Карлов Борис. Приключения Мурзилки (Репортёрские расследования газеты 'Книжная правда')

   Книжные человечки высыпали из библиотеки и окружили пернатое чудовище. На когтистой лапе блеснуло кольцо с гравировкой: "Санкт-Петербургский зоопарк. Сокол-сапсан обыкновенный, кличка Ураган." Буквоедов осторожно поднял птицу и внёс в помещение редакции.
   На другой день ночной гость, выспавшийся и накормленный, рассказал человечкам свою историю. Птичий язык чрезвычайно труден для понимания, поэтому здесь читатель найдёт только эпизоды этой истории, имеющие значение для последующих событий.
   Сокол по кличке Ураган появился на свет в неволе. В зоопарке у него была своя небольшая скала под высоким решётчатым куполом, приличное гнездо, кормёжка и толпы зевак, без устали восхищавшихся  его красотой и горделивыми повадками.
   Конечно, запертый в клетке он не мог показать всего, на что он способен, а потому прозвище Ураган по-настоящему имело место лишь на табличке и в отчётных документах. Однако в перспективе у него была невеста, которую уже выписали из Америки, а может быть даже и птенцы. Такое будущее примеряло его с жизнью и смертью под металлическим шатром. Он родился в неволе и о существовании другой жизни мог судить только по хвастливым рассказам птиц и зверей, которые начинались в зоопарке после закрытия.
   Но вот внезапно, без видимых причин, доброго и заботливого директора зоопарка уволили, а его место занял совершенно другой мужчина. И после этого жизнь питомцев сделалась невыносимой.
   Вся их еда - крупа, мясо, овощи, фрукты - казалась теперь несъедобной. Воду в бассейнах не меняли, за чистотой в клетках не следили, а посетителям на каждом шагу предлагали идиотские развлечения и спиртные напитки в многочисленных буфетах.
   Прежний директор, а его звали Иван Иванович Добродеев, очень любил своих животных, многие из которых родились у него буквально на руках. И он был ещё не такой старый, чтобы уходить на пенсию. Однако у нового директора имелись связи, и он прогнал Ивана Ивановича, не разрешив ему работать в зоопарке даже сторожем или уборщиком. А своей охране и дворнику он велел вообще не пускать прежнего директора за ворота.
   Этого нового директора, хотя он был очень молодой, все звали "дядя Петя". Фамилия у него была Толстомясов.
   Но Иван Иванович всё равно приходил в зоопарк, переодевшись и наклеив на лицо бороду. Звери его тут же узнавали и бросались к решёткам, скулили и жаловались на свою новую невыносимую жизнь. А Иван Иванович их понимал и кормил булкой, которую покупал на деньги из своего безработного пособия.
   Травоядные пока ещё кое-как держались, но хищники, которым необходимо есть мясо, настолько исхудали и рычали так жалобно, что бывший директор и сам был готов завыть от отчаяния. Он не мог, конечно, покупать хищникам мясо, потому что уже сам из-за нищеты питался чёрт знает чем.
   И вот первым взбунтовался сокол Ураган, который готовился к прибытию американской невесты и которому гордость не позволяла предстать перед ней в таком жалком, общипанном виде. Однажды ночью он перебил клювом ржавое звено решётки и взлетел в тёмное небо. Всю ночь и весь день он летел по направлению к югу, пока окончательно не выбился из сил и не упал на террасу одной из московских высоток.
   Глава вторая
   ПРОВОДНИК НА ГРАНИ НЕРВНОГО СРЫВА
   В тот же день Буквоедов стоял в тамбуре поезда "Красная стрела" и уговаривал хмурого проводника взять посылку. В заколоченном фанерном ящике находилось якобы чучело лисы.
   - Поймите же вы, - настойчиво басил Буквоедов, - выставка в Зоологическом музее откроется завтра ровно в полдень, и посетители чрезвычайно расстроятся, не обнаружив на выставке этот редчайший экспонат.
