Страница:
катеров! Трудный бой провели три торпедных катера этого дивизиона в ночь на
21 апреля. Капитан-лейтенант П. П. Ефименко получил задание осмотреть
открытый рейд порта Хела. В случае если там кораблей противника не окажется,
провести поиск в районе устья Вислы и на подходах к Пиллау (в то время эта
база была еще в руках гитлеровцев).
Вот что рассказывает в своем письме о подробностях этого боя его
участник -- в то время командир торпедного катера старший лейтенант А. Н.
Аксенов:
"...В 4 часа мы вышли из Нейфарвассера. Шли строем кильватера, без
бортовых огней. Головным -- катер лейтенанта Н. А. Короткевича (на его борту
был командир отряда П. П. Ефименко), вторым -- старший лейтенант И. Я.
Устимов и третьим -- мой катер.
У косы Хела противника не нашли, увеличив скорость, направились к устью
Вислы.
На переходе боцман мне доложил:
-- Правый борт сорок градусов -- два силуэта.
Это были немецкие сторожевые катера. Вступать с
267
ними в бой и обнаруживать себя нам никакого резона не было. Но я
подумал, что болтаются они тут неспроста. Наверняка где-то поблизости есть
"рыба" и покрупнее.
Но и в устье Вислы кораблей противника не оказалось. Петр Петрович
Ефименко повел нас на норд-вест, приказав увеличить ход до полного. Нужно
было спешить: ночь на исходе.
Наконец в предутренней дымке показался долгожданный конвой: за
миноносцем и сторожевым кораблем шел осевший в воду по самую ватерлинию
транспорт. Потом еще сторожевой корабль. А в правом уступе от них -- две БДБ
и сторожевые катера. В наушниках шлемофона я услышал спокойный голос
капитан-лейтенанта Ефименко:
-- Внимание!.. Конвой прямо по курсу. Атака!..
Я атакую эсминец, Устимов -- сторожевой корабль, Ак
сенов -- транспорт!
Я ответил:
-- Вас понял. Атакую транспорт.
Заметив нас, корабли охранения открыли огонь из всего, что только могло
у них стрелять. Но мы, маневрируя, подходили к целям все ближе и ближе.
Четыре кабельтова. Включаю автомат стрельбы. С шумом вырвавшись из
аппаратов, торпеды устремились к транспорту. Выполняю послезалповое
маневрирование, а сам то и дело оборачиваюсь на транспорт: попал или
промахнулся? Но вот над морем прокатился взрыв. Получив в борт обе торпеды,
транспорт быстро погружался в воду..."
Тут рассказ А. Н. Аксенова хочется дополнить одной подробностью. Вместе
с Аксеновым атаковали свои цели Короткевич и Устимов. Атаковали даже дважды,
но, выпуская оба раза по одной торпеде, успеха не добились. И миноносец, и
сторожевой корабль всякий раз успевали увернуться, и торпеды проходили мимо
Знакомая ошибка! Многие североморские катерники первое время тоже не
решались сразу выпускать обе торпеды, но быстро убедились, что такая
экономия не оправдывается. К сожалению, на Балтике некоторые командиры
катеров не смогли избавиться от этого заблуждения до конца войны.
Но вернемся к письму:
268
"...Я передал по радио:
-- Транспорт атаковал и потопил. Отхожу в точку
встречи.
Но не прошли мы и двух миль, как катер вздрогнул, словно бы стукнулся
обо что-то, сбросил скорость и начал зарываться форштевнем в волнах.
Оказалось, осколки разорвавшегося вблизи снаряда угодили в моторный отсек, и
оба мотора стали.
Вражеский сторожевой корабль и обе быстроходные десантные баржи
направились к нам, стреляя из всех пушек. На наше счастье, их артиллеристы
стреляли далеко не лучшим образом. Трассы проходили то по корме, то по носу
катера. А может быть, немцы делали это умышленно, рассчитывая запугать нас и
взять живыми.
Мы решили драться до последнего. Пока мотористы старались завести
моторы, наши пулеметчики стреляли по немецким кораблям. Два пулемета против
десятка пушек!
Один мотор заработал, катер получил ход. Правда, со скоростью 16--18
узлов, которую мог обеспечить один мотор, трудно было оторваться от
преследования. Но хорошо уже то, что мы перестали быть неподвижной мишенью.
А гитлеровцы усилили обстрел. Со сторожевого корабля стали бить
шрапнелью. Худо пришлось бы нам. Но в это время в предрассветной дымке
показался торпедный катер старшего лейтенанта Устимова. Боевые друзья
спешили на помощь.
Поставив короткую дымзавесу, они приблизились к нам и подали буксирный
конец. Мы не мешкая закрепили его на битинге. На среднем ходу буксировка шла
нормально, но, как только Устимов дал полный, трос натянулся струной и
лопнул. Все пришлось начинать сначала. Отойдя немного вперед, Устимов
поставил новую дымзавесу Под ее прикрытием он вновь пытался взять нас на
буксир. Тут к нам подошел флагманский катер лейтенанта Короткевича Командир
отряда П. П. Ефименко скомандовал
-- Аксенова беру на буксир я. Устимов, прикрывай
те нас!..
Наш катер снова повели на буксире.
А немцы палили не жалея боеприпасов, палили на-
269
угад в дымовую завесу. Снаряды рвались вокруг. Но мы уходили все дальше
и дальше. И вот когда, казалось, что все опасности уже позади, снаряд
разорвался совсем рядом. Осколком перерезало трос. В третий раз заводим
буксир. Но руководил маневром уже не Короткевич-- он упал, тяжело раненный.
К штурвалу флагманского катера встал капитан-лейтенант Ефи-менко.
Устимов все это время прикрывал нас дымзавесами и огнем пулеметов.
Наконец показался берег. На выручку к нам пришли армейские артиллеристы.
