Страница:
Дэй. Он ничего не говорил, просто находился рядом и оберегал меня. Хотел я
того или нет.
Марш продолжался. Фургоны и подводы переломались. Лошади охромели. Люди
сбили ноги. Слонам явно не нравилась погода. Как, впрочем, и мне. Пару раз
пошел снег, но падал он не мягкими хлопьями, как положено нормальному снегу,
а какими-то колючими и кусачими, мгновенно таявшими дробинками.
До сих пор конница Могабы не предпринимала серьезных попыток преградить
нам путь. Его всадники не доставляли нам хлопот до тех пор, пока наши
фуражиры в поисках провианта не забирались слишком далеко от основных сил.
По мне, так Могабу интересовали лишь сведения о продвижении нашей армии и он
вовсе не собирался попусту терять солдат, пытаясь остановить нас в чистом
поле, прежде чем мы доберемся до его укрепленных позиций.
Дело шло к вечеру, но никто почему-то и не думал отдавать приказ
сделать привал. Солдаты угрюмо ковыляли по разбитой дороге, кляня
пронизывающий ветер и обмениваясь мнениями насчет генералов, которые все как
один чокнутые и сукины дети.
Я пошел искать Капитана. И нашел. На плечах у него сидели вороны, целая
стая вилась над головой. Он улыбался: единственный счастливый дурак во всей
армии. Вот уж воистину всем генералам генерал.
- Привет, командир. Мы что, собираемся тащиться без передыху всю ночь?
- Так ведь до Чаранки осталось всего-то с десяток миль. Будет совсем не
худо, если мы остановимся там. Поутру Могаба протрет глаза и увидит наш
лагерь у себя под носом.
Что ни говори, а Старик жил в своем, вымышленном мире. Ему просто на
роду было написано стать генералом. Он для этого созрел - коли и вправду
считал себя способным перемудрить Могабу Он не видел Могабы в Дежагоре. И
вообще не присмотрелся к нему как следует.
- Мы притащимся туда в таком состоянии, - заметил я, - что он запросто
сможет сплясать на наших костях - Сможет, да не станет Длиннотень связал его
по рукам и ногам - Он надерет нам задницу, а хозяину своему наврет с три
короба - Ты-то наверняка так бы и сделал - Хм., очень может быть.
- Так вот, Длиннотень сам будет здесь и воли Могабе не даст. Ступай
малость сосни. Я хочу, чтобы с восходом солнца ты уже сидел у Могабы на
плече.
Дядюшка Дой находился всего в нескольких шагах от нас. Вид у него был
такой, словно он все слышит и мотает на ус. Говорили мы на форсберге, но я
не был уверен в достаточности этой меры предосторожности.
Вороны никогда не отлетали далеко.
Из этого разговора я уразумел одно - у Костоправа все-таки имелся план.
Хотя поверить в это было нелегко.
- Я не устал и спать не хочу.
Это было правдой. Вот есть и пить, как всегда после прогулок с
Копченым, мне хотелось отчаянно. Но я имел возможность воспользоваться
штабной кухней.
Прибывали все новые и новые посланцы.
- Думаю, - проворчал Костоправ, - подошло время объяснить людям, что
они должны делать.
- С ума сойти, до чего оригинальная мысль. После стольких лет - Мурген,
тебе не кажется, что Отряд может найти и другого пройдоху летописца. Сказано
тебе отдыхать - вот и иди.
Старшие офицеры начинали собираться к нему на совет. Меня не
пригласили, так что волей-неволей пришлось тащиться обратно в фургон. Там я
набил пузо, вдоволь налакался воды и вновь отправился гулять с духом. Первым
делом мы с ним поинтересовались, о чем толкует Костоправ со своими
командирами, но это оказалось пустой тратой времени. Узнал я очень мало.
Говорил в основном сам Костоправ: развернув весьма подробную карту, он
указывал каждому офицеру место, которое его подразделению предстояло занять
перед встречей с Могабой. Удивило меня одно - Старик настаивал на том, чтобы
Прабриндрах Драх занял позицию в центре, тогда как свои войска он
намеревался поместить на правом фланге - все, кроме особо обученной боевой
группы, которую он решил расположить за левым крылом Госпожи.
Любопытно. При такой диспозиции выходило, что наше правое крыло
оказывалось лицом к лицу с той группировкой сил Хозяина Теней, которую
возглавлял Нож.
Костоправ был полон решимости во что бы то ни стало заполучить Ножа со
всеми потрохами.
- Почему это ты вдруг вздумал расположить войска таким образом? - сузив
глаза, спросила Госпожа. - Мы обсуждали это три года, и...
- Потому, что ты нужна мне вся, - прервал ее Костоправ. За всю ее
долгую жизнь Госпоже не часто приходилось сдерживаться. Вот и сейчас
Костоправ почуял, что запахло жареным. - Если уж я не объясняю тебе, то и
никто другой не узнает, в чем секрет моего плана.
Он предложил лакомый кусочек одной из своих ворон. Это помогло.
Немного. Но Прабриндрах Драх и прочие командиры не догадывались о значении
ворон для Костоправа.
Я покинул Копченого, подкрепился, да и ему дал немного супу Для
поддержания жизни Копченому требовалось совсем мало пищи. Возможно, он
просто высасывает энергию из меня, как вампир. Затем я заснул и, как это
бывало и раньше, видел сны, от которых по пробуждении в памяти оставались
одни лишь обрывки. Кажется, там была Радиша. И Душелов. И замороженные
старики вроде бы тоже были, но помнилось все смутно. Где-то вдалеке,
кажется, маячила туманная крепость.
Бросив попытки собрать воедино обрывки снов, я вновь соединился с
Копченым, решив проследить за реакцией неприятеля на наше продвижение.
В ночи вспыхивала жемчужная россыпь светящихся шаров. По склонам
змеились огненные линии: множество факелов освещало путь наших маршевых
колонн. Тенеземские полководцы созерцали все это молча. Один лишь Нож
высказал предположение, что Костоправ жжет такую уйму факелов для того,
чтобы его войско казалось внушительнее, чем оно есть на самом деле.
Они не выглядели встревоженными. Многие молодые офицеры уже предвкушали
победу. Они надеялись, что после того, как мы будем разгромлены, Длиннотень
даст им волю и по весне они выступят на север, дабы провести лето, разоряя
вражеские земли.
Правда, командиры постарше - те, кому уже приходилось иметь с нами дело
- были настроены иначе. Они тоже верили в победу, но не рассчитывали, что
одержать ее будет легко. И тем сильнее хотели нанести нам как можно больший
урон.
И все же это море огней производило впечатление. Сам Могаба, похоже,
больше думал о собственном наступлении, чем о том, как остановить нас здесь.