   Произнося такое, Мастодонт Сидорович прикрывался шарфом, чтобы скрыть краску стыда на своём лице. А проводник, которого как всех проводников звали Петрович, ломался, набивая себе цену.
   - Чего ж необыкновенного... лиса, - говорил он, встряхивая ящик, тянувший килограммов на пять. - Её на воротник надо, а не в музее выставлять.
   - Животное чрезвычайно редкой породы, - гнул ошибочную линию Буквоедов. - Не трясите, что вы делаете. Она там соломой обложена. Я сам не могу поехать, безотлагательные дела удерживают в столице...
   - Правила очень строгие, - вяло отпирался проводник. - Мало ли что у вас там внутри - а вдруг бомба?
   - Вот держите, возьмите за труды...
   - Если для выставки - сделаем, о чём речь, - моментально вошёл в положение Петрович и отнёс посылку в своё служебное купе. - Кто встречать-то будет? - высунулся он из окна.
   - А вы её на перрон только поставьте, так её сразу и заберут!
   - Только потом я уже не отвечаю! - предупредил проводник.
   - Разумеется, не беспокойтесь, обязательно заберут!.. - крикнул Буквоедов уже вдогонку поезду и зашагал в чрево вокзала.
   Весело постукивая колёсами, поезд мчался вперёд, в ночную мглу. Ящик с чучелом стоял на верхней полке за стопками чистого белья и никому не мешал. Но вскоре Петровичу померещилось, что на верхней полке происходит какая-то возня и слышится попискивание. А поскольку он не употреблял перед рейсом ничего кроме пива, этот странный факт привёл его в некоторое замешательство. "Уж не всучил ли мне этот гражданин живую лисицу?" - подумал он, снял ящик с полки, поставил на колени и прижался ухом к фанерной крышке.
   Теперь ему стало казаться, что внутри верещат тоненькими человеческими голосами. И от этого ему спокойней не стало.
   Послушав и подумав хорошенько, Петрович успокоил себя догадкой, что в посылке находится радиоприёмничек, который забыли выключить и который транслирует какую-нибудь радиопостановку. Однако стук колёс мешал ему убедиться в этом хорошенько, поэтому он с нетерпением ждал ближайшей остановки поезда.
   Наконец, на станции Бологое, сделалось тихо, и Петрович приник ухом к ящику. Но легче ему не стало. Теперь, к своему ужасу, он вполне отчётливо разобрал следующие слова:
   - Лучше всего самим раздобыть доказательства. Отправим материалы в Москву, а уж там знают, что делать. Факты о его служебных злоупотреблениях, которыми мы уже сейчас располагаем, говорят о многом.
   - В тюрьму! Несомненно! В тот же час! - лютовал другой.
   - Есть основания подумать о высшей мере, - сказал третий.
   Петрович резко отпрянул от ящика, словно это был не ящик, а горячий утюг. Говорили о нём. Он давно ждал этого и боялся. Боялся, что когда-нибудь за ним начнут следить. Были, были у него на совести служебные злоупотребления. И провозы за взятки безбилетных пассажиров, и выдачи использованных постелей, и посылки - вплоть до козы и контейнера с мотороллером. Всё это и ещё кое-что другое должно было когда-нибудь ему аукнуться.
   И вот это началось. В посылке - приборчик, который его подслушивает. Оперативники держат между собой связь по рации, это их голоса слышны внутри посылки.
   Поезд ещё стоял на станции. Стараясь не дышать, Петрович отставил ящик, шумно раздвинул дверь и сказал с притворным южным акцентом:
   - Командыр, возми дэнги, надо доехать.
   - Нет! - воскликнул он же сам негодующе, отскочив к окну и приняв театральную позу. - Как вы смеете предлагать мне такое! Уберите, уберите свои деньги и отправляйтесь в кассу!
   В эту минуту в дверях появилась проводница Тамара из соседнего вагона. Внимательно оглядев полки, затем самого Петровича, она деловито поинтересовалась:
   - Сколько принял? Работать можешь?
   - Трезвый я, трезвый, - зашептал Петрович пытаясь закрыть дверь. - Иди отсюда, не мешай...