Своим огнем они преградили путь вражеским кораблям. Несколько снарядов
попали в БДБ. Баржа загорелась.."
Уже утром три катера капитан-лейтенанта П. П. Ефи-менко благополучно
ошвартовались в Нейфарвассере. Лейтенанта Короткевича вынесли на берег
мертвым. Отважный офицер пожертвовал своей жизнью для спасения товарищей. На
польской земле, в Гданьске, появилась еще одна могила советского моряка.
В первых числах мая мы получили приказ адмирала Трибуца о
перебазировании части торпедных катеров бригады в Кольберг. Оттуда они
должны были поддерживать войска 1-го Белорусского фронта, которые вели бои
на побережье Померанской бухты, а также действовать против вражеских
группировок, сосредоточившихся на островах Рюген и Борнхольм. Сюда же
направились пятнадцать бронекатеров и три дивизиона тральщиков.
В Кольберг мы направили торпедные катера типа "Д-3" Героя Советского
Союза капитана 3 ранга В. М. Старостина и капитана 3 ранга Е. В. Осецкого,
базировавшиеся до этого в Кранце, где армейские саперы построили для нас
небольшой пирс.
3 мая в далекий 135-мильный путь вышли шесть торпедных катеров капитана
3 ранга Е. В. Осецкого. Для обеспечения этого перехода штаб бригады вынужден
был развернуть на маяке Рисхефт -- это примерно на полпути от Кранца до
Кольберга -- свою передвижную радиостанцию. Вынудил нас к этому случай с ди-
270
визионом Героя Советского Союза капитана 3 ранга В. М. Старостина. Три
звена катеров этого дивизиона вышли из Кранца первыми. Около двух часов ночи
от командира дивизиона была получена последняя радиограмма Потом связь
прекратилась. Мы в штабе места себе не находили- неужели погиб весь отряд'
Лишь через двое суток из Кольберга поступило сообщение: катера прибыли
благополучно.
А молчание Старостина объяснялось просто- маломощные рации катеров не
могли обеспечивать связь на таком расстоянии.
Помня этот горький урок, штаб бригады, отправляя в Кольберг катера
капитана 3 ранга Осецкого, развернул на маяке Рисхефт свою собственную
радиостанцию Теперь мы, уже ни от кого не завися, могли поддерживать с ними
связь на всем пути.
И все же 3 мая переход катеров Е. В Осецкого не удался Миновав меридиан
мыса Брюстерорт, отряд попал в густой туман и распался. Собирая катера,
Евгений Вячеславович вынужден был включить ходовые огни, вести открытые
радиопереговоры, которые без труда мог подслушать противник. Пока враг не
бросил авиацию и корабли на перехват наших катеров, мы вернули их. В
Кольберг они перешли спустя двое суток.
6 мая, проводив из Кранца в Кольберг последние торпедные катера, я тоже
перешел в новую базу.
Блокада Либавы и Виндавы -- портов, через которые немецко-фашистское
командование питало, а последнее время и эвакуировало, войска группы
"Курляндия", окруженные Красной Армией, вначале осуществлялась лишь авиацией
да подводными лодками. И только с февраля 1945 года в ней приняли участие
торпедные катера бригады. Тяжело тогда было нашим катерникам. Ведь бороться
приходилось не только с сильным охранением вражеских конвоев, но также со
злыми зимними штормами, плавающими льдинами, туманами Тем не менее торпедные
катера в общей сложности более двадцати раз ходили к Либаве на перехват
конвоев, уничтожив восемь транспортов и сторожевой корабль.
Наиболее, пожалуй, примечательной была атака конвоя, проведенная 17
марта 1945 года двумя звеньями
271
торпедных катеров под общим командованием капитана 3 ранга Чебыкина --
рослого, чуть грузноватого, но очень энергичного для своих сорока лет
офицера. Они обнаружили тогда вышедший из Либавы конвой, насчитывавший в
своем составе до десяти транспортов и более трех десятков кораблей
охранения.
Первым повел в атаку свое звено капитан-лейтенант Яков Беляев.
Стремительно ворвавшись в середину конвоя, капитан-лейтенант чуть ли не в
упор выпустил торпеду в один из самых крупных транспортов, а его ведомый
лейтенант Александр Самарин атаковал второе судно.
Вторая пара катеров напала на конвой с правого борта. Командир звена
Герой Советского Союза капитан-лейтенант Алексей Афанасьев атаковал
четвертый в строю транспорт, но, как это зачастую случалось при стрельбе
одной торпедой, промахнулся. Пришлось вновь прорываться сквозь смертоносную
паутину трасс и повторять атаку. Теперь, чтобы не промахнуться, Афанасьев
стрелял с предельно короткой дистанции. Транспорт затонул.
Последним выходил в атаку катер лейтенанта Михайловского. Удачно
выпустив торпеды, лейтенант вынужден был провести свой катер между двумя
колоннами транспортов. Наперерез ему устремились корабли охранения.
Советским морякам пришлось вступить в неравный бой. Катер получил несколько
попаданий. Была разбита радиостанция. Через пробоину в борту затопило
носовой отсек. Сам лейтенант и несколько старшин и матросов получили
ранения. Лишь несгибаемая воля помогла молодому офицеру и его подчиненным с
честью выйти из испытания и довести свой корабль до базы.
Вступив в командование бригадой, в числе других я познакомился и с
лейтенантом Михайловским. Внешне он мало походил на героя. Чуть выше
среднего роста, худощавый, застенчивый. А в бою оказался вон каким молодцом!
Выполняя малыми силами нелегкую задачу по блокированию с моря
курляндской группировки противника, катерники, случалось, несли и потери.