Так или иначе, все эти огромные армии были приведены в движение Черным
Отрядом. А ведь всего пять лет назад весь он состоял из семерых оборванцев.
Я хорошо помнил это время. Что бы ни случалось, триумф или катастрофа. Отряд
продолжал существовать. Как продолжали вестись Летописи.
Вернувшись в свое тело, я заснул. А когда проснулся, наши передовые
части уже подходили к равнине Чарандапраш. Во всех низинах, лощинах и
оврагах клубился туман.
Фургон остановился. Вокруг царила суматоха. Я высунулся наружу. Туман.
Все было затянуто густым, плотным туманом. Люди сновали туда-сюда с факелами
в руках, но светлее от этого не становилось. За стеной тумана факелы
казались тусклыми, как обманные болотные огни. В этом столпотворении никто
не обращал на меня внимания.
Неожиданно появился Костоправ.
- Привет, командир. Ты выглядишь не лучшим образом.
- И то сказать. Так замотался, того и гляди задница отвалится.
Он забрался в фургон, бегло осмотрел Копченого и закрыл глаза.
- Ну и...
- Что еще за "ну и"?
- Ты здесь. С чего бы это? И где твои пташки? Все высматривают?
На миг мне показалось, что Старик уснул. Он ответил не сразу. Но уж
ответил так ответил:
- Я прячусь. И от птиц тоже. Одноглазый их распугал. - Помолчав еще
пару минут, он добавил:
- Не нравится мне это, Мурген.
- Что не нравится?
- Быть Капитаном, вот что. Я предпочел бы остаться лекарем и
летописцем. Оно как-то спокойнее.
- Ты неплохо справляешься.
- Не так, как бы мне хотелось. К тому же, не будь я Капитаном, у меня
не было бы никаких дорогостоящих обязательств.
- О черт! А я-то думал, будто ты нашел себя в этом деле - выковыривать
из дерьма всех и каждого.
- Единственное, чего мне когда-либо по-настоящему хотелось, - это
отвести Отряд домой. Но они ни в какую не настроены помогать мне в этом.
- Наверняка никто не собирается открывать для нас какие бы то ни было
двери. И уж Радиша меньше всех. В последнее время она частенько размышляет о
том, что делать с нами.
- Так и должно быть, - улыбнулся Костоправ. - Я о ней тоже не забываю.
Помолчав миг, он продолжил:
- Ты ведь знаешь Летописи, Мурген. Ну-ка скажи, где у нас была самая
кровавая битва?
- Догадываюсь, что именно здесь. Лет четыреста назад, в самом начале
нашей истории. Но в сохранившихся Летописях об этом нет ничего, кроме
туманных намеков.
- История может повторяться.
Он говорил без воодушевления. Без малейшего. Костоправ не был
кровожаден.
Как и я, несмотря на свою озлобленность. Впрочем, нет. Мне очень
хотелось, чтобы несколько тысяч мерзавцев поплатились за то, что случилось с
Сари.
- Знаешь ли ты какой-нибудь способ удостовериться в подлинности тех
фрагментов из утраченных Летописей, что забраны тобою у Душелова?
- Что?
Вопрос меня прямо-таки ошарашил. Ничего подобного мне и в голову не
приходило.
- Ты хочешь сказать, что они могут оказаться фальшивыми?
- Я не мог прочесть их, но и без того понял, что это не подлинники, а
всего лишь копии.
- Но значит ли это, что в них перевираются факты?
- Копченый верил каждому слову в тех текстах, которые имелись у него.
Да и устная традиция подтверждает его взгляд на Отряд как на извечное
пугало, хотя никаких определенных фактов в этих рассказах не содержится. Но
изрядно удивляет то, что никаких других сведений о тогдашних событиях вообще
нет. Словно у них не было свидетелей, не имевших отношения к Отряду.
- Что-то произошло? Но неужели все наши книги попросту фальсификация?
На какой-то миг мне показалось, что Костоправ устал от борьбы.
- Что-то произошло, Мурген. И происходит. Такое, в чем замешано нечто
большее, чем мы с тобой, и Госпожа, и Хозяева Теней, и все такое прочее.
Творятся странные вещи, и ничем другим их не объяснить. Я начал задумываться
об этом с тех пор, как ты стал заглядывать в прошлое.
- Наверняка тут не обошлось без Душелова.
- Очень может быть - она ведь повсюду сует свой нос. Но, на мой взгляд,
дело не только в ней. Кто-то манипулирует нами, всеми нами, включая и
Душелова. И я начинаю думать, что это происходит - и происходило - веками.
Думаю, будь у нас начальные главы Летописей, имей мы возможность их
прочесть, у нас сложилось бы совершенно иное представление о происходящем и
о нашей роли в этих событиях.
- Как я понимаю, ты говоришь о том, на что намекала в своих книгах и
Госпожа. О Кине. Дело в том, что я и сам пару раз видел ее во время своих
блужданий с духом. Или же мне втемяшилось в башку, будто это Кина, именно
из-за писаний Госпожи.
- Кина? Да, она. Или некто, желающий, чтобы мы сочли его Киной.
- Нам-то не все ли равно?
- Хм.... Кажется, ей опять видятся эти паршивые сны. Я и сам
придерживался того же мнения.
- Мне тоже так кажется. Выглядит она вконец измученной.
- Я много размышлял об этом по дороге сюда. Что еще делать, когда целые
дни напролет трясешься в седле. Мне кажется, события стали разворачиваться
слишком быстро для Кины. Те комбинации в игре Теней, которые разыгрывает
она, рассчитаны на десятилетия. А то и на поколения, как в нашем случае.
Возможно, одна из таких масштабных комбинаций начала действовать еще до
того, как наши братья двинулись на север. Но теперь мы возвращаемся к
истокам, и все происходит слишком быстро для нее. Чем сильнее она старается
не выпускать события из-под контроля, тем более неуклюжими становятся все ее
потуги.
- Например?
- Например, то, что она сделала с Копченым.
- А я думал, что это работа Душелова. По правде сказать, веских
оснований для такого предположения у меня не было.
- Может, и так. Возможно даже, что они обе охотятся за нами и при этом
мешают одна другой.
Припомнив все, что можно было извлечь из книг Госпожи, я все же счел
версию с Душеловом более правдоподобной. С точки зрения мифологии
Обманников, Кина не обладала столь широкими возможностями для вмешательства
в земные дела. Согласно их учению, для того чтобы она смогла коснуться мира,
людей, разделяющий миры барьер должен быть разрушен с нашей стороны.
Я рассказал это Костоправу.
Тот пожал плечами:
- Послушай, я почти уверен в том, что Черный Отряд по чьему-то умыслу
должен был полностью полечь в Дежагоре. До последнего человека, если не
считать Госпожи. Предполагалось, что в живых останется лишь она. Ей
предстояло умереть, когда душилы заберут наше дитя.
