Крайтон Майкл. Разоблачение

   Конли сменил позу:
   – А что, вы считаете, думает об этом Мередит Джонсон?
   – Я не знаю.
   – Дело в том, что все это порождает еще один вопрос, – объяснил Конли, – имеющий отношение к способности некоторых администраторов принимать верные решения. Честно говоря, я слышал у вас в отделе разговорчики насчет назначения мисс Джонсон. Ну, в смысле, есть ли у нее достаточный опыт, чтобы руководить техническим отделом…
   – Боюсь, что ничего не могу сказать по этому поводу, – развел руками Сандерс.
   – Да я и не требую от вас ответа, – сказал Конли. – По-моему, она пользуется поддержкой Гарвина?..
   – Да, пользуется.
   – И это прекрасно. Но я клоню вот к чему, – пояснил Конли. – Классическая проблема всех покупок – это то, что компания-покупатель толком не понимает, что она приобретает, и порой убивает курицу, несущую золотые яйца. Парадокс, но именно так подчас получается. Покупатель уничтожает своими руками именно то, что хотел купить. Я бы очень не хотел, чтобы «Конли-Уайт» совершили такую ошибку.
   – Угу…
   – И строго между нами: если этот вопрос всплывет на завтрашнем совещании, будете ли вы придерживаться позиции, которую высказали мне только что?
   – Против Джонсон? – Сандерс пожал плечами. – Это будет нелегко.
   Говоря это, он подумал, что вообще может не оказаться на завтрашнем совещании, но не стал говорить об этом Конли.
   – Ну, – Конли встал и протянул Сандерсу руку, – благодарю вас за вашу искренность. Да, еще одно: было бы здорово, если бы мы завтра услышали подробна отчет о положении дел с дисководами «Мерцалка».
   – Я знаю, – ответил Сандерс. – Поверьте мне, мы над этим работаем.
   – Прекрасно.
   Конли повернулся и вышел. Сразу после его ухода заглянула Синди:
   – Как вы сегодня?
   – Немного нервничаю.
   – Я могу что-нибудь для вас сделать?
   – Подними данные по «мерцалкам». Мне нужны копии всего, что я передал Мередит в понедельник вечером.
   – Все это у вас на столе.
   Сандерс сгреб стопку папок. Сверху лежала маленькая ДАТ-кассета.
   – Что это?
   – Это запись вашего разговора по видео с Артуром.
   Сандерс пожал плечами и кинул кассету в чемоданчик.
   – Что-нибудь еще? – спросила Синди.
   – Нет, – ответил Сандерс и посмотрел на часы. – Уже опаздываю.
   – Удачи вам, Том, – пожелала Синди.
   Сандерс поблагодарил ее и вышел из кабинета.

* * *

   Выруливая на запруженную автомобилями улицу, Сандерс думал о том, что единственной неожиданностью, которую принес разговор с Конли, был незаурядный ум молодого юриста. Что до Мередит, то ее поведение Сандерса не удивило: многие годы ему приходилось борой с менталитетом, присущим выпускникам бизнес-школ. После долгого общения с ними Сандерс наконец понял в чем их основной недостаток. Их учили, что они в состоянии управлять любым предприятием в любой отрасли. Но на свете нет такого понятия, как универсальный управленческий опыт. В конце концов, приходится решать специфические проблемы, включающие особенности конкретного производства, и пытаться решать такие проблемы, используя какие-либо общие методы, значило провалить дело. Нужно знать рынок, нужно знать потребителей, нужно знать возможности производства и возможности ваших сотрудников. Мередит не понимает, что Дон Черри и Марк Ливайн своими успехами обязаны производству. Сколько раз, видя новый образец, Сандерс задавался одним-единственным вопросом: выглядит это прекрасно, но возможно ли его поточное производство? Можно ли будет быстро и надежно производить это с приемлемыми затратами? Иногда ответ был положительным, а иногда – нет, и если не задаться этим вопросом, все пойдет по-другому. И не в лучшую сторону.