Так, спустя десять дней после только что упомянутого боя шесть наших
торпедных катеров были встречены вдвое большим числом сторожевых и торпедных
катеров гитлеров-
272
цев. В результате ожесточенной схватки гитлеровцы не досчитались двух
кораблей. Но не вернулись в базу и два наших катера.
Бригада наша все время пополнялась. Стали прибывать катера с Севера. В
Клайпеде я встретился с А. О. Шабалиным. Он привел к нам отряд катеров,
переданных североморской бригадой, и готовился вместе со всеми принять
участие в поиске и атаках конвоев у Либавы. Клайпедские рабочие в условиях
разрушенного врагом порта самоотверженно помогали морякам быстрее
отремонтировать корабли, совершившие длинный путь по воде и по железной
дороге. Этим неутомимым труженикам мы были обязаны тем, что поступившие на
пополнение нам торпедные катера уже через несколько дней вступали в боевой
строй бригады.
Прибытие отряда Шабалина имело для нас особое значение. Один из его
катеров имел радиолокационную станцию. Эх, будь она у нас пораньше!.. Тогда
наверняка боевые успехи бригады были бы еще больше.
Встреча с Александром Осиповичем очень обрадовала. Вспомнили родное
Заполярье, сослуживцев по североморской бригаде.
Александр Осипович был настроен по боевому.
-- Разбили гитлеровцев на Севере, не дадим им спуску и здесь!..
Ранним утром 8 мая стало известно, что немецкая радиостанция в
Фленсбурге передала приказ гроссадми-рала Деница вооруженным силам Германии
о том, что с 1 часа 00 минут 9 мая боевые действия должны быть прекращены.
Все служебные инстанции немецкой армии, флота и авиации, а также части,
говорилось в этом приказе, остаются на своих местах. Не должно быть
потоплений или повреждений судов и самолетов. Приказы, которые после 1 часа
00 минут 9 мая будут отданы Верховным командованием советских войск и
союзников должны беспрекословно исполняться. Казалось, что пол" ная и
безоговорочная капитуляция гитлеровской Германии наконец-то стала реальным
фактом и вторую миро^ вую войну можно считать законченной. .Однако спустя
несколько часов другая немецкая радиостанция, теперь
18 А. В. Кузьмин 273
уже с острова Борнхольм, передала довольно странную радиограмму с
приказанием: "Транспортировку немцев с востока производить с максимальной
быстротой". Гитлеровцы явно замышляли какую-то очередную авантюру. Наше
командование приказало усилить блокаду побережья. Мы решили послать в море
не одну и не две, а сразу несколько групп торпедных катеров. Теперь у нас
такая возможность была.
Еще накануне вместе с капитаном 3 ранга Тимченко мы побывали в штабе
ВВС флота и договорились во всех деталях о взаимодействии торпедных катеров
и авиации.
Катера готовились к выходу. Мы разъяснили боевую задачу. Политработники
провели беседы с моряками. Но внезапно получили распоряжение: до темноты в
море не выходить. Нам разъяснили: над Либавой идут жаркие воздушные бои, в
которых наряду с флотской авиацией участвуют и армейские истребители; как бы
армейские летчики не перепутали наши катера с немецкими.
Вообще-то эти опасения имели под собой почву. Никто не смог бы
полностью гарантировать, что кто-то из армейских летчиков не перепутает в
горячке боя наши катера с катерами противника и не обстреляет их. На войне
вообще трудно все заранее предусмотреть и какая-то доля риска есть
постоянно. Но нам было известно, что в боях над Либавой между авиацией армии
и флота строго разграничены районы. Над портом и морем, в частности, должны
действовать только флотские истребители, а у нас с ними был заранее
оговоренный план взаимодействия. Так что, строго говоря, не следовало бы
задерживать нас в базе. Но никакие доводы не помогли.
Мы сидели у радиоприемника, настроенного на волну истребительной
авиации. Летчики то и дело докладывали о выходивших из Либавы вражеских
судах. Наша авиация атаковывала их, но далеко не каждое судно попадало под
бомбы. Вот если бы вместе с самолетами эти цели атаковывали еще и наши
торпедные катера'.. Частенько звонил телефон или раздавался стук в дверь:
командиры отрядов, нервничая не меньше нас, задавали один и тот же вопрос:
когда же наконец разрешат выход?
274
Промучившись около часа, я позвонил вице-адмиралу Виноградову.
Николай Игнатьевич! Катерам нужно выходить в
море сейчас же или уж не выходить совсем. Ведь до
Либавы два часа хода. Какой же смысл появляться там
к шапочному разбору?..
Ну ладно. Ослушаемся на этот раз начальства,
возьмем грех на душу. Давай выпускай катера...
Но выйти в море успел только лишь один отряд "Г-5" капитан-лейтенанта
В. Я- Александрова. Штаб флота распорядился остальные катера задержать.
Приказ был выполнен. Отряды капитана 3 ранга Ша-балина,
капитан-лейтенанта Ефименко, капитана 3 ранга Становного вышли в море лишь с
наступлением полной темноты. И, как мы ожидали, ни одного корабля там уже не
оказалось.
А три катера капитан-лейтенанта Александрова, вышедшие засветло, успели
до наступления полной темноты подойти к Либаве. Связались, как было заранее
ус~ ловлено планом боевого взаимодействия, с авиацией. Летчики не только
навели катера на недавно вышедший из Либавы конвой, но и подсветили цели
САБами. И в 23 часа с минутами старший лейтенант Олейник с короткой
дистанции выпустил торпеды по крупнотоннажному транспорту. Лейтенант
Кузнецов, на катере которого находился командир отряда, атаковал и потопил
тральщик. А лейтенант Лаптев метким торпедным залпом уничтожил неопознанное
судно. Успешность всех этих трех атак была подтверждена летчиками.
