Карлов Борис. Приключения Мурзилки (Репортёрские расследования газеты 'Книжная правда')

   Гога хмуро оглядел разорванную рубашку.
   - Вот, возьмите, - иностранец зашуршал купюрами в толстом бумажнике и протянул мальчику двадцать долларов. - Это маленькое компенсирование вашего ущерба. Прошу вас, не отказывайте, я очень, очень состоятельный человек.
   - Я не отказываюсь, - пробормотал Гога, запихивая деньги в карман. Он повернул обратно в парадную, чтобы зайти домой и переодеться.
   Иностранец зашёл за ним следом и оказался с мальчиком в одном лифте.
   - Девятый, - сказал Гога.
   - Та! Тевятый. Я тоже.
   Пока Гога отпирал дверь, косясь глазами на иностранца, тот, в свою очередь, с удивлением смотрел то на дверь, то на бумажку с адресом.
   - Вы - Водопьянов? - сказал он наконец. - Иван Ильич?..
   - Папа на работе. Это вы вчера звонили?
   - Та! Это я! Хокконен, "Голубая вода"!
   - Я передал, что вы звонили.
   - Тогда... Вы не позволите мне сейчас воспользоваться вашим домашним телефоном? В моём, как особенно, села батарейка...
   - Пользуйтесь.
   И они вместе зашли в квартиру.
   Через окно парадной дома напротив за ними пристально следили через бинокль двое в чёрном - бесшумные и безжалостные суперниндзи.
   Глава пятая
   ОЧАРОВАТЬ, СОБЛАЗНИТЬ, ЗАПУДРИТЬ
   Войдя в квартиру инженера Водопьянова, шпион Гадюкин подошёл к висящему на стене телефонному аппарату и набрал номер этого самого телефона, который он помнил наизусть.
   - Занято, - сказал он мальчику, повернув к нему трубку, из которой доносились короткие гудки.
   - Автодозвон включите, - хмуро посоветовал Гога.
   - Та, эт-то можно...
   Под нескончаемую разноголосицу автодозвона Гадюкин начал прохаживаться по квартире. По обстановке, в особенности той комнаты, которую Иван Ильич оборудовал себе под мастерскую, он понял, что хозяин по своей натуре, скорее всего, чудаковатый изобретатель, и его вряд ли можно подкупить деньгами. Другое дело - его великовозрастный оболтус. Красотка в купальнике на полстены... За пачку зелёных долларов или за лживые девчоночьи глазки... Стоп. - Гадюкин замер и щёлкнул пальцами. - Несомненно, сюда нужно выписать красотку Сью. Похоже, парень не избалован вниманием такого рода, и мало-мальски привлекательная девчонка сможет легко вить из него верёвки. А Сью по прозвищу Ехидна (как же её по-русски... - Люся, да, Люся Лисицина) вила верёвки из таких сорви-голов, какими мамочки в Сан-Франциско ещё до сих пор пугают своих детей. В Америку приехала лет семь назад - всё ещё болтает по-русски без акцента...
   - Вы тут ещё? Господин...
   - Хокконен. Всегда к вашим услугам, молодой человек.
   - Может, хотите что-нибудь купить? Сувенир?
   - Нет... То есть, да, конечно, продайте мне что-нибудь.
   - Один секунд.
   Гога вошёл в комнату и начал хлопать дверцами шкафа, а Гадюкин заговорил с ним из прихожей:
   - Знаете, на днях сюда приедет одна моя племянница - из Амэр-рики. Она русская, из Петерс-Бурга, в Амэр-рике она учится. На родине у неё совсем, совсем никого не осталось. Не могли бы вы с ней погулять, показать Москву?
   - Симпатичная?
   - О, та, та, очень симпатичная. Совсем чуть-чуть, годов на десять, старше вас. Все расходы я, разумеется, беру на себя. Не стесняйтесь в расходах, пусть девочка отдохнёт от напряжённой учёбы в этом... юнивёситэт. Вы согласны?
   - Можно. Насчёт расходов...
   - О! Не сомневайтесь. Для полноценного отдыха моей двоюродной племянницы из Соединенных Штатов Амэр-рики мне ничего, ничего не жалко!
