Страница:
Оставалось лишь дивиться тому, как припадочному психу удалось не только
выжить, но и стать одним из могущественнейших кудесников мира. И вот опять:
я видел, что он беспомощен и сейчас самое время надавать ему по чердаку, но
не имел возможности никому об этом поведать.
Защитные чары вокруг башни, где укрылись Нарайан Сингх и Дщерь Ночи,
были особенно сильны, но таглианцы знали, кто там прячется, и атаковали с
особым усердием. Они проявляли безусловную преданность Госпоже и рьяное
стремление получить обещанную ею за Нарайана немыслимо щедрую награду.
Госпожа сказала, что тому, кто доставит ей Сингха живым, она отсыплет
столько рубинов, сколько весит этот Обманник. За свою дочь она не обещала
ничего.
Внезапно небо помрачнело. Казалось, вот-вот и померкнет солнце. Я еще
никогда не видел такого множества ворон.
Я помчался на поиски Костоправа и Душелова. Копченый был настолько
разбалансирован, что мне удалось подобраться к сумасшедшей сестрице Госпожи
довольно близко. Она пританцовывала на месте и на разные голоса
разговаривала сама с собой, проклиная Госпожу за чрезмерную расторопность и
собственных ворон за то, что они не успевали своевременно оповещать ее о
ходе сражения.
- Сейчас не время! - бушевала она. - Соединения пока еще нет. Это не
может произойти сейчас!
Копченый начал рваться прочь, подальше от этой женщины, и я отправился
на поиски Костоправа.
Мы воспарили вверх, распугав ворон и оставив отчетливый след посреди их
стаи. Хотелось верить, что Душелов этого не заметит.
Бывали моменты, когда казалось, будто она осознает мое бесплотное
присутствие. Правда, случалось это в основном тогда, когда я пребывал вне
своего истинного положения во времени. Отыскать Костоправа было нетрудно. Он
галопом скакал по направлению к лагерю, а за ним, словно хвост кометы,
тащилась воронья стая. Казалось, что его черный жеребец не касается копытами
земли. Я поднялся еще выше. Особой надобности в том не было, просто
захотелось расширить обзор. Да и Копченому, похоже, нравилось воспарять
туда, где летают орлы. Мы поднимались до тех пор, пока земля не оказалась
далеко внизу и я не перестал различать столь незначительные детали, как
отдельные люди или животные. На фоне заснеженной равнины выделялись лишь
самые крупные строения. На севере, словно оскаленные зубы, поблескивали
утесы Данда Преш. На западе, предвещая ненастье, сгрудились темные тучи.
На юге равнина седых камней искрилась так, словно по ней были
разбросаны только что отчеканенные монеты., Равнина уходила к горизонту и
растворялась в сером ничто, однако вдали, на самом пределе зрения, в сером
мареве угадывалась какая-то громада.
Казалось, весь северный фасад Вершины был охвачен пламенем. Я спустился
туда и обнаружил, что Длиннотень и Ревун, объединившись, начали контратаку
против солдат, удерживавших гребень стены. Госпожа посылала своим
подкрепление. Все, у кого имелись шесты, выпускали шар за шаром, почти не
целясь.
Среди прочих огней воздух озаряли вспыхивающие световые пятна,
походившие на всполохи Северного сияния. Нечто подобное нам доводилось
видеть давным-давно, когда Отряд прокладывал путь в Курганье. Ни одно из
этих пятен по размеру не превышало тарелки. Они заполонили воздух, как туча
мошкары, рассекая его со свистом, словно отточенная сталь.
Эти блики прожигали все и вся, кроме тех мест каменной кладки, где
Длиннотень задействовал особенно могучие чары.
Госпожа находилась неподалеку, возле бараков, выстроенных для
тенеземских беженцев. Как всегда, ее окружало плотное кольцо почитателей,
готовых отразить любую физическую атаку. Именно она метала вверх
смертоносные световые блики, загнавшие защитников крепости в укрытие и
задавшие Ревуну с Длиннотенью. столько работы, что им уже было не до ее
солдат.
Кажется, уже выпущенные световые пятна не находились под
непосредственным управлением Госпожи, но они описывали круги вокруг некой
точки в пространстве, которую она все же контролировала. Большую часть
времени.
Одна из башенок рухнула, провалившись внутрь цитадели. Оттуда поднялся
столб расцвеченной огненными блестками пыли, которую тут же подхватил и унес
налетевший с запада шквальный ветер.
Наружные стены твердыни, недавно гладкие, как слоновая кость, теперь
пестрели многочисленными выщерблинами. По моим прикидкам, челяди,
укрывавшейся внутри, пора было уносить ноги.
Старик - с моей позиции он был виден как стремительно мчавшаяся черная
точка - уже почти вернулся в свою берлогу. Я знал, что первым делом он
захочет увидеть меня, а потому, с неохотой оставив впечатляющее
представление, вернулся в свою плоть.
- Ну, что там еще за хренота? - спросил Одноглазый, когда я вылез из
фургона. По-видимому, представление произвело впечатление и на него,
поскольку он являл собой живое воплощение деловитости. Меня уже ждали еда и
питье.
- Костоправ вот-вот вернется. Я расскажу тебе... Словно откликнувшись
на упоминание своего имени. Старик перевалил через ближайший бугор и
подлетел к нам. Конь еще не остановился, а он уже соскочил с седла, фыркнул,
когда его подошвы ударились оземь, и сказал:
- Расскажи мне.
Он понял, что мы его ждали.
Я рассказал ему все, что знал. Включая и то, что он тайком встречался с
сестрицей своей жены как раз тогда, когда на Вершину обрушился дерьмошторм.
Пока я говорил, он, с холодным, каменным лицом, неотрывно смотрел через мое
плечо на осажденную цитадель. Я высказал предположение, что при достаточно
широком взгляде на вещи можно считать, что Госпожа вовсе и не превышала
своих полномочий. Его ледяной взор обратился в мою сторону.
Я выдержал это взгляд без труда. Пара встреч с Киной чудесным образом
изменили мое восприятие заурядных страхов этого мира.
- Не больно ли много ты размышляешь, Мурген?
- А что остается делать, если ты никому не объясняешь, что происходит.
Мне показалось, что из его ушей заклубился дым. Костлявый, шелудивый
беспородный пес проскочил мимо нас и на бегу ухватил за крыло ворону. Но
насладиться добычей он не успел: все вороны, сколько их было, тучей налетели
на бедолагу.
- Гляньте-ка, - заметил Одноглазый, - чем не притча? Черный пес. Черные
вороны. Вечная борьба.
- Черный философ, - пробурчал Костоправ.
- Черный Отряд.
- Давай-ка потолкуем с моей достопочтенной милашкой, - сказал
Костоправ. - Где она, Мурген? Я объяснил.
