Страница:
- Хотя бы потому, что мы о нем ничего не знаем. Кроме того, что ты
вытащил его изо рва с крокодилами. Или что-то в этом роде.
- Стало быть, обо мне или Лебеде тебе известно больше?
- Да.
Я не стал вдаваться в подробности и распространяться о том, что мои
братья по Отряду Масло и Ведьмак мимоходом заглядывали в прошлое дезертиров
Лебедя Лозана и Корди Махера. Мой ответ не улучшил Махеру настроения.
Я взглянул на Тай Дэя. Он всегда был рядом, и я никогда об этом не
забывал. Пусть он являлся моим телохранителем и свояком, пусть он был обязан
мне спасением жизней некоторых своих родственников, пусть даже я относился к
нему совсем неплохо, но если в его присутствии речь заходила о вещах
существенных, мне представлялось разумным без крайней нужды не использовать
разговорный таглианский или нюень бао. Возможно, я подцепил от Старика
паранойю. Возможно, она проистекала от знания того, как почти равнодушно
отнеслись Тай Дай, дядюшка Дой и матушка Гота к убийству Сари. Они вели себя
так, будто смерть сына Тай Дэя, То Тана, была в десять раз важнее... Правда,
они предпочли остаться со мной и отправиться на юг, чтобы получить
возможность отомстить, но, похоже, на уме у них было и нечто иное.
Для меня же память о Сари была священной. Я вспоминал ее каждый день,
что отнюдь не облегчало моего существования. Стоило подумать о ней, как меня
подмывало бежать к Копченому, - но теперь до Копченого было не добраться
Одноглазый сумел-таки вывезти его из города, и даже при том, что маленький
колдун, скорее всего, не торопился, расстояние между мною и духоходцем
увеличивалось с каждым днем.
Костоправ дал знать, что хочет меня видеть. Я тут же отправился в его
конуру, но, постучав, заслышал доносившиеся изнутри голоса. Замешкавшись, я
оглянулся на Тай Дэя. Тот всегда держался настолько бесстрастно, что без
толку было и гадать, что у него на уме. Вот и сейчас никто бы не сказал,
услышал ли он что-нибудь интересное. Стоял себе да почесывал сломанную руку
у наложенного на нее лубка. Из-за дверей послышалось хриплое воронье
карканье.
Я постучал громче.
Шум мгновенно стих.
- Заходи.
Я откликнулся на приглашение довольно быстро и успел увидеть, как из
маленького окошка каморки Костоправа, хлопая крыльями, вылетела здоровенная
ворона. Вторая, точно такая же, нахохлившись, примостилась на вешалке.
- Ты меня звал?
- Да. Есть кое-какие дела.
С самого начала Старик говорил на форсберге. Тай Дэй его понять не мог,
а вот Корди Махер, вздумай он подслушивать, - запросто. Не говоря уж о
воронах.
- Я решил окончательно - выступим сегодня до рассвета. Некоторые
верховные жрецы начинают думать, будто я не обойдусь с ними так, как
Госпожа, и пытаются мутить воду. Сдается мне, нам лучше пуститься в дорогу
до того, как они завяжут меня в узел.
Это звучало странновато - совсем непохоже на Старика. Но уже в
следующее мгновение я увидел, что он сопровождает свои слова жестами языка
глухонемых, и понял, что сказанное вслух предназначалось для чужих ушей.
Костоправ подтолкнул ко мне свернутый клочок бумаги.
- Прежде чем мы выступим, разберись с этим. Проверь, чтобы не осталось
никаких связанных с нами свидетельств.
- Что-что?
Это звучало не слишком обнадеживающе.
- Собирайся в дорогу. Ежели тебе и впрямь приспичило тащить с собой всю
эту ораву родственничков, вели им собираться. И жди дальнейших распоряжений.
- Надо полагать, твои любимцы сообщат тебе все, что необходимо знать.
На самом деле я знал, что эти птицы никакие не его любимцы, а
посланницы или лазутчицы Душелова.
- В последнее время - я бы не сказал. Но не бери в голову. Что надо, ты
узнаешь первым.
Разговор вертелся вокруг пунктика, буквально сводившего меня с ума. Я
понятия не имел, каковы в действительности отношения между Костоправом,
Душеловом и этими воронами. Мне оставалось лишь принимать сказанное Стариком
на веру, а между тем вера моя подвергалась испытаниям со всех сторон.
- Именно. Ты имеешь в виду это?
- Оно самое. Позаботься о том, чтобы все было подготовлено как следует.
Без осечек.
Клочок бумаги я развернул возле одной из немногих ламп, освещавших
коридор между норой Костоправа и моей комнатой. От Тай Дэя я не таился: мало
того что он неграмотен, так вдобавок и записка была составлена на
официальном языке Джунипера. Правда, составлена была так, словно
предназначалась для не слишком смышленого шестилетки, - но оно и к лучшему.
Язык этот я знал через пень-колоду и познакомился с ним лишь благодаря
чтению фрагментов Летописей, записанных в тех краях задолго до моего
вступления в Отряд, в те дни, когда Душелов оставалась мертвой. Видимо,
оттого-то Костоправ и решил воспользоваться этим наречием. Наречием,
которого она, скорее всего, не знала.
Само по себе содержание бумажонки оказалось незамысловатым. Мне
предписывалось забрать прихваченные мною у Душелова Летописи оттуда, где их
прятал от нас Копченый, и перепрятать - как раз туда, где мы этого Копченого
Держали.
Первым моим побуждением было вернуться и попытаться переубедить
капитана. Мне хотелось забрать документы с собой. Но, поразмыслив, я решил,
что Старик, пожалуй, все-таки прав. Душелов и все прочие, кто предпочел бы,
чтобы мы находились подальше от Летописей, а Летописи от нас, наверняка
уверены в том, что мы будем таскать бумаги с собой, пока не сумеем их
расшифровать. Там, в полевых условиях, мы едва ли сможем обеспечить
безопасность архивов. Вот и получается, что лучше спрятать документы в
надежном месте, известном только Радише.
- Дерьмо! - тихонько выругался я по-таглиански. Сколько бы языков я ни
изучал, это слово представлялось мне самым важным и нужным. Да и звучало оно
похоже почти на всех наречиях. Тай Дэй ни о чем меня не спросил. Он никогда
ни о чем не спрашивал.
Позади меня растворилась дверь, и из своей комнаты появился Костоправ.
На плече его что-то чернело. Надо полагать, ему приспичило встретиться с
кем-нибудь из местных. Он считал, что вороны наводят на таглианцев страх.
- Мне надо заняться своими делами, - сказал я Тай Даю. - А ты ступай,
скажи дядюшке Дою и своей матери, что мы отправляемся сегодня ночью. Так
решил Капитан.
