Клименко Анна. Последний Магистр

   «Теперь у меня есть дом, – подумал он, – есть даже занятие… Не самое лучшее, не самое правильное. Глупо все это и мерзко, и ты это знаешь, Ильв. Знаешь, но не чувствуешь ровным счетом ничего. И все же – здесь можно пожить некоторое время, пока не разберусь с Черным городом…»
   Он поднялся и, раздернув занавески, выглянул в окно. Оказалось, оно выходило на довольно опрятную улочку; напротив стоял добротный каменный дом с вывеской где коричневой краской были намалеваны кольца колбасы и окорока немыслимых размеров. По улице бодро процокала лошадь, унося на спине всадника. Ильверс оставил шторы открытыми; так в комнату проникал лунный свет, ложась бледными пятнами на не струганный пол.
   Совсем, как тогда, в домике Томы на берегу Эйкарнаса.
   Дэйлор снова улегся на кровать. По телу разливалось спокойствие, не хотелось ни думать, ни вспоминать.
 
   …В комнате кто-то был. Даже не проснувшись окончательно, Ильверс ощутил чужое присутствие. А затем – легкие шаги, поскрипывание половиц. Дэйлор, не торопясь открывать глаза, обратился к собственному восприятию сущего; тут же подхватил свисающую вниз черную паутинку и выбросил ее вперед, проделывая это точно так же, как во время поисков Тамы.
   Тиннат стояла у окна, сложив на груди руки, и рассеянно глядела на улицу. Она была все в том же, что и давеча, мужском платье, но без оружия. Тонкие пальцы нервно теребили отворот рукава… По комнате поплыла уже знакомая смесь кожи, железа и роз.
   Ильверс соизволил «проснуться» окончательно и сел на кровати. Женщина вздрогнула; по лицу скользнуло выражение растерянности, но уже в следующий миг Тиннат доброжелательно улыбнулась. Теперь Ильверс имел возможность рассмотреть ее при свете дня; стало очевидно, что она не такая юная, как показалось в потемках: тоненькие, едва наметившиеся морщинки уже пролегли от крыльев носа к уголкам губ. Не девушка, только что перешагнувшая порог детства, но молодая женщина на самом взлете короткой людской жизни.
   – Приветствую! – Улыбка Лисицы стала еще шире. – Я принесла воду для умывания и завтрак. За дверями, если нужно, ждет брадобрей. Одежда на стуле. Томми говорит, что тебе нужно прогуляться по городу… Надо бы знать, что к чему. Дэйлор бросил взгляд на стол: и правда, его уже ждал кувшин с водой, таз и миска с непонятным содержимым.
   – Благодарю. – Он поднялся и отвесил легкий поклон.
   – Не стоит. – Тиннат нервно пригладила непослушные кудри. – Томми хочет, чтобы я тебя сопровождала. И еще… – Она вдруг запнулась, покраснела и, усиленно разглядывая носки собственных сапог, пробормотала: – Я незаслуженно оскорбила тебя ночью и приношу извинения. И быстрым шагом вышла за дверь.
   Через пару часов дэйлор, гладко выбритый, умытый и в новой одежде шагал по узкой улочке. Брадобрей оказался добрым малым и не только тщательно выскреб щеки и подбородок, но и подкрасил господину магу шевелюру, так что соломенный цвет распространился и на отросшие черные корни волос. Тиннат молча шла рядом; Ильверс время от времени ловил на себе ее настороженные и в то же время любопытные взгляды, но стоило ему повернуться, как Лисица тотчас делала вид, что жуть как заинтересована либо проезжающим мимо мужчиной, либо пестрыми дамскими штучками, выставленными в витринах лавок. Ильверс едва сдерживал улыбку, когда взгляд этой женщины, облаченной в штаны и куртку, с наигранным восторгом обращался к накрахмаленным чепцам, кружевам, тесемкам, деревянным гребням и прочей, на взгляд дэйлор чепухе. Наконец молчание стало тягостным. Поэтому, как только Лисица восторженно уставилась на огромный атласный бант ядовито-желтого цвета, Ильверс самым невинным тоном и как бы между прочим обронил:
   – Если тебе так нравится это украшение, я мог бы тебе его купить. У меня есть кое-какие деньги.
