Костин Сергей. Подопечный

   Я остался в одиночестве. Хотелось бы сказать, что в гордом. Но как-то язык не поворачивался. Наверно, потому, что распух.
   Впрочем вынужденное одиночество, как и обещал король, продлилось недолго. Заскрипела несмазанная дверь, и в камере пыток появилась принцесса.
   Не обращая на меня ровно никакого внимания, она прошлась, вернее перекатилась, по пыточной, разглядывая страшные приспособления для изуверства. Остановившись подле сооружения, напоминающего скафандр высокоактивной защиты космонавтов, она задумалась.
   — Пожалуй это то, что надо. Да?
   И повернувшись ко мне, заглянула в глаза.
   Неприятный холодок пробежал по стянутому телу. Но дабы не показывать своего страха, пришлось поддакнуть.
   — Симпатичная вещь. А… для чего она?
   — О, мой избранник! Это почти антикварная вещь. Как раз для таких упрямцев, как ты. Хочешь покажу?
   Не дожидаясь моего согласия, Зи-Зи дернула за какие-то штучки рычаги, сооружение раскрылось.
   — Конечно для тебя оно маловато, но постараемся, затолкаем, — ничего не скажу, приятная во всех отношениях девушка, — Вот посмотри…
   Вытащив из-за сооружения порядочного размера деревянный дрючок, принцесса поставила его внутрь "скафандра", захлопнула его, и вновь нажала на несколько рычажков.
   Раздался совершенно непередаваемый звук, хруст, звяканье, ломка, скрип и… я чуть сознание не потерял.
   — Классно, да? — принцесса радостно засмеялась, старательно прикрывая рот пухлой ладошкой, — Папа (ну сколько можно говорить, что ударение на последнем слоге!) специально для меня сделал. Говорит, чтоб не скучала долгими зимними вечерами. А тебе нравиться?
   — Слышь, Зи-Зи, — я решил попробовать с другой стороны, — Ну зачем я тебе такой нужен. У вас в королевстве столько мужиков! А я… некрасивый, нескладны, сирота… Отпустила бы меня. А?
   Как же, дождешься. Да она лучше собственного папашу из страны выгонит.
   — Ой, да что Вы? — как то незаметно принцесса перешла на "вы", –Да разве ж такое возможно? Стыд-то какой, избранника отпускать.
   Зи-Зи пошарила глазами по пыточной и обнаружила злополучную табуретку.
   Я уже заранее знал, для чего она может понадобиться. И мне совершенно не улыбалось оказаться в объятиях принцессы. И вот тогда то в голову и пришла гениальная мысль. Я даже сам удивился, а раньше то что? И ребенку известно — если гора не идет к мужику, то следовательно, сам мужик должен доковылять до нужной ему географической точки.
   План был настолько гениален, настолько же и рискованным. Причем рисковал я собственной жизнью. Но выбирать из двух вещей всегда нужно вещь нематериальную, а посему я тут же принялся проводить в жизнь свой неповторимый план.
   — Зи! Ты это… А почему у вас в королевстве одни мужики?
   — Это потому, что у нас такая инфраструктура, — пыхтя, принцесса волокла табуретку, полностью повторяя действия своего отца.
   — Чего у тебя?.., — не понял я.
   — Инфраструктура, — пояснила Зи, неотвратимо приближаясь, — Это когда в процессе эволюции мужские самцы показали, что они как класс несамостоятельны. Понял?
   Табуретка заняла свое место, а у меня начались астматические припадки.
   — Умная ты, Зи-Зи. Образованная. Годков то тебе сколько?
   — Да шестьдесят с прошлым претендентом справила. Потому и умная.
   Вот оно, мое мгновение.
   — А на вид тебе все сто.
   Мало кто из мужчин не знает, если хотите вывести из себя женщину, все равно, красива она или страшна словно позавчерашний борщ, умна или глупа, достаточно намекнуть, что она выглядит года на два старше своего возраста.
   Я пошел дальше. Не намекал, а высказал напрямую, не на два, а на целых сорок.