- Тебе придется меня немного проводить. Самому мне ни за что не
выбраться из этого громадного склепа.
Судя по тону. Тай Дэй говорил искренне.
Нюень бао не склонны обнаруживать свои чувства, но я не видел причины,
по которой человек, выросший на тропическом болоте, должен чувствовать себя
как дома внутри огромной груды камней. Особенно если учесть, что всякий раз,
когда ему приходилось иметь дело с городами и зданиями, это оборачивалось
неприятностью.
Я поспешно довел его до того места, откуда он мог добраться до выхода
самостоятельно. Мне надо было попасть в конуру Костоправа, да поживее - до
возвращения самого Старика и его пернатого приятеля. В настоящее время наши
книги хранились именно там. И мы не хотели, чтобы об этом узнал кто-нибудь
еще. Хотя Душелов должна была что-то заподозрить, если она узнала, что
записи похищены оттуда, где прятала их она. Что за путаная интрига.
Я потрогал запястье, чтобы проверить, на месте ли веревочный браслетик.
То был изготовленный Одноглазым амулет: он позволял мне не поддаваться
воздействию сбивающих с толку чар, опутывающих помещение, где мы держали
Копченого.
Еще не успев собрать бумаги - но успев приметить, что Костоправ выгнал
ворон, закрыл окно и задернул занавеску, - я задумался о том, как лучше
всего их спрятать.
Вскоре после нашего ухода Радиша непременно задумается о том, кто же
теперь заботится о колдуне. И примется его искать. И у нее достанет упорства
найти путь в ту комнату.
Хотя в последнее время Радиша не выказывала особого интереса к
Копченому, на самом деле она никогда не оставляла мысли о том, чтобы вернуть
его. И чем значительнее будут наши успехи в борьбе против Хозяина Теней, тем
больше будет она нуждаться в его помощи.
Похоже, все, что бы мы ни затевали, было чревато неприятными
последствиями.
Старик долго запрягает, но едет быстро, и уж ежели он решил двигаться,
значит, так тому и быть. Когда я покинул Дворец, на улице было темно, как в
могиле. Он дожидался меня рядом с двумя огромными черными скакунами,
приведенными Отрядом с севера. Выведенные в эпоху наибольшего могущества
Госпожи с помощью магии, они не знали усталости и легко обгоняли любого
обычного коня. К тому же и соображали не хуже некоторых остолопов из рода
человеческого.
С высоты седла Костоправ с усмешкой поглядывал на моих спутников. Они
не выглядели обескураженными таким поворотом событий, хотя я представить
себе не мог, как им удастся за нами поспеть. Просто зла не хватает!
- Я с этим справлюсь... - пробурчал я на нюень бао, вручая Тай Даю свои
вещички и взбираясь на чудище, приведенное для меня Костоправом. Давненько я
на нем не сиживал, но конь, похоже, меня помнил. Даже тряхнул головой и
фыркнул в знак приветствия.
- ..и ты тоже, дурашка здоровенная. Я забрал у Тай Дэя свои манатки.
- Где Знамя? - требовательно спросил Костоправ.
- В фургоне у Одноглазого. Дрема положил его туда, перед тем как...
- Вот те на! Тебе не следовало выпускать его из рук.
- Я подумывал о том, чтобы поручить эту должность Дреме.
Помимо всех прочих обязанностей, я числился отрядным Знаменосцем, что
меня вовсе не радовало. А теперь, когда я заделался еще и Летописцем, у меня
появился прямой резон спихнуть это дело на кого-нибудь другого, благо
Костоправ как-то раз и сам заикнулся на сей счет.
- Давай-ка сюда твое барахлишко, - сказал я Тай Дэю, как только
пристроил свою поклажу.
Когда бедолага смекнул, что я имею в виду, у него глазенки на лоб
полезли.
- А вы, - промолвил я, обращаясь к дядюшке Дою и матушке Готе, - знай
себе шагайте по мощеной дороге. Главное, никуда не сворачивайте. Рано или
поздно вы нагоните армию. Ежели кто вас остановит, покажите пропуска.
Пропуска представляли собой одно из диковинных нововведений
Освободителя. Все больше и больше людей, в той или иной степени причастных к
военным приготовлениям, получали писульки, где было указано, кто они такие и
кто несет за них ответственность. Но, учитывая, что грамотеев в армии почти
не было, затея эта представлялась совершенно бессмысленной. На первый
взгляд. Но Старик никогда ничего не делает просто так. У него на все есть
свои резоны, хотя уразуметь их зачастую не так-то легко. Увидев руку,
протянутую мною Тай Дэю, чтобы помочь тому взобраться на лошадь. Костоправ
понял, что я задумал, и уже, готов был разразиться бранью, но я его
опередил:
- Все будет в порядке. Не стоит горячиться из-за таких пустяков.
Тай Дэй, чья голова и в лучшие-то времена походила на обтянутый
тонюсенькой кожицей череп, сейчас выглядел так, будто только что выслушал
смертный приговор.
- Все будет хорошо. - На сей раз я обратился к Тай Дэю, поскольку
только сейчас сообразил, что он отроду не ездил на коне. Нюень бао разводят
водяных буйволов и изредка слонов. Это тягловые животные, а не верховые, и
на спину им взбирались разве что детишки, да и то нечасто.
Тай Дэй не хотел забираться на эту зверюгу. Ох как не хотел. Он
затравленно обернулся к дядюшке Дою, но тот промолчал. Деваться было некуда.
Замешательство Тай Дэя явно начинало потешать Костоправа. Приметив это,
мой телохранитель поежился и наконец со вздохом протянул мне здоровую руку.
Я потащил его вверх. Тай Дэй был жилист, крепок и весьма вынослив, но почти
ничего не весил.
Конь одарил меня взглядом почти столь же неодобрительным, как и тот,
что я получил от командира. Из того, что он был способен нести огромный вес,
отнюдь не следовало, что ему нравилось, когда его нагружали.
- Кончишь ты наконец копаться? - буркнул Костоправ. - Поехали.
И мы поехали. Он рванул с места в карьер и с самого начала задал такой
темп, словно его задница вовсе не колошматилась о седло. Железная она, что
ли? Стоило мне чуток поотстать, как он принимался ворчать да браниться. А
после того как мы собрали кавалерийский эскорт, он разворчался еще пуще. Но
ворчи не ворчи, армейские лошадки все едино не могли угнаться за нашими
чудищами, так что ему то и дело приходилось останавливаться и поджидать,
пока подтянется сопровождение. Обычно же он скакал далеко впереди, в
сопровождении, вороньей стаи. Птицы прилетали, улетали - и всякий раз, когда
мне удавалось перекинуться с ним словечком, выяснялось, что он знает кучу
важных вещей. Вроде того, где сейчас Нож, где наши войска, на каких
направлениях противник препятствует нашему продвижению, а на каких нет. Ему
было известно, что Могаба, дабы сдержать наш натиск, выслал на север
кавалерию.
