Клэнси Том. Медведь и Дракон

   — Я не видел раньше ничего подобного. Мы должны забрать их с собой.
   — Забрать? Забрать куда? Я не собираюсь уезжать отсюда, — ответил Пётр Петрович.
   — Товарищ Гоголь, мне дан приказ — увезти вас отсюда. Этот приказ поступил из штаба Дальневосточного округа, и потому его нужно выполнить.
   — Никакой китаеза не сможет прогнать меня с моей земли! — прогремел его голос.
   — Нет, товарищ Гоголь, но солдаты русской армии не оставят вас здесь умирать. Скажите, это та самая винтовка, из которой вы убивали немцев?
   — Да, многих, многих немцев, — подтвердил Гоголь.
   — Тогда поехали с нами, и вы сможете убить немало жёлтых оккупантов.
   — Да кто вы такой?
   — Командир разведывательной роты 265-й мотострелковой дивизии. Мы следили за китайцами в течение четырех долгих дней, а теперь собираемся дать им настоящий бой. Присоединяйтесь к нам, Пётр Петрович. Вы, наверно, сможете научить нас многим вещам, которые нам нужно знать. — Высокий молодой капитан говорил разумным голосом, не скрывая уважения к старому воину, которого тот заслуживал. Слова капитана убедили Гоголя.
   — Вы обещаете мне, что я сделаю хоть один выстрел?
   — Даю вам слово русского офицера, Пётр Петрович, — ответил Александров, кивнув головой.
   — Тогда я поеду с вами. — Гоголь был уже одет по-походному — печь в хижине давно погасла. Он повесил на плечо старую снайперскую винтовку и сумку, в которой хранилось сорок патронов — он никогда не выходил из хижины, взяв больше сорока, — и пошёл к двери. — Помогите мне с моими волками, юноша.
   — С удовольствием, дедушка. — И тут Александров обнаружил, какие тяжёлые эти волчьи шкуры. Но они с Буйковым сумели забросить их внутрь своего разведочного бронетранспортёра, и водитель повёл машину прочь от избы старого охотника.
   — Где они?
   — Примерно в десяти километрах отсюда. Мы были в визуальном контакте с ними в течение нескольких дней, но затем нам пришлось отступить.
   — Почему?
   — Чтобы спасти тебя, старик, — засмеялся Буйков. — Тебя и эти шкуры. Они слишком ценные, чтобы украшать тела китайских проституток!
   — Я думаю, дядя Петя, правда, я не уверен в этом, — сказал капитан, — но я думаю, что настало время показать нашим китайским гостям настоящее русское гостеприимство.
   — Капитан, смотрите! — воскликнул водитель.
   Александров поднял голову и выглянул из башенного люка. Впереди стоял генерал и махал рукой, призывая его двигаться побыстрее. Через три минуты бронетранспортёр остановился рядом с ним.
   — Вы Александров?
   — Так точно, товарищ генерал! — ответил молодой капитан.
   — Я генерал Синявский. Вы все сделали хорошо, мой мальчик. Спускайся сюда и поговори со мной, — приказал он грубым голосом, в котором, однако, звучала доброта.
   Александров только один раз видел своего командира дивизии, да и то издалека.
   Генерал не был крупным мужчиной, но вы вряд ли захотели бы встретиться с ним в рукопашной схватке внутри маленькой комнаты. Он жевал сигару, которая, по-видимому, погасла несколько часов назад, и его глаза сверкали.
   — Кто это? — потребовал Синявский. Затем выражение его лица изменилось. — А, вы и есть знаменитый Пётр Петрович?
   — Старший сержант Гоголь из Железной дивизии, — ответил старик с поразительным чувством собственного достоинства. Он отсалютовал генералу, и Синявский тут же приложил руку к виску.
   — Я слышал, вы убили немало немцев во время войны. Сколько именно, сержант?
   — Посчитайте сами, товарищ генерал, — сказал Гоголь, передавая ему свою винтовку.
   — Это да, — заметил генерал, проводя рукой по многочисленным зарубкам, подобным зарубкам на «кольте» какого-нибудь американского ковбоя. — Вы действительно отличились. Но война — это занятие для молодого человека, Пётр Петрович. Позвольте мне отвезти вас в безопасное место.
   Гоголь покачал головой.
   — Капитан обещал мне один выстрел, иначе я отказался бы покинуть свой дом.
   — Это правда? — Командир 265-й мотострелковой дивизии оглянулся вокруг. — Капитан Александров, мы выполним ваше обещание, предоставим нашему старому товарищу право на один выстрел. — Он указал на точку на карте. — Это должно быть хорошее место для вас, сержант. А затем немедленно увозите его отсюда, — приказал Синявский молодому офицеру. — Направляйтесь назад, к нашим оборонительным линиям. Они будут ждать вас. Да, молодой человек, вы отлично проявили себя, преследуя китайцев по всему пути. Ваша награда будет заключаться в том, что вы увидите, как мы встретим этих мерзавцев.
   — Позади разведывательного заслона продвигаются мощные силы.
   — Да, я знаю. Я следил за ними на экране телевизора полтора дня, но теперь наши американские друзья перерезали их каналы снабжения. Мы остановим их, и сделаем это вот здесь.
   Александров посмотрел на карту. Действительно, это выглядело хорошим местом для обороны, перед которым открывался отличный огневой сектор. Но ещё лучше — великолепный путь для отступления.
   — Когда? — спросил он.
   — Думаю, через два часа. Их основные силы догоняют разведывательное прикрытие. Ваша первая задача заключается в том, чтобы этот разведывательный заслон исчез.
   — Будет исполнено, товарищ генерал, — ответил капитан с энтузиазмом.

