Клэнси Том. Медведь и Дракон

   — Но ведь этим людям нужно покупать где-то текстиль? — возразил Фанг.
   — Действительно, им это необходимо. Они делают закупки в Таиланде, Сингапуре и Тайване.
   — Неужели это возможно?
   Рен печально кивнул.
   — Вполне возможно. Источники сообщили мне, что эти страны заняты сейчас тем, что вступают в контакт с нашими бывшими деловыми партнёрами, чтобы «ликвидировать слабину», как говорят они. Видите ли, правительство Тайваня пустило в ход энергичную кампанию, направленную на то, чтобы американцы отличали их от нас, и создаётся впечатление, что эта кампания весьма успешна и приносит впечатляющие результаты.
   — Ну что ж, Рен, вы обязательно найдёте других покупателей для ваших товаров, — уверенно высказал предположение Фанг.
   Но промышленник покачал головой. Он так и не прикоснулся к своей чашке, а его глаза походили на раны в каменной голове.
   — Министр, Америка является самым большим рынком в мире для таких товаров, и скоро, по-видимому, она закроется для нас. За ней следует Италия, и эта дверь тоже захлопнулась. Париж, Лондон, модные дома Дании и Вены даже не отвечают на наши телефонные звонки. Мои представители вступили в контакт со всеми потенциальными рынками сбыта, и все они говорят одно: никто не желает иметь дела с Китаем. Только Америка может спасти нас, но Америка не хочет пойти на это.
   — Сколько это будет стоить вам?
   — Как я уже говорил, сто сорок миллионов долларов потери от разрыва с фирмой «Баттерфляй» и такая же сумма от наших других американских и европейских партнёров.
   Фангу не понадобилось долго думать, чтобы вычислить, какую сумму теряет правительство КНР.
   — Ваши коллеги?
   — Я говорил с несколькими. У них те же новости. Трудно придумать худшее время. Мы говорим о миллиардах долларов, министр. Миллиардах, — повторил он.
   Фанг закурил сигарету.
   — Понятно, — сказал он. — Что нужно сделать, чтобы исправить создавшуюся ситуацию?
   — Предпринять что-то, чтобы Америка успокоилась и её мнение о нас изменилось. Я имею в виду не только правительство, но и американских граждан.
   — Это действительно так важно? — устало спросил Фанг. Он слышал эту чепуху уже так много раз, её произносили такие разные голоса.
   — Фанг, в Америке люди могут покупать одежду в огромном количестве магазинов и у огромного количества производителей, у самых разных торговцев. От выбора покупателей зависит, кто добьётся успеха и кто разорится. Это в особенности относится к женской одежде, потому что женские моды неуловимы как дым. Нужно совсем немного, чтобы компания, занимающаяся производством женской одежды и торгующая ею, разорилась. В результате такие компании очень неохотно идут на добавочный и ненужный риск. Деловые отношения с Китайской Народной Республикой сейчас, сегодня, они рассматривают именно как ненужный риск.
   Фанг глубоко затянулся табачным дымом и задумался. По сути дела, в словах Рена не было ничего нового, министр знал это, знал рассудком, но не придавал особого значения.
   Америка — другая страна, и в ней действуют другие правила. А поскольку Китаю требовались американские деньги, он должен подчиниться этим правилам. Это не политика. Это просто практическая сторона жизни.
   — Итак, что ты хочешь от меня?
   — Прошу тебя, пожалуйста, скажи своим соратникам-министрам, что это может означать для нас финансовое разорение. Это, несомненно, угрожает моей промышленности, а мы являемся ценным достоянием нашей страны. Мы приносим валюту в Китай. Если вы хотите тратить принесённые нами деньги в других областях экономики, вы должны обращать внимание на то, что нам нужно, чтобы дать вам эти деньги. — Рен умолчал о том, что он и его товарищи-промышленники являются теми, кто делает возможным осуществление экономических (а следовательно, и политических) планов Политбюро. По этой причине Политбюро должно иногда прислушиваться к их мнению. Однако Фанг знал, что ответит Политбюро на такую просьбу. Лошадь может тащить за собой телегу, но вы не спрашиваете у лошади, куда она хочет идти.
