Страница:
Я оказался прав. Возвышенность являлась ключом к перевалу. Правда,
чтобы додуматься до этого, не нужно быть великим стратегом. Сигналом к
возобновлению битвы послужил освежающий душ из огненных бомб. Впервые за все
время боя наши залпы разрядили шесты. Чем до крайности разозлили Госпожу, с
пеной у рта проклинавшую все и вся за пустую трату зарядов.
Честь наступать первым снова выпала Прабриндраху Драху. Трудно было
поверить в то, что солдаты Могабы не уничтожены шквальным огнем, однако
князь натолкнулся на ожесточенное сопротивление. Тенеземцы дрались храбро,
хотя бы потому, что ничего другого им не оставалось. Как это зачастую
случается в отчаянных ситуациях, давала себя знать их превосходная выучка.
Князь наседал упорно, но прорваться ему не удавалось.
Могаба ухитрился буквально из ничего сколотить небольшой резерв. Он
перебрасывал этот отряд вдоль фронта, мгновенно затыкая дыры. Его ум, воля и
стремление спасти положение творили чудеса. Но он был обречен. Обречен из-за
безумного упрямства его правителя.
До сих пор Хозяин Теней думал только о том, как удержать проход, не
отдав его Черному Отряду. Создавалось впечатление, что мир рухнет, если мы
пересечем Данда Преш. Но когда огненные шары стали с шипением вспарывать
воздух у самых его ушей, у него возникла новая идея.
- Подготовь свой ковер, - сказал он Ревуну.
- А ты, генерал, вызови сюда Обманника Сингха, дитя и самых ценных из
своих офицеров.
Неожиданно он почувствовал полнейшее спокойствие. Овладев собой, он на
время обрел рассудительность, достойную могущественного властителя. С
полминуты Ревун молча смотрел на него, а потом кивнул. Маленький чародей
тоже носил маску, но она почти не скрыла его презрительную мину.
- В настоящий момент отступление было бы преждевременным, - заявил
Могаба.
Я готов был поверить в то, что этот человек - святой. Святой служитель
какого-то дьявольского культа, но тем не менее святой. Его героизм не имел
себе равных. Длиннотень же был хуже испорченного ребенка. Интересно, как
этому недоумку удалось обрести такое могущество?
- ..Обстановка еще может измениться, если ты позволишь мне...
- Ты будешь исполнять мои приказы, - оборвал его Длиннотень.
- По всей видимости, да. Именно так я поступал в течение последних
четырех лет. Что и привело нас к такому результату. Армия, равной которой не
было на протяжении веков, обречена на гибель лишь потому, что вся ее
стратегия и тактика сводится к исполнению продиктованных эгоизмом и страхом
приказов одного-единственного колдуна, чье представление о реальности не
простирается дальше наконечника копья, которое он сжимает в руках. Между
прочим, я нахожу, что они поразительно хорошо информированы об особенностях
твоего характера.
Могаба бросил на Ревуна взгляд, полный злобного предубеждения. Похоже,
паранойя и взаимная подозрительность не являются чем-то исключительным в
нашей армии. Так же как и несовпадение личных интересов.
Длиннотень, брызжа слюной, заорал что-то невразумительное.
Могаба не дрогнул.
- Я не стану вызывать своих капитанов, - продолжил он. - Я не оставлю
позиции и не покину своих людей лишь потому, что ты лишился мужества. Если
тебе угодно бежать - беги, но не мешай мне сражаться. Возможно, мы все
погибнем в огне, посланном этой ведьмой Сенджак, но ни один мой солдат не
будет брошен мною на произвол судьбы.
Длиннотень бессвязно кричал, срываясь на визг. Он был близок к безумию.
- Возьми себя в руки, - не унимался Могаба. - Будь мужчиной. Найди в
себе силы хотя бы для того, чтобы не мешать профессионалам делать свою
работу. Сделай так, чтобы твои солдаты захотели сражаться за тебя.
