Клименко Анна. Последний Магистр

   – Последний Магистр, да?
   Она нетерпеливым движением отослала девочку прочь, подобрала свои каштановые, с красным блеском, волосы и принялась заплетать их в косу. Вампир счел нужным пояснить:
   – Я ничего не знаю о нем. И ничего не знаю о том, чего следует ждать от хозяина Закрытого города.
   Королева вскинула брови и с уважением посмотрела на Норла.
   – Да ты достаточно осведомлен, брат. Поведай мне все, что тебе известно, и я надеюсь, что мои знания тоже окажутся нелишними. Вернее, я бы могла и сама прочесть все это в твоей памяти, но… Беседа. Она дорога для меня как воспоминание о моей далекой жизни.
   – Тогда я начну, королева. Рассвет не ждет.
 
   Его повествование было недолгим; Норл просто и доходчиво пересказал все, что слышал от Варны и что видел сам, держа за руку Ильверса. Королева слушала внимательно, ни разу не перебив, и только глубокая складка, прочертившая гладкий лоб, говорила о том, насколько ей не нравится происходящее. Наконец Норл умолк и вопросительно посмотрел на первую ночницу. Она сидела, теребя толстую косу, совсем как самая обычная женщина, и хмурилась.
   – Этот Варна – дурак, – заметила она, – он полагает, что Ильверс источник зла для Дэйлорона… Конечно, в этом что-то есть, но далеко не все. Черный магистр вообще очень странное существо, его не должно было быть вообще! Он… он как плотина, перегородившая реку, или как паразит, отнимающий силы у хозяина. Я порой сравнивала прежнего Магистра с бездонным мешком, в который уходит немалая доля отражений. Стоит убить Магистра – и все, им собранное, хлынет обратно в наш мирок, отравляя его. Народ Зла воспрянет, дэйлор и люди постепенно исчезнут. Что будет тогда? Может быть, мы и не вымрем окончательно – но что это будет за мир? Ничего хорошего. Черная дыра, прореха…
   – Королева, все это кажется мне странным, – сказал Норл, – но я молод и не застал первого Магистра. Ты помнишь его?
   Ночница кивнула.
   – Да, мой благородный д'Эвери. Я помню его. И ты правильно сделал, что пришел, ибо только я, пожалуй, знаю, как было на самом деле. Мы, ночницы, видим Истину, и я много дней подряд подглядывала за Черным Магистром в своих снах. К какому Дому, говоришь, принадлежал отец того несчастного дэйлор, Ильверса?
   – Д'Аштам.
   – О, ну вот видишь. Эксперимент Великого Магистра не мог закончиться провалом, хоть он об этом и не знал. Все дело в том, что первый Магистр тоже был д'Аштам. А Ильверс унаследовал способности далекого предка. Ну так вот. Я начала говорить о том, что Магистр был один – и это правда. После того как он переродился и стал тем существом, какое и сейчас сидит в черной башне, он перестал пить, есть и стареть. Черный Магистр вечен – так же, как и я. Правда, его можно убить – и тогда с миром случится большая неприятность. Мы с тобой, хоть и народ Зла, в этом не заинтересованы. Кроме того, оставаясь живым, Магистр может сойти с ума, погрузиться в мир грез, только чтобы не видеть того, что несут в себе отражения. Это несчастнейшее существо, Магистр-то. Каждый миг перед его мысленным взором проносится то, что рождает отражения… Не хотела бы я все это видеть, не хотела…
   – То есть и так и так он опасен, – уточнил Норл, – но, королева, что же тогда делать?
   Она пожала крепкими плечами.
   – Я бы посоветовала Ильверсу сделать то же самое, что сделал его далекий предок. Разделить бремя отражений с Избранными, Ведь от того, на сколько его хватит, зависит, как долго протянет наш мирок.
   – Никогда не слышал ни о чем подобном, – покачал головой Норл. – До чего же я мало знаю, королева. И как правильно сделал, что пришел за советом к тебе!