   - Окей, замётано. Только вы теперь уже больше ни с кем не договаривайтесь.
   И, продав иностранцу за двадцать долларов треснутую матрёшку, Гога выпроводил его за дверь.
   "Вот лопух, - сказал он, оставшись один и пересчитывая свалившуюся ни за что кучу денег. - Ещё и девчонку предлагает... лет на десять старше".
   Выйдя на улицу, Гадюкин бросил матрёшку в помойный бак, сел на лавочку и, не откладывая на потом, позвонил в Сан-Франциско.
   Не успел он сказать "алло" и представиться, как с другой стороны земного шара на него обрушился поток нецензурной брани из смеси русского, английского и испанского языков.
   - Офицер Лоу, налоговая инспекция штата, - сказал Снейк, воспользовавшись паузой, во время которой Сью набирала воздух в лёгкие.
   - Что?.. - пролепетала она. - Что вы сказали?.. Простите, я приняла вас за Диего, это один придурок из нашего квартала. А что вы, собственно имеете против моих правильных налогов, офицер? Если не возражаете, мы могли бы встретиться и спокойно обсудить...
   - Стоп! - перебил её Снейк, уже сожалея о своём маленьком розыгрыше. Помолчи, Сью, хотя бы секунду. Я просто пошутил.
   - А, это вы, мистер Снейк. Не скажу, что я очень рада слышать ваш настоящий голос. С таким омерзительным скрягой как вы, в жизни не приходилось иметь дела.
   - Погоди, красотка, не вешай трубку. Обещаю, что сполна заплачу тебе всё, что обещал в прошлый раз и дам вперёд ещё пятьдесят тысяч.
   - Пожалуйста, мистер Снейк, повторите самые последние четыре слова.
   -  Авансом. Пятьдесят. Тысяч.
   - Ага, теперь определённо расслышала. А что надо сделать? Убить президента?
   - Ерунда, честное слово, просто отдохнёшь и получишь удовольствие. Знаешь, я ведь сейчас в России, в Москве. Хочу, чтобы ты завтра сюда приехала.
   На этот раз в трубке промолчали.
   - Эй! Алло! Такое дело, Сью, или как тебя там... Люся! Всего-то и дел, что запудрить мозги одному тинейджеру.
   - Очаруй его своим обаянием, Сеймур.
   - Ладно-ладно, не набивай цену, красотка. Мальчишка лопух, секс видел только в своём долбанном компьютере. Или ты вылетаешь, или пятьдесят тысяч раз проклянёшь свою глупость и нерасторопность.
   - Хорошо.
   - Запомни, ты моя двоюродная племянница, студентка университета.
   - А сам-то ты кто?
   - Ах, да. Я - Хокконен, предприниматель из Финляндии. Фирма "Голубая вода".
   - Как всё запутано. Ладно, папочка, как только к моему счёту, который в данную минуту составляет четырнадцать долларов и пятьдесят центов, прибавится пятьдесят тысяч, я в то же мгновение помчусь к тебе на крыльях дочерней любви.
   - Племянница, Сью, чёрт бы тебя побрал, племянница!
   - О'кей, племянница.
   - И никакого дурацкого багажа.
   Сью-Люся чмокнула в трубку и дала отбой.
   После школы к Гоге забежал Боря Кроликов.
   - Подумал? Согласен? - сказал он с порога.
   - Ты только за этим поднимался? Я уже и так заработал.
   - Ну ты живо-отное... - негодующе замычал Кролик. - Я ведь сказал, что горит. Человек нужен сегодня вечером.
   - Мог бы позвонить.
   - Нельзя по телефону.
   Гога на минуту задумался. Деньги уплывут так же легко, как приплыли, по большому счёту они ничего не меняют. Работа ему нужна дозарезу.
   - А сколько, ты говорил, платить будут?..
   - Первый месяц двадцать, потом - тридцать уе за одну смену.
   - А это со скольки до скольки?
   - С одиннадцати... и как получится. Как обернёшься. У тебя велосипед на ходу?
   - Да... Сегодня смажу и накачаю. А деньги как платят - каждый день? Сразу?
   - Сразу, сразу. Быстрее соображай.