Ночью, пока мы дожидались докладов от вышедших в море катеров, у нас в
штабе возник замысел: а что, если вместо пассивного выжидания на либавских
фарватерах прорваться прямо в порт? Для осуществления этой цели у нас были
все условия. По показаниям пленных и перебежчиков, солдаты потрепанных
частей кур-ляндской группировки, прижатых к морю, в значительной мере
деморализованы. Высшие фашистские чины, спасая собственную шкуру, бегут на
самолетах и кораблях, хотя им это далеко не всегда удается. В Либаве
начались пожары, слышны взрывы -- верные своему варварскому обычаю,
гитлеровцы приступили к уничтоже-
18* 275
нию города и сооружений порта. Прорыв торпедных катеров в Либаву давал
возможность не только сохранить важный для страны порт, но в какой то мере и
ускорить капитуляцию остатков вражеской группировки.
Чем подробнее обсуждали мы различные варианты этого плана, тем все
более убеждались в его практической реальности. В этот момент нам позвонил
вице-адмирал Н. И. Виноградов и повел разговор тоже о прорыве катеров в
Либаву Я признался, что мы тут думаем о том же самом.
-- Значит, вопрос действительно назрел, если при
шел в голову сразу нескольким людям. И что же вы там
надумали?
Я высказал наши соображения. Вице-адмирал дополнил их своими
предложениями и в заключение сказал:
-- На том и порешим. Главное -- не дать возмож
ности противнику разрушить порт. А кто возглавит про
рыв?..
Я попросил разрешения идти в Либаву мне самому.
Хорошо. Ну, готовьтесь. Времени у вас в обрез.
А я свяжусь с Кольбергом и поговорю обо всем этом с
комфлотом.
А там что? Борнхольм?..
Да. На рассвете начинается.
Датский остров Борнхольм, расположенный в западной части Балтийского
моря, стал в последние недели войны прибежищем для многих фашистских солдат
и офицеров. По данным штаба Краснознаменного Балтийского флота, к началу мая
1945 года на Борнхольме находилось около 11 --13 тысяч гитлеровцев,
перебравшихся сюда главным образом из Померании. Возглавлял гарнизон острова
командир корпуса генерал-лейтенант Вутман.
Имея сведения, что противник пытается вывезти хотя бы часть гарнизона
Борнхольма в западные порты Германии, наша бригада по приказанию
командующего флотом сосредоточила в этом районе несколько отрядов торпедных
катеров. Базируясь на Кольберг, они вели поиск в районе треугольника
Свинемюнде -- остров Рю-ген -- остров Борнхольм.
276
5 мая войска 2-го Белорусского фронта овладели крупным портом и важной
военно-морской базой^противника Свинемюнде. На следующий день был занят
остров Рюген. После этого основной задачей стало овладение Борнхольмом.
7 мая командование флота направило по радио открытым текстом требование
коменданту гарнизона острова о капитуляции. Ответа не последовало. Тогда,
заблаговременно предупредив жителей, по острову нанесла мощные
бомбо-штурмовые удары флотская авиация (за один день 8 мая балтийские
летчики совершили 600 боевых вылетов).
Перед торпедными катерами бригады была поставлена задача обеспечить
высадку на остров Борнхольм десанта с тем, чтобы принудить к капитуляции его
гарнизон, взять под свою охрану плавсредства и все сооружения порта Ренне.
По рекомендации штаба бригады практическое осуществление этой задачи было
возложено на командира дивизиона капитана 3 ранга Е. В. Осецкого.
Самому мне участвовать в высадке десанта на Борнхольм не довелось (мы
почти одновременно с катерами Е. В. Осецкого осуществили прорыв в Либаву).
Но эту операцию подробно описал мне сам Евгений Вячеславович-- ныне капитан
1 ранга запаса.
"...8 мая все торпедные катера, стоявшие в Кольбер-ге, находились в
боевой готовности номер один, но в море не выходили. Около 18 часов меня
вызвал к себе командир Кольбергской военно-морской базы капитан 1 ранга Е.
В. Гуськов и передал приказание: на рассвете 9 мая высадить морской десант
на остров Борнхольм, в порт Ренне".
Тут рассказ Е. В. Осецкого следует дополнить такой деталью: для
обеспечения предстоявшего десанта вечером 8 мая к Борнхольму высылался на
разведку отряд торпедных катеров. Герою Советского Союза капитану 3 ранга А.
Г. Свердлову было поручено разведать подходы к Ренне и по возможности
уточнить работу навигационного ограждения порта. Вернувшись около 4 са-сов 9
мая Свердлов доложил, что все навигационное ограждение действует нормально.
Никаких кораблей противника на подходах к порту не обнаружено.
277
Проведение этой разведки в какой-то мере способствовало успеху прорыва
в Ренне и высадке там десанта.
Возвратимся, однако, к воспоминаниям Е В. Осецко-го. "...Десант в
составе 108 человек был сформирован, как помнится, из состава комендантских
частей базы, во главе с майором П. И. Антонюком -- будущим комендантом
Борнхольма. С нами шли начальник штаба Кольбергской военно-морской базы
капитан 2 ранга Шевцов и еще два офицера штаба. Воздушное прикрытие десанта
обеспечивала расположенная поблизости авиационная истребительная дивизия
флота. После получения приказа и беседы с капитаном 1 ранга Гусько-вым я
побывал в этой дивизии, и мы договорились о всех деталях взаимодействия.
В 6 часов 15 минут 9 мая шесть торпедных катеров, приняв на борт
десант, вышли в море, взяв курс на остров Борнхольм.