   Конли был достаточно умен, чтобы понимать это, и достаточно умен, чтобы держать ухо поближе к земле. Интересно, подумал Сандерс, насколько Конли знает больше, чем счел нужным показать во время их разговора… Знает ли он о жалобе Сандерса на Мередит? Вполне возможно.
   Боже, Мередит хочет продать Остин… Эдди был прав. Надо бы ему позвонить, но Сандерс не мог сейчас этого сделать. В любом случае у него много своих неотложных дел. Заметив указатель с названием Посреднического центра Магнуссона, Сандерс повернул направо. Ослабив узел галстука, он заехал на автостоянку.

* * *

   Магнуссоновский посреднический центр располагался сразу на выезде из Сиэтла, на склоне холма, нависшего над городом. Он состоял из трех невысоких зданий, окружавших двор с фонтанчиками и бассейнами. Общая атмосфера была мирной и успокаивающей, но Сандерс чувствовал себя не в своей тарелке, выходя со стоянки и видя меряющую шагами двор Фернандес.
   – Сегодняшние газеты видели? – с ходу спросила она.
   – Видел, все видел…
   – Не позволяйте им смутить вас. С их стороны это очень скверный тактический ход. Вы знаете Конни Уэлш?
   – Нет.
   – Она стерва, – живо сказала Фернандес. – Очень неприятная и очень талантливая. Но я думаю, что суд Мерфи выстоит перед ее натиском. Вот что мы с Блэкберном решили: начнем с вашей версии событий вечера понедельника, а потом Джонсон выскажет свою версию.
   – Подождите. Почему это я должен начинать первым? – спросил Сандерс. – Если я начну первым, у нее будет преимущество…
   – Жалобу подали вы, поэтому вас будут слушать первым. И я думаю, это будет нашим преимуществом, – возразила Фернандес. – В этом случае ее будут заслушивать уже перед ленчем. – Они направились к центральному зданию. – Так, остались две вещи, которые вы должны запомнить. Во-первых, всегда говорите только правду: я важно, нравится ли вам это, но говорите правду. Говоря все так, как было на самом деле, даже если вам покажется, что это может повредить вам. Договорились?
   – Договорились.
   – И во-вторых, не злитесь. Ее адвокат попробует я разозлить и воспользоваться этим. Не клюйте на это. Если вы почувствуете себя рассерженным или начнете злиться, возьмите пятиминутный перерыв для консультации со мной. Вы имеете на это право в любую минуту. Мы выйдем наружу и охладимся. Но что бы вы, мистер Сандерс, ни делали, оставайтесь хладнокровным.
   – Хорошо.
   – Вот и ладно. – Она распахнула двери. – А тем займемся делом…

* * *

   Зал для заседаний был просторным, с отделанными деревянными панелями стенами. Посреди стоял полированный деревянный стол с графином воды, стаканами и блокнотами; в углу стоял маленький – с кофе и подносом пирожных. Окна выходили в маленький внутренний дворик с фонтанчиком. Оттуда доносилось мягкое журчание воды.
   Команда юристов «ДиджиКом» была уже здесь, расположившись вдоль одной стороны стола в полном составе: Фил Блэкберн, Мередит Джонсон, адвокат по имени Бен Хеллер и две женщины-адвокатессы с хмурыми лицами. Перед каждой женщиной на столе высилась приличная пачка ксерокопий.
   Фернандес представилась Мередит Джонсон, и обе женщины пожали друг другу руки. Затем Бен Хеллер пожал руку Сандерсу. Это был румяный плотный мужчина с серебристыми волосами и густым голосом. У него были хорошие связи в Сиэтле, и он выглядел так, как, в понимании Сандерса, должен выглядеть политикан. Хеллер представил двух своих помощниц, но Сандерс тут же забыл их имена.
   – Привет, Том, – поздоровалась Мередит.
