Страница:
самым дать возможность гитлеровцам подготовиться к отпору, либо начинать
атаку только своими силами. Быстро оценив обстановку, он решил атаковать.
-- Прошу разрешения приступить к постановке дым-завесы, -- передал
Остряков командиру дивизиона.
По просьбе капитан-лейтенанта его катер был выделен на этот бой
дымзавесчиком. Нам хотелось дать офицеру возможность реабилитировать себя в
бою.
Катер Павла Острякова, получив "добро" командира дивизиона, резко
вырвался вперед. Идя контр-кур-сом с конвоем, капитан-лейтенант приказал
включить дымаппаратуру и под яростным обстрелом полетел вдоль вражеского
строя. На мостик к Острякову поступали один за другим тревожные доклады:
"Пробоина в правом борту!..", "Снаряд разорвался в кубрике!..", "Осколком
повредило радиостанцию. Связи нет!.." Капитан-лейтенант видел, как струйка
крови стекала по лицу пулеметчика матроса Фомкина. Были раненые и среди
мотористов. Но ни один из катерников не покинул своего боевого поста. Каждый
понимал, что, приняв на себя весь огонь кораблей противника, они
обеспечивали успешные действия друзей.
Первым, прорвав дымовую завесу, поставленную Остряковым, вышел к конвою
флагманский катер, за штурвалом которого стоял лейтенант Владимир Барба-шев.
Перед ним, на выгодном курсовом угле, оказался грузно осевший транспорт.
Вокруг катера высоким частоколом поднялись всплески от снарядов. На разные
голоса свистели в воздухе осколки. Однако Барбашев упорно рвался к цели.
Через тридцать секунд после залпа на месте, где только что находился
транспорт, к небу взметнулись космы черного дыма. Это произошло в 10 часов
44 минуты. Через минуту выпустил торпеды по головному тральщику старший
лейтенант Василий Кузнецов, за ним -- лейтенант Николай Шаповалов. Летчик
175
старший лейтенант Николаев, прикрывавший со своими боевыми друзьями
торпедные катера с воздуха, передал: "Второй фашист взорвался. Только куски
в разные стороны полетели!" Заканчивая постановку дымовой завесы, решил
попытать счастья в атаке и Остряков. В хвосте конвоя шли низкобортная
десантная баржа и сторожевой корабль. Окрыленный успехом с постановкой
дымзавесы, капитан-лейтенант решил, было, атаковать сразу обе эти цели.
-- Не гонись за двумя зайцами. Атакуй-ка лучше
сторожевик, -- посоветовал ему начальник штаба диви
зиона капитан 3 ранга Н. Г. Холин, шедший на его ка
тере.
Сторожевой корабль не смог отвернуть от выпущенных с предельно короткой
дистанции торпед и, взорвавшись, затонул.
Мы все порадовались за Острякова. Он доказал, что может отлично
воевать.
Разгром конвоя продолжался. К месту боя подоспели наши штурмовики, и
теперь на вражеские корабли обрушивались удары и с моря, и с воздуха.
Успешно выпустили по целям торпеды катера старшего лейтенанта Алексея
Киреева, капитан-лейтенантов Виктора Чернявского и Леонида Алексеева. Выходя
в атаку последним, старший лейтенант Георгий Макаров обнаружил вначале
подбитый кем-то тральщик и хотел добить его, но капитан-лейтенант Решетько,
находившийся на катере Макарова, протянул руку:
-- Смотри!
Из-за тральщика показался форштевень сторожевого корабля. Да, эта цель
позавиднее! И Макаров направил торпеды в борт сторожевика.
Бомбы с самолетов и торпеды, выпущенные с катеров, взрывались иногда
одновременно, и тогда трудно было разобраться, что утопили летчики, что
катерники.
Выполнив боевую задачу, катера начали отходить к Пумманкам. Тут
пригодились и дымовые завесы, поставленные самолетами. Под их прикрытием
легче было вырываться из зоны обстрела береговых батарей.
Но бой еще не закончился.
Взбешенные понесенными потерями, гитлеровцы вызвали в Варангер-фиорд
большую группу истребителей.
176
Проникнув сквозь барраж наших самолетов, один из "фокке-вульфов"
атаковал катер В. Быкова. Фашист успел выпустить всего одну очередь и тут же
был сбит. Но очередь эта оказалась точной. Упал бездыханным на палубу
пулеметчик комсомолец старшина 2-й статьи Суворов. Повис на ремнях
"эрликона" тяжелораненый комсомолец старшина 2-й статьи Полтавский. Ранило
торпедиста Мамичева, старшину группы мотористов Горбунова.
Что с вами, товарищ командир? -- спросил по
мощник командира коммунист П. Заклинский, увидев,
что по лицу старшего лейтенанта Быкова из-под сталь
ной каски стекает кровь.
Да вот царапнуло малость, -- ответил, пытаясь
улыбнуться, Василий Иванович. -- Становись-ка, мич
ман, на руль. А я посижу. Знаешь, в глазах что-то... Да
и рука у меня, кажется, повреждена...
Второй "фокке-вульф" попытался, было, атаковать катер старшего
лейтенанта Василия Кузнецова, но комендор старшина 1-й статьи Приенский и
пулеметчик матрос Хазов встретили вражеский истребитель меткими очередями.
Оставляя в небе черный хвост дыма, "фокке-вульф" направился к берегу. Там,
теряя высоту, врезался в гранитную скалу и взорвался.
Последними подходили к Рыбачьему катера капитан-лейтенанта Чернявского
и лейтенанта Шаповалова. У самого входа в Пумманский залив с катера
Чернявского заметили плавающую мину. Капитан-лейтенант донес об этом на КП и
получил приказание: "Мину уничтожить!" В это время со стороны нашего берега
показалась группа самолетов. В первое мгновение они были приняты за свои
истребители. Когда же сигнальщики разобрались в ошибке, было уже поздно.
Сделав горку, немецкие самолеты осыпали катера ливнем снарядов и пуль. И
почти все они обрушились на катер капитан-лейтенанта В. Чернявского. (Потом
в корпусе этого катера судоремонтники насчитали 172 пробоины.) Три человека
из экипажа были убиты. Остальные ранены. Лишь каким-то чудом осколки
снарядов и пули не задели командира и старшину группы мотористов.
На помощь Чернявскому поспешил катер лейтенанта Николая Шаповалова.
Через несколько минут к ним подошел еще высланный из Пумманок Алексей
Киреев.
Удерживая полузатонувший катер с обоих бортов на швартовах, они довели
его до базы.