- Пошли.
Мы и пошли, но ему пришлось чуток задержаться, чтобы напялить наряд
Вдоводела. Что позволило мне позаимствовать серую кобылку Тай Дэя и
опередить его. Ненамного. Догнав меня. Костоправ хмуро покосился на клячу,
но вопросов задавать не стал. Тай Дэй тоже увязался за нами, хотя ему
пришлось рысить на своих двоих.
Он за мной не поспевал. Как, впрочем, и я за Костоправом. Если между
Госпожой и Стариком имел место какой-то спор, к тому времени, когда я
добрался до них, они уже поладили. Возможно, мне следует - разумеется,
попозже - вернуться сюда с Копченым да поглазеть на их встречу. В настоящий
же момент они вместе рассматривали высоченную белесую стену, прикидывая, как
наилучшим образом использовать сложившуюся ситуацию.
- ..боюсь, наш запас бамбука подходит к концу, - говорила Госпожа, - а
между тем Длиннотень наверняка выпустит против нас Тени. Хотя бы один раз.
Разговор велся на таглианском. Ей было все равно, слышат ли ее, а между
тем ушей вокруг было предостаточно, включая Ножа, Лозана, а также Очибу и
Зиндаба, генералов из числа наров. Ни один из этих людей не казался мне
заслуживающим полного доверия.
Кроме того, вокруг во множестве вились вороны.
Они превратили развалины Кьяулуна в настоящий птичий базар. И то
сказать, им было чем поживиться. Установившиеся холода сохранили для них
трупы подданных Хозяина Теней.
Почти все солдаты швыряли в птиц камнями, но те научились
уворачиваться. Я подозревал, что вскоре люди привыкнут к воронам настолько,
что перестанут обращать на них внимание, а поговорить о важных делах,
рассчитывая сохранить тайну, можно будет лишь под защитой чар, распугивающих
птиц Госпожи.
Кружившиеся птицы разразились тревожным карканьем. Все, кроме меня,
пропустили это мимо ушей. Да и я насторожился лишь потому, что подумал об
Одноглазом - уж не вздумал ли он проследить за нами?
И не учуял ли это кто-нибудь еще?
Невозможно сделать что бы то ни было, не оставив вовсе никаких следов.
Но если кто-то научился распознавать эти следы... В один из хрустальных
куполов угодило столько огненных шаров, что он загудел. Сначала то был лишь
негромкий гул, но он нарастал и в конце концов превратился в оглушительный
рев. Купол взорвался, разлетевшись на множество осколков и подняв облако
пыли.
Взрыв произошел столь неожиданно, что даже Госпожа и та на миг
отвлеклась.
И в этот краткий миг контратаковал Длиннотень.
Невидимый гигант в тысячу футов ростом принялся топтать и пинать
тяжеленными сапогами солдат, закрепившихся на стене Вершины и спешивших им
на подмогу. Это застало Госпожу врасплох, хотя она совладала с
растерянностью почти мгновенно. Люди, удерживавшие гребень, стремительно
рассредоточились, но многие были сброшены вниз и нашли свою погибель. Вслед
за ними полетели веревочные лестницы.
Силою магии Госпожа сумела остановить топот, но вот восстановить
лестницы, а стало быть и связь, было свыше ее сил. Длиннотень сделал удачный
ход.
Весь остаток дня Костоправ оставался на той же позиции и наблюдал за
ходом осады. Я торчал рядом с ним. Ничего особенного так и не произошло.
***
Когда мы наконец отправились назад. Костоправ заметил:
- Возможно, что в конечном счете это окажется небесполезным.
- Да. Если, конечно, сумеем сохранить наших ребят. Тех, кто остался
внутри.
- Мы приложим все усилия...
Он с бешеной скоростью прокручивал в голове события дня. Они
разворачивались не в соответствии с разработанным им сценарием, и теперь
Костоправ пытался найти в таком повороте дел положительную сторону.
Ему было не до всяких мелочей, вроде того, почему я еду на кляче Тай
Дэя, а мой свояк и вовсе трусит пешком.
Что заставило меня вспомнить о необходимости проверить, как обстоят
дела у Дремы. Погода установилась не та, какой ожидал я, война шла не так,
как ожидал я, а стало быть, и у Дремы дела могли обернуться самым
неожиданным образом.
Ветер усиливался, колючие льдинки предвещали бурю.
- Кажется, метель будет что надо.
- Жаль, что она не началась с утра пораньше. Глядишь, мы бы уже сидели
внутри, в тепле.
- Надеюсь, сегодняшняя метель будет последней за эту зиму.
- Кстати, напомнил. Как у нас с семенами для посева?
Буря не прекращалась долго. Пару раз я едва не потерялся по пути от
своей норы до фургона Одноглазого или логова Костоправа. Вьюга принесла
такую стужу, что Копченого, чтобы он не замерз, пришлось перенести к
Костоправу. Солдаты страдали от холода, хотя в большинстве своем по
собственной дурости - из-за того, что не позаботились об укрытии. Пленники
предупреждали, что здешние зимы холоднее, чем где бы то ни было.
И снова мне приходилось испытывать радость совместного проживания с
матушкой Готой.
Тай Дэй настоял на том, что в такую погоду ее нельзя оставлять снаружи,
да и сам я с возрастом становился мягче. И потому согласился. Она вела себя
непривычно. Большую часть времени помалкивала и ни во что не встревала.
Помогала Тай Дэю ковырять мерзлую землю и выносить ее прочь, чтобы расширить
нашу землянку. И за все время пока я писал, не проронила ни одного бранного
слова. Работала она усердно, правда в этом отношении у меня и раньше не было
к ней претензий. Я начинал нервничать из-за того, что она вела себя почти
по-человечески. Хотя и не выказывала особого дружелюбия или любезности.
Правда, Костоправу повезло еще меньше, чем мне, - он делил свое
обиталище с Одноглазым и Копченым. Мне же не повезло прежде всего в том, что
при таком раскладе я почти не имел возможности блуждать с Копченым. А ежели
мне с грехом пополам удавалось дорваться до этого, они не позволяли мне
отсутствовать подолгу. Отпускали ровно настолько, чтобы можно было ответить
на заранее заготовленные ими вопросы. Которыми - по их утверждению - у них
не было времени заняться лично.
Костоправ с духом почти не гулял, зато ни вьюга, ни все ее последствия
не могли помешать ему заниматься другими делами.
А там, на Вершине, Длиннотень проводил столь же долгие часы в обществе
Ревуна. А если не обсуждал дела со своим союзником, то совещался с Нарайаном
Сингхом.