Повернувшись к Хозяину Теней спиной, Могаба подозвал вестового и послал
его на высоты передать командирам, что он недоволен ходом боя.
Выпускаемые долговязыми шадаритами огненные шары свистели в опасной
близости от башни Могабы. Нарайян Сингх и Дщерь Ночи чувствовали себя совсем
неуютно.
Некоторое время мне казалось, что Могаба вконец расплюется с Хозяином
Теней. Во всяком случае, он принялся энергично рассылать гонцов с приказом
стабилизировать ситуацию на фронте.
Через несколько минут Длиннотень прекратил рвать и метать и погрузился
в размышления. Я испугался - уж не удалось ли Могабе вдолбить этому
сумасброду, что он располагает лучшей позицией, лучшей армией и лучшим
полководцем, а поэтому, несмотря ни на что, может рассчитывать на победу?
Инстинкт самосохранения мог заставить его внять доводам рассудка.
Но тут Хозяина Теней неожиданно окутала тьма. Я мог бы поклясться, что
она не была порождена им самим.
Длиннотень взвизгнул, как раненый кабан, затопал ногами и что-то
закричал на совершенно незнакомом ни мне, ни кому-либо из окружающих языке.
Затем он рухнул на колени и забился в припадке, не походившем на один из его
обычных приступов ярости.
Он стонал, рыдал и нес какую-то ахинею - возможно, непонятную и ему
самому. Все находившиеся на вышке поразевали рты. Ревун озирался по
сторонам, словно в поисках некой неведомой, но грозной напасти.
Я бросил быстрый взгляд на Госпожу, но та ничего не предпринимала и
лишь выглядела чуть более настороженной, чем обычно. По всей видимости, она
ощутила нечто, чего не понимала.
Все еще завывая, Длиннотень поднялся на ноги и, обернувшись к Могабе,
начал притопывать и кричать, выделывая странные пассы костлявой, затянутой в
перчатку рукой. Могаба рухнул, словно получил обухом по башке. Длиннотень
заорал на вестовых - одного тут же отправил за Нарайаном Сингхом, остальных
за лучшими офицерами. Последние отнеслись к своему поручению безо всякого
воодушевления - да и чего можно было ждать от парней, сообразивших, что их
бросают на верную смерть, чтобы придурковатому колдуну было сподручнее
смыться.
Лишь тот, кого посылали за Нарайаном Сингхом, действительно выполнил
поручение. Все прочие, не видя никакого резона и дальше служить тому, кто их
предал, со всей прыти припустили на юг.
Наши ребята, закрепившиеся на высотах, сумели залепить в вышку
несколько огненных зарядов. Меткость стрелков была выше всяких похвал, но
пламенеющий шар, выпущенный из бамбукового шеста, не может попадать в цель с
той же точностью, что и стрела.
По приказу Хозяина Теней Могабу затащили на ковер Ревуна. Сам Ревун
молчал, хотя, по-моему, он скорее готов был согласиться с Могабой и не
считал битву безнадежно проигранной.
Вот ведь холера, мне показалось, что эти олухи боятся Госпожи больше,
чем следует. По мне, так уладить вопрос с ней можно было при помощи одного
хорошего колдовского дерьмошторма. Но она, очевидно, сумела из одурачить. К
тому же Ревун, надо полагать, слишком хорошо помнил старые деньки, чтобы
мериться с нею силой напрямую. Впрочем, неважно. Главное, что они не
собирались пускать в ход свою колдовскую силу.
Ковер, который Ревун пригнал на Чарандапраш, был куда больше того, что
потрепали ему в прошлый раз. Он мог поднять добрую дюжину человек с оружием
и снаряжением.
Длиннотень прекратил бушевать. И, похоже, несколько растерялся.
- Что я отчудил на этот раз? - пробормотал он себе под нос.
