Костин Сергей. Подопечный

   — Не ерунда это. Повелительница и есть Сердце Тьмы. Вот.
   — Любава?
   Я конечно не глупый парень, и иногда меня можно обвести вокруг пальца. Еще проще просто надурить. Но зачем же так издеваться?
   — Не веришь? Не веришь?
   — Не верю! — ведь сойду с ума. Если уже не спятил от всего этого бардака.
   — Случайно узнала. Услышала. Пока вы там в стойле отдыхали, меня на причастие к повелительнице водили. Оставили нас вдвоем. Она сперва расспрашивала обо всем. Я то дурочкой прикинулась, говорю, сирота. На дороге подобрали. Про вас поболтали. Во общем причастила. Иди говорит, а мне с книгами поговорить надо. Ага! Так и сказала. С книгами поговорить надо. Я к дверям пошла, да спряталась за занавески. Сижу. Притаилась. А она, повелительница, значит, сама с собой разговаривает. Руки заламывает и причитает. Я мол, Сердце Тьмы, когда час пробьет, чтобы мир уничтожить? Я аж задрожала вся. Тут в комнате откуда не возьмись тени стали появляться. Вроде и свет кругом, а они по воздуху летают.
   — Дальше.
   — А все, — Зинаида вытерла пот со лба, — Я как увидела это, испугалась, да вон бросилась.
   Помолчали. Покряхтели. Почесали затылки умные.
   — Надо, стало быть, возвращаться, — заявил Мустафа, — Искали, искали, нашли. Давай дело делать, Странник.
   Прав ангел. Во всем прав. Только вот как убить Любаву? Не смогу. Рука не поднимется.
   — А если ты не сможешь, сам сделаю, — смелый какой. Сам в одних подштанниках, а я в платье бабьем.
   — Ты Мустафа не обижайся на меня. Я вас в кашу эту затащил, сам и расхлебаю. Вы с Зинаидой бегите, куда глаза глядят. А я… придумаю что-нибудь.
   — Щас! Бегите. Я конечно Зинку люблю, но и тебя не брошу. Вместе пойдем. Что скажешь, Зин?
   — А что Зин? Как что, сразу Зин! Я уже два миллиона двести тысяч единиц времени Зина. Давно пора понять, что мне без вас никуда. И вот еще что, послушайте хоть раз совета бедной, измученной девушки. Повелительницу так просто не одолеть. Нет у вас такой силы. Даже у Странника. Я здесь такого по наслышалась! Не женщина, а демон в платье.
   Я вспомнил, как некоторое время назад поцеловал демона.
   — Говори, что придумала?
   — Дело тут такое. Подруги мои… ну эти… хряки, хруки, нашептали мне, что осилить повелительницу может только пепел сожженной белой гвоздики. Но насколько я знаю, на всей планете нет подобного растения. Вот такие дела.
   — Что ты сейчас сказала? — нечто знакомое всплыло из памяти. Только бы ниточку не упустить.
   — Такие дела, сказала.
   — Да нет, до этого. Повтори еще раз, — настаивал я.
   — Совсем глухой стал. Стареет что ли, — одними губами выругалась Зинаида. Я хотел было наподдать ей за нахальство, но боясь упустить важную мысль, сосредоточился только на ней, — Я сказала, что на этой планете нет ничего похожего на белые гвоздики. Все есть, а этого — нет.
   Вот! Ключевое слово. Белые гвоздики. Давай, думай! Почему эти слова так тревожат. Должно что-то быть. Белые гвоздики — вестники разлуки… Чушь. Не оттуда. Красная гвоздика… Тоже не то. Господи, ну конечно!
   Я хлопнул себя по лбу. Мустафа, до этого старательно переживавший вместе со мной процесс воспоминаний, облегченно вздохнул.
   — Я вспомнил. И знаю, где есть белые гвоздики.
   — Если здесь недалеко, то я согласен, — тут же выпалил ангел.
   — Они у Клавки. В подземном замке.
   Мустафа застонал, упал и стал в истерике колотить кулаками землю.