   Такой является политическая реальность в КНР. Фанг знал, что Рен объехал весь мир, что у него значительное личное состояние, которое Политбюро милостиво разрешило ему накопить, и, что, наверно, более важно — он обладает разумом и энергией, которые позволят ему добиться процветания в любой стране мира. Фанг также знал, что Рен может улететь на Тайвань и получить там финансирование, чтобы построить фабрику, на ней будут работать люди, выглядящие как китайцы и говорящие на китайском языке. Там он увеличит своё состояние и к тому же станет политически влиятельным человеком. Но самое главное заключалось в том, что Рен тоже знает это. Пойдёт ли он на такой шаг?
   Скорее всего, нет. Он китаец, гражданин континентального Китая. Это его страна, и у него нет желания покинуть её. В противном случае он не пришёл бы сейчас к нему, объясняя ситуацию министру, — пожалуй, Киан Кун тоже прислушается к нему. Рен является патриотом, но не коммунистом. Какая это странная двойственность…
   Фанг встал. Беседа затянулась.
   — Я сделаю это, мой друг, — сказал он своему гостю. — И сообщу тебе о результатах.
   — Спасибо, товарищ министр. — Рен поклонился и вышел из кабинета. Настроение у него не улучшилось, но, по крайней мере, кто-то согласился выслушать его. Непросто ожидать этого от членов Политбюро.
   Фанг опустился в кресло и закурил новую сигарету. Затем он протянул руку к чашке чая и задумался на пару минут.
   — Минг! — громко позвал он. Через семь секунд — он засёк время по часам — она вошла в кабинет.
   — Слушаю, товарищ министр.
   — Какие статьи с новостями ты приготовила для меня? — спросил он. Секретарша исчезла ещё на несколько секунд и вернулась, держа в руках несколько листов бумаги.
   — Вот, товарищ министр. Я их только что отпечатала. Вот эта статья может показаться вам особенно интересной.
   «Эта статья» была первой страницей «Уолл-стрит Джорнэл». Она называлась «Крупные перемены в китайском бизнесе?». Знак вопроса был чисто риторическим, увидел министр, прочитав первый параграф. Рен был прав. Ему придётся обсудить эту проблему с остальными членами Политбюро.

* * *

   Проверка качества танковых стрельб была для Бондаренко не менее важным событием.
   На вооружении танковых бригад состоял новейший вариант тяжёлого танка Т-80 УМ. Он уступал тяжёлому танку Т-99, который только что начали производить, но у него, однако, была неплохая система управления огнём, и этим он превосходил предыдущие модели.
   Танковое стрельбище было простым до предела. Цели, расположенные на заранее известных фиксированных расстояниях, представляли собой большие белые картонные панели с нарисованными на них чёрными танковыми силуэтами. Многие наводчики ни разу не стреляли боевыми снарядами после окончания танкового училища — таков был уровень подготовки в Российской армии. Ярости генерала не было предела.
   Оказалось, что ярость может быть ещё большей. Бондаренко наблюдал за стрельбой одного танка, который вёл огонь по цели, расположенной в тысяче метров. Для стрельбы из танка такое расстояние равносильно плевку, но на его глазах сначала первый, потом ещё два трассирующих снаряда не попали в цель, не долетев до неё. Наконец четвёртым выстрелом цель была поражена — снаряд попал в верхний правый угол. Добившись такого успеха, танк переключился на стрельбу по другой цели, на расстоянии тысяча двести метров, и дважды промахнулся, зато третий снаряд попал в самую середину нарисованного танка.
   — Совсем неплохо, — заметил полковник Алиев, стоящий рядом.
   — Если не считать, что танк вместе с экипажем взорвался девяносто секунд назад, — ответил генерал, сопроводив замечание грубым ругательством. — Вам приходилось видеть, что происходит, когда взрывается танк? От экипажа ничего не остаётся, кроме жареного мяса. Причём очень дорогого жареного мяса.
   — Они впервые ведут огонь из танков, — сказал Алиев, надеясь успокоить своего босса. — У нас ограниченное количество учебных снарядов, и они не такие точные, как боевые.
   — Сколько у нас боевых снарядов?
   Алиев улыбнулся.