Он чувствовал, что сморозил какую-то дурость, но принадлежал к тем
остолопам, которые, коли уж вожжа под хвост попала, ни за что не отступят и
не признают своей ошибки. Таких людей на свете хоть пруд пруди. Человечество
только выиграло бы, возьми их папаши за обычай душить подобных еще в
младенчестве, как только они начинают проявлять характер. Вот и этот олух
готов был угробить целое войско, лишь бы не признать свою неправоту.
Когда Сингх с девочкой поднялись на смотровую платформу, там находилось
около дюжины человек - несколько офицеров, но по большей части вестовые. Как
только Нарайан и Дщерь Ночи ступили на ковер, даже самые тупые солдаты
сообразили, что большие шишки намереваются смазать пятки. А когда Длиннотень
тоже оказался на ковре, парни, которых предполагалось бросить на произвол
судьбы, с этим не согласились. Едва Ревун начал поднимать ковер, они
попрыгали туда. Ковер качнулся, задел краем платформу и, кренясь, заскользил
к утесу. В тот же миг вниз посыпался град огненных шаров. Солдаты
уворачивались. Ковер отчаянно завихлял, кое-кто не удержался, но Ревуну
удалось справиться с управлением, и ковер, раскачиваясь, словно перепившаяся
комета, устремился к югу.
Наши стрелки на высотах перенесли огонь с вышки на ковер. Ревун
отчаянно лавировал, но некоторые заряды все-таки попадали в цель. Всех
колдовских усилий Ревуна едва хватило на то, чтобы всю его компанию не
сожрали живьем.
Но куда смотрит Госпожа? Ведь это ее шанс. Сейчас, когда эти негодяи
думают лишь о том, как спасти свои задницы, все зависит от нее. Достаточно
посадить ковер - и дело будет сделано. Вдобавок нам достанутся Нарайан Сингх
и дитя.
И тут до моего слуха донесся звук. Шепот, десятки, нет, сотни тысяч,
миллионы, миллионы миллионов шептаний накладывались одно на другое,
разбухая, словно циклон. Циклон, пронесшийся мимо меня и устремившийся вслед
за ковром. А затем наступила полная запредельного ужаса тишина. Уж ежели все
это нагнало такого страху на меня, можно себе представить, каково пришлось
тем, кто пребывал во плоти.
Солдаты обеих армий опустили оружие и замерли в ожидании. Над полем боя
пронесся отчаянный вопль Ревуна. Этот вопль вывел наших ребят из оцепенения,
и они с удвоенным рвением принялись выпускать огненные шары в летящих
колдунов. Фейерверк возобновился.
Ковер устремился к земле. Полноценной помощи Ревун не получал, а одному
ему было не под силу и лететь, и сражаться одновременно. При падении ковер
сильно ударился о землю. Солдат, в том числе и Могабу, раскидало по склонам.
Большинство разбежалось кто куда, но Могаба, едва поднявшись на ноги,
заковылял к своим позициям. Вокруг бушевала огненная буря, но от оставался
невредим. Не иначе как боги благоволили этому малому.
Даже пребывая в мире духов, притупляющем чувства, я ощутил прилив
восторга. Мы их отделали! Победа за нами! Еще чуть-чуть, и этой войне конец.
Магический шепот Госпожи растворит чары Длиннотени и Ревуна, а ребята с
высот закидают их огненными шарами.
Только сейчас из мрака тайны стали вырисовываться детали несравненного
по глубине и широте охвата замысла Костоправа, основанного на учете
особенностей характера Хозяина Теней. Годы отточили мастерство Старика. Я
восхищался им не только потому, что он добился успеха, но и потому, что на
сей раз ему, кажется, удалось предусмотреть все возможные варианты развития
событий. Только он сам да его боги знали, что еще было у него в запасе.
Внизу оставались тонны всякого снаряжения, так и не пущенного в ход.