   На бледных щеках Тиннат вспыхнул яркий румянец.
   – Нет, что ты… не нужно…
   – Тогда почему же ты с таким восторгом разглядываешь его? – Дэйлор усмехнулся. – По-моему, тебе куда больше хочется рассматривать меня, ведь так? Но отчего-то ты смущаешься… Чего уж там, гляди сколько хочешь! Не часто в Алларене появляются настоящие дети Дэйлорона. Тонкие коричневые брови Лисицы приподнялись; она в замешательстве провела рукой по непослушным локонам.
   – Ты… неверно судишь, маг. И не нужно… со мной так говорить!
   – Отчего? – Он остановился. – Мне казалось, что Томми приказал тебе сопровождать меня и рассказать о городе. Вместо этого мы уже битый час плетемся неведомо куда в полном молчании и ты делаешь вид, что старательно разглядываешь витрины – за исключением тех мгновений, когда пытаешься рассмотреть меня. Ну и как?
   – Что – как?
   – Каким ты меня находишь? – вкладывая в голос немалую долю ехидства, прошипел Ильверс. Тиннат опустила глаза.
   – Прости. Я не хотела тебя обидеть, маг. Я… ничего такого…
   – Ясно. – Ильверс холодно улыбнулся. – Мне все равно, что ты там себе думаешь. Но раз уж Томми отрядил мне такую провожатую, то прежде всего мне бы хотелось увидеть… Черный город. Ты ведь понимаешь, о чем я?
   – Нет. Я не могу тебя отвести туда, Ильверс. Он развел руками.
   – Это почему же?!!
   Внезапно Тиннат схватила его за рукав и силой потащила вперед. Свистящим шепотом обронила:
   – Там, сзади, патруль… За мою голову, знаешь, немалая награда обещана. Кстати, за голову Малыша – тоже. Он… Уже пролил свою первую кровь, не думай, что он маленький и беззащитный.
   – Почему же ты его тогда защищаешь?
   – Оттого, что все мы одного поля ягоды, – негромко пояснила Тиннат. Она впервые находилась так близко от Ильверса; сквозь ткань рукава он ощущал тепло ее ладони и вдыхал ее запах – эту странную смесь столь чуждых друг другу ароматов. Ильверс оглянулся: за ними и вправду вышагивали два здоровяка в блестящих доспехах, но вскоре они свернули в переулок.
   – А почему я не могу увидеть Черный город? – негромко осведомился дэйлор, освобождая локоть из хватки Тиннат.
   – Во-первых, Ловкач просил… заметь, отнюдь не приказывал – он вообще ничего мне не может приказать, этот мерзавец… Так вот, Томми попросил меня, чтобы я показала тебе дом, который он заприметил на грядущую ночь. Ты пойдешь с нами, это дом богатого купца, и, думается мне, там стоит защита замков магией. Дом этот в стороне от Черной цитадели. А во-вторых, место, куда ты хочешь попасть, не принадлежит Томми Ловкачу. Если мне не изменяет память, то это земля Красавчика и нам лучше не совать туда свои носы.
   – Разве я не могу средь бела дня пойти, куда мне заблагорассудится? Тиннат мотнула головой.
   – Теперь, когда ты один из ночных братьев Алларена, – нет.
   – Мне плевать на Красавчика и его сброд, – жестко сказал дэйлор, – и я все равно навещу Черный город, что бы ты ни говорила!
   – Ну и дурак, – процедила Тиннат, – ты еще поймешь, насколько я была права. А теперь, прошу, пойдем к дому, который Томми собирается обчистить этой ночью.