   — Что это с ним? — изумилась Зинаида, — Он не того?
   — Просто он рад, — охотно пояснил я, — Радуется, что скоро снова встретиться с Клавдией.
   — А! — поняла Зинка, — Нашел чему радоваться. Тут плакать надо. Извращенец.
   — Эй, в сарае, выходи по одному, — с улицы донесся звонкий девичий голос, — Руки подняты, пустые. Вы окружены. Сопротивление бессмысленно. Сначала выходит девка. Я сказала — девка!
   — Ой, мамочка! — всхлипнула Зинаида, а у меня в голове мгновенно возник резонный вопрос, кто мама? — Это я во всем виновата. Дура!
   — Без паники. Мустафа, посмотри другие выходы. Или через крышу.
   Пока ангел торопливо обшаривал сарай, я выглянул на улицу в щелку. В пору и самому маму вспомнить. Обложили, словно зверей. Просвета не видно. все в огнях.
   — Ничего, — доложил враз взмокший хранитель.
   — Значит так! — решил я, — сделаем следующее…
   — Странник, — опять Зинка со своими слезами.
   — Ну что тебе?
   — Вы не подумайте про меня плохо, я не воровка там какая-нибудь. Просто вот, прихватила по дороге.
   В руках у девушки лежал подаренный оборотнями кожаный мешочек.
   — А дудка где? — план по вызову подкрепления возник мгновенно.
   — А дудку они сломали, — глаза у Зинаиды наливались крупными слезами.
   — Давай сюда, — я схватил мешок, раскрыл и высыпал на ладонь коричневый порошок, — Не знаю, что это, и знать не хочу. Но мне сказали, что этим смогу воспользоваться в трудную минуту. Вот сейчас и попробуем.
   — А как им пользоваться?— ангел осторожно понюхал порошок, — Внутрь принимать, или внутривенно? А может через заднее…
   — Если понадобиться, то и туда.
   — Эй, в сарае! — голос с улицы возвестил, что время на размышление закончилось и сейчас начнется захват здания, то есть хижины с применением подручных средств, — Вы уже трупы.
   — Как они выражаются!— мне было понятно негодование хранителя, — Вроде приличные дамы, а язык словно у бандиток с большой дороги.
   — Становитесь в кучку, — приказал я, — Каждому по немного. Часть проглотить, часть посыпать на голову. Остальное про запас. Может и прав Мустафа. На счет три. Раз, два…
   Зинаида тихо заскулила.
   -… Три…
   Я испытал самый настоящий шок, когда увидел перед своим носом две волчьи морды. Одна с заплаканными глазами, вторая с довольной, оскаленной улыбкой.
   — Трям, трям, — что на волчьем языке означает — "Ну и рожа у тебя, Васильич."
   Я прорычал чего-то невразумительное. Потом добавил более понятное:
   — Гры, гры.., — мол, за мной, братва, по одному, расходимся по сторонам, встречаемся на северной стороне города.
   Сильные, упругие тела волков пулей выскочили из западни, одним махом перескочили через ошарашенных хруков, миновали второй заградительный батальон и беспрепятственно, только ветер видел, исчезли среди многочисленных деревьев.
   Разбегаться по сторонам никто не думал. Все жались друг к другу. Отчасти потому, что компанией веселее, отчасти, никто не знал, где северная сторона города.
   Через некоторое время главные улицы остались позади. Мы двигались уже не так стремительно. Опасность миновала. Волчьи глаза превосходно видели во тьме. Остались за спиной последние домики, исчезли огни. А наша небольшая стая продолжала неторопливо поглощать километр за километром.
   Но вскоре я стал чувствовать, что нечто странное происходит с волчьим телом. Прыжки становились не так упруги, хвост стал только мешать бегу, лапы быстро устали. Но зато обострился нюх.
   -… . , — это я о том, что неплохо бы остановиться и передохнуть.
   Я затормозил всеми четырьмя лапами.
   — Ну как настроение? — я обернулся на друзей и замер.