   - Уговорил, рискну. Сколько литров кваса можно купить за двадцать евро?
   - Чего?..
   - Так, ничего, это я про своё... Рассказывай.
   Глава шестая
   МЁРТВЫЕ ДЕТИ У НАС НЕ РАБОТАЮТ
   Вечером, после одиннадцати, позвонил Кролик.
   - Выходи.
   Проинструктированный Гога молча повесил трубку и стал надевать кроссовки.
   - Ты уходишь? - окликнул его отец.
   - Да... пойду, погуляю.
   - Поосторожней там, не связывайся.
   В своей юности Иван Ильич тоже ходил на дискотеки, но в те времена угрозу представляли не наркотики, а подвыпившие хулиганы.
   - Не буду, - откликнулся Гога и захлопнул за собой дверь.
   Кролик ждал его у парадной, сидя в машине такси. Молча они доехали до нужного места. Постояли, подождали несколько минут, когда пробьёт ровно одиннадцать. Поднялись, встали у двери. Дверь сама защёлкала и отворилась. Очевидно, их ждали и видели через окно. Они скользнули в тёмную прихожую, и Гога, по подсказке, бесшумно закрыл дверь, придерживая собачку замка. Завтра он должен будет делать всё сам.
   Зажёгся свет, и Гога увидел немолодую женщину в цветистом халате. Он уже знал, что эту женщину зовут "товарищ Крупская", но произносить это в её присутствии ни в коем случае нельзя. В зубах у товарища Крупской торчала дымящаяся папироса.
   - Здрасьте... - прошептал Гога.
   - Этот, что ли? - сказала женщина, разглядывая Гогу, словно это был не мальчик, а меховой воротник в комиссионном магазине. Голос у неё был хриплый, надтреснутый.
   - Этот, этот, - подтвердил Кролик. - Гога зовут, Георгий.
   - Нинель, - представилась женщина. - Работать ума хватит? Имей в виду, мёртвые дети у нас не работают. Мёртвые - они в гробах лежат. Понял?
   Гога снова сказал "понял", но от того, что он не понял и от волнения у него задрожали коленки.
   - Ладно, не дрейфь, - пихнул его локтём Кролик. - Скоро привыкнешь.
   Прикурив потухшую папиросу, товарищ Крупская сказала:
   - Вон, видишь телефон на той стороне улицы? Набери номер и жди, когда в окне мигнёт свет. После этого заходи. Повтори.
   Гога повторил, затвердил номер телефона, рассовал пакеты по специально нашитым карманам, и они с Кроликом вышли на улицу.
   - Что это она... про мёртвых говорила? - спросил Гога. - Умер кто-нибудь?
   - Тот, который до тебя был, умер. Его сегодня утром в лесу нашли.
   - Уб-били?..
   - Нет, не убили. Так, грибами отравился.
   - Он что же, сырые грибы кушал?..
   - А кто его знает. В последнее время совсем соображать перестал. Так что ты тоже - с этим делом поосторожней.
   - Что значит - тоже?..
   - Головой соображай, вот что значит. Сам всё поймёшь со временем.
   Потом они ходили вдвоём по клубам и дискотекам, и Кролик знакомил Гогу с продавцами. Те принимали товар и отдавали вчерашнюю выручку. Потом они вернулись  товарищу Крупской, сдали выручку и получили за работу двадцать евро. Десятку Кролик оставил себе, другую торжественно вручил Гоге:
   - Вот твоя первая честно заработанная десятка. Завтра пойдёшь один, получишь, соответственно, все двадцать. И это за пару часов прогулки по ночному городу. На велосипеде ещё быстрей управишься.
   Доехав до своего квартала на такси, они распрощались, и Гога поплёлся к себе, в соседний двор. Из головы не выходил другой мальчик, который работал курьером до него и которого нашли мёртвым в лесу.
   Оставшееся до утра время Гога спал плохо, то и дело вздрагивая и просыпаясь, а утром встал и пошёл в школу. Чтобы унять страх и угрызения совести, он решил хорошо учиться. Но одного такого решения оказалось мало: на уроках он больше клевал носом, чем слушал объяснения учителя. Вернувшись домой, он прилёг на диван и сразу заснул.