   Но Тамара подставила ногу под дверь и осталась на месте.
   - Погоди, я по делу. Двоих возьмёшь до Питера? У меня битком, народу как сельдей в бочке.
   Петрович сделал круглые глаза, отчаянно зажестикулировал и силой вытолкал проводницу за дверь.
   - Что вы такое говорите, Тамара Алексеевна! - завопил он, оставшись один. - Да в своём ли вы уме?! Разве такое было когда-нибудь, чтобы я брал деньги с безбилетных пассажиров?! Извольте пройти к себе в вагон и заняться своими непосредственными обязанностями!
   За дверью послышались удаляющиеся сочувственные возгласы, а Петрович снова припал ухом к фанерной крышке.
   - А если доказательств не хватит?
   - Тигров к нему приведём. Пускай тигра объясняет про доказательства. У него и фамилия подходящая...
   Петровича всего передёрнуло. Фамилия у него был Могилевский, а "тиграми" проводники называли банду вымогателей, наводивших ужас на всю железную дорогу.
   Обмякнув и сделавшись бледным как наволочка, Петрович лёг. Подумав, он решил выйти на ближайшей станции и уволиться с работы. Но от полученных переживаний заснул и проспал до самого Питера.
   В восемь часов утра поезд подошёл к Московскому вокзалу. Петрович выставил ящик на перрон и стал смиренно ждать, когда его арестуют. Но случилось другое: передняя стенка ящика отлетела, изнутри выскочила маленькая рыжая дворняга и, как ни в чём не бывало, побежала в сторону вокзала.
   Дрожащими руками Петрович взял ящик, поднял его и заглянул внутрь. Внутри не было ничего, кроме плотно примятого, по форме собаки, сена.
   - Если это была лиса... - сказал он вслух, - то я - тигр-р!!!
   Выходившие из вагона пассажиры шарахнулись от него в сторону.
   Глава третья
   ПРОСЛУШКА УСТАНОВЛЕНА
   Буквоедов лишь отчасти обманул проводника, сказав ему, что в посылке находится чучело лисы. Механическая собака, в которой человечки отправились на задание, действительно называлась "Лиса". И поскольку это была не живая собака, а обтянутый синтетической шкурой механизм, назвать его чучелом было с его стороны почти корректно.
   Благополучно прибыв в Петербург, человечки отправились прямо в зоопарк. Погода стояла солнечная, хотя и прохладная. Ловко лавируя между ног и чемоданов, рыжая дворняга выбежала из вокзала на Знаменскую площадь и устремилась по заданному маршруту. Знаменская улица - Воскресенский проспект - набережная Невы - Троицкий мост - Александровский парк... И вот сидевшие внутри механической собаки человечки увидели перед собой высокую металлическую ограду.
   У парадного входа не было ни души. Обращала на себя внимание табличка с предупреждением: "Вход с собаками строго запрещён".
   - В нашем конкретном случае, -  заметил Мямлик, - следует ещё разобраться, кто с кем - мы с собакой, или собака с нами...
   До открытия оставалось ещё порядочно времени; "Лиса" прилегла под козырьком билетной кассы, и Шустрик из любопытства вывел на экран доску с прейскурантом цен и объявлениями. Среди прочего бросалось в глаза например такое:
   САФАРИ ПО-ЛЕНИНГРАДСКИ (ДУХОВОЕ РУЖЬЁ, ПРОБКА)
   ЧЕЛОВЕК ПРОТИВ КЕНГУРУ (КУЛАЧНЫЕ БОИ)
   КОММУНИКАТИВНАЯ ПАКА (С ЭЛЕКТРОШОКЕРОМ ИЛИ БЕЗ)
   КОНКУРСЫ: "ПЕРЕПЛЮНЬ ВЕРБЛЮДА",
   "ПЕРЕОБЕЗЬЯННИЧАЙ ОБЕЗЬЯНУ"
   ПИВО, ДРУГИЕ НАПИТКИ.