Я задумался.
- Стало быть, если бы тот малый. Рам, не увлекся Госпожой...
- Все было бы кончено. Кина заполучила бы Дщерь Ночи по эту сторону. С
этого должен был начаться Год Черепов... - Я изображал заинтересованность,
что, признаться, было совсем не трудно. Мне хотелось, чтобы Костоправ
продолжал, так как хотелось верить, что прежде, чем он закончит, я успею
сообразить, почему он поступал именно так. - ..но случайные карты спутали ей
всю игру, - завершил он.
- Случайные карты? Ты имеешь в виду Душелова? Она - козырная. Но есть
еще и Ревун. Был Меняющий Облик - его ученица и сейчас где-то скрывается.
Все они не были частью этого плана.
Это предположение никак не соответствовало ходу моих мыслей. Видать,
мозг у меня работали не в том направлении.
- Будь осторожнее, Мурген. Не теряй связи со своими истинными
чувствами. Не позволяй себе чрезмерно пристраститься к блужданию с духом.
Эта хреновина - чем или кем бы она ни была - манипулирует нами, воздействуя
на наши эмоции.
- Мне-то с какой стати беспокоиться? Я всего-навсего записываю
происходящее.
Ответ Старика прозвучал загадочно.
- Прежде чем все это закончится. Знаменосец может оказаться даже более
важной фигурой, чем Дщерь Ночи.
- Как так? Он сменил тему:
- Скажи-ка лучше, в последнее время ты искал форвалаку? Он имел в виду
оборотня, ту самую не сумевшую сбросить звериное обличье ученицу Меняющего
Облик, которую помянул минуту назад.
- Искал, - ответил я, - но не видел с тех пор, как по собственным
следам вернулся на бойню в Ведна-Бота.
- Понятно. Спешить не стоит, но, когда представится случай, выясни, где
она теперь. Сама себя она едва ли прикончит. На такое везение рассчитывать
не стоит.
- О, это уж точно. Она жива-живехонька. Одноглазый уверяет, что она
следует за нами. Мы с ним как раз на днях о ней толковали. Он считает, что
она живет ради того, чтобы поквитаться с ним. За то, что он укокошил
Меняющего Облик прежде, чем она научилась возвращать себе людское обличье.
Костоправ хихикнул.
- Ясно. Ничего, скоро старикан убедится в том, что он вовсе не пуп
земли. Ладно, пусть нас ждут только приятные сюрпризы. А у Могабы - кишки
наружу.
Он снова рассмеялся, на сей раз злорадно, и, уже вылезая из фургона,
бросил:
- Скоро начнется представление. Он и впрямь рассматривал военные
действия как представление, нечто вроде игры. Не думая о том, что это игра
со смертью.
Я вновь вился над головою Могабы. Я, Мурген, ангел шпионажа. Ревун и
Длиннотень прибыли вскоре после рассвета. Оба полагали, что для
противодействия Госпоже потребуются их совместные усилия. Похоже, по мере
продвижения Госпожи на юг силы ее росли как на дрожжах.
И тут меня осенило - это походило на религиозное откровение. Я понял,
что за страх не давал покоя Капитану. Он опасался, что Госпожа вернула себе
былую мощь, заключив соглашение с Киной.
Мне и самому порой приходило на ум нечто подобное. Согласно всему, что
я знал о чарах и колдовстве, утрата ею магической мощи после битвы в
Курганье должна была стать окончательной и бесповоротной. Вся эта довольно
путаная и невразумительная история была связана с истинными именами.
Гуннитская мифология полна рассказов о богах, демонах и бесах, которые
только тем и заняты, что скрывают свои подлинные имена в песках, ветрах и
тому подобном с тем, чтобы враги не могли их опознать. Потому что узнавший
имя вроде бы получал власть над тем, кто его носит. Все это казалось сущей
бредятиной, но, как ни странно, срабатывало. Истинное имя Госпожи было
объявлено, когда она в последний раз улаживала отношения с бывшим муженьком.
Она осталась в живых, но, согласно всем мистическим канонам, превратилась в
простую смертную. Которой многие желали смерти. Для бывших собратьев по
ремеслу она представляла интерес как ходячая кладовая темных колдовских
секретов. Знания остались при ней, хотя она и лишилась способности их
использовать.
Ее имя больше не имело над нею власти. Но сама она, лишившись
магической силы, видимо, не могла воспользоваться известными ей именами.
Иначе давным-давно разделалась бы и с Ревуном, и со своей сестрицей. И не
раскрыла бы их имена даже Одноглазому и Гоблину. Скорее бы умерла. Все-таки
колдуны и кудесники - люди особого склада. Уверен, что Госпожа по-прежнему
хранила немало важных секретов. Из подслушанных разговоров я знал, что
Длиннотень готов был пожертвовать тремя или четырьмя пальцами, лишь бы
только заполучить возможность воспользоваться знаниями Госпожи. И всякий
раз, когда Длиннотень посылал Ревуна с заданием захватить Госпожу,
что-нибудь не срабатывало. Уж не потому ли, что Ревун не желал еще большего
усиления своего старшего партнера?
Когда-нибудь мне придется убедить Госпожу растолковать всю эту историю
с именами так, чтобы это стало понятно даже такому тупице, как я. Может
быть, я смогу выудить из нее столько сведений об этом волшебстве, что тем из
нас, кто заглядывает в Летописи, удастся получить хотя бы смутное
представление о том, что же собственно происходит.
Когда сталкиваешься с колдовством, запросто можно обделать подштанники
- тут уж никакое знание не убережет. Но в любом случае не вредно знать, что
же скрывается за этими смертоносными светочами.
***
Тенеземские солдаты находились на своих позициях. Они сонно жевали
полевой паек и занимались тем, чем всегда занимаются солдаты: поносили
начальство. Я вертелся среди них, прислушиваясь к разговорам на тех языках,
какие понимал. Некоторые окопные философы весьма красочно описывали характер
и умственные способности генералов, которые выстроили войска в боевой
порядок и заставляют людей торчать в полной готовности невесть сколько
времени, тогда как последнему остолопу ясно, что в ближайшее время ничего не
произойдет. Ничего. Потому как чертовы талы слишком устали для каких-либо
действий. Ведь они всю эту чертову ночь провели на марше.
"Тал" - самое подходящее словечко, своего рода каламбур. Будучи
уничижительным сокращением от "таглианец", оно на некоторых диалектах,
бытующих к югу от Данда Преш, означает еще и дерьмо.
Ощущение было такое, словно я не один год прослужил бок о бок с этими
парнями. Мы говорили на одном языке.