   Я ожидал увидеть мощных, красивых волков, но на их месте старательно отдувались от быстрого бега две здоровенные крысы. Осторожно скосив глаза, я посмотрел вниз. Точно. Крысиные ножки. Свел глаза на переносице. Крысиная морда с длинными усами. Повертел задницей. Хвост старательно щелкнул по боку. Шок у Мустафы и Зинаиды прошел быстрее. Но от этого наше плачевное положение не изменилось. А как обратно?!
   Ангел что-то невнятно пробурчал.
   — Ты прожуй или выплюнь сначала, а потом обращайся, — пропищал я в ответ.
   Мустафа старательно очистил рот от зерен:
   — Я говорю, еще немного и мы в тараканов превратимся.
   — Тараканы, симпатичные насекомые, живущие в тесной дружбе с человеком и доставляющие ему немало радостных мгновений своими смешными выходками, — словно по писанному выложила Зинаида, старательно облизывающая свой хвост.
   — Мда, ты где этого набралась? — определенно у Зинки крыша рухнула.
   — А, не знаю, — небрежно отмахнулась Зинаида, –Накатило просто.
   — Ей бы бульдозером поработать, покаталась бы, — Мустафа тоже стал слишком ворчлив, — Васильич, поколдуй?
   Хорошо говорить — поколдуй. Моя крысиная сущность так и норовит куснуть этого стервеца-ангела. Какая может идти речь о волшебстве? У нас один выход, ждать, пока действие порошка закончиться. Так я и сказал.
   — А ты слышал когда-нибудь о периоде распада?— хранитель мотнул мордой в сторону, схватил зазевавшегося кузнечика и с аппетитом захрустел пойманной добычей. Зинку стошнило, а мне стало завидно, — А ежели твой порошочек рассасывается гораздо дольше, нежели все наши жизни вместе взятые? Я уж не говорю, что крысы живут гораздо меньше человека.
   Сразу же после этих слов Мустафу как-то неестественно раздуло до неимоверных размеров, лапы его стали вытягиваться, а сам он приобретать вполне человеческие очертания. Через несколько секунд над нами возвышалась гора, состоящая из массы свежего мяса.
   — Ух ты!— восхищенно запищала Зинаида.
   — Не ух ты, а надо что-нибудь сожрать, — посоветовал я и зашнырял в траве в поисках съестного. Зинка путалась под ногами и сыпала дурными советами. Это нельзя, то нельзя. Это вредно, а это настоящий отрава. Наконец мне все надоело и я, зажмурив крысиные веки, проглотил свалившуюся на траву муху. Дохлую. От старости.
   По мозгам ударило, желудок взбунтовался, но земля стала стремительно уноситься вдаль. Раз, и я снова человек. Легко и просто.
   — Привет, Васильич, — поприветствовал меня Мустафа, — А Зинка что телиться?
   — Пирожное ищет.
   Шнырявшая под ногами крыса присела на задние лапки и засунула в пасть пучок зеленой травы.
   — Ставлю всю получку за прошлый год, что не поможет, — со знанием дела заявил хранитель.
   Зинаида через минуту выросла и выплюнула остатки зелени.
   — А что вы такие грустные, мальчики?-поинтересовалась она.
   — Да Мустафа мне зарплату проиграл.
   — Так что? Радоваться надо.
   — Так он же сейчас скажет, что в прошлом году не работал. Или у вас там тоже инфляция?
   — Да нет, — ангел повеселел, — У меня вся зарплата на алименты уходит. Так что извини, друг.
   Я его извинил.
   И мы пошли все вместе дальше.
 
   Основной возникшей проблемой являлось отсутствие одежды. Первое время мы топали, старательно прикрывая друг от друга достоинства, но потом Зинка сообразила собрать из веток и травы что-то вроде набедренной повязки и стало намного веселее. Вторая проблема заключалась в постоянном холоде. На что сообразительный Мустафа предложил играть в догонялки. И идти быстрее и согреваешься. Мы с Зинкой категорически отказались. Нашел дураков по голой степи полуголыми носиться.
