Страница:
– Что ж, – раздумчиво протянул Мэл. – Я, пожалуй, даже склонен согласиться. Хоть и не на все сто процентов.
– Помолчите, сударь, я еще не закончила. В связи с этим и была запланирована Программа генетического преобразования. Если проще – Генетическая программа.
– То есть…
– Программа по подбору пар. Что тут сложного?
– По подбору пар? Мы что, кролики?
– Кролики или не кролики – ради блага собственного потомства можно пойти и на некоторые неудобства, – зло ответила Тайарна. – Блюстители Закона выделяют тех, чья генетика достаточно хороша, и составляют из них пары. В этих парах бессмертные должны завести одного ребенка. Они могут и не вступать в брак, хотя заключение официального союза все-таки предпочтительно. Но ребенок – обязательно. Наш клан может предоставить бессмертным препараты, провоцирующие овуляцию, и…
– Сударыня, вы хоть понимаете, что говорите?
Мэлокайн привстал на кушетке. Он был неподдельно изумлен. Наибольшее удивление у него вызывало спокойное лицо собеседницы. На его слова она даже не обернулась, осталась стоять боком, делая вид, будто пристально смотрит в окно. На фоне светлого прямоугольника другого окна ее профиль казался вырезанным из темной бумаги, и Мортимер поневоле отметил его правильность, его точеное совершенство.
– Я прекрасно понимаю, о чем говорю.
– А то, что подбор таких вот пар из бессмертных граждан Асгердана противоречит закону, вам не кажется?
– Закон о Программе генетического преобразования был обнародован сегодня утром. То есть три часа назад. Сегодня же он вступит в силу.
Мэл приоткрыл рот. На миг у него округлились глаза, и весь облик его – облик громилы – говорил о непритворном недоумении. Потом он взял себя в руки. Подумал.
– Я вам не верю. Это невозможно.
Это было не совсем так. Он видел ее глаза и понимал, что девушка не лжет. Если бы она принадлежала к какому-нибудь другому клану, он мог бы предположить, что ее ввели в заблуждение, но в данном случае подобного просто не могло быть.
Вместо ответа Тайарна протянула Мортимеру газету. Свежую – та еще пахла типографией. Ликвидатор даже не стал разворачивать – все самое главное было большими буквами написано на первой странице. Прочитав две строки больших черных букв десяток раз, Мэлокайн вернул газету собеседнице. Он и так знал, что заключено внутри – подробное описание программы и множество доказательств, почему она совершенно необходима Асгердану. Доказательства, от которых потягивает запудриванием мозгов.
– Ну? – спросила она, не улыбаясь.
– Я ничего не понимаю. Ладно, важно и полезно. Даже верю. Но существует же конституция, которая гарантирует всем людям, что смертным, что бессмертным, право самим выбирать себе пару… – Он был настолько, взволнован, что – неслыханное дело – не смог даже вспомнить формулировку прав и свобод в конституции.
– А ты знаешь, что такое государственная необходимость? – выкрикнула вдруг Тайарна. Она привстала, впиваясь в Мэла взглядом, будто в нем на мгновение воплотилось само вырождение – злейший враг бессмертных. – И даже не государственная необходимость – это судьба всей нации, ее будущее!
Ликвидатор вздрогнул. Из глаз Тайарны на него смотрел овеществленный фанатизм.
Одновременно стало ясно, что она не шутит. Все совершенно серьезно. Сейчас за стенами метрополии Блюстителей Закона бессмертных ставят в известность о том, что им предстоит вступить в связь и завести ребенка с неким неведомым партнером, которого они, возможно, в глаза прежде не видели или наоборот, видели, но ненавидят всем сердцем. Или он им отвратителен. «Вы же порушите огромное количество человеческих судеб», – хотел сказать Мэл, но не сказал. Он и так знал, что собеседница ему ответит. Видимо, то же, что она уже сказала.
Он подумал о том, что сейчас происходит во всех кланах. Кланы так строго соблюдают свою независимость, обособленность… Особенно, наверное, бесятся Эшен Шема, что в переводе означает – Идущие Тропой Истины. Своих девушек и женщин они хранят, как зеницу ока. А Даймены просто волком воют, потому что у любой девушки из их клана может быть только один мужчина – один на всю жизнь. Да и остальным несладко. А Мортимеры… Тут Мэлокайн вспомнил, что его родственников, по словам Тайарны, в Центре просто нет, и почувствовал, что внутри закипает гнев.
– Ну ладно. Допустим, – сдерживаясь, произнес он, стараясь контролировать не только слова, но и тон. – Пусть так. Но что вы сделаете с теми, кто откажется? В тюрьму посадите?
– Нет. Принудим выполнять закон.
– Это как?
– Боюсь, мне скоро придется тебе это объяснить, – сказала Тайарна, в упор глядя на ликвидатора.
От этих слов на Мэлокайна дохнуло угрозой, да, впрочем, на это, наверное, она и рассчитывала. Ликвидатор насторожился.
– Я внимательно слушаю.
Она подошла к окну и приоткрыла его. В комнату хлынул теплый воздух, накаленный солнцем. «В комнате работает кондиционер», – машинально отметил Мортимер. Мгновенно осознав свою ошибку, Тайарна торопливо закрыла окно и задвинула задвижку. Повернулась к Мэлу. Мужчина заметил, что она смущена и бледна, и даже сделал было движение – поддержать ее, помочь. Но все-таки остался сидеть. Сперва надо было выяснить наконец, что же происходит.
– Я думаю, ты уже мог понять, почему ты здесь. Потому что твое имя значится в списках участвующих в Генетической программе.
– Вы всех участвующих собираетесь именно так приглашать, как пригласили меня?
– Нет. Разумеется, нет. Каждому участнику программы будет отправлена повестка. Он будет обязан явиться…
– А я почему на таком особом положении?
– А ты не понимаешь? – Тайарна вскинула головкой, как породистая кобылица. У нее сияли глаза.
Мэлокайн, конечно, прекрасно понимал, что имеет в виду его собеседница, но умело сделал наивные глаза.
– Нет.
Глаза у девушки потухли. Она поджала губы.
– Ладно. Не хочешь понимать – не надо. Будем говорить по-деловому. Ты – участник программы. Тебе в пару была подобрана я. И сейчас ты… – Она запнулась, покраснела.
Мортимер понял. Он тоже покраснел, надеясь, что его смущение не слишком заметно.
– А варианты есть? – быстро спросил он.
– Ты имеешь в виду, кто еще подобран тебе в качестве варианта? В нашей генетической лаборатории каждому участнику программы подбирают только двух партнеров. Но второй вариант ты вряд ли выберешь.