На безопасном расстоянии от передовой линии Могаба возвел для себя
здоровенную наблюдательную вышку. Деревянную. По моему убогому разумению,
ему довольно скоро предстояло счесть ее не слишком удобной. Длиннотень и
Ревун присоединились к нему на смотровой площадке. Атмосфера была не
праздничной, но и далеко не мрачной. По нашему поводу никто особо не
беспокоился.
Длиннотень казался чуть ли не добродушным. Эта битва должна была стать
кульминацией всех его замыслов. По ее окончании ему предстояло стать
властелином мира, не имеющим соперников - кроме, возможно, некоторых
союзников, не вполне разделявших его амбиции.
Я был задет тем, что нас, похоже, не принимали всерьез. Могаба сумел
внушить всем этим людям уверенность в том, что они непобедимы. А солдаты
зачастую именно таковы, какими себя считают. Уверенность ведет к победе. За
все время, пока я наблюдал за ними. Ревун ни разу не завопил. Длиннотень ни
разу не вышел из себя. Госпожа их, конечно, беспокоила, но особого волнения,
какого можно было ожидать, - не наблюдалось.
Восходящее солнце уже начинало выжигать туман - повсюду, кроме нашего
лагеря. С правого фланга Госпожи веял слабый ветерок. Там тлели костры,
затягивая стоянку дымом. Тенеземцы могли видеть только лагерную обслугу,
беспрерывно подносившую хворост, да вздымавшиеся над туманом и дымом осадные
башни. Детали, из которых эти башни собрали, доставили с баржи, с реки
Нагир, что стоило немалых усилий и еще большей брани.
На кой хрен их приволокли сюда, я решительно не понимал. Это не имело
никакого смысла. Мы ведь не собирались штурмовать крепость. Правда, зная
Костоправа, можно было предположить, что он затеял все это с одной целью -
сбить Могабу с толку и заставить его теряться в догадках.
Вместе с духом Копченого я скользнул под дымовую завесу. Внутри все
выглядело вовсе не так, как я ожидал. Солдаты спали. Только лагерные
прихлебатели поддерживали огонь, собирали башни и выравнивали тропы, ведущие
к позициям Могабы, проклиная тот день и час, когда родился Костоправ.
Солдаты, надзиравшие за их работой, не отличались снисходительностью. У
Костоправа хватило ума сформировать рабочие команды из приверженцев одних
конфессий, а в начальники им дать воинов, придерживающихся других
религиозных учений и верований своих подчиненных отнюдь не поощряющих.
Некоторые детали плана Костоправа начинали проясняться, но собрать эти
фрагменты воедино не было никакой возможности. Теперь задача заключалась в
том, чтобы единственный человек, знавший все, оставался в живых до тех пор,
пока... Эх, Мурген, Мурген... И где же хваленое взаимное доверие,
свойственное Черному Отряду? Все это одна показуха. Ха. Вот Лебедь Лозан -
рослый, красивый блондин, старающийся разобраться во всем еще активнее, чем
я. Возможно, иногда интуиция помогала ему в какой-то мере понимать Госпожу.
Но сейчас ему оставалось только растерянно ворчать.
Саму Госпожу я обнаружил неподалеку. Все происходящее ничуть ее не
беспокоило. Заняв позицию на выступавшем над туманом холме, она
сосредоточенно и спокойно наблюдала за проходом на тот случай, если Могаба
что-то предпримет.
Я оставил ее и вернул Копченого в фургон. Настало время перекусить.
- Малец, - заворчал Одноглазый, как только я открыл глаза. - Опять ты
пропадал чертову уйму времени. Эдак ты когда-нибудь останешься там навсегда.
Мне это без конца твердили. Но ничего не случалось и, похоже, не должно
было случиться. Мои опасения на сей счет потихоньку улетучивались.
- Есть что-нибудь интересное? - спросил я.
- Война, вот что. Так что давай не путайся под ногами. Чтобы исполнить
свою роль, мне потребуется старый пердун. А ты разомнись, поешь чего-нибудь
да свари ему супчику. Покормишь его, когда я закончу.
- Сам и корми его, "когда закончишь". Твоя работа, ты ее и делай. И
нечего на меня перегаром дышать.
- Нет, не умеешь ты, Малец, с людьми ладить.
- Ладно. Скажи лучше, мы собираемся что-то предпринимать?
- Нет. Хватит того, что мы протопали без передыху пятьсот дерьмовых
миль посреди дерьмовой зимы ради того, что здесь, говорят, валежник шибко
хорош для костров, чтобы готовить жратву на открытом воздухе. Все ребята
ведут себя так, словно их опоили. Может, их и впрямь опоили. Точно не знаю.
Это просто предположение. Я могу ошибаться. Отвязался бы ты лучше. Малец. У
меня дел по горло.
***
Все было затянуто дымом. И чем ближе к передовой линии, тем плотнее,
буквально с каждым ярдом, он становился. Но я уже побывал там и теперь
решил, что с любопытством можно и повременить. А потому болтался около
фургона и ел. Ел, ел и ел. И пил. Выдул едва ли не весь запас Одноглазого. И
поделом ему, потому что он грубиян и невежа. Я вспомнил Сари. И понял, что
теперь буду думать о ней непрерывно. Близкая опасность заставляет человека
сосредоточиваться на самом главном.
Кроме того, меня беспокоила близость Нарайана Сингха. Живой святой
Обманников находился всего в миле отсюда. Он поддерживал огонь в походном
костре. Дщерь Ночи, плотно укутанная в одеяло, сонно озиралась по сторонам.
- Дерьмо! - спохватился я. - Пропади все пропадом!
Я едва не впал в забытье, почти не отличимое от реальности. Теперь я
просто места себе не находил, ожидая, когда можно будет вернуться к
Копченому. И проверить, действительно ли Сингх готовит завтрак. Мне было
необходимо убежать от мучительных воспоминаний о Сари. И когда же наконец
зарубцуются эти шрамы? Когда боль стихнет, хотя бы настолько, чтобы мне не
приходилось от нее убегать?
Я уставился на костер, пытаясь отогнать прочь горькие мысли. Это было
все равно что отдирать присохшие струпья. Чем старательнее пытался я
сосредоточиться на чем-нибудь другом, тем больше думал о Сари. В конце
концов костер закрыл передо мной весь горизонт, и мне показалось, что по
другую сторону пламени я увидел свою жену: бледная, взъерошенная, но как
всегда прекрасная, она, кажется, готовила рис. Создавалось впечатление,
будто я заглядываю в собственное прошлое. У меня перехватило дыхание, и я
вскочил на ноги.
Нет, только не это! Ведь я уже пережил эти провалы в прошлое, покончил
с ними.., разве не так?
Из фургона вылез Одноглазый.
- Эй, Малец, все сделано. Он в твоем распоряжении, ежели нужен. Но тебе
необходимо сделать перерыв. В ближайшее время все равно ничего не
произойдет.