Это не могло не настораживать. Он знал то, чего не должен был знать, во
всяком случае не имея возможности блуждать с духом. А Одноглазый по-прежнему
опережал нас. Он выказывал куда больше прыти, чем можно было от него ждать.
К концу первого дня настроение Костоправа улучшилось, и его потянуло на
разговоры.
- Помнишь, как мы заявились сюда в первый раз? - спросил он, подъезжая
к Годжийскому броду.
- Я помню ливень, грязищу и отчаяние. И тенеземцев, которым не
терпелось всех нас прикончить.
- Те еще были деньки, Мурген.
- Ага. Мы были почитай что в самом аду. Во всяком случае, оказаться еще
ближе к нему мне бы не хотелось. Командир хмыкнул.
- Ну, коли так, ты должен благодарить меня за эту чудесную новую
дорогу. Таглианцы называли ее Каменной или Мощеной дорогой. Когда мы
проезжали здесь впервые, это еще была полоса непролазной грязи.
- Ты правда считаешь, что Дрема годится в знаменосцы?
- Я подумывал об этом. Но пока, до поры, пожалуй, сохраню эту должность
за собой.
- Вот те на. И это говорит тот самый Мурген, который вечно жалуется,
будто он в каждой бочке затычка.
- Я же сказал, я об этом думал. И у меня возникли некоторые
дополнительные соображения.
Некоторые сослуживцы говорили, что с утратой Сари я справляюсь неплохо.
Мне и самому так казалось.
Костоправ оглянулся на Тай Дэя, отчаянно цеплявшегося за шею серой в
яблоках кобылы, на которую мы пересадили его миль тридцать назад. Для парня,
который мог держаться только одной рукой, он справлялся с тряской совсем
неплохо.
- Никогда не позволяй чувствам вставать на пути здравого смысла, -
сказал Костоправ. - Когда все прочее сказано и сделано, мы остаемся Черным
Отрядом. Пусть другие парни отдают концы - предоставим это им.
- Со мной все нормально. Я был братом Черного Отряда гораздо дольше,
чем мужем Сари, и научился владеть собой.
Похоже, Старика мои слова не убедили. И это можно было понять. Его
заботило не то, как я держусь сейчас, а что будет, когда начнется заваруха.
Когда налетит дерьмовая буря, может оказаться, что судьба всего Отряда
зависит от одного человека.
Капитан оглянулся. Несмотря на все усилия, наш эскорт снова начал
растягиваться по дороге, но он не удостоил это вниманием и вновь обратился
ко мне:
- Узнал что-нибудь о своих родственничках?
- Опять...
Ясно было, что он от меня не отвяжется. А сказать ему мне было нечего.
- Мурген, коли ты вляпаешься в это дерьмо, стало быть, ты распоследний
болван. Наверное, тебе стоило бы вернуться назад и перечитать Книги
Костоправа.
- Не понял?
- У меня, как ты знаешь, тоже есть женщина. Если предположить, что она
еще жива. Мы с ней даже ребенка состряпали. Оно, конечно, дело нехитрое,
большого ума не требует, но, что ни говори, это накладывает определенный
отпечаток на человеческие отношения. Но все, что связывает нас с Госпожой
как мужчину и женщину, как отца и мать, отнюдь не означает, что я доверяю ей
в каком-либо ином отношении. И она тоже не может довериться мне. Так уж она
устроена. И такова была жизнь, которая ею прожита.
- Командир, у Сари никогда не было никаких амбиций. Если она чего
по-настоящему и хотела, так это чтобы я сделал то, о чем без конца ей
талдычил, - а именно занялся земледелием. И чтобы я не сложил голову славным
и героическим манером, подобающим бравому вояке, - например, не свалился бы
по пьянке с лошади и не утонул в какой-нибудь паршивой канаве.
- Так ведь Сари никогда меня и не беспокоила, Мурген. Кто меня
тревожит, так это дядюшка. Он не похож ни на одного нюень бао, ни на кого из
тех, с кем мне доводилось встречаться.
- Да он просто-напросто старикашка, помешанный на мечах. Его можно
считать своего рода жрецом, которому отточенная сталь заменяет священное
писание. И он имеет кое на кого зуб. Нам нужно направлять его в ту сторону,
где находится Хозяин Теней, только и всего.
Костоправ кивнул, и пробормотал:
- Поживем - увидим. - Вид у него был довольно угрюмый.
Мы пересекли большой каменный мост, выстроенный в Годже по повелению
Госпожи. Над вершинами росших на южном берегу деревьев с истошным карканьем
вились вороны. Похоже, нас эти твари находили весьма забавными.
- Меня все это больше не беспокоит, - заявил я. Костоправ промолчал.
Вскоре он распорядился сделать привал, с тем чтобы дать отдохнуть животным.
Перед нами этим путем на юг уже прошли изрядные силы, так что раздобыть
свежих коней не было никакой возможности. Я бросил взгляд в этом
направлении.
- Наш черномазый колдунишка держит очень даже неплохой темп.
Порасспросив кого надо, я выяснил, что Одноглазый по-прежнему опережает
нас на день.
- Мы нагоним его прежде, чем доберемся до Дежагора, - промолвил
Костоправ и взглянул на меня так, словно опасался, что название города
подействует на меня как страшное заклятие. Но я его разочаровал. Тай Дэй,
который мог следить за разговором, поскольку на сей раз мы беседовали
по-таглиански, тоже никак не отреагировал, хотя для его соплеменников та
осада обернулась не меньшими бедами, чем для Отряда. Впрочем, нюень бао
редко обнаруживают свои чувства в присутствии чужаков.
- Отдай свою лошадь конюху, - сказал я Тай Дэю, - пойдем и попробуем
раздобыть что-нибудь съедобное.
Сутками не вылезать из седла - отнюдь не мечта гурмана.
С деликатесами в Годжийской крепости дело обстояло ненамного лучше, чем
со сменными лошадьми, причем по той же самой причине. Однако поскольку мы
принадлежали к свите Освободителя, для нас зарезали бойцового петуха - от
этого угощения меня чуть не вывернуло. Кое-как подкрепившись, мы решили
остаться в крепости да чуток вздремнуть в тепле. Вообще-то нам следовало
находиться возле Костоправа - на тот случай, ежели его переговоры с местными
командирами окажутся достойными занесения в Летописи, - но после короткого
спора с самим собой я предпочел поспать. Старик сам мне все расскажет - если
будет что рассказать. А в крайнем случае я смогу вернуться сюда с Копченым.
Попозже.
Мне снились сны, но толком - так, чтобы можно было записать - я ни
одного не запомнил. Кажется, они были довольно гадкими, но все же не
настолько кошмарными, чтобы меня пришлось будить.