   – Ах, не льсти мне, – ночница подмигнула, – лучше послушай историю первого Черного Магистра… И обязательно расскажи об этом бедняге Ильверсу.
   …Он и вправду был один – Черный Магистр, странное, непонятно зачем и как сотворенное создание. Далекий предок Ильверса, однажды убитый, смог обуздать Силу отражений, что уже само по себе было чуждым дэйлор, а обретя власть, вернулся к жизни – но уже не-дэйлор. И тогда, и после у него не было выбора, кроме как расплачиваться за могущество. Он видел все преступления, всю несправедливость, что порождали отражения, и, пока переживал увиденное, Сила погружалась в него, как в бочку без дна, собираясь в тайном схроне. Куда она девалась потом и почему он не переполнялся этой Силой, не знал никто. Но все же королева ночниц догадывалась, что странное существо, хозяин Силы отражений, выплескивает ее… Куда? Похоже, за грани небесного купола. А там эта сила частично рассеивалась, частично скапливалась в громаднейшей воронке, носик которой и прикрывал собой Магистр.
   Он честно нес на плечах это бремя, ни на миг не отворачиваясь от ужасов, что несла черная река; его власть могла бы впечатлить даже самих богов, пожелай они спуститься с небес. Но по прошествии столетий Магистр начал уставать и тогда, ища выход, стал брать в ученики Избранных, которые могли бы оттянуть на себя часть кошмарных видений Магистра и облегчить его участь. Взамен Избранные получали власть и знания, так что желающих было полно. Другое дело, что далеко не каждый мог принять бремя… И в тот момент, когда остался Магистр со своим последним учеником из людского рода, они закрыли Черный город, а затем Магистр пожертвовал собственным покоем и заключил себя в плен, закрыв тем самым горлышко сосуда, куда собиралась Сила, но не прекратив ее отток…
   – Но откуда это предание о Последнем Магистре, если он всего-то был в единственном числе?
   Ночница покачала головой.
   – Да, предание существует. Появление Последнего Магистра предрекает гибель Дэйлорона… Может, оно сбудется, кто знает? Ведь Ильверс не испытывает благодарности к тем, кто сделал его Магистром, не так ли?
   Д'Эвери только пожал плечами. Да и что тут можно было сказать?
   – Ильверс вполне может быть тем самым предсказанным Последним Магистром, если окажется слабее своего предшественника. Если ему будет наплевать на всех ныне живущих и он не пожелает ни нести бремя отражений, ни делить его с кем бы то ни было, – жестко пояснила королева: – Вот тогда, я думаю, никто из нас не отвертится оттого, что когда-то было предсказано!
   Старший Гнезда куниц молчал. В голове надоедливо вертелась одна мысль, но он не решался высказать ее вслух… Впрочем, королева болотных ночниц прекрасно поняла его и без слов.
   – Я не могу пойти с тобой, д'Эвери. Мне нельзя подвергать себя опасности, ибо погибну я – и погибнут мои возлюбленные дочери, сестры печали. Надеюсь, ты меня понимаешь…

КОНЕЦ ИГРЫ

   Уломару трясло. То ли от холода, то ли сказывались последствия магии Эльмера. Она подтянула коленки к груди и, кутаясь в бархат юбки Тиннат, принялась рассматривать обретенные сокровища.
   Ха! Этот самонадеянный болван, вылезший из лесной чащи, возомнил себя слишком умным, а ее, магессу Уломару, лучшую ученицу Альхейма, влюбчивой дурочкой? Как бы не так! Умело разыгранная истерика, слезы, упреки, попытка выцарапать мерзавцу глаза… Она хихикнула. Уломара из Алларена не так уж проста. Да, конечно, она допустила промах, рассказав про Золюшку, но ведь верила в то, что у дэйлор хватит здравого смысла не использовать мальчика! Оказалось иначе. Вернее, как раз помянутого здравого смысла у Эльмера было хоть отбавляй. Все рассчитал, нелюдь проклятый… Только недооценил свою пылкую любовницу. И, между прочим, зря.