Похоже, что теперь, обретя в лице Хозяина Теней чуть ли не друга, Сингх
начал задирать нос. Что же до Дщери Ночи, то она была погружена в себя и
совершенно не замечала происходящего вокруг.
На территории крепости продолжались стычки. Я едва ли не завидовал
нашим ребятам, оказавшимся в этой ловушке. Правда, они тряслись от страха,
но зато не дрожали от холода, да и добывать еду им по большей части
удавалось.
Снегопад не прекращался три дня. Суровые ветры не ослабевали. Я начинал
беспокоиться, хватит ли нам дров. Снегу навалило столько, что ходить стало
почти невозможно. Мастерить лыжи или снегоступы никто не умел. Похоже, во
всей армии, кроме меня и троих-четверых парней из Старой Команды, никто и
слыхом не слыхивал о лыжах.
Я полагал, что Длиннотень непременно воспользуется удобным моментом и
нашлет на нас Тени, но он так и не воспользовался имевшимся преимуществом.
Потому что сомневался в способности Ревуна самостоятельно отразить натиск
Госпожи. А возможно, и потому, что опасался надолго поворачиваться к своему
союзнику спиной.
***
Сны становились отчетливее. И разнообразнее. Я попадал и на равнину
смерти, и в ледяные пещеры, бывал в дельте, где встречал Сари, и в
окружающих нас горах, где видел пережидавших непогоду в укромных местах
Гоблина и Могабу. Все эти сновидения казались весьма реальными. Еще более
реальными казались сны, в которых присутствовала Душелов. Сестрица Госпожи
пребывала чуть ли не в эпическом одиночестве. Казалось, само выбранное ею
укрытие притягивает к себе вьюгу. Снегу там намело выше ее роста. Первые два
раза я воспринял этот сон спокойно. Только на третью ночь ощущение
реальности оказалось настолько сильным, что я решил отнестись к нему, как к
своего рода действительности.
Следующую ночь я посвятил энергичным опытам. А поутру, проглотив
приготовленный матушкой Готой вполне съедобный завтрак, с трудом потащился
по снегу к Капитану.
- Пришлось уйти? - спросил он.
- Они не так уж плохи. Старуха стряпает почти сносно. Если ты не
слишком привередлив.
- Так в чем дело? И где твоя Тень?
- Мне кажется, ему не очень нравится снег. На моей памяти снег оказался
первым, перед чем спасовал Тай Дэй. Нынешней зимой он впервые в жизни увидел
землю под белым покровом.
- Как и всем нам. Есть новости о старикане?
- Шутишь? В такую-то погоду!
Он по-прежнему пребывал в уверенности, что дядюшка Дой что-то затевает.
Возможно, мне стоило попробовать увидеть дядюшку во сне.
- Я просто хотел, чтобы ты знал: мои сны становятся по-настоящему
странными.
- Это игра воображения, или ты на самом деле входишь в мир духов?
- Во всяком случае, по ощущению это очень похоже на прогулки с
Копченым. Но только похоже, что чувство контроля у меня отсутствует напрочь.
Пока.
Костоправ хмыкнул и призадумался. Он явно увидел открывающиеся
возможности. Как, впрочем, и я.
- Вот я и подумал, а что если мне быстренько обойти с Копченым те
места, где я бывал во снах, и проверить, насколько эти видения близки к
действительности?
Я рассчитывал исполнить задуманное без особых затруднений: ведь эти сны
я видел уже много раз.
- Давай, действуй, И не мешкай.
- А спешить-то куда? Снег вроде бы поутих... Костоправ снова хмыкнул.
Он превращался в настоящего старого пердуна.
***
Полет с Копченым не открыл мне ничего нового в сравнении с увиденным во
снах. Правда, Копченый по-прежнему отказывался приближаться к Душелову, но,
пролетев высоко над землей, я удостоверился в том, что она и впрямь засела в
заснеженном каньоне.
В конце концов погода переменилась. Мы повылезали из наших нор, словно
сурки. Точно так же, как и неприятель. Первое время, пока народ еще не
очухался, ни у кого не было охоты ввязываться в схватки. Правда, внутри
Вершины схватки не затихали. Однако солдаты Длиннотени довольствовались тем,
что загоняли людей Госпожи в окружение. Которое те не слишком стремились
прорвать, потому как попытка прорыва для многих означала смерть, причем
бессмысленную, поскольку они все равно были отрезаны от внешнего мира. Они
располагали припасами, позволившими продержаться довольно долго, и были
твердо уверены в том, что Госпожа сделает все возможное для их вызволения.
Именно так она и намеревалась поступить. С помощью Копченого я
проследил за ней и убедился, что она заранее учитывала возможность того, что
ее штурмовые группы будут на время отрезаны. Потому-то и послала в атаку
самых отчаянных сорвиголов, во главе с командирами, способными справиться с
любыми испытаниями.
***
Дивизия князя окончательно увязла в развалинах Кьяулуна, к северу от
нас, где Могаба прилагал все усилия, чтобы измотать наших людей. Дивизия
Госпожи удерживала местность между городом и Вершиной. Одна из дивизий
Капитана обошла Вершину с другой стороны, перерезав дорогу к Вратам Теней.
Другая - оставалась в резерве.
Запахло весной, что несло с собой новую угрозу.
- Как ты думаешь, - спросил я Костоправа, - не начинает ли Прабриндрах
Драх уставать ото всех этих воинских почестей?
Он встрепенулся.
- Неужто все мои мысли настолько очевидны?
- Это насчет чего?
Я огляделся по сторонам. Тай Дэй находился довольно близко и мог нас
услышать.
- Ты как раз сказал... Возможно, его корпус наименее подготовлен.
- И наименее надежен.
- Так ведь как раз он понесет наибольший урон, прежде чем мы доберемся
до Хатовара, Мурген. Поправь, коли я ошибаюсь. Сдается мне, что в интересах
Отряда, чтобы наибольшие потери имели место не в наших рядах.
- Я доверяю своей Старой Дивизии. Большинство этих парней желает
вступить в Отряд. Большинство из них, отдай я такой приказ, станет сражаться
с князем. В последнее время многие таглианцы изъявляли желание вступить в
Отряд.
В большинстве своем, думаю, вполне искренне. А парни, принесшие
присягу, прикипали к команде душой. Для них клятва верности не была пустыми
словами.
Такого рода клятва приносилась тайно. Новых рекрутов просили сохранять
перемену в их положении в секрете. Никто из посторонних не знал, насколько
силен Отряд в действительности.
- Это я понимаю. Удивляюсь только тому, что достается и Госпоже. Все,
на чем обламывал рога князь, выпадало на ее долю.
Костоправ пожал плечами: когда дело касалось ее, он не был уверен ни в
чем.
- Пожалуй, я бы не хотел поставить ее в такое положение, чтобы ей
пришлось иметь дело со слишком сильным искушением.
