась вперед.
   Гермиона опустила глаза.
   — Я вдруг почувствовала, что его стальное копье вдруг превратилось в дохлую змею…
   Хорас громко расхохотался. Несколько раз он Пытался что-то сказать, но смех душил его.
   — Значит, он сплоховал, бедняга? — спросил наконец Хорас. — Россмара не был готов к твоим ласкам, Гермиона.
   Ты его напугала Что ж, — из этого можно извлечь выгоду, моя милая. Ни один мужчина не захочет, чтобы подобное происшествие стало достоянием гласности. — Он снова рассмеялся.
   — Ни одна женщина этого тоже не захочет, — огрызнулась Гермиона. — Немедленно прекрати смеяться!
   — А что было потом? — спросила Гертруда. Она даже не улыбнулась. — Говори всю правду, моя девочка. Мы затеяли серьезное предприятие, и времени у нас в обрез.
   — Ну, потом я оделась — что еще я могла сделать? Он повернулся ко мне спиной, расправил плечи и уселся за свой письменный стол, не обращая на меня никакого внимания. Я села за стоп этой девчонки. Он велел мне уходить, но я сказала, что не хуже ее справлюсь с обязанностями секретаря. И сказала, что согласна стать даже его рабыней. Я просидела там больше часа, но он не обращал на меня ни малейшего внимания. А потом встал и ушел. Вот к все. Я уверена: он отправился к ней!
   — Ты можешь ошибаться, — заметил Хорас. Несмотря на сопротивление Гермионы, он усадил ее к себе на колени. — Поцелуй меня. Представь, что — Макс Россмара.
   Она покачала головой — Я уже говорила вам, что в замке есть мои люди. Я ждала его в кабинете, надеясь, что он ко мне вернется. Но подошел . один человек и сказал, что Россмара с ней. Тогда я отравилась сюда. — Гермиона всхлипнула, и по щекам ее покатились слезы.
   Хорас сунул руку в вырез ее платья, и Гермиона тотчас же заерзала у него на коленях. Он улыбнулся и, поцеловав ее в шею, проговорил:
   — Кажется, у меня созрел новый план, дорогая. Герти, ты сможешь еще несколько дней попасти наших жирных гусей?
   Если точнее — до конца бала — Наверное, смогу А что?
   — Потом увидишь. Гермиона, дорогая ты выслушаешь мои советы относительно твоего бального платья?
   — Ни за что! Ох!
   Хорас принялся поглаживать ее груди.
   — Нет, выслушаешь. — Он заглянул ей в глаза. — Я позабочусь о том, чтобы ты совершенно преобразилась. А потом, с помощью Герти, мы получим то, что нам нужно. Ты сделаешь решающий ход — и журнал окажется у нас.
   — Я отказываюсь что-либо делать. Вернее, сначала я должна узнать, что ты задумал, — заявила Гертруда.
   — Я тоже, — подхватила Гермиона и вдруг вскрикнула:
   Хорас запустил руку ей под юбки. — Послушай, неужели ты ни о чем, кроме этого, не можешь думать? — спросила она — О чем же мне думать?
   — улыбнулся Хорас. — Я всего лишь мужчина со стальным копьем.

Глава 18

   Стараясь не смотреть на Керсти, Макс шагал рядом с ней по коридорам, ведущим в ее покои. Она хотела пойти одна, но он ей не позволил.
   Сказать, что это был необычный день, — значит вообще ничего не сказать. Сначала — встреча с этой отвратительной Рашли. А потом его милая и нежная Керсти вдруг начала вести себя как проститутка…
   Внезапно он остановился и, схватив девушку за локоть, развернул к себе.
   — Керсти, прошу тебя, объясни, что все это значит.
   — Не могу. — Она вызывающе вскинула подбородок, но губы ее дрожали. — Отпустите, мне больно. И вообще — вы меня пугаете.
   Он отпустил ее руку.
   — Мне хочется что-нибудь разбить.