Примерно на полпути у нас, не скажу уж точно по какой причине,
нарушилась связь с истребителями прикрытия. А они спустя некоторое время
начали вдруг проделывать замысловатые горки, виражи. Мы поначалу никак не
могли понять, что все это означало. Потом кто-то из находившихся на мостике
офицеров высказал предположение: уж не обнаружили ли они что-нибудь? Я
попробовал на всякий случай еще раз вызвать самолеты по радио и попросил
командира ведущего истребителя в случае, если обнаружены какие-то цели,
показать направление на них, как мы об этом ранее договаривались И вот
удача'.. Оказывается, приемник на самолете работал Истребители зашли нам в
корму. Прошли над нами, а потом сделали резкий разворот вправо.
Теперь все было ясно.
Мы легли на новый курс. Вскоре были обнаружены быстроходная десантная
баржа и шесть рыбацких мотоботов, битком набитых фашистскими солдатами и
офицерами. Наши катера разошлись и звеньями с трех направлений пошли в
атаку. Но на мачте БДБ заполоскалась по ветру поднятая на фалах простыня --
флаг довольно красноречивый. Один из катеров ошвартовался к ее борту. Майору
-- старшему из немецких офицеров -- было сказано, что баржа и мотоботы будут
отведены в Кольберг. В случае какой-либо провокации на любом из судов, оно
будет немедленно потоплено. И
278
весь караван с сотнями пленных в сопровождении торпедного катера, с
которого были сняты десантники, отправился к нашему берегу. Возглавил эту
армаду командир отряда катеров Герой Советского Союза капитан 3 ранга В. И.
Тихонов. Довел он суда до Коль-берга без каких-либо происшествий.
А пять остальных катеров продолжали путь к Борнхольму. Около 11 часов
попали в полосу тумана. Хотя задержка была очень нежелательна, но пришлось
все же остановиться -- видимость сократилась до 8--10 метров. Легли в дрейф.
Минут через сорок туман стал рассеиваться. Двинулись, идя по счислению
(с этим, надо сказать, отлично справился штурман дивизиона капитан-лейтенант
И. Н. Ратьков). Вскоре перед нами открылась панорама южного берега острова.
Увеличив скорость, мы направились к входу в порт. Два звена катеров --
старшего лейтенанта Пьянова и лейтенанта Воскресенского -- получили
приказание прорваться в бухту и ошвартоваться у стенки.
Когда мы приблизились к берегу, то увидели, что все возвышенности,
окружавшие бухту, усеяны толпами гитлеровцев. Их тут было несколько тысяч, а
наш десант, как я уже говорил, не насчитывал и полутораста человек...
Миновав входные ворота порта, катера Пьянова и Воскресенского
ошвартовались в назначенных им местах. Причем звено старшего лейтенанта
Пьянова встало к борту баржи. В ее трюме оказались согнанные со всего
острова русские -- мужчины и женщины, в свое время насильственно привезенные
на остров из оккупированных врагом областей Украины, Белоруссии и других
мест. Как потом было установлено, гитлеровцы готовились вывести эту баржу в
море и затопить вместе с находившимися на ней людьми. Только приход наших
катеров не дал возможности фашистам осуществить это очередное злодеяние.
Вслед за двумя первыми звеньями катеров вошел в порт и ошвартовался у
пирса наш головной катер, который вел лейтенант Троненко.
Через несколько минут на причале появилась автомашина, накрытая
полотнищем с большим красным крестом. Вышедший из нее пожилой человек
предста-
279
вился как датский губернатор острова. С ним был переводчик и еще один
датчанин -- командир борнхольмско-го отряда Сопротивления. Мы сообщили
губернатору о цели нашего прибытия и попросили предоставить помещение для
советской комендатуры. Командир отряда Сопротивления, насчитывавшего, по его
21 апреля. Капитан-лейтенант П. П. Ефименко получил задание осмотреть
открытый рейд порта Хела. В случае если там кораблей противника не окажется,
провести поиск в районе устья Вислы и на подходах к Пиллау (в то время эта
база была еще в руках гитлеровцев).
Вот что рассказывает в своем письме о подробностях этого боя его
участник -- в то время командир торпедного катера старший лейтенант А. Н.
Аксенов:
"...В 4 часа мы вышли из Нейфарвассера. Шли строем кильватера, без
бортовых огней. Головным -- катер лейтенанта Н. А. Короткевича (на его борту
был командир отряда П. П. Ефименко), вторым -- старший лейтенант И. Я.
Устимов и третьим -- мой катер.
У косы Хела противника не нашли, увеличив скорость, направились к устью
Вислы.
На переходе боцман мне доложил:
-- Правый борт сорок градусов -- два силуэта.
Это были немецкие сторожевые катера. Вступать с
267
ними в бой и обнаруживать себя нам никакого резона не было. Но я
подумал, что болтаются они тут неспроста. Наверняка где-то поблизости есть
"рыба" и покрупнее.
Но и в устье Вислы кораблей противника не оказалось. Петр Петрович
Ефименко повел нас на норд-вест, приказав увеличить ход до полного. Нужно
было спешить: ночь на исходе.
Наконец в предутренней дымке показался долгожданный конвой: за
миноносцем и сторожевым кораблем шел осевший в воду по самую ватерлинию
транспорт. Потом еще сторожевой корабль. А в правом уступе от них -- две БДБ
и сторожевые катера. В наушниках шлемофона я услышал спокойный голос
капитан-лейтенанта Ефименко:
-- Внимание!.. Конвой прямо по курсу. Атака!..
Я атакую эсминец, Устимов -- сторожевой корабль, Ак
сенов -- транспорт!
Я ответил:
-- Вас понял. Атакую транспорт.
Заметив нас, корабли охранения открыли огонь из всего, что только могло
у них стрелять. Но мы, маневрируя, подходили к целям все ближе и ближе.
Четыре кабельтова. Включаю автомат стрельбы. С шумом вырвавшись из
аппаратов, торпеды устремились к транспорту. Выполняю послезалповое
маневрирование, а сам то и дело оборачиваюсь на транспорт: попал или
промахнулся? Но вот над морем прокатился взрыв. Получив в борт обе торпеды,
транспорт быстро погружался в воду..."