   Результат не заставил себя долго ждать.
   Лицо принцессы побелело, затем, когда весь ужас сказанного мною обвинения дошел до нее полностью, налилось пурпурно красным.
   — Ты… Я же тебя… Ух.., — давай, давай, детка. Еще немного.
   План мой заключался в следующем. Для того что бы распечатать знания, упакованные в моем мозгу, требовался толчок. Если Узур Первый прав, а я склонен придерживаться того же мнения, то для этого нужны условия наивысшей опасности. Узур умен. Он не станет подвергать тело пленника непосильным испытаниям боли и страха, а вот принцесса… Она может и не знать этого. Если Зи-Зи выйдет из себя, у меня появиться шанс.
   — Охрана! — пока я молча размышлял, правильно ли я поступил, принцесса перешла рубеж здравого восприятия окружающего мира и теперь истошно вопила, призывая на помощь.
   В пыточную моментально ворвалось человек десять лилипутов. Скорее всего — личная охрана принцессы. Все как на подбор сморщенные красавцы с бугристыми торсами.
   — В саркофаг мерзавца! — это она про меня. Ишь ты! Я уже и мерзавец. Как быстро люди забывают прежние привязанности.
   Подскочившие хлопцы не слишком церемонились. Быстренько разрезав путы, они так же быстренько схватили меня под руки и, наградив несколько раз хорошими пинками, , затолкали в "скафандр".
   Внутри саркофага оказалось довольно уютно. Тепло и темно. Немного тесновато, но главное никаких сквозняков.
   Снаружи пробился визг принцессы:
   — Ты за все заплатишь, мерзавец!
   Я решил не оставаться в долгу. Все равно уж, помирать так с шиком.
   — Уродка старая. Да я тебя в гробу видал. Старуха.
   Слова вызвали новую буру ругательств. Впрочем, меня в настоящее время беспокоило другое. А что если все зря затеяно? Одно дело колдовство без фактической угрозы физическому телу. И совсем другое сидеть здесь, ждать гибели и надеяться на иллюзорное спасение. Но… Сам выбрал.
   Аппарат саркофага пришел в действие.
   Вначале я почувствовал мелкую вибрацию. Она вскоре исчезла. И тут я услышал тонкий скрежещущий звук. Взбудораженный мозг моментально нарисовал картину, как сотни острых лезвий медленно выдвигаются из потайных гнезд. Приближаются к моему телу, вспарывают одежду и вот уже делают из тела одну большую красную татуировку.
   Скорее всего так оно и было. Я ничего не помню. Только то, что наконец до меня дошла вся глупость совершенного. И еще крик. Кажется самого короля:
   — Зи-Зи, остановись, этого нельзя…
   Что нельзя, а что можно — я не слышал. Голова наполнилась плесканием моря крови, разум в бессилии опустился перед безысходностью на колени. А потом взрыв.
   Внутренность саркофага осветилась ослепительным внутренним светом. Я четко видел, что тонкие иглы — ножи, мелко вибрируя, втыкаться тысяче острым ножом в тело. Но что-то случилось. Упираясь в кожу, они словно пластилиновые сминались, превращаясь в восковые нашлепки.
   То, что находилось под черепом действовало. И возликовал я от чудесного спасения.
   Но и это еще не все.
   Сквозь переполнявший меня восторг я почувствовал приближение чего-то непонятного. Всем знакомо это чувство. Когда кажется, что уже ничто не способно спасти от нахлынувшего урагана тоски и безысходности, приходит оно. Чувство безудержной силы, злости и жажды жизни.
   Передняя крышка саркофага разлетелась на мелкие кусочки. Под изумленные взгляды лилипутов, принцессы и короля, я вывалился из своей тюрьмы. Прямо на мечи охранников.
   Но мне все стало нипочем. Раздвинув лезвия голыми руками я, словно бычок приговоренный к забою, двинулся прямиком к Узуру Первому.
   Щуря глаза и хитро улыбаясь. По-моему это выглядело довольно впечатляюще.