   — Слышь, подопечный, а сотвори одежку то, — вдруг вспомнил ангел, — Ведь умел когда-то. А то давай я попробую.
   — Дерзай, если желание имеется, — кивнул я.
   Ангел набычился, заиграл желваками, закатил глаза.
   Чуть не придавив нас всех, с неба громыхнулся огромный рулон марли.
   — Ты о чем думал?
   — Об одежде, — ангел казался слегка сконфуженным, — Разве я виноват, что у нас все в этом ходят. Так сказать стандартная униформа.
   — Да оставь ты его в покое, — Зинаида подскочила к рулону, нашла конец и, сделав кругов двадцать вокруг, принялась мастерить одежонку. После небольшого вложения фантазии и ручного труда Зинаида превратилась в узкую улыбающуюся капусту.
   — А ничего, — примерился ангел и принялся отматывать кусок себе.
   Не замерзать же, раскинул и я мозгами. Портной из меня никудышный. Пришлось наделать квадратов с дырками для шеи и подпоясаться скрученным куском. Во общем неплохо получилось. А вот с Мустафой пришлось повозиться. Он решил попросту себя обмотать с ног до головы.
   — Как на двор ходить станешь?— поинтересовался я, — Или дырки прикажешь делать?
   Так или иначе вторая проблема решилась самым лучшим образом. Но оставалась еще, наверно, самая важная. Где найти спуск в подземное логово Клавдии.
   — Давай, думай, Мустафа, — подгонял я ангела, — Ты у нас специалист по подземным переходам. Ищи.
   Наверно не стоит долго заострять внимания на наших поисках. Достаточно сказать, что через две недели изнурительного шастанья по всем типам местности, бесконечных препирательств и пустой ругани, тщательного, порой безрезультатного поиска пропитания, мы наконец нашли то, что искали.
   Здоровенный такой валун, с белой стрелкой, указывающий строго вниз.
   — А не ошибся? — Мустафа отрицательно покачал головой, всем видом показывая, что не стоит обижать необоснованными подозрениями в его профпригодности.
   — Ну что же, мальчики, поднимайте его.
   А нас самих хоть на катафалках вези, неподъемные мы. Уставшие.
   — Ну что ж, тогда придется мне самой, — заявила Зинаида, демонстративно отворачиваясь от тупого мужского бессилия. Мы с ангелом переглянулись и заржали.
   Но самоуверенная девчонка не обратила внимания на смех. Она долго ходила вокруг камня. Замеряла его растопыренными пальцами, обхватывала руками и, наконец, намазюкала на булыжнике точку.
   — Здесь.
   — Что, здесь?
   — Здесь находиться самое слабое место расчетного механизма, представляющего собой элементарную точку в пространстве. Азы механики. А делается это так.
   Зинаида уперлась ногами в землю, надавила плечом на глыбу, и она неторопливо перекатилась на другой бок, обнажая дырку, уходящую глубоко в землю.
   — И не надо так на меня смотреть, мальчики, — Зинаида скромно уставилась на свои грязные ноги, — Все это только ради нашей дружбы.
   В последний раз подышав свободным воздухом, окинув взглядом заросшую деревьями местность, мы сиганули вниз.
   Первые десять часов мы с ангелом не могли отдохнуть по причине бесконечного крика и восторженного визга Зинаиды. Вот где оторвалась. Она кувыркалась, словно дитя. Подлетала, то сзади, то спереди. Щипала за бока, дергала за уши, во общем всячески старалась нарушить наше спокойствие. Но вскоре успокоилась и мирно, раскидавшись на нас, заснула.
   Вновь потянулись бесконечные часы плавного полета. Добираться пришлось с некоторыми неудобствами, так как с нами находилась женщина. Успокаивало одно, темнота. Мустафа правда несколько раз попытался воспользоваться темным преимуществом, но по звукам пощечин и пыхтению, я понял, что ничего у него не вышло. Вот и все развлечение.