   - Что-то мне не очень нравятся эти "электрошокеры" и "другие напитки", - сказал Мурзилка. - Однако не будем делать преждевременных выводов.
   В половине одиннадцатого ко входу подкатил здоровенный сверкающий автомобиль, из которого вышли трое: толстомордый детина в красном пиджаке и двое охранников в чёрных кожаных куртках.
   - Предположим, что это новый директор, - сказал Мурзилка. - Но почему же нет ни одного посетителя?
   - А там ещё одна табличка висит, - Шустрик навёл глаза-объективы "Лисы" в нужную сторону и прочитал вслух объявление:
   САНИТАРНЫЙ ЧАС ДО 19.00 (ЕЖЕДНЕВНО)
   - Час... - повторил Мямлик. - Впрочем, где-то написано, что время понятие относительное.
   Тут директор заметил возле кассы собаку и сделал знак одному из охранников. Подбежав к "Лисе", тот махнул ногой, будто собирался забить мяч в ворота... Но ещё быстрее сработала система самозащиты: дворняга увернулась от удара и цапнула обидчика за ногу. Не ожидавший такого финта охранник шлёпнулся на землю. Под дружный хохот директора и своего напарника, он схватился за прокушенный ботинок и завыл от боли.
   А маленькой рыжей дворняги уже и след простыл.
   - Порядок, шеф, - доложил Шустрик, сидевший за пультом управления в головном отсеке. - Мы приклеили жучка к его штанине. В пределах двадцати метров можем слышать все их разговоры.
   - Один-ноль в нашу пользу, - отметил Мурзилка.
   - Игра без правил... - сокрушённо вздохнул Мямлик.
   В одиннадцать пришёл кассир, наверное студент, потому что сразу разложил в будке свои конспекты и учебники. Но пока ещё никто не торопился покупать билеты на вечер. Случайно проходивший мимо ребёнок с мамой заголосил было, что он хочет смотреть зверей, но мама дёрнула его за руку и прибавила шагу.
   - Вот ещё новости, - сказала она сердито. - Здесь только для взрослых... идиотов.
   - Почему?! - изумился ребёнок.
   - Потому что безобразничают...
   И они скрылись из виду.
   - Любопытная ситуация, - прокомментировал Мямлик этот случайно услышанный диалог: - детей не пускают, взрослые безобразничают. Чем занимаются звери - вот вопрос.
   Ограда вокруг зоопарка была высокая, без единой лазейки. "Лиса" попыталась пробежать следом за директорским автомобилем, но дорогу преградил закрывавший ворота дворник. Он с размаху попытался треснуть дворнягу метлой по морде, но удара не получилось: метла отлетела в сторону, а в руках у дворника остался один черенок, будто срезанный пилой.
   - Не понял... - пробормотал дворник, осматривая новую дубовую палку, которой ещё вчера успешно гонял не только собак, но и некоторых людей. - Ой, найду шутника, который подпилил!..
   А собака тем временем побежала вдоль внешней стороны ограды, шевеля ушами: автомобиль директора двигался где-то рядом. Внезапно у неё под самым носом из-под забора, который был с этой стороны деревянный, выскочила тощая крыса. Хвост у неё был длинный, словно шнур от паяльника. "Лиса" ударила по тормозам.
   - Эй! - окликнул её Шустрик через синтезатор звука собачьим голосом. Шушара! Куда прёшь под колёса!
   Заметив, что в голосе дворняги нет враждебности, крыса остановилась.
   - Сама ты шушара, - ответила она приветливо. - Меня Шнуром кличут.
   - Потрясающе, - оценил Мямлик крысиное прозвище.
   От неожиданности Шнур отпрыгнул в сторону.
   - Ты чего это... - сказал он подозрительно. - На разные голоса?
   - А мы, то есть я, в цирке работаем, - объяснил Мямлик. - У нас в цирке ещё не такое услышишь.
   - В цирке? - успокоился Шнур. - Я был раз в цирке. Там хорошо - тепло, сытно. Только чужих не жалуют.
   - Прогнали? -сочувственно поинтересовался Мямлик.