Еще до рассвета мы снова выступили в дорогу.
Уже пересекая холмы, окружающие Дежагор, мы нагнали-таки Одноглазого.
Его фургон я приметил издалека, признал сразу и едва сдержал желание
пришпорить коня. Уж больно мне хотелось поскорее добраться до Копченого.
Похоже, проблем у меня было больше, чем мне хотелось признавать.
Однако виду я не подавал.
А Одноглазый так и не сбавил ходу.
С того времени как мне пришлось пережить тот кошмар в Дежагоре - или в
Джайкури, как называли его местные, или в Штормграде, как именовался он в
качестве резиденции Хозяйки Теней по имени Буретень, ведьмы, оказавшейся
бессильной против натиска Черного Отряда, - здесь произошли некоторые
перемены.
Окружавшую город равнину осушили и полностью очистили. Все трупы были
вывезены, но мне чудилось, будто в воздухе до сих пор витает запах смерти.
На городских стенах и в самом городе все еще работали пленные тенеземцы.
Самих-то джайкурцев в живых почти не осталось.
- Интересное решение - взять да и посеять на этой равнине хлеб, -
заметил я, завидя нечто похожее на пробивавшиеся сквозь прошлогоднюю стерню
всходы пшеницы.
- Идея принадлежит Госпоже, - отозвался Костоправ. Он все еще
присматривался ко мне, словно ожидал, что в любую минуту я могу начать
пускать изо рта пену. - Повсюду, где стоит постоянный гарнизон, солдатам не
мешает самим позаботиться о своем пропитании.
Во всем, что касалось снабжения войск и материального обеспечения тыла.
Госпожа смыслила больше Костоправа. Пока мы не обосновались в Таглиосе, он
был не более чем капитаном отряда наемников. Именно она заложила основу для
создания империи и обеспечила возможность ведения длительной, рассчитанной
на десятилетия войны.
Зачастую Старик просто-напросто следовал задумкам Госпожи. Та же идея с
полями была отнюдь не нова - Госпожа засеивала земли вокруг большей части
своих опорных пунктов на севере.
Впрочем, важно не кому принадлежит идея, а как она работает. В конце
концов, командирам куда легче иметь дело с местными жителями, ежели солдаты
не портят их девчонок и не воруют провизию.
- С тобой точно все в порядке? - спросил Костоправ.
Мы находились почти у самого въезда на пандус северной навесной башни.
Одноглазый опережал нас не более чем на сто футов и, конечно же,
давным-давно нас заметил. Однако и не подумал замедлить ход. Меня так и
подмывало пришпорить коня.
- Все под контролем, Капитан. Меня больше не заносит в прошлое, и я
почти не ору во сне. Все сводится к тому, что порой меня прошибает пот.
- Я рассчитываю пробыть здесь некоторое время и хочу, чтобы ты
докладывал мне обо всем, что станет тебе известно. От тебя потребуется
немалая сноровка.
- Уж я не подкачаю.
Тай Дэй и я разместились в одном из тех самых зданий, которые мы
занимали и во время осады. До этой части города строители еще не добрались,
и хлама повсюду валялось более чем достаточно.
- Ладно, - сказал я, - хорошо еще, что отсюда убрали кости.
Тай Дэй хмыкнул, словно ожидал появления призрака.
- Тебя это место устраивает? - поинтересовался я. Согласно верованиям
нюень бао, духи их сородичей, умерших, но не удостоившихся надлежащего
погребения, могут преследовать своих соплеменников. Многие паломники из
числа нюень бао сложили здесь свои головы, и никто не проводил их в
последний путь с соблюдением должных церемоний.
- Я обязан остаться здесь и подготовить все к прибытию Доя, - твердо
заявил Тай Дэй.
Дядюшка Дой был кем-то вроде жреца. Следовало предположить, что теперь
он воспользуется случаем и завершит то, на что у него не хватило времени
четыре года назад.
- Ладно, ступай. А у меня еще есть кое-какие дела. Я собирался
осмотреться. И ускользнуть от боли - правда, в этом мне не хотелось
признаваться даже самому себе. Тай Дэй отложил в сторону свои скудные
пожитки.
- Нет. Этим делом я должен заняться в одиночку. Военная тайна.
Тай Дэй снова хмыкнул, почти довольный тем, что я не посягаю на его
время.
Так бывало всегда. Но если я заводил речь о том, что он ничем мне не
обязан. Тай Дэй и слушать ничего не желал. Хотя именно из-за меня он лишился
и сестры, и сына.
Однако спорить с нюень бао все равно что с водяным буйволом. Что ни
тверди - ему как об стенку горох, а через некоторое время он просто
перестает воспринимать твои слова. Так что самое лучшее - не портить попусту
нервы.
***
- Интересно, надолго ли это затянется, - сказал Одноглазый, когда мне
наконец удалось его отловить. Копченый так и оставался в фургоне, который
колдун загнал в узенький переулок. Насколько я понимал, сразу после того,
как будут выпряжены кони, фургону предстояло исчезнуть под сетью маскирующих
чар.
- Ну-ка, Малец, распряги лошадок да отведи их на конюшню, - велел
коротышка, - а я тем временем здесь управлюсь.
Спорить с Одноглазым - все равно что с нюень бао. Ежели что не по нему,
он становится глухим. Вот и сейчас колдун занялся своими делами, словно меня
рядом и не было. В интересах дела мне пришлось взять на себя заботу о
животных. Пожалуй, я не слишком переборщил, высказывая пожелание, чтобы
Гоблин поскорее вернулся.
***
Гоблин, колдун-недомерок, изрядно смахивающий на жабу, - лучший Друг
Одноглазого, но на людях они ведут себя будто злейшие враги. Поначалу мне
думалось, что найти его будет очень нелегко, так как стоило немалых усилий
втолковать Копченому, что, собственно, мы ищем. Но в конце концов я
попробовал вернуться туда, где видел Гоблина в последний раз, - в дельту
реки на окраине страны нюень бао. Мой план состоял в том, чтобы с этого
места проследовать за ним туда, где он находился сейчас. И это сработало.
Все было просто замечательно, пока корабль Гоблина не вошел в полосу тумана.
Оттуда он не вышел. Копченый не мог его отыскать.
Лишь через некоторое время я сообразил, что на Копченого, скорее всего,
было наложено заклятие, мешавшее ему следить за действиями Гоблина.
Вероятно, для того, чтобы его не смог найти Одноглазый. Ведь этот паршивый
коротышка запросто мог поставить под удар всю операцию ради удовольствия
подстроить своему приятелю какую-нибудь мелкую пакость.
Я провел кое-какие изыскания и убедился в своей правоте. Ясное дело, с
Копченым основательно поработали. И сделал это не кто иной, как Старик.