   – Привет, Мередит…
   Сандерс был потрясен тем, как прекрасно выглядела Мередит. На ней был синий костюм и кремовая блузка. В очках, с волосами, откинутыми назад, она походила на миленькую, прилежную студентку. Хеллер успокаивающе похлопал ее по руке, будто разговор с Сандерсом был для Мередит тяжким испытанием.
   Сандерс и Фернандес сели напротив Джонсон и Хеллера. Все приготовили бумаги. Наступило неловкое молчание, затем Хеллер спросил у Фернандес:
   – Как там идет дело о «Королевской Власти»?
   – Нас все устраивает, – ответила Фернандес.
   – Они подписали условия компенсации?
   – На следующей неделе, Бен.
   – А сколько вы запросили?
   – Два миллиона.
   – Два миллиона?!
   – Сексуальное преследование – дело серьезное, Бен. Размеры компенсации растут постоянно. Сейчас их размер составляет в среднем больше миллиона доллара, особенно когда фирма ведет себя так скверно.
   В дальнем конце зала открылась дверь, и вошла женщина лет пятидесяти пяти. Она была стройна и быстра движениях; на ней был темно-синий костюм, похожий на костюм Мередит.
   – Доброе утро, – поздоровалась она. – Я – Барбара Мерфи. Обращаясь ко мне, пожалуйста, называйте меня «судья Мерфи» или «мисс Мерфи».
   Обойдя вокруг стола, она пожала руки всем присутствующим и заняла место во главе стола. Открыв свой чемоданчик, судья достала бумаги.
   – Разрешите мне напомнить вам основные правил которых нужно придерживаться во время нашего заседания, – начала судья Мерфи. – Здесь не государственный суд, и ход разбирательства не стенографируется. Я призываю всех придерживаться вежливого и доброжелательно тона: мы здесь собрались не для того, чтобы возводить дикие обвинения или выносить приговоры. Наша цель – определить природу спора между сторонами и методы разрешения этого спора. Хочу напомнить всем, что обвинения, выдвигаемые обеими сторонами, исключительно серьезны и могут иметь юридические последствия для тех и других. Я призываю вас сохранять конфиденциальность относительно всего, что касается наших заседаний. Особенно рекомендую воздержаться от комментариев всего здесь происходящего посторонним лицам или представителям прессы. Я взяла на себя право частного разговора мистером Донадио, редактором «Пост-Интеллидженсер», по поводу статьи, вышедшей сегодня за подписью «мисс Уэлш». Я напомнила мистеру Донадио, что все сотрудники «компании X» являются частными лицами и что мисс Уэлш – штатный сотрудник газеты. Таким образом, риск быть привлеченным за диффамацию весьма велик. Думаю, мистер Донадио принял это к сведению. Судья подалась вперед, поставив локти на стол.
   – Далее. Стороны пришли к соглашению, что мистер Сандерс будет говорить первым; затем он ответит на вопросы мистера Хеллера. После этого будет говорить мисс Джонсон, которая впоследствии ответит на вопросы мисс Фернандес. В целях экономии времени я одна имею право задавать вопросы во время выступлений сторон; кроме того, я устанавливаю, когда адвокаты должны прекратить свои вопросы. Разумеется, я допущу небольшую дискуссию, но прошу вас принять к сведению, что выносить суждения и управлять ходом событий буду я. Прежде чем мы начнем, хочу спросить, есть ли у кого-либо вопросы?
   Вопросов ни у кого не было.
   – Прекрасно. Тогда начнем. Мистер Сандерс, почему бы вам не изложить нам вашу версию происшедшего.

* * *

   Сандерс говорил полчаса. Совершенно спокойно он начал со своей встречи с Блэкберном, на которой он узнал, что Мередит назначена новым вице-президентом. Передав содержание диалога с Мередит после ее презентационной речи, когда она предложила встретиться для разговора о «мерцалках», он в деталях изложил происшедшее вечером в понедельник.