того или нет.
Марш продолжался. Фургоны и подводы переломались. Лошади охромели. Люди
сбили ноги. Слонам явно не нравилась погода. Как, впрочем, и мне. Пару раз
пошел снег, но падал он не мягкими хлопьями, как положено нормальному снегу,
а какими-то колючими и кусачими, мгновенно таявшими дробинками.
До сих пор конница Могабы не предпринимала серьезных попыток преградить
нам путь. Его всадники не доставляли нам хлопот до тех пор, пока наши
фуражиры в поисках провианта не забирались слишком далеко от основных сил.
По мне, так Могабу интересовали лишь сведения о продвижении нашей армии и он
вовсе не собирался попусту терять солдат, пытаясь остановить нас в чистом
поле, прежде чем мы доберемся до его укрепленных позиций.
Дело шло к вечеру, но никто почему-то и не думал отдавать приказ
сделать привал. Солдаты угрюмо ковыляли по разбитой дороге, кляня
пронизывающий ветер и обмениваясь мнениями насчет генералов, которые все как
один чокнутые и сукины дети.
Я пошел искать Капитана. И нашел. На плечах у него сидели вороны, целая
стая вилась над головой. Он улыбался: единственный счастливый дурак во всей
армии. Вот уж воистину всем генералам генерал.
- Привет, командир. Мы что, собираемся тащиться без передыху всю ночь?
- Так ведь до Чаранки осталось всего-то с десяток миль. Будет совсем не
худо, если мы остановимся там. Поутру Могаба протрет глаза и увидит наш
лагерь у себя под носом.
Что ни говори, а Старик жил в своем, вымышленном мире. Ему просто на
роду было написано стать генералом. Он для этого созрел - коли и вправду
считал себя способным перемудрить Могабу Он не видел Могабы в Дежагоре. И
вообще не присмотрелся к нему как следует.
- Мы притащимся туда в таком состоянии, - заметил я, - что он запросто
сможет сплясать на наших костях - Сможет, да не станет Длиннотень связал его
по рукам и ногам - Он надерет нам задницу, а хозяину своему наврет с три
короба - Ты-то наверняка так бы и сделал - Хм., очень может быть.
- Так вот, Длиннотень сам будет здесь и воли Могабе не даст. Ступай
малость сосни. Я хочу, чтобы с восходом солнца ты уже сидел у Могабы на
плече.
Дядюшка Дой находился всего в нескольких шагах от нас. Вид у него был
такой, словно он все слышит и мотает на ус. Говорили мы на форсберге, но я
не был уверен в достаточности этой меры предосторожности.
Вороны никогда не отлетали далеко.
Из этого разговора я уразумел одно - у Костоправа все-таки имелся план.
Хотя поверить в это было нелегко.
- Я не устал и спать не хочу.
Это было правдой. Вот есть и пить, как всегда после прогулок с
Копченым, мне хотелось отчаянно. Но я имел возможность воспользоваться
штабной кухней.
Прибывали все новые и новые посланцы.
- Думаю, - проворчал Костоправ, - подошло время объяснить людям, что
они должны делать.
- С ума сойти, до чего оригинальная мысль. После стольких лет - Мурген,
тебе не кажется, что Отряд может найти и другого пройдоху летописца. Сказано
тебе отдыхать - вот и иди.
Старшие офицеры начинали собираться к нему на совет. Меня не
пригласили, так что волей-неволей пришлось тащиться обратно в фургон. Там я
набил пузо, вдоволь налакался воды и вновь отправился гулять с духом. Первым
делом мы с ним поинтересовались, о чем толкует Костоправ со своими
командирами, но это оказалось пустой тратой времени. Узнал я очень мало.
Говорил в основном сам Костоправ: развернув весьма подробную карту, он
указывал каждому офицеру место, которое его подразделению предстояло занять
перед встречей с Могабой. Удивило меня одно - Старик настаивал на том, чтобы
Прабриндрах Драх занял позицию в центре, тогда как свои войска он
намеревался поместить на правом фланге - все, кроме особо обученной боевой
группы, которую он решил расположить за левым крылом Госпожи.
Любопытно. При такой диспозиции выходило, что наше правое крыло
оказывалось лицом к лицу с той группировкой сил Хозяина Теней, которую
возглавлял Нож.
Костоправ был полон решимости во что бы то ни стало заполучить Ножа со
всеми потрохами.
- Почему это ты вдруг вздумал расположить войска таким образом? - сузив
глаза, спросила Госпожа. - Мы обсуждали это три года, и...
- Потому, что ты нужна мне вся, - прервал ее Костоправ. За всю ее
долгую жизнь Госпоже не часто приходилось сдерживаться. Вот и сейчас
Костоправ почуял, что запахло жареным. - Если уж я не объясняю тебе, то и
никто другой не узнает, в чем секрет моего плана.
Он предложил лакомый кусочек одной из своих ворон. Это помогло.
Немного. Но Прабриндрах Драх и прочие командиры не догадывались о значении
ворон для Костоправа.
Я покинул Копченого, подкрепился, да и ему дал немного супу Для
поддержания жизни Копченому требовалось совсем мало пищи. Возможно, он
просто высасывает энергию из меня, как вампир. Затем я заснул и, как это
бывало и раньше, видел сны, от которых по пробуждении в памяти оставались
одни лишь обрывки. Кажется, там была Радиша. И Душелов. И замороженные
старики вроде бы тоже были, но помнилось все смутно. Где-то вдалеке,
кажется, маячила туманная крепость.
Бросив попытки собрать воедино обрывки снов, я вновь соединился с
Копченым, решив проследить за реакцией неприятеля на наше продвижение.
В ночи вспыхивала жемчужная россыпь светящихся шаров. По склонам
змеились огненные линии: множество факелов освещало путь наших маршевых
колонн. Тенеземские полководцы созерцали все это молча. Один лишь Нож
высказал предположение, что Костоправ жжет такую уйму факелов для того,
чтобы его войско казалось внушительнее, чем оно есть на самом деле.
Они не выглядели встревоженными. Многие молодые офицеры уже предвкушали
победу. Они надеялись, что после того, как мы будем разгромлены, Длиннотень
даст им волю и по весне они выступят на север, дабы провести лето, разоряя
вражеские земли.
Правда, командиры постарше - те, кому уже приходилось иметь с нами дело
- были настроены иначе. Они тоже верили в победу, но не рассчитывали, что
одержать ее будет легко. И тем сильнее хотели нанести нам как можно больший
урон.
И все же это море огней производило впечатление. Сам Могаба, похоже,
больше думал о собственном наступлении, чем о том, как остановить нас здесь.
Так или иначе, все эти огромные армии были приведены в движение Черным
Отрядом. А ведь всего пять лет назад весь он состоял из семерых оборванцев.