Тут рассказ А. Н. Аксенова хочется дополнить одной подробностью. Вместе
с Аксеновым атаковали свои цели Короткевич и Устимов. Атаковали даже дважды,
но, выпуская оба раза по одной торпеде, успеха не добились. И миноносец, и
сторожевой корабль всякий раз успевали увернуться, и торпеды проходили мимо
Знакомая ошибка! Многие североморские катерники первое время тоже не
решались сразу выпускать обе торпеды, но быстро убедились, что такая
экономия не оправдывается. К сожалению, на Балтике некоторые командиры
катеров не смогли избавиться от этого заблуждения до конца войны.
Но вернемся к письму:
268
"...Я передал по радио:
-- Транспорт атаковал и потопил. Отхожу в точку
встречи.
Но не прошли мы и двух миль, как катер вздрогнул, словно бы стукнулся
обо что-то, сбросил скорость и начал зарываться форштевнем в волнах.
Оказалось, осколки разорвавшегося вблизи снаряда угодили в моторный отсек, и
оба мотора стали.
Вражеский сторожевой корабль и обе быстроходные десантные баржи
направились к нам, стреляя из всех пушек. На наше счастье, их артиллеристы
стреляли далеко не лучшим образом. Трассы проходили то по корме, то по носу
катера. А может быть, немцы делали это умышленно, рассчитывая запугать нас и
взять живыми.
Мы решили драться до последнего. Пока мотористы старались завести
моторы, наши пулеметчики стреляли по немецким кораблям. Два пулемета против
десятка пушек!
Один мотор заработал, катер получил ход. Правда, со скоростью 16--18
узлов, которую мог обеспечить один мотор, трудно было оторваться от
преследования. Но хорошо уже то, что мы перестали быть неподвижной мишенью.
А гитлеровцы усилили обстрел. Со сторожевого корабля стали бить
шрапнелью. Худо пришлось бы нам. Но в это время в предрассветной дымке
показался торпедный катер старшего лейтенанта Устимова. Боевые друзья
спешили на помощь.
Поставив короткую дымзавесу, они приблизились к нам и подали буксирный
конец. Мы не мешкая закрепили его на битинге. На среднем ходу буксировка шла
нормально, но, как только Устимов дал полный, трос натянулся струной и
лопнул. Все пришлось начинать сначала. Отойдя немного вперед, Устимов
поставил новую дымзавесу Под ее прикрытием он вновь пытался взять нас на
буксир. Тут к нам подошел флагманский катер лейтенанта Короткевича Командир
отряда П. П. Ефименко скомандовал
-- Аксенова беру на буксир я. Устимов, прикрывай
те нас!..
Наш катер снова повели на буксире.
А немцы палили не жалея боеприпасов, палили на-
269
угад в дымовую завесу. Снаряды рвались вокруг. Но мы уходили все дальше
и дальше. И вот когда, казалось, что все опасности уже позади, снаряд
разорвался совсем рядом. Осколком перерезало трос. В третий раз заводим
буксир. Но руководил маневром уже не Короткевич-- он упал, тяжело раненный.
К штурвалу флагманского катера встал капитан-лейтенант Ефи-менко.
Устимов все это время прикрывал нас дымзавесами и огнем пулеметов.
Наконец показался берег. На выручку к нам пришли армейские артиллеристы.
Своим огнем они преградили путь вражеским кораблям. Несколько снарядов
попали в БДБ. Баржа загорелась.."
Уже утром три катера капитан-лейтенанта П. П. Ефи-менко благополучно
ошвартовались в Нейфарвассере. Лейтенанта Короткевича вынесли на берег
мертвым. Отважный офицер пожертвовал своей жизнью для спасения товарищей. На
польской земле, в Гданьске, появилась еще одна могила советского моряка.
В первых числах мая мы получили приказ адмирала Трибуца о
перебазировании части торпедных катеров бригады в Кольберг. Оттуда они
должны были поддерживать войска 1-го Белорусского фронта, которые вели бои
на побережье Померанской бухты, а также действовать против вражеских
группировок, сосредоточившихся на островах Рюген и Борнхольм. Сюда же
направились пятнадцать бронекатеров и три дивизиона тральщиков.
В Кольберг мы направили торпедные катера типа "Д-3" Героя Советского
Союза капитана 3 ранга В. М. Старостина и капитана 3 ранга Е. В. Осецкого,
базировавшиеся до этого в Кранце, где армейские саперы построили для нас
небольшой пирс.
3 мая в далекий 135-мильный путь вышли шесть торпедных катеров капитана
3 ранга Е. В. Осецкого. Для обеспечения этого перехода штаб бригады вынужден
был развернуть на маяке Рисхефт -- это примерно на полпути от Кранца до
Кольберга -- свою передвижную радиостанцию. Вынудил нас к этому случай с ди-
270
визионом Героя Советского Союза капитана 3 ранга В. М. Старостина. Три
звена катеров этого дивизиона вышли из Кранца первыми. Около двух часов ночи
от командира дивизиона была получена последняя радиограмма Потом связь
прекратилась. Мы в штабе места себе не находили- неужели погиб весь отряд'
Лишь через двое суток из Кольберга поступило сообщение: катера прибыли
благополучно.
А молчание Старостина объяснялось просто- маломощные рации катеров не
могли обеспечивать связь на таком расстоянии.
Помня этот горький урок, штаб бригады, отправляя в Кольберг катера
капитана 3 ранга Осецкого, развернул на маяке Рисхефт свою собственную
радиостанцию Теперь мы, уже ни от кого не завися, могли поддерживать с ними
связь на всем пути.