   Уломара вдруг поймала себя на том, что смеется.
   «Прекрати! Ведешь себя как умалишенная. Смеяться будешь потом, потом… Когда благородные коллеги узнают, с кем связались!»
   На земляном полу лежала крошечная, с ноготь, деревянная фигурка то ли волка, то ли собаки. Рядом – бусина, выточенная из кварца, несколько черных волосков, выдранных из густой шевелюры мага, и ее собственная прядь.
   Уломара потерла друг о дружку ладони. Уж теперь они точно пожалеют о том, что послушались чужака и посадили свою магессу под замок! Она им покажет, да… На Ильверса – плевать. Но вот Золюшку хотелось бы освободить, спасти – слишком мало он пожил на свете, чтобы уйти вот так, став приманкой на крючке для зубастой рыбины. Именно так… Она расстроит планы этих мерзавцев, посмевших напасть на нее в ее же доме!
   Магесса сплела волосяную косичку, нанизала на нее добытую с таким трудом бусину; осмотревшись, оторвала кусок кружева от юбки Тиннат… Кстати, нужно будет разыскать и ее – только Хаттару ведомо, что с ней мог сделать Эльмер. И плевать, что Тиннат принадлежит к ночному братству; сейчас речь о том, что сама она, Уломара, чего-нибудь да стоит… Раздернув кружево на нитки, Уломара завязала на косичке семь узелков, затем добавила к получившейся комбинации вещей деревянную фигурку и удовлетворенно ухмыльнулась.
   Взаимодействие работало! Жемчужные паутинки Силы пролегли от каждого узелка к деревянному волку, а от него – ярко-алой полоской к бусине.
   – Ну-ка, посмотрим, что получилось, – пробормотала магесса.
   Она натянула этот своеобразный браслет на руку, ощутила, как Сила потекла в тело из вмиг разогревшейся бусины.
   Уломара улыбнулась, направила руку с браслетом на дверной замок…
   Получилось несколько не так, как она рассчитывала: слишком шумно. Но эффективно. Разорвавшийся огненный шар выломал из каменной Стены приличный кусок вместе с замком; дверь, жалобно скрипнув, приоткрылась. И Уломара устремилась вперед.
   По пути она размышляла о том, что нет границ человеческой подлости. Это кем надо быть, чтобы посадить ее в собственный же подвал и запереть на неопределенное время? Оставалось только скрежетать зубами от праведного гнева.
   Выбравшись из подвала, магесса неслышно поднялась наверх, туда, где располагалась лаборатория и где можно запастись всеми нужными компонентами… Похоже, в доме не было ни души, и Уломара не могла не радоваться этому. Хотя это же вызывало и легкое беспокойство. Если никого нет, значит, они уже занялись установкой компонент для ловушки. И, следовательно, нужно торопиться, чтобы успеть – притом, что Уломара не имела ни малейшего понятия, где эта ловушка будет установлена.
   Проходя мимо окна, магесса мельком глянула на небо. Вечерело. Солнце неумолимо сползало к линии горизонта, и длинные уродливые тени ложились поперек улицы.
   «Плохо дело, – мелькнула тревожная мысль, – ночь – нехорошее время. Как бы не случилось чего…»
   Под ложечкой шевельнулось недоброе предчувствие, прошлось ознобом по позвоночнику. Уломара решительно тряхнула головой:
   – Прочь сомнения! Они у меня еще узнают, с кем связались!
   …Дверь в лабораторию оказалась распахнутой настежь. Уломара сперва осторожно заглянула внутрь, держа наготове маленький огненный кокон, но никто не напал на нее, среди столов и пузатых реторт враг тоже не таился. Магесса с облегчением вздохнула и вошла.