   — Вы плохо воспитаны. Макс Россмара. Своим поведением вы позорите себя.
   — Как ты смеешь гак со юной разговаривать?
   Она расправила плечи.
   — Я тебя не боюсь!
   Он подбоченился и склонился над ней.
   — Как мне следует понимать то, что произошло в комнате Бланш Где ты этому научилась?
   — Я только хотела сделать тебе приятно.
   — Да, мне было приятно — до тех пор, пока у меня не прояснилось в голове. В конце концов, я всего лишь мужчина.
   Скажи мне, кто тебя этому научил, и я от тебя отстану.
   Керсти отрицательно покачала головой.
   — Я его знаю?
   Она опять промолчала.
   — Да, я его знаю. Вот почему ты не называешь его имени.
   Но я сам выясню, кто он, и вышвырну негодяя из поместья.
   — Ох, Макс, что ты такое говоришь? Если бы я переспала с каким-нибудь мужчиной, то была бы грешна не меньше, чем он.
   — Ты была невинна.
   — А мужчина, по-твоему, не может быть невинным?
   — Нет, если он научил тебя этому.
   — Это был не мужчина. — Глаза Керсти наполнились слезами, и она опустила голову.
   Макс решил, что ослышался.
   — Ты сказала — не мужчина? Не понимаю…
   — Это была… книга, — солгала Керсти. — Я прочла об этом в книге.
   — В какой?
   — Я нашла ее в одной из здешних библиотек.
   — Когда я спросил тебя, о чем ты думаешь, ты ответила:
   «Наверное, о Кирколди».
   — Я сама не знала, что говорю. Вероятно, я сказала первое, что пришло в голову. — Она взглянула на Макса и вновь отвела глаза. — Кажется, раньше ты не, возражал, когда я тебя ласкала.
   — Не возражал? А какой мужчина на моем месте стал бы возражать? Керсти, пожалуйста, скажи мне правду. Конечно, я не вправе рассчитывать на твою искренность, но я хочу знать, сколько у тебя было мужчин.
   — Как по-мужски! — воскликнула она и судорожно сглотнула. — А если я спрошу, сколько у тебя было женщин?
   — Это разные вещи. — В висках его стучала кровь, но он изо всех сил старался сохранять спокойствие.
   — Разные? Почему?
   Он не собирался обсуждать с ней эту тему.
   — Мужчины — дело другое. И хватит об этом.
   — Хорошо, я согласна: хватит. Дальше можешь меня не провожать. Я знаю дорогу.
   Макс боролся со своей гордостью.
   — Забудь то, что я говорил, — сказал он. — Я не могу без тебя, Керсти.
   — А я люблю тебя, — проговорила она, очень тихо. — Люблю с самого детства.
   Прижав девушку к стене, Макс пристально посмотрел ей в глаза.
   — Мы оказались в чрезвычайно трудном положении, Керсти Мерсер. Никто не одобрит нашу связь.
   Она отвернулась.
   Макс поцеловал ее, и она прильнула к нему, обвивая руками его шею.
   — У меня никогда не было другого мужчины, Макс Россмара. Можешь мне не верить, но это так.
   Он ей верил.
   — В какой-то момент я подумал, что ты случайно проговорилась. Что ты решила вступить со мной в связь, чтобы преуспеть в управлении Кирколди. Порой я бываю ужасно глупым.
   — Да, верно, — сказала Керсти, по-прежнему обнимая его. — Утро прошло — а мы еще ничего не сделали.
   — Сегодня мы будем объезжать поместье. Я сейчас отведу тебя в твои покои, и ты переоденешься.
   — Может, мне не ехать?
   — Я хочу, чтобы ты помирилась со своими родителями.
   Керсти вздохнула и отступила в сторону. В следующую секунду они уже снова шагали по коридору.
   — Каждый день я жду, что они позовут меня к себе, но время идет, а от них нет никаких вестей, — с грустью в голосе проговорила девушка.
   Тут они повернули за угол — и увидели Нилла Мерсера.