   - Прогнали. Своя мафия. Зажирели так, что в норы не пролезают. Я, было, сюда, в зоопарк подался. Четыре месяца обитал, а теперь и отсюда бегу.
   - А что так? Тоже мафия?
   - Нет здесь никого. Все давно разбежались, я последний...
   - Из магикан?
   - Чего?..
   - Я говорю, кто же вас распугал?
   - Не распугал, а с кормёжкой стало плохо. Вчера самого едва не слопали в террариуме. Да и вообще здесь теперь всё по-другому...
   - Куда двинешь?
   - Тут через дорогу Сытный рынок. Люкс, парадиз, ассортимент! Портовые склады рядом не стояли... - горло шнура спёр голодный спазм. - Паровое отопление, подвалы...
   - Мафия? - сочувственно сказал Мямлик.
   - Она... - опустил голову Шнур. - Везде всё схвачено, в любой приличной дыре. А в канализацию я не пойду, там одни психи. Лучше сдохну.
   Шустрик попытался ободрить несчастного:
   - Не переживай и никуда отсюда не уходи. Через пару дней порядок наведут. Будет всё как раньше. Где здесь администрация?
   - Вон, зелёный домик за забором... - Шнур удивлённо смотрел вслед дворняге, которая искала администрацию зоопарка.
   Зелёный домик был совсем рядом, и в динамиках салона прорезались голоса дяди Пети Толстомясова и его подручных. Директор и его подручные, которых, кстати говоря, звали Балда и Крокодил Гена, обсуждали в эту минуту денежный вопрос. Балда предлагал вдвое повысить цены на входные билеты, дядя Петя против этого решительно возражал.
   - Входную плату поднимать не будем, - говорил он. - Нужно не отпугивать посетителя, а наоборот заманивать. Пусть он только придёт, а уж мы из него всё что в карманах есть выпотрошим.
   - Только бы звери не передохли раньше времени, - проворчал Крокодил Гена.
   - Будут звери, будут... Совсем без зверей нам пока нельзя. Операцию "МЖ" начнём в ближайшие дни. Завтра сюда придёт человек, будем прицениваться. Поехали на рынок.
   Глава четвёртая
   У МИЛИЦИИ ДЕЛА ПОВАЖНЕЕ
   Как только грузовичок скрылся из виду, к ограде зоопарка, подальше от парадного входа, крадучись и озираясь, приблизился мужчина. Лицо его было скрыто густой бородой, на глаза надвинута шляпа. В руке он держал битком набитый полиэтиленовый пакет. Подозрительный мужчина перебросил пакет через ограду, подпрыгнул, уцепился за край и начал подтягиваться. Шаркая ногами по гладкой поверхности крашеных досок, он уже почти дотянулся до края локтями, но сорвался и едва не угодил в лужу.
   Вторая и третья попытки тоже оказались неудачными.
   Тогда он огляделся по сторонам и, заметив валявшуюся в стороне гнилую доску, приставил её к забору. С помощью этой доски он сумел вскарабкаться на самую кромку. Оттуда он спрыгнул внутрь, тяжело грохнувшись на землю и крякнув. Подобрал свой пакет и, слегка прихрамывая, направился в сторону клеток.
   Завидев или почуяв его издалека, звери радостно зарычали, заржали, запищали и затрубили. А бородатый лазутчик начал подходить то к медведю, то к уткам, то к слону, то к верблюдам или зебрам и давал каждому по куску булки. Звери жадно глотали и ласкались к его руке словно огромные котята.
   Но вдруг что-то случилось: хищники зарычали, птицы залопотали, слон затрубил тревогу. В тот же миг на спину доброго дяденьки обрушились грабли. Шляпа слетела с его головы, окладистая борода, державшаяся на резиночке, сползла на грудь.
   Теперь всякий узнал бы в нём прежнего директора зоопарка Ивана Ивановича Добродеева, который снова тайно пробрался к своим питомцам и опять был застигнут врасплох дворником на месте кормления.
