Клэнси Том. Медведь и Дракон

   — Опасность заключается?.. — спросил «Торговец».
   — В распаде внутренней политической системы, — объяснил Райан. — Они боятся, что, если что-нибудь нарушит политические или экономические условия внутри страны, весь карточный домик рухнет. Это вызовет серьёзные последствия для правящей королевской семьи КНР.
   — И называется это топором палача. — Бен Гудли чувствовал, что ему нужно сказать что-то, эта фраза была самой простой. — Впрочем, сегодня — винтовочной пулей. — Сказав это, он не почувствовал себя лучше. Он знал, что всё это обсуждение проходит мимо него.
   И в этот момент зазвонил кодированный телефон президента. Звонил министр обороны Тони Бретано — «Гром».
   — Привет, — сказал Райан. — Перевожу тебя на громкоговорящую систему. Здесь у меня Скотт, Джордж, Арни, Мэри-Пэт, Эд и Бен. Мы только закончили читать то, что у тебя в руках.
   — Я исхожу из того, что всё это реально?
   — Чертовски реально, — сказал Эд Фоули новому члену кружка «ЗОРГЕ/ПЕВЧАЯ ПТИЧКА».
   — Тогда это беспокоит меня.
   — Мы все придерживаемся этого мнения, Тони. Где ты сейчас?
   — Стою на башне «Брэдли» на парковочной площадке. Никогда ещё не видел такого количества танков и орудий. Похоже, что здесь сосредоточена настоящая мощь.
   — Да. Видишь ли, то, что ты только что прочитал, показывает тебе пределы нашей военной мощи.
   — Понимаю. Если вас интересует, что, по моему мнению, мы должны предпринять, — так вот, нужно показать им, что для них это станет очень плохой игрой.
   — Как нам это сделать, Тони? — спросил Адлер.
   — Некоторые животные — например, собака-рыба или кузовок, когда они чувствуют угрозу, то проглатывают галлон воды и увеличиваются в размере — создаётся впечатление, что они слишком большие, чтобы их съесть.
   Райан был удивлён услышанным. Он не имел представления, что Бретано знает что-то о животном мире. Министр обороны отлично разбирался в науке и технике. Ну что ж, может быть, он тоже смотрит по телевидению канал «Дискавери», подобно многим другим.
   — Ты хочешь сказать, стоит напугать их?
   — Точнее, произвести на них впечатление.
   — Джек, скоро мы вылетаем в Варшаву — там можем познакомить Грушевого с ситуацией. А что, если предложить ему присоединиться к НАТО? Поляки уже являются членами НАТО. Это обяжет всю Европу прийти на помощь России в случае нападения. Я хочу сказать, что именно для этого и существуют союзы и договоры о взаимной обороне. «Не вздумай обижать меня, Чарли. Ко мне на помощь придут все мои друзья». Такой принцип действовал в течение длительного времени.
   Райан задумался над этим предложением, потом обвёл взглядом комнату.
   — Что вы думаете об этом?
   — В этом есть что-то, — сказал Уинстон.
   — Но как относительно других стран НАТО? Согласятся ли они с таким предложением? Весь смысл НАТО, — напомнил им Гудли, — заключался в том, чтобы защитить их от русских.
   — От Советского Союза, — поправил Адлер. — Сейчас ситуация изменилась, помнишь?
   — Тот же народ, тот же язык, сэр, — настаивал Гудли. Он чувствовал себя очень уверенным в этом вопросе. — То, что вы предлагаете, является элегантным возможным решением проблемы, но, чтобы осуществить её, нам придётся поделиться информацией «ЗОРГЕ»с другими странами, разве не так? — Это заставило обоих Фоули поморщиться.
   Мало вещей на планете, которые сравнятся с разговорчивым главой правительства.
   — Какого черта, мы вели наблюдение за китайскими Вооружёнными силами с разведывательных спутников в течение длительного времени, мы можем сказать, что заметили намёки, которые заставляют нас нервничать. Достаточно убедительно для непосвящённых, — высказал свою точку зрения директор ЦРУ.
   — Далее, каким образом мы убедим русских? — спросил Джек. — Это может рассматриваться в Москве как внушительная потеря лица.
   — Нам придётся объяснить им создавшуюся проблему. В конце концов, опасность угрожает России, — заметил Адлер.
   — Но они не относятся к числу посвящённых. Они захотят узнать все подробности, ведь здесь мы говорим об их национальной безопасности, — напомнил Гудли.