– Кто же она?
– Аэль Изумрудная Змейка.
– Дракон Ночи? – Мэл подскочил на месте. – Да вы что, офонарели? Девочке четырнадцать лет!
– Тем не менее. Либо я – либо она.
– Хм… Ну а почему бы не Аэль? Подожду, пока она подрастет, и посмотрим – может, поладим…
– Нет. Генетическая программа должна быть осуществлена в течение трех месяцев.
– Тогда какого черта вы включаете в программу четырнадцатилетнюю девочку? – взбесился Мортимер. – Вы, вообще, понимаете, что делаете-то? Что за абсурд? Это противозаконно сразу по десятку статей уголовного и прочих кодексов!
– Не смей повышать на меня голос, – с холодной яростью бросила Тайарна. – Специалисты нашей лаборатории знают, что делают. А требование об осуществлении программы исходит от нашего патриарха, Бомэйна Даро, представителя высшей власти в Асгердане.
– В самом деле? Как любопытно. А вот меня интересует – что бы на это сказал Совет Патриархов?
– Довольно. Мэлокайн Мортимер, вы собираетесь выполнять требование клана Блюстителей Закона?
– Нет. Разумеется, нет. На каком основании? Где документы? Где повестка, где ордер на арест, санкционированный прокурором? Пока вы не представите мне все эти документы, я буду относиться к ситуации как к плену, а к вашему клану – просто как к клану, а не как к представителям закона.
Девушка топнула ногой. Глаза у нее сузились, губы превратились в узкую полоску, и ярость, которую она испытывала, Мэл чувствовал всем своим существом. Он прекрасно знал, что прав, а собеседнице нечего противопоставить ему. Но ощущение, что, против обычая, апелляция к законности не поможет справиться с Блюстителем, было стойким. Представительница клана не собиралась его отпускать или бежать за нужными бумагами.
– Короче – либо сейчас ты вступишь со мной в соответствующие отношения, либо пеняй на себя.
– Девушка, ну послушайте, вы же довольно красивы. Зачем вам таким способом находить себе партнера? Неужели добровольно никто не соглашается?
– Заткнись, Мортимер. Иначе пожалеешь немедленно.
– Девушка, а вас не учили, что угрозы – уголовно наказуемое деяние?
– Так. – Тайарна, видимо, взяла себя в руки. Голос ее звучал до удивления спокойно. – Слушай меня очень внимательно. Советую не перебивать. Еще одно хамское замечание – и буду действовать на свое усмотрение. Значит, так. Если ты сейчас не сделаешь все добровольно, то сделаешь иначе. Недобровольно.
– Вы меня изнасилуете, сударыня? – Глаза у Мэла округлились. Это выглядело одновременно искренне и комично, но Тайарна не улыбнулась.
– Нет, сударь. Это вы меня изнасилуете. А потом пойдете за это на Звездные каторги.
Мэлокайн приподнял бровь.
– А с чего вы взяли?
– Вы, сударь, не в курсе, что за изнасилование следует жестокое наказание?
– Нет. С чего вы взяли, что я собираюсь применять к вам силу?
Тайарна потянулась к столику и взяла темно-синий футляр. Открыла его. Показала Мэлу Внутри лежали шприц и три ампулы.
– Вот у этого вещества довольно длинное и сложное название. Но попросту его можно назвать, к примеру, «гормональным взрывом». Когда я сделаю вам инъекцию – а вы совершенно правы, что с помощью магии я в любой миг смогу парализовать вас – вы, сударь, потеряете над собой контроль. И возьмете меня, не интересуясь, хочу я того или нет. А завтра вы будете арестованы по обвинению в изнасиловании. И, поскольку изнасилование в самом деле будет иметь место, да еще в нашей метрополии, доказать это будет очень просто. А следы вещества выводятся из организма в течение двенадцати часов после того, как оно перестает действовать. Эти двенадцать часов вы проведете у нас.
– И вы пойдете на это, – медленно произнес Мэлокайн. – Вы, Блюстители Закона, пойдете на подобный подлог?
– Подлог? О чем вы говорите, сударь? Какой подлог?
– Вы сейчас совершаете уголовное преступление.
– Нет, сударь. Вам предлагается выбор. Советую его принять.
Они долго молчали. Мэлокайн смотрел на футляр таким взглядом, каким змея глядит на гипнотизируемую птицу. Потом вдруг резко кинулся на Тайарну, но представительница клана законников не позволила захватить себя врасплох. Она ждала его броска и мгновенно активировала артефакт, который сжимала в ладони. Отдача отшвырнула ликвидатора на спину, и он, придя в себя, понял, что не может даже глаза закрыть.
Девушка подошла и уверенно приподняла пленника. Она, как все бессмертные дамы, была весьма сильна, и если не смогла бы своими силами справиться со здоровым мужчиной, то уж приподнять его могла вполне. Она уложила его вдоль кушетки, подложила под голову подушку и, сосредоточившись, пальчиком начертила какой-то знак на губах Мэла. Мужчина почувствовал, что спазм отпускает мускулы его лица, он смог моргнуть, а вслед за тем понял, что способен и говорить.
– Ну так что? – Тайарна аккуратно вскрыла ампулу. Набрала жидкость в шприц. Взялась за другую ампулу. – Ты подумал? Делать укол?
– Нет, – едва справившись с губами, прошептал Мэлокайн – произнести в голос он ничего не смог. Судорога хоть и ослабла, но не ушла окончательно. Надо было подождать, когда он снова овладеет собственными губами и собственными голосовыми связками. – Не надо.
– Что же вы решили, сударь?
– Послушай, ну зачем тебе все это? Неужели тебе самой не противно, Тайарна?
Она вздрогнула, но руки ее продолжали действовать спокойно и умело. Вот уже лопнул кончик третьей ампулы, и шприц оказался полон. Девушка аккуратно положила его в футляр. Руки у нее не дрожали.
– Противно, – согласилась она. – Очень противно. Особенно если учесть, что я не люблю тебя. Ты мне даже не симпатичен. Сказать по правде, у любой нормальной женщины ликвидатор вызовет естественное отвращение, как ассенизатор или палач.
– Вы совершенно верно, сударыня, определили мое положение в обществе. Ассенизатор вынужден прибираться за обществом, а палач избавляет то же общество от дурного семени и осуществляет возмездие, которое действует и как предостережение для тех, кто еще не решился нарушить уложение закона.
– Наслушался Банги Одзеро Неистовой, кланового палача? А верно говорят, будто у тебя был с ней роман?
Мэлокайн поджал губы.
– Сударыня, я даже с женщинами на подобные темы не беседую.