   Король охнул и, повернувшись на сто восемьдесят градусов, дернул к выходу.
   К этому времени все немножко пришли в себя. Охранники заорав что-то типа: — "Бей чужих!", стали усердно махать мечами.
   Но странное дело, лезвия не причиняли мне никакого вреда. Они врезались в меня и отскакивали, словно от металлической болванки. В какой-то момент я почувствовал, что сыт по горло этой игрой. Слова, всплывшие из глубин подсознания, слетели с губ, и страшная сила раскидала во все стороны лилипутов.
   Принцесса дико визжала, спрятавшись за нагромождением пыточных приспособление. Я достал ее, поднял за шкварник, и прицепил за воротник к торчащему в потолке крюку. Пусть повисит.
   Пока происходили описанные события, я ликовал. Ну наконец. Наконец-то и я что-то могу. А то странная вещь получалась. Вроде герой, вроде Странник. А меня, словно последнего пацана, по лицу метелят и всякие гадости надо мной творят
   Я так считаю. Раз ты герой, то должен иметь хоть что-то героическое. По меньшей мере меч-кладенец или последнюю модификацию базуки с лазерным прицелом.
 
   Вы посмотрите, что в книжках твориться? Ребята сражаются с целыми армиями. В одиночку. Побеждают, можно сказать, голыми руками. И все верят. Потому как нельзя не верить положительному герою.
   А я тоже положительный герой. И по всем правилам современного восприятия развития сюжета должен побеждать.
   Минутное отключение от дел мирских дало возможность охранникам сконцентрироваться новыми силами для нападения. Они, на сей раз побросав оружие, выдвинули против меня давно испытанную в многочисленных сражениях тактику. Бегство с поля боя с целью заманить ошалевшего противника в засаду.
   Короче, ребята пустились наутек.
   Пока они выстраивались в очередь у дверей, я обшарил глазами комнату, подобрал со стола отобранные у меня вещи и подошел к принцессе.
   Зи-Зи давно поняла, что плохого с ней ничего не сделаю и теперь молча висела на крюке, дрыгая короткими ногами.
   — Где мои друзья?
   Принцесса молчала, только зло таращила глазами.
   — Ты в молчанку не играй. В этой комнате имеется достаточно способов заставить тебя заговорить. Хоть раз на собственной шкуре испытаешь. Но я не злодей какой-то. Имею понятие, что с твоей смертью может окочуриться все ваше королевство. Не заставляй меня становиться злым. Где?
   В ситуациях, когда женщинам угрожает опасность, связанная с посягательством на их красоту, они становятся сговорчивыми. Нет, нет, лучше всю голову отрубите, а брови не выщипывайте! Лучше руку по локоть отхватите, а маникюр оставьте. Вот такие они — женщины.
   — Девчонка в покоях отца, а дружок рядом, за стеной.
   — Вот и ладненько, маленькая. Веди себя хорошо, и будешь всю жизнь счастлива. Кстати, — я остановился, что бы задать самый последний, давно интересовавший меня вопрос, — Ты случаем не слыхала о Сердце Тьмы? Мало ли там?
   Девочка, чувствуя, что спаслась от безжалостной смерти, выложила все.
   — Хруки знают. Соседи наши. По ту сторону степи.
   Вот и замечательно. Если принцесса не врет, то вскоре и я буду знать о Сердце. А теперь за Мустафой и Зинаидой. А то я что-то соскучился по ним.
   Мустафа устроился гораздо уютнее, чем я.
   Он болтался, подвязанный вниз головой. Сложив руки на груди, ангел вел прицельный огонь по жаровне, расположенной как раз под ним. А говоря человеческим языком, плевался на раскаленные угли.
   — Я всегда говорил, что первым съедят тебя, — я прислонился к косяку и внимательно стал наблюдать за действиями Мустафы.
   — Снимай давай, тьфу… Скоро хрустящей корочкой покроюсь, тьфу… Васильич, да поимей совесть…
   — Совесть, Мустафа, понятие сугубо индивидуальное, — я подошел поближе и прошелся вокруг подвязанного ангела, — А вообще… раз ты ангел, должен знать, существует ад как таковой, или нет?