   Приземление прошло на редкость удачно. Я бы сказал, слишком мягко. В воду.
   Отплевываясь и отхаркиваясь, нам пришлось вылавливать Зинку, которая совершенно не умела плавать. Вытащив ее на берег, я позволил провести Мустафе искусственное дыхание, мотивируя это тем, что у него есть уже достаточный для этого опыт.
   Через полчаса, все живые и здоровые, в просушенных повязках, двинулись в глубь, так сказать, континента. Где-то там, за невысокими холмами находилось единственное средство, способное уничтожить зло.
   Но мысль о том, что носителем его является любимый человек, портило настроение. На что Мустафа философски заметил.
   — Другую найдешь, — у них на небесах все гораздо проще.
   Долго ли шли мы, коротко, о том не скажу. Часов у меня нет, а день и ночь под землей понятие довольно растяжимое. Хочется спать — ночь. Кушать приспичило — день наступил. Жаль только, что когда ангела со страшной силой тянуло на боковую, у меня жутко урчал живот.
   В один из таких приступов, мы тогда взбирались на каменистый выступ небольшой горы, меня потянуло в сторону, к кустам, обсыпанными красной, крупной ягодой. С некоторых пор я с осторожностью относился к случайной еде, но в данный момент выбирать не приходилось. Оседлав куст, я принялся судорожно запихивать горсти ягод в рот, когда сверху послышалось чертыханье Мустафы и сдавленный шепот Зинки:
   — Босс, быстрей сюда…
   Побросав все на свете, я вскарабкался к залегшим в густых кустах спутникам.
   Внизу, у подножия холма стаяла огромная армия. Стройные ряды с головы до ног вооруженных людей. От правого конца видимого горизонта до левого. Не проскочить.
   — Давай в обход, — предложил Мустафа, — не может же она протянуться бесконечно.
   Я придерживался другого мнения.
   — Не думаю, что появление именно в этом месте войск Клавдии случайно. Они ждут нас.
   — Откуда Клавка могла знать, что мы появимся здесь и в это время?
   — Узнала, будь она неладна. Это ж такая женщина.
   — Тогда что делать?
   Ну почему в последнее время этот вопрос так часто повторяется? Что делать? Или сдаваться, или спасаться. Вести военные действия против хорошо организованной армии, глупо. Оружия нет. Вообще… ничего нет. Только одно желание попасть в замок.
   — Сейчас я буду колдовать! — что это на меня нашло?
   — Что это на тебя нашло? — эхом повторили Мустафа и Зинаида.
   А я и сам не знаю. Щелкнуло только в голове, тумблер какой-то секретный включился. Хочется, хоть умри. И главное знаю, что смогу.
   — Смысл любого волшебства, ровно как и фокуса, создание иллюзии. Только в гораздо больших порядках. Фокус это что? Иллюзия движения рук или предметов, направленная для того, чтобы обмануть чужое зрение, — ангел и девушка, обалдевшие, распахнули глаза и уставились на так некстати разговорившегося предводителя. А я в это время старательно делал пассы руками.
   Что-то свыше руководило моими действиями. Как у марионеток. Только я ясно представлял себе конечную цель.
   — Волшебство, — продолжал я вводить в экскурс друзей, — гораздо более сложное действие, сочетающее в себе целый ряд компонентов, направленное на обман. Оптическое, физическое и даже слуховое восприятие должно полностью соответствовать оригиналу.
   — Странник, ты нам головы не пудри, — Мустафа взял за руку Зинаиду и опасливо отвел ее подальше от меня, — Колдовать собираешься, так колдуй. Но нам незачем всякие страсти рассказывать. А что делать-то собираешься?
   Я немного протянул время, дабы насладиться томительным ожиданием спутников и только после того, когда их интерес достиг апогея, буднично так сообщил:
   — Я собираюсь создать собственную армию.
   Кажется после этих слов меня здорово за уважали.