- А как насчет Новой Дивизии?
- Тех я не рискнул бы послать против князя. Думаю, они никогда не
смогут встать на мою сторону в междоусобице.
Он заглянул мне в глаза. Да, эта кампания изрядно добавила ему
суровости. Я почувствовал себя так, словно поиграл в гляделки с Киной.
Но глаз не отвел.
Костоправ пояснил:
- Свои обещания я исполню.
Он имел в виду, что наши наниматели этого не сделают. В особенности
Радиша, которая определено была настроена обвести нас вокруг пальца. Что же
до князя, то он провел в походах достаточно времени, чтобы стать одним из
шайки.
Нам так и не выпал случай опробовать магию на его сестре.
- Мне частенько бывает чертовски жаль, что я не остался
мальчишкой-хуторянином, - сказал я.
- У тебя по-прежнему кошмары?
- Каждую ночь. Правда, теперь это не прямая атака. Я сам прокладываю
свой путь и стараюсь использовать эту возможность для разведки. Правда,
скажу тебе, дело это малоприятное.
Кина - или нечто, выдававшее себя за Кину, - присутствовала в моих снах
постоянно. По моему убеждению, то была Кина, а не Душелов. Она все еще
пыталась соблазнить меня обещанием вернуть Сари.
А уж запах - об этом и говорить противно.
- Она пытается зацепить и Госпожу?
- Вероятно. Скорее всего. Или Госпожа ее.
Хм. Он не слушал. Поскольку сосредоточился на Вершине, над которой
вновь замелькали огненные шары.
Вспыхивали они и над развалинами Кьяулуна. Люди, которых собрал там
Могаба, проявляли недюжинное упорство. Этот сукин сын умел подбирать хороших
солдат и побуждать их сражаться. Прабриндраху Драху приходилось расчищать
развалины, разбирая один дом за другим. Все, что могло гореть, шло на
топливо.
По-прежнему стояла стужа. Землю устилал снежный покров толщиной в
восемь дюймов - и это поверх твердой ледяной корки. Ну и весна! Интересно,
когда наконец прекратятся эти проклятые вьюги. Длиннотень-то небось сидит в
тепле, под своим хрустальные куполом. Кстати, в последнее время он нас почти
не тревожит. С чего бы это? Я бросил взгляд на дымящиеся руины Кьяулуна.
Хотелось верить, что князь оставит целыми хотя бы несколько зданий, чтобы
добрые люди - вроде меня - могли пересидеть в тепле то время, пока он
выкуривает последних партизан. Я устал жить, как барсук.
- Что там творится? - спросил Костоправ, указывая на Вершину.
- Ни хрена не меняется. Я не понимаю Длиннотень. Совершенно не понимаю.
Создается впечатление, будто он сам себе враг. Или настолько ошалел, что уже
ничего предпринять не может. Такое случается. Вроде бы и знаешь, что делать,
но уже не веришь, что из этого выйдет толк.
Такой же паралич напал на Копченого, незадолго до того, как он лишился
сознания.
Костоправ призадумался.
- Ну а ты как? Отдыхаешь нормально? Я имею в виду - при всех этих снах?
- Это меня пока не беспокоит, - солгал я. Впрочем, во сне я сейчас не
нуждался. Я нуждался в эмоциональной поддержке. Для чего мне стоило бы
провести недельку-другую со своей женой.
- А где твои родственнички?
Вечный вопрос. От дядюшки Доя по-прежнему не было ни слуху ни духу.
- Хороший вопрос. И прежде чем ты задашь следующий, отвечу: я знать не
знаю, что у них на уме - ежели у них вообще есть ум.
- Меня беспокоит то, что вокруг отирается этакая прорва нюень бао.
- Невелика беда. Капитан. От них не стоит опасаться подвоха. Они платят
долг чести.
- Ты вечно напоминаешь, что побывал там.
- Чтобы ты лучше понимал нас.
Он сердито уставился на белокаменную твердыню.
- Как думаешь, стоит нам пропускать беженцев?
- Хм?
- Навесить на Длиннотень дополнительную обузу. Лишние рты или
что-нибудь в этом духе?
- Так ведь он их ни за что не впустит.
Я до сих пор удивлялся тому, что Длиннотень разместил в своей крепости
такой маленький гарнизон. В стенах Вершины никогда не собиралось более
тысячи человек, включая слуг, домочадцев и тех беженцев, которые оказались
там до разрушения лесов. Обычного, земного, способа отбить многочисленные
атаки при таких обстоятельствах не существовало.
Правда, Длиннотень и не рассчитывал на обычные способы. Он полагал, что
сможет отсиживаться сколько угодно под защитой могущественных чар.
- Не думаю, что это продлится долго, Мурген. Навряд ли... Воздух
прочерчивали огненные шары. Налетевший ветер подхватывал бумажных змеев с
подвесными корзинами: их притащили в обозе из самого Таглиоса. На таком
ветру они могли подняться до гребня стены. Костоправ заявил, что привез их
вовсе не для этого. Но для чего именно - распространяться не стал.
- Меня восхищает твое доверие, командир.
- Ага. На будущий год - в Хатоваре.
"На будущий год - в Хатоваре". В последние годы эти слова стали
саркастическим лозунгом команды. Многие бывшие сослуживцы за это время
плюнули на все и задали драпа на север. Служба у Таглиоса, с ее постоянным
напряжением, не устраивала никого, кроме Госпожи.
Несмотря на крайнюю усталость, настроение у нее, похоже, было
прекрасное. В обстановке, когда паранойя представляясь единственным здравым
способом совладать с реальностью, она чувствовала себя как рыба в воде.
Костоправ не выказал удивления. Ибо не представлял себе, что цель,
поставленная им перед Отрядом, может быть предметом насмешек.
Эта кампания угробила в нем чувство юмора. Или, во всяком случае,
ввергла это чувство в коматозное состояние, на манер Копченого.
- Тай Дэй, как насчет того, чтобы нам прогуляться. Когда настроение у
Старика портится, разумнее всего быть от него подальше.
Предполагалось, что Одноглазый заменяет меня в качестве летописца - во
всяком случае до тех пор, пока не вернется и не будет введен в курс дела
Дрема. Но те редкие случаи, когда я или Костоправ пытались взвалить на него
эту работенку, послужили убедительным доказательством того, что Дрема нам
жизненно необходим. Потому как работник из старого пердуна был аховый.
Впрочем, в его возрасте оно и неудивительно.
Удивительно то, что он соблаговолил сообщить мне о замеченных им во
время прогулки с Копченым небезынтересных фактах. Нет, записать он ни хрена
не записал и детали, ясное дело, запамятовал, да и рассказал об увиденном не
сразу - но ведь лучше поздно, чем никогда. Разве не так?