И все же 3 мая переход катеров Е. В Осецкого не удался Миновав меридиан
мыса Брюстерорт, отряд попал в густой туман и распался. Собирая катера,
Евгений Вячеславович вынужден был включить ходовые огни, вести открытые
радиопереговоры, которые без труда мог подслушать противник. Пока враг не
бросил авиацию и корабли на перехват наших катеров, мы вернули их. В
Кольберг они перешли спустя двое суток.
6 мая, проводив из Кранца в Кольберг последние торпедные катера, я тоже
перешел в новую базу.
Блокада Либавы и Виндавы -- портов, через которые немецко-фашистское
командование питало, а последнее время и эвакуировало, войска группы
"Курляндия", окруженные Красной Армией, вначале осуществлялась лишь авиацией
да подводными лодками. И только с февраля 1945 года в ней приняли участие
торпедные катера бригады. Тяжело тогда было нашим катерникам. Ведь бороться
приходилось не только с сильным охранением вражеских конвоев, но также со
злыми зимними штормами, плавающими льдинами, туманами Тем не менее торпедные
катера в общей сложности более двадцати раз ходили к Либаве на перехват
конвоев, уничтожив восемь транспортов и сторожевой корабль.
Наиболее, пожалуй, примечательной была атака конвоя, проведенная 17
марта 1945 года двумя звеньями
271
торпедных катеров под общим командованием капитана 3 ранга Чебыкина --
рослого, чуть грузноватого, но очень энергичного для своих сорока лет
офицера. Они обнаружили тогда вышедший из Либавы конвой, насчитывавший в
своем составе до десяти транспортов и более трех десятков кораблей
охранения.
Первым повел в атаку свое звено капитан-лейтенант Яков Беляев.
Стремительно ворвавшись в середину конвоя, капитан-лейтенант чуть ли не в
упор выпустил торпеду в один из самых крупных транспортов, а его ведомый
лейтенант Александр Самарин атаковал второе судно.
Вторая пара катеров напала на конвой с правого борта. Командир звена
Герой Советского Союза капитан-лейтенант Алексей Афанасьев атаковал
четвертый в строю транспорт, но, как это зачастую случалось при стрельбе
одной торпедой, промахнулся. Пришлось вновь прорываться сквозь смертоносную
паутину трасс и повторять атаку. Теперь, чтобы не промахнуться, Афанасьев
стрелял с предельно короткой дистанции. Транспорт затонул.
Последним выходил в атаку катер лейтенанта Михайловского. Удачно
выпустив торпеды, лейтенант вынужден был провести свой катер между двумя
колоннами транспортов. Наперерез ему устремились корабли охранения.
Советским морякам пришлось вступить в неравный бой. Катер получил несколько
попаданий. Была разбита радиостанция. Через пробоину в борту затопило
носовой отсек. Сам лейтенант и несколько старшин и матросов получили
ранения. Лишь несгибаемая воля помогла молодому офицеру и его подчиненным с
честью выйти из испытания и довести свой корабль до базы.
Вступив в командование бригадой, в числе других я познакомился и с
лейтенантом Михайловским. Внешне он мало походил на героя. Чуть выше
среднего роста, худощавый, застенчивый. А в бою оказался вон каким молодцом!
Выполняя малыми силами нелегкую задачу по блокированию с моря
курляндской группировки противника, катерники, случалось, несли и потери.
Так, спустя десять дней после только что упомянутого боя шесть наших
торпедных катеров были встречены вдвое большим числом сторожевых и торпедных
катеров гитлеров-
272
цев. В результате ожесточенной схватки гитлеровцы не досчитались двух
кораблей. Но не вернулись в базу и два наших катера.
Бригада наша все время пополнялась. Стали прибывать катера с Севера. В
Клайпеде я встретился с А. О. Шабалиным. Он привел к нам отряд катеров,
переданных североморской бригадой, и готовился вместе со всеми принять
участие в поиске и атаках конвоев у Либавы. Клайпедские рабочие в условиях
разрушенного врагом порта самоотверженно помогали морякам быстрее
отремонтировать корабли, совершившие длинный путь по воде и по железной
дороге. Этим неутомимым труженикам мы были обязаны тем, что поступившие на
пополнение нам торпедные катера уже через несколько дней вступали в боевой
строй бригады.
Прибытие отряда Шабалина имело для нас особое значение. Один из его
катеров имел радиолокационную станцию. Эх, будь она у нас пораньше!.. Тогда
наверняка боевые успехи бригады были бы еще больше.
Встреча с Александром Осиповичем очень обрадовала. Вспомнили родное
Заполярье, сослуживцев по североморской бригаде.
Александр Осипович был настроен по боевому.
-- Разбили гитлеровцев на Севере, не дадим им спуску и здесь!..
Ранним утром 8 мая стало известно, что немецкая радиостанция в
Фленсбурге передала приказ гроссадми-рала Деница вооруженным силам Германии
о том, что с 1 часа 00 минут 9 мая боевые действия должны быть прекращены.
Все служебные инстанции немецкой армии, флота и авиации, а также части,
говорилось в этом приказе, остаются на своих местах. Не должно быть
потоплений или повреждений судов и самолетов. Приказы, которые после 1 часа
00 минут 9 мая будут отданы Верховным командованием советских войск и
союзников должны беспрекословно исполняться. Казалось, что пол" ная и
безоговорочная капитуляция гитлеровской Германии наконец-то стала реальным
фактом и вторую миро^ вую войну можно считать законченной. .Однако спустя
несколько часов другая немецкая радиостанция, теперь
18 А. В. Кузьмин 273
уже с острова Борнхольм, передала довольно странную радиограмму с
приказанием: "Транспортировку немцев с востока производить с максимальной
быстротой". Гитлеровцы явно замышляли какую-то очередную авантюру. Наше
командование приказало усилить блокаду побережья. Мы решили послать в море
не одну и не две, а сразу несколько групп торпедных катеров. Теперь у нас
такая возможность была.