   Что и говорить, господа маги недурственно покопались в ее запасах! Некоторые редкие компоненты исчезли напрочь, словно их и не было никогда, прочие, менее ценные, были раскиданы хаотично по комнате – так что Уломаре пришлось потратить немало времени, чтобы быть, как говорится, во всеоружии. Она столь тщательно увешивала себя гирляндами компонент и мешочками со всевозможным содержимым, что под конец стала похожа на бродяжку, которая носит с собой все свое имущество.
   Наконец, окончив сборы, магесса еще немного потопталась на месте, размышляя, куда следует идти, глянула в окно. Молочные сумерки с туманом медленно наползали на Алларен.
   «Надо торопиться, – подумала Уломара, – иначе не успею…»
   И вдруг…
   Звук шагов по лестнице. Кто-то явно приближался к лаборатории.
   Уломара на цыпочках подкралась к двери и стала так, чтобы деревянная створка хотя бы на какое-то время скрыла ее от непрошеного гостя. Место было достаточно удобным: в щель между дверью и косяком она видела кусок коридора – и, уж конечно, смогла бы узнать посетителя.
   Шаги все приближались. Затем в щели мелькнули яркая шаль, черное платье… Уломара с трудом сдержала улыбку и, когда женщина вошла в лабораторию, резко захлопнула дверь.
   Агелина подпрыгнула на месте, резко обернулась (тут Уломара подумала, что с перекошенным от страха лицом Агелина вовсе не так красива, чтобы за ней волочилось столько поклонников). В изящных пальцах сверкнула молния, но Уломара оказалась проворнее – отбила заклятие, и оно с треском ушло в потолок.
   Губы Агелины задрожали; она с нескрываемым удивлением взирала на хозяйку дома.
   – Уломара? Ты?!!
   Оставалось только мстительно улыбнуться.
   – Да, я. Мне подумалось, что сидеть в подвале – не самое лучшее занятие.
   – В каком… подвале?..
   Казалось, Агелина искренне удивлена. Ее округлившиеся глаза шарили по фигуре Уломары, и той вдруг стало смешно, потому что утонченная и аристократичная Агелина не могла понять, как это можно стоять босиком, в одной сорочке, с растрепанными и спутанными волосами, да еще увешанной компонентами заклятий.
   – Не строй из себя дурочку! – рявкнула Уломара, – говори быстро, где будет ставиться ловушка?
   Сила послушно устремилась в руки, и на ладони расцвел огненный цветок.
   – Я жду.
   – Но… ты что, хочешь меня убить? – промямлила Агелина, и было неясно, то ли она вправду испугалась, то ли пытается выиграть время для очередного заклятия.
   Огонь сорвался с пальцев, пыхнул жаром совсем близко от головы Агелины, опалив ей волосы. Которыми, к слову, та очень гордилась.
   – Говори.
   Что ты делаешь?! – взвизгнула Агелина. – Точно, рехнулась! Не зря тебя под замок посадили, ой не зря!
   – Я тебя сейчас так изуродую, что жизни не рада будешь, – Уломара чувствовала, что еще чуть-чуть, и она сдержит обещание, – говори, лживая тварь!
   Магесса, прикрывая лицо ладонями, всхлипнула.
   – На площади у дома Альхейма!!! Довольна?
   – Довольна.
   Поразмыслив минутку, Уломара обратилась к несколько иной Силе. Агелина даже не успела вскрикнуть, когда поднявшаяся позади бутылка с песком опустилась ей на голову.
   – Так-то лучше. И что в ней мужики находят? Истеричка. И дура к тому же…
   Уломара покачала головой. Нужно было спешить… Но все же, все же… Бросить Агелину вот так, чтобы та очнулась и первым делом побежала предупреждать Кхеона о сбежавшей из-под замка сумасшедшей? Магесса огляделась, припоминая, где у нее могла храниться веревка.
 
   …Кто-то тихо плакал рядом, во тьме. Едва слышно, горько – так, что сердце рвалось на части. Ей показалось, что это плачет Ильверс, хотя, разумеется, дэйлор никогда не плакал при ней. Она попыталась шевельнуться, но не смогла. Дернулась, пытаясь освободиться, и почувствовала: глубоко внутри, у самого позвоночника, болью налилось что-то тяжелое. И чужое.