   - Ах ты шпиён! - орал дворник, колошматя несчастного Ивана Ивановича по спине и по голове. - Ах ты вредитель! Куда, куда побежал? А ну, стой! А вот тебе! Вот тебе! Не велено тебе сюда приходить, понял? Понял? Понял? Понял?..
   Закрывая голову руками, старый директор опрометью выбежал из зоопарка. Потирая ушибы и пряча в карман фальшивую бороду, поплёлся прочь. А сзади, вслед ему, ещё долго неслись ругань и угрозы дворника.
   Ещё раньше, нынешним утром, Добродеев пришёл в милицию. Он хотел решительно потребовать, чтобы там приняли какие-нибудь меры. Он не мог больше наблюдать, до какого ужасного состояния довели его питомцев и какие безобразия творятся в зоопарке под руководством нового директора. Иван Иванович приходил в милицию не в первый раз, и даже не во второй. Его здесь все уже знали. Но к начальнику не пускали, а только над ним подшучивали. Милиционеры ловят настоящих бандитов, а присматривать за животными им совершенно некогда. Некоторые милиционеры вообще принимали его за сумасшедшего.
   Но в этот день Иван Иванович специально пришёл к отделению пораньше и дождался приезда начальника у входа.
   Начальником Петроградского отделения, рядом с которым находился зоопарк, был полковник Мудрый. Его уважали, и он не имел такой привычки отфутболивать граждан, какими бы странными не казались их просьбы. Если даже к нему приходили не по делу, он внимательно выслушивал посетителя и подробно объяснял ему, что в действительности надо делать и к кому обращаться, а то и помогал правильно составить заявление.
   Полковник Мудрый пригласил бросившегося к нему на улице Ивана Ивановича в кабинет, усадил в кресло и выслушал. После этого он закурил папиросу, в задумчивости подошёл к окну и сказал:
   - К величайшему сожалению, гражданин Добродеев, состояние правопорядка в нашем городе ещё таково, что милиция обязана защитить от негодяев в первую очередь людей, а потом уже и зверей. Каждый день наши сотрудники самоотверженно идут под бандитские пули, чтобы защитить мирных граждан. Мы не можем сегодня помочь зоопарку, тем более, что у господина Толстомясова большие связи и нам всё равно помешают довести это дело до конца.
   Иван Иванович опустил голову.
   - Но если бы ко мне на стол, - продолжил полковник Мудрый, - легла папка с надёжными доказательствами его злоупотреблений, я в тот же час дал бы ход этому делу. Не взирая ни на какие связи, даю вам слово.
   В глазах Ивана Ивановича появился проблеск надежды.
   - А сейчас, - полковник Мудрый затушил папиросу, - мне уже пора ехать на задержание бандита Живоглотова. Где, как я опасаюсь, не обойдётся без человеческих жертв.
   Иван Иванович поблагодарил за оказанное внимание и торопливо вышел.
   Конечно, - рассуждал он про себя, - он не имеет права отвлекать милицию от её опасной и самоотверженной работы. Но он сам должен и обязан найти доказательства вины Толстомясова и положить эти доказательства на стол начальника милиции.
   А пока несчастный Иван Иванович отправился к своим ещё более несчастным зверям, чтобы покормить их булкой, купленной на свои собственные последние деньги. Чем закончилась эта его затея, мы уже знаем.
   Визит к начальнику отделения не прошёл даром. После ухода Добродеева полковник Мудрый ещё на несколько минут задержался в кабинете. Он снял трубку и сказал дежурному офицеру:
   - Я видел, там болтается лейтенант Стрельцов. Пусть зайдёт ко мне.
   В кабинет вошёл молодой человек в гражданской одежде с подвязанной на груди правой рукой. Он открыл рот, чтобы доложить по всей форме, но командир строго прервал его:
   - Почему не соблюдаете предписанный вам постельный режим, товарищ лейтенант?
   - Належался, товарищ полковник. Устал отдыхать.
   - Я почему-то так и подумал, когда вас увидел. К работе я, естественно, вас не допускаю, но моё личное поручение, если хотите...