   — Тебе известно, кто сейчас находится в Москве? — спросил Фоули у президента.
   — Джон?
   — «Радуга Шесть». Джон и Динг знакомы с Головко, а Головко является главным советником Грушевого. Это хороший и удобный тайный канал. Имей в виду, это подтверждает, что на него была нацелена ракета при покушении на площади Дзержинского. Может быть, Сергей Николаевич не почувствует себя лучше, узнав об этом, но лучше знать, чем догадываться.
   — Ну почему эти глупые гребаные люди не заявят просто, что раскаиваются в том, что застрелили двух священников? — раздражённо спросил Райан.
   — А почему ты не подумал о том, что гордыня относится к числу семи смертных грехов? — спросил в ответ директор ЦРУ.

* * *

   Портативный телефон Кларка был связан со спутником, и в него была встроена система кодирования. Фактически это была пластиковая карточка толщиной в четверть дюйма, что давало возможность прижимать телефон плечом к уху. Подобно большинству таких телефонов, ему требовалось время для синхронизации с другим телефоном, по которому говорил собеседник. Благодаря тому, что канал связи проходил через спутник, время синхронизации было более продолжительным.
   — Канал безопасен, — произнёс наконец синтетический женский голос.
   — С кем я говорю?
   — Эд Фоули, Джон. Как тебе нравится в Москве?
   — Здесь нам приятно. В чем дело, Эд? — спросил Джон. Директор ЦРУ звонил из Вашингтона по кодированной линии не для того, чтобы обмениваться любезностями.
   — Отправляйся в посольство. Мы хотим, чтобы ты передал донесение.
   — В чем оно заключается?
   — Отправляйся в посольство. Там тебя ждут. О'кей?
   — Понял. Конец связи. — Джон выключил телефон и снова вошёл в клуб.
   — Что-нибудь важное? — спросил Чавез.
   — Нам нужно ехать в посольство, чтобы повидаться кое с кем, — ответил Кларк, делая вид, что недоволен перерывом в спокойном течении дня.
   — Тогда увидимся завтра, Иван и Доминго. — Кириллин поднял свой стакан в качестве салюта.
   — Что случилось? — спросил Чавез, когда они отошли на тридцать футов.
   — Не знаю, но меня вызвал Эд Фоули.
   — Что-нибудь важное?
   — Думаю, нам придётся подождать, пока не прочитаем документ в посольстве.
   — Кто поведёт машину?
   — Я. — Джон знал Москву относительно хорошо, впервые познакомившись с ней во время миссий в семидесятых годах. Тогда он был бы счастлив навсегда забыть о ней. В то время возраст его дочерей был примерно таким же, как нынешний возраст его внука.
   Через двадцать минут они доехали до посольства, а самым трудным оказалось объяснить морскому пехотинцу, стоящему у входа, что они действительно имеют право войти в здание после окончания рабочего времени. Тут им помог человек, который ждал их внутри, Том Барлоу. Морские пехотинцы знали его, и он знал их, так что все решилось достаточно мирно.
   — Из-за чего такой шум? — спросил Джон, когда они вошли в кабинет Барлоу.
   — Из-за этого. — Он передал каждому из них по копии телефакса. — Вам лучше сесть, парни.
   —  Madre de Dios!— воскликнул Чавез через тридцать секунд.
   — Согласен с тобой, Доминго, — заметил его босс. Они читали поспешно отредактированную копию последнего донесения «ЗОРГЕ».
   — Значит, у нас есть источник в Пекине, приятель.
   — Совершенно согласен с тобой, Доминго. И мы должны проинформировать о том, что узнали, Сергея Николаевича. Кто-то дома считает, что это должно стать достоянием не только американцев.
   — Проклятье! — заметил Чавез. Затем он прочитал дальше. — А, понятно. В этом действительно есть смысл.
   — Барлоу, у нас есть телефон нашего друга?
   — Вот здесь. — Офицер ЦРУ передал ему записку и показал на телефон. — Сейчас он у себя на даче. С того момента, когда он узнал, что является целью, Головко стал обращать больше внимания на свою безопасность.
   — Да, мы встречались с его телохранителем, Шелепиным, — сказал Чавез. — Серьёзный парень.
   — Он и должен быть таким. Если я понимаю происходящее правильно, его снова вызовут. Может быть, оповестят охрану Грушевого.
   — Господи, неужели это правда? — не удержался от вопроса Чавез. — Ведь это повод для начала войны.