   — Миллионы. — У них было фактически несколько складов, до предела наполненных боевыми танковыми снарядами, произведёнными в семидесятых годах.
   — Тогда распорядитесь выдать всем танкам боевые снаряды, — приказал генерал.
   — Москве это не понравится, — предостерёг Алиев.
   — Я приехал сюда не для того, чтобы кому-то нравиться, Андрей Петрович. Моя задача — защищать страну. — Наступит время, и он встретится с идиотом, который приказал заменить заряжающего танкиста автоматической системой подачи. Эта система действовала медленнее человека, и в результате в экипаже танка стало меньше на одного танкиста, который мог бы помочь исправить повреждение. Неужели инженерам так и не пришло в голову, что танки действительно будут вести огонь в настоящем бою? Нет, этот танк был спроектирован без учёта мнения военных, как и все остальное советское вооружение. Это, по-видимому, и объясняло, почему так много боевых механизмов выходило из строя — или, что ещё хуже, наносило урон тем, кто пользовался ими. Подобно тому, как топливный бак разместили внутри БТР. Как им не пришло в голову, что член экипажа может выскочить из повреждённой машины и при этом даже уцелеть, чтобы продолжать бой в качестве пехотинца? Уязвимость танков было первым, что узнали афганцы о советских моторизованных войсках… и сколько русских парней сгорели из-за этого? Ничего, —подумал Бондаренко, — теперь у меня новая страна, у России всегда были талантливые инженеры, и через несколько лет у нас появится вооружение, достойное солдат, которые сражаются с этим оружием в руках. —Андрей, есть в нашей армии хоть что-то исправное?
   — Именно поэтому мы и проводим учения, товарищ генерал. — У Бондаренко была репутация требовательного командира, который старается найти решение проблем, а не сами проблемы. Начальник его оперативного отдела считал, что Геннадий Иосифович подавлен огромными размерами трудностей, но говорит себе, что, какой бы огромной ни была проблема, она должна состоять из множества маленьких, которые можно решать одну за другой. Стрельба на танковом полигоне сегодня была отвратительной. Однако через неделю качество стрельбы заметно улучшится, особенно если раздать экипажам боевые снаряды вместо учебных. Настоящие «пули», как танкисты неизменно их называли, давали им возможность почувствовать себя настоящими мужчинами, а не школьниками со своими учебниками. Это имело большое значение, и, подобно многим переменам, которые вводил его новый босс, в этом был здравый смысл. Через две недели они снова будут инспектировать танковое стрельбище, и на этот раз там будет гораздо больше попаданий, чем промахов.

Глава 40
Заявления домов мод

   — Итак, Джордж? — спросил Райан.
   — Как я и говорил, началось. Оказывается, наступает срок оплаты целой тонны подобных контрактов для следующего сезона или что-то похожее, а также контракты для рождественских игрушек, — доложил министр финансов своему президенту. — И это не относится только к нам. Италия, Франция, Англия — все отказываются от контрактов с ними. Китайцы вторглись в эту отрасль промышленности, захватили там целые области производства и сбыта и этим вызвали недовольство очень многих. Видишь ли, не то чтобы цыплята не вернулись в свой курятник, они просто улетели из него, и в результате наши друзья в Пекине остались с пустым мешком. Это большой мешок, Джек. Речь идёт о миллиардах долларов.
   — Это принесёт им большой вред? — спросил Государственный секретарь.
   — Скотт, я понимаю, тебе может показаться странным, что судьба нации может зависеть от бюстгальтеров «Секрет Виктории», но деньги есть деньги. Им нужны деньги, и внезапно они обнаруживают огромную дыру в своём бюджете. Насколько велика эта дыра? Миллиарды. От этого у них может чертовски разболеться живот.
   — Каков действительный ущерб? — спросил Райан.
   — Это вопрос не ко мне, Джек, — ответил Уинстон. — Спроси Скотта.
   — О'кей. — Райан повернул голову к другому члену своего Кабинета министров.
   — Перед тем как ответить на этот вопрос, мне нужно знать, какое общее воздействие это окажет на китайскую экономику.
   Уинстон пожал плечами.