выжить, но и стать одним из могущественнейших кудесников мира. И вот опять:
я видел, что он беспомощен и сейчас самое время надавать ему по чердаку, но
не имел возможности никому об этом поведать.
Защитные чары вокруг башни, где укрылись Нарайан Сингх и Дщерь Ночи,
были особенно сильны, но таглианцы знали, кто там прячется, и атаковали с
особым усердием. Они проявляли безусловную преданность Госпоже и рьяное
стремление получить обещанную ею за Нарайана немыслимо щедрую награду.
Госпожа сказала, что тому, кто доставит ей Сингха живым, она отсыплет
столько рубинов, сколько весит этот Обманник. За свою дочь она не обещала
ничего.
Внезапно небо помрачнело. Казалось, вот-вот и померкнет солнце. Я еще
никогда не видел такого множества ворон.
Я помчался на поиски Костоправа и Душелова. Копченый был настолько
разбалансирован, что мне удалось подобраться к сумасшедшей сестрице Госпожи
довольно близко. Она пританцовывала на месте и на разные голоса
разговаривала сама с собой, проклиная Госпожу за чрезмерную расторопность и
собственных ворон за то, что они не успевали своевременно оповещать ее о
ходе сражения.
- Сейчас не время! - бушевала она. - Соединения пока еще нет. Это не
может произойти сейчас!
Копченый начал рваться прочь, подальше от этой женщины, и я отправился
на поиски Костоправа.
Мы воспарили вверх, распугав ворон и оставив отчетливый след посреди их
стаи. Хотелось верить, что Душелов этого не заметит.
Бывали моменты, когда казалось, будто она осознает мое бесплотное
присутствие. Правда, случалось это в основном тогда, когда я пребывал вне
своего истинного положения во времени. Отыскать Костоправа было нетрудно. Он
галопом скакал по направлению к лагерю, а за ним, словно хвост кометы,
тащилась воронья стая. Казалось, что его черный жеребец не касается копытами
земли. Я поднялся еще выше. Особой надобности в том не было, просто
захотелось расширить обзор. Да и Копченому, похоже, нравилось воспарять
туда, где летают орлы. Мы поднимались до тех пор, пока земля не оказалась
далеко внизу и я не перестал различать столь незначительные детали, как
отдельные люди или животные. На фоне заснеженной равнины выделялись лишь
самые крупные строения. На севере, словно оскаленные зубы, поблескивали
утесы Данда Преш. На западе, предвещая ненастье, сгрудились темные тучи.
На юге равнина седых камней искрилась так, словно по ней были
разбросаны только что отчеканенные монеты., Равнина уходила к горизонту и
растворялась в сером ничто, однако вдали, на самом пределе зрения, в сером
мареве угадывалась какая-то громада.
Казалось, весь северный фасад Вершины был охвачен пламенем. Я спустился
туда и обнаружил, что Длиннотень и Ревун, объединившись, начали контратаку
против солдат, удерживавших гребень стены. Госпожа посылала своим
подкрепление. Все, у кого имелись шесты, выпускали шар за шаром, почти не
целясь.
Среди прочих огней воздух озаряли вспыхивающие световые пятна,
походившие на всполохи Северного сияния. Нечто подобное нам доводилось
видеть давным-давно, когда Отряд прокладывал путь в Курганье. Ни одно из
этих пятен по размеру не превышало тарелки. Они заполонили воздух, как туча
мошкары, рассекая его со свистом, словно отточенная сталь.
Эти блики прожигали все и вся, кроме тех мест каменной кладки, где
Длиннотень задействовал особенно могучие чары.
Госпожа находилась неподалеку, возле бараков, выстроенных для
тенеземских беженцев. Как всегда, ее окружало плотное кольцо почитателей,
готовых отразить любую физическую атаку. Именно она метала вверх
смертоносные световые блики, загнавшие защитников крепости в укрытие и
задавшие Ревуну с Длиннотенью. столько работы, что им уже было не до ее
солдат.
Кажется, уже выпущенные световые пятна не находились под
непосредственным управлением Госпожи, но они описывали круги вокруг некой
точки в пространстве, которую она все же контролировала. Большую часть
времени.
Одна из башенок рухнула, провалившись внутрь цитадели. Оттуда поднялся
столб расцвеченной огненными блестками пыли, которую тут же подхватил и унес
налетевший с запада шквальный ветер.
Наружные стены твердыни, недавно гладкие, как слоновая кость, теперь
пестрели многочисленными выщерблинами. По моим прикидкам, челяди,
укрывавшейся внутри, пора было уносить ноги.
Старик - с моей позиции он был виден как стремительно мчавшаяся черная
точка - уже почти вернулся в свою берлогу. Я знал, что первым делом он
захочет увидеть меня, а потому, с неохотой оставив впечатляющее
представление, вернулся в свою плоть.
- Ну, что там еще за хренота? - спросил Одноглазый, когда я вылез из
фургона. По-видимому, представление произвело впечатление и на него,
поскольку он являл собой живое воплощение деловитости. Меня уже ждали еда и
питье.
- Костоправ вот-вот вернется. Я расскажу тебе... Словно откликнувшись
на упоминание своего имени. Старик перевалил через ближайший бугор и
подлетел к нам. Конь еще не остановился, а он уже соскочил с седла, фыркнул,
когда его подошвы ударились оземь, и сказал:
- Расскажи мне.
Он понял, что мы его ждали.
Я рассказал ему все, что знал. Включая и то, что он тайком встречался с
сестрицей своей жены как раз тогда, когда на Вершину обрушился дерьмошторм.
Пока я говорил, он, с холодным, каменным лицом, неотрывно смотрел через мое
плечо на осажденную цитадель. Я высказал предположение, что при достаточно
широком взгляде на вещи можно считать, что Госпожа вовсе и не превышала
своих полномочий. Его ледяной взор обратился в мою сторону.
Я выдержал это взгляд без труда. Пара встреч с Киной чудесным образом
изменили мое восприятие заурядных страхов этого мира.
- Не больно ли много ты размышляешь, Мурген?
- А что остается делать, если ты никому не объясняешь, что происходит.
Мне показалось, что из его ушей заклубился дым. Костлявый, шелудивый
беспородный пес проскочил мимо нас и на бегу ухватил за крыло ворону. Но
насладиться добычей он не успел: все вороны, сколько их было, тучей налетели
на бедолагу.
- Гляньте-ка, - заметил Одноглазый, - чем не притча? Черный пес. Черные
вороны. Вечная борьба.
- Черный философ, - пробурчал Костоправ.
- Черный Отряд.
- Давай-ка потолкуем с моей достопочтенной милашкой, - сказал
Костоправ. - Где она, Мурген? Я объяснил.