   — Помнишь, Динг, ты все время повторял, что международные отношения заключаются в том, что две страны стараются испортить настроение друг другу. — Затем он набрал телефонный номер. — Мне нужен товарищ Головко, — сказал он человеку, ответившему по телефону. И добавил по-русски: — Это говорит Кларк, Иван Сергеевич… Моё имя привлечёт его внимание, — объяснил он присутствующим в кабинете.
   — Привет, Ваня, — послышался знакомый голос, говоривший по-английски. — Я не буду спрашивать, как ты узнал этот номер. Чем я могу помочь тебе?
   — Сергей, мы должны немедленно встретиться с тобой по важному вопросу.
   — Что это за вопрос?
   — Сергей, я всего лишь почтальон. Я должен передать тебе документ. Он заслуживает твоего внимания. Можем мы с Доминго увидеть тебя сегодня вечером?
   — Ты знаешь, как проехать ко мне?
   Кларк подумал и решил, что сумеет найти дорогу.
   — Только ты скажи охране у ворот, чтобы ожидали двух капиталистических друзей России. Примерно через час?
   — Буду ждать.
   — Спасибо, Сергей. — Кларк положил трубку. — Где тут у вас зал, чтобы помочиться, Барлоу?
   — По коридору направо.
   Высокопоставленный офицер ЦРУ сложил факс и сунул его в карман пиджака. Перед таким разговором ему требовалось посетить туалет.

Глава 42
Берёзки

   Они поехали в сторону заката, к западу от российской столицы. Движение на дорогах в Москве заметно увеличилось после его последней миссии в этом городе, и ему приходилось пользоваться центральной полосой широких проспектов. Динг держал перед собой карту и давал указания, куда ехать и где поворачивать. Они выехали за пределы Кольцевой дороги, опоясывающей столицу. Теперь их окружала холмистая местность. Скоро они проехали мимо памятника, который раньше не видел ни один из них. Это были три огромные металлические штуковины.
   — Что это такое, черт побери? — спросил Динг.
   — Это место, где были остановлены немцы в 1941 году, — объяснил Джон. — Здесь их остановили.
   — Как называются эту штуки? — «Эти штуки» были огромными стальными балками, сваренными по три под углом девяносто градусов.
   — Это «ежи», но во время службы в диверсионных группах SEAL (действующих на море, в воздухе и на земле) мы называли их «рогатыми вёслами». Танки не смогут преодолеть такие препятствия, — объяснил Кларк своему молодому партнёру.
   — Русские, судя по всему, серьёзно относятся к своей истории, правда?
   — Ты тоже серьёзно бы относился к истории, если бы тебе удалось остановить кого-то, кто хотел стереть твою страну с лица земли, сынок. В то время немцы дрались отчаянно. Это была очень жестокая война.
   — Да, пожалуй. Следующий поворот направо, мистер К.
   Через десять минут они въехали в берёзовый лес, который является такой же частью русской души, как водка и борщ. Вскоре после этого они остановились у сторожки.
   Охранник, одетый в армейскую форму, держал в руках автомат «АК-47» и выглядел удивительно мрачно. «По-видимому, его проинформировали о покушении на Головко», — подумал Джон. Но охраннику также сообщили, кого можно пропускать, и, после того как гости показали свои паспорта, охранник пропустил их и объяснил, по какой дороге ехать дальше.
   — Эти дома выглядят совсем неплохо, — заметил Чавез.
   — Они были построены немецкими военнопленными, — сказал ему Джон. — Иван не слишком любил немцев, но уважал их умение работать. Эти дома были построены для членов Политбюро, главным образом после войны. А вот мы и приехали. — Это был деревянный коттедж. «Нечто среднее между сельским домом в Германии и жилищем фермера в Индиане», — подумал Кларк. Здесь тоже были вооружённые охранники, ходившие вокруг дома. Их предупредили из первой сторожки о нашем приезде, —решил Джон. Один из них поднял руку. Два остальных остановились с автоматами наготове, чтобы прикрыть первого охранника, если случится что-то непредвиденное.
   — Вы Кларк?
   — Да, — ответил Джон. — А это Доминго Чавез.
   — Проходите, вас ждут, — сказал им охранник.
   Это был приятный вечер. Солнце зашло, и на небе начали появляться звезды. Дул лёгкий западный ветерок, но Кларку казалось, что он слышит шаги призраков войны. Панцер-гренадеры Ганса фон Клюге, солдаты, одетые в серую форму вермахта. Вторая мировая война на этом фронте была странным конфликтом, похожим на современную борьбу на телевидении. Никакого выбора между плохим и хорошим, только между плохим и ещё худшим. Но их хозяин не рассматривал, наверно, историю таким образом, и Кларк не собирался поднимать этот вопрос.