   — Теоретически, они могли бы выйти из трудного положения с минимальными потерями, но это зависит от того, как будут справляться китайцы с недостачей. Их национальная индустриальная база представляет собой невероятно запутанную мешанину частных и государственных отраслей промышленности. Конечно, частные предприятия являются наиболее эффективными, а наименее эффективные — это те отрасли промышленности, которые принадлежат их армии. Я видел аналитические расчёты экономических операций, проводимых Народно-освободительной армией, которые выглядят, как что-то из журнала «МЭД», в них невозможно разобраться после того, как прочитаешь в первый раз. Солдаты плохо разбираются в том, как производить товары, — их специальность убивать и разрушать, — а если к этому добавить марксизм, то подобная смесь только ухудшит ситуацию. Таким образом, военные «предприятия» бесполезно расходуют колоссальные деньги. Если китайское правительство примет решение закрыть их или, по крайней мере, сократить их активность, они смогут преодолеть недостачу и двинуться дальше. Но они не пойдут на такой шаг.
   — Совершенно верно, — согласился Адлер. — Китайская Народно-освободительная армия обладает огромным политическим влиянием в стране, партия контролирует армию, но нужно иметь в виду, что здесь до некоторой степени хвост виляет собакой. В стране зреет немалое политическое и экономическое недовольство. Им нужна армия, чтобы контролировать страну, и благодаря этому НОА получает огромную часть национального дохода.
   — В Советском Союзе все было по-другому, — возразил президент.
   — Другая страна, другая культура. Имей это в виду.
   — Клингоны, — пробормотал Райан и кивнул. — О'кей, продолжай.
   Теперь заговорил Уинстон.
   — Мы не можем предсказать, какое влияние это окажет на их общество, поскольку не знаем, как будут они реагировать на недостаток валюты.
   — Если они завопят, когда положение станет безвыходным, как нам следует поступить? — спросил Райан.
   — Им придётся хорошо вести себя, например, восстановить заказы «Боинга» и «Катерпиллера», причём объявить об этом публично.
   — Они не сделают этого — просто не смогут, — возразил Адлер. — Слишком явная потеря лица. Так не принято в Азии. Этого не произойдёт. Они могут пойти на уступки, но это будут скрытые уступки.
   — Что является неприемлемым для нас с политической точки зрения. Если я попытаюсь выйти с этим в конгресс, то сначала они поднимут меня на смех, а затем распнут. — Райан отпил из своего стакана.
   — А китайцам непонятно, почему ты не можешь заставить конгресс поступать так, как тебе хочется. Они считают тебя могущественным руководителем, и поэтому ты должен сам принимать решения, — заявил «Орёл» своему президенту.
   — Неужели они не имеют представления о том, как функционирует наше правительство? — удивлённо спросил президент.
   — Джек, я уверен, что у них есть самые разные эксперты, которые знают о конституционном процессе Америки больше меня, однако члены Политбюро не обязаны прислушиваться к ним. Они тяготеют к совершенно иному политическому окружению, которое им понятно. Для нас слово «народ» означает общественное мнение, опрос людей и в конечном итоге выборы. Для них народ — это крестьяне и рабочие, обязанные делать то, что им велят.
   — И мы поддерживаем деловые отношения с такими людьми? — спросил Уинстон, глядя в потолок.
   — Это называется «реалполитик», Джордж, — объяснил Райан.
   — Но мы не можем делать вид, что они не существуют. В этой стране больше миллиарда населения, и, между прочим, у них имеется ядерное оружие, даже на баллистических ракетах. Это прибавляет крайне неприятный элемент к общему уравнению.
   — По сообщениям ЦРУ, в Китае всего лишь двенадцать межконтинентальных баллистических ракет, и мы можем превратить их страну в ровное место для парковки автомобилей, если возникнет такая необходимость, просто на это потребуется двадцать четыре часа вместо сорока минут, — сообщил своим гостям Райан, пытаясь не обращать внимания на холодок, пробежавший по его спине. Вероятность этого была слишком отдалённой, чтобы нервничать из-за неё. — Они знают это, а кому хочется быть королём огромной парковки? Они ведь разумные люди, Скотт, не правда ли?