Я хорошо помнил это время. Что бы ни случалось, триумф или катастрофа. Отряд
продолжал существовать. Как продолжали вестись Летописи.
Вернувшись в свое тело, я заснул. А когда проснулся, наши передовые
части уже подходили к равнине Чарандапраш. Во всех низинах, лощинах и
оврагах клубился туман.
Фургон остановился. Вокруг царила суматоха. Я высунулся наружу. Туман.
Все было затянуто густым, плотным туманом. Люди сновали туда-сюда с факелами
в руках, но светлее от этого не становилось. За стеной тумана факелы
казались тусклыми, как обманные болотные огни. В этом столпотворении никто
не обращал на меня внимания.
Неожиданно появился Костоправ.
- Привет, командир. Ты выглядишь не лучшим образом.
- И то сказать. Так замотался, того и гляди задница отвалится.
Он забрался в фургон, бегло осмотрел Копченого и закрыл глаза.
- Ну и...
- Что еще за "ну и"?
- Ты здесь. С чего бы это? И где твои пташки? Все высматривают?
На миг мне показалось, что Старик уснул. Он ответил не сразу. Но уж
ответил так ответил:
- Я прячусь. И от птиц тоже. Одноглазый их распугал. - Помолчав еще
пару минут, он добавил:
- Не нравится мне это, Мурген.
- Что не нравится?
- Быть Капитаном, вот что. Я предпочел бы остаться лекарем и
летописцем. Оно как-то спокойнее.
- Ты неплохо справляешься.
- Не так, как бы мне хотелось. К тому же, не будь я Капитаном, у меня
не было бы никаких дорогостоящих обязательств.
- О черт! А я-то думал, будто ты нашел себя в этом деле - выковыривать
из дерьма всех и каждого.
- Единственное, чего мне когда-либо по-настоящему хотелось, - это
отвести Отряд домой. Но они ни в какую не настроены помогать мне в этом.
- Наверняка никто не собирается открывать для нас какие бы то ни было
двери. И уж Радиша меньше всех. В последнее время она частенько размышляет о
том, что делать с нами.
- Так и должно быть, - улыбнулся Костоправ. - Я о ней тоже не забываю.
Помолчав миг, он продолжил:
- Ты ведь знаешь Летописи, Мурген. Ну-ка скажи, где у нас была самая
кровавая битва?
- Догадываюсь, что именно здесь. Лет четыреста назад, в самом начале
нашей истории. Но в сохранившихся Летописях об этом нет ничего, кроме
туманных намеков.
- История может повторяться.
Он говорил без воодушевления. Без малейшего. Костоправ не был
кровожаден.
Как и я, несмотря на свою озлобленность. Впрочем, нет. Мне очень
хотелось, чтобы несколько тысяч мерзавцев поплатились за то, что случилось с
Сари.
- Знаешь ли ты какой-нибудь способ удостовериться в подлинности тех
фрагментов из утраченных Летописей, что забраны тобою у Душелова?
- Что?
Вопрос меня прямо-таки ошарашил. Ничего подобного мне и в голову не
приходило.
- Ты хочешь сказать, что они могут оказаться фальшивыми?
- Я не мог прочесть их, но и без того понял, что это не подлинники, а
всего лишь копии.
- Но значит ли это, что в них перевираются факты?
- Копченый верил каждому слову в тех текстах, которые имелись у него.
Да и устная традиция подтверждает его взгляд на Отряд как на извечное
пугало, хотя никаких определенных фактов в этих рассказах не содержится. Но
изрядно удивляет то, что никаких других сведений о тогдашних событиях вообще
нет. Словно у них не было свидетелей, не имевших отношения к Отряду.
- Что-то произошло? Но неужели все наши книги попросту фальсификация?
На какой-то миг мне показалось, что Костоправ устал от борьбы.
- Что-то произошло, Мурген. И происходит. Такое, в чем замешано нечто
большее, чем мы с тобой, и Госпожа, и Хозяева Теней, и все такое прочее.
Творятся странные вещи, и ничем другим их не объяснить. Я начал задумываться
об этом с тех пор, как ты стал заглядывать в прошлое.
- Наверняка тут не обошлось без Душелова.
- Очень может быть - она ведь повсюду сует свой нос. Но, на мой взгляд,
дело не только в ней. Кто-то манипулирует нами, всеми нами, включая и
Душелова. И я начинаю думать, что это происходит - и происходило - веками.
Думаю, будь у нас начальные главы Летописей, имей мы возможность их
прочесть, у нас сложилось бы совершенно иное представление о происходящем и
о нашей роли в этих событиях.
- Как я понимаю, ты говоришь о том, на что намекала в своих книгах и
Госпожа. О Кине. Дело в том, что я и сам пару раз видел ее во время своих
блужданий с духом. Или же мне втемяшилось в башку, будто это Кина, именно
из-за писаний Госпожи.
- Кина? Да, она. Или некто, желающий, чтобы мы сочли его Киной.
- Нам-то не все ли равно?
- Хм.... Кажется, ей опять видятся эти паршивые сны. Я и сам
придерживался того же мнения.
- Мне тоже так кажется. Выглядит она вконец измученной.
- Я много размышлял об этом по дороге сюда. Что еще делать, когда целые
дни напролет трясешься в седле. Мне кажется, события стали разворачиваться
слишком быстро для Кины. Те комбинации в игре Теней, которые разыгрывает
она, рассчитаны на десятилетия. А то и на поколения, как в нашем случае.
Возможно, одна из таких масштабных комбинаций начала действовать еще до
того, как наши братья двинулись на север. Но теперь мы возвращаемся к
истокам, и все происходит слишком быстро для нее. Чем сильнее она старается
не выпускать события из-под контроля, тем более неуклюжими становятся все ее
потуги.
- Например?
- Например, то, что она сделала с Копченым.
- А я думал, что это работа Душелова. По правде сказать, веских
оснований для такого предположения у меня не было.
- Может, и так. Возможно даже, что они обе охотятся за нами и при этом
мешают одна другой.
Припомнив все, что можно было извлечь из книг Госпожи, я все же счел
версию с Душеловом более правдоподобной. С точки зрения мифологии
Обманников, Кина не обладала столь широкими возможностями для вмешательства
в земные дела. Согласно их учению, для того чтобы она смогла коснуться мира,
людей, разделяющий миры барьер должен быть разрушен с нашей стороны.
Я рассказал это Костоправу.
Тот пожал плечами:
- Послушай, я почти уверен в том, что Черный Отряд по чьему-то умыслу
должен был полностью полечь в Дежагоре. До последнего человека, если не
считать Госпожи. Предполагалось, что в живых останется лишь она. Ей
предстояло умереть, когда душилы заберут наше дитя.