- Пошли.
Мы и пошли, но ему пришлось чуток задержаться, чтобы напялить наряд
Вдоводела. Что позволило мне позаимствовать серую кобылку Тай Дэя и
опередить его. Ненамного. Догнав меня. Костоправ хмуро покосился на клячу,
но вопросов задавать не стал. Тай Дэй тоже увязался за нами, хотя ему
пришлось рысить на своих двоих.
Он за мной не поспевал. Как, впрочем, и я за Костоправом. Если между
Госпожой и Стариком имел место какой-то спор, к тому времени, когда я
добрался до них, они уже поладили. Возможно, мне следует - разумеется,
попозже - вернуться сюда с Копченым да поглазеть на их встречу. В настоящий
же момент они вместе рассматривали высоченную белесую стену, прикидывая, как
наилучшим образом использовать сложившуюся ситуацию.
- ..боюсь, наш запас бамбука подходит к концу, - говорила Госпожа, - а
между тем Длиннотень наверняка выпустит против нас Тени. Хотя бы один раз.
Разговор велся на таглианском. Ей было все равно, слышат ли ее, а между
тем ушей вокруг было предостаточно, включая Ножа, Лозана, а также Очибу и
Зиндаба, генералов из числа наров. Ни один из этих людей не казался мне
заслуживающим полного доверия.
Кроме того, вокруг во множестве вились вороны.
Они превратили развалины Кьяулуна в настоящий птичий базар. И то
сказать, им было чем поживиться. Установившиеся холода сохранили для них
трупы подданных Хозяина Теней.
Почти все солдаты швыряли в птиц камнями, но те научились
уворачиваться. Я подозревал, что вскоре люди привыкнут к воронам настолько,
что перестанут обращать на них внимание, а поговорить о важных делах,
рассчитывая сохранить тайну, можно будет лишь под защитой чар, распугивающих
птиц Госпожи.
Кружившиеся птицы разразились тревожным карканьем. Все, кроме меня,
пропустили это мимо ушей. Да и я насторожился лишь потому, что подумал об
Одноглазом - уж не вздумал ли он проследить за нами?
И не учуял ли это кто-нибудь еще?
Невозможно сделать что бы то ни было, не оставив вовсе никаких следов.
Но если кто-то научился распознавать эти следы... В один из хрустальных
куполов угодило столько огненных шаров, что он загудел. Сначала то был лишь
негромкий гул, но он нарастал и в конце концов превратился в оглушительный
рев. Купол взорвался, разлетевшись на множество осколков и подняв облако
пыли.
Взрыв произошел столь неожиданно, что даже Госпожа и та на миг
отвлеклась.
И в этот краткий миг контратаковал Длиннотень.
Невидимый гигант в тысячу футов ростом принялся топтать и пинать
тяжеленными сапогами солдат, закрепившихся на стене Вершины и спешивших им
на подмогу. Это застало Госпожу врасплох, хотя она совладала с
растерянностью почти мгновенно. Люди, удерживавшие гребень, стремительно
рассредоточились, но многие были сброшены вниз и нашли свою погибель. Вслед
за ними полетели веревочные лестницы.
Силою магии Госпожа сумела остановить топот, но вот восстановить
лестницы, а стало быть и связь, было свыше ее сил. Длиннотень сделал удачный
ход.
Весь остаток дня Костоправ оставался на той же позиции и наблюдал за
ходом осады. Я торчал рядом с ним. Ничего особенного так и не произошло.
***
Когда мы наконец отправились назад. Костоправ заметил:
- Возможно, что в конечном счете это окажется небесполезным.
- Да. Если, конечно, сумеем сохранить наших ребят. Тех, кто остался
внутри.
- Мы приложим все усилия...
Он с бешеной скоростью прокручивал в голове события дня. Они
разворачивались не в соответствии с разработанным им сценарием, и теперь
Костоправ пытался найти в таком повороте дел положительную сторону.
Ему было не до всяких мелочей, вроде того, почему я еду на кляче Тай
Дэя, а мой свояк и вовсе трусит пешком.
Что заставило меня вспомнить о необходимости проверить, как обстоят
дела у Дремы. Погода установилась не та, какой ожидал я, война шла не так,
как ожидал я, а стало быть, и у Дремы дела могли обернуться самым
неожиданным образом.
Ветер усиливался, колючие льдинки предвещали бурю.
- Кажется, метель будет что надо.
- Жаль, что она не началась с утра пораньше. Глядишь, мы бы уже сидели
внутри, в тепле.
- Надеюсь, сегодняшняя метель будет последней за эту зиму.
- Кстати, напомнил. Как у нас с семенами для посева?
Буря не прекращалась долго. Пару раз я едва не потерялся по пути от
своей норы до фургона Одноглазого или логова Костоправа. Вьюга принесла
такую стужу, что Копченого, чтобы он не замерз, пришлось перенести к
Костоправу. Солдаты страдали от холода, хотя в большинстве своем по
собственной дурости - из-за того, что не позаботились об укрытии. Пленники
предупреждали, что здешние зимы холоднее, чем где бы то ни было.
И снова мне приходилось испытывать радость совместного проживания с
матушкой Готой.
Тай Дэй настоял на том, что в такую погоду ее нельзя оставлять снаружи,
да и сам я с возрастом становился мягче. И потому согласился. Она вела себя
непривычно. Большую часть времени помалкивала и ни во что не встревала.
Помогала Тай Дэю ковырять мерзлую землю и выносить ее прочь, чтобы расширить
нашу землянку. И за все время пока я писал, не проронила ни одного бранного
слова. Работала она усердно, правда в этом отношении у меня и раньше не было
к ней претензий. Я начинал нервничать из-за того, что она вела себя почти
по-человечески. Хотя и не выказывала особого дружелюбия или любезности.
Правда, Костоправу повезло еще меньше, чем мне, - он делил свое
обиталище с Одноглазым и Копченым. Мне же не повезло прежде всего в том, что
при таком раскладе я почти не имел возможности блуждать с Копченым. А ежели
мне с грехом пополам удавалось дорваться до этого, они не позволяли мне
отсутствовать подолгу. Отпускали ровно настолько, чтобы можно было ответить
на заранее заготовленные ими вопросы. Которыми - по их утверждению - у них
не было времени заняться лично.
Костоправ с духом почти не гулял, зато ни вьюга, ни все ее последствия
не могли помешать ему заниматься другими делами.
А там, на Вершине, Длиннотень проводил столь же долгие часы в обществе
Ревуна. А если не обсуждал дела со своим союзником, то совещался с Нарайаном
Сингхом.
Похоже, что теперь, обретя в лице Хозяина Теней чуть ли не друга, Сингх
начал задирать нос. Что же до Дщери Ночи, то она была погружена в себя и
совершенно не замечала происходящего вокруг.