Оказывается, он не полностью прекратил блуждать с духом. Дальше все было
вытащил его изо рва с крокодилами. Или что-то в этом роде.
- Стало быть, обо мне или Лебеде тебе известно больше?
- Да.
Я не стал вдаваться в подробности и распространяться о том, что мои
братья по Отряду Масло и Ведьмак мимоходом заглядывали в прошлое дезертиров
Лебедя Лозана и Корди Махера. Мой ответ не улучшил Махеру настроения.
Я взглянул на Тай Дэя. Он всегда был рядом, и я никогда об этом не
забывал. Пусть он являлся моим телохранителем и свояком, пусть он был обязан
мне спасением жизней некоторых своих родственников, пусть даже я относился к
нему совсем неплохо, но если в его присутствии речь заходила о вещах
существенных, мне представлялось разумным без крайней нужды не использовать
разговорный таглианский или нюень бао. Возможно, я подцепил от Старика
паранойю. Возможно, она проистекала от знания того, как почти равнодушно
отнеслись Тай Дай, дядюшка Дой и матушка Гота к убийству Сари. Они вели себя
так, будто смерть сына Тай Дэя, То Тана, была в десять раз важнее... Правда,
они предпочли остаться со мной и отправиться на юг, чтобы получить
возможность отомстить, но, похоже, на уме у них было и нечто иное.
Для меня же память о Сари была священной. Я вспоминал ее каждый день,
что отнюдь не облегчало моего существования. Стоило подумать о ней, как меня
подмывало бежать к Копченому, - но теперь до Копченого было не добраться
Одноглазый сумел-таки вывезти его из города, и даже при том, что маленький
колдун, скорее всего, не торопился, расстояние между мною и духоходцем
увеличивалось с каждым днем.
Костоправ дал знать, что хочет меня видеть. Я тут же отправился в его
конуру, но, постучав, заслышал доносившиеся изнутри голоса. Замешкавшись, я
оглянулся на Тай Дэя. Тот всегда держался настолько бесстрастно, что без
толку было и гадать, что у него на уме. Вот и сейчас никто бы не сказал,
услышал ли он что-нибудь интересное. Стоял себе да почесывал сломанную руку
у наложенного на нее лубка. Из-за дверей послышалось хриплое воронье
карканье.
Я постучал громче.
Шум мгновенно стих.
- Заходи.
Я откликнулся на приглашение довольно быстро и успел увидеть, как из
маленького окошка каморки Костоправа, хлопая крыльями, вылетела здоровенная
ворона. Вторая, точно такая же, нахохлившись, примостилась на вешалке.
- Ты меня звал?
- Да. Есть кое-какие дела.
С самого начала Старик говорил на форсберге. Тай Дэй его понять не мог,
а вот Корди Махер, вздумай он подслушивать, - запросто. Не говоря уж о
воронах.
- Я решил окончательно - выступим сегодня до рассвета. Некоторые
верховные жрецы начинают думать, будто я не обойдусь с ними так, как
Госпожа, и пытаются мутить воду. Сдается мне, нам лучше пуститься в дорогу
до того, как они завяжут меня в узел.
Это звучало странновато - совсем непохоже на Старика. Но уже в
следующее мгновение я увидел, что он сопровождает свои слова жестами языка
глухонемых, и понял, что сказанное вслух предназначалось для чужих ушей.
Костоправ подтолкнул ко мне свернутый клочок бумаги.
- Прежде чем мы выступим, разберись с этим. Проверь, чтобы не осталось
никаких связанных с нами свидетельств.
- Что-что?
Это звучало не слишком обнадеживающе.
- Собирайся в дорогу. Ежели тебе и впрямь приспичило тащить с собой всю
эту ораву родственничков, вели им собираться. И жди дальнейших распоряжений.
- Надо полагать, твои любимцы сообщат тебе все, что необходимо знать.
На самом деле я знал, что эти птицы никакие не его любимцы, а
посланницы или лазутчицы Душелова.
- В последнее время - я бы не сказал. Но не бери в голову. Что надо, ты
узнаешь первым.
Разговор вертелся вокруг пунктика, буквально сводившего меня с ума. Я
понятия не имел, каковы в действительности отношения между Костоправом,
Душеловом и этими воронами. Мне оставалось лишь принимать сказанное Стариком
на веру, а между тем вера моя подвергалась испытаниям со всех сторон.
- Именно. Ты имеешь в виду это?
- Оно самое. Позаботься о том, чтобы все было подготовлено как следует.
Без осечек.
Клочок бумаги я развернул возле одной из немногих ламп, освещавших
коридор между норой Костоправа и моей комнатой. От Тай Дэя я не таился: мало
того что он неграмотен, так вдобавок и записка была составлена на
официальном языке Джунипера. Правда, составлена была так, словно
предназначалась для не слишком смышленого шестилетки, - но оно и к лучшему.
Язык этот я знал через пень-колоду и познакомился с ним лишь благодаря
чтению фрагментов Летописей, записанных в тех краях задолго до моего
вступления в Отряд, в те дни, когда Душелов оставалась мертвой. Видимо,
оттого-то Костоправ и решил воспользоваться этим наречием. Наречием,
которого она, скорее всего, не знала.
Само по себе содержание бумажонки оказалось незамысловатым. Мне
предписывалось забрать прихваченные мною у Душелова Летописи оттуда, где их
прятал от нас Копченый, и перепрятать - как раз туда, где мы этого Копченого
Держали.
Первым моим побуждением было вернуться и попытаться переубедить
капитана. Мне хотелось забрать документы с собой. Но, поразмыслив, я решил,
что Старик, пожалуй, все-таки прав. Душелов и все прочие, кто предпочел бы,
чтобы мы находились подальше от Летописей, а Летописи от нас, наверняка
уверены в том, что мы будем таскать бумаги с собой, пока не сумеем их
расшифровать. Там, в полевых условиях, мы едва ли сможем обеспечить
безопасность архивов. Вот и получается, что лучше спрятать документы в
надежном месте, известном только Радише.
- Дерьмо! - тихонько выругался я по-таглиански. Сколько бы языков я ни
изучал, это слово представлялось мне самым важным и нужным. Да и звучало оно
похоже почти на всех наречиях. Тай Дэй ни о чем меня не спросил. Он никогда
ни о чем не спрашивал.
Позади меня растворилась дверь, и из своей комнаты появился Костоправ.
На плече его что-то чернело. Надо полагать, ему приспичило встретиться с
кем-нибудь из местных. Он считал, что вороны наводят на таглианцев страх.
- Мне надо заняться своими делами, - сказал я Тай Даю. - А ты ступай,
скажи дядюшке Дою и своей матери, что мы отправляемся сегодня ночью. Так
решил Капитан.
- Тебе придется меня немного проводить. Самому мне ни за что не
выбраться из этого громадного склепа.