   По самым скромным прикидкам, чтобы Мустафа пришел в полную пригодность, требуется при данной раскладке еще минимум три часа. Так что может и потерпеть. Но хранитель придерживался совершенно другого мнения. Он стиснул зубы и твердо сказал:
   — Снимешь, скажу.
   — Да я тебя и так сниму, — оттянув немного ангела на себя, я перерезал веревку и принял горячее тело.
   Мустафа тут же прижался щекой к холодным каменным плитам и блаженно застонал.
   — Нет никакого ада.
   — Как же так? Рай есть, а ада нет?
   — Души умерших летают в райских садах. А грешные отправляются в никуда. И вообще, — ангел приложил к камню вторую половину, — Давно ты стал интересоваться внутренним распорядком нашего мира? Зинаида где?
   Я не мог ответить сразу на два важных вопроса, и потому попросту промолчал.
   — Я гляжу, тебя тоже неплохо отделали?
   — У карликов отсутствует всякое чувство меры и приличия. Ладно, хватит прохлаждаться. Зинка, наверно, тоже заждалась.
   По каким-то глухим, безлюдным коридорчикам мы поднялись наверх. Первый же попавшийся лилипут благородно соизволил показать нам дорогу к королевским опочивальням. Для этого, правда, Мустафе пришлось долго растолковывать парню о пользе взаимовыгодного сотрудничества.
   — Мы тебе ноги не станем отрывать, но и ты нас уважь.
   Но проплутали мы все равно долго. Только благодаря прирожденным способностям ангела вести дипломированные переговоры, мы, наконец, добрались до конечного пункта. Небольшой отряд вооруженных карликов на переговоры не пошел и его пришлось немилосердно смести в сторону. На что Мустафа заметил:
   — У тебя, Васильич, странное проявление способностей. То молчишь в тряпочку как тютя, то страшную силу проявляешь. Иногда даже мне не по себе становится.
   Двери вышибали как в лучших боевиках. Ногами.
   Узур Первый забился в угол кровати, в его руках Зинаида, в спальных покоях битком солдат.
   — У меня заложница! Заложница у меня! Сделаете еще один шаг, горло перережу! — закричал король, и в самом деле приставляя к шее Зинки кинжал. Солдаты быстренько сгруппировались вокруг кровати, превратившись в ощетинившейся остриями мечей клубок. Позади нас раздалось быстрое топанье, и с тыла подошло новое подкрепление. Причем, всем места в помещении явно не хватало. За нами остался только небольшой кусок пола, размером два на два.
   — Ты, папаша, поспокойней, — я приподнял руки, показывая всем видом, что не собираюсь делать ничего плохого, — Девчонку отпусти!?
   Король заелозился, поудобнее обхватывая Зинку, но успокаиваться не захотел.
   — Перережу. не двигаться!
   — Значит так, папаша, ты сейчас спокойно отпускаешь Зинаиду и, мы, никого не трогая, уходим. Идет?
   Король, хоть он и король, но соображал туго.
   — А ежели она сама не хочет с вами, оборванцами?
   — Он что, дурак совсем?— обратился ко мне Мустафа, — Зинка, да с нами не хочет?
   — А вы сами у нее спросите?
   Мы еще раз переглянулись.
   — Зинаида, ты что задумала?
   Зинка небрежно скинула с себя руку с ножом и, отвалившись назад, прилегла на грудь Узура Первого. От такого у кого угодно волосы дыбом встанут.
   — Прав он, мальчики, — Зинаида протянула руку, взяла со столика яблоко и, отобрав у обалдевшего от счастья короля кинжал, принялась счищать кожуру, — Что я с вами видела? Грязь дорог, да подстерегающую на каждом шагу опасность?
   — Зин! Да ты в своем уме?— м да, страшный удар для Мустафы. А по мне, раз баба изменила общему делу, так черт с ней.