   Вечером Гога достал с антресолей велосипед", и отец в два счёта привёл его в порядок.
   - Самолёт! - сказал он, хлопнув ладонью по сидению. - А что за работа? Почему так поздно?
   - Так... забрать вечернюю выручу в палатках и отвозить хозяину.
   Это ему Кролик придумал. Наверное, все так говорили.
   - Солидно, - одобрил отец, - не телеграммы. Катайся поосторожней и с деньгами повнимательнее.
   - Хорошо...
   Глава седьмая
   ОТОМСТИТЬ ЗА БРАТА
   Такеши и Куроудо, суперниндзи, посланные Мисимой для слежки за Гадюкиным, чувствовали себя в Москве, прямо говоря, не очень комфортно. Их экзотическая внешность привлекала внимание прохожих, собак и милиционеров. В транспорте к ним под одежду тянулись руки карманных воришек, контролёры требовали штраф за безбилетный проезд. Ночью к ним в номер ломились подвыпившие кавказцы, которые приняли их за женщин востока. Не взирая на все эти досадные трудности, они занимались своим делом и видели, что Гадюкин завёл знакомство с мальчишкой, сыном главного инженера предприятия "Московский водопровод". Однако не смогли сделать из этого факта правильного вывода. Вернее, они не смогли сделать из этого вообще никакого вывода. А так как Гадюкин не предпринимал никаких дальнейших шагов до приезда красотки Сью, ниндзи, изнемогавшие от слежки за ним по ресторанам и казино или вынужденные слушать его двенадцатичасовой храп в люксе за перегородкой, решили проявить маленькую инициативу, а именно - разделиться и последить за мальчиком. Поочерёдно сменяясь, они следовали за Гогой по пятам на протяжении трёх суток и узнали следующее.
   После школы мальчик приходил домой и до вечера спал. Потом делал уроки, а около одиннадцати садился на велосипед и катался по городу, заходя в разные увеселительные заведения. Но прежде всего он заходил к пожилой даме, которую, как удалось узнать из купленного на "Горбушке" справочного диска, звали Нинель Ильинична Крупенина. В прежнее время она работала в Горкоме комсомола, заместителем Первого секретаря по идеологии, и ещё тогда получила прозвище "товарищ Крупская". Затем Гога объезжал десяток-другой тусовочных мест - дискотек и клубов, но забегал в каждый не надолго - всего на одну или две минуты. Потом он снова заходил к пожилой даме, и после этого возвращался домой. Часа в три он ложился спать, а утром уходил в школу. Однажды, когда Гога спал, ниндзя, наблюдая за домом товарища Крупской, видел, как к ней заходили двое крепких молодых людей китайской внешности.
   Из всей информации, полученной в результате подглядывания и подслушивания, бега по крышам и проводам над ночной Москвой, взлётами и фантастическими прыжками через улицы на сверхпрочных нитях, сопоставив все факты и в особенности тот, что в обращении к пожилой даме китайцы использовали слово "товарищ", ниндзи пришли к тому выводу, что Гога работает на китайскую разведку. А поскольку третий суперниндзя погиб от удара током неисправной китайской электробритвы, они поклялись отомстить за брата здесь, в Москве. Но для этого нужно было следить не за курьером, а за самой пожилой дамой. Мальчишка тоже мог быть не так уж прост: в первый день слежки они видели, как Гога, в сопровождении двух охранников, залез в дорогую машину с затемнёнными стёклами и провёл там около часа.
   Глава восьмая
   ДЕЛО ГОСУДАРСТВЕННОЙ ВАЖНОСТИ
   Машина с затемнёнными стёклами принадлежала секретному отделу СМЕРШ Российской контрразведки. Поступила анонимная информация о прибытии в Москву диверсанта, целью которого являлось отравление населения города дизентерией. Майор Алмазов, которому было поручено это дело, утром того же дня беседовал с инженером Водопьяновым, рассказавшим ему про назойливого иностранца из фирмы "Голубая вода". Несомненно, это был тот самый диверсант, шпион Гадюкин, сведения о котором пришли по электронной почте от анонимного доброжелателя. Вот уже сутки все, кто как либо соприкасался с Гадюкиным, находились у СМЕРШа под колпакомю За исключением двух ниндзь, уследить за которыми, как оказалось, не представляется возможным.