   — Пожалуй, да. Они бряцают оружием, глядя на Тайвань, но даже это притихло за последнее время, после того, как в том регионе появился наш Седьмой флот. Между прочим, он сжигает огромное количество топлива, выделенного ВМС.
   — Короче говоря, эта проблема с недостатком валюты не разрушит их экономику полностью? — спросил Джек.
   — Я думаю, не разрушит, если только они не абсолютные глупцы.
   — Скотт, скажи мне, они действительно глупцы?
   — Не совсем — по крайней мере, так мне кажется, — ответил Государственный секретарь своему президенту.
   — Отлично, тогда я пойду наверх и налью себе ещё немного бурбона. — Райан встал, и его гости сделали то же самое.

* * *

   — Но это безумие! — воскликнул Киан, обращаясь к Фангу на другой половине земного шара.
   — Я не буду спорить с тобой, Киан, но мы должны сообщить об этом остальным нашим коллегам.
   — Фанг, это может привести к катастрофе для страны. Чем мы будем платить за пшеницу и нефть?
   — Какие у нас резервы?
   Министр финансов был вынужден сесть и задуматься над этим вопросом. Он закрыл глаза и попытался вспомнить цифры, которые ему сообщали первого числа каждого месяца. Затем он открыл глаза.
   — Урожай в прошлом году был выше среднего. Нам хватит продовольствия примерно на год — если предположить, что в этом году мы соберём средний урожай или даже немного меньше среднего. Но главной проблемой является нефть. За последнее время мы тратим огромное количество нефти, особенно когда НОА постоянно проводит учения на севере и на побережье. Что касается нефти, наши резервы равняются примерно пятимесячному запасу, и у нас есть валюта для закупки нефти ещё на два месяца. Далее, мы обеспечиваем все свои внутренние нужды в каменном угле, так что снабжение электричеством останется на прежнем уровне. Освещение не погаснет, поезда будут продолжать движение, но НОА будет вынуждена резко сократить потребление топлива. — «Вообще-то, для страны это не так уж плохо», — подумал он, но промолчал. Оба министра признавали важность Народно-освободительной армии, но в настоящее время она больше походила на внутренние полицейские силы, что-то вроде большой и хорошо вооружённой полиции, чем на гаранта национальной безопасности, поскольку внешних угроз не существовало.
   — Армии это не понравится, — предостерёг Фанг.
   — Меня не слишком беспокоит, что кому-то нравится или не нравится, — возразил министр финансов. — Нам нужно вытащить страну из девятнадцатого века, развить промышленность, накормить людей и дать им работу. Идеология нашей юности не была достаточно успешной для осуществления этого.
   — Ты утверждаешь, что…
   Киан пошевелился в кресле.
   — Помнишь, что говорил Дэн? Не имеет значения, какого цвета кошка — белая или чёрная, — лишь бы она ловила мышей. А Мао послал его в ссылку вскоре после этого, и теперь нам нужно кормить ещё две сотни миллионов ртов. Но дополнительное финансирование для этой цели поступает к нам только от чёрной кошки, а не от белой. Мы живём в практическом мире, Фанг. У меня тоже есть экземпляр «Маленькой Красной Книжки», но я никогда не пытался питаться ею.
   Бывший инженер по строительству железных дорог был захвачен и своей бюрократией и своей работой, подобно его предшественнику — тот умер в относительно молодом возрасте семидесяти восьми лет, ещё до того как его лишили кресла в Политбюро. Киан, молодой шестидесятишестилетний кандидат в члены Политбюро, должен научиться искусству более тщательно следить за своими словами и мыслями. Фанг собрался предупредить об этом министра финансов, когда Киан заговорил снова:
   — Фанг, люди, такие, как ты и я, должны свободно говорить друг с другом. Мы с тобой не студенты, полные революционного пыла. За нами годы опыта и глубоких знаний, и мы должны обладать способностью обсуждать проблемы откровенно. Мы напрасно тратим слишком много времени на наших совещаниях, становясь на колени перед мёртвым телом Мао. Он умер, Фанг, умер. Действительно, он был великим человеком, да, он был великим вождём нашего народа, но он не был Буддой, или Иисусом, или кем-то ещё. Он был всего лишь человеком, у него были идеи. Большинство его идей были правильными, но в некоторых он ошибался, и некоторые идеи не действовали. Великий Прыжок вперёд не достиг ничего, а Культурная Революция, вдобавок к тому, что уничтожила интеллектуалов и смутьянов, привела миллионы людей к смерти от голода, а это было нежелательно, правда?