   Рассказывая, он понял, почему Фернандес накануне требовала снова и снова пересказывать всю историю. Рассказ его тек гладко; он обнаружил, что может, не смущаясь, говорить о половых членах и влагалищах, хотя это по-прежнему оставалось для него довольно тяжелым испытанием. К тому времени как он добрался до своего побега из кабинета Мередит и встречи с уборщицей, он был совершенно вымотан.
   Уже более свободно он рассказал о телефонном звонке Мередит его жене и о перенесенном сроке начала совещания, о последовавшем за этим разговоре с Блэкберном и о своем решении подать официальную жалобу.
   – Вот вроде и все, – закончил он.
   – Перед тем как мы продолжим, – сказала судья Мерфи, – я бы хотела задать несколько вопросов. Мистер Сандерс, вы упомянули, что во время вашей встречи с мисс Джонсон вы пили вино.
   – Да.
   – И сколько вы выпили?
   – Меньше стакана.
   – А мисс Джонсон? Сколько, по-вашему, выпила она?
   – По меньшей мере, три стакана.
   – Хорошо. – Судья сделала пометку в своем блокноте. – Мистер Сандерс, вы заключали контракт о найме с вашей компанией?
   – Да.
   – И каково ваше отношение к той части контракта, где идет речь о вашем увольнении или переводе?
   – Меня не могут уволить без серьезной причины, – ответил Сандерс. – Я не могу сказать, что там говорится насчет перевода. Я лично считаю, что подобный перевод можно вполне рассматривать как увольнение…
   – Ваше мнение мне понятно, – прервала его судья Мерфи, – но сейчас я спрашиваю об условиях контракта. Вы хотите что-то добавить, мистер Блэкберн?
   – В соответствующей статье контракта говорится о возможности «перевода на должность, соответствующую прежней», – доложил Блэкберн.
   – Ясно. Таким образом, это вопрос спорный. Прекрасно, продолжаем. Мистер Хеллер, вы можете задая мистеру Сандерсу ваши вопросы.
   Бен Хеллер пошелестел своими бумагами и прочисти горло:
   – Мистер Сандерс, не хотите ли устроить перерыв?
   – Нет, благодарю вас.
   – Хорошо. Итак, мистер Сандерс, вы упомянули, что, когда мистер Блэкберн сказал вам в понедельник утром о назначении мисс Джонсон новым руководителем отдела, вы были удивлены.
   – Да.
   – А кто, по вашему мнению, должен был занять эту должность?
   – Не знаю, но, вообще-то, я думал, что сам являюсь наиболее вероятной кандидатурой.
   – Почему вы так считали?
   – Я просто предполагал.
   – Давал ли вам кто-нибудь в компании – мистер Блэкберн или еще кто-нибудь – повод думать, что вы получите эту работу?
   – Нет.
   – Есть ли где-нибудь письменные свидетельства, которые давали бы вам основания полагать, что вы – наиболее вероятный кандидат?
   – Нет.
   – Значит, когда вы говорите, что имели основания предполагать это, ваше мнение проистекало из общей ситуации, сложившейся в фирме, как вы ее видели.
   – Да.
   – Но никаких реальных оснований для этого не было?
   – Нет.
   – Хорошо. Далее, вы сказали, что, рассказав вам о новом назначении мисс Джонсон, мистер Блэкберн также сказал, что мисс Джонсон будет иметь право подбирать новых руководителей подразделений по своему усмотрению, на что вы ответили, что понимаете ситуацию, что она будет иметь достаточно власти, чтобы уволить вас, так?
   – Да, он так говорил.
   – И как он свои слова прокомментировал? Например, сказал ли он, вероятен ли такой поворот событий или нет?
   – Он сказал, что это маловероятно.
   – Вы ему поверили?
   – Я не был уверен, стоит ли ему верить…
   – Можно ли полагаться на суждения мистера Блэкберна относительно дел компании?
   – Обычно да.