Судя по тону. Тай Дэй говорил искренне.
Нюень бао не склонны обнаруживать свои чувства, но я не видел причины,
по которой человек, выросший на тропическом болоте, должен чувствовать себя
как дома внутри огромной груды камней. Особенно если учесть, что всякий раз,
когда ему приходилось иметь дело с городами и зданиями, это оборачивалось
неприятностью.
Я поспешно довел его до того места, откуда он мог добраться до выхода
самостоятельно. Мне надо было попасть в конуру Костоправа, да поживее - до
возвращения самого Старика и его пернатого приятеля. В настоящее время наши
книги хранились именно там. И мы не хотели, чтобы об этом узнал кто-нибудь
еще. Хотя Душелов должна была что-то заподозрить, если она узнала, что
записи похищены оттуда, где прятала их она. Что за путаная интрига.
Я потрогал запястье, чтобы проверить, на месте ли веревочный браслетик.
То был изготовленный Одноглазым амулет: он позволял мне не поддаваться
воздействию сбивающих с толку чар, опутывающих помещение, где мы держали
Копченого.
Еще не успев собрать бумаги - но успев приметить, что Костоправ выгнал
ворон, закрыл окно и задернул занавеску, - я задумался о том, как лучше
всего их спрятать.
Вскоре после нашего ухода Радиша непременно задумается о том, кто же
теперь заботится о колдуне. И примется его искать. И у нее достанет упорства
найти путь в ту комнату.
Хотя в последнее время Радиша не выказывала особого интереса к
Копченому, на самом деле она никогда не оставляла мысли о том, чтобы вернуть
его. И чем значительнее будут наши успехи в борьбе против Хозяина Теней, тем
больше будет она нуждаться в его помощи.
Похоже, все, что бы мы ни затевали, было чревато неприятными
последствиями.
Старик долго запрягает, но едет быстро, и уж ежели он решил двигаться,
значит, так тому и быть. Когда я покинул Дворец, на улице было темно, как в
могиле. Он дожидался меня рядом с двумя огромными черными скакунами,
приведенными Отрядом с севера. Выведенные в эпоху наибольшего могущества
Госпожи с помощью магии, они не знали усталости и легко обгоняли любого
обычного коня. К тому же и соображали не хуже некоторых остолопов из рода
человеческого.
С высоты седла Костоправ с усмешкой поглядывал на моих спутников. Они
не выглядели обескураженными таким поворотом событий, хотя я представить
себе не мог, как им удастся за нами поспеть. Просто зла не хватает!
- Я с этим справлюсь... - пробурчал я на нюень бао, вручая Тай Даю свои
вещички и взбираясь на чудище, приведенное для меня Костоправом. Давненько я
на нем не сиживал, но конь, похоже, меня помнил. Даже тряхнул головой и
фыркнул в знак приветствия.
- ..и ты тоже, дурашка здоровенная. Я забрал у Тай Дэя свои манатки.
- Где Знамя? - требовательно спросил Костоправ.
- В фургоне у Одноглазого. Дрема положил его туда, перед тем как...
- Вот те на! Тебе не следовало выпускать его из рук.
- Я подумывал о том, чтобы поручить эту должность Дреме.
Помимо всех прочих обязанностей, я числился отрядным Знаменосцем, что
меня вовсе не радовало. А теперь, когда я заделался еще и Летописцем, у меня
появился прямой резон спихнуть это дело на кого-нибудь другого, благо
Костоправ как-то раз и сам заикнулся на сей счет.
- Давай-ка сюда твое барахлишко, - сказал я Тай Дэю, как только
пристроил свою поклажу.
Когда бедолага смекнул, что я имею в виду, у него глазенки на лоб
полезли.
- А вы, - промолвил я, обращаясь к дядюшке Дою и матушке Готе, - знай
себе шагайте по мощеной дороге. Главное, никуда не сворачивайте. Рано или
поздно вы нагоните армию. Ежели кто вас остановит, покажите пропуска.
Пропуска представляли собой одно из диковинных нововведений
Освободителя. Все больше и больше людей, в той или иной степени причастных к
военным приготовлениям, получали писульки, где было указано, кто они такие и
кто несет за них ответственность. Но, учитывая, что грамотеев в армии почти
не было, затея эта представлялась совершенно бессмысленной. На первый
взгляд. Но Старик никогда ничего не делает просто так. У него на все есть
свои резоны, хотя уразуметь их зачастую не так-то легко. Увидев руку,
протянутую мною Тай Дэю, чтобы помочь тому взобраться на лошадь. Костоправ
понял, что я задумал, и уже, готов был разразиться бранью, но я его
опередил:
- Все будет в порядке. Не стоит горячиться из-за таких пустяков.
Тай Дэй, чья голова и в лучшие-то времена походила на обтянутый
тонюсенькой кожицей череп, сейчас выглядел так, будто только что выслушал
смертный приговор.
- Все будет хорошо. - На сей раз я обратился к Тай Дэю, поскольку
только сейчас сообразил, что он отроду не ездил на коне. Нюень бао разводят
водяных буйволов и изредка слонов. Это тягловые животные, а не верховые, и
на спину им взбирались разве что детишки, да и то нечасто.
Тай Дэй не хотел забираться на эту зверюгу. Ох как не хотел. Он
затравленно обернулся к дядюшке Дою, но тот промолчал. Деваться было некуда.
Замешательство Тай Дэя явно начинало потешать Костоправа. Приметив это,
мой телохранитель поежился и наконец со вздохом протянул мне здоровую руку.
Я потащил его вверх. Тай Дэй был жилист, крепок и весьма вынослив, но почти
ничего не весил.
Конь одарил меня взглядом почти столь же неодобрительным, как и тот,
что я получил от командира. Из того, что он был способен нести огромный вес,
отнюдь не следовало, что ему нравилось, когда его нагружали.
- Кончишь ты наконец копаться? - буркнул Костоправ. - Поехали.
И мы поехали. Он рванул с места в карьер и с самого начала задал такой
темп, словно его задница вовсе не колошматилась о седло. Железная она, что
ли? Стоило мне чуток поотстать, как он принимался ворчать да браниться. А
после того как мы собрали кавалерийский эскорт, он разворчался еще пуще. Но
ворчи не ворчи, армейские лошадки все едино не могли угнаться за нашими
чудищами, так что ему то и дело приходилось останавливаться и поджидать,
пока подтянется сопровождение. Обычно же он скакал далеко впереди, в
сопровождении, вороньей стаи. Птицы прилетали, улетали - и всякий раз, когда
мне удавалось перекинуться с ним словечком, выяснялось, что он знает кучу
важных вещей. Вроде того, где сейчас Нож, где наши войска, на каких
направлениях противник препятствует нашему продвижению, а на каких нет. Ему
было известно, что Могаба, дабы сдержать наш натиск, выслал на север
кавалерию.