– И незачем. Я и так знаю, что это правда. И по твоим глазам вижу. Знаешь, в твоем досье указаны все, с кем ты встречался, что делал. У тебя были отношения с Бангой, а потом сразу – с Морганой Арман-Мортимер, с которой ты, впрочем, не спишь. Ну, как? Правильно?
Ликвидатор молча смотрел на нее. Через пару мгновений Тайарна поняла – он и не собирается что бы то ни было говорить.
– Разумеется, Банга наговорила тебе много всякого о благородной миссии палача, – продолжила она. – Что ж, это естественно. Никто и никогда не будет хаять собственную профессию. Или призвание. Говорят, Банга страдает садизмом, хотя ее досье говорит об обратном. Но это и неважно. Важно то, что ее профессия, равно как и твоя, вызывает отвращение у любого нормального человека.
– Так не вступайте со мной в связь, – предложил Мэлокайн, – раз уж я так вам противен.
Девушка сжала губы. Такая, смотрящая на него твердо и чуть искоса – в этом взгляде чувствовался характер – она показалась мужчине почти привлекательной.
– Ты знаешь, в отличие от тебя, я считаю своим долгом во всем следовать закону.
– Ты считаешь своим долгом быть рабски покорной любому повелению своего патриарха и его сыновей? А верно говорят, будто Бомэйн давным-давно отошел от дел и всем заправляют его сыновья?
– Можешь думать обо мне как хочешь, ликвидатор. Мне плевать. Я считаю, что должна исполнить свой долг, и я его исполню. Я должна родить от тебя ребенка, и я его рожу. – Тайарна покосилась на Мэлокайна. – В конце концов, чего ты так ломаешься? Ведешь себя, будто пятнадцатилетняя девственница. Ведь для тебя, для мужчины, это – всего лишь несколько мгновений удовольствия.
– Какое примитивное представление о мужчинах. Ты полагаешь, мужчинам все равно, с кем спать? Так откуда тогда такие терзания, стычки из-за женщин, муки ревности?
– Мешаешь все в одну кучу. Глупо. Это лишний раз доказывает, что я права – только для женщины в любви важны чувства. Для мужчин – только тело.
– Банальное утверждение. И, что самое главное, нисколько не соответствует действительности. У меня есть женщина, которую я люблю, и только с ней я хочу иметь детей.
– Это ты говоришь о Моргане Арман-Мортимер, не так ли? – Глаза Тайарны полыхнули огнем гнева. – И это ты говоришь мне, Блюстителю Закона? У тебя хватает наглости? Мало того, что ты живешь с собственной сестрой, так еще и говоришь мне об этом в лицо?
– Ой-ой-ой. Чья бы корова мычала!
– Я же не сплю с собственным братом!
– Я тоже не сплю с собственным братом. – Мэл заметил, как вспыхнула Тайарна. Улыбка на ее губах появилась против ее воли. – И с сестрой не сплю, что самое интересное. А ты не так чиста, Тайарна, как хочешь показаться. Ты же прекрасно понимаешь, что сейчас нарушаешь закон.
– Это во благо…
– Какая разница! Нарушаешь? Нарушаешь. А мы с Морганой, между прочим, женаты.
– Да ваш брак недействителен! Женитьба на столь близкой родственнице противоречит закону!
– Факт есть факт, его еще никто не отменял. Мы с ней в официально зарегистрированном браке. Все по кодексу, согласись.
Они помолчали. Потом Тайарна взяла лежавший на столике артефакт и сняла с Мэлокайна парализующее заклинание. Он тут же сел и прислонился спиной к стене, с наслаждением чувствуя, как судорога отпускает тело. На футляр с полным шприцем девушка положила защитное заклинание, так чтоб мужчина не смог смахнуть его на пол или схватить. Но ликвидатор даже не пытался. Он потер ладонями виски, потом – ноющие от судорог руки. Блок против использования магии, лежавший на нем, был уровня на два выше, чем необходимо, и браслеты на запястьях ощутимо давили.
– Мэл, – негромко произнесла девушка. Злобы в ее голосе больше не было.
Он поднял голову и посмотрел на нее.
– Мэл, почему ты так сопротивляешься? Ты сам говоришь, что не имеешь отношений с сестрой… У тебя нет детей. Если я рожу от тебя ребенка – что в этом плохого?
– Я люблю ее, понимаешь, – неожиданно сердечно ответил Мэлокайн. – Я ее люблю. Я не хочу ей ни с кем изменять.
– Твоя сестра, как я понимаю, страдает определенными психическими проблемами, иметь с тобой близких отношений не может. Ты утверждаешь, будто с тех пор, как женился, не спал ни с одной женщиной? Не изменял своей так называемой жене?
– Во-первых, не «так называемой», а просто жене. А во-вторых, не психические, а психологические проблемы.
– Не будем придираться.
– Не будем. Я Моргане не изменял и не собираюсь изменять.
– Ладно, поверю. Допустим. Но что ты имеешь против ребенка?
– Ничего. Но ребенок – дело серьезное. Я считаю, что заводить ребенка как попало, не продумав, не с любимой женщиной – признак мужской незрелости. Перед своим ребенком надлежит нести полную ответственность, иметь хорошие отношения с его матерью, к примеру. Много что.
– Да. – Тайарна говорила медленно и с усилием. – Все так. Это правильно и достойно. Но есть необходимость, понимаешь? Есть такая необходимость. И твой долг перед Центром – выполнить требование Генетической программы.
– Прости, Тайарна, за такую циничность, но вряд ли кто-то здравомыслящий может себе представить, что ради блага Центра я, ликвидатор, обязательно должен вступить в интимные отношения с представительницей клана законников. Сомневаюсь я, что если между нами не произойдет полового акта, небо упадет на землю, или море затопит столицу.
– Не паясничай. Ты что, не понимаешь, о чем речь?
– Я-то понимаю. Но хотел тебя попросить, чтоб ты по возможности точнее выражала свою мысль. Клан Блюстителей Закона считает, что тот путь, который они выбрали, является наилучшим. Я с ними – то есть с вами – не согласен. Категорически. Я полагаю, что происходить все должно совсем иначе. Ты меня прости, конечно, но подобного рода насилие не кончится добром.
– Хватит. Эту дискуссию можно длить бесконечно. У меня нет ни желания, ни времени с тобой спорить. Я сказала тебе, что будет, если ты откажешься участвовать в программе. И предлагаю тебе сейчас пару минут подумать, решить, какой вариант для тебя предпочтителен. – Она помолчала. – Ну?
– Две минуты еще не прошли.