Дело закончилось. Дорога была открыта. Я направился назад, к фургону
Одноглазого. Теперь нам придется действовать быстро, чтобы успеть
воспользоваться полученным преимуществом и занять выгодную позицию. К тому
же, наверное, нужно будет собрать вместе всех братьев Отряда. Я уже собрался
вернуться в фургон, когда царство духов наполнилось смрадом, словно кто-то
разом пооткрывал все гробы в мире. Много я нюхал всякого дерьма, но такой
гнусной вонищи и представить себе не мог. Меня охватил страх. А за ним,
отставая всего на полшага, надвигалась паника. Быстро, прежде чем страх
успел парализовать меня и заставить забыть, как возвращаться, я скользнул в
свое тело.
А позади, в каньоне, не удостаивая вниманием проносившиеся мимо
огненные шары, стояла на валуне Дщерь Ночи. Маленькие ручонки были воздеты,
приветствуя и призывая надвигающуюся Тьму, губы растянулись в злобной
усмешке.
Что-то приближалось. И я, кажется, даже мог припомнить что. Я выскочил
из фургона и, зацепившись рукой за козлы, завис, качаясь, как обезьяна.
Кажется, прошло больше времени, чем я думал. Уже забрезжил рассвет.
Но нет, то был вовсе не рассвет. Свет исходил не от солнца, не от луны,
а со стороны горного прохода. Неужто огненные шары воспламенили какие-нибудь
горючие припасы тенеземцев?
Хорошо бы так. Но увы, я знал, то был не обычный, земной огонь. Я,
спотыкаясь, помчался к штаб-квартире Госпожи. Что бы ни происходило. Госпожа
не могла не иметь к этому отношения.
И вполне возможно, сейчас безопаснее всего находиться рядом с ней.
Бежать пришлось не так уж далеко, но представление закончилось прежде, чем я
добрался до места. Госпожа пыталась усмирить Ревуна, и если не смогла
добиться успеха, то не по своей вине. В игру вступила новая сила.
Поначалу ее очертания казались неопределенными, но, столкнувшись с
чарами Госпожи, они стали обретать форму и цвет. И я увидел - то, чего
видеть мне совсем не хотелось Черную фигуру. В сто футов ростом. С четырьмя
руками. Ту самую, что преследовала Госпожу в ее снах, а порой, как призрак,
прокрадывалась и в мои. Саму Тьму, жаждущую заполучить дочь Госпожи.
Сотни тысяч ошеломленных глаз следили за противоборством Госпожи с этим
колоссом. Обманники встретили появление чудища приветственными криками.
Пусть дела оборачивались для них худо, но ныне они воочию узрели несомненное
доказательство того, что Год Черепов воистину близится. Возможно, вот-вот
наступит, раз уж их богиня обрела такую мощь, что сама явилась в наш мир,
дабы защитить свою избранную дочь и живого святого Нарайана Сингха.
Впрочем, скоро выяснилось, что призрак Кины имеет много общего с
любимыми игрушками Длиннотени. Он вовсе не был неуязвим для огненных шаров,
притягивал их и через некоторое время стал походить на изъеденное молью
изображение на каком-нибудь старом гобелене Представление закончилось
прежде, чем я успел перевести дух. Кина рассыпалась и исчезла. Но
продержалась достаточно долго, чтобы дать своим приверженцам возможность
прихватить дитя и удрать. Кренясь и качаясь, ковер Ревуна набрал скорость и
скрылся из виду. Заполнявший мир шепот начал стихать.
Вконец обессиленная. Госпожа рухнула без чувств. Лебедь и Нож уложили
ее на носилки и взялись за ручки. Вокруг сомкнулись самые преданные,
сопровождавшие ее не один год воины.
- Особо не дергайся, - сказал я Лебедю. - Они сейчас драпают к Вершине,
поджав хвосты. Могаба ранен, так что командовать ими некому.
Лебедь смерил меня недоверчивым взглядом.
- А на хрена ты говоришь это мне? Найди своего долбаного Костоправа,
ему и рассказывай.
- Хорошая идея. Я так и сделал.