На территории крепости продолжались стычки. Я едва ли не завидовал
нашим ребятам, оказавшимся в этой ловушке. Правда, они тряслись от страха,
но зато не дрожали от холода, да и добывать еду им по большей части
удавалось.
Снегопад не прекращался три дня. Суровые ветры не ослабевали. Я начинал
беспокоиться, хватит ли нам дров. Снегу навалило столько, что ходить стало
почти невозможно. Мастерить лыжи или снегоступы никто не умел. Похоже, во
всей армии, кроме меня и троих-четверых парней из Старой Команды, никто и
слыхом не слыхивал о лыжах.
Я полагал, что Длиннотень непременно воспользуется удобным моментом и
нашлет на нас Тени, но он так и не воспользовался имевшимся преимуществом.
Потому что сомневался в способности Ревуна самостоятельно отразить натиск
Госпожи. А возможно, и потому, что опасался надолго поворачиваться к своему
союзнику спиной.
***
Сны становились отчетливее. И разнообразнее. Я попадал и на равнину
смерти, и в ледяные пещеры, бывал в дельте, где встречал Сари, и в
окружающих нас горах, где видел пережидавших непогоду в укромных местах
Гоблина и Могабу. Все эти сновидения казались весьма реальными. Еще более
реальными казались сны, в которых присутствовала Душелов. Сестрица Госпожи
пребывала чуть ли не в эпическом одиночестве. Казалось, само выбранное ею
укрытие притягивает к себе вьюгу. Снегу там намело выше ее роста. Первые два
раза я воспринял этот сон спокойно. Только на третью ночь ощущение
реальности оказалось настолько сильным, что я решил отнестись к нему, как к
своего рода действительности.
Следующую ночь я посвятил энергичным опытам. А поутру, проглотив
приготовленный матушкой Готой вполне съедобный завтрак, с трудом потащился
по снегу к Капитану.
- Пришлось уйти? - спросил он.
- Они не так уж плохи. Старуха стряпает почти сносно. Если ты не
слишком привередлив.
- Так в чем дело? И где твоя Тень?
- Мне кажется, ему не очень нравится снег. На моей памяти снег оказался
первым, перед чем спасовал Тай Дэй. Нынешней зимой он впервые в жизни увидел
землю под белым покровом.
- Как и всем нам. Есть новости о старикане?
- Шутишь? В такую-то погоду!
Он по-прежнему пребывал в уверенности, что дядюшка Дой что-то затевает.
Возможно, мне стоило попробовать увидеть дядюшку во сне.
- Я просто хотел, чтобы ты знал: мои сны становятся по-настоящему
странными.
- Это игра воображения, или ты на самом деле входишь в мир духов?
- Во всяком случае, по ощущению это очень похоже на прогулки с
Копченым. Но только похоже, что чувство контроля у меня отсутствует напрочь.
Пока.
Костоправ хмыкнул и призадумался. Он явно увидел открывающиеся
возможности. Как, впрочем, и я.
- Вот я и подумал, а что если мне быстренько обойти с Копченым те
места, где я бывал во снах, и проверить, насколько эти видения близки к
действительности?
Я рассчитывал исполнить задуманное без особых затруднений: ведь эти сны
я видел уже много раз.
- Давай, действуй, И не мешкай.
- А спешить-то куда? Снег вроде бы поутих... Костоправ снова хмыкнул.
Он превращался в настоящего старого пердуна.
***
Полет с Копченым не открыл мне ничего нового в сравнении с увиденным во
снах. Правда, Копченый по-прежнему отказывался приближаться к Душелову, но,
пролетев высоко над землей, я удостоверился в том, что она и впрямь засела в
заснеженном каньоне.
В конце концов погода переменилась. Мы повылезали из наших нор, словно
сурки. Точно так же, как и неприятель. Первое время, пока народ еще не
очухался, ни у кого не было охоты ввязываться в схватки. Правда, внутри
Вершины схватки не затихали. Однако солдаты Длиннотени довольствовались тем,
что загоняли людей Госпожи в окружение. Которое те не слишком стремились
прорвать, потому как попытка прорыва для многих означала смерть, причем
бессмысленную, поскольку они все равно были отрезаны от внешнего мира. Они
располагали припасами, позволившими продержаться довольно долго, и были
твердо уверены в том, что Госпожа сделает все возможное для их вызволения.
Именно так она и намеревалась поступить. С помощью Копченого я
проследил за ней и убедился, что она заранее учитывала возможность того, что
ее штурмовые группы будут на время отрезаны. Потому-то и послала в атаку
самых отчаянных сорвиголов, во главе с командирами, способными справиться с
любыми испытаниями.
***
Дивизия князя окончательно увязла в развалинах Кьяулуна, к северу от
нас, где Могаба прилагал все усилия, чтобы измотать наших людей. Дивизия
Госпожи удерживала местность между городом и Вершиной. Одна из дивизий
Капитана обошла Вершину с другой стороны, перерезав дорогу к Вратам Теней.
Другая - оставалась в резерве.
Запахло весной, что несло с собой новую угрозу.
- Как ты думаешь, - спросил я Костоправа, - не начинает ли Прабриндрах
Драх уставать ото всех этих воинских почестей?
Он встрепенулся.
- Неужто все мои мысли настолько очевидны?
- Это насчет чего?
Я огляделся по сторонам. Тай Дэй находился довольно близко и мог нас
услышать.
- Ты как раз сказал... Возможно, его корпус наименее подготовлен.
- И наименее надежен.
- Так ведь как раз он понесет наибольший урон, прежде чем мы доберемся
до Хатовара, Мурген. Поправь, коли я ошибаюсь. Сдается мне, что в интересах
Отряда, чтобы наибольшие потери имели место не в наших рядах.
- Я доверяю своей Старой Дивизии. Большинство этих парней желает
вступить в Отряд. Большинство из них, отдай я такой приказ, станет сражаться
с князем. В последнее время многие таглианцы изъявляли желание вступить в
Отряд.
В большинстве своем, думаю, вполне искренне. А парни, принесшие
присягу, прикипали к команде душой. Для них клятва верности не была пустыми
словами.
Такого рода клятва приносилась тайно. Новых рекрутов просили сохранять
перемену в их положении в секрете. Никто из посторонних не знал, насколько
силен Отряд в действительности.
- Это я понимаю. Удивляюсь только тому, что достается и Госпоже. Все,
на чем обламывал рога князь, выпадало на ее долю.
Костоправ пожал плечами: когда дело касалось ее, он не был уверен ни в
чем.
- Пожалуй, я бы не хотел поставить ее в такое положение, чтобы ей
пришлось иметь дело со слишком сильным искушением.