   Он стоял у порога гостиной Керсти, привалившись к дверному косяку. Заметив их, юноша выпрямился и посмотрел на Макса недобрым взглядом.
   — Нилл! — Керсти подбежала к брату и обняла его. — Что ты здесь делаешь?
   — Мэри показала мне, где ты живешь. Я сказал ей, что ты не будешь возражать, если я подожду тебя здесь.
   — Конечно, не буду. Ох, мы совсем недавно расстались, а я уже соскучилась по тебе! — Она отступила на шаг и ласково улыбнулась брату. — Я только сейчас поняла, какой ты видный мужчина, Нилл! Я говорю это не только потому, что ты мой брат. Девушки, наверное, не дают тебе прохода?
   — Мне сейчас не до этого. Я беспокоюсь за тебя и за родителей.
   — Они нездоровы? — спросил Макс, подходя ближе и жестом приглашая Нилла в гостиную Керсти. — Я сегодня собирался к ним заехать.
   Макс заметил, что Керсти сразу же прошла к окну и села на диван, словно хотела отстраниться от мужского разговора.
   Такое поведение было не в ее характере.
   — Как родители? — Макс повернулся к Ниллу.
   — У них все в порядке. Люди много говорят про вас и Керсти. Они спрашиваю г, что все это значит, а наши родители не знают, что отвечать. Они любят свою дочь.
   — Конечно, любят, — поспешно кивнул Макс. — Я к ним заеду и постараюсь развеять их опасения.
   — Вы хотели заехать сегодня? — спросил Нилл.
   — Да. Часа через три. Ты сообщишь им об этом?
   Нилл ненадолго задумался.
   — Хорошо, — сказал он. — Я тоже буду дома. Но предупреждаю: вам придется нелегко. Люди начали тревожиться за своих дочерей. Они не разрешают им уходить далеко от дома.
   — Тревожатся за своих дочерей? О Господи, на что ты намекаешь?
   — Я говорю как есть. Люди решили, что у землевладельцев появилось новое развлечение — приглашать к себе на время девушек.
   Лоб Макса покрылся испариной. Он с огромным трудом сдержал свой гнев.
   Поглядывая на сестру, Нилл продолжал:
   — Фермеры — люди небогатые, но они берегут своих дочерей.
   — Черт возьми! — Макс все же не выдержал. — Мы с Керсти дружим уже мною лет. Она пришла сюда, чтобы помогать мне. Все разговоры о «развлечениях» — это ложь и клевета!..
   В следующее мгновение Макс схватил хрустальную вазу, стоявшую па столе, и запустил ее в каминную решетку. Ваза разлетелась вдребезги.
   Керсти тихо вскрикнула.
   — Я не говорю, что верю этим слухам, — поспешно проговорил Нилл. — Можете на меня положиться, я постараюсь вас поддержать. В детстве я считал вас своим братом. Я знаю, Керсти вам небезразлична. Простите, что причиняю вам неприятности.
   — Не вы, а отгородившиеся от всего мира глупцы — вот кто причиняет мне неприятности, — процедил Макс сквозь зубы. — Их надо как следует проучить, чтобы впредь не осуждали своих господ. Россмара в отличие от большинства остальных придерживались старых традиции. Мы заботились о наших людях и не хотели, чтобы они потеряли то, что заработали своим трудом. Что ж, пора кое-что изменить. Я поговорю с маркизом.
   — Нет, Макс! — выпалила Керсти. — Не наказывай их.
   Они любят тебя… и всех Россмара.
   — Сестра права, — кивнул Нилл. — Поверьте, наши родители прекрасно знают, что вы с Керсти были очень дружны в юности, что вы любили друг друга. Но они также знают, что вы не можете узаконить ваши отношения. Вы никогда не сможете жениться на Керсти, потому что она — дочь фермера.
   Макса понимал, что было бы глупо спорить с Ниллом — ведь он же предлагал Керсти стать его любовницей…