   — Это верно, мой молодой друг, но очень важно, как представить свои идеи, — предупредил Фанг своего молодого, не имеющего права голоса члена Политбюро. — Представь их глупо, и ты будешь считать мешки бобов на коллективной ферме. — Сам он был слишком стар, чтобы ходить босиком по рисовым полям, даже в качестве наказания за вероотступничество.
   — Но ты поддержишь меня? — спросил Киан.
   — Постараюсь, — прозвучал нерешительный ответ. Сегодня Фангу придётся к тому же выразить точку зрения Рен Хи-Пинга, а это совсем непросто.

* * *

   В Министерстве финансов КНР рассчитывали на поступление валюты. Ею было необходимо оплачивать заключённые контракты. Уже давно ожидали прибытия танкера, потому что за него заплатили до выхода танкера в море, и этот танкер только что подходил к нефтепирсу у берега Ирана. Танкер будет загружен четырьмястами пятьюдесятью шестью тысячами тонн сырой нефти меньше чем за сутки, затем поплывёт на юг по Персидскому заливу, повернёт на юго-восток, огибая Индию, минует переполненный судоходством Малаккский пролив, пройдёт мимо Сингапура и далее на север к огромному недавно построенному нефтяному терминалу у Шанхая. Там ему понадобится тридцать или сорок часов, чтобы откачать доставленную нефть, и затем он отправится в обратный путь по направлению к Персидскому заливу в бесконечном процессе снабжения КНР нефтью.
   За исключением того, что этот процесс не был таким уж бесконечным. Он закончится, как только перестанут поступать деньги, потому что матросам надо платить, долг за танкер приходится обслуживать и, самое главное, необходимо покупать нефть. Причём речь шла не об одном танкере. Перевозкой нефти в Китай занималось много нефтеналивных судов. Спутник, сконцентрировавший своё внимание на этом участке Индийского океана, рассматривая танкеры с огромной высоты, видел бы их, словно автомобили на шоссейной дороге, постоянно движущиеся от одной точки до другой. И, подобно автомобилям, танкеры необязательно двигались постоянно от одной точки к другой. Здесь имелись и другие гавани, где нужно было разгружать нефть, для команд танкеров места выхода и прибытия не имели никакого значения, потому что они почти все время проводили в море, а море всюду одно и то же. Не имело это значения ни для собственников танкеров, ни для агентов, которые занимались их фрахтом. Важным было одно: чтобы им вовремя заплатили за работу.
   Что касается именно этого танкера, деньги были переведены телеграфом, сняты с одного счета и зачислены на другой, так что члены команды стояли на своих постах и наблюдали за тем, как нефть вливается в огромные ёмкости судна. Наблюдение велось с помощью различных циферблатов и индикаторов: в конце концов, невозможно видеть, как нефть льётся по трубам. Другие члены команды были на берегу и занимались снабжением судна продовольствием и питьевой водой, посещали торговцев, закупая журналы и книги для экипажа, видеокассеты и напитки, употребляемые с пищей, а также другие припасы, которые будут израсходованы на обратном пути. Несколько матросов искали женщин, чьи услуги можно купить, но в Иране это было довольно сложно. Никто из команды не знал, кто платит им за работу. Их задача заключалась в том, чтобы работать на судне эффективно, с соблюдением всех правил безопасности. Офицеры танкера, почти все, возили с собой жён, для которых эти путешествия являлись продолжительными, хотя и скучными, круизами. На каждом современном танкере имелся плавательный бассейн и палуба, на которой можно загорать, а также спутниковое телевидение для развлечений и новостей. Никто из женщин не проявлял особого интереса к тому, куда направляется танкер, потому что шопинг для женщин является шопингом, а в каждом новом порту можно найти что-нибудь интересное.
   Этот танкер, который назывался «Уорлд Прогресс», был зафрахтован в Лондоне, и предполагалось, что он совершит ещё пять рейсов в Пекин до окончания своего фрахта.