   — Ну Васильич! Ну ты и… Ты только глянь на него, Зинаида! Это ж матерый волчища, — Мустафа обошел меня кругом, — Смотри, что получается. Мы столько страдали, в плену побывали, натерпелись, а он? Решил армию наколдовать? А раньше нельзя было?
   — Нельзя, — вот теперь объясняй, — Не получалось. И сейчас может не получиться, если мешать станете.
   — Отойди от него, — Зинка — добрая душа оттащила упирающегося хранителя, — Прав он.
   — Ладно, волшебник, — Мустафа успокоился, — Колдуй на здоровье, но чтоб все было по высшему классу.
   — Собственно у меня все готово, — развел я руками.
   Ангел стал озираться по сторонам.
   — Где армия? Где кавалерия и пушки? Где, черт побери, понтонные переправы?
   — Дело тут такое, — я подождал, пока ангел успокоиться и терпеливо объяснил, — Исходным материалом для моего волшебства являемся мы сами.
   — Чего?.., — начал было подниматься хранитель, но Зинка его быстро вернула на место.
   — Сиди.
   Я продолжал:
   — Мы, вернее я, постараюсь создать много векторную иллюзию. Но для этого мне необходимо превратить тебя Мустафа, в лошадь, Зинаиду в оружие, а сам я останусь в реальности контролировать процесс колдовства. Вот мой план и мои действия. И начнем…
   — Стоп, стоп, стоп! — Мустафа вскинул руки, — Что значит превратить меня в лошадь?
   — Ну… элементарно. Ноги, копыта, все там остальное. Да ты не расстраивайся, сделаю лучшего рысака на планете.
   — Да не хочу я быть лошадью. И Зинка вон тоже. Как живого человека переделать в оружие?
   — Ну не только в оружие. Иллюзия должна быть полной. Седло, уздечки, одежда. Всем этим предстоит стать Зинке.
   — А я согласна! — молодец, девчушка. Знает за кого голосовать.
   — Мне надоело быть животными, — твердо сказал ангел, — Я лучше сдамся на радость победителям.
   — Да ты не понял!— остановил я поток паникерства, — Может я плохо объясняю? Мы сами не изменимся! Только восприятие нас со стороны. Плюс к этому многочисленные, как я говорил векторные копии, и все!
   — И все?
   — Ну не совсем, — поправился я, — Ты, как играющий роль лошади, должен будешь тащить нас двоих на себе.
   Я вообще-то представлял, насколько сложно окажется уговорить Мустафу перевоплотиться в лошадку, но такого бурного всплеска эмоций?!
   — Чтобы я?… Да на себе?… Таких здоровых?… Ладно. Согласен.
   Собственно Мустафа замечательный мужик.
   — Все, начали. Зинаида, залезай на ангела. Да на шею ему садись. Он лось здоровый, вынесет.
   Зинаида легко запрыгнула на загривок к ангелу.
   — Теперь я. Напрягись, — я, осторожно, чтобы окончательно не раскачать Мустафу, уцепился за него сзади.
   Ангел крякнул, подбросил слегка нас, устраивая поудобнее и повернул ко мне морду, я хотел сказать, голову.
   — Долго это продлиться?
   — Думаю за полчаса справимся. Спускайся с холма прямиком на центральные отряды.
   — А где твои иллюзии?
   — Для нас они невидимы. Только для наших врагов. Сейчас на них с холма спускается дико орущая, вопящая конница. Вон, посмотри, как засуетились.
   Отряды у холмов действительно пришли в движение. Солдаты бросали костры, хватали оружие и устремлялись на место построения. Не без гордости заявляю, что мои иллюзии вызвали порядочный переполох. Пусть ребята повоюют с фантомами. А мы в это время, спокойненько минуем расположения противника, зайдем глубоко в тыл и уже там будем вести подрывную деятельность.
   — Может мне пробежаться немного? — ангел восторженно смотрел на меня, — Пусть наша конница железным кулаком врежется в передовые отряды!?
   Мне не хотелось, чтобы ангел слишком разбегался. Я то и дело сползал с его спины и требовалось довольно много усилий, чтобы удержаться. К тому же, мне постоянно приходилось держать под контролем иллюзию.