Это не могло не настораживать. Он знал то, чего не должен был знать, во
всяком случае не имея возможности блуждать с духом. А Одноглазый по-прежнему
опережал нас. Он выказывал куда больше прыти, чем можно было от него ждать.
К концу первого дня настроение Костоправа улучшилось, и его потянуло на
разговоры.
- Помнишь, как мы заявились сюда в первый раз? - спросил он, подъезжая
к Годжийскому броду.
- Я помню ливень, грязищу и отчаяние. И тенеземцев, которым не
терпелось всех нас прикончить.
- Те еще были деньки, Мурген.
- Ага. Мы были почитай что в самом аду. Во всяком случае, оказаться еще
ближе к нему мне бы не хотелось. Командир хмыкнул.
- Ну, коли так, ты должен благодарить меня за эту чудесную новую
дорогу. Таглианцы называли ее Каменной или Мощеной дорогой. Когда мы
проезжали здесь впервые, это еще была полоса непролазной грязи.
- Ты правда считаешь, что Дрема годится в знаменосцы?
- Я подумывал об этом. Но пока, до поры, пожалуй, сохраню эту должность
за собой.
- Вот те на. И это говорит тот самый Мурген, который вечно жалуется,
будто он в каждой бочке затычка.
- Я же сказал, я об этом думал. И у меня возникли некоторые
дополнительные соображения.
Некоторые сослуживцы говорили, что с утратой Сари я справляюсь неплохо.
Мне и самому так казалось.
Костоправ оглянулся на Тай Дэя, отчаянно цеплявшегося за шею серой в
яблоках кобылы, на которую мы пересадили его миль тридцать назад. Для парня,
который мог держаться только одной рукой, он справлялся с тряской совсем
неплохо.
- Никогда не позволяй чувствам вставать на пути здравого смысла, -
сказал Костоправ. - Когда все прочее сказано и сделано, мы остаемся Черным
Отрядом. Пусть другие парни отдают концы - предоставим это им.
- Со мной все нормально. Я был братом Черного Отряда гораздо дольше,
чем мужем Сари, и научился владеть собой.
Похоже, Старика мои слова не убедили. И это можно было понять. Его
заботило не то, как я держусь сейчас, а что будет, когда начнется заваруха.
Когда налетит дерьмовая буря, может оказаться, что судьба всего Отряда
зависит от одного человека.
Капитан оглянулся. Несмотря на все усилия, наш эскорт снова начал
растягиваться по дороге, но он не удостоил это вниманием и вновь обратился
ко мне:
- Узнал что-нибудь о своих родственничках?
- Опять...
Ясно было, что он от меня не отвяжется. А сказать ему мне было нечего.
- Мурген, коли ты вляпаешься в это дерьмо, стало быть, ты распоследний
болван. Наверное, тебе стоило бы вернуться назад и перечитать Книги
Костоправа.
- Не понял?
- У меня, как ты знаешь, тоже есть женщина. Если предположить, что она
еще жива. Мы с ней даже ребенка состряпали. Оно, конечно, дело нехитрое,
большого ума не требует, но, что ни говори, это накладывает определенный
отпечаток на человеческие отношения. Но все, что связывает нас с Госпожой
как мужчину и женщину, как отца и мать, отнюдь не означает, что я доверяю ей
в каком-либо ином отношении. И она тоже не может довериться мне. Так уж она
устроена. И такова была жизнь, которая ею прожита.
- Командир, у Сари никогда не было никаких амбиций. Если она чего
по-настоящему и хотела, так это чтобы я сделал то, о чем без конца ей
талдычил, - а именно занялся земледелием. И чтобы я не сложил голову славным
и героическим манером, подобающим бравому вояке, - например, не свалился бы
по пьянке с лошади и не утонул в какой-нибудь паршивой канаве.
- Так ведь Сари никогда меня и не беспокоила, Мурген. Кто меня
тревожит, так это дядюшка. Он не похож ни на одного нюень бао, ни на кого из
тех, с кем мне доводилось встречаться.
- Да он просто-напросто старикашка, помешанный на мечах. Его можно
считать своего рода жрецом, которому отточенная сталь заменяет священное
писание. И он имеет кое на кого зуб. Нам нужно направлять его в ту сторону,
где находится Хозяин Теней, только и всего.
Костоправ кивнул, и пробормотал:
- Поживем - увидим. - Вид у него был довольно угрюмый.
Мы пересекли большой каменный мост, выстроенный в Годже по повелению
Госпожи. Над вершинами росших на южном берегу деревьев с истошным карканьем
вились вороны. Похоже, нас эти твари находили весьма забавными.
- Меня все это больше не беспокоит, - заявил я. Костоправ промолчал.
Вскоре он распорядился сделать привал, с тем чтобы дать отдохнуть животным.
Перед нами этим путем на юг уже прошли изрядные силы, так что раздобыть
свежих коней не было никакой возможности. Я бросил взгляд в этом
направлении.
- Наш черномазый колдунишка держит очень даже неплохой темп.
Порасспросив кого надо, я выяснил, что Одноглазый по-прежнему опережает
нас на день.
- Мы нагоним его прежде, чем доберемся до Дежагора, - промолвил
Костоправ и взглянул на меня так, словно опасался, что название города
подействует на меня как страшное заклятие. Но я его разочаровал. Тай Дэй,
который мог следить за разговором, поскольку на сей раз мы беседовали
по-таглиански, тоже никак не отреагировал, хотя для его соплеменников та
осада обернулась не меньшими бедами, чем для Отряда. Впрочем, нюень бао
редко обнаруживают свои чувства в присутствии чужаков.
- Отдай свою лошадь конюху, - сказал я Тай Дэю, - пойдем и попробуем
раздобыть что-нибудь съедобное.
Сутками не вылезать из седла - отнюдь не мечта гурмана.
С деликатесами в Годжийской крепости дело обстояло ненамного лучше, чем
со сменными лошадьми, причем по той же самой причине. Однако поскольку мы
принадлежали к свите Освободителя, для нас зарезали бойцового петуха - от
этого угощения меня чуть не вывернуло. Кое-как подкрепившись, мы решили
остаться в крепости да чуток вздремнуть в тепле. Вообще-то нам следовало
находиться возле Костоправа - на тот случай, ежели его переговоры с местными
командирами окажутся достойными занесения в Летописи, - но после короткого
спора с самим собой я предпочел поспать. Старик сам мне все расскажет - если
будет что рассказать. А в крайнем случае я смогу вернуться сюда с Копченым.
Попозже.
Мне снились сны, но толком - так, чтобы можно было записать - я ни
одного не запомнил. Кажется, они были довольно гадкими, но все же не
настолько кошмарными, чтобы меня пришлось будить.