...На пирсе, накрытые бело-голубым полотнищем Военно-морского флага,
лежали тела погибших моряков. Вокруг стояли, склонив головы, их боевые
друзья. И вдруг, нарушая скорбные минуты сурового прощания, загрохотали
залпы: наши береговые батареи проводили очередной огневой налет по
артиллерийским позициям гитлеровцев в районе Лиинахамари.
Грозовые раскаты мощных орудий были одновременно и траурным салютом в
честь наших погибших товарищей, и предвестниками близкой победы.
ночь на 26 сентября на одном из катеров дивизиона Алексеева я перешел
из Пумманок в нашу основную базу. На рассвете высокие гранитные скалы,
окружавшие бухту, многократным эхом повторили длинные пулеметные очереди:
катерники извещали боевых друзей об одержанной победе в последнем бою в
Варангер-фиорде.
Спустя три дня, уже собравшись возвращаться на КП-200, я получил
приказание прибыть на линейный корабль "Архангельск".
-- Цель прибытия? -- повторил оперативный дежур
ный штаба флота мой вопрос. -- На сей счет никаких
указаний не было. Видимо, на совещание. А там, кто
знает...
Захватив наугад кое-какие материалы, я вместо Пумманок вышел на катере
в Ваенгу. "Архангельск" стоял на рейде. Вокруг линкора покачивались в дрейфе
десятка полтора катеров. Над заливом барражировали истребители. Как видно,
совещание важное. О чем же пойдет на нем речь?..
Встретивший у трапа старший помощник командира линкора мой давний
знакомый капитан 1 ранга М. 3. Чинчарадзе пригласил в кают-компанию.
-- Военный совет совещается с армейскими генера
лами уже часа два, -- сказал Михаил Захарович.--
А командиры соединений флота только что прибывают.
В кают-компании линкора многолюдно. Судя по всему, совещание только что
закончилось. Было много армейских генералов. Рядом с А. Г. Головко сидел
командующий Карельским фронтом генерал армии
12*
179
(ныне маршал) К. А. Мерецков. Остальные были незнакомы.
Я доложил о своем прибытии.
-- Представляю вам, товарищи, -- обратился Арсе
ний Григорьевич к армейцам, -- командира Краснозна
менной бригады торпедных катеров. Обходи, Кузьмин,
всех по кругу...
Так мне довелось познакомиться с руководством Карельского фронта и 14-й
армии, дислоцированной в приморской полосе.
Командир линкора контр-адмирал В. И. Иванов пригласил к столу. За
обедом завязалась оживленная беседа, но на темы, далекие от войны.
Вспоминались разные смешные истории. Армейские товарищи пытались подшучивать
над моряками. Адмиралы не оставались в долгу. Создавалось впечатление, что
за столом сидят не военачальники, только что принявшие важнейшее для Родины
решение, а беспечные приятели, коротающие время за веселой беседой.
После обеда, проводив гостей, командующий флотом и член Военного совета
стали вызывать командиров соединений. Разговор был коротким. Но люди
выходили из адмиральской каюты посуровевшими, сосредоточенными. И тотчас же
сходили на свои катера.
Настал и мой черед. Адмирал Головко сообщил, что Ставкой Верховного
Главнокомандующего войскам Карельского фронта и Северному флоту приказано
изгнать немецко-фашистских захватчиков из советского Заполярья и освободить
район Петсамо. Наступление начнется в ближайшее время. Задача нашей бригады
-- во взаимодействии с авиацией прервать коммуникации противника в
Варангер-фиорде, чтобы лишить гитлеровцев возможности эвакуировать свои
войска и подвозить морем резервы и воинские грузы.
-- В деталях боевая задача будет определена спе
циальной директивой, -- продолжал адмирал. -- Вы по
лучите ее через день-два. Но уже теперь вводите в дей
ствие как можно больше катеров. Каждому из них най
дется дело.
Вице-адмирал Николаев подчеркнул необходимость еще активнее и
действеннее организовывать в эти дни партийно-политическую работу среди
моряков.
-- Мы сейчас сильнее врага и приказ Верховного
180
Главнокомандования несомненно будет выполнен. Но это вовсе не значит,
что гитлеровцев можно шапками закидать. Людей нужно готовить к суровым
испытаниям. От каждого матроса, старшины и офицера потребуется мужество и
полное напряжение сил.
Итак, наступление... Здесь, на Рыбачьем, многие новости приходили к нам
с опозданием. Но мы сами заметили, что наша артиллерия, к примеру, за
последнее время стала все чаще вступать в борьбу с вражескими береговыми
батареями в районе Петсамо и Муста-Тун-тури, словно бы пристреливаясь к ним.
На аэродромах заметно увеличилось число самолетов. Появились летчики с
Черного моря, где боевые действия заканчивались. Выехав как-то на КП
командующего оборонительным районом, мы не без труда добрались до него:
ночная дорога была забита колоннами автомашин, по обочинам шагали морские
пехотинцы -- их было много, и были они в новом обмундировании -- свежие
части из резерва.
Мы понимали, что предстоящее наступление не будет легким маршем.
19-й горнострелковый корпус "Норвегия", державший оборону на
петсамо-киркенесском направлении (корпусом этим, кстати сказать, командовал
племянник одного из заправил фашистского рейха начальника штаба оперативного
руководства ОКВ Йодля -- генерал артиллерии Ф. Йодль), насчитывал; по
свидетельству квартирмейстера этого корпуса, до 110 тысяч отборных солдат.
За три года войны они понастроили немало различных дотов, дзотов и иных
укреплений. У нас на полуострове Среднем линия фронта пересекала перешеек по
горному хребту Муста-Тунтури. На его высокие обрывистые скалы не так-то
просто было взобраться и специалисту-скалолазу. А нашим войскам предстояло
на этом девятикилометровом участке преодолеть еще около двухсот дзотов и
дотов, часть которых была соединена между собой туннелями. Подступы к
горному хребту преграждали заполненный водой глубокий ров, минные поля и
многоярусные проволочные заграждения.
Мы знали, что за главной оборонительной полосой немцы на рубеже реки
Титовки создали вторую, а по
181
западному берегу реки Печенги еще и третью полосу укреплений. Недаром
гитлеровцы хвастливо называли свою оборону "гранитным северным валом". Веря
в его неприступность, командир 2-й немецкой горнострелковой дивизии
генерал-лейтенант Деген писал в одном из своих приказов: "Русским мы
предоставим возможность нахлынуть на наши сильно укрепленные позиции, а
затем уничтожим их мощным контрударом... Мы именно здесь должны показать
русским, что еще существует немецкая армия и держит фронт, который для них
непреодолим".
Но наше командование придерживалось по этому поводу иного мнения.