   Головко уже ждал их на крыльце под крышей, стоя рядом с садовой мебелью. Он был одет по-домашнему. Хорошая рубашка, без галстука. Он не был высоким, примерно посредине между ростом Чавеза и Кларка, его глаза светились умом, а теперь в них проглядывал интерес.
   Было заметно, что его заинтриговала цель их приезда, как и следовало ожидать, подумал Джон.
   Головко поздоровался. Они обменялись рукопожатиями, и хозяин проводил гостей в дом. Жены Головко, врача, не было видно. Головко первым делом налил всем по стопке водки и предложил им сесть.
   — Вы сказали, что у вас есть документ для меня.
   — Вот он, — сказал Кларк и передал несколько листов бумаги.
   — Спасибо. — Сергей Николаевич опустился в своё кресло и начал читать.
   «Из него получился бы отличный игрок в покер», — подумал Джон. На лице Головко не отражалось совершенно ничего, пока он читал две первые страницы. Затем он поднял голову.
   — Кто решил, что мне нужно ознакомиться с этим? — спросил он.
   — Президент, — ответил Кларк.
   — Ваш Райан — хороший товарищ, Ваня, и благородный человек. — Головко сделал паузу. — Я вижу, что вы улучшили возможности разведки с участием человеческого фактора в Лэнгли.
   — Возможно, это хорошая догадка, но мне ничего не известно об источнике этого документа, директор Головко, — ответил Кларк.
   — Это, как вы у себя говорите, горячая информация.
   — Да, можно сказать и так, — согласился Джон, наблюдая за тем, как Головко перевернул страницу.
   — Вот сукин сын! — заметил Головко, проявив наконец какую-то эмоцию.
   — Да, я придерживаюсь такого же мнения, — принял участие в разговоре Чавез.
   — Они хорошо информированы. Это не удивляет меня. Не сомневаюсь, что у них в России обширная шпионская сеть, — заметил Головко, и в его голосе прозвучал гнев. — Но здесь они обсуждают прямую и неприкрытую агрессию.
   Кларк кивнул.
   — Да, похоже на это.
   — Этой информации можно верить? — спросил Головко.
   — Я всего лишь почтальон, господин директор, — ответил Кларк. — Не могу поручиться ни за что, сказанное здесь.
   — Райан слишком хороший товарищ, чтобы играть роль провокатора. Это безумие. — И Головко рассказал гостям, что у него нет агентов в китайском Политбюро. Это удивило Джона. Редко случается, чтобы ЦРУ превзошло русских в области разведки.
   Головко посмотрел на них:
   — Когда-то у нас был источник такой информации, но его больше нет.
   — Я никогда не работал в этой части света, господин директор, за исключением службы в военно-морском флоте много лет назад. — И китайская часть его службы, сказал про себя Джон, заключалась в том, что он напивался пьяным и спал с проститутками в Тайбее.
   — Мне довелось несколько раз побывать в Пекине в составе дипломатической делегации, но это было давно. Не могу сказать, что я действительно понимал этих людей.
   Головко окончил чтение документа и положил его на стол.
   — Мне можно оставить его у себя?
   — Да, сэр, — ответил Кларк.
   — Почему Райан решил передать его нам?
   — Я всего лишь промежуточная инстанция, Сергей Николаевич, однако думаю, что причина заключается в самом документе. Америка не хочет, чтобы Россия ослабла.
   — Благородный мотив. Какие уступки вам потребуются?
   — Насколько мне известно, никаких.
   — Знаете, — заметил Чавез, — иногда просто хочется быть хорошим соседом.
   — На уровне отношений между государствами? — В голосе Головко прозвучал скепсис.
   — Почему бы и нет? Разве в американских интересах видеть Россию униженной и ограбленной? Между прочим, насколько велики эти новые месторождения? — спросил Джон.
   — Они огромны, — ответил Головко. — Меня ничуть не удивляет, что вам известно о них. Наши усилия сохранить это в секрете не были слишком серьёзными. Нефтяное месторождение не уступает саудовским, а залежи золота исключительно богаты. Потенциально эти открытия могут спасти нашу экономику, могут сделать нас по-настоящему богатой страной, хорошим партнёром Америки.