   Гога возвращался из школы, когда с ним поравнялась эта машина. Двое мужчин подхватили его под руки и, не успел он пикнуть, затолкали на заднее сидение. Его стиснули его с двух сторон, дверца захлопнулась, и стало тихо.
   - Простите, Георгий Иванович, что мы вынуждены вас побеспокоить столь бесцеремонно, - заговорил, не оборачиваясь, мужчина, сидевший спереди. Однако дела, связанные с государственной безопасностью, в некоторых случаях вынуждают нас поступиться некоторыми условностями. В конечном счёте вы убедитесь, что всё делается для вашего же блага и в интересах общественного блага.
   Гога сильно перетрусил: он подумал, что его арестовали за наркотики.
   - А при чём тут... г-государственная безопасность? - пролепетал он, заикаясь.
   - При том, что здоровье нации и есть одна из главных составляющая безопасности государства. С этим вы не будете спорить?
   С этим не поспоришь. Гога с перепугу всё ещё не знал, что делать: как можно быстрее сознаваться или наоборот, от всего отказываться.
   - И что... теперь будет?.. - выговорил он, с трудом ворочая ставшим вдруг сухим как шишка языком.
   - Успокойтесь, выпейте воды.
   У того, который сидел справа, в руке оказался гранёный графин с водой, а у того, который слева - стакан. Двумя солидными бульками стакан наполнился, Гога обхватил его двумя руками и, лязгая зубами о край, выпил до дна.
   - Я сам хотел во всём признаться, - заговорил он торопливо. - Сам, понимаете? Я только не знал, куда идти, к кому обращаться...
   - А идти никуда не надо, - мягко подхватил майор Алмазов. - Мы сами уже здесь.
   - Да! Помогите мне, помогите, я запутался... Я всё скажу, всё сделаю!..
   - Сколько вам заплатили? - голос Алмазова сделался суровым. Он заподозрил, что сын инженера Водопьянова продался за деньги и стал сообщником диверсанта.
   - Мне? Десять... то есть, это на двоих, а сегодня уже двадцать обещали. Но я сдам, я не тратил, они дома...
   - Итого, тридцать тысяч долларов. Цена здоровья, а может быть и жизни миллионов москвичей...
   - Нет, не долларов, не тысяч, просто рублей, то есть, евро...
   - Кто ваш сообщник?
   - Кролик. То есть, Кроликов. Ещё эта, товарищ Крупский... то есть... Я лучше напишу, всё напишу, как было.
   - Вот вам бумага и ручка. Пишите.
   Вечером Алмазов явился на доклад к генералу Дубову. Выслушав обстоятельства возникшей путаницы, генерал не удержался от улыбки и распорядился так:
   - В отдел по борьбе с наркотиками его не отдавайте. Поскольку эти два дела непосредственно пересекаются, закройте оба. Пусть учатся у нас работать. Мальчишку губить не стоит - совершенно очевидно, что его втянули. Будет искупать вину агентурной работой. Выдайте ему микрокамеру, пусть записывает все контакты - как по линии Снейка, так и по линии наркотиков.
   - Отличная мысль, товарищ генерал, - кивнул Алмазов.
   - Вопросы есть?
   - Мальчишка спрашивал, куда сдавать заработанные деньги.
   -  Пусть оставит, - добродушно махнул рукой генерал. - Если возникнет необходимость, распорядитесь списать как накладные расходы.
   - Отличная мысль, товарищ генерал. Разрешите идти?
   - С Богом.
   Всем происходящим в его жизни за последние дни и часы Гога был в буквальном смысле ошарашен. Никогда ещё на него не обрушивались события такого масштаба, да ещё все сразу - и наркомафия, и шпионаж, и контрразведка - всё в одну кучу. А завтра ещё прилетала из Америки так называемая племянница, которую, по согласованию с майором Алмазовым, он должен был знакомить с достопримечательностями. С перепугу, или как-то там на нервной почве, Гога вдруг стал хорошо учиться. В дневнике у него появились первые за много лет пятёрки, гордые и красивые. А до этого последнюю пятёрку он, видел у себя в дневнике, кажется, в шестом или седьмом классе - не то по рисованию, не то по поведению...