Мэлокайн встал с кушетки, покосившись на зловещий шприц, подошел к окну и посмотрел сквозь витую решетку. Окно выходило во двор, где среди зелени кустов, небольших декоративных деревцев и роскошных клумб с цветами копался молодой парень. По дорожке шла молодая женщина с ребенком, который все порывался кинуться в гущу зелени, по мать надежно держала его за руку. У поворота малыш раскапризничался, попытался лечь на землю, и женщина ловко подхватила его на руки.
Мэл смотрел на мать с сыном и думал о Моргане. О том, что раз Мортимеры захвачены черными, значит, и Моргана в беде. Может быть, в плену. А он торчит здесь, в метрополии клана законников, и от него требуют что-то совершенно абсурдное. Что может быть хуже? От страстного желания вырваться на свободу ликвидатор чуть не вцепился зубами в железо решетки. Но даже если бы удалось выскочить в окно, вряд ли он ушел бы далеко. Любая метрополия – это большая крепость.
Он вздохнул. Расстегнул несколько пуговиц куртки – у окна стало жарковато. Кондиционер работал на полную мощность, но он был расположен у кушетки, а в приоткрытую форточку струился горячий воздух.
Мэлокайн подошел к Тайарне, ждущей на краю кушетки. Осторожно взял ее за плечи, опустил на подушку и стащил с себя куртку.
– Я буду нежен, – пообещал он ей.
А когда все произошло, и ликвидатор, спустив голые ноги на пол, на пышный ковер, оставил ее, девушка отвернулась к стене. Она лежала, обнаженная, неподвижно, пока он одевался, и не оборачивалась. Лишь когда он встал рядом с ней, уже одетый, она обернулась и посмотрела на ликвидатора очень странным взглядом. Потянула на себя край покрывала.
– Советую тебе держаться подальше от Черной стороны, – сказала она. – Не попадайся им на глаза. Насколько я понимаю, многие из них роют носом землю.
– Спасибо за заботу.
– Я забочусь не о тебе, – сухо ответила она, неловко смахивая с ресниц краску. В голову Мэла закралась мысль, что она накрасилась и попользовалась духами перед тем, как прийти к нему, и в какой-то степени ради него. Он невольно смутился, хоть и постарался этого не показать. Какое у него самомнение…
Она сама вывела пленника из метрополии клана Блюстителей Закона, вернула все, что было у него отобрано – оружие, бумажник с кредитными картами, артефакт на перемещение и рабочий артефакт – и тут же ушла. Тайарна не собиралась рассказывать, как и при каких обстоятельствах ее родственники захватили ликвидатора и доставили его в метрополию, но кое о чем он догадывался сам. Разумеется, его подстерегли у одного из убежищ и, похоже, использовали какую-то магическую ловушку, созданную магом самого высокого уровня.
А раз так, значит, его убежища для законников больше не тайна. Его поймали рядом с одним из них, так какова гарантия, что возле других его не ждет что-нибудь подобное? После случившегося Мэлокайн чувствовал себя так, будто ни за что, ни про что просидел в тюрьме несколько лет. Смутное чувство, что он, словно бабочка, за которой гонится энтомолог – клан Блюстителей Закона, не оставляло Мортимера. Еще не зная этого, он на всю жизнь возненавидел дом, на который работал. Пусть формально, но работал он именно на Блюстителей Закона.
Первое, что сделал Мэл – добрался до стационарного пешеходного портала и нырнул в него, не заботясь о том, куда он его перенесет. Оказавшись в центре города, он повернул назад, быстро перепрограммировал портал и перенесся на окраину.
Мысль о клане Мортимер не выходила у него из головы. Тайарна сказала – Мортимеры на Черной стороне. Что они могут там делать? Разумеется, ликвидатор не собирался верить Тайарне на слово. И теперь, в последний момент вскочив в автобус, он направлялся к дому своего брата Руина – просто потому, что его дом был поближе. Тем более что Моргана должна была именно в его доме ждать возвращения Мэлокайна.
Он понял все еще прежде, чем нажал на кнопку звонка. Магнитный замок не работал. Дверь была заперта на обычный замок, и на нем были царапины. Характерные царапины. Руин никогда бы не запер дом на обычный замок – это не в его стиле. Да и потом, эти царапины… След отмычек, но не тех, которыми открывали дверь, а тех, которыми закрывали. Как интересно…
Мэл ощупал дверь, нажал на верхнюю и на нижнюю части, чтоб точно определить, где язычок замка, потом попробовал плечом. Ликвидатор был такой здоровый, что для него не стоило труда вышибить деревянную дверь. К тому же на двери был один надежный замок – магнитный, неработающий второй остался от прежних владельцев и дышал на ладан. Мэлокайн даже не вышиб – он выдавил его и осторожно открыл дверь.
В доме царил разгром. На паркете и ковре – подпалины, мебель опрокинута и переломана, на деревянных панелях в холле – следы огня. Мэл сунулся в кухню – здесь пахло озоном и перцем, едва различимо. Первый запах он легко объяснил – аромат отработавшего заклинания, который сохраняется в неподвижном воздухе больше суток, а вот второй поставил его в тупик. Не желая тратить время на лишние загадки, ликвидатор кинулся вверх по лестнице, в спальни Руина и Морганы.
Дом был пуст. На втором этаже разгром был еще серьезнее, сразу видно, что молодой Арман-Мортимер не сдался без боя. Мэлокайн вытащил рабочий артефакт и запустил режим сканирования. И медленно опустился на пол, на остатки ковра, задумчиво разглядывая оставленные магические следы. То, что здесь побывали черные, не вызывало сомнений.
Значит, Тайарна не солгала. Следы схватки в доме Руина подсказали ответ и на все остальные вопросы. Армана и его сестру захватили в плен черные, и только Демиург знает, живы ли они. У Мэла потемнело в глазах.
Но искать наобум бессмысленно. Да и Тайарна права. Ликвидатор плохо себе представлял, сколько человек на Черной стороне мечтают перерезать ему горло, но догадывался, что их число очень велико. Черная сторона необозрима, как Вселенная. Мэлокайн прислонился спиной к подлокотнику кресла и прикрыл глаза. Ноздри ему щекотала смесь ароматов озона и гари. Впервые в жизни ему было по-настоящему страшно. И дело вовсе не в том, что он боялся за себя. Он боялся только за Моргану.
«Успокойся, – мысленно произнес он. – Да успокойся же! Думай. Что могло черным понадобиться от Мортимеров? Впрочем, это неважно. Соображай. Кто-то должен знать, что происходит в этом мире и почему черные хозяйничают в Центре, будто у себя дома. Нужно разыскать Мэрлота. Вот кто может растолковать мне, что случилось. Может, он уже ищет Моргану и Руина?