   — Тогда вы понимаете, почему Джек послал нас к вам. Если Россия достигнет процветания, мир станет лучше для обеих стран.
   — Вы так считаете? — Головко был умным человеком, но он вырос в мире, где Америка и Россия часто желали смерти друг другу. Подобные мысли уходят с трудом, даже у человека с таким живым умом, как Головко.
   — Да, мы так считаем, — подтвердил Джон. — Россия — великая страна, а русские — великий народ. Вы являетесь отличными партнёрами для нас. — Он не стал добавлять, что при этом исходе событий Америке не придётся беспокоиться о том, чтобы помогать России. Теперь у России есть все необходимые ресурсы, чтобы самим позаботиться о собственном процветании. Америке понадобится всего лишь предложить русским свой опыт и знания, направленные на то, чтобы войти в капиталистический мир обеими ногами и с открытыми глазами.
   — Этот документ поступил ко мне от человека, который помог бегству председателя КГБ?
   — Сергей, как мы говорим дома, это был бизнес, ничего личного. Я не имею ничего против русских, а ты ведь не убьёшь американца только ради развлечения, правда?
   — Нет, конечно, — с негодованием отозвался Головко. — Это не соответствует нашим принципам.
   — То же самое относится и к нам, господин директор.
   — Послушайте, ребята, — вмешался Чавез. — Когда я был ещё тинейджером, давным-давно, солдатом 11-Браво с винтовкой в руках, меня учили убивать ваших солдат, но ведь теперь мы больше не враги, правда? А если мы не враги, то можем быть друзьями. Вы ведь помогли нам справиться с Японией и Ираном, верно?
   — Да, но в то время мы понимали, что являемся основной целью этих конфликтов, и, оказывая помощь вам, мы защищали и свои национальные интересы.
   — Верно, но не исключено, что основной целью сейчас является Америка. В таком случае мы, оказывая вам помощь, действуем в своих интересах. По всей вероятности, они ненавидят вас не меньше, чем нас.
   Головко кивнул.
   — Да, единственное, что я знаю о китайцах, это их чувство расового превосходства.
   — Это опасное чувство для людей, дружище. Расизм означает, что ваши враги — это просто насекомые, которых надо прихлопнуть, — закончил Чавез, произведя впечатление на Кларка своей смесью акцента южного Лос-Анджелеса и глубокого анализа ситуации, присущего магистру международных отношений. — Даже Карл Маркс не говорил, что он лучше других из-за своего цвета кожи, верно?
   — Но Мао говорил, — заметил Головко.
   — Это меня не удивляет, — продолжал Динг. — Я читал его «Маленькую Красную Книжку» ещё в школе. Он не хотел быть только политическим вождём. Нет, он хотел быть богом. Позволил самомнению занять место перед умом — это нередко случается с людьми, которые становятся диктаторами, правда?
   — Ленин не был таким человеком, зато Сталин был, — заметил Головко. — Итак, Иван Эмметович является другом России. Как мне поступить с этим документом?
   — Это вы должны решить сами, — сказал ему Кларк.
   — Мне нужно поговорить со своим президентом. Ваш президент прилетает завтра в Польшу, верно?
   — По-моему, да.
   — Мне нужно позвонить кое-кому. Спасибо, что вы приехали ко мне, друзья. Может быть, в другой раз я смогу принять вас по-настоящему.
   — Спасибо. — Кларк встал и опрокинул в рот остаток водки. Снова рукопожатия, и они уехали по той же дороге, по которой прибыли к Головко.
   — Господи, Джон, что будет дальше? — спросил Динг, когда они выехали на шоссе.
   — Думаю, что все постараются вколотить в китайцев немного здравого смысла.
   — А если это не сработает?
   Кларк пожал плечами и недоуменно поднял брови:
   — Узнаем из одиннадцатичасовых новостей, Доминго.

* * *

   Собирать и укладывать вещи для поездки непросто, даже если все это делает для вас обслуживающий персонал. В особенности это относилось к «Хирургу», которой не только приходилось думать о том, что она наденет на приёмах, но и быть Верховной Властью в вопросах одежды своего мужа. Райан с трудом терпел такое насилие над своим статусом, но был вынужден согласиться. Сейчас Джек все ещё находился в Овальном кабинете, стараясь завершить дела, которые не могли ждать его возвращения, — вообще-то значительная часть этих дел могла и подождать, но в правительстве существовали вещи, которые следует уважать, — и ждал телефонного звонка.