- А как насчет Новой Дивизии?
- Тех я не рискнул бы послать против князя. Думаю, они никогда не
смогут встать на мою сторону в междоусобице.
Он заглянул мне в глаза. Да, эта кампания изрядно добавила ему
суровости. Я почувствовал себя так, словно поиграл в гляделки с Киной.
Но глаз не отвел.
Костоправ пояснил:
- Свои обещания я исполню.
Он имел в виду, что наши наниматели этого не сделают. В особенности
Радиша, которая определено была настроена обвести нас вокруг пальца. Что же
до князя, то он провел в походах достаточно времени, чтобы стать одним из
шайки.
Нам так и не выпал случай опробовать магию на его сестре.
- Мне частенько бывает чертовски жаль, что я не остался
мальчишкой-хуторянином, - сказал я.
- У тебя по-прежнему кошмары?
- Каждую ночь. Правда, теперь это не прямая атака. Я сам прокладываю
свой путь и стараюсь использовать эту возможность для разведки. Правда,
скажу тебе, дело это малоприятное.
Кина - или нечто, выдававшее себя за Кину, - присутствовала в моих снах
постоянно. По моему убеждению, то была Кина, а не Душелов. Она все еще
пыталась соблазнить меня обещанием вернуть Сари.
А уж запах - об этом и говорить противно.
- Она пытается зацепить и Госпожу?
- Вероятно. Скорее всего. Или Госпожа ее.
Хм. Он не слушал. Поскольку сосредоточился на Вершине, над которой
вновь замелькали огненные шары.
Вспыхивали они и над развалинами Кьяулуна. Люди, которых собрал там
Могаба, проявляли недюжинное упорство. Этот сукин сын умел подбирать хороших
солдат и побуждать их сражаться. Прабриндраху Драху приходилось расчищать
развалины, разбирая один дом за другим. Все, что могло гореть, шло на
топливо.
По-прежнему стояла стужа. Землю устилал снежный покров толщиной в
восемь дюймов - и это поверх твердой ледяной корки. Ну и весна! Интересно,
когда наконец прекратятся эти проклятые вьюги. Длиннотень-то небось сидит в
тепле, под своим хрустальные куполом. Кстати, в последнее время он нас почти
не тревожит. С чего бы это? Я бросил взгляд на дымящиеся руины Кьяулуна.
Хотелось верить, что князь оставит целыми хотя бы несколько зданий, чтобы
добрые люди - вроде меня - могли пересидеть в тепле то время, пока он
выкуривает последних партизан. Я устал жить, как барсук.
- Что там творится? - спросил Костоправ, указывая на Вершину.
- Ни хрена не меняется. Я не понимаю Длиннотень. Совершенно не понимаю.
Создается впечатление, будто он сам себе враг. Или настолько ошалел, что уже
ничего предпринять не может. Такое случается. Вроде бы и знаешь, что делать,
но уже не веришь, что из этого выйдет толк.
Такой же паралич напал на Копченого, незадолго до того, как он лишился
сознания.
Костоправ призадумался.
- Ну а ты как? Отдыхаешь нормально? Я имею в виду - при всех этих снах?
- Это меня пока не беспокоит, - солгал я. Впрочем, во сне я сейчас не
нуждался. Я нуждался в эмоциональной поддержке. Для чего мне стоило бы
провести недельку-другую со своей женой.
- А где твои родственнички?
Вечный вопрос. От дядюшки Доя по-прежнему не было ни слуху ни духу.
- Хороший вопрос. И прежде чем ты задашь следующий, отвечу: я знать не
знаю, что у них на уме - ежели у них вообще есть ум.
- Меня беспокоит то, что вокруг отирается этакая прорва нюень бао.
- Невелика беда. Капитан. От них не стоит опасаться подвоха. Они платят
долг чести.
- Ты вечно напоминаешь, что побывал там.
- Чтобы ты лучше понимал нас.
Он сердито уставился на белокаменную твердыню.
- Как думаешь, стоит нам пропускать беженцев?
- Хм?
- Навесить на Длиннотень дополнительную обузу. Лишние рты или
что-нибудь в этом духе?
- Так ведь он их ни за что не впустит.
Я до сих пор удивлялся тому, что Длиннотень разместил в своей крепости
такой маленький гарнизон. В стенах Вершины никогда не собиралось более
тысячи человек, включая слуг, домочадцев и тех беженцев, которые оказались
там до разрушения лесов. Обычного, земного, способа отбить многочисленные
атаки при таких обстоятельствах не существовало.
Правда, Длиннотень и не рассчитывал на обычные способы. Он полагал, что
сможет отсиживаться сколько угодно под защитой могущественных чар.
- Не думаю, что это продлится долго, Мурген. Навряд ли... Воздух
прочерчивали огненные шары. Налетевший ветер подхватывал бумажных змеев с
подвесными корзинами: их притащили в обозе из самого Таглиоса. На таком
ветру они могли подняться до гребня стены. Костоправ заявил, что привез их
вовсе не для этого. Но для чего именно - распространяться не стал.
- Меня восхищает твое доверие, командир.
- Ага. На будущий год - в Хатоваре.
"На будущий год - в Хатоваре". В последние годы эти слова стали
саркастическим лозунгом команды. Многие бывшие сослуживцы за это время
плюнули на все и задали драпа на север. Служба у Таглиоса, с ее постоянным
напряжением, не устраивала никого, кроме Госпожи.
Несмотря на крайнюю усталость, настроение у нее, похоже, было
прекрасное. В обстановке, когда паранойя представляясь единственным здравым
способом совладать с реальностью, она чувствовала себя как рыба в воде.
Костоправ не выказал удивления. Ибо не представлял себе, что цель,
поставленная им перед Отрядом, может быть предметом насмешек.
Эта кампания угробила в нем чувство юмора. Или, во всяком случае,
ввергла это чувство в коматозное состояние, на манер Копченого.
- Тай Дэй, как насчет того, чтобы нам прогуляться. Когда настроение у
Старика портится, разумнее всего быть от него подальше.
Предполагалось, что Одноглазый заменяет меня в качестве летописца - во
всяком случае до тех пор, пока не вернется и не будет введен в курс дела
Дрема. Но те редкие случаи, когда я или Костоправ пытались взвалить на него
эту работенку, послужили убедительным доказательством того, что Дрема нам
жизненно необходим. Потому как работник из старого пердуна был аховый.
Впрочем, в его возрасте оно и неудивительно.
Удивительно то, что он соблаговолил сообщить мне о замеченных им во
время прогулки с Копченым небезынтересных фактах. Нет, записать он ни хрена
не записал и детали, ясное дело, запамятовал, да и рассказал об увиденном не
сразу - но ведь лучше поздно, чем никогда. Разве не так?