– Помолчите, сударь, я еще не закончила. В связи с этим и была запланирована Программа генетического преобразования. Если проще – Генетическая программа.
– То есть…
– Программа по подбору пар. Что тут сложного?
– По подбору пар? Мы что, кролики?
– Кролики или не кролики – ради блага собственного потомства можно пойти и на некоторые неудобства, – зло ответила Тайарна. – Блюстители Закона выделяют тех, чья генетика достаточно хороша, и составляют из них пары. В этих парах бессмертные должны завести одного ребенка. Они могут и не вступать в брак, хотя заключение официального союза все-таки предпочтительно. Но ребенок – обязательно. Наш клан может предоставить бессмертным препараты, провоцирующие овуляцию, и…
– Сударыня, вы хоть понимаете, что говорите?
Мэлокайн привстал на кушетке. Он был неподдельно изумлен. Наибольшее удивление у него вызывало спокойное лицо собеседницы. На его слова она даже не обернулась, осталась стоять боком, делая вид, будто пристально смотрит в окно. На фоне светлого прямоугольника другого окна ее профиль казался вырезанным из темной бумаги, и Мортимер поневоле отметил его правильность, его точеное совершенство.
– Я прекрасно понимаю, о чем говорю.
– А то, что подбор таких вот пар из бессмертных граждан Асгердана противоречит закону, вам не кажется?
– Закон о Программе генетического преобразования был обнародован сегодня утром. То есть три часа назад. Сегодня же он вступит в силу.
Мэл приоткрыл рот. На миг у него округлились глаза, и весь облик его – облик громилы – говорил о непритворном недоумении. Потом он взял себя в руки. Подумал.
– Я вам не верю. Это невозможно.
Это было не совсем так. Он видел ее глаза и понимал, что девушка не лжет. Если бы она принадлежала к какому-нибудь другому клану, он мог бы предположить, что ее ввели в заблуждение, но в данном случае подобного просто не могло быть.
Вместо ответа Тайарна протянула Мортимеру газету. Свежую – та еще пахла типографией. Ликвидатор даже не стал разворачивать – все самое главное было большими буквами написано на первой странице. Прочитав две строки больших черных букв десяток раз, Мэлокайн вернул газету собеседнице. Он и так знал, что заключено внутри – подробное описание программы и множество доказательств, почему она совершенно необходима Асгердану. Доказательства, от которых потягивает запудриванием мозгов.
– Ну? – спросила она, не улыбаясь.
– Я ничего не понимаю. Ладно, важно и полезно. Даже верю. Но существует же конституция, которая гарантирует всем людям, что смертным, что бессмертным, право самим выбирать себе пару… – Он был настолько, взволнован, что – неслыханное дело – не смог даже вспомнить формулировку прав и свобод в конституции.
– А ты знаешь, что такое государственная необходимость? – выкрикнула вдруг Тайарна. Она привстала, впиваясь в Мэла взглядом, будто в нем на мгновение воплотилось само вырождение – злейший враг бессмертных. – И даже не государственная необходимость – это судьба всей нации, ее будущее!
Ликвидатор вздрогнул. Из глаз Тайарны на него смотрел овеществленный фанатизм.
Одновременно стало ясно, что она не шутит. Все совершенно серьезно. Сейчас за стенами метрополии Блюстителей Закона бессмертных ставят в известность о том, что им предстоит вступить в связь и завести ребенка с неким неведомым партнером, которого они, возможно, в глаза прежде не видели или наоборот, видели, но ненавидят всем сердцем. Или он им отвратителен. «Вы же порушите огромное количество человеческих судеб», – хотел сказать Мэл, но не сказал. Он и так знал, что собеседница ему ответит. Видимо, то же, что она уже сказала.
Он подумал о том, что сейчас происходит во всех кланах. Кланы так строго соблюдают свою независимость, обособленность… Особенно, наверное, бесятся Эшен Шема, что в переводе означает – Идущие Тропой Истины. Своих девушек и женщин они хранят, как зеницу ока. А Даймены просто волком воют, потому что у любой девушки из их клана может быть только один мужчина – один на всю жизнь. Да и остальным несладко. А Мортимеры… Тут Мэлокайн вспомнил, что его родственников, по словам Тайарны, в Центре просто нет, и почувствовал, что внутри закипает гнев.
– Ну ладно. Допустим, – сдерживаясь, произнес он, стараясь контролировать не только слова, но и тон. – Пусть так. Но что вы сделаете с теми, кто откажется? В тюрьму посадите?
– Нет. Принудим выполнять закон.
– Это как?
– Боюсь, мне скоро придется тебе это объяснить, – сказала Тайарна, в упор глядя на ликвидатора.
От этих слов на Мэлокайна дохнуло угрозой, да, впрочем, на это, наверное, она и рассчитывала. Ликвидатор насторожился.
– Я внимательно слушаю.
Она подошла к окну и приоткрыла его. В комнату хлынул теплый воздух, накаленный солнцем. «В комнате работает кондиционер», – машинально отметил Мортимер. Мгновенно осознав свою ошибку, Тайарна торопливо закрыла окно и задвинула задвижку. Повернулась к Мэлу. Мужчина заметил, что она смущена и бледна, и даже сделал было движение – поддержать ее, помочь. Но все-таки остался сидеть. Сперва надо было выяснить наконец, что же происходит.
– Я думаю, ты уже мог понять, почему ты здесь. Потому что твое имя значится в списках участвующих в Генетической программе.
– Вы всех участвующих собираетесь именно так приглашать, как пригласили меня?
– Нет. Разумеется, нет. Каждому участнику программы будет отправлена повестка. Он будет обязан явиться…
– А я почему на таком особом положении?
– А ты не понимаешь? – Тайарна вскинула головкой, как породистая кобылица. У нее сияли глаза.
Мэлокайн, конечно, прекрасно понимал, что имеет в виду его собеседница, но умело сделал наивные глаза.
– Нет.
Глаза у девушки потухли. Она поджала губы.
– Ладно. Не хочешь понимать – не надо. Будем говорить по-деловому. Ты – участник программы. Тебе в пару была подобрана я. И сейчас ты… – Она запнулась, покраснела.
Мортимер понял. Он тоже покраснел, надеясь, что его смущение не слишком заметно.
– А варианты есть? – быстро спросил он.
– Ты имеешь в виду, кто еще подобран тебе в качестве варианта? В нашей генетической лаборатории каждому участнику программы подбирают только двух партнеров. Но второй вариант ты вряд ли выберешь.
– Кто же она?
– Аэль Изумрудная Змейка.