Прабриндраху Драху снова досталось на орехи. Люди Могабы ни в какую не
желали забыть первейшую заповедь выживания: никогда не показывай врагу
спину. А солдата, который, несмотря на то что страх подстрекает его бросить
оружие и пуститься наутек или сжаться в комок, не покидает своего места в
строю, не так-то просто убить.
Весь смысл изнурительной, доводящей до исступления и порой кажущейся
солдатам бессмысленной муштры заключался именно в том, чтобы каждый
продолжал делать свое дело, когда становится по-настоящему страшно. Битва -
это не просто организованное убийство. Суть ее составляют страх и умение
совладать с ним. Тот, кто одолеет страх, одолеет и противника. Старик так
долго наблюдал за безуспешными потугами князя, что даже в его окружении
поднялся ропот. В конце концов я спросил, почему он не вмешивается?
- Хочу, чтобы весь Таглиос знал, из какого он теста. Мне нужна
уверенность в том, что будет, когда он возьмет власть в свои руки.
Все это звучало вроде и разумно, но как-то подозрительно. Впрочем, в
последнее время мне начинало казаться подозрительным все, что имело
отношение к Костоправу.
Правда, в конце концов он выдвинул на место потрепанного воинства князя
корпус Госпожи, усиленный гвардейцами Лозана. Им удалось потеснить Могабу,
но тот вскоре выровнял фронт. Госпожа была столь измотана, что все ее
колдовство годилось лишь на то, чтобы отвлечь неприятеля. Интересно, почему
Костоправ не устроил передышку и не дал ей восстановить свои силы? Впрочем,
я не стал тратить время на пустые попытки постичь ход его мыслей. Я больше
не понимал этого человека.
Незадолго до полудня он отвел войско Госпожи, укрепил фланги лучниками
и выстроил для атаки обе свои дивизии. Передовой колонне предстояло измотать
врага, с тем чтобы наступавшая следом смогла рассеять его. Но прежде чем
барабаны начали свой мрачный распев. Костоправ выбросил белый флаг и
выступил вперед. Мне пришлось тащиться за ним со Знаменем в руках. Эту
проклятую хреновину следовало бы посадить на диету. Уж больно она
тяжеленная, и с каждым разом все тяжелее.
Меня все это выбивало из колеи. Я находился здесь лишь по настоянию
Костоправа, хотя предпочел бы соединиться с Копченым да выяснить, что теперь
затевают Ревун, Длиннотень, Душелов и кто бы то ни был. Да и Радишу не
мешало бы проверить, я к ней давненько не наведывался.
Хорошо еще, что некоторое время она будет оставаться в неведении
относительно здешних событий.
Могаба удивил меня тем, что спустился нам навстречу. Весь в повязках,
он тяжело припадал на ногу, и думаю, не будь его кожа черной, по всему телу
можно было бы увидеть синяки и кровоподтеки. Один глаз заплыл и закрылся,
зубы были сжаты от боли.
Однако эмоций он выказывал не больше, чем статуя из черного дерева.
- Вы ухитрились использовать все наши промашки, - признал он.
- Этот сучий потрох подрезал вам сухожилия, - устало заметил Костоправ.
- Подумай, какая тебе нужда и дальше гробить людей.
- Исход этой битвы, может быть, и решен, но война продолжается. Она
закончится не сейчас и не здесь.
В этом замечании был некий резон. Нам следовало продвигаться вперед без
малейшего промедления: в противном случае возникала опасность разложения
нашей разномастной армии.
Улыбка Костоправа была почти под стать жуткой броне Вдоводела, с
которой он в последнее время почти не расставался.
- Я ведь не раз и не два пытался засадить тебя за изучение Летописей. И
предупреждал, что ты пожалеешь, если не займешься этим вплотную.
Могаба тоже улыбнулся - так, словно знал на сей счет нечто любопытное.
- Это не Священное Писание.
- Что?
- Твои драгоценные Летописи, вот что. Они не святы. Это не более чем
истории, отчасти составленные на основе преданий, отчасти же попросту враки.