   - Хочу, товарищ полковник!
   - Погуляйте вечером по нашему зоопарку. Есть сигналы о серьёзных нарушениях.
   - Вас понял, товарищ полковник! Есть погулять по зоопарку!
   Полковник Мудрый отпустил Стрельцова и, вооружившись пистолетом, отправился на задержание банды Живоглотова.
   Глава пятая
   СТРАННОСТИ КОРМЁЖКИ
   Грузовичок въехал на территорию Сытного рынка и зарулил в один из подсобных двориков. За ним немедленно закрылись железные, на механическом ходу, ворота. Никто не заметил, как во двор успела юркнуть и притаиться за помойными баками рыжая беспородная собачонка.
   К грузовичку вышел директор рынка Михаил Амбросиевич Деляга небольшого роста упитанный дяденька с бородкой клинышком и в пенсне. Поверх костюма на нём был чистенький ватник, в руках - калькулятор. Деляга за руку поздоровался с Толстомясовым, заглянул в кузов и приказал своим рабочим разгружать. На склады и в холодильники поплыли замороженные мясные туши, ящики и мешки, набитые бакалеей, фрукты и овощи.
   - Теперь всё ясно! - торжествующе воскликнул Шустрик. - Продукты продают, зверей не кормят! Доказательство - видеозапись! Задание выполнено, товарищ редак...
   Но в этот момент Шустрик осёкся на полуслове. Рабочие, закончив разгружать машину, тут же начали её загружать в кузов точно такие же продукты, даже ещё более свежие и крупные с виду чем те, которые привезли.
   - Так, - сказал Мурзилка, почесав затылок. - Ничего не понимаю.
   - Задание выполнено, товарищ редактор, - сказал Мямлик. - Разрешите уйти по собственному желанию, без скандала.
   Деляга и Толстомясов распрощались, машина тронулась. "Лиса" побежала следом через открывшиеся ворота.
   Грузовичок опять въехал в зоопарк, подрулил к складу, и Балда с Крокодилом Геной выгрузили продукты под навес.
   - Немая! - крикнул Толстомясов. - Кормить!
   Появилась сухонькая невзрачная женщина в спецовке. Поджав губы, она деловито нарубила на специальном бревне мясо, свалила на тележку и покатила её к хищникам. Однако те, при виде мяса и самой женщины, радости не выразили. Не смотря на то, что рёбра у них торчали под шкурами уже во все стороны. Немая стала бросать куски за решётку, а ослабевшие тигры нехотя подходили и поедали эти куски с таким отвращением, будто это было не мясо, а куски старых валенков. Временами кто-нибудь из них переставал есть, отходил в сторону и издавал рык отчаяния.
   - Что-то не то... - бормотал Мурзилка, открыв вентиляционную заслонку и принюхиваясь, - что-то здесь не то...
   - Подсыпают! Отраву! - гневно воскликнул Шустрик. - Хотят уморить!
   Мурзилка в который раз почесал затылок:
   - Дорогая земля в центре города? Приватизация и застройка? Нет, этого никому не позволят, даже со связями.
   А немая уже кормила других животных, и у каждой вольеры, у каждой клетки, разворачивалась всё та же неприглядная картина.
   Короткий северный день клонился к вечеру, а специальная команда Отдела репортёрских расследований ещё ничего не расследовала. Вместо этого она получала всё больше загадок и несуразностей.
   Глава шестая
   ПАРЕНЬ НЕ ПРОМАХ
   Невзирая на ранение в плечо, лейтенант милиции Стрельцов был бодр и полон решимости выполнить "личное поручение" командира со всей серьёзностью оперативника. Для того, чтобы казаться своим в любой хулиганской компании, он надел спортивный костюм и кожаную куртку, нарисовал себе татуировку, означавшую, будто он сидел в тюрьме, и придумал себе подходящую легенду о полученной ране. Напоследок он зашёл в парикмахерскую и постригся так коротко, что пальцами не за что было зацепиться. Теперь всякий с первого взгляда сказал бы уверенно, какого поля ягода этот парень.