– Дракон Ночи? – Мэл подскочил на месте. – Да вы что, офонарели? Девочке четырнадцать лет!
– Тем не менее. Либо я – либо она.
– Хм… Ну а почему бы не Аэль? Подожду, пока она подрастет, и посмотрим – может, поладим…
– Нет. Генетическая программа должна быть осуществлена в течение трех месяцев.
– Тогда какого черта вы включаете в программу четырнадцатилетнюю девочку? – взбесился Мортимер. – Вы, вообще, понимаете, что делаете-то? Что за абсурд? Это противозаконно сразу по десятку статей уголовного и прочих кодексов!
– Не смей повышать на меня голос, – с холодной яростью бросила Тайарна. – Специалисты нашей лаборатории знают, что делают. А требование об осуществлении программы исходит от нашего патриарха, Бомэйна Даро, представителя высшей власти в Асгердане.
– В самом деле? Как любопытно. А вот меня интересует – что бы на это сказал Совет Патриархов?
– Довольно. Мэлокайн Мортимер, вы собираетесь выполнять требование клана Блюстителей Закона?
– Нет. Разумеется, нет. На каком основании? Где документы? Где повестка, где ордер на арест, санкционированный прокурором? Пока вы не представите мне все эти документы, я буду относиться к ситуации как к плену, а к вашему клану – просто как к клану, а не как к представителям закона.
Девушка топнула ногой. Глаза у нее сузились, губы превратились в узкую полоску, и ярость, которую она испытывала, Мэл чувствовал всем своим существом. Он прекрасно знал, что прав, а собеседнице нечего противопоставить ему. Но ощущение, что, против обычая, апелляция к законности не поможет справиться с Блюстителем, было стойким. Представительница клана не собиралась его отпускать или бежать за нужными бумагами.
– Короче – либо сейчас ты вступишь со мной в соответствующие отношения, либо пеняй на себя.
– Девушка, ну послушайте, вы же довольно красивы. Зачем вам таким способом находить себе партнера? Неужели добровольно никто не соглашается?
– Заткнись, Мортимер. Иначе пожалеешь немедленно.
– Девушка, а вас не учили, что угрозы – уголовно наказуемое деяние?
– Так. – Тайарна, видимо, взяла себя в руки. Голос ее звучал до удивления спокойно. – Слушай меня очень внимательно. Советую не перебивать. Еще одно хамское замечание – и буду действовать на свое усмотрение. Значит, так. Если ты сейчас не сделаешь все добровольно, то сделаешь иначе. Недобровольно.
– Вы меня изнасилуете, сударыня? – Глаза у Мэла округлились. Это выглядело одновременно искренне и комично, но Тайарна не улыбнулась.
– Нет, сударь. Это вы меня изнасилуете. А потом пойдете за это на Звездные каторги.
Мэлокайн приподнял бровь.
– А с чего вы взяли?
– Вы, сударь, не в курсе, что за изнасилование следует жестокое наказание?
– Нет. С чего вы взяли, что я собираюсь применять к вам силу?
Тайарна потянулась к столику и взяла темно-синий футляр. Открыла его. Показала Мэлу Внутри лежали шприц и три ампулы.
– Вот у этого вещества довольно длинное и сложное название. Но попросту его можно назвать, к примеру, «гормональным взрывом». Когда я сделаю вам инъекцию – а вы совершенно правы, что с помощью магии я в любой миг смогу парализовать вас – вы, сударь, потеряете над собой контроль. И возьмете меня, не интересуясь, хочу я того или нет. А завтра вы будете арестованы по обвинению в изнасиловании. И, поскольку изнасилование в самом деле будет иметь место, да еще в нашей метрополии, доказать это будет очень просто. А следы вещества выводятся из организма в течение двенадцати часов после того, как оно перестает действовать. Эти двенадцать часов вы проведете у нас.
– И вы пойдете на это, – медленно произнес Мэлокайн. – Вы, Блюстители Закона, пойдете на подобный подлог?
– Подлог? О чем вы говорите, сударь? Какой подлог?
– Вы сейчас совершаете уголовное преступление.
– Нет, сударь. Вам предлагается выбор. Советую его принять.
Они долго молчали. Мэлокайн смотрел на футляр таким взглядом, каким змея глядит на гипнотизируемую птицу. Потом вдруг резко кинулся на Тайарну, но представительница клана законников не позволила захватить себя врасплох. Она ждала его броска и мгновенно активировала артефакт, который сжимала в ладони. Отдача отшвырнула ликвидатора на спину, и он, придя в себя, понял, что не может даже глаза закрыть.
Девушка подошла и уверенно приподняла пленника. Она, как все бессмертные дамы, была весьма сильна, и если не смогла бы своими силами справиться со здоровым мужчиной, то уж приподнять его могла вполне. Она уложила его вдоль кушетки, подложила под голову подушку и, сосредоточившись, пальчиком начертила какой-то знак на губах Мэла. Мужчина почувствовал, что спазм отпускает мускулы его лица, он смог моргнуть, а вслед за тем понял, что способен и говорить.
– Ну так что? – Тайарна аккуратно вскрыла ампулу. Набрала жидкость в шприц. Взялась за другую ампулу. – Ты подумал? Делать укол?
– Нет, – едва справившись с губами, прошептал Мэлокайн – произнести в голос он ничего не смог. Судорога хоть и ослабла, но не ушла окончательно. Надо было подождать, когда он снова овладеет собственными губами и собственными голосовыми связками. – Не надо.
– Что же вы решили, сударь?
– Послушай, ну зачем тебе все это? Неужели тебе самой не противно, Тайарна?
Она вздрогнула, но руки ее продолжали действовать спокойно и умело. Вот уже лопнул кончик третьей ампулы, и шприц оказался полон. Девушка аккуратно положила его в футляр. Руки у нее не дрожали.
– Противно, – согласилась она. – Очень противно. Особенно если учесть, что я не люблю тебя. Ты мне даже не симпатичен. Сказать по правде, у любой нормальной женщины ликвидатор вызовет естественное отвращение, как ассенизатор или палач.
– Вы совершенно верно, сударыня, определили мое положение в обществе. Ассенизатор вынужден прибираться за обществом, а палач избавляет то же общество от дурного семени и осуществляет возмездие, которое действует и как предостережение для тех, кто еще не решился нарушить уложение закона.
– Наслушался Банги Одзеро Неистовой, кланового палача? А верно говорят, будто у тебя был с ней роман?
Мэлокайн поджал губы.
– Сударыня, я даже с женщинами на подобные темы не беседую.