   — Арни?
   — Слушаю, Джек.
   — Передай ВВС, чтобы они послали ещё один «Гольфстрим» в Варшаву, если Скотту понадобится незаметно слетать в Москву.
   — Хорошая мысль. Они поставят его, наверно, на какой-нибудь военно-воздушной базе или ещё где-нибудь. — Ван Дамм вышел из кабинета, чтобы позвонить.
   — Что ещё, Эллен? — спросил Райан у своей секретарши.
   — Нужна сигарета?
   — Да, пожалуй, перед тем как мы с Кэти улетим в сторону заката. — Вообще-то они летели на восток, но миссис Самтер поняла его. Она передала Райану последнюю сигарету сегодняшнего дня.
   — Черт побери, — пробормотал Райан после первой затяжки. Он обязательно получит телефонный звонок из Москвы — разве не правда? Это зависело от того, насколько быстро там обработают полученную информацию, или, может быть, Сергей захочет дождаться утра, чтобы показать документ президенту Грушевому. Будет ли он ждать?
   В Вашингтоне документ такого содержания был бы классифицирован как «КРИТИК» и положен на стол президента меньше чем через двадцать минут, но в разных странах существуют разные правила. Можно не сомневаться, что один из них позвонит, прежде чем он спустится с самолёта в Варшаве. Но пока… Он погасил сигарету в пепельнице, достал из ящика стола спрей и брызнул в рот кисловатый состав, скрывающий запах табака. Затем вышел из кабинета наружу и направился в Западное крыло и сам Белый дом — по архитектурному недоразумению кабинет и Белый дом не были соединены внутренним коридором. В любом случае через шесть минут он поднялся на жилой этаж и стал наблюдать, как обслуживающий персонал укладывает его чемоданы. Кэти тоже была здесь, пытаясь давать указания. Агенты Секретной службы не сводили с них глаз, словно опасаясь, что кто-то засунет бомбу в один из чемоданов. Ничего не поделаешь, паранойя составляет часть их работы. Райан подошёл к жене.
   — Тебе надо поговорить с Андреа.
   — Что с ней случилось?
   — Жалуется на боль в животе.
   — О-о. — Кэти страдала от тошноты, когда была беременной Салли, но это было давным-давно, да и тошнота была не такой уж серьёзной. — Знаешь, в такое время вряд ли можно чем-нибудь помочь.
   — Вот тебе и прогресс в области медицины, — был комментарий Джека. — И всё-таки она могла бы воспользоваться женским советом.
   Кэти улыбнулась.
   — Да, конечно, женская солидарность. Вы что, заключили союз с Пэтом?
   На лице Джека появилась ответная улыбка.
   — Да, может быть, он научит меня лучше стрелять из пистолета.
   — Великолепно, — сухо заметила Кэти.
   — Какое платье ты выбрала для большого приёма? — спросил президент у первой леди.
   — Светло-голубое.
   — Ты выглядишь в нём очень изящной, — сказал Джек, касаясь её руки.
   В спальню вошли дети в сопровождении руководителей групп телохранителей, за исключением Кайла, которого несла одна из его львиц. Покидать детей всегда было непросто, хотя все уже привыкли к этому. Начались обычные поцелуи и объятия, затем Джек взял жену под руку и повёл её к лифту.
   Они вышли из лифта на первом этаже и направились к вертолётной площадке. Там уже стоял VH-3 с полковником Мэллоем в кресле первого пилота. Морские пехотинцы отдали салют, как это они обычно делали. Президент и первая леди поднялись по трапу внутрь вертолёта и пристегнулись к комфортабельным креслам. Все это происходило под внимательным взглядом сержанта морской пехоты, который затем прошёл вперёд и доложил о готовности пилоту, сидящему в правом переднем кресле.
   Кэти нравилось летать на вертолёте, потому что она делала это дважды в день. Джек больше не боялся летать внутри винтокрылой машины, хотя предпочёл бы управлять автомобилем. Это ему не разрешали уже несколько месяцев. «Сикорский» плавно оторвался от земли, развернулся в воздухе и направился к Эндрюз. Полет продолжался десять минут. Вертолёт опустился рядом с VC-25, военно-транспортным вариантом «Боинга-747»; несколько секунд до трапа, со стоящими поблизости телевизионными камерами, готовыми запечатлеть это событие.
   — Повернись и помаши рукой, милая, — сказал ей Джек, когда они поднялись на вершину трапа. — Нас могут показать в вечерних новостях.