   – Но так или иначе, мистер Блэкберн подтвердил, что мисс Джонсон будет иметь право уволить вас?
   – Да.
   – Говорила ли мисс Джонсон что-нибудь подобное?
   – Нет.
   – Делала ли она какие-либо заявления, которые моя но было бы интерпретировать как провозглашение зависимости оставить вас в должности от услуг различного характера, в частности сексуальных?
   – Нет.
   – Значит, можно сказать, что, когда вы чувствовали во время вашей встречи с мисс Джонсон, что можете потерять работу, это чувство исходило не от конкретны слов или действий мисс Джонсон?
   – Да, – согласился Сандерс, – но сама ситуация располагала к подобному заключению.
   – Это ваше личное мнение?
   – Да.
   – Точно так же, как ранее у вас сложилось мнение, что вы – наиболее вероятный кандидат на новую должность, в то время как на самом деле оснований для этого не было? Я имею в виду – на ту самую должность, которую заняла мисс Джонсон?
   – Я что-то не могу ухватить ход вашей мысли…
   – Я просто хочу обратить ваше внимание на то, – объяснил Хеллер, – что личное мнение – вещь субъективная и не всегда основывается на реальных фактах.
   – Я заявляю протест, – вмешалась Фернандес. – Личное мнение работников является веским доводом в контексте, когда обоснованное…
   – Мисс Фернандес, – сказала судья Мерфи, – мистер Хеллер вовсе не оспаривает вескость личного мнения вашего клиента. Он просто ставит под сомнение его обоснованность.
   – Но их обоснованность не может вызывать сомнений, поскольку мисс Джонсон является его начальником и может уволить его, если только захочет!
   – Этого никто не оспаривает. Но мистер Хеллер задает свои вопросы с целью выяснить, имеет ли мистер Сандерс склонность к необоснованным выводам, и мне это кажется вполне разумным и имеющим отношение к делу.
   – Но со всем должным уважением, Ваша честь…
   – Мисс Фернандес, – сказала Мерфи, – мы собрались здесь для того, чтобы разрешить ваши разногласия. Так что пусть мистер Хеллер продолжает. Слушаем вас, мистер Хеллер.
   – Спасибо, Ваша честь. Итак, из нашего разговора, мистер Сандерс, можно сделать вывод, что, хотя вы и чувствовали, что можете потерять нынешнюю должность, мисс Джонсон не давала вам оснований для подобного утверждения.
   – Нет, не давала.
   – А мистер Блэкберн?
   – Не давал.
   – Кто-нибудь еще?
   – Нет.
   – Хорошо. Давайте поговорим о другом. Скажите, как на вашей шестичасовой встрече оказалась бутылка вина?
   – Мисс Джонсон сказала, что она принесет вино.
   – Вы просили ее об этом?
   – Нет, это была ее инициатива.
   – И как вы на это отреагировали?
   – Да не знаю, – пожал плечами Сандерс. – Никак, в общем-то.
   – Вам эта идея пришлась по душе?
   – Мне было как-то все равно…
   – Тогда позвольте мне сформулировать вопрос по-другому: когда вы услышали, что такая привлекательная женщина, как мисс Джонсон, собирается выпить с вами после работы по глотку вина, о чем вы подумали?
   – О том, что она – мой начальник и что мне лучше принять ее предложение.
   – И это все?
   – Да, все.
   – А не говорили ли вы кому-либо о том, что хотите провести с мисс Джонсон романтический вечерок вдвоем?
   Сандерс, удивленный, выпрямился:
   – Нет…
   – Вы в этом уверены?
   – Да, – кивнул Сандерс. – Я не понимаю, к чему вы клоните.
   – Мисс Джонсон ранее находилась с вами в интимных отношениях?
   – Да…
   – А не хотели ли вы возобновить вашу прежнюю, скажем, дружбу?
   – Нет, не хотел. Я просто надеялся, что мы сможем найти общий язык, чтобы впоследствии избежать недоразумений по работе.