– И незачем. Я и так знаю, что это правда. И по твоим глазам вижу. Знаешь, в твоем досье указаны все, с кем ты встречался, что делал. У тебя были отношения с Бангой, а потом сразу – с Морганой Арман-Мортимер, с которой ты, впрочем, не спишь. Ну, как? Правильно?
Ликвидатор молча смотрел на нее. Через пару мгновений Тайарна поняла – он и не собирается что бы то ни было говорить.
– Разумеется, Банга наговорила тебе много всякого о благородной миссии палача, – продолжила она. – Что ж, это естественно. Никто и никогда не будет хаять собственную профессию. Или призвание. Говорят, Банга страдает садизмом, хотя ее досье говорит об обратном. Но это и неважно. Важно то, что ее профессия, равно как и твоя, вызывает отвращение у любого нормального человека.
– Так не вступайте со мной в связь, – предложил Мэлокайн, – раз уж я так вам противен.
Девушка сжала губы. Такая, смотрящая на него твердо и чуть искоса – в этом взгляде чувствовался характер – она показалась мужчине почти привлекательной.
– Ты знаешь, в отличие от тебя, я считаю своим долгом во всем следовать закону.
– Ты считаешь своим долгом быть рабски покорной любому повелению своего патриарха и его сыновей? А верно говорят, будто Бомэйн давным-давно отошел от дел и всем заправляют его сыновья?
– Можешь думать обо мне как хочешь, ликвидатор. Мне плевать. Я считаю, что должна исполнить свой долг, и я его исполню. Я должна родить от тебя ребенка, и я его рожу. – Тайарна покосилась на Мэлокайна. – В конце концов, чего ты так ломаешься? Ведешь себя, будто пятнадцатилетняя девственница. Ведь для тебя, для мужчины, это – всего лишь несколько мгновений удовольствия.
– Какое примитивное представление о мужчинах. Ты полагаешь, мужчинам все равно, с кем спать? Так откуда тогда такие терзания, стычки из-за женщин, муки ревности?
– Мешаешь все в одну кучу. Глупо. Это лишний раз доказывает, что я права – только для женщины в любви важны чувства. Для мужчин – только тело.
– Банальное утверждение. И, что самое главное, нисколько не соответствует действительности. У меня есть женщина, которую я люблю, и только с ней я хочу иметь детей.
– Это ты говоришь о Моргане Арман-Мортимер, не так ли? – Глаза Тайарны полыхнули огнем гнева. – И это ты говоришь мне, Блюстителю Закона? У тебя хватает наглости? Мало того, что ты живешь с собственной сестрой, так еще и говоришь мне об этом в лицо?
– Ой-ой-ой. Чья бы корова мычала!
– Я же не сплю с собственным братом!
– Я тоже не сплю с собственным братом. – Мэл заметил, как вспыхнула Тайарна. Улыбка на ее губах появилась против ее воли. – И с сестрой не сплю, что самое интересное. А ты не так чиста, Тайарна, как хочешь показаться. Ты же прекрасно понимаешь, что сейчас нарушаешь закон.
– Это во благо…
– Какая разница! Нарушаешь? Нарушаешь. А мы с Морганой, между прочим, женаты.
– Да ваш брак недействителен! Женитьба на столь близкой родственнице противоречит закону!
– Факт есть факт, его еще никто не отменял. Мы с ней в официально зарегистрированном браке. Все по кодексу, согласись.
Они помолчали. Потом Тайарна взяла лежавший на столике артефакт и сняла с Мэлокайна парализующее заклинание. Он тут же сел и прислонился спиной к стене, с наслаждением чувствуя, как судорога отпускает тело. На футляр с полным шприцем девушка положила защитное заклинание, так чтоб мужчина не смог смахнуть его на пол или схватить. Но ликвидатор даже не пытался. Он потер ладонями виски, потом – ноющие от судорог руки. Блок против использования магии, лежавший на нем, был уровня на два выше, чем необходимо, и браслеты на запястьях ощутимо давили.
– Мэл, – негромко произнесла девушка. Злобы в ее голосе больше не было.
Он поднял голову и посмотрел на нее.
– Мэл, почему ты так сопротивляешься? Ты сам говоришь, что не имеешь отношений с сестрой… У тебя нет детей. Если я рожу от тебя ребенка – что в этом плохого?
– Я люблю ее, понимаешь, – неожиданно сердечно ответил Мэлокайн. – Я ее люблю. Я не хочу ей ни с кем изменять.
– Твоя сестра, как я понимаю, страдает определенными психическими проблемами, иметь с тобой близких отношений не может. Ты утверждаешь, будто с тех пор, как женился, не спал ни с одной женщиной? Не изменял своей так называемой жене?
– Во-первых, не «так называемой», а просто жене. А во-вторых, не психические, а психологические проблемы.
– Не будем придираться.
– Не будем. Я Моргане не изменял и не собираюсь изменять.
– Ладно, поверю. Допустим. Но что ты имеешь против ребенка?
– Ничего. Но ребенок – дело серьезное. Я считаю, что заводить ребенка как попало, не продумав, не с любимой женщиной – признак мужской незрелости. Перед своим ребенком надлежит нести полную ответственность, иметь хорошие отношения с его матерью, к примеру. Много что.
– Да. – Тайарна говорила медленно и с усилием. – Все так. Это правильно и достойно. Но есть необходимость, понимаешь? Есть такая необходимость. И твой долг перед Центром – выполнить требование Генетической программы.
– Прости, Тайарна, за такую циничность, но вряд ли кто-то здравомыслящий может себе представить, что ради блага Центра я, ликвидатор, обязательно должен вступить в интимные отношения с представительницей клана законников. Сомневаюсь я, что если между нами не произойдет полового акта, небо упадет на землю, или море затопит столицу.
– Не паясничай. Ты что, не понимаешь, о чем речь?
– Я-то понимаю. Но хотел тебя попросить, чтоб ты по возможности точнее выражала свою мысль. Клан Блюстителей Закона считает, что тот путь, который они выбрали, является наилучшим. Я с ними – то есть с вами – не согласен. Категорически. Я полагаю, что происходить все должно совсем иначе. Ты меня прости, конечно, но подобного рода насилие не кончится добром.
– Хватит. Эту дискуссию можно длить бесконечно. У меня нет ни желания, ни времени с тобой спорить. Я сказала тебе, что будет, если ты откажешься участвовать в программе. И предлагаю тебе сейчас пару минут подумать, решить, какой вариант для тебя предпочтителен. – Она помолчала. – Ну?
– Две минуты еще не прошли.