Еще до рассвета мы снова выступили в дорогу.
Уже пересекая холмы, окружающие Дежагор, мы нагнали-таки Одноглазого.
Его фургон я приметил издалека, признал сразу и едва сдержал желание
пришпорить коня. Уж больно мне хотелось поскорее добраться до Копченого.
Похоже, проблем у меня было больше, чем мне хотелось признавать.
Однако виду я не подавал.
А Одноглазый так и не сбавил ходу.
С того времени как мне пришлось пережить тот кошмар в Дежагоре - или в
Джайкури, как называли его местные, или в Штормграде, как именовался он в
качестве резиденции Хозяйки Теней по имени Буретень, ведьмы, оказавшейся
бессильной против натиска Черного Отряда, - здесь произошли некоторые
перемены.
Окружавшую город равнину осушили и полностью очистили. Все трупы были
вывезены, но мне чудилось, будто в воздухе до сих пор витает запах смерти.
На городских стенах и в самом городе все еще работали пленные тенеземцы.
Самих-то джайкурцев в живых почти не осталось.
- Интересное решение - взять да и посеять на этой равнине хлеб, -
заметил я, завидя нечто похожее на пробивавшиеся сквозь прошлогоднюю стерню
всходы пшеницы.
- Идея принадлежит Госпоже, - отозвался Костоправ. Он все еще
присматривался ко мне, словно ожидал, что в любую минуту я могу начать
пускать изо рта пену. - Повсюду, где стоит постоянный гарнизон, солдатам не
мешает самим позаботиться о своем пропитании.
Во всем, что касалось снабжения войск и материального обеспечения тыла.
Госпожа смыслила больше Костоправа. Пока мы не обосновались в Таглиосе, он
был не более чем капитаном отряда наемников. Именно она заложила основу для
создания империи и обеспечила возможность ведения длительной, рассчитанной
на десятилетия войны.
Зачастую Старик просто-напросто следовал задумкам Госпожи. Та же идея с
полями была отнюдь не нова - Госпожа засеивала земли вокруг большей части
своих опорных пунктов на севере.
Впрочем, важно не кому принадлежит идея, а как она работает. В конце
концов, командирам куда легче иметь дело с местными жителями, ежели солдаты
не портят их девчонок и не воруют провизию.
- С тобой точно все в порядке? - спросил Костоправ.
Мы находились почти у самого въезда на пандус северной навесной башни.
Одноглазый опережал нас не более чем на сто футов и, конечно же,
давным-давно нас заметил. Однако и не подумал замедлить ход. Меня так и
подмывало пришпорить коня.
- Все под контролем, Капитан. Меня больше не заносит в прошлое, и я
почти не ору во сне. Все сводится к тому, что порой меня прошибает пот.
- Я рассчитываю пробыть здесь некоторое время и хочу, чтобы ты
докладывал мне обо всем, что станет тебе известно. От тебя потребуется
немалая сноровка.
- Уж я не подкачаю.
Тай Дэй и я разместились в одном из тех самых зданий, которые мы
занимали и во время осады. До этой части города строители еще не добрались,
и хлама повсюду валялось более чем достаточно.
- Ладно, - сказал я, - хорошо еще, что отсюда убрали кости.
Тай Дэй хмыкнул, словно ожидал появления призрака.
- Тебя это место устраивает? - поинтересовался я. Согласно верованиям
нюень бао, духи их сородичей, умерших, но не удостоившихся надлежащего
погребения, могут преследовать своих соплеменников. Многие паломники из
числа нюень бао сложили здесь свои головы, и никто не проводил их в
последний путь с соблюдением должных церемоний.
- Я обязан остаться здесь и подготовить все к прибытию Доя, - твердо
заявил Тай Дэй.
Дядюшка Дой был кем-то вроде жреца. Следовало предположить, что теперь
он воспользуется случаем и завершит то, на что у него не хватило времени
четыре года назад.
- Ладно, ступай. А у меня еще есть кое-какие дела. Я собирался
осмотреться. И ускользнуть от боли - правда, в этом мне не хотелось
признаваться даже самому себе. Тай Дэй отложил в сторону свои скудные
пожитки.
- Нет. Этим делом я должен заняться в одиночку. Военная тайна.
Тай Дэй снова хмыкнул, почти довольный тем, что я не посягаю на его
время.
Так бывало всегда. Но если я заводил речь о том, что он ничем мне не
обязан. Тай Дэй и слушать ничего не желал. Хотя именно из-за меня он лишился
и сестры, и сына.
Однако спорить с нюень бао все равно что с водяным буйволом. Что ни
тверди - ему как об стенку горох, а через некоторое время он просто
перестает воспринимать твои слова. Так что самое лучшее - не портить попусту
нервы.
***
- Интересно, надолго ли это затянется, - сказал Одноглазый, когда мне
наконец удалось его отловить. Копченый так и оставался в фургоне, который
колдун загнал в узенький переулок. Насколько я понимал, сразу после того,
как будут выпряжены кони, фургону предстояло исчезнуть под сетью маскирующих
чар.
- Ну-ка, Малец, распряги лошадок да отведи их на конюшню, - велел
коротышка, - а я тем временем здесь управлюсь.
Спорить с Одноглазым - все равно что с нюень бао. Ежели что не по нему,
он становится глухим. Вот и сейчас колдун занялся своими делами, словно меня
рядом и не было. В интересах дела мне пришлось взять на себя заботу о
животных. Пожалуй, я не слишком переборщил, высказывая пожелание, чтобы
Гоблин поскорее вернулся.
***
Гоблин, колдун-недомерок, изрядно смахивающий на жабу, - лучший Друг
Одноглазого, но на людях они ведут себя будто злейшие враги. Поначалу мне
думалось, что найти его будет очень нелегко, так как стоило немалых усилий
втолковать Копченому, что, собственно, мы ищем. Но в конце концов я
попробовал вернуться туда, где видел Гоблина в последний раз, - в дельту
реки на окраине страны нюень бао. Мой план состоял в том, чтобы с этого
места проследовать за ним туда, где он находился сейчас. И это сработало.
Все было просто замечательно, пока корабль Гоблина не вошел в полосу тумана.
Оттуда он не вышел. Копченый не мог его отыскать.
Лишь через некоторое время я сообразил, что на Копченого, скорее всего,
было наложено заклятие, мешавшее ему следить за действиями Гоблина.
Вероятно, для того, чтобы его не смог найти Одноглазый. Ведь этот паршивый
коротышка запросто мог поставить под удар всю операцию ради удовольствия
подстроить своему приятелю какую-нибудь мелкую пакость.
Я провел кое-какие изыскания и убедился в своей правоте. Ясное дело, с
Копченым основательно поработали. И сделал это не кто иной, как Старик.
Оказывается, он не полностью прекратил блуждать с духом. Дальше все было