Заканчивая беседу, адмирал Головко, как бы между прочим, сказал:
-- Начинаем формирование Печенгской военно-морской базы... -- И,
хитровато улыбнувшись, добавил:--- Как видишь, открываются новые вакантные
должности...
Через два дня мы получили директиву командующе
го флотом на предстоящую наступательную операцию
под кодовым наименованием "Вест". Боевая задача,
определяемая этой директивой для нашей бригады, была
уточнена: не только прервать коммуникации противни
ка в Варангер-фиорде, но и быть готовыми участвовать
в высадке десантов. * >
Предчувствуя приближение решающих боев, моряки бригады не жалели сил,
чтобы получше подготовить свои корабли. Катер капитан-лейтенанта
Чернявского, получивший в бою 25 сентября более 170 пробоин, был введен в
строй всего за четыре дня. Когда командир дивизиона доложил, что этот катер
готов к выходу в море, то я, признаться, не очень в это поверил. Но Рихтер
подтвердил, что полученные в предыдущем бою повреждения на катере устранены,
и сделано все добротно.
-- Весь новый экипаж работал так, что даже на обед и ужин людей
приходилось чуть ли не по приказанию отправлять, -- довольно улыбаясь,
сказал Андрей Михайлович.
Горячая пора наступила для политотдела, партийных и комсомольских
организаций. Необычайно горячо катерники воспринимали каждое слово
агитатора. Наша многотиражная газета и листовки, выпускаемые полит-
182
отделом, расхватывались и зачитывались до дыр, и, как всегда бывает в
особо ответственные для советских людей моменты жизни, усилился поток
заявлений с просьбой принять в партию. Десятки матросов, старшин и офицеров
выразили желание идти в бой коммунистами. Каждое заявление, написанное
зачастую карандашом, со следами масляных пятен, потому что писалось оно
прямо на моторе или на казеннике пушки, нельзя было читать без волнения. В
них говорилось о самом сокровенном-- о любви к Советской Родине, о
преданности великой ленинской партии.
Объясняя сложность обстановки, призывая товарищей быть смелыми и
мужественными в боях, коммунисты и комсомольцы заботились и о повышении
мастерства каждого катерника.
-- Беседуя с матросами и старшинами, -- напутство
вал агитаторов начальник политотдела А. Е. Муране-
вич, -- не уставайте напоминать, что одного только же
лания разгромить врага мало. Тут необходимо еще и
умение!..
И очень часто случалось, что беседа агитатора перерастала в
своеобразную техническую конференцию -- катерникам не терпелось поделиться
друг с другом не только мыслями и чувствами, но и сволм опытом, знаниями,
умением.
В моей записной книжке тех лет сохранилась любопытная в этом смысле
запись. Я зашел послушать беседу коммуниста старшины 2-й статьи Н. Иващенко
с радистами. Говорил он горячо, увлеченно. Напомнил о геройских делах своих
друзей в последних боях. И вдруг задал неожиданный вопрос:
-- Представьте себе, что пулеметной очередью или
осколком срезало штырьевую антенну. Что вы будете
делать?
Надо сказать, что такие случаи у нас бывали нередко и приводили к
серьезным неприятностям: катер оказывался без радиосвязи.
Задумались матросы. Один предлагает одно, второй-- другое, но все на
поверку оказывается не то.
-- А я убедился, -- говорит агитатор, -- что лучше
всего в подобных случаях использовать штангу, которой
чистят ствол автомата.
183
Возвратившись в штаб, я рассказал о предложении старшины флагманскому
связисту капитану 3 ранга Смирнову. Тот отнесся к нему очень скептически. Но
все же мы решили попробовать. И оказалось, здорово придумал старшина!
Металлическая складная штанга в трудную минуту действительно могла с успехом
заменить штырьевую антенну. В каком учебнике об этом прочитаешь?!
7 октября после сокрушительной артиллерийской
подготовки войска 14-й армии перешли в наступление.
В 10 часов 35 минут "гранитный северный вал", непри
ступностью которого так похвалялись гитлеровцы, был
прорван южнее озера Чапр. Советские войска устреми
лись вперед.
Наступление развивалось в невероятно трудных условиях, через тундру,
незамерзающие болота, гранитные сопки. Солдаты шли временами по колено в
ледяной воде. Тягачи застревали в непролазной грязи, пушки отставали.
Вражеские доты и дзоты солдаты брали взрывчаткой и "карманной артиллерией"
-- гранатами
И все же к исходу вторых суток боев наши войска форсировали ре:.у
Титовку и овладели основными опорными пунктами второй линии обороны
противника. С гордостью за боевых друзей-пехотинцев читали мы оперативную
сводку Карельского фронта.
8 ночь на 9 октября к нам на полуостров Средний
прибыли на двух больших охотниках адмирал Головко,
вице-адмирал Николаев и группа офицеров штаба фло
та. На командном пункте генерала Дубовцева обосно
вался походный штаб командующего флотом. Непода
леку от КП бригады расположился со своим походным
штабом генерал Преображенский, временно исполняю
щий обязанности командующего ВВС. В ту же ночь в
Пумманки из Пала-губы перешли восемь малых и де
сять больших охотников.
Утром вместе с другими командирами соединений я был вызван к
командующему флотом. Головко сообщил нам, что генерал армии Мерецков
приказал перейти в наступление и частям Северного оборонительного района.
Они должны прорвать оборону противника на хребте Муста-Тунтури, выйти на
материк и перерезать доро-
184
гу Поровоара -- Титовка, а затем вместе с частями 14-й армии наступать
на Печенгу. Чтобы облегчить нашим войскам штурм Муста-Тунтури, нынешней
ночью в тыл гитлеровцам будет высажен десант -- 63-я бригада морской пехоты.
-- Вопросы есть? -- спросил Головко, заканчивая совещание (умели мы
тогда проводить совещания коротко, без лишних словопрений!).--Нет? Ну,
желаем всем успеха!
Возвращаемся в Пумманки. Обычно у нас днем безлюдно и тихо. Ведь до
вражеских батарей -- рукой подать! А теперь у причалов и на рейде скопилось
десятка четыре торпедных катеров, больших и малых охотников. В сопках,
окруживших бухту, расположилась со своим хозяйством бригада морской пехоты
полковника Крылова. Здесь же разведчики Леонова и Барченко. Еще несколько
месяцев назад мы вряд ли решились бы собрать столько войск в одном месте. Но
теперь мы знаем, что ни один "юнкерс" сюда больше не сунется! В распоряжении
ВВС флота семьсот боевых самолетов!
День пролетел в хлопотах Вместе с командиром десанта полковником А. М.
Крыловым и командиром высадки -- командиром бригады сторожевых кораблей
капитаном 1 ранга М. С. Клевенским (на мне лежит прикрытие десанта с моря) в
последний раз уточнили детали перехода катеров морем и высадки десанта.
На южный берег губы Маативуоно (Малая Волоковая) нам нужно доставить в
общей сложности около трех тысяч морских пехотинцев и несколько десятков
тонн боеприпасов. Высадку решили провести тремя эшелонами.
Первыми подойдут к вражескому берегу три торпедных катера под
командованием старшего лейтенанта Е. Г. Шкутова и высадят причальные
команды. Затем восемь малых охотников под командованием гвардии капитана 3
ранга С. Д. Зюзина доставят разведгруппу и три роты автоматчиков. В это же
время, но в соседнем районе катера-охотники гвардии старшего лейтенанта Б.
Л. Ляха скрытно высадят разведчиков капитана И. П. Барченко-Емельянова и
старшего лейтенанта В. Н. Леонова. Второй, основной, эшелон десанта следует
в Маативуоно на одиннадцати больших охотниках капитана 3 ранга И. Н.
Грицука. Третий эшелон следует
185
на семи торпедных катерах капитана 2 ранга В. Н. Алексеева.
Для прикрытия десанта с моря наша бригада выставляла две линии
подвижного дозора: ближнюю -- для наблюдения за выходом из Лиинахамари и
дальнюю, в район Пеуровуоно,--для перехвата ^ораблей противника со стороны
Бек-фиорда.
За час-полтора до высадки основного десанта в Ва-рангер-фиорде, точнее
в губе Маативуоно, катера нашей бригады и малые охотники при артиллерийской
поддержке эскадренных миноносцев высадят две группы демонстративного десанта
в Мотовском заливе. Главная задача там -- наделать как можно больше шума,
привлекая на себя внимание гитлеровцев.
Во второй половине дня ко всем этим заботам добавилась еще одна, не
менее важная. Из штаба флота сообщили, что в 16 часов 10 минут в районе мыса
Нордкин обнаружен вражеский конвой: транспорт в сопровождении четырех
тральщиков и пяти сторожевых кораблей. Со скоростью семи узлов он идет к
Варангер-фиорду. И надо же было немцам посылать свой конвой именно в этот
день! Но, с другой стороны, это очень хорошо: значит, враг ни о чем не
догадывается.
По расчетам операторов, конвой будет в пределах Варангер-фиорда около
полуночи. У нас, таким образом, еще было время для развертывания своих сил.
В 18 часов 15 минут из главной базы в море вышли шесть торпедных катеров под
командованием капитана 3 ранга В. Федорова. По договоренности со штабом ВВС
в районе Варде к ним должны были присоединиться два Ил-4, чтобы подсветить
цели.
Вечером собрали командиров отрядов и катеров, которым предстояло идти с
десантом. Рассказали об ожидающих их трудностях. Предупредили о створных
огнях, подготовленных гидрографами.
-- У меня одна просьба,-- обратился к командирам катеров полковник
Крылов,-- чтобы бойцы вышли на берег сухими. Сами понимаете, обсушиться там
будет не-
186
где. А сейчас не лето. Октябрь на дворе. Того и гляди выпадет снег.
Началась посадка десанта на корабли. Один за другим подходили в заранее
условленном порядке ко всем трем причалам торпедные катера (каждый из них,
оставив на базе торпеды, принимал на борт 50--60 человек), малые и большие
охотники. Моряки разводили солдат по кубрикам. Крепили на палубах минометы,
пулеметы, ящики с боеприпасами.
Пока в Пумманках продолжалась посадка, из бухты Порт-Владимир в
Мотовский залив вышли торпедные катера, малые охотники и катерные тральщики
с двумя группами демонстративного десанта. В 22 часа 15 минут поступил
доклад, что первая группа десантников высажена у мыса Пикшуев. Спустя
некоторое время западнее этого мыса, у опорного пункта гитлеровцев Обергоф,
высадилась еще одна группа. Освободившись от десанта, катера начали
маневрировать в этом районе. Они выпускали торпеды по берегу, обстреливали
его из пушек и пулеметов, ставили дымовые завесы. Миноносцы "Гремящий" и
"Громкий" в это время обстреливали переправы противника на реке Титовке.
-- Шума и дыма столько,-- ответили на наш запрос с поста СНИС,-- словно
тут целая дивизия высаживается!..
Немецкие радисты подняли в эфире переполох. Только и слышится:
"Мотовский залив!.. Мотовский залив!.."
Что ж, очень хорошо!
А наша бухта все больше и больше пустела. Растаяли в ночной тьме
торпедные катера Шкутова. Вслед за ними, заняв места в походном ордере,
покинули рейд малые охотники Зюзина и Ляха. Приняв десантников и полностью
подготовившись к недальнему (им предстояло пройти всего немногим более 20
миль), но опасному переходу, ждали своей очереди большие охотники Грицука и
торпедные катера Алексеева.
Когда последний из кораблей с десантом покидал Пумманки, по вражескому
побережью открыли огонь наши батареи со Среднего и Рыбачьего. За три часа
артиллеристы оборонительного района выпустили по расположению противника
около двух тысяч снарядов.
187
Мы вглядывались в темень. Лишь бы враг не обнаружил наши катера раньше
времени. И вдруг на берегу вспыхнул прожектор. С нашего КП было хорошо
видно, как его луч, скользя по гребням волн, ощупывает море. Посветив
несколько минут, прожектор погас. Темнота стала еще непрогляднее. Ждем еще
несколько минут. Пока все спокойно. Но вот вражеский берег ожил. Ударили
минометы. Вспыхнуло до десятка прожекторов, лучи их засновали из стороны в
сторону. Вот один из них, высветив строй малых охотников, замер. Тут же
открыли огонь береговые батареи. Вокруг катеров стали вырастать яркие
столбики разрывов. Потом мы перестали их видеть -- все укрыла дымовая
завеса.
В 23 часа 30 минут от С. Д. Зюзина была принята радиограмма: первый
бросок десанта высажен на участке от мыса Пунайненниеми до мыса Ахкиониеми.
Тем временем в заливе Пунайнен-Лахти катера Б. Л. Ляха скрытно высадили
разведчиков В. И. Леонова и И. П. Барченко-Емельянова.
На следующее утро старший лейтенант Е. Г. Шкутов рассказал подробности
о действиях экипажей трех торпедных катеров, первыми подошедших к вражескому
берегу.
-- В общем-то нам пришлось, пожалуй, легче, чем всем остальным,--
пытался уверить нас Евгений Германович.-- Вот только когда сразу за
Айновскими островами немцы чуть не высветили нас прожектором, на душе,
признаться, кошки заскребли. Ведь протяни они луч чуть-чуть дальше -- и мы
атаку только своими силами. Быстро оценив обстановку, он решил атаковать.
-- Прошу разрешения приступить к постановке дым-завесы, -- передал
Остряков командиру дивизиона.
По просьбе капитан-лейтенанта его катер был выделен на этот бой
дымзавесчиком. Нам хотелось дать офицеру возможность реабилитировать себя в
бою.
Катер Павла Острякова, получив "добро" командира дивизиона, резко
вырвался вперед. Идя контр-кур-сом с конвоем, капитан-лейтенант приказал
включить дымаппаратуру и под яростным обстрелом полетел вдоль вражеского
строя. На мостик к Острякову поступали один за другим тревожные доклады:
"Пробоина в правом борту!..", "Снаряд разорвался в кубрике!..", "Осколком
повредило радиостанцию. Связи нет!.." Капитан-лейтенант видел, как струйка
крови стекала по лицу пулеметчика матроса Фомкина. Были раненые и среди
мотористов. Но ни один из катерников не покинул своего боевого поста. Каждый
понимал, что, приняв на себя весь огонь кораблей противника, они
обеспечивали успешные действия друзей.
Первым, прорвав дымовую завесу, поставленную Остряковым, вышел к конвою
флагманский катер, за штурвалом которого стоял лейтенант Владимир Барба-шев.
Перед ним, на выгодном курсовом угле, оказался грузно осевший транспорт.
Вокруг катера высоким частоколом поднялись всплески от снарядов. На разные
голоса свистели в воздухе осколки. Однако Барбашев упорно рвался к цели.
Через тридцать секунд после залпа на месте, где только что находился
транспорт, к небу взметнулись космы черного дыма. Это произошло в 10 часов
44 минуты. Через минуту выпустил торпеды по головному тральщику старший
лейтенант Василий Кузнецов, за ним -- лейтенант Николай Шаповалов. Летчик
175
старший лейтенант Николаев, прикрывавший со своими боевыми друзьями
торпедные катера с воздуха, передал: "Второй фашист взорвался. Только куски
в разные стороны полетели!" Заканчивая постановку дымовой завесы, решил
попытать счастья в атаке и Остряков. В хвосте конвоя шли низкобортная
десантная баржа и сторожевой корабль. Окрыленный успехом с постановкой
дымзавесы, капитан-лейтенант решил, было, атаковать сразу обе эти цели.
-- Не гонись за двумя зайцами. Атакуй-ка лучше
сторожевик, -- посоветовал ему начальник штаба диви
зиона капитан 3 ранга Н. Г. Холин, шедший на его ка
тере.
Сторожевой корабль не смог отвернуть от выпущенных с предельно короткой
дистанции торпед и, взорвавшись, затонул.
Мы все порадовались за Острякова. Он доказал, что может отлично
воевать.
Разгром конвоя продолжался. К месту боя подоспели наши штурмовики, и
теперь на вражеские корабли обрушивались удары и с моря, и с воздуха.
Успешно выпустили по целям торпеды катера старшего лейтенанта Алексея
Киреева, капитан-лейтенантов Виктора Чернявского и Леонида Алексеева. Выходя
в атаку последним, старший лейтенант Георгий Макаров обнаружил вначале
подбитый кем-то тральщик и хотел добить его, но капитан-лейтенант Решетько,
находившийся на катере Макарова, протянул руку:
-- Смотри!
Из-за тральщика показался форштевень сторожевого корабля. Да, эта цель
позавиднее! И Макаров направил торпеды в борт сторожевика.
Бомбы с самолетов и торпеды, выпущенные с катеров, взрывались иногда
одновременно, и тогда трудно было разобраться, что утопили летчики, что
катерники.
Выполнив боевую задачу, катера начали отходить к Пумманкам. Тут
пригодились и дымовые завесы, поставленные самолетами. Под их прикрытием
легче было вырываться из зоны обстрела береговых батарей.
Но бой еще не закончился.
Взбешенные понесенными потерями, гитлеровцы вызвали в Варангер-фиорд
большую группу истребителей.
176
Проникнув сквозь барраж наших самолетов, один из "фокке-вульфов"
атаковал катер В. Быкова. Фашист успел выпустить всего одну очередь и тут же
был сбит. Но очередь эта оказалась точной. Упал бездыханным на палубу
пулеметчик комсомолец старшина 2-й статьи Суворов. Повис на ремнях
"эрликона" тяжелораненый комсомолец старшина 2-й статьи Полтавский. Ранило
торпедиста Мамичева, старшину группы мотористов Горбунова.
Что с вами, товарищ командир? -- спросил по
мощник командира коммунист П. Заклинский, увидев,
что по лицу старшего лейтенанта Быкова из-под сталь
ной каски стекает кровь.
Да вот царапнуло малость, -- ответил, пытаясь
улыбнуться, Василий Иванович. -- Становись-ка, мич
ман, на руль. А я посижу. Знаешь, в глазах что-то... Да
и рука у меня, кажется, повреждена...
Второй "фокке-вульф" попытался, было, атаковать катер старшего
лейтенанта Василия Кузнецова, но комендор старшина 1-й статьи Приенский и
пулеметчик матрос Хазов встретили вражеский истребитель меткими очередями.
Оставляя в небе черный хвост дыма, "фокке-вульф" направился к берегу. Там,
теряя высоту, врезался в гранитную скалу и взорвался.
Последними подходили к Рыбачьему катера капитан-лейтенанта Чернявского
и лейтенанта Шаповалова. У самого входа в Пумманский залив с катера
Чернявского заметили плавающую мину. Капитан-лейтенант донес об этом на КП и
получил приказание: "Мину уничтожить!" В это время со стороны нашего берега
показалась группа самолетов. В первое мгновение они были приняты за свои
истребители. Когда же сигнальщики разобрались в ошибке, было уже поздно.
Сделав горку, немецкие самолеты осыпали катера ливнем снарядов и пуль. И
почти все они обрушились на катер капитан-лейтенанта В. Чернявского. (Потом
в корпусе этого катера судоремонтники насчитали 172 пробоины.) Три человека
из экипажа были убиты. Остальные ранены. Лишь каким-то чудом осколки
снарядов и пули не задели командира и старшину группы мотористов.
На помощь Чернявскому поспешил катер лейтенанта Николая Шаповалова.
Через несколько минут к ним подошел еще высланный из Пумманок Алексей
Киреев.
Удерживая полузатонувший катер с обоих бортов на швартовах, они довели
его до базы.
...На пирсе, накрытые бело-голубым полотнищем Военно-морского флага,
лежали тела погибших моряков. Вокруг стояли, склонив головы, их боевые
друзья. И вдруг, нарушая скорбные минуты сурового прощания, загрохотали
залпы: наши береговые батареи проводили очередной огневой налет по
артиллерийским позициям гитлеровцев в районе Лиинахамари.
Грозовые раскаты мощных орудий были одновременно и траурным салютом в
честь наших погибших товарищей, и предвестниками близкой победы.
ночь на 26 сентября на одном из катеров дивизиона Алексеева я перешел
из Пумманок в нашу основную базу. На рассвете высокие гранитные скалы,
окружавшие бухту, многократным эхом повторили длинные пулеметные очереди:
катерники извещали боевых друзей об одержанной победе в последнем бою в
Варангер-фиорде.
Спустя три дня, уже собравшись возвращаться на КП-200, я получил
приказание прибыть на линейный корабль "Архангельск".
-- Цель прибытия? -- повторил оперативный дежур
ный штаба флота мой вопрос. -- На сей счет никаких
указаний не было. Видимо, на совещание. А там, кто
знает...
Захватив наугад кое-какие материалы, я вместо Пумманок вышел на катере
в Ваенгу. "Архангельск" стоял на рейде. Вокруг линкора покачивались в дрейфе
десятка полтора катеров. Над заливом барражировали истребители. Как видно,
совещание важное. О чем же пойдет на нем речь?..
Встретивший у трапа старший помощник командира линкора мой давний
знакомый капитан 1 ранга М. 3. Чинчарадзе пригласил в кают-компанию.
-- Военный совет совещается с армейскими генера
лами уже часа два, -- сказал Михаил Захарович.--
А командиры соединений флота только что прибывают.
В кают-компании линкора многолюдно. Судя по всему, совещание только что
закончилось. Было много армейских генералов. Рядом с А. Г. Головко сидел
командующий Карельским фронтом генерал армии
12*
179
(ныне маршал) К. А. Мерецков. Остальные были незнакомы.
Я доложил о своем прибытии.
-- Представляю вам, товарищи, -- обратился Арсе
ний Григорьевич к армейцам, -- командира Краснозна
менной бригады торпедных катеров. Обходи, Кузьмин,
всех по кругу...
Так мне довелось познакомиться с руководством Карельского фронта и 14-й
армии, дислоцированной в приморской полосе.
Командир линкора контр-адмирал В. И. Иванов пригласил к столу. За
обедом завязалась оживленная беседа, но на темы, далекие от войны.
Вспоминались разные смешные истории. Армейские товарищи пытались подшучивать
над моряками. Адмиралы не оставались в долгу. Создавалось впечатление, что
за столом сидят не военачальники, только что принявшие важнейшее для Родины
решение, а беспечные приятели, коротающие время за веселой беседой.
После обеда, проводив гостей, командующий флотом и член Военного совета
стали вызывать командиров соединений. Разговор был коротким. Но люди
выходили из адмиральской каюты посуровевшими, сосредоточенными. И тотчас же
сходили на свои катера.
Настал и мой черед. Адмирал Головко сообщил, что Ставкой Верховного
Главнокомандующего войскам Карельского фронта и Северному флоту приказано
изгнать немецко-фашистских захватчиков из советского Заполярья и освободить
район Петсамо. Наступление начнется в ближайшее время. Задача нашей бригады
-- во взаимодействии с авиацией прервать коммуникации противника в
Варангер-фиорде, чтобы лишить гитлеровцев возможности эвакуировать свои
войска и подвозить морем резервы и воинские грузы.
-- В деталях боевая задача будет определена спе
циальной директивой, -- продолжал адмирал. -- Вы по
лучите ее через день-два. Но уже теперь вводите в дей
ствие как можно больше катеров. Каждому из них най
дется дело.
Вице-адмирал Николаев подчеркнул необходимость еще активнее и
действеннее организовывать в эти дни партийно-политическую работу среди
моряков.
-- Мы сейчас сильнее врага и приказ Верховного
180
Главнокомандования несомненно будет выполнен. Но это вовсе не значит,
что гитлеровцев можно шапками закидать. Людей нужно готовить к суровым
испытаниям. От каждого матроса, старшины и офицера потребуется мужество и
полное напряжение сил.
Итак, наступление... Здесь, на Рыбачьем, многие новости приходили к нам
с опозданием. Но мы сами заметили, что наша артиллерия, к примеру, за
последнее время стала все чаще вступать в борьбу с вражескими береговыми
батареями в районе Петсамо и Муста-Тун-тури, словно бы пристреливаясь к ним.
На аэродромах заметно увеличилось число самолетов. Появились летчики с
Черного моря, где боевые действия заканчивались. Выехав как-то на КП
командующего оборонительным районом, мы не без труда добрались до него:
ночная дорога была забита колоннами автомашин, по обочинам шагали морские
пехотинцы -- их было много, и были они в новом обмундировании -- свежие
части из резерва.
Мы понимали, что предстоящее наступление не будет легким маршем.
19-й горнострелковый корпус "Норвегия", державший оборону на
петсамо-киркенесском направлении (корпусом этим, кстати сказать, командовал
племянник одного из заправил фашистского рейха начальника штаба оперативного
руководства ОКВ Йодля -- генерал артиллерии Ф. Йодль), насчитывал; по
свидетельству квартирмейстера этого корпуса, до 110 тысяч отборных солдат.
За три года войны они понастроили немало различных дотов, дзотов и иных
укреплений. У нас на полуострове Среднем линия фронта пересекала перешеек по
горному хребту Муста-Тунтури. На его высокие обрывистые скалы не так-то
просто было взобраться и специалисту-скалолазу. А нашим войскам предстояло
на этом девятикилометровом участке преодолеть еще около двухсот дзотов и
дотов, часть которых была соединена между собой туннелями. Подступы к
горному хребту преграждали заполненный водой глубокий ров, минные поля и
многоярусные проволочные заграждения.
Мы знали, что за главной оборонительной полосой немцы на рубеже реки
Титовки создали вторую, а по
181
западному берегу реки Печенги еще и третью полосу укреплений. Недаром
гитлеровцы хвастливо называли свою оборону "гранитным северным валом". Веря
в его неприступность, командир 2-й немецкой горнострелковой дивизии
генерал-лейтенант Деген писал в одном из своих приказов: "Русским мы
предоставим возможность нахлынуть на наши сильно укрепленные позиции, а
затем уничтожим их мощным контрударом... Мы именно здесь должны показать
русским, что еще существует немецкая армия и держит фронт, который для них
непреодолим".
Но наше командование придерживалось по этому поводу иного мнения.
Заканчивая беседу, адмирал Головко, как бы между прочим, сказал:
-- Начинаем формирование Печенгской военно-морской базы... -- И,
хитровато улыбнувшись, добавил:--- Как видишь, открываются новые вакантные
должности...
Через два дня мы получили директиву командующе
го флотом на предстоящую наступательную операцию
под кодовым наименованием "Вест". Боевая задача,
определяемая этой директивой для нашей бригады, была
уточнена: не только прервать коммуникации противни
ка в Варангер-фиорде, но и быть готовыми участвовать
в высадке десантов. * >
Предчувствуя приближение решающих боев, моряки бригады не жалели сил,
чтобы получше подготовить свои корабли. Катер капитан-лейтенанта
Чернявского, получивший в бою 25 сентября более 170 пробоин, был введен в
строй всего за четыре дня. Когда командир дивизиона доложил, что этот катер
готов к выходу в море, то я, признаться, не очень в это поверил. Но Рихтер
подтвердил, что полученные в предыдущем бою повреждения на катере устранены,
и сделано все добротно.
-- Весь новый экипаж работал так, что даже на обед и ужин людей
приходилось чуть ли не по приказанию отправлять, -- довольно улыбаясь,
сказал Андрей Михайлович.
Горячая пора наступила для политотдела, партийных и комсомольских
организаций. Необычайно горячо катерники воспринимали каждое слово
агитатора. Наша многотиражная газета и листовки, выпускаемые полит-
182
отделом, расхватывались и зачитывались до дыр, и, как всегда бывает в
особо ответственные для советских людей моменты жизни, усилился поток
заявлений с просьбой принять в партию. Десятки матросов, старшин и офицеров
выразили желание идти в бой коммунистами. Каждое заявление, написанное
зачастую карандашом, со следами масляных пятен, потому что писалось оно
прямо на моторе или на казеннике пушки, нельзя было читать без волнения. В
них говорилось о самом сокровенном-- о любви к Советской Родине, о
преданности великой ленинской партии.
Объясняя сложность обстановки, призывая товарищей быть смелыми и
мужественными в боях, коммунисты и комсомольцы заботились и о повышении
мастерства каждого катерника.
-- Беседуя с матросами и старшинами, -- напутство
вал агитаторов начальник политотдела А. Е. Муране-
вич, -- не уставайте напоминать, что одного только же
лания разгромить врага мало. Тут необходимо еще и
умение!..
И очень часто случалось, что беседа агитатора перерастала в
своеобразную техническую конференцию -- катерникам не терпелось поделиться
друг с другом не только мыслями и чувствами, но и сволм опытом, знаниями,
умением.
В моей записной книжке тех лет сохранилась любопытная в этом смысле
запись. Я зашел послушать беседу коммуниста старшины 2-й статьи Н. Иващенко
с радистами. Говорил он горячо, увлеченно. Напомнил о геройских делах своих
друзей в последних боях. И вдруг задал неожиданный вопрос:
-- Представьте себе, что пулеметной очередью или
осколком срезало штырьевую антенну. Что вы будете
делать?
Надо сказать, что такие случаи у нас бывали нередко и приводили к
серьезным неприятностям: катер оказывался без радиосвязи.
Задумались матросы. Один предлагает одно, второй-- другое, но все на
поверку оказывается не то.
-- А я убедился, -- говорит агитатор, -- что лучше
всего в подобных случаях использовать штангу, которой
чистят ствол автомата.
183
Возвратившись в штаб, я рассказал о предложении старшины флагманскому
связисту капитану 3 ранга Смирнову. Тот отнесся к нему очень скептически. Но
все же мы решили попробовать. И оказалось, здорово придумал старшина!
Металлическая складная штанга в трудную минуту действительно могла с успехом
заменить штырьевую антенну. В каком учебнике об этом прочитаешь?!
7 октября после сокрушительной артиллерийской
подготовки войска 14-й армии перешли в наступление.
В 10 часов 35 минут "гранитный северный вал", непри
ступностью которого так похвалялись гитлеровцы, был
прорван южнее озера Чапр. Советские войска устреми
лись вперед.
Наступление развивалось в невероятно трудных условиях, через тундру,
незамерзающие болота, гранитные сопки. Солдаты шли временами по колено в
ледяной воде. Тягачи застревали в непролазной грязи, пушки отставали.
Вражеские доты и дзоты солдаты брали взрывчаткой и "карманной артиллерией"
-- гранатами
И все же к исходу вторых суток боев наши войска форсировали ре:.у
Титовку и овладели основными опорными пунктами второй линии обороны
противника. С гордостью за боевых друзей-пехотинцев читали мы оперативную
сводку Карельского фронта.
8 ночь на 9 октября к нам на полуостров Средний
прибыли на двух больших охотниках адмирал Головко,
вице-адмирал Николаев и группа офицеров штаба фло
та. На командном пункте генерала Дубовцева обосно
вался походный штаб командующего флотом. Непода
леку от КП бригады расположился со своим походным
штабом генерал Преображенский, временно исполняю
щий обязанности командующего ВВС. В ту же ночь в
Пумманки из Пала-губы перешли восемь малых и де
сять больших охотников.
Утром вместе с другими командирами соединений я был вызван к
командующему флотом. Головко сообщил нам, что генерал армии Мерецков
приказал перейти в наступление и частям Северного оборонительного района.
Они должны прорвать оборону противника на хребте Муста-Тунтури, выйти на
материк и перерезать доро-
184
гу Поровоара -- Титовка, а затем вместе с частями 14-й армии наступать
на Печенгу. Чтобы облегчить нашим войскам штурм Муста-Тунтури, нынешней
ночью в тыл гитлеровцам будет высажен десант -- 63-я бригада морской пехоты.
-- Вопросы есть? -- спросил Головко, заканчивая совещание (умели мы
тогда проводить совещания коротко, без лишних словопрений!).--Нет? Ну,
желаем всем успеха!
Возвращаемся в Пумманки. Обычно у нас днем безлюдно и тихо. Ведь до
вражеских батарей -- рукой подать! А теперь у причалов и на рейде скопилось
десятка четыре торпедных катеров, больших и малых охотников. В сопках,
окруживших бухту, расположилась со своим хозяйством бригада морской пехоты
полковника Крылова. Здесь же разведчики Леонова и Барченко. Еще несколько
месяцев назад мы вряд ли решились бы собрать столько войск в одном месте. Но
теперь мы знаем, что ни один "юнкерс" сюда больше не сунется! В распоряжении
ВВС флота семьсот боевых самолетов!
День пролетел в хлопотах Вместе с командиром десанта полковником А. М.
Крыловым и командиром высадки -- командиром бригады сторожевых кораблей
капитаном 1 ранга М. С. Клевенским (на мне лежит прикрытие десанта с моря) в
последний раз уточнили детали перехода катеров морем и высадки десанта.
На южный берег губы Маативуоно (Малая Волоковая) нам нужно доставить в
общей сложности около трех тысяч морских пехотинцев и несколько десятков
тонн боеприпасов. Высадку решили провести тремя эшелонами.
Первыми подойдут к вражескому берегу три торпедных катера под
командованием старшего лейтенанта Е. Г. Шкутова и высадят причальные
команды. Затем восемь малых охотников под командованием гвардии капитана 3
ранга С. Д. Зюзина доставят разведгруппу и три роты автоматчиков. В это же
время, но в соседнем районе катера-охотники гвардии старшего лейтенанта Б.
Л. Ляха скрытно высадят разведчиков капитана И. П. Барченко-Емельянова и
старшего лейтенанта В. Н. Леонова. Второй, основной, эшелон десанта следует
в Маативуоно на одиннадцати больших охотниках капитана 3 ранга И. Н.
Грицука. Третий эшелон следует
185
на семи торпедных катерах капитана 2 ранга В. Н. Алексеева.
Для прикрытия десанта с моря наша бригада выставляла две линии
подвижного дозора: ближнюю -- для наблюдения за выходом из Лиинахамари и
дальнюю, в район Пеуровуоно,--для перехвата ^ораблей противника со стороны
Бек-фиорда.
За час-полтора до высадки основного десанта в Ва-рангер-фиорде, точнее
в губе Маативуоно, катера нашей бригады и малые охотники при артиллерийской
поддержке эскадренных миноносцев высадят две группы демонстративного десанта
в Мотовском заливе. Главная задача там -- наделать как можно больше шума,
привлекая на себя внимание гитлеровцев.
Во второй половине дня ко всем этим заботам добавилась еще одна, не
менее важная. Из штаба флота сообщили, что в 16 часов 10 минут в районе мыса
Нордкин обнаружен вражеский конвой: транспорт в сопровождении четырех
тральщиков и пяти сторожевых кораблей. Со скоростью семи узлов он идет к
Варангер-фиорду. И надо же было немцам посылать свой конвой именно в этот
день! Но, с другой стороны, это очень хорошо: значит, враг ни о чем не
догадывается.
По расчетам операторов, конвой будет в пределах Варангер-фиорда около
полуночи. У нас, таким образом, еще было время для развертывания своих сил.
В 18 часов 15 минут из главной базы в море вышли шесть торпедных катеров под
командованием капитана 3 ранга В. Федорова. По договоренности со штабом ВВС
в районе Варде к ним должны были присоединиться два Ил-4, чтобы подсветить
цели.
Вечером собрали командиров отрядов и катеров, которым предстояло идти с
десантом. Рассказали об ожидающих их трудностях. Предупредили о створных
огнях, подготовленных гидрографами.
-- У меня одна просьба,-- обратился к командирам катеров полковник
Крылов,-- чтобы бойцы вышли на берег сухими. Сами понимаете, обсушиться там
будет не-
186
где. А сейчас не лето. Октябрь на дворе. Того и гляди выпадет снег.
Началась посадка десанта на корабли. Один за другим подходили в заранее
условленном порядке ко всем трем причалам торпедные катера (каждый из них,
оставив на базе торпеды, принимал на борт 50--60 человек), малые и большие
охотники. Моряки разводили солдат по кубрикам. Крепили на палубах минометы,
пулеметы, ящики с боеприпасами.
Пока в Пумманках продолжалась посадка, из бухты Порт-Владимир в
Мотовский залив вышли торпедные катера, малые охотники и катерные тральщики
с двумя группами демонстративного десанта. В 22 часа 15 минут поступил
доклад, что первая группа десантников высажена у мыса Пикшуев. Спустя
некоторое время западнее этого мыса, у опорного пункта гитлеровцев Обергоф,
высадилась еще одна группа. Освободившись от десанта, катера начали
маневрировать в этом районе. Они выпускали торпеды по берегу, обстреливали
его из пушек и пулеметов, ставили дымовые завесы. Миноносцы "Гремящий" и
"Громкий" в это время обстреливали переправы противника на реке Титовке.
-- Шума и дыма столько,-- ответили на наш запрос с поста СНИС,-- словно
тут целая дивизия высаживается!..
Немецкие радисты подняли в эфире переполох. Только и слышится:
"Мотовский залив!.. Мотовский залив!.."
Что ж, очень хорошо!
А наша бухта все больше и больше пустела. Растаяли в ночной тьме
торпедные катера Шкутова. Вслед за ними, заняв места в походном ордере,
покинули рейд малые охотники Зюзина и Ляха. Приняв десантников и полностью
подготовившись к недальнему (им предстояло пройти всего немногим более 20
миль), но опасному переходу, ждали своей очереди большие охотники Грицука и
торпедные катера Алексеева.
Когда последний из кораблей с десантом покидал Пумманки, по вражескому
побережью открыли огонь наши батареи со Среднего и Рыбачьего. За три часа
артиллеристы оборонительного района выпустили по расположению противника
около двух тысяч снарядов.
187
Мы вглядывались в темень. Лишь бы враг не обнаружил наши катера раньше
времени. И вдруг на берегу вспыхнул прожектор. С нашего КП было хорошо
видно, как его луч, скользя по гребням волн, ощупывает море. Посветив
несколько минут, прожектор погас. Темнота стала еще непрогляднее. Ждем еще
несколько минут. Пока все спокойно. Но вот вражеский берег ожил. Ударили
минометы. Вспыхнуло до десятка прожекторов, лучи их засновали из стороны в
сторону. Вот один из них, высветив строй малых охотников, замер. Тут же
открыли огонь береговые батареи. Вокруг катеров стали вырастать яркие
столбики разрывов. Потом мы перестали их видеть -- все укрыла дымовая
завеса.
В 23 часа 30 минут от С. Д. Зюзина была принята радиограмма: первый
бросок десанта высажен на участке от мыса Пунайненниеми до мыса Ахкиониеми.
Тем временем в заливе Пунайнен-Лахти катера Б. Л. Ляха скрытно высадили
разведчиков В. И. Леонова и И. П. Барченко-Емельянова.
На следующее утро старший лейтенант Е. Г. Шкутов рассказал подробности
о действиях экипажей трех торпедных катеров, первыми подошедших к вражескому
берегу.
-- В общем-то нам пришлось, пожалуй, легче, чем всем остальным,--
пытался уверить нас Евгений Германович.-- Вот только когда сразу за
Айновскими островами немцы чуть не высветили нас прожектором, на душе,
признаться, кошки заскребли. Ведь протяни они луч чуть-чуть дальше -- и мы