   Получив от Алмазова шпионскую микрокамеру, Гога ощутил собственную значимость. И не в какой-нибудь игре, а в самой что ни на есть настоящей жизни. Камера оказалась не такая уж микроскопическая, она занимала половину нагрудного кармана джинсовой рубашки. Гога засунул её в сигаретную пачку, прикрыл фольгой и напихал в свободное пространство сигарет. Объектив на тоненьком проводке скрывался в пуговице, пришитой к клапану кармана. Встречаясь с наркодиллерами, Гога расстёгивал карман, и камера сама включалась, начиная записывать звук и изображение.
   Глава девятая
   ЧТО ОСТАЛОСЬ ЗА КАДРОМ
   В чём дело, куда подевались книжные человечки?! - возмущённо скажет проницательный читатель, добравшись уже почти до середины этой повести. Неужели они ничего не знают о приезде Гадюкина и его замыслах?.. А они никуда не подевались и всё прекрасно знают. Просто они тихо сделали своё дело в самом начале этой истории, оставшись, что называется, за кадром. Угроза отравить население Москвы дизентерией дело не шуточное. Редактор немедленно вызвал к себе троицу из отдела расследований и обрисовал ситуацию.
   - Надо подменить склянку, - предложил Мурзилка. - Приехать к самолёту, залезть в чемодан и подменить пузырёк с отравой на пузырёк с чистой водой.
   - Поменять содержимое, - уточнил Мямлик.
   - Отлично, - одбрил Буквоедов. - Только вы, товарищ Мурзилка, держитесь от этой заразы подальше. Они и вдвоём справятся.
   Мурзилка не возражал.
   Операция прошла удачно.
   Сначала человечки переместились по главной пневматической трубе в аэропорт Шереметьево, потом Шустрик сделал замыкание на линии транспортной ленты и открыл замки на чемодане Гадюкина.
   После этого за дело взялся агент Мямлик. Он забрался в чемодан и довольно долго там перемещался, словно червяк, пока не обнаружил пузырёк в корпусе электробритвы. Мямлик открыл пузырёк, втянул в себя содержимое и прополоскал пузырёк хлоркой. После этого он залил внутрь чистую воду из закреплённой за спиной фляги.
   - Готово? - крикнул ему Шустрик. - Транспортёр починили, сейчас поедешь!
   "Готово!" - хотел отозваться Мямлик, но вместо этого только булькнул. При этом немножко, буквально микроскопическая капелька, пылинка попала на уложенный в чемодан вечерний костюм мистера Снейка.
   Мямлик выпустил опасную жидкость во флягу, тщательно её закупорил, надел на спину и выбрался из чемодана наружу. Затем он прополоскал себя изнутри хлоркой, спиртом и одеколоном.
   - В чемодане всё аккуратно? - спросил Шустрик. - Не наследил?
   - Что?.. - рассеянно сказал Мямлик.
   - Я говорю, в чемодане...
   - Тише ты... Тихо. Идёт кто-то. Пора нам сматываться, пошли.
   В комфортабельном вагончике главной трубы человечки приехали в редакцию. Шустрик отрапортовал редактору о выполнении, и тот похвалил обоих за чёткие действия. Новым запахом Мямлик едва не сшиб Мурзилку с ног.
   - Пускай теперь травит, - говорил довольный Буквоедов, расхаживая по кабинету, - он же сам в дураках и останется. А товарищи откуда положено ещё поинтересуются, какой он турист.
   Глава десятая
   ГДЕ-ТО ПОПАХИВАЕТ ПРОФЕССИОНАЛЬНОЙ НЕПРИГОДНОСТЬЮ
   В одном из фешенебельных местечек Подмосковья, в обнесённом высокой каменной стеной доме собирались гости. Первым на роскошном, но очень старом автомобиле "Чайка" прибыл Феликс Эдмундович. Второй приехала на такси уже известная нам товарищ Крупская. Потом зарокотал мотоцикл, и китайцы отворили ворота лохматому седому байкеру. Его называли как двоих - Минин и Пожарский. Потом откуда-то возник старичок с зонтом и бегающими глазками, которого называли ни много ни мало - Ленин. Последней приехала на стареньких "Жигулях" некто Мухина, молодящаяся дама в больших тёмных очках, с головой обвязанной косынкой по моде 60-х.