   – А что, это трудно? Я бы, наоборот, предположил, что, имея за спиной такой богатый опыт взаимного общения, вы быстро и легко сработаетесь…
   – Ну, в общем-то, как раз наоборот. Это довольно не удобно.
   – В самом деле? Почему же?
   – Ну… Как вам сказать… Фактически я ведь никогда с ней вместе не работал. Наши отношения были совершенно из другой области, и я чувствовал определенное неудобство…
   – Как закончились ваши прежние отношения с мисс Джонсон?
   – Ну, мы просто… вроде как разошлись.
   – В тот период времени вы проживали вместе?
   – Да. Ив наших отношениях были и взлеты и падения, пока наконец мы оба не почувствовали, что нам нужно разойтись в разные стороны. Что мы и сделали.
   – И никаких обид?
   – Нет.
   – Кто кого оставил?
   – Насколько я помню, это была обоюдная инициатива.
   – А чья была идея разъехаться?
   – Я думаю… В общем-то, я не помню точно, но, кажется, моя.
   – Значит, когда ваша связь десять лет тому назад прервалась, ни у кого из вас не осталось чувства неловкости от факта расставания?
   – Нет.
   – А сейчас вы чувствуете себя неловко?
   – Конечно, – пояснил Сандерс, – поскольку характер наших нынешних отношений в корне отличается от того, что был десять лет назад.
   – Вы подразумеваете то, что мисс Джонсон теперь стала вашим начальником?
   – Да.
   – Вас это рассердило? Я имею в виду ее назначение.
   – Немного.
   – Совсем немного? Или все-таки сильнее, чем немного?
   Фернандес выпрямилась и собралась было запротестовать, но Мерфи метнула в ее сторону предупреждающий взгляд, так что та только подставила под подбородок сложенные кулаки и промолчала.
   – У меня было много разных чувств, – сказал Сандерс. – Я был и расстроен, и разочарован, и смущен, и обеспокоен…
   – То есть хотя вы и испытывали много разных противоречивых чувств, вы тем не менее уверены, что ни при каких обстоятельствах не предусматривали возможность вступить с мисс Джонсон тем вечером в интимные отношения?
   – Да, уверен.
   – Вам это и в голову не приходило?
   – Нет, не приходило.
   Пауза. Хеллер порылся в своих бумагах и снова поднял глаза:
   – Вы ведь женаты, не так ли, мистер Сандерс?
   – Да, женат.
   – Звонили ли вы вашей жене для того, чтобы сказать, что у вас будет поздняя встреча?
   – Да.
   – Рассказали ли вы ей, с кем собираетесь встретиться?
   – Нет.
   – Отчего же?
   – Моя жена ревнует меня к моим прежним знакомым. У меня не было желания заставлять ее нервничать или тревожиться.
   – Вы хотите сказать, что, если бы вы сообщили ей о встрече с мисс Джонсон, она могла бы подумать, что решили возобновить вашу сексуальную связь?
   – Я не знаю, что она могла бы подумать, – огрызнулся Сандерс.
   – Но, во всяком случае, вы не стали говорить супруге о мисс Джонсон.
   – Нет, не стал.
   – А что же вы ей сказали?
   – Я сказал ей, что мне предстоит поздняя встреча и что я приеду домой поздно.
   – Как поздно?
   – Я сказал, что встреча продлится до ужина, а то и позже.
   – Ясно. А что, мисс Джонсон предлагала вам поужинать?
   – Нет…
   – Значит, когда вы звонили своей жене, вы предполагали, что ваша встреча с мисс Джонсон затянется допоздна?
   – Нет, – ответил Сандерс, – я не предполагал. Но я не знал точно, когда освобожусь. А моей жене не понравилось бы, если бы я позвонил ей, сказал, что задерживаюсь на час, а через некоторое время позвонил бы снова и заявил, что задерживаюсь уже на два часа. Это бы ее рассердило, так что намного проще было, если бы я просто сказал, что буду после ужина. Она бы не дожидалась меня, а если бы я вернулся домой раньше – что же, тем лучше.
   – Это ваша обычная практика в отношениях с женой?
   – Да.
   – Ничего необычного?..
   – Нет.
   – Иными словами, это ваша обычная линия поведения – лгать жене, поскольку вы считаете, что она все равно не сможет должным образом принять правду.
   – Протестую! – воскликнула Фернандес. – Не вижу никакой связи.
   – Да ее здесь и нет, – рассерженно подтвердил Сандерс.
   – А как же понимать ваши слова, мистер Сандерс?
   – Ну посудите сами: в каждой семье есть свои определенные методы сглаживать острые углы. У нас в семье принято делать так, как я сказал. Это не имеет никакого отношения к обману жены, это просто вопрос ведения домашнего хозяйства.
   – А разве вы не солгали, когда при встрече с женой умолчали о встрече с мисс Джонсон?
   – Протестую! – вмешалась Фернандес. Мерфи сказала:
   – Я полагаю, что об этом достаточно, мистер Хеллер.
   – Ваша честь, я только пытаюсь доказать, что мистер Сандерс намеревался довести встречу с мисс Джонсон до понятного всем нам конца, что подтверждается всем его поведением, и, в дополнение к этому, показать, что он, как правило, относится к женщинам с презрением.
   – Вам не удалось этого показать, – возразила Мерфи. – Вы не смогли даже приготовить почву для подобного утверждения. Мистер Сандерс изложил свои причины, и в отсутствие серьезных аргументов против я принимаю их. Или у вас есть серьезные аргументы?
   – Нет, Ваша честь.
   – Прекрасно. И прошу вас обратить внимание на то, что пристрастные и необоснованные характеристики не могут способствовать достижению взаимоприемлемого решения.
   – Да, Ваша честь…
   – И я хочу, чтобы всем было ясно: это разбирательство потенциально опасно для обеих сторон – и не только своими последствиями, но и самим фактом разбирательства. В зависимости от того, что мы решим, может статься, что мисс Джонсон и мистеру Сандерсу в будущем все-таки придется работать вместе. Я не могу допустить, чтобы ход настоящего разбирательства отравил их отношения. Дальнейшие необоснованные обвинения, поступившие от любой из сторон, могут привести к тому, что я прерву наше заседание. У кого-нибудь есть вопросы по поводу сказанного мной?
   Вопросов не было.
   – У вас, мистер Хеллер?
   Хеллер откинулся на спинку стула:
   – Никаких вопросов, Ваша честь.
   – Вот и прекрасно, – сказала судья Мерфи. – Тогда объявляю перерыв на пять минут, а после него заслушаем версию мисс Джонсон.

* * *

   – Вы держитесь отлично, – сказала Фернандес. – Просто отлично. Голос сильный, ровный, уверенный. Вы провели хорошее впечатление на Мерфи. Все прекрасно.
   Они с Сандерсом стояли во дворике около фонтана. Сандерс чувствовал себя как боксер в перерыве между раундами, которого накачивает его тренер.
   – Как вы себя чувствуете? – спросила Фернандес. – Устали?
   – Немного. Не слишком.
   – Кофе хотите?
   – Нет, спасибо.
   – Хорошо. Самое противное еще впереди. Вам нужно будет как следует собраться, чтобы спокойно выслушать ее версию. Вам не понравится то, что она будет говорить, но очень важно, чтобы вы при этом оставались спокойным.
   – Хорошо.
   Она положила руку на его плечо:
   – Между прочим, строго между нами: как на самом деле закончилась ваша связь?
   – Честно говоря, я и сам точно не помню…
   – Но это важно, поскольку… – скептически начала Фернандес.
   – Это было почти десять лет назад, – пояснил Сандерс. – Для меня это все словно в другой жизни происходило.
   Адвокат тем не менее не выглядела убежденной.