Я задумался.
- Стало быть, если бы тот малый. Рам, не увлекся Госпожой...
- Все было бы кончено. Кина заполучила бы Дщерь Ночи по эту сторону. С
этого должен был начаться Год Черепов... - Я изображал заинтересованность,
что, признаться, было совсем не трудно. Мне хотелось, чтобы Костоправ
продолжал, так как хотелось верить, что прежде, чем он закончит, я успею
сообразить, почему он поступал именно так. - ..но случайные карты спутали ей
всю игру, - завершил он.
- Случайные карты? Ты имеешь в виду Душелова? Она - козырная. Но есть
еще и Ревун. Был Меняющий Облик - его ученица и сейчас где-то скрывается.
Все они не были частью этого плана.
Это предположение никак не соответствовало ходу моих мыслей. Видать,
мозг у меня работали не в том направлении.
- Будь осторожнее, Мурген. Не теряй связи со своими истинными
чувствами. Не позволяй себе чрезмерно пристраститься к блужданию с духом.
Эта хреновина - чем или кем бы она ни была - манипулирует нами, воздействуя
на наши эмоции.
- Мне-то с какой стати беспокоиться? Я всего-навсего записываю
происходящее.
Ответ Старика прозвучал загадочно.
- Прежде чем все это закончится. Знаменосец может оказаться даже более
важной фигурой, чем Дщерь Ночи.
- Как так? Он сменил тему:
- Скажи-ка лучше, в последнее время ты искал форвалаку? Он имел в виду
оборотня, ту самую не сумевшую сбросить звериное обличье ученицу Меняющего
Облик, которую помянул минуту назад.
- Искал, - ответил я, - но не видел с тех пор, как по собственным
следам вернулся на бойню в Ведна-Бота.
- Понятно. Спешить не стоит, но, когда представится случай, выясни, где
она теперь. Сама себя она едва ли прикончит. На такое везение рассчитывать
не стоит.
- О, это уж точно. Она жива-живехонька. Одноглазый уверяет, что она
следует за нами. Мы с ним как раз на днях о ней толковали. Он считает, что
она живет ради того, чтобы поквитаться с ним. За то, что он укокошил
Меняющего Облик прежде, чем она научилась возвращать себе людское обличье.
Костоправ хихикнул.
- Ясно. Ничего, скоро старикан убедится в том, что он вовсе не пуп
земли. Ладно, пусть нас ждут только приятные сюрпризы. А у Могабы - кишки
наружу.
Он снова рассмеялся, на сей раз злорадно, и, уже вылезая из фургона,
бросил:
- Скоро начнется представление. Он и впрямь рассматривал военные
действия как представление, нечто вроде игры. Не думая о том, что это игра
со смертью.
Я вновь вился над головою Могабы. Я, Мурген, ангел шпионажа. Ревун и
Длиннотень прибыли вскоре после рассвета. Оба полагали, что для
противодействия Госпоже потребуются их совместные усилия. Похоже, по мере
продвижения Госпожи на юг силы ее росли как на дрожжах.
И тут меня осенило - это походило на религиозное откровение. Я понял,
что за страх не давал покоя Капитану. Он опасался, что Госпожа вернула себе
былую мощь, заключив соглашение с Киной.
Мне и самому порой приходило на ум нечто подобное. Согласно всему, что
я знал о чарах и колдовстве, утрата ею магической мощи после битвы в
Курганье должна была стать окончательной и бесповоротной. Вся эта довольно
путаная и невразумительная история была связана с истинными именами.
Гуннитская мифология полна рассказов о богах, демонах и бесах, которые
только тем и заняты, что скрывают свои подлинные имена в песках, ветрах и
тому подобном с тем, чтобы враги не могли их опознать. Потому что узнавший
имя вроде бы получал власть над тем, кто его носит. Все это казалось сущей
бредятиной, но, как ни странно, срабатывало. Истинное имя Госпожи было
объявлено, когда она в последний раз улаживала отношения с бывшим муженьком.
Она осталась в живых, но, согласно всем мистическим канонам, превратилась в
простую смертную. Которой многие желали смерти. Для бывших собратьев по
ремеслу она представляла интерес как ходячая кладовая темных колдовских
секретов. Знания остались при ней, хотя она и лишилась способности их
использовать.
Ее имя больше не имело над нею власти. Но сама она, лишившись
магической силы, видимо, не могла воспользоваться известными ей именами.
Иначе давным-давно разделалась бы и с Ревуном, и со своей сестрицей. И не
раскрыла бы их имена даже Одноглазому и Гоблину. Скорее бы умерла. Все-таки
колдуны и кудесники - люди особого склада. Уверен, что Госпожа по-прежнему
хранила немало важных секретов. Из подслушанных разговоров я знал, что
Длиннотень готов был пожертвовать тремя или четырьмя пальцами, лишь бы
только заполучить возможность воспользоваться знаниями Госпожи. И всякий
раз, когда Длиннотень посылал Ревуна с заданием захватить Госпожу,
что-нибудь не срабатывало. Уж не потому ли, что Ревун не желал еще большего
усиления своего старшего партнера?
Когда-нибудь мне придется убедить Госпожу растолковать всю эту историю
с именами так, чтобы это стало понятно даже такому тупице, как я. Может
быть, я смогу выудить из нее столько сведений об этом волшебстве, что тем из
нас, кто заглядывает в Летописи, удастся получить хотя бы смутное
представление о том, что же собственно происходит.
Когда сталкиваешься с колдовством, запросто можно обделать подштанники
- тут уж никакое знание не убережет. Но в любом случае не вредно знать, что
же скрывается за этими смертоносными светочами.
***
Тенеземские солдаты находились на своих позициях. Они сонно жевали
полевой паек и занимались тем, чем всегда занимаются солдаты: поносили
начальство. Я вертелся среди них, прислушиваясь к разговорам на тех языках,
какие понимал. Некоторые окопные философы весьма красочно описывали характер
и умственные способности генералов, которые выстроили войска в боевой
порядок и заставляют людей торчать в полной готовности невесть сколько
времени, тогда как последнему остолопу ясно, что в ближайшее время ничего не
произойдет. Ничего. Потому как чертовы талы слишком устали для каких-либо
действий. Ведь они всю эту чертову ночь провели на марше.
"Тал" - самое подходящее словечко, своего рода каламбур. Будучи
уничижительным сокращением от "таглианец", оно на некоторых диалектах,
бытующих к югу от Данда Преш, означает еще и дерьмо.
Ощущение было такое, словно я не один год прослужил бок о бок с этими
парнями. Мы говорили на одном языке.