   Я представил себе, что сейчас твориться внизу. Когда на вас с гор мчится железная конница, зрелище не для слабонервных. Копыта стучат, доспехи сверкают, знамена на ветру полощутся. Чудо, а не картинка.
   — Босс! Непонятное происходит, — Зинаида, восседающая на шее хранителя, схватила меня за шкварник и помогла взобраться повыше.
   Мустафа в это время уже доскакал до передовой линии врага и замер метрах в десяти от солдат.
   — Что-то не вижу я паники, — ангелам всегда свойственно сильное преувеличение, но на этот раз Мустафа оказался прав.
   Абсолютно никакой реакции на наше появление. Даже легкого замешательства в рядах противника.
   — А ты все правильно наколдовал?
   В данный момент я не был уверен ни в чем. Если иллюзия не действует, значит… Хорошенькое дельце. Знаете, . как все это выглядит со стороны? Три идиота, одетые в грязные, провонявшие лохмотья, вскарабкались друг на друга и подпрыгивая на кочках, носятся перед многотысячной армией.
   — У тебя что, ничего не получилось? — зашипел подо мной ангел.
   А я раздумывал. Что лучше, спрыгнуть с хранителя и извиниться или попытаться создать еще какое волшебство?
   — У-уй, йе. Ну ты и гад, — прав, прав ты Мустафа. Дрянной из меня Странник получился, — Мы же сейчас на олигофренов похожи.
   Истинная правда, друг мой. Я сделал все, что мог. Но отчаиваться рано.
   — Надо закосить за шизиков, — мои слова не вызвали радужных надежд, но немного подняли дух, — Давай, Мустафа, вприпрыжку прямо на солдат. А там будь, что будет. Зинка, сострой умную рожу, да и я, что-нибудь по изображаю.
   Как только наш весьма необычный отряд подскакал 7голопом к солдатам, последние молча расступились, образовав широкий проход до самого конца.
   По-лу-чи-лось! Получилось! Может, действительно, на нашем месте существовала иллюзия? Не знаю. И знать не хочу. Главное мы достигли желаемого. Свободного прохода. И не беда, что глядя на наши довольно оскаленные лица многие солдаты плакали, а некоторые даже рыдали. Ничего, что к нашим ногам сыпались медные монетки и бумажные купюры разного достоинства. Что взять с больных. На этот раз я говорю о нас.
   Добежав до леса, Мустафа свалился замертво. Дикая скачка с тяжелым грузом доконала его. Загнали парня. Пока Зинаида обхаживала тяжело дышащего и вспотевшего ангела, я постарался проанализировать только что чуть не закончившуюся трагедией операцию.
   С моей стороны все сделано правильно. В этом я уверен на все сто. Заклинания произнесены верно, силы действия разложены в соответствиями с инструкциями. Тогда почему ничего не получилось?
   Безрезультатно удерживаемый Зинаидой, ко мне с трудом подполз Мустафа.
   — Я… , я прошу тебя, — все еще задыхаясь прохрипел ангел, — Не делай так больше никогда. Слышишь? Никогда.
   Я клятвенно прижал руку к сердцу и поклялся самой страшной на свете клятвой.
   — Что б мне в понедельник на работу не выйти.
   Мустафа был полностью удовлетворен.
   — Мальчики, вы только посмотрите!
   Зинка забралась на раскидистое дерево и оттуда наблюдала за противником. Мало ли чего. Передумают, или еще раз захочется на цирк посмотреть. Помогая друг другу, мы с ангелом залезли на нижние толстые ветви. И ахнули.
   С того самого холма, с которого еще недавно сбежали мы сами, катилась, перемалывая все на своем пути, неудержимая, неукротимая конница. Комья земли и вывороченные камни разлетались из под копыт огромных, красивых лошадей. Золоченая сбруя сверкала ослепительным огнем. На лошадях, словно вкопанные, восседали могучие воины, с пиками наперевес. И не было конца сливающемуся с холма потоку.