   Тиннат открыла глаза. Ей так хотелось верить, что это был просто кошмар, и что с наступлением утра все будет так же, как раньше…
   Но тихие всхлипывания не прекратились. Лисица дернулась раз, другой – в запястья и лодыжки врезались ремни. Правда, голову она все-таки повернула. Зажмурилась от яркого весеннего солнца, которое с любопытством заглядывало в окно. И в следующий миг ей уже хотелось кричать, вопить от ужаса. Потому что она была растянута на огромном колесе.
   И подготовлена к казни.
   – Я брежу, – сказала она себе, – я просто брежу. Этого не могло… случиться… Не могло!!!
   Тиннат предприняла еще одну попытку шевельнуться, но тут ее прошиб ледяной пот. Потому что глубоко внутри она ощутила что-то тяжелое… и чуждое ее телу…
   Всхлипывания рядом прекратились. И детский голос прошептал:
   – Госпожа, госпожа… это вы? Это вы обещали… сказать Ильверсу?..
   – Да, это я, – Тиннат судорожно сглотнула, – это я, малыш… Только я ничего… совсем ничего не смогла сделать.
   – Жалко, – протянул Золюшка и шмыгнул носом. А потом спросил: – Что они с нами сделают теперь?
   – Не знаю.
   И Тиннат замолчала. Да что она могла сказать? Пытаться успокоить несчастного ребенка?.. Но дети чувствуют ложь слишком хорошо. И Золюшка наверняка бы услышал, как дрожит голос госпожи, потому что Тиннат было страшно. Очень.
   – Они хотят убить Ильверса, – едва слышно прошептал мальчишка. Тиннат не видела его, он находился как раз за ее головой, – и мы тоже умрем. Я увижу маму и папу.
   – Нет, не говори так, малыш.
   – Я уже не малыш…
   Воцарилось молчание. Тиннат размышляла о том, что и не в таких переделках бывала! Хотя, если уж быть честной с собой, то и правда – в такой переплет попадать не приходилось. И как же выпутаться теперь? Уломара, судя по всему, осталась в подвале, и неизвестно еще, что с ней и жива ли она. Так что от магессы помощи ждать не приходится.
   Ночные братья тоже не помогут; им даже неизвестно где находится их предводительница, хозяйка двора.
   А вот Ильверс…
   Лисица встрепенулась и тут же едва не завопила от резкой боли в животе. Хаттар Всемогущий, да что же они с ней сделали?!!
   Ильверс, Ильверс… Похоже, его могущество велико… И кто же, как не он, может спасти их? Золюшку, с которым бок о бок прошагал столько лиг по дороге в Алларен, и ее, Тиннат, которая так безумно любила его…
   И предала.
   Тиннат прошиб ледяной пот. И что это нашло на нее утром? Как она могла даже помыслить о том, что лучше всего для Ильверса будет соединиться с духами предков?!! Да нет же. Все правильно. Смерть стала бы свободой для дэйлор в его нынешнем состоянии.
   Лисица всхлипнула; безысходность и отчаяние уже запустили когти в ее душу. Ей было тяжело и больно от осознания того, что она не в силах что-либо изменить…
   «Но Золюшка-то всегда любил его. Неужели Ильверс не поможет мальчишке, который когда-то кормил его с ложки?»
   Тиннат изо всех сил задрала голову, чтобы увидеть маленького товарища по несчастью. Ей удалось разглядеть только судорожно стиснутый кулачок и запястье, прикрученное к деревянному ободу. Позвала:
   – Эй. Ты меня слышишь?
   – Ага.
   – Попробуй позвать Ильверса. В мыслях. Мне кажется… Из того, что он говорил о себе… Он должен нас услышать.
   – А он придет за нами?
   – Обязательно.
   Тиннат старалась, чтобы ее голос прозвучал бодро, и почти получилось. Потому что она не была уверена в том, что Ильверс ощутит слабенький мысленный зов.
   В голове всплывали обрывки того, что рассказал ей дэйлор… Нет, уже на дэйлор – но страшное создание из Мерного города. Он видел страдания и боль; но разве не именно это испытывают они с Золюшкой?
   – Это должно сработать, – глухо пробормотала она сама себе, – должно…
   – Я уже зову его, – сказал мальчишка, – но, госпожа Тиннат… У меня так все внутри болит!
   – У меня тоже. Держись, мы обязательно вырвемся отсюда.
   …Легкие, уверенные шаги. Вкрадчивый скрип отворяемой двери.
   Тиннат повернула голову и увидела дэйлор. Того самого, что сделал с ними все это.
   Он был в том же черном кафтане; волосы заплетены в косички и украшены деревянными фигурками и блестящими бусинами.
   Приблизившись, он бесцеремонно задрал Тиннат рубашку и начал ощупывать живот.
   – Отпустите Золюшку, – выдохнула она, глядя в черные глаза мага, – одной меня вполне хватит… Его отпустите!!!
   Будто и не услышав, дэйлор продолжал свои исследования. Его пальцы впивались в кожу, неприятно холодили ее. А в глубине, там, где засела тяжесть, пробегали короткие сполохи боли – как искры, что летят от костра.
   – Ваше время еще не настало, – заметил дэйлор, – вы рано проснулись. Он может почувствовать…
   Ладонь тяжело легла на лицо, мешая дышать. И Тиннат почувствовала, как все глубже и глубже погружается в вязкую темноту сна.
   – Тебе пора возвращаться, мой ученик. Ты сделал все как надо, и я вполне доволен.
   Эльмер в зеркале поклонился. А когда выпрямился, то губы кривила недобрая усмешка.
   – Желает ли Великий Магистр наблюдать за тем, как погибнет чудовище?
   – На твоем месте я бы не был столь уверен в исходе, – холодно заметил Варна, – он хитер, этот новоявленный Магистр, и достаточно силен, чтобы разметать по кирпичику весь Алларен.
   Брови Эльмера чуть приподнялись, что должно было означать крайнее удивление.
   – Учитель, но разве не вы сказали, что он не видит магии вещей?
   – А кто может быть уверенным в том, что Ильверс д'Аштам не солгал мне тогда? Или в том, что он покинет свою башню ради тех, кто его любил? А если и покинет, не пожелает ли он выдернуть их из ловушки, не приближаясь?.. Лично я ни в чем не уверен, когда речь идет о Магистре Черного города. Тем не менее возвращайся в Дэйлорон, Эльмер. То, что произойдет дальше, нас уже не должно волновать. В любом случае это уже дело людей, не наше.
   Дэйлор в зеркале покривился, отчего его красивое лицо, сама гармония Дэйлорона, неприглядно сморщилось.
   – Скажите, Великий Магистр, я должен оставить зеркало кому-нибудь из этих жалких магов?
   Тут Варна задумался. Разумеется, ему хотелось понаблюдать за тем, как затянется подготовленная им удавка. Но с другой – только предки ведают, как обернется дело. А ну как почует Ильверс ловушку? Или будет ему безразлична судьба женщины и ребенка? Тогда никто и ничто не помешает ему как следует изучить расстановку сил, не приближаясь к опасному капкану. И уж конечно, маг такого уровня могущества без особых усилий нащупает связь между зеркалами…
   – Возвращайся, Эльмер, – повторил Магистр, – и зеркало забери с собой. Чем бы ни завершилось начатое, мы уже не будем иметь к этому никакого отношения. Заодно и узнаем, на что способен Ильверс…
   Его ученик покорно склонил голову.
   А Варна закрыл зеркало мягкой рогожей, постоял немного, размышляя о возможном исходе затеянной им игры.
   Могло случиться все что угодно. Но в случав неудачи Дэйлорон оставался чист. Совершенно…
   Он распахнул окно, выходящее в сад; казалось, теплый воздух застыл в паутине весенних запахов. Полное безветрие. И тонкие, ранимые побеги в серебристой канве лунного света…
   Прошедший день не принес ничего, кроме усталости, раздражения и совершенно бесполезной теперь злости на предшественника. И причиной тому оказался отнюдь не Ильверс; дело в том, что поутру Великий Магистр Дэйлорона случайно наткнулся на вход в потайную лабораторию Учителя.
   Это было забавно и удивительно – получалось, что Варна до сих пор не разобрался в секретах старого дома, хоть и тщательно выстраивал познающие заклятия. Тайный лаз притаился за книжными полками; маг хотел достать книгу, но безуспешно, тяжелый том словно прилип к дереву. Подумав, что переплет зацепился за торчащий гвоздь, Варна с силой толкнул его обратно, к стене. Золотистая древесина вдруг разошлась – и Магистр Дэйлорона кубарем полетел куда-то во тьму.
   Когда поднялся, охая и потирая ушибленное плечо то обнаружил себя посреди аккуратной комнаты без окон. Свет давали мутно-белые кристаллы, похожие на те, что Варна видел в пещере Норла д'Эвери. И повсюду – шкафы, набитые старыми свитками, пузатыми склянками с неведомым содержимым, вязанками сушеных и уже рассыпающихся от времени трав. Пахло пылью и мятой.
   Маг обошел стол, установленный посередине и заваленный грудами свитков; он заинтересовался материалом, из которого они были изготовлены. Не пергамент, а нечто плотное, светло-серое с зеленоватым отливом и на ощупь шершавое. Но уже в следующее мгновение внимание Варны привлек огромный куб в углу, накрытый шелковым покрывалом с яркими цветами по кайме.
   Дэйлор осторожно приблизился, на всякий случай проверил, нет ли здесь ловушки, и, убедившись в безобидности непонятного сооружения, потянул покрывало на себя.
   В следующий миг его, зрелого, много повидавшего мага, стошнило прямо на пол тайной лаборатории. Грани куба были выполнены из гигантских слюдяных пластин, по швам скрепленных свинцом и наверняка соответствующими заклятиями для дополнительной прочности. А внутри, в воде, неподвижно висело тело дэйлор, скорчившееся, сине-белое и совершенно голое.
   Варна попятился. Ему было все равно, каким образом старый Учитель обеспечил столь великолепную сохранность телу; его даже не интересовало, зачем ушедший к предкам Магистр сотворил все это. Налицо было еще одно доказательство безумия старика, ибо в несчастном, навеки запертом в слюдяном кубе, Варна узнал Эттера, пропавшего зимой.
   Потом, все-таки поборов неуместную слабость и стараясь не смотреть на беднягу Эттера, маг начал рыться в раскиданных по столу свитках. Оказалось, Великий Магистр вел подробнейшие записи, поясняющие его эксперименты. И, если уж быть точным, утонувший маг был всего лишь попыткой почтенного старца обратить еще одного дэйлор к Силе отражений.
   Что ж, Эттер разочаровал Учителя. Вместо того чтобы обрести могущество и вступить в перерождение, он просто захлебнулся – о чем и говорили каракули Магистра.
   Варна вздохнул. Волной накатила тоска и жалость к ни в чем не повинному дэйлор; затем их сменила злость на старика… Да и на себя тоже.
   «Мы сами позволяли выжившему из ума править нами, и сами же поклонялись ему. И вот – получите, что заслужили. Черного магистра и утопшего Эттера».
   Маг ушел из лаборатории, прикидывая, как лучше избавиться от тела, и прихватив с собой один из свитков; Варне чрезвычайно понравился материал, из которого тот был изготовлен. Пергамент – это, конечно, хорошо, но сколько тритонов нужно извести на книгу? И дэйлор решил, что надо провести все необходимые исследования и выяснить, на чем, собственно, писал старый Магистр.
   …Он стоял у окна, выходящего в сад, с наслаждением вдыхая запахи весны.