   — Узурок, — Зинка погладила короля по щеке, — Любит меня. Обещал королевой сделать. Подарки дарить. Правда, он милашка?
   — Милашка — лилипушка, — угрюмо процитировал ангел, — Ты на него повнимательней посмотри. Страшен, стар, немощен.
   — Но, но, но! — возмутился король, — Попрошу без личных оскорблений.
   — Заткнись, старикан, не с тобой базар идет, — оборвал его хранитель, — Ну так что, Зин?
   — Нет!
   Мустафа хотел было броситься вперед, но я его удержал.
   — Не надо. Если она этого хочет, мы не вправе помешать.
   — Но это глупо!
   — Знаю.
   — Э-эх, — только и сумел сказать Мустафа, — Ах эта мужская сентиментальность!
   Мы повернулись и собрались было уходить.
   Откуда то из коридоров послышался поначалу слабый, затем все более явственный шум, и, пробившись сквозь толпу солдат, в комнату втиснулся запыхавшийся лилипут.
   — Хруки! В полчаса отсюда. Много.
   Сразу все забегали, засуетились, совершенно позабыв про нас. Король отцепился от схватившей его Зинаиды, стал напяливать на себя миниатюрные металлические доспехи и зычным голосом отдавать команды.
   — Ворота закрыть, рвы наполнить, все на стены. Боевая тревога по номеру один.
   В одну минуту мы, ошалевшие, остались в покоях одни. Зинаида, свернувшись калачиком, сидела на кровати и плакала.
   Подошли к ней.
   — Зин, ты что?
   Зинаида, размазывая по щекам слезы, заголосила пуще прежнего.
   — Единственного мужика путного в жизни встретила! Какие слова говорил. Лапушкой называл. Малышом.
   — И ты растаяла?
   — Вам-то хорошо! А я, что я в жизни своей видела и слышала?
   — Так ведь я ж тебе стихи читал, песни пел, — несколько даже растерянно промолвил Мустафа, — А хочешь, я тебе тоже ласковых слов наговорю. У меня их знаешь сколько?
   Ангел достал записную книжку и принялся зачитывать наиболее удачные вырезки из романов эпохи возрождения. Зинаида затихла, прислушалась, и уже через пять минут смотрела на Мустафу влюбленными глазами.
   — Действительно, что я в старом нашла? — Зинка обняла за шею ангела и стала что-то мурлыкать тому в ухо. Мустафа расцвел розой. Великая сила слова. Любовь победила.
   А я, наверное, никогда не пойму, что же нужно женщинам для полного счастья?
   — Его Величество король Узур Первый просит вас пожаловать на крепостные стены, — лилипут возник у меня под мышкой, скороговоркой передал сообщение и тут же смылся.
   Посовещавшись и окончательно приведя Зинаиду в чувство, мы решили посмотреть на столь таинственных хруков. Тем более, что это полностью входило в мои личные планы.
 
   Король и ближайшая его свита стояли на холодном, пронизывающем ветру и, старательно напрягая зрение, вглядывались вдаль.
   А городок превратился в одну большую оборонительную линию.
   Толпы снующих лилипутов с удивительной методичностью старательно ломали глиняные хижины, превращая местность вокруг королевского дворца в гигантскую, непроходимую свалку. Закончившие свое дело быстро бежали под защиту крепостных стен, где занимали положенное место. Вскоре ворота, пропустив последнего карлика, захлопнулись.
   — Можете подойти поближе.
   Я даже удивился. От прежнего заносчивого короля не осталось и следа. Перед нами стоял старик, облаченный бесчисленным грузом прожитых лет, многочисленных войн и тысячами погубленных жизней сородичей.
   — Только без выкрутасов, — на всякий случай напомнил я ему.
   — Сейчас не до ваших этих самых. Враг приближается к городу. Сильный враг. Вот уже тысячи и тысячи лет мой народ ведет с ними тяжелую, кровавую войну. И не видно ни конца ни краю.
   — А кто они такие, хруки? — поинтересовался Мустафа.