   …Ильверс взглянул на богатый особняк только мельком. Никакой магией там и не пахло, и память предков сладко дремала в дальних закоулках сознания, не желая давать никаких советов по поводу приемов людских чародеев. Тиннат с сомнением покачала головой, но не стала приставать с расспросами. Ильверс же вовсе не собирался отказываться от своего замысла поглядеть на Черный город поближе; он закрыл глаза – всего лишь на мгновение, – и этого оказалось достаточно, чтобы сообразить, в каком направлении следует идти. Улучив мгновение, когда Тиннат, казалось, была погружена в собственные невеселые думы, Ильверс свернул на нужную улочку и быстро зашагал вперед. Туда, где глубоко-глубоко под основанием города пульсировал тугой кокон Силы, собранный неизвестно кем и когда. Дэйлор не торопился соприкоснуться с этим таинственным резервуаром, смакуя каждый шаг, что приближал его к разгадке…
   – И куда это мы идем? – догнала его Тиннат.
   – К Черной цитадели. Я хочу ее увидеть.
   – Ох, не надо бы… – женщина закусила губу, – не нужно, маг. Ты не всесилен и не можешь предугадать, из какого окна вылетит стрела, направленная тебе в глаз или сердце.
   Ильверс пожал плечами:
   – Я ведь недавно здесь, Лисица. Меня еще никто не знает, и люди Красавчика в том числе.
   – Но они слишком хорошо знают меня! – В голосе Тиннат колокольчиком звякнуло отчаяние. Ильверс приподнял бровь.
   – Разве я предлагаю тебе идти со мной? Уж будь спокойна, дорогу к Черному городу я найду и сам. Тиннат замолчала, но продолжала шагать рядом. Затем с обидой в голосе проворчала:
   – Еще чего не хватало! Нет, я не могу бросить дэйлор, хоть и перекрашенного, посреди Алларена. Уж будь что будет. Солнце висело в зените, когда наконец Ильверс издалека в просветах между домами увидел кусок черной стены. Башня иглой впивалась в ярко-синее небо, черкая белые стены дворцов ломаной тенью. Дэйлор невольно ускорил шаг; еще немного – и он окажется рядом с сердцем белого города и, может быть, поймет…
   – Ильв!!!
   Резкий удар в бок. Падение. И словно бы издалека свист толстой арбалетной стрелы, пригладившей волосы на макушке.
   – Я тебе говорила! – зло рявкнула в ухо Тиннат. Она оттолкнулась от него, перекатилась на бок и ловко вскочила на ноги. Сухой шелест – и в тонких руках Лисицы засиял короткий меч. Ильверс только скривился: погрузившись в ощущение Силы, он напрочь позабыл о том, что по сторонам тоже надо поглядывать, и о том, что, как предупреждала Тиннат, они сейчас на куске земли, занятой неким Красавчиком и его братьями… Про хладное безразличие в душе дрогнуло, прогнулось и лопнуло; и дэйлор почувствовал, что краснеет. От самого обыкновенного стыда за свою беспомощность. Лисица выругалась и шагнула вперед, загораживая его собой. Прямо навстречу четверке хорошо одетых парней. А немногочисленные прохожие, коим не посчастливилось оказаться свидетелями начала стычки, улепетывали кто куда. Улица опустела.
 
   – Сделай же что-нибудь, – обронила через плечо Тиннат, – ты же маг?!
   В следующий миг, легко оттолкнувшись от мостовой, она прыгнула, уходя влево и явно собираясь атаковать фланг противника. Звякнули, столкнувшись, мечи.
   «Сделай же что-нибудь… – Ильверс, не особо задумываясь, потянулся к черным струйкам, текущим под ногами, – убей их, или они убьют нас…» Тиннат еще сдерживала выпады сразу двух крепышей, куда как превосходящих ее по силе; двое других, обнажив короткие мечи со скривленным лезвием (такими хорошо рубить, но не колоть), уже были в двух шагах от Ильверса.
   Криво усмехнувшись в их самоуверенные рожи, дэйлор осторожно отделил одну черную нить от потока, втянул в себя. Он ощутил, как Сила потекла сквозь него, но как-то медленно, вяло – словно до того, как Ильверс взял ее, она направлялась в неведомые дали с вполне определенной целью и теперь была крайне недовольна тем, что ее посмели отвлечь. Пускать в ход преобразования Силы было уже некогда да и память предков не спешила помочь. Поэтому Ильверс поступил так, как уже много раз до этого: просто швырнув ближайшего врага тугой черный комок. Человек взвыл не своим голосом, его ноги подломились. Второго постигла та же участь. И, хотя Ильверс даже не мог вообразить, а что же на самом деле он сотворил с этим отродьем, у него не возникло ни малейшего желания заниматься исследованиями результатов магического воздействия.
   Дэйлор шагнул к Тиннат; она, почувствовав движение за спиной, бросила в его сторону взгляд – и этого оказалось достаточно… Чтобы сверкающее лезвие, пробив защиту, играючи прошлось по животу Лисицы.
   Когда Ильверс был самым обычным рабом, в самом начале его недолгой жизни ему часто снился один и тот же кошмарный сон: два надсмотрщика волокут его на казнь, как раба, посмевшего поднять руку на хозяина. Путь к плахе был долгим, Ильверс сопротивлялся, извиваясь, словно рыба на крючке, проклиная, умоляя и постыдно визжа. И тогда сновидение было настолько ярким, что он почти верил в его реальность. Тиннат медленно падала на камни, разбрызгивая темные капли. Это тоже было похоже на страшный сон, но чувства Ильверса досадно изменялись. Получилось – все тот же кошмар, но будто сквозь серую пелену безразличия. А потому и страдание на побледневшем лице Тиннат не выглядело столь ужасно, как это выглядело бы для того, настоящего Ильверса д'Аштама, и капельки крови казались всего лишь брошенной пригоршней клюквы…
   Но все-таки… что-то еще не отмершее окончательно зашевелилось внутри Ильверса – и этим «что-то» была злость. Он с силой рванул на себя черную реку, текущую куда-то в направлении древнего города; а память предков, словно очнувшись после долгого сна, торопливо подсовывала чужие, далекие воспоминания о том, как можно преобразовать Силу. Не Силу отражений, а любую, какая есть под рукой. Огненное кольцо окружило мужчин, сжало, растирая в пепел; наверное, они кричали, умирая, но Ильверс не слышал. Только рев пламени стоял в ушах, и еще, как ни странно, далекие гулкие удары, словно само сердце Алларена, блестящее и бесконечно черное, одобрительно выстукивало победную песнь. И билось вместе с его, Ильверса, сердцем. А потом злость схлынула, и вместе с ней ушел прежний Ильверс. Душу полнила холодная болотная жижа, и не было того огня, который мог бы ее согреть. Дэйлор опустился на колени перед Тиннат.
   – Как ты?
   Лисица не ответила. Жизнь стремительно уходила из ее тела, и тех капель, что еще удерживали сознание на самом пороге вечности, было слишком мало для того, чтобы говорить. Ильверс с трудом отвел ее судорожно сжатые пальцы от раны, еще раз взглянул в теплые карие глаза, вдохнул запах роз, густо замешанный на кровавой горечи… Но все это было… как-то тускло, обыденно. Как если бы чувства могли быть закупорены в бутылке из дымчатого стекла.
   – Я могу тебе помочь, – пробормотал он, – но зачем мне это? Ты всего лишь человек, и мы едва знакомы… Он запнулся, потому что ехидный голосок, который зовется совестью, в глубине души пропищал: «Но это ведь из-за тебя она умирает! Это тебе так хотелось идти к Черному городу… А пострадал ни в чем не повинный человек. И, коль скоро ты после своей гибели превратился невесть во что, оставайся, по крайней мере, справедливым к самому себе и к другим». Дэйлор положил руку на рану и закрыл глаза. Силы было предостаточно, и, хоть и не очень охотно, она подчинилась, сращивая ткани и заставляя сердце биться. Ильверс не остановился на достигнутом, медленно текли мгновения, и так же неторопливо, капля за каплей, он влипал в тело Лисицы энергию, дающую жизнь. Сперва ожил взгляд Тиннат – непонимающий, удивленный. Ее губы задрожали, казалось, она хочет что-то сказать. Ильверс невольно наклонился к ее лицу, пытаясь разобрать невнятный полушепот-полувздох, но в этот миг словно небесный купол обрушился ему на голову, все померкло.

ПРИ ДВОРЕ НОЧНЫХ БРАТЬЕВ

   – Просыпайся, мой малыш. Ну же, не притворяйся – я знаю, что ты не спишь.
   Жесткие пальцы матери коснулись свежего шрама на плече и замерли задумчиво, словно дэйлор – в который раз – пыталась понять своего сына.
   Это прикосновение раздражало. Ильверс дернул плечом, и теплые пальцы исчезли, а вместе с ними – и убогий покой хижины.
   Они снова шли по дороге над Эйкарнасом, и снова впереди громко топал Кэйвур. Мать плакала от счастья, торопливо размазывая по щекам слезы, и бормотала о том, как прекрасно теперь заживет ее сын, единственный наследник Дома д'Аштам. И все это уже было; оставалось совсем немного времени до того, как…
 
   – Тише, тише… Не кричи так, услышат тебя.
   Ощущение жестких, но теплых пальцев на плече вернулось, и вместе с ним пришел холод, от которого зубы начали выстукивать барабанную дробь. И еще этот голос… Ильверс подумал, что знает его кажется, голос принадлежал…
   Тиннат. Лисице Тиннат.
   Дэйлор с трудом разлепил веки. Вокруг было темно и сыро; где-то капала вода. Потом из мрака выплыло бледным пятном лицо Тиннат; на скуле багровел свежий кровоподтек.
   – Ты говорил страшные вещи, пока валялся без памяти, – сказала она. – Пить хочешь? Думаю, жар скоро спадет. Сделав над собой усилие, Ильверс приподнял голову, огляделся.
   – Где мы? – Слова давались тяжело, будто язык отказывался ворочаться. Лисица вздохнула.
   – Мы у Красавчика. Он ждет, когда ты наконец очнешься, чтобы обсудить с тобой кое-что. Все-таки неплохо быть магом; если бы не это, то ты бы уже давно отошел к своим богам… – Ее лицо вдруг осветила улыбка. Наклонившись к Ильверсу так, что слипшиеся пряди волос коснулись его щеки. Лисица прошептала: – Я знаю, что ты сделал для меня. С этих пор моя жизнь и мое оружие – твои… Но ты все-таки допустил одну-единственную ошибку: не догадался обернуться и посмотреть, а не подкрадывается ли кто сзади? Ильверс ничего не ответил. Затем, облизнув губы, напомнил про воду. Этого добра было предостаточно; Тиннат благоразумно собирала ее в большую жестяную кружку. Он отхлебнул глоток и почувствовал себя чуть лучше. Затем, оглядев Тиннат, заключил, что как раз таки она выглядит наиплачевным образом: одежда порвана, на белой коже чернеют синяки, а кое-где и свежие ссадины. Лисица поймала его взгляд и кисло улыбнулась.
   – Я и говорю, что хорошо быть магом. Уж тебя-то они и пальцем не тронули, только обыскали, чтобы никаких ингредиентов заклятий не осталось. Да у тебя их и не было!
   – Сколько… времени прошло? – осторожно поинтересовался Ильверс.
   – Два дня. Томми небось с ног сбился, весь Алларен переворошил. Да вот только откуда ему знать, что мы здесь – и живы? Тиннат шмыгнула носом и, смутившись отчего-то, стянула у горла разодранный воротник. А Ильверс смотрел, смотрел на нее… И думал о том, что, будь он прежним, наверняка бы обнял, прижал к груди и успокоил эту измученную женщину. Ему-то и сейчас было ее жалко, но жалость получалась какая-то бесцветная, тусклая, словно разбавленная водой краска. И такое неполноценное ощущение раздражало. Дэйлор сел на полу, пощупал затылок: под волосами напухла шишка весьма внушительных размеров.
   – Мы отсюда выберемся, – уверенно сказал он, – а компоненты заклятий мне не нужны. Я же дэйлор, ты забыла? Тиннат кивнула.
   – Честно говоря, я только на это и надеялась. Воцарилось недолгое молчание, которое снова прервал Ильверс:
   – Кто тебя бил?
   – А тебе-то какая разница?
   Она резко отвернулась, но Ильверс все-таки заметил, как задрожали губы.
   – Скажи мне. Будет правильно, если они отправятся к предкам.
   – Разве?
   – Думаю, да.
   Тиннат шмыгнула носом.
   – Тогда, маг, тебе надо зайти к Красавчику. Может, заодно и мой меч заберешь…
   – Хорошо. Дэйлор закрыл глаза, сосредоточился. Силы вокруг было предостаточно, чтобы вымыть боль в голове. Почувствовав себя вполне здоровым, Ильверс поднялся на ноги. Они находились в маленьком погребе; тусклый свет едва сочился сквозь вентиляционное отверстие под потолком. А люк наверху был, как и следовало ожидать, закрыт – и не просто закрыт, а придавлен чем-то тяжелым.
   – Пойдем, – сказал Ильверс, – заберем твой меч.
 
   В тот день у Красавчика было омерзительное настроение. С утра он размял кулаки на знаменитой Лисице, о которой ходили легенды среди ночных братьев Алларена, но от этой наиприятнейшей процедуры солнце не стало ярче, а горка золотых монет – больше. Даже получасовое развлечение с одной из наложниц не улучшило положения дел.
   Поэтому после обеда Красавчик сидел в спальне мрачный и занимал себя тем, что ел вишневое варенье и плевался косточками в стену, тщетно пытаясь попасть в высохшие останки раздавленного когда-то таракана. Получалось плохо. Словно этот давно убитый таракан все еще умудрялся отползать в сторону от летящего орудия мести. Наконец, придя в состояние крайнего раздражения, Красавчик запустил в стену всю вазочку с недоеденным вареньем и, ругнувшись, распахнул дверь в коридор.
   – Эй, парни! Волоките сюда того мага, будь он неладен! Я его живо приведу в чувство… И девку, девку давайте сюда! Его охрана, насчитывающая троих ночных братьев, не пошевелилась. Они как сидели, привалившись к стене, так и остались сидеть.
   – Спите вы, что ли? Остолопы!
   Красавчик размахнулся и пнул ближайшего детину, но тот, вместо того чтобы испуганно вскочить на ноги, начал медленно заваливаться набок, как тюк соломы. – Эт-то еще что?..
   Он не договорил. Приоткрыв рот от изумления, смотрел, как из-за угла медленно появился высокий мужчина. А за его спиной, гаденько ухмыляясь, скользила бесшумно Лисица Тиннат.
   – Маг? – прохрипел Красавчик. Он судорожно пытался понять, когда и где допустил ошибку и почему чародей, не имея под рукой никаких компонент к заклинаниям – ну, всяких там жабьих голов или птичьих лапок, – столь неожиданно оказался на свободе. Мелькнула мысль о том, что надо бы попробовать договориться с ним, заключить выгодную (разумеется, взаимно) сделку, но… Красавчик не успел. Воздух сделался вязким, как клейстер; Красавчик потянул его в себя и с ужасом осознал, что не может сделать ни единого вдоха. Прошло мгновение. Другое. Перед глазами замельтешили разноцветные пятнышки; грудь разрывалась от напряжения. Красавчик и сам не заметил, как очутился на полу. Сверху к нему наклонилась Тиннат, и холодное торжество в ее глазах было последним, что он увидел.
 
   Вечером того же дня Томми Ловкач закатил грандиозную пирушку в честь Ильверса. Были приглашены только избранные – самые лучшие, по мнению Ловкача, воры и убийцы его двора, а также те, кто раньше служил Красавчику и пришел присягнуть на верность Томми. Ибо земли, которыми заправлял убитый хозяин двора, по закону все тех же ночных братьев перешли к победителю. К Ловкачу то есть.
   Виновник торжества, Ильверс – Маг-Ходячая-Смерть, едва дождался момента, когда смог улизнуть в свою комнату; голова трещала от духоты, от запахов пота и кислого вина. Желудок по причине обильной пищи и того же плохонького винца недовольно сжимался, грозя вывернуть все съеденное обратно.
   Поэтому Ильверс не без удовольствия растянулся на кровати, закрыл глаза и провалился в душный, изматывающий сон. Странные слова крутились в голове, он не помнил, где раньше мог их слышать. Не иначе, ожила память предков и подсовывала совершенно ненужное теперь знание.
   И взойдет на вершину горы последний Магистр, страшный ликом.
   И будут слезы мира сего ему временем и пищей.
   И наступит конец времен для народа дэйлор, благословенного землей.
   Несколько раз он просыпался, снова засыпал, и под конец ему привиделось…
   Он шел, поддерживаемый под локоть своим последним учеником, что согласился разделить бремя. Невыносимо было ступать по черной площади, каждый шаг отзывался ноющей, надоедливой болью в позвоночнике. Да и немудрено – сколько декад прошло с того момента, как юный маг покинул кокон?
   – Не печальтесь, Магистр, – тем временем прошамкал человек, за долгие годы ставший братом, – быть может, все еще возвернется на круги своя.
   Оставалось только качать головой.
   – Нет больше в моем народе того, кто принял бы все это на свои плечи.
   – Но как же пророчество о Последнем Магистре?
   – Брат мой, вы же видите, что я стараюсь им не стать… Хотя иной раз думаю, что зря… Что ж, не будем медлить. Надо закрыть этот город.
   И – страшная, высасывающая все силы безысходность. Какая только может быть у дэйлор, отказавшегося от покоя в тихой долине предков.
   – Ты снова кричишь во сне, – прошептала на ухо Тиннат, – тебе снятся одни кошмары, Ильверс. Разве можно так жить?
   Он резко сел на кровати. Тиннат и вправду была рядом, от нее пахло розами… и вином. В серебристом свете луны она казалась легким призраком, шагнувшим в комнату с искрящегося облака.
   – Как ты сюда попала? – спросил дэйлор. Странный сон все еще крутился в голове, дразня глубокой, неоткрытой тайной. А Тиннат – она была самой обычной и вполне реальной. Она тряхнула связкой отмычек.
   – Я же все-таки вор. А что стоит вору пробраться в комнату с плохоньким замком? Печально звякнув, отмычки полетели в угол.
   – Ну и… – Дэйлор замялся. Что-то в этот раз было с Тиннат не так, вела она себя странно, как никогда до этого. Впрочем, знакомы-то они были недолго.
   – Ты хочешь спросить, что я здесь делаю? – промурлыкала Лисица, кокетливо накручивая на палец блестящий локон. – Я хочу избавить тебя от кошмаров, маг. И может быть, немного поблагодарить за все, что ты для меня сделал.
   – Но мне не нужна твоя благодарность. – Ильверс невольно нахмурился, продолжая разглядывать ночную гостью.
   Определенно и одета она была не так, как всегда: в полупрозрачных одеждах неясного покроя, сквозь которые явственно просвечивали синяки, и обнаженная грудь, и крепкий, плоский живот… Зашевелилась память предков, но Ильверс поспешно отбросил все, что она ему нашептывала, – ведь то касалось только дэйлор! Или… все же не только?..
   – Ты меня прогонишь? – прошептала Тиннат. Одно неловкое движение – и кружевной ворот сполз набок, позволяя любоваться довольно округлым плечом.
   – Послушай-ка, Тиннат… – Он спокойно посмотрел ей в глаза и усмехнулся, – то, чего ты хочешь, – это неправильно.
   – Это почему же? Разве дэйлор так сильно отличаются от нас? О, мне всегда было очень любопытно… и я не собираюсь упускать такой шанс.