   Хозяина дома называли Хирург. Он выглядел спортивно и носил чёрный шёлковый халат с красными драконами. Когда-то он действительно был хирургом, но потом его посадили в тюрьму за торговлю наркотиками. Он сел мелким жуликом, а вышел матёрым волком. Теперь он занялся этим делом с размахом колумбийского наркобарона. Хирург увлекался восточными единоборствами. Для своей охраны он специально нанял искусных китайских бойцов, с которыми ежедневно и подолгу упражнялся. Любимым его оружием были острейшие хирургические скальпели, которые он ловко метал в цель. Поговаривали, что он сам приводил в исполнение страшные бандитские приговоры. Ни он, ни работавшие с ним люди, никогда сами не употребляли наркотиков. Если кто-нибудь нарушал правило, его вскоре находили мёртвым в лесу с узкими для ножа, но глубокими ранами на теле.
   Своих дилеров "высшего звена" Хирург звал не по именам, а по той достопримечательности, которая имелась или была раньше на их территории. Так, например, кварталы, прилегающие к Мавзолею и Красной площади, контролировал шустрый старичок с простым и понятным прозвищем Ленин. Молодящуюся даму, которая сбывала наркотики в районе памятника "Рабочий и колхозница" называли Мухиной, и так далее. Надо однако заметить, что товарищ Крупская работала в районе новостроек, где совсем не было никаких достопримечательностей, поэтому по отношению к ней использовали её собственную кличку, сохранившуюся ещё со времён комсомольской юности.
   Иногда Хирург сам, напрямую, проверял мелких продавцов - тех самых, которым Гога и другие курьеры подвозили товар. Сегодня утром он услышал нечто его встревожившее. А потому, закончив дела и отпустив остальных, он попросил задержаться товарища Крупскую.
   - Мадам, вы понимаете, что ошибки в нашем деле недопустимы? - начал он тоном, не предвещавшим ничего хорошего.
   - В чём дело, - сказала мадам неприязненно, - что вы опять на меня катите. Мальчишка уже не опасен, вы это лучше меня знаете.
   - Один промах - это всего только промах. Но два промаха подряд попахивают профессиональной непригодностью.
   - Что там у вас попахивает...
   - У вас, коллега, у вас. Один из дилеров нижнего звена высказал предположение, что ваш новый курьер - стукач. Есть у него, знаете ли, такое интуитивное ощущение. А я доверяю ощущению больше, нежели фактам, которые легко подделать.
   - Что за бред, какие ощущения. Он работает у меня только первую неделю.
   - Кто его рекомендовал?
   - Кролик... Курьер Феликса Эдмундовича.
   - Устройте новичку проверку. Если проколется - везите прямо в лес; если нет - ко мне. Я сам с ним поговорю...
   Глава одиннадцатая
   ВНЕЗАПНОЕ НЕДОМОГАНИЕ
   На третий день после прилёта в Москву Снейк начал испытывать всё более отчётливые недомогания в области живота. Первый приступ случился с ним в ресторане, во время ежевечернего приятного времяпровождения с обилием дорогих кушаний и напитков. Замерев и выпучив вдруг глаза, он так резво метнулся в сторону туалета, что официант, заподозрив неладное, перегородил ему дорогу. За то время, пока шпион был вынужден объяснять, что в его намерения не входит попытка сбежать из ресторана, не уплатив по счёту, произошло страшное.
   Потрясённый случившимся и чувствуя себя совершенно разбитым, Гадюкин больше не выходил из своего номера. У него болел живот, поднялась температура. Когда настало время поехать в аэропорт, чтобы встретить прибывающую из Америки красотку Сью, он подумал, что всё летит к чёрту. Собравшись силами, он снял трубку телефона и, растянув губы в улыбке, приготовился говорить. После бесконечно затянувшихся гудков на другом конце откликнулся Гога: