Костин Сергей. Подопечный

   — Любава?
   — Да, милый.
   — Где ты, Любава? Я ищу тебя.
   — Не надо, милый. Не принесет встреча счастья. Ни тебе, ни мне. Только горе.
   — Почему. Любава?
   Образ Любавы померк и на его месте возникла хохочущая рожа Клавки.
   — Что, родименький, не забыл еще свою Любку? Она ж тебе сказала, что нет у вас впереди ничего. И у тебя ничего нет. Уж больно ты рассердил меня.
   — Сгинь, стерва!
   — И никуда ты не денешься от меня, родименький. Из под земли достану. Расшибусь, но погублю.
   Клавка разжала кулак и на ладони появилась маленькая лежащая фигурка Любавы.
   Вот посмотри, что сделаю…
   Вторая ладонь быстро опустилась на Любаву.
   — Нет!
   — Страшно тебе, родненький? А ты не бойся. Смерти нечего бояться. Это тебе и ангел твой скажет.
   — Нет!
   Словно ужаленный, я подскочил с места и со всего размаху врезался в низкий потолок. Хижина натужно застонала, но покряхтев, выдержала.
   — Ты что сигаешь, как кенгуру? — Мустафа почмокал губами и постарался перевернуться на другой бок. Но габариты домика отнюдь не располагали к подобного рода перемещениям. Ангел покряхтел, выругался и принял позу сидящего на полу сонного ангела.
   — Мустафа, я только что во сне видел Любаву.
   — Э, батенька, что это у тебя с голосом? — ангел внимательно посмотрел мне в глаза, — Да ты на чокнутого похож. Я ж понимаю, что любовь дело трогательное, но не до такой же степени. Ничего с твоей девчонкой не случиться. Найдем ее, не волнуйся.
   — Сердце чует, что-то с ней случилось.
   — Сердце не барометр. Не верь этим сказкам. У нас, у ангелов так принято, пока собственными глазами не убедишься, ни на какие показания приборов внимания не обращать. Вот бывало с тобой, стрелки зашкаливают, тревога во всю гремит, а ты в это время, морды мужикам бьешь. Так что успокойся.
   Хорошо ему. Зинаида всегда рядом. Толи любовь, толи придурь. А тут так тоскливо. Хоть вешайся. Как вспомню ее глаза, так в дрожь бросает.
   Почему человек так часто живет старыми воспоминаниями? Казалось бы, посмотри вокруг. Столько всего прекрасного и хорошего. Ан нет! Память, словно петля на шее, тянет назад. Теребит душу, мучает. А почему сделал не так? И почему не сказал вот эти слова? Все переберет, все вспомнит. Глаза, движения рук, чуть заметную, мимолетную улыбку. И получается, все что в прошлом, все прекрасно. И невозвратимо. Потому, что память жестокая штука. Играя только с душой, никогда не возвращает в прошлое тело. А именно этого хотелось бы большинству. Жестокая штука — память.
   — Василий?! — рука Зинаиды прикоснулась к моим сырым от слез щекам, — Не надо. Мы найдем ее. Мы постараемся. И все будет хорошо.
 
   Вежливый стук в дверь возвестил о том, что к нам пожаловали гости. Или, если выражаться точнее, хозяева.
   — Король Узур Первый просит гостей пожаловать к нему на праздник. Оружие брать необязательно. Вы находитесь под покровительством короля и народа.
   Пришлось оставить оружие, плащи и прочие, абсолютно ненужные в данной ситуации вещи.
   Сказать по правде, вид наш совершенно преобразился. На мне были натянуты великолепные синие джинсы с надписью на заднице "Леви`с". Штанины заправлены в высокие кожаные подкованные сапоги с металлическими носками. Поверх тела футболка с изображением какой то пышногрудой тетки. Зинаида, когда я все это напяливал в первый раз, призналась, что данный вид соответствует ее идеалу настоящего героя. Я не возражал.
   Мустафа был облачен не менее героически. Черная, облегающая торс, футболка с оторванными рукавами, штаны камуфляжного цвета и высокие ботинки на шнурках. Та же самая Зинка не раз слушала ругательства ангела, мучавшегося с длинными шнурками. У ангелов, говорил он между ругательствами, принята совершенно другая обувь, в частности простые белые тапочки.
   Что касается самой Зинаиды, то она постаралась на славу. Не имея под руками никаких журналов мод, она создала себе такой сногсшибательный прикид, что я только диву давался. Представьте себе женщину, прикрытую (местами) только сетью с крупными ячейками. И то слабо сказал. Чуть растрепанные белые пушистые волосы, обширная, как бы поскромнее выразиться, грудь, прикрытая только с одной стороны подобием кожаного купальника. И… Собственно это все. Такое впечатление, что Зинаида собралась на курорт в Средиземное море. И не мерзнет же.
   Лилипут, зазывавший нас к королю, как увидел Зинку, так и сел. А потом всю дорогу только и открывал рот, пытаясь что-то сказать. Слабоваты ребята до красоты.
   — Зинка, под монастырь нас подведешь своими причудами, — что я имел в виду под причудами, пусть останется при мне.
   Зинка горделиво вздернула голову, разметав по сторонам светлые локоны, и усмехнулась:
   — Да надоело мне скрывать себя под плащом. Вы то два истукана в женской красоте ни черта не понимаете. Пусть хоть посторонние поглазеют. Им интересно, а мне приятно.
   Вступать в спор с Зинкой я посчитал пустым делом. Если красивая баба что-то вобьет себе в голову, это надолго. Два истукана… Ишь ты как она нас. Вернее, Мустафу. Для него старается.
   А Мустафа не обращал на Зинку ни малейшего внимания. Мания преследования и опасности полностью овладела им, и теперь он, словно разведчик, внимательно разглядывал все на пути, то и дело озираясь по сторонам.
   — Подозрительно все это, Васильич! Вчера полно народу было. А сегодня — никого. И оружие оставили. Тоже мне герои. А вдруг против нас недоброе задумали. Чем отмахиваться станем? Руками? Да много ли ими сделаешь. Ох, не к добру все это.
   К добру или к беде, а что сделано, то сделано.
   У меня не было оснований подозревать лилипутов в черных замыслах. Вполне приятный народец. Веселый, в чем-то бесшабашный. И король под стать им. Милашка, одним словом.
   Место, куда нас привели, ничуть не напоминало те глиняные домики, названные дворцом. На сей раз перед нашими глазами, действительно раскинулся самый настоящий дворец. Не такой высокий, не слишком красивый, но дворец.
   — То был главный, а это основной, — пояснил лилипут, ничуть не смущаясь. Может у них заведено так. Каждому жителю по два жилых помещения.
   Здание напоминало скорее всего приплюснутый стог сена. Никаких резких углов, минимум архитектурных украшений. Скромно, но со вкусом.
   — Прошу вас, — маленький человек распахнул перед нами двери и мы вошли в просторное помещение, которое принято обычно называть тронным залом.
   И, действительно, стоял трон, перед ним накрытые едой столы, за столами местные почетные жители и "пр". Под "пр." я подразумеваю прочую знать. А таковых здесь имелось во множестве.
   Наше появление не прошло незамеченным. Нет! Я снова ошибся в формулировке. Появление Зинаиды не осталось незамеченным. А на нас абсолютно никакого внимания.
   — Ах! Ох! — и другие лестные эпитеты сыпались на полуобнаженное тело Зинки, пока она шествовала до отведенного нам места. У лилипутов, как и у всех маленьких людей, явно преобладал самый живой интерес ко всему крупному, большому и сочному.
   Я посмотрел на ангела.
   Мустафа чуть не лопался от злости. Думаю, что если бы была его воля, он или Зинку растерзал, или всем лилипутам охалки оторвал. На это он вполне способен. Я решил, что не следует из-за девчонки раздувать международный скандал. Хоть и такой симпатичной.
   — Держи себя в руках. Поприсутствуем чуть-чуть, перекусим и отвалим отсюда. Часа два, три и мы снова будем только втроем. Вот после этого и выскажешь своей красавице все претензии.
   На Мустафу мои слова подействовали, только глаза его зажглись неприятным огнем. Наверняка, продумывал про себя то, что выложит Зинаиде. И про голые ноги, и про обнаженную грудь.
   — Король Узур Первый! — возвестил коротышка в красном балахоне и треснул об пол длинной деревянной палкой.
   Узур выскочил из дверей, располагавшихся позади трона, и с резвостью, недостойной короля, запрыгнул на трон. Сегодня он выглядел более прозаически. Белоснежные отпаренные штаны, белая рубашка, сандалии на босо ногу и огромный красный бант на шее. Мустафа скривился. А зря. Международный этикет, великое дело. Хорошо, хоть голышом не выбежал.
   — Прошу садиться, — вот так, сухо и скромно.
   Все заняли свои места и принялись внимательно ждать, что соизволит сказать король.
   А король принялся рассматривать гостей. Мне оставалось только последовать его примеру. Во общем-то нормальные люди. Немного сморщенная кожа на лицах? Ну и что?
   Мустафа толкнул меня под столом нагой. Я посмотрел на него, проследил за взглядом и обнаружил интересную вещь.
   Все смотрели на короля, а последний, вот уже минуты две, внимательно разглядывал нашу Зинку. И недоброе чувство шевельнулось во мне. Ничего такого, но не по себе стало.
   — Народ мой, поданные и наши уважаемые гости, — а сам глазками Зинаиду буравит. А той хоть бы хны. Лыбится, словно майская корова на пастбище, — Сегодня у нас знаменательный день. После долгих лет открылась дорога через топь. И мы сможем напрямую вторга… , — король на мгновение замешкался, но тут же поправился, –… торговать с потусторонним миром. И это все только благодаря нашим героям. Поприветствуем их стоя.
   Узур Первый вскочил на маленькие ножки, захлопал, ему последовали все присутствующие. Нам не оставалось ничего другого, как привстать и начать отвешивать поклоны налево и направо.
   Мустафа в перерывах между поклонами, чуть повернув ко мне голову, тихо жаловался:
   — Смотри, как на Зинаиду зыркает. Будто баб никогда не видел. Кстати, а ты заметил здесь хоть одну женщину?
   Иногда ангел задает мне весьма проблематичные вопросы. В самом деле, я как-то не обратил внимания на полное отсутствие женщин среди племени лилипутов. Занятная штука.
   Король подал знак, овации смолкли и все уставились на своего предводителя.
   — Народ мой. Как вы все знаете, раз в году в нашей стране случается великий праздник. Все мы ждем его с нетерпением, потому как именно от него зависит наша сила и могущество. Вы знаете, о каком празднике я говорю.
   Народ зашумел, заулыбался. Плохо одно, мы пока что ничего не понимали.
   — Раз в год, моя дочь (ха! Есть еще женщины в этих селеньях!) выбирает из самых достойных самого достойного. Чтобы племя наше и род наш не иссяк. Сегодня, в этот благодатный день, да свершиться воля избрания.
   Что тут началось! Все лилипуты стали приводить себя в порядок, зачесывать волосы в разные стороны, за столом то и дело возникали потасовки из-за зеркал и расчесок. Кто-то доставал прямо из под стола новую одежду. Во общем, бардак в королевстве.
   — Бардак в королевстве, — подтвердил мои мысли Мустафа, — Не хочу ничего плохого сказать, но не кажется ли тебе, что здесь в наличии всего одна плодоносящая женщина, которая и обеспечивает в течении года, так сказать, новый живой материал для племени?
   — А вот здесь ты ошибаешься, — я склонил голову к столу и продолжил, — С сегодняшнего вечера в королевстве две женщины.
   Ангел поначалу не понял, а когда до него дошло…
   — Зинаида?
   — Да. Ты ведь сам заметил с каким интересом рассматривают ее люди. Да что лилипуты, сам король.
   — Но ведь не могут же они…
   — Когда на кон ставиться благосостояние целого царства, никакие доводы не помогут удержать короля. Еще и Зинка, идиотка, разоделась как на панель. Ох, чувствую, сегодня у нас будут неприятности.
   — Ее величество, Первая леди королевства, Единственная и Неповторимая, Мать народа, принцесса Зи-Зи! — мужик в кафтане хлоп по полу дубиной, лилипуты голову в одну сторону своротили. Ждут.
   Откидывается занавеска, и под сдержанно-восторженные возгласы появляется виновница торжества.
   Сам я мужик крепкий и всякого в жизни насмотрелся. Видел и писанных деревенских красавиц, встречал и уродин безобразных. Но такого…
   В коротком, чуть прикрывающем толстенькие ножки, платьице, с раздувшейся во все стороны, словно от беспробудной пьянки, харей, напомаженная, накрашенная до безобразия, улыбающаяся редкими гнилыми зубами в зал вкатилась принцесса.
   — Зи-Зи, девочка моя! — король спрыгнул с трона и, раскинув ручки, подбежал к задравшей нос принцессе и обнял ее. Только отцовская любовь могла толкнуть мужчину сделать подобное.
   — Папа! — ударение на последнем слове, — не надо меня тискать.
   Принцесса брезгливо оттолкнула руки короля и, небрежно отодвинув его в сторону, самолично взгромоздилась на троне. Король, не на секунды не задумываясь, втиснулся рядом с ней, благо места на просторном седалище было достаточно. После этого теплого семейного диалога Узур обратился к сидящим:
   — Вот и настал час, народ мой. Сегодня моя дочь, принцесса Зи-Зи выберет на этот год нового мужа. Да славно будет имя последнего…
   — А… что с прежним мужем? — я склонился к сидящему рядом коротышке, который беспрестанно сморкался в платок.
   — С прежним?… Ах, с прежним! Мы всех их сбрасываем в болото.
   — Зачем? В болото?
   — После целого года постоянной жизни и связи с прекрасной принцессой ни один мужчина не может больше переносить подобного счастья. Поэтому мы и помогаем ему побыстрее отправиться в мир иной.
   — Ты слышал? — Мустафа кивнул, –Ну и порядочки. А знать не слабая штучка эта Зи-Зи? Вон как мужиков заводит.
   Мужики и в самом деле исходились соплями. То ли от аллергии, то ли от неукрощенной страсти к прекрасному телу принцессы.
   — Каждый из здесь присутствующих известен нам как достойный человек, своими делами и помыслами заботящийся о благе королевства и своего короля, — Узур Первый вытянул шею и осторожно поправил бант, не забыв бросить быстрый взгляд на Зинаиду, — И каждый из вас может стать сегодня новым избранником. Дерзайте, подданные мои и к вам снизойдет счастье владеть моей дочерью.
   Затем король локтем спихнул Зи-Зи с трона.
   — Ступай, дочь моя, и выбери достойнейшего. Такого, который сможет осчастливить и тебя и мой народ многочисленным потомством.
   Зи-Зи, для которой толчок папаши был слишком силен, поднялась с пола, вытерла руки о юбчонку и двинулась между рядами, внимательно рассматривая вытянувшихся перед ней претендентов на королевское ложе. Некоторых она не замечала совсем, они падали на стулья и рыдали неутешными слезами. Некоторых Зи-Зи старательно ощупывала, не пропуская ни одной части тела, и тогда последние закатывали глаза от переполнявшего их блаженства. Так или иначе, никто не остался в стороне от великого праздника Выборов. Проходя мимо наших мест, принцесса только брезгливо окинула нас взглядом.
   Мустафа выпустил воздух из легких.
   — Пронесло.
   — Дурак, хоть и бывший ангел. Обезьяны с жирафами не живут. Здесь сугубо индивидуальное дело. Только члены королевства. Чужая кровь не подойдет.
   — А! — протянул Мустафа, вникнув в мои разъяснения.
   Принцесса закончила обход и зал замер, ожидая оглашение имени счастливчика. Сосед справа, сморкнулся и прошептал, блаженно взирая на Зи-Зи.
   — И счастлив станет, выбранный ею.
   — Какое же счастье, ежели через год в болото?— посмел поинтересоваться я.
   — А такое, чужестранец. Целый год непрерывного блаженства. Мягкие подушки, беспрерывные ласки. Полный экстаз.
   Мда, ребятам здесь явно не хватает женщин.
   Принцесса между тем, передком взгромоздилась на трон, разворачивалась в течении пяти минут, потом замерла, скромно сложив пухлые ручки на коленях.
   — Ну что, доченька? Сделала выбор? — папаша прям весь изошелся от нетерпения. Впрочем, как и все остальные.
   — Да, папа, — повторяю, ударение на последнем слоге. У Зи-Зи явно выражен французский акцент. К счастью, она об этом не догадывается.
   — Да свершиться выбор года! — закричал Узур Первый и сам спрыгнул с трона, по-видимому, освобождая место новоиспеченному жениху, — Кто же, кто же этот счастливчик? Покажи нам его! И мы возрадуемся! Итак!
   Принцесса, скромно потупив глазки, вытянула вперед руку и ткнула пальцем, указывая на выбранного.
   — Хочу вот этого.
   И наступила тишина.
   Ну а теперь докажите, что вы не догадались, кто оказался этим счастливчиком — женихом? И конечно, вы будете правы.
   — Ух, йё, — Мустафа схватился за голову, — Я же предупреждал, Васильич, не доведет это дело до добра. Как выкручиваться будешь?
   А я и не собирался выкручиваться. По крайней мере сейчас. В горле стоял какой-то не проталкиваемый ком, руки ноги не действовали, а в глазах стояла картина, как я… , то есть я и она… , ну во общем в кровати делаем это. Черт! Это — это когда мужчина и женщина создают потомство. На благо королевства и короля.
   Оглушительный гром оваций вывел меня из транса.
   — Да послушайте вы! — я дождался пока прекратиться хлопанье, — Не могу я стать…
   -… Претендентом, — подсказал Мустафа, видя, что я снова начинаю закатывать глаза.
   -… Претендентом на эту… на кровать. Женат я, знаете ли. А по нашим законам, мужчина должен иметь только одну жену. Вот такие дела.
   Король нахмурил брови, принцесса ударилась в истерику, а знатным людям королевства зачем то понадобилось вытащить ножи.
   — Щас нас резать станут. Васильич. А может согласишься? Она ж не такая и страшненькая. Отпашешь парочку недель в свое удовольствие, а потом смоемся? А, Васильич?
   — Да иди ты! — отпихнул я ангела, — Думай, что говоришь то. Простите меня Ваше Величество. И ты, принцесса прости. Но таков у нас обычай.
   Король перестал хмурить брови, поскоблил под короной лысину.
   — А где ж твоя супруга? — сощурив один глаз, поинтересовался он.
   Ах эти подводные камни королей. Ведь знаю что ловушку готовит. Да и мы не лыком шиты. Думаешь на внезапность нас взять? Не выйдет.
   — Да вот она, рядом со мной сидит, — Зинаида только что врубилась в дело и новое известие если не ошарашило ее, то несколько удивило.
   — Да… Да, Ваше Величество. Жена я его. А что, доказать надо? Хоть сейчас.
   Последние слова никто не слышал. Мустафа усадил Зинаиду на место, потянув за сетку, прикрывающую Зинкину попу.
   — Молчи, дура! А то еще хуже будет.
   Король Узур Первый в задумчивости гладил указательным пальцем подбородок. В нормальном мире я бы понял это движение как замысел чего-то неприятного.
   — Жена, говоришь?
   — Ага, — люблю сообразительных мужиков.
   — А это не беда. Не плач, Зи-Зи, — король склонился над принцессой, что-то зашептал ей на ухо, и та радостно закивала головой.
   — Мустафа, — чувствуя, как спадает с души груз, зашептал я ангелу, — кажется сейчас придется тебе отбрыкиваться. Молчи! Зинка одна, и на двоих не потянет. Да и подозрительно это. Так что придумай там, что поинтереснее. Болезнь какую, иль рану неизлечимую. Где — где! Известно где. Ежели не проверят, то считай, что повезло.
   — Мы, король Узур Первый и Ее Величество принцесса Зи-Зи, идя навстречу пожеланиям наших новь прибывших героев, повелеваем! Для сохранения жизненной справедливости и во имя всеобщего счастья старую жену Большого Героя передать в личное пользование короля, то есть меня, Узура Первого, а самого Героя считать отныне не только претендентом, но и истинным мужем нашей несравненной принцессы Зи-Зи. Да будет так, как я сказал.
   — Эй, мы так не договаривались.., — я начал подниматься со своего места, но сильнейший удар по башке свалил меня в темноту беспамятства.
   Сознание возвращалось медленно, перемешивая действительность с туманными видениями. Словно на старую картину неизвестный художник наносил слабые мазки нового рисунка. Деревенский луг с пасущимися на них стадами драконов, бездонный колодец, утопающий в чреве земли, лица, знакомые и не очень. Все это кружилось вокруг меня, рассыпаясь облаками блестящих звезд.
   — А, голубчик, пришел таки в себя, — из-за затылка выплыло размытое лицо Узура, — А я уж дурака, который тебя по башке огрел, на кол посадил. Да не благодари, дело то житейское.
   Я попробовал приподняться, но оказалось, что тело крепко накрепко привязано. В добавок ко всему, рот залеплен какой-то ерундой. Я промычал нечто невразумительное с требованием сейчас же освободить меня от пут.
   — Да не могу я повязку снять. Знаю я вас, волшебников. Ты ж сразу колдовать начнешь. Злобу свою на нас вымещать. А этого делать нельзя.
   — М-м-м!!!
   — И не ругайся. Для твоего блага стараюсь. Кем ты был до встречи со мной?
   Бродягой в компании с людьми с непонятным, туманным прошлым. А сейчас? Быть мужем принцессы — самая почетная обязанность в нашем королевстве.
   Король уплыл куда-то в бок, послышался скрип, и основание на котором валялось мое спеленатое тело, приняло вертикальное положение.
   Я огляделся и настроение резко отклонилось в сторону тихого ужаса.
   — Да, да, наш герой! — король толстыми пальчиками попробовал узлы и старательно размахнувшись саданул кулаком мне по роже. До лица, правда, он не достал, но ребрам досталось.
   Узур внимательно оглядел меня сверху вниз, очевидно выбирая место, куда бы заехать, но не найдя ничего подходящего, врезал еще раз в бок.
   Маленький, а удар как у настоящего садиста. Только стянутый рот не давал возможности закричать от острой боли в печенке. Убью стервеца. Если жив останусь.
   — Такие вот дела. Как видишь, мы разместили тебя в самой уютной комнате дворца. Ну и что, что пыточная. Зато тихо. Никто тебя не потревожит, не обидит зря. А ты все обижаешься, подожди-ка…
   Карлик быстренько смотался в угол узницы и, пыхтя, притащил табуретку.
   Я понял, что сейчас меня начнут бить по лицу.
   Невероятным усилием легких и невообразимым выворотом рта я сорвал липкую гадость с губ.
   — А ну старик, стоять на месте, пока… тьфу.., — клейкая полоска зацепилась за губу и теперь мешала четко выговаривать слова проклятия, настырно залезая в рот, –… Не превратил в крысу.
   Король продолжал равнодушно устанавливать табурет напротив меня.
   — Даже не в крысу, а в сморщенного сморчка. Или в…
   — Успокойся, герой. Я тут с твоими спутниками побеседовал. Милые ребята. Особенно мужик. Все выложил. Что никакой ты не волшебник, а самый обыкновенный Странник. А я о Странников много чего знаю. Повидал на веку.
   Закряхтев Узур взобрался на табуретку.
   — Ведь для того, что бы колдовать, вам, Странникам, нужно видеть непосредственную опасность.
   Король прикрыл один глаз, отвел руку и прицелился.
   — А мордобитие, по-моему разумению, никакая не опасность, а так, баловство.
   Кулак свистнул в воздухе, врезался со скоростью звука в мой правый глаз, и из рассеченной брови брызнула кровь.
   Мне оставалось только собраться с силами и плюнуть в лицо лилипута. Вообще-то, я мог придумать, что-нибудь получше. Плевки в моем положении не слишком хороший аргумент.
   Король старательно растер слюну по щеке:
   — Я так и думал, что тебе не понравиться.
   — Зачем все это? — из различных источников я знал, что с террористами, получивших в свои руки заложников, нужно терпеливо и методично вести переговоры. И торговаться.
   Король склонил голову на бок:
   — Зачем, спрашиваешь? Ну как покороче объяснить то…
   — Да ты не спеши, мне торопиться некуда.
   — Ладно, юморист. Понимаешь, какое дело. Я дочурке своей отказать не могу. Ну выбрала она тебя! И все тут. Да и мне ты нравишься. У нас сейчас как раз упадок в производстве, потому и свежая кровь не помешает.
   — А бить-то зачем? — сказал и пожалел. Король вспомнил, для чего он взгромоздился на такую высоту и хорошо поставленным ударом поставил на левом глазе отметину.
   — Вот так лучше, — Узур довольно рассмотрел результаты проделанной работы, — Ты ж просто так не согласишься помочь нам? А давай соглашение заключим? Чин по чину. Ты даешь согласие, а я дружка твоего отпускаю на все четыре стороны. Ежели он живой еще.
   — Ах ты…
   — Ну только не надо устраивать концертов. Ты ж не думал, что я только с тобой разговариваю. Девка твоя к венчанию готовиться, а дружок в подвале прохлаждается. Занятный парень, кстати. Все каким то шефом стращал. Богом называется. Так вот. Насчет уговора. Годик на славу королевства поработаешь. А после окончания срока мы тебя соблаговолим милостиво жизни лишить. Если не решишь на второй срок остаться.
   — А что, было такое? — спросил я с сомнением.
   Карлик грустно вздохнул:
   — За последние двадцать лет, не припомню. Так то мужики хилые пошли. Полгода и все. А ты вон какой!
   В доказательства своих слов коротышка саданул ногой в живот.
   — Видишь, а другие по полдня откачиваются.
   Пока длилось рассуждение Узура Первого о местных трудностях, я пробовал залезть в свое сознание и найти путь к спасению. Но то ли прав был король, то ли мозги хорошо встряхнули, но сознание категорически отказывалось раскрывать заключенные в нем тайные силы. Так или иначе, придется самому выкручиваться.
   — Ладно… папаша. Считай, что ты меня уломал. Но условие одно есть…
   — Забудь ты об условиях, гарантиях и прочей бюрократической ерунде. Нет у тебя права что-то требовать. Делаешь то, что говорю я. И пользуешься только тем, что положено по штатному расписанию. Уразумел?
   А для того, что бы слова получше отпечатались в моем мозгу, король-карлик напоследок, с коротким выдохом, шарахнул твердым, словно, дубовым лбом промеж глаз. Так что искры посыпались.
   После этого король сполз с табуретки, отнес ее на место и под конец, из самых дверей сказал замечательную вещь:
   — Мой папа всегда говорил: — В женщинах нет смысла. Одни слова, и те пустые. Но бойся женщину, которая любит. Все беды мира от любящих женщин. Не скучай, Странник. Сейчас Зи-Зи позову. Она тебе все доходчивее объяснит.