* * *

   Рассвет застал Мариона Диггза в странно причудливом окружении. Местность вокруг него напоминала Форт-Карсон, Колорадо, с волнистыми холмами и сосновым лесом. Но все это резко отличалось от Америки отсутствием шоссейных дорог и других признаков цивилизации. Это объясняло, почему китайцы решили вторгнуться сюда. С редким гражданским населением, здесь не было инфраструктуры или достаточного количества жителей, чтобы создать надёжную оборону. Это делало ситуацию намного проще для Джона Чайнамена. Впрочем, Диггзу это тоже пришлось по вкусу. Ситуация походила на войну в Персидском заливе — отсутствие гражданского населения облегчало ход боевых действий, и это хорошо. Но постоянно попадалось огромное количество китайцев. Первая бригада Майка Франциско ворвалась в главный район снабжения наступающей китайской армии. Местность была усыпана грузовиками и солдатами, и хотя большинство были вооружены, лишь немногие организованы в нормальные тактические подразделения, и в этом заключалась огромная разница между противниками. Бригада полковника Майка Франциско состояла из четырех батальонов, готовых к военным действиям против пехоты, танковые батальоны объединены в батальонные тактические группы, состоящие из танков и «Брэдли», и эта бронированная сила катилась по местности, подобно комбайнам, убирающим урожай в августовском Канзасе. Стреляли во все, окрашенное в зелёный цвет. Чудовищные танки «Абрамс» катились по неровному грунту, подобно доисторическим динозаврам из парка Юрского периода, — злобные существа с другой планеты, и ничто не могло их остановить. Их башни поворачивались то влево, то вправо — но главные орудия молчали. Основная работа осуществлялась командирами танков и их тяжёлыми пулемётами калибра 0.50, которые могли превратить все грузовики в неподвижную кучу стали и брезента. Короткая очередь в двигатель грузовика гарантировала, что поршни больше никогда не будут ходить внутри цилиндров, а груз в кузове навсегда останется на том месте, где он находился в это мгновение, для осмотра офицерами разведки и уничтожения сапёрными группами, которые ехали позади танков в своих «Хаммерах» и останавливались лишь на мгновение, чтобы заложить в разрушенные грузовики подрывные заряды. Некоторые китайские солдаты пытались сопротивляться, но это были глупцы, и сопротивление никогда не продолжалось долго. Даже те солдаты, которые имели портативные противотанковые ракеты, редко оказывались достаточно близко, чтобы воспользоваться ими, а те ракеты, которые попадали в танковую броню, только сдирали краску с её поверхности, а их владельцы платили за проявленную глупость своими жизнями. В одном месте пехотный батальон, поддерживаемый миномётами, отважился на отчаянную атаку. Это заставило экипажи танков и «Брэдли» закрыть люки и ответить организованным огнём. Пять минут огня из 120-мм танковых орудий и безжалостный натиск «Брэдли», выплёвывающих струи пламени из своих автоматических пушек и через щели в броне, откуда вела стрельбу сидящая там пехота, превратила их в огнедышащих драконов. Эти драконы не принесли удачи китайским солдатам. Отчаянный батальон исчез через двадцать минут вместе со своим смелым, но обречённым командиром.
   Неповреждённые бронированные машины противника редко попадались на пути мчащейся вперёд бригады. Она двигалась по тому пути, который был до этого обработан вертолётами «Апач», искавшими цели для своих ракет «Хеллфайр» и уничтожавшими их ещё до того, как сюда успевали доехать наземные войска. В общей сложности это была идеальная военная операция, совершенно несправедливая в отношении баланса сил. Соотношение сил было слишком неравным, но поле боя не походит на олимпийский стадион, и здесь не было официальных представителей, следящих за выполнением правил честной игры.
   Единственной заметной целью было появление китайского военного вертолёта, за которым устремились два «Апача» и уничтожили его ракетами «воздух-воздух». Остатки вертолёта рухнули в Амур, рядом с плавучими мостами, по которым теперь ничто не двигалось, но они по-прежнему оставались нетронутыми.

* * *

   — Ну, что тебе удалось узнать, Вей? — спросил маршал Луо, выходя из комнаты для совещаний, где ему удалось сладко поспать на диване.
   — Картина по-прежнему остаётся неясной в некоторых аспектах, товарищ министр, — ответил генерал.
   — Тогда скажите мне о том, что вам ясно, — приказал маршал.
   — Очень хорошо. Что касается флота, мы потеряли ряд кораблей. Это включает, по всей вероятности, наш атомный ракетоносец с баллистическими ракетами и сопровождавшую его ударную подводную лодку. Причина их гибели неизвестна, но буи, установленные на них, всплыли и передали запрограммированное сообщение о гибели субмарин примерно в ноль два часа ночи. Кроме того, мы потеряли семь надводных кораблей различных классов в Южно-Китайском море. Далее, семь баз военно-морского флота подверглись нападениям американских самолётов, как считают, базирующихся на авианосцах, вместе с большим числом ракетных батарей «земля-воздух» и радиолокационных станций на юго-восточном берегу. Нам удалось сбить несколько американских самолётов, но в крупном воздушном бою, происшедшем в этом районе, мы понесли серьёзные потери в наших истребительных полках.
   — Значит, нас атакует американский военно-морской флот? — спросил Луо.
   — Похоже, что дело обстоит именно так, — ответил генерал Вей, старательно выбирая слова. — По нашим оценкам, в нападениях принимали участие четыре американских авианосца, судя по количеству их истребителей. Как я уже говорил, мы дали им достойный отпор, но наши потери тоже весьма значительны.
   — Каковы их намерения?
   — Это неясно. Они нанесли серьёзные разрушения многим базам, и я сомневаюсь, что у нас остался хотя бы один военный корабль в море. Наш военно-морской флот серьёзно пострадал, — заключил Вей. — Но это не так важно.
   — Уничтожение нашего атомного ракетоносца важно, — ответил Луо. — Это было нападение на наше стратегическое оружие. Мы не можем оставить это без внимания. — Он сделал паузу. — Продолжайте, что ещё?
   — Генерал Куй — командовавший 65-й армией, пропал. Полагают, что он погиб вместе со своими старшими офицерами. Мы сделали много попыток вызвать его по радио, все безуспешно. 191-я пехотная дивизия прошлой ночью подверглась атаке мощными силами, неизвестно какими. Они понесли тяжёлые потери от артиллерии и штурмовиков, но два их полка докладывают, что удерживают свои позиции. По-видимому, основной удар был нанесён по 735-му гвардейскому пехотному полку, и сообщения от него отрывочные.
   Наиболее серьёзные доклады поступили из Харбина и Бейана. Вражеские самолёты атаковали все железнодорожные мосты в обоих городах, и все мосты пострадали. Железнодорожный путь на север прерван. Теперь мы стараемся определить, насколько быстро он может быть восстановлен.
   — У вас есть какие-нибудь хорошие новости? — спросил маршал Луо.
   — Да, товарищ министр. Генерал Пенг и его армия готовы возобновить наступление. Мы ожидаем, что русская золотая шахта будет в наших руках к полудню, — ответил Вей, довольный тем, что ему не приходится докладывать о том, что случилось с каналом снабжения позади Пенга и его 34-й ударной армии. Из-за слишком большого количества плохих новостей вестника могут убить, а вестником в данном случае являлся он.
   — Я хочу поговорить с генералом Пенгом. Вызовите его по телефону, — приказал Луо.
   — Сейчас временный перерыв в телефонной связи, но мы можем связаться с ним по радио, — сказал генерал Вей своему начальнику.
   — Тогда я буду говорить с генералом Пенгом по радио, — повторил приказ Луо.

* * *

   — В чем дело, Ва? — спросил Пенг. Неужели нельзя даже помочиться без постоянных вызовов?
   — Вас вызывает по радио министр обороны, — доложил его офицер связи.
   — Великолепно, — проворчал генерал, направляясь к своему командному пункту и по дороге застёгивая брюки. Он наклонился, чтобы войти внутрь, и взял микрофон. — Говорит генерал Пенг.
   — Это маршал Луо. Какова ваша ситуация? — спросил он, пробиваясь через атмосферные помехи.
   — Товарищ маршал, через десять минут мы продолжим наступление. Нам все ещё не удалось установить контакт с противником, и наша разведка не обнаружила крупных воинских подразделений в этом районе. У вас есть разведывательные данные, которые могли бы принести нам пользу?
   — Имейте в виду, что у нас появились воздушные фотографии крупных воинских частей к западу от вас, силой до дивизии. Советую вам сконцентрировать механизированные войска и обратить особое внимание на свой левый фланг.
   — Да, товарищ маршал, я приму все это во внимание, — заверил его Пенг.
   Настоящая причина, по которой он останавливался каждый день, заключалась в стремлении подтянуть отставшие дивизии, создавая ударный кулак. Но ещё лучше было то, что 29-я армия группы «А» находилась сразу позади него и могла немедленно оказать ему поддержку в случае необходимости.
   — Советую дать указание 43-й армии охранять фланг, — продолжал Пенг.
   — Я отдам распоряжение её командующему, — пообещал Луо. — Насколько далеко вы продвинетесь сегодня?
   — Товарищ маршал, сегодня вечером я пошлю вам грузовик, полный золотых слитков. Но у меня есть вопрос: это верно, что наш канал снабжения прерван?
   — Вчера вечером был нанесён удар по нескольким железнодорожным мостам в районе городов Харбина и Бейана, но мы быстро исправим полученные повреждения.
   — Очень хорошо. Товарищ маршал, я должен заняться своими войсками.
   — Тогда продолжайте работу. Конец связи.
   Пенг положил микрофон.
   — Маршал говорит, что повреждения будут исправлены.
   — Вы знаете, как построены эти мосты. Только атомные бомбы могут вывести их из строя, — уверенно заметил полковник Ва Ченг-Гонг.
   — Да, я согласен с этим. — Пенг встал, застегнул гимнастёрку и протянул руку за кружкой утреннего чая. — Прикажите передовым частям приготовиться к наступлению. Этим утром я буду с ними, Ва. Я хочу увидеть золотую шахту собственными глазами.
   — Насколько близко к передовой линии вы будете находиться? — спросил начальник оперативного отдела.
   — В первой линии наступления. Хороший офицер руководит своими войсками, находясь в авангарде, и я хочу видеть, как продвигаются мои войска. Наш разведывательный заслон так никого и не обнаружил, верно?
   — Да, товарищ генерал, но…
   — Но что? — потребовал Пенг.
   — Но разумный командующий предоставляет руководство передовыми частями лейтенантам и капитанам, — напомнил полковник.
   — Ва, иногда вы говорите подобно старой женщине, — упрекнул его Пенг.

* * *

   — Смотрите, — сказал Ефремов. — Они проглотили наживку.
   В Москве миновала полночь, и в здании посольства Китайской Народной Республики были выключены почти все огни, но несколько окон оставались освещёнными. Более того, в трех окнах горел свет, их занавески были открыты, и это были окна, находящиеся рядом. Это было так же идеально, как в операции, которую американцы называют «жалящей». Он стоял за плечом Суворова, когда тот печатал донесение:

   Я принял все необходимые меры. Если вы хотите, чтобы я продолжал операцию, оставьте включённым свет в трех окнах, находящихся рядом, и раздвиньте в них занавески.

   Ефремов даже поручил телевизионной камере заснять весь процесс, до того мгновения, когда предатель Суворов нажал на клавишу «enter» и отправил электронное письмо своему китайскому контролёру. И он заставил группу телевизионных новостей зафиксировать это событие, потому что русский народ по какой-то причине доверяет теперь полунезависимым средствам массовой информации больше, чем своему правительству. Отлично, у него теперь появились надёжные доказательства, что китайское правительство вступило в заговор с целью убийства президента Грушевого. Это произведёт сенсационное впечатление в международной прессе. И это не было случайностью. Все эти окна принадлежали главе посольства КНР, а он сейчас спокойно спал в своей постели. Офицер ФСБ убедился в этом, позвонив ему по телефону десять минут назад.
   — Ну и что будет дальше?
   — Мы сообщим об этом президенту и затем, думаю, проведём телевизионную пресс-конференцию. Пожалуй, это спасёт жизнь Суворова. Надеюсь, что ему понравится в трудовом лагере.
   — А как относительно убийств?
   Ефремов пожал плечами:
   — Он убил только сутенёра и проститутку. Небольшая потеря, не правда ли?

* * *

   Старший лейтенант Команов не получал большого удовольствия последние четыре дня, но, по крайней мере, он провёл их с пользой, обучая своих людей стрельбе из танковых орудий. Резервисты, получившие название «Соединение „Боярин“, провели эти дни, занимаясь стрельбой, в ходе которой потратили четыре полных комплекта боевых снарядов — намного больше, чем они расстреляли за время своей службы в армии. Это не нанесло большого ущерба запасу снарядов на складе в посёлке Невер, потому что этого добра там было в избытке. Офицеры, назначенные руководить соединением по приказу главнокомандующего Дальневосточным театром, сообщили им, что американцы прошли накануне к югу, и теперь их задача заключается в том, чтобы выйти на север, и сделать это сегодня. Их отделяло от китайской армии всего тридцать километров, так что Команов и его люди были готовы нанести им визит.
   Звучный рёв дизельного двигателя его танка совпал с громовым рёвом двухсот других двигателей, и соединение «Боярин» двинулось по холмам на северо-восток.

* * *

   Пенг и его штабное подразделение устремились вперёд, требуя по радио, чтобы им очистили дорогу, и части военной полиции, выполняющие роль регулировщиков на дорогах, беспрепятственно пропускали их. Скоро они достигли передового подразделения 302-й бронетанковой дивизии, её стального кулака, которым командовал генерал-майор Ге Ли, коренастый офицер, чья начинающаяся тучность делала генерала похожим на один из его танков.
   — Мы готовы, Ге? — спросил Пенг. Генерал имел удачное имя для выполнения поставленной перед ним задачи. «Ге» означало «копьё».
   — Мы готовы, — ответил танкист. — Мои передовые части рвутся вперёд.
   — Ну что ж, будем вместе наблюдать атаку из передних рядов?
   — Да! — Ге запрыгнул на свой собственный танк — он предпочитал использовать его как свою личную машину, несмотря на плохую радиосвязь, — и повёл танки за собой. Пенг немедленно установил прямую радиосвязь со своим подчинённым.
   — Сколько до передовой линии?
   — Три километра. Разведывательные части уже мчатся вперёд, а они в двух километрах впереди нас.
   — Продолжай наступление, Ге, — приказал Пенг. — Я хочу увидеть золотую шахту.

* * *

    Это хорошая позиция,— подумал Александров, — если только противник не установил свою артиллерию быстрее, чем предполагалось,— а он пока не видел и не слышал китайской артиллерии. Он находился на относительно крутом обратном склоне холма, обращённом к югу и похожем на длинную рампу, протяжённостью примерно в три километра. Это место походило на учебный полигон полковой базы. Солнце начало подниматься над восточным горизонтом, и теперь они видели все вокруг, что всегда нравится солдатам. Пётр Петрович нашёл где-то шинель и положил свою винтовку на неё, стоя в открытой башне бронетранспортёра и глядя в телескопический прицел винтовки.
   — Ну, каково было стрелять в немцев из снайперской винтовки? — спросил Александров, когда он устроился рядом.
   — Это была хорошая охота. Я старался выбирать офицеров. Таким образом ты добиваешься большего успеха, — объяснил Гоголь. — Немецкий солдат — он всего лишь выполняет приказы. Конечно, он враг, но у него, наверно, ничуть не больше желания оказаться на поле боя, чем у меня. А вот офицеры, они заставляли солдат убивать моих товарищей, и когда ты убиваешь офицера, во вражеских рядах начинается паника.
   — Сколько немцев ты убил?
   — Лейтенантов — восемнадцать. Капитанов — двенадцать. Всего трех майоров, зато девять полковников. Я лишил руководства девять фрицевских полков. Ну, конечно, ещё разные там сержанты и пулемётные расчёты, но я не помню их так хорошо, как полковников. Я все ещё вижу каждого из них, вот здесь, мой мальчик, — сказал Гоголь и постучал пальцем по виску.
   — Они пытались стрелять в тебя?
   — Главным образом из артиллерийских орудий, — ответил Пётр Петрович. — Дело в том, что снайпер влияет на моральное состояние войск. Людям не нравится, когда за ними охотятся, как за дикими зверями. Но немцы не использовали снайперов так умело, как мы, и потому они отвечали на мои выстрелы залпами из полевых орудий. Это, — признался он, — может быть пугающим, но зато показывало, как фрицы боятся меня, — закончил Пётр Петрович с жестокой улыбкой.
   — Вон, смотрите! — окликнул его Буйков. — Слева от деревьев.
   — Ага, — сказал Гоголь, глядя в оптический прицел. — Да, вижу.
   Александров навёл свой бинокль на мелькающую тень. Это был стальной борт китайского бронетранспортёра, одного из тех, за которыми он следил в течение нескольких дней. Он поднял рацию.
   — Это «Зелёный Волк Один». Вижу врага, точка на карте два-восемь-пять, девять-ноль-шесть. Один бронетранспортёр движется на север. Буду информировать.
   — Понял, «Зелёный Волк», — прохрипела рация.
   — А теперь нам нужно проявить терпение, — сказал Федор Ильич. Он потянулся, коснувшись маскировочной сетки, которая была натянута по его приказу, как только они прибыли на это место. Для любого человека, находящегося больше чем в трехстах метрах, он и его люди были просто частью вершины холма. Рядом с ним сержант Буйков закурил сигарету, выпуская клубы дыма.
   — Для нас это плохо, — насторожился Гоголь. — Это встревожит дичь.
   — У китайцев плохое обоняние, — ответил Буйков.
   — Да, и ветер благоприятен для нас, — согласился старый охотник.

* * *

   — Смотрите, смотрите, — заметил майор Таккер. — Они собрались плотной группой.
   Это снова была «Грейс Келли», смотрящая вниз на предстоящее поле боя, подобно тому, как Афина Паллада смотрела вниз на равнину, где стояла Троя. И таким же безжалостным взглядом. Местность стала более открытой, и китайская армия двигалась по коридору шириной три километра. Этого было достаточно, чтобы танковый батальон мог ехать впереди, выстроив все свои танки в одну шеренгу. Танковый полк состоял из батальонных колонн в три шеренги по тридцать пять танков в каждой. Между ними ехали гусеничные бронетранспортёры.
   Полковники Алиев и Толкунов стояли позади майора, разговаривая по своим личным телефонам с командованием 265-й мотострелковой дивизии. Ночью наконец прибыла 201-я дивизия, а также передовые части 80-й и 44-й дивизий. Сейчас почти три дивизии были готовы встретить приближающихся китайцев. Кроме того, прибыли три артиллерийские бригады, включая, как впервые увидел Таккер, множество штурмовых вертолётов, расположившихся в тридцати километрах за точкой предполагаемого столкновения. Джо Чайнамен напорется на чертовски мощную засаду.
   Затем под «Грейс Келли» промелькнула тень, неясная, вне фокуса, но это было что-то двигающейся с большой скоростью.

* * *

   Это были две эскадрильи истребителей-бомбардировщиков F-16C, и они несли «умных поросят».
   Так прозвали бомбы J-SOW.
   Прошлой ночью другие F-16, вариант CG, новый и несколько уменьшенный вариант F-4G «Дикая ласка», вылетели в Китай и нанесли удар по пограничным радиолокационным станциям. Они выпустили на них антирадиолокационные ракеты «HARM» и вывели из строя большинство установок. Это лишило китайцев возможности заметить готовящийся удар. Эскадрильи F-16 наводились на цель двумя самолётами Е-ЗВ «Сентри» и охранялись тремя эскадрильями истребителей господства в воздухе F-15C «Игл», на случай если китайские истребители снова захотят найти смерть в небе, но за последние тридцать шесть часов над китайской территорией не было заметно особой активности этих самолётов. Китайские истребительные полки заплатили кровавую цену за свою гордыню и теперь оставались вблизи своих баз, патрулируя небо над ними. Принцип заключался в том, что если вы не атакуете, следовательно, обороняетесь. Китайские истребители получили колоссальную порку со стороны американских и русских самолётов и потому оставили господство в небе своим врагам, что скоро станет плохой новостью для Народно-освободительной армии Китая.