   — Сейчас сами увидите. Посмотрите, — король указал на желтое облако спустившееся с неба, — Это пыль поднятая ими.
   Я почувствовал слабую вибрацию под ногами, которая с каждой секундой становилась все отчетливее.
   — Ты тоже чувствуешь? — обернулся ко мне Мустафа.
   Я только кивнул в ответ.
   Желтое облако расплывалось у горизонта, обхватывая все пространство вокруг крепости лилипутов. И вот, из мешанины звуков и пыли появились первые хруки.
   Поражающие своей неземной чернотой доспехи прикрывали их тела. Длинные острые пики направлены к городу. Глаза, горящие адовым огнем блестели из под опущенных забрал. Топот многочисленных подкованных сапог сотрясал землю.
   — Хруки!… Хруки!.., — пронеслось над крепостью короля, и неземное отчаяние слышалось в этом стоне.
   — Так ведь это ж бабы!
   Я еле успел свалить торчащего, как первомайский столб, Мустафу на пол. Град стрел пронесся в том месте, где только что находился он.
   — Васильич?! Это ж женщины! — с удивлением повторил он.
   — Вижу, что не коровы, — стараясь не слишком высовываться из-за невысокого бордюра, я выглянул наружу.
   Пыль немного улеглась, и я мог лицезреть войско хруков в полной его красе.
   — Нам от этого не легче. Ты пойми правильно, Мустафа, в этой армии исключительно женщины. И встреча с ними простых, как мы с тобой, мужчин не может благотворно сказаться на нашем самочувствии.
   — А чего? — ангел заерепенился, поправил волосы, распрямил плечи, — Мужики мы видные, где-то даже симпатичные…
   — Дурень ты, а не ангел. Читал про амазонок? Они ж всех мужиков под нож пускали. А ты…
   За стенами послышался громогласный звук трубы. Я выглянул. Вне досягаемости от копий и стрел лилипутов стояло трое хруков.
   — Узур, к тебе делегация пожаловала.
   Король, прикрываясь круглым щитом, выглянул.
   — Эй, вы, маленькие слизняки, наша повелительница желает, что бы вы выслушали ее требование, — прокричали парламентарии.
   — Что еще хочет от моего народа эта бесстыжая дылда? — в свою очередь прокричал король.
   — Наша Повелительница обещает, что ваш городишко через пару часов превратиться в груду камней. Если вы не выполните одной ее воли.
   — Что она хочет?
   — До драгоценных ушей Повелительницы дошел слух, что у вас гостят трое чужих. Отдайте их нам, и мы оставим вас в покое.
   — Мне кажется, это никогда не кончиться, — Мустафа пошарил глазами вокруг, собираясь найти путь к спасению.
   — Неприятная история, –пробурчал я, — Только сумели выкарабкаться из одной ямы, тут же попадаем в другую. Но все дело в том, что нам придется по своей воле сдастся.
   — Да никогда, — это Зинаида гонор показывает, — Чтоб я, к этим… Не пойду.
   — Ты б лучше помолчала. Раньше надо было мозгами шевелить. Если б не твои причуды, давно были в другом месте.
   Зинаида заткнулась, сраженная логикой, а к нам уже направлялся сам король.
   — Начинается, — пробурчал ангел. И как всегда накаркал.
   Перед тем, как обратиться к нам, король с минуту чесал затылок, обдумывая действия и заодно ожидая, пока его ребята не окружат нас со всех сторон.
   — Слышь, Герои? Дело вон как повернулось. Я, конечно извиняюсь, но обстоятельства сложились так, что ради благополучия моего народа я вынужден отдать вас в руки правосудия представителей соседствующей с нами страны.
   — Да мы понимаем, — закивал я, — Политический кризис, так сказать.
   — Во, во! Кризис, — поддакнул Узур Первый, — Вы парни молодые, может в живых и останетесь. А вот с девчонкой посложнее. Снесут голову и закопают где-нибудь в пустыне. Может оставите ее мне. А с повелительницей я сам договорюсь.