Мэлокайн встал с кушетки, покосившись на зловещий шприц, подошел к окну и посмотрел сквозь витую решетку. Окно выходило во двор, где среди зелени кустов, небольших декоративных деревцев и роскошных клумб с цветами копался молодой парень. По дорожке шла молодая женщина с ребенком, который все порывался кинуться в гущу зелени, по мать надежно держала его за руку. У поворота малыш раскапризничался, попытался лечь на землю, и женщина ловко подхватила его на руки.
Мэл смотрел на мать с сыном и думал о Моргане. О том, что раз Мортимеры захвачены черными, значит, и Моргана в беде. Может быть, в плену. А он торчит здесь, в метрополии клана законников, и от него требуют что-то совершенно абсурдное. Что может быть хуже? От страстного желания вырваться на свободу ликвидатор чуть не вцепился зубами в железо решетки. Но даже если бы удалось выскочить в окно, вряд ли он ушел бы далеко. Любая метрополия – это большая крепость.
Он вздохнул. Расстегнул несколько пуговиц куртки – у окна стало жарковато. Кондиционер работал на полную мощность, но он был расположен у кушетки, а в приоткрытую форточку струился горячий воздух.
Мэлокайн подошел к Тайарне, ждущей на краю кушетки. Осторожно взял ее за плечи, опустил на подушку и стащил с себя куртку.
– Я буду нежен, – пообещал он ей.
А когда все произошло, и ликвидатор, спустив голые ноги на пол, на пышный ковер, оставил ее, девушка отвернулась к стене. Она лежала, обнаженная, неподвижно, пока он одевался, и не оборачивалась. Лишь когда он встал рядом с ней, уже одетый, она обернулась и посмотрела на ликвидатора очень странным взглядом. Потянула на себя край покрывала.
– Советую тебе держаться подальше от Черной стороны, – сказала она. – Не попадайся им на глаза. Насколько я понимаю, многие из них роют носом землю.
– Спасибо за заботу.
– Я забочусь не о тебе, – сухо ответила она, неловко смахивая с ресниц краску. В голову Мэла закралась мысль, что она накрасилась и попользовалась духами перед тем, как прийти к нему, и в какой-то степени ради него. Он невольно смутился, хоть и постарался этого не показать. Какое у него самомнение…
Она сама вывела пленника из метрополии клана Блюстителей Закона, вернула все, что было у него отобрано – оружие, бумажник с кредитными картами, артефакт на перемещение и рабочий артефакт – и тут же ушла. Тайарна не собиралась рассказывать, как и при каких обстоятельствах ее родственники захватили ликвидатора и доставили его в метрополию, но кое о чем он догадывался сам. Разумеется, его подстерегли у одного из убежищ и, похоже, использовали какую-то магическую ловушку, созданную магом самого высокого уровня.
А раз так, значит, его убежища для законников больше не тайна. Его поймали рядом с одним из них, так какова гарантия, что возле других его не ждет что-нибудь подобное? После случившегося Мэлокайн чувствовал себя так, будто ни за что, ни про что просидел в тюрьме несколько лет. Смутное чувство, что он, словно бабочка, за которой гонится энтомолог – клан Блюстителей Закона, не оставляло Мортимера. Еще не зная этого, он на всю жизнь возненавидел дом, на который работал. Пусть формально, но работал он именно на Блюстителей Закона.
Первое, что сделал Мэл – добрался до стационарного пешеходного портала и нырнул в него, не заботясь о том, куда он его перенесет. Оказавшись в центре города, он повернул назад, быстро перепрограммировал портал и перенесся на окраину.
Мысль о клане Мортимер не выходила у него из головы. Тайарна сказала – Мортимеры на Черной стороне. Что они могут там делать? Разумеется, ликвидатор не собирался верить Тайарне на слово. И теперь, в последний момент вскочив в автобус, он направлялся к дому своего брата Руина – просто потому, что его дом был поближе. Тем более что Моргана должна была именно в его доме ждать возвращения Мэлокайна.
Он понял все еще прежде, чем нажал на кнопку звонка. Магнитный замок не работал. Дверь была заперта на обычный замок, и на нем были царапины. Характерные царапины. Руин никогда бы не запер дом на обычный замок – это не в его стиле. Да и потом, эти царапины… След отмычек, но не тех, которыми открывали дверь, а тех, которыми закрывали. Как интересно…
Мэл ощупал дверь, нажал на верхнюю и на нижнюю части, чтоб точно определить, где язычок замка, потом попробовал плечом. Ликвидатор был такой здоровый, что для него не стоило труда вышибить деревянную дверь. К тому же на двери был один надежный замок – магнитный, неработающий второй остался от прежних владельцев и дышал на ладан. Мэлокайн даже не вышиб – он выдавил его и осторожно открыл дверь.
В доме царил разгром. На паркете и ковре – подпалины, мебель опрокинута и переломана, на деревянных панелях в холле – следы огня. Мэл сунулся в кухню – здесь пахло озоном и перцем, едва различимо. Первый запах он легко объяснил – аромат отработавшего заклинания, который сохраняется в неподвижном воздухе больше суток, а вот второй поставил его в тупик. Не желая тратить время на лишние загадки, ликвидатор кинулся вверх по лестнице, в спальни Руина и Морганы.
Дом был пуст. На втором этаже разгром был еще серьезнее, сразу видно, что молодой Арман-Мортимер не сдался без боя. Мэлокайн вытащил рабочий артефакт и запустил режим сканирования. И медленно опустился на пол, на остатки ковра, задумчиво разглядывая оставленные магические следы. То, что здесь побывали черные, не вызывало сомнений.
Значит, Тайарна не солгала. Следы схватки в доме Руина подсказали ответ и на все остальные вопросы. Армана и его сестру захватили в плен черные, и только Демиург знает, живы ли они. У Мэла потемнело в глазах.
Но искать наобум бессмысленно. Да и Тайарна права. Ликвидатор плохо себе представлял, сколько человек на Черной стороне мечтают перерезать ему горло, но догадывался, что их число очень велико. Черная сторона необозрима, как Вселенная. Мэлокайн прислонился спиной к подлокотнику кресла и прикрыл глаза. Ноздри ему щекотала смесь ароматов озона и гари. Впервые в жизни ему было по-настоящему страшно. И дело вовсе не в том, что он боялся за себя. Он боялся только за Моргану.
«Успокойся, – мысленно произнес он. – Да успокойся же! Думай. Что могло черным понадобиться от Мортимеров? Впрочем, это неважно. Соображай. Кто-то должен знать, что происходит в этом мире и почему черные хозяйничают в Центре, будто у себя дома. Нужно разыскать Мэрлота. Вот кто может растолковать мне, что случилось. Может, он уже ищет Моргану и Руина?