Примерно в равных долях.
Он хмуро взглянул на меня:
- Смотри, Знаменосец, если ты будешь черпать свою веру в прошлом, это
тебе дорого обойдется.
Капитан снова улыбнулся - на сей раз мягко. Неужто эта битва будет
выиграна с помощью улыбок?
Костоправ продемонстрировал весьма оригинальную тактику, но Могаба не
уловил этого. Не сумел, потому как Летописей не читал. А не читал он их
потому, что - чего никогда не признавал открыто - просто-напросто не умел
читать. Там, откуда Могаба родом, грамотность не числилась среди воинских
достоинств.
Сейчас, во всяком случае, не было сомнения в том, на чьей стороне
моральное превосходство.
- Выходит, - промолвил Костоправ, - мне придется уложить еще немало
твоих людей, прежде чем ты признаешь истину.
- Истина переменчива, и каждый толкует ее по-своему. В данном случае ее
окончательная форма остается неопределенной. И возможно, ты указал мне
способ, как найти свою истину.
Могаба отвернулся и зашагал вверх по склону. Напряженные плечи
указывали на то, что невозможность скрыть от нас боль уязвляла его гордость.
Уходя, он пробормотал, что Хозяин Теней больше не сидит у него на шее и руки
его развязаны.
- Эй, командир, - сказал я, - Длиннотень больше не маячит у него за
спиной.
- У него больше нет надобности в том, чтобы этот малый торчал...
Берегись!
Тай Дэй подпрыгнул и закрыл меня щитом как раз вовремя - я едва не
угодил под проливной дождь вражеских стрел.
- Ни хрена себе! Быстро здесь погода испортилась.
Ребята на холмах чуть животики не надорвали. Ну и видок у нас,
наверное, был, когда мы пятились к нашим рядам, пытаясь втроем укрыться за
одним маленьким щитом.
Этот хитрожопый Могаба вышел на переговоры лишь для того, чтобы
выторговать своим солдатам несколько минут передышки. А как только он
добрался до них, они пошли в атаку. Куража у них, может, и не прибавилось,
но дисциплина оставалась на высоте.
С наших флангов и башен на них посыпались стрелы. Над фронтом взвились
огненные шары. В таких обстоятельствах их порыв казался весьма опрометчивым.
Тем не менее они несколько потеснили нас, ибо сражались с такой яростью,
словно связывали с этой атакой последнюю надежду. Обстановка существенно
осложнилась. Но тут Госпожа решила, что она достаточно отдохнула.
Чарандапраш окрасился морем разноцветных огней. После этого схватка
продолжалась недолго. Однако, когда над полем повисла тишина, даже наши
резервы оказались слишком вымотанными, чтобы преследовать кого бы то ни
было. Костоправ предоставил эту честь уцелевшим лагерным прихлебателям,
заявив, что они могут забрать себе всю добычу.
Дуралеи, клюнувшие на это, по большей части были убиты.
***
Все собравшиеся у большого костра только и толковали о дальнейших
планах Могабы. Похоже, у каждого офицера рангом выше лейтенанта имелось на
сей счет свое мнение. А то и два. И все они не стоили ни гроша.
Я отправился блуждать с духом, но Могабу найти не смог, даже с помощью
возвращения в прошлое. Правда, поиски продолжались недолго - достаточно было
одного намека на отвратительный трупный запах, чтобы я без оглядки пустился
наутек.
Неужто она всякий раз появляется там тогда же, когда и я? Костоправ
мыслишек в общий котел не подбрасывал. Он просто сидел у костра, довольный и
умиротворенный, каким я не видел его уже долгие годы.
Госпожа сидела рядом с ним и тоже выглядела неплохо, будто ей все-таки
удалось как следует поспать.
- Не найдется ли у тебя пара минут? - обратился я к ней. - Есть
разговор. Мне ведь насчет тебя почитай и записать-то нечего.