   — Как же, хрен старый, — взорвалась Зинка, — У меня мозги уже на место встали. Чтоб всю жизнь молодую на тебя пахать. Да ни за какие сокровища.
   — Ну и ладно, — слишком легко согласился король, — Значит всех троих и сдадим. Только без обид. Ежели в живых останетесь, заходите в гости, чайком побалуемся. Взять их.
   — Мы сами, — остановил я короля, — Мы ж все понимаем. Не надо лишних жертв. И слез не надо.
   Сопровождаемые толпой солдат, мы спустились со стены и нас вежливо выпроводили за ворота.
   Когда створки за нами закрылись Мустафа обнял Зинаиду за плечи:
   — Ты Зин помни всегда, даже если убивать станут, я тебя не променяю ни на какую другую. Люблю я тебя. Вот.
   — Вы ребята не о том сейчас думаете, — прервал я начинающийся лирический диалог, — Того и гляди нас всех на деревьях развешают, а вы все о чувствах. Оставьте их на после похода. Так сказать на шесть часов вечера. Пошли. Нас ждет торжественный эскорт.
   Через несколько минут мы оказались заключены в крепкие руки подскочивших женщин-воинов. На меня и Мустафу нацепили кандалы, а Зинаиду затолкали в клетку. Потом погнали вперед. И долго я еще видел, как, вытирая слезы, машет платком маленький король великой страны. А рядом с ним тихо рыдает неутешная дочь, потерявшая в этот несчастливый день и жениха и производителя.
 
   Армия хруков двигалась по бескрайним степям. Снова на нас изливало жару солнце, снова в глотке образовался цельный комок из одного желания пить.
   Нас то и дело подталкивали, попинывали, подшлепывали. В наш адрес сыпались шуточки проходивших мимо солдат. Иногда злых, иногда не слишком лестных, а иногда и просто неприличных.
   — Эй, милашка, ты чего такой костлявый? А повеселиться со мной не хочешь?
   — Это тебе говорят, — буркнул я Мустафе, — Ты из нас двоих костлявее.
   — Зато у тебя нос фотогеничнее, — не остался в долгу ангел, — Что будет-то? Как думаешь, прирежут?
   — Хотели бы, давно на мелкие кусочки разрубили. А раз ведут, значит для чего-то мы потребны.
   — Думаешь, для…
   — Не исключаю такой возможности, — глубокомысленно произнес я. А в самом деле, зачем? Эх, мне бы только о Сердце Тьмы узнать. А там.., — Выкрутимся, Мустафа, не боись.
   Прошел день, прошла ночь, еще день, и еще ночь.
   Мы превратились в походные трупы, ничего не соображающие, бросающиеся на редко подносимую воду, как на… на воду, конечно. По ночам становилось относительно легче. Не так жарко. Но зато в темноте наши погонщики заставляли двигаться быстрее. Мустафе повезло. Он естественным образом умудрялся спать на ходу. Закроет глаза, храпит на всю степь и знай себе ножками передвигает.
   А я не могу. Только глаза прикрою, сразу память теряю. И падаю. Меня по башке саданут, я дальше топаю. До следующего мгновенного привала.
   Так и дошли. Раза два видели Зинаиду. Вот уж кому счастье привалило. Укрытая материалом клетка представляла собой первоклассное место для отдыха. Если Зинке и воду давали почаще, то лучшего уиккенда ей в жизни не видать.
   На третий день нас гнали через небольшое селение. Скорее всего пограничное, так как в нем я не заметил ни одной женщины в гражданской одежде. Повсюду затянутые в броню тетки.
   Скажу откровенно, и Мустафа не даст соврать, я не заметил ни одной страшненькой. Все как на подбор. Метр восемьдесят. Так сказать, передовой опорный пункт с уклоном на театр мод.
   Но если говорить еще честнее, и снова Мустафа подтвердит истинность слов моих, все наши мысли были только о воде. И когда нам впервые за три дня позволили поваляться в дорожной луже, мы оказались несказанно рады за предоставленную любезность.