На безопасном расстоянии от передовой линии Могаба возвел для себя
здоровенную наблюдательную вышку. Деревянную. По моему убогому разумению,
ему довольно скоро предстояло счесть ее не слишком удобной. Длиннотень и
Ревун присоединились к нему на смотровой площадке. Атмосфера была не
праздничной, но и далеко не мрачной. По нашему поводу никто особо не
беспокоился.
Длиннотень казался чуть ли не добродушным. Эта битва должна была стать
кульминацией всех его замыслов. По ее окончании ему предстояло стать
властелином мира, не имеющим соперников - кроме, возможно, некоторых
союзников, не вполне разделявших его амбиции.
Я был задет тем, что нас, похоже, не принимали всерьез. Могаба сумел
внушить всем этим людям уверенность в том, что они непобедимы. А солдаты
зачастую именно таковы, какими себя считают. Уверенность ведет к победе. За
все время, пока я наблюдал за ними. Ревун ни разу не завопил. Длиннотень ни
разу не вышел из себя. Госпожа их, конечно, беспокоила, но особого волнения,
какого можно было ожидать, - не наблюдалось.
Восходящее солнце уже начинало выжигать туман - повсюду, кроме нашего
лагеря. С правого фланга Госпожи веял слабый ветерок. Там тлели костры,
затягивая стоянку дымом. Тенеземцы могли видеть только лагерную обслугу,
беспрерывно подносившую хворост, да вздымавшиеся над туманом и дымом осадные
башни. Детали, из которых эти башни собрали, доставили с баржи, с реки
Нагир, что стоило немалых усилий и еще большей брани.
На кой хрен их приволокли сюда, я решительно не понимал. Это не имело
никакого смысла. Мы ведь не собирались штурмовать крепость. Правда, зная
Костоправа, можно было предположить, что он затеял все это с одной целью -
сбить Могабу с толку и заставить его теряться в догадках.
Вместе с духом Копченого я скользнул под дымовую завесу. Внутри все
выглядело вовсе не так, как я ожидал. Солдаты спали. Только лагерные
прихлебатели поддерживали огонь, собирали башни и выравнивали тропы, ведущие
к позициям Могабы, проклиная тот день и час, когда родился Костоправ.
Солдаты, надзиравшие за их работой, не отличались снисходительностью. У
Костоправа хватило ума сформировать рабочие команды из приверженцев одних
конфессий, а в начальники им дать воинов, придерживающихся других
религиозных учений и верований своих подчиненных отнюдь не поощряющих.
Некоторые детали плана Костоправа начинали проясняться, но собрать эти
фрагменты воедино не было никакой возможности. Теперь задача заключалась в
том, чтобы единственный человек, знавший все, оставался в живых до тех пор,
пока... Эх, Мурген, Мурген... И где же хваленое взаимное доверие,
свойственное Черному Отряду? Все это одна показуха. Ха. Вот Лебедь Лозан -
рослый, красивый блондин, старающийся разобраться во всем еще активнее, чем
я. Возможно, иногда интуиция помогала ему в какой-то мере понимать Госпожу.
Но сейчас ему оставалось только растерянно ворчать.
Саму Госпожу я обнаружил неподалеку. Все происходящее ничуть ее не
беспокоило. Заняв позицию на выступавшем над туманом холме, она
сосредоточенно и спокойно наблюдала за проходом на тот случай, если Могаба
что-то предпримет.
Я оставил ее и вернул Копченого в фургон. Настало время перекусить.
- Малец, - заворчал Одноглазый, как только я открыл глаза. - Опять ты
пропадал чертову уйму времени. Эдак ты когда-нибудь останешься там навсегда.
Мне это без конца твердили. Но ничего не случалось и, похоже, не должно
было случиться. Мои опасения на сей счет потихоньку улетучивались.
- Есть что-нибудь интересное? - спросил я.
- Война, вот что. Так что давай не путайся под ногами. Чтобы исполнить
свою роль, мне потребуется старый пердун. А ты разомнись, поешь чего-нибудь
да свари ему супчику. Покормишь его, когда я закончу.
- Сам и корми его, "когда закончишь". Твоя работа, ты ее и делай. И
нечего на меня перегаром дышать.
- Нет, не умеешь ты, Малец, с людьми ладить.
- Ладно. Скажи лучше, мы собираемся что-то предпринимать?
- Нет. Хватит того, что мы протопали без передыху пятьсот дерьмовых
миль посреди дерьмовой зимы ради того, что здесь, говорят, валежник шибко
хорош для костров, чтобы готовить жратву на открытом воздухе. Все ребята
ведут себя так, словно их опоили. Может, их и впрямь опоили. Точно не знаю.
Это просто предположение. Я могу ошибаться. Отвязался бы ты лучше. Малец. У
меня дел по горло.
***
Все было затянуто дымом. И чем ближе к передовой линии, тем плотнее,
буквально с каждым ярдом, он становился. Но я уже побывал там и теперь
решил, что с любопытством можно и повременить. А потому болтался около
фургона и ел. Ел, ел и ел. И пил. Выдул едва ли не весь запас Одноглазого. И
поделом ему, потому что он грубиян и невежа. Я вспомнил Сари. И понял, что
теперь буду думать о ней непрерывно. Близкая опасность заставляет человека
сосредоточиваться на самом главном.
Кроме того, меня беспокоила близость Нарайана Сингха. Живой святой
Обманников находился всего в миле отсюда. Он поддерживал огонь в походном
костре. Дщерь Ночи, плотно укутанная в одеяло, сонно озиралась по сторонам.
- Дерьмо! - спохватился я. - Пропади все пропадом!
Я едва не впал в забытье, почти не отличимое от реальности. Теперь я
просто места себе не находил, ожидая, когда можно будет вернуться к
Копченому. И проверить, действительно ли Сингх готовит завтрак. Мне было
необходимо убежать от мучительных воспоминаний о Сари. И когда же наконец
зарубцуются эти шрамы? Когда боль стихнет, хотя бы настолько, чтобы мне не
приходилось от нее убегать?
Я уставился на костер, пытаясь отогнать прочь горькие мысли. Это было
все равно что отдирать присохшие струпья. Чем старательнее пытался я
сосредоточиться на чем-нибудь другом, тем больше думал о Сари. В конце
концов костер закрыл передо мной весь горизонт, и мне показалось, что по
другую сторону пламени я увидел свою жену: бледная, взъерошенная, но как
всегда прекрасная, она, кажется, готовила рис. Создавалось впечатление,
будто я заглядываю в собственное прошлое. У меня перехватило дыхание, и я
вскочил на ноги.
Нет, только не это! Ведь я уже пережил эти провалы в прошлое, покончил
с ними.., разве не так?
Из фургона вылез Одноглазый.
- Эй, Малец, все сделано. Он в твоем распоряжении, ежели нужен. Но тебе
необходимо сделать перерыв. В ближайшее время все равно ничего не
произойдет.