- Едва ли я смогу рассказать тебе что-нибудь интересное, - со вздохом
отозвалась она.
С помощью Копченого я мог проследить за ней во времени. Но это не
помогло мне проникнуть в ее мысли.
- Видок у тебя словно у кота, сожравшего хозяйскую сметану. С чего бы
это? - спросила Госпожа Костоправа.
- Да с того, что Длиннотень с Ревуном не вернулись... Он взглянул на
меня, давая понять, что хотел бы знать почему. Но не сейчас. Это могло
подождать.
- ..и с того, что вернулась ты. Отдохнувшая, она выглядела чудесно,
несмотря на свое недавнее состязание с Киной. Или с тем, что выглядело как
Кина.
- ..с того, что теперь им придется засесть на Вершине, покуда
Длиннотень не ухитрится сметать на живую нитку хоть какое-то войско из
оставшихся гарнизонных служак да ополченцев, которые предпочли бы вовсе ни
во что не ввязываться.
Так-то оно так, но он оставался Хозяином Теней и последнего слова пока
не сказал. И стены Вершины вздымались на сотню футов. Хотелось верить, что
Костоправ не решил, будто теперь единственной нашей заботой осталось
побережье.
- Ты заметил, что он так ни хрена и не объяснил? - буркнул Лебедь,
обращаясь к Ножу.
Возвращение закадычного приятеля он воспринял как должное, словно
никогда и не считал его изменником. Но многим до сих пор не верилось, что
дезертирство Ножа было всего лишь уловкой. Особенно тем, у кого были родичи
среди безжалостно истреблявшихся Ножом храмовых ополченцев.
- Этот сукин сын явно не собирается ни с кем делиться своими замыслами.
Даже со мной и с тобой. У него наверняка в рукаве припрятана козырная карта.
А ведь нам, бедолагам, тоже не мешало бы знать, что затевается.
Он бросил на Госпожу долгий печальный взгляд, словно силясь уразуметь,
что она могла найти в Старике. Я тоже задумывался об этом, но лишь до того,
как мы с Сари полюбили друг друга.
В этом не следует искать смысла. Следует лишь молиться о даровании
свободы, не отказывать себе в этом счастье. Кстати, о пределах свободы.
Родственнички мои так и не объявились. Кроме, разумеется, Тай Дэя. Я скорее
мог бы отделаться от собственной тени, нежели от него.
Нож ухмыльнулся, глядя на кислую физиономию Лебедя. Участие в авантюре
Костоправа изменило этого парня. Он нашел свою нишу.
- Коли ты и впрямь хочешь что-нибудь разузнать, возьми у Мургена его
книги. Говорят, в них можно найти все, лишь бы знать, где искать.
- Хороший совет, - заметил помянутый выше Мурген. - Одна беда: этот
самый Мурген не имеет обыкновения таскать книги с собой. Кроме той, над
которой работает сейчас.
Комментарий Лебедя был краток и неприличен. Как и Могаба, он не умел
читать.
Нож рассмеялся:
- А пусть-ка Мурген Большие Уши сам тебе все расскажет. Он ведь помнит
любую главу и даже стихи может наизусть шпарить, не хуже самого Костоправа.
Одно слово - Костоправов любимчик.
Старине Ножу всегда недоставало чувства юмора. Во всяком случае, мне
его шуточки забавными не казались.
- Рассказать-то расскажу, - заявил я. - Да только за хорошую плату. Сам
знаешь, наш брат наемник задаром ни хрена делать не станет.
Шутки шутками, но, пожалуй, мне стоило некоторое время держаться
подальше от Копченого, чтобы занести в Летописи подробное описание сражения
при Чарандапраше. То был критический момент в истории Отряда, а я до сих пор
не уделил ему должного внимания. А когда я все-таки отправлюсь на прогулку с
Копченым, мне придется сосредоточиться на действительно важных вещах. Я не
имею права уходить в мир духов лишь ради того, чтобы избавиться от боли.