Еще накануне вместе с капитаном 3 ранга Тимченко мы побывали в штабе
ВВС флота и договорились во всех деталях о взаимодействии торпедных катеров
и авиации.
Катера готовились к выходу. Мы разъяснили боевую задачу. Политработники
провели беседы с моряками. Но внезапно получили распоряжение: до темноты в
море не выходить. Нам разъяснили: над Либавой идут жаркие воздушные бои, в
которых наряду с флотской авиацией участвуют и армейские истребители; как бы
армейские летчики не перепутали наши катера с немецкими.
Вообще-то эти опасения имели под собой почву. Никто не смог бы
полностью гарантировать, что кто-то из армейских летчиков не перепутает в
горячке боя наши катера с катерами противника и не обстреляет их. На войне
вообще трудно все заранее предусмотреть и какая-то доля риска есть
постоянно. Но нам было известно, что в боях над Либавой между авиацией армии
и флота строго разграничены районы. Над портом и морем, в частности, должны
действовать только флотские истребители, а у нас с ними был заранее
оговоренный план взаимодействия. Так что, строго говоря, не следовало бы
задерживать нас в базе. Но никакие доводы не помогли.
Мы сидели у радиоприемника, настроенного на волну истребительной
авиации. Летчики то и дело докладывали о выходивших из Либавы вражеских
судах. Наша авиация атаковывала их, но далеко не каждое судно попадало под
бомбы. Вот если бы вместе с самолетами эти цели атаковывали еще и наши
торпедные катера'.. Частенько звонил телефон или раздавался стук в дверь:
командиры отрядов, нервничая не меньше нас, задавали один и тот же вопрос:
когда же наконец разрешат выход?
274
Промучившись около часа, я позвонил вице-адмиралу Виноградову.
Николай Игнатьевич! Катерам нужно выходить в
море сейчас же или уж не выходить совсем. Ведь до
Либавы два часа хода. Какой же смысл появляться там
к шапочному разбору?..
Ну ладно. Ослушаемся на этот раз начальства,
возьмем грех на душу. Давай выпускай катера...
Но выйти в море успел только лишь один отряд "Г-5" капитан-лейтенанта
В. Я- Александрова. Штаб флота распорядился остальные катера задержать.
Приказ был выполнен. Отряды капитана 3 ранга Ша-балина,
капитан-лейтенанта Ефименко, капитана 3 ранга Становного вышли в море лишь с
наступлением полной темноты. И, как мы ожидали, ни одного корабля там уже не
оказалось.
А три катера капитан-лейтенанта Александрова, вышедшие засветло, успели
до наступления полной темноты подойти к Либаве. Связались, как было заранее
ус~ ловлено планом боевого взаимодействия, с авиацией. Летчики не только
навели катера на недавно вышедший из Либавы конвой, но и подсветили цели
САБами. И в 23 часа с минутами старший лейтенант Олейник с короткой
дистанции выпустил торпеды по крупнотоннажному транспорту. Лейтенант
Кузнецов, на катере которого находился командир отряда, атаковал и потопил
тральщик. А лейтенант Лаптев метким торпедным залпом уничтожил неопознанное
судно. Успешность всех этих трех атак была подтверждена летчиками.
Ночью, пока мы дожидались докладов от вышедших в море катеров, у нас в
штабе возник замысел: а что, если вместо пассивного выжидания на либавских
фарватерах прорваться прямо в порт? Для осуществления этой цели у нас были
все условия. По показаниям пленных и перебежчиков, солдаты потрепанных
частей кур-ляндской группировки, прижатых к морю, в значительной мере
деморализованы. Высшие фашистские чины, спасая собственную шкуру, бегут на
самолетах и кораблях, хотя им это далеко не всегда удается. В Либаве
начались пожары, слышны взрывы -- верные своему варварскому обычаю,
гитлеровцы приступили к уничтоже-
18* 275
нию города и сооружений порта. Прорыв торпедных катеров в Либаву давал
возможность не только сохранить важный для страны порт, но в какой то мере и
ускорить капитуляцию остатков вражеской группировки.
Чем подробнее обсуждали мы различные варианты этого плана, тем все
более убеждались в его практической реальности. В этот момент нам позвонил
вице-адмирал Н. И. Виноградов и повел разговор тоже о прорыве катеров в
Либаву Я признался, что мы тут думаем о том же самом.
-- Значит, вопрос действительно назрел, если при
шел в голову сразу нескольким людям. И что же вы там
надумали?
Я высказал наши соображения. Вице-адмирал дополнил их своими
предложениями и в заключение сказал:
-- На том и порешим. Главное -- не дать возмож
ности противнику разрушить порт. А кто возглавит про
рыв?..
Я попросил разрешения идти в Либаву мне самому.
Хорошо. Ну, готовьтесь. Времени у вас в обрез.
А я свяжусь с Кольбергом и поговорю обо всем этом с
комфлотом.
А там что? Борнхольм?..
Да. На рассвете начинается.
Датский остров Борнхольм, расположенный в западной части Балтийского
моря, стал в последние недели войны прибежищем для многих фашистских солдат
и офицеров. По данным штаба Краснознаменного Балтийского флота, к началу мая
1945 года на Борнхольме находилось около 11 --13 тысяч гитлеровцев,
перебравшихся сюда главным образом из Померании. Возглавлял гарнизон острова
командир корпуса генерал-лейтенант Вутман.
Имея сведения, что противник пытается вывезти хотя бы часть гарнизона
Борнхольма в западные порты Германии, наша бригада по приказанию
командующего флотом сосредоточила в этом районе несколько отрядов торпедных
катеров. Базируясь на Кольберг, они вели поиск в районе треугольника
Свинемюнде -- остров Рю-ген -- остров Борнхольм.
276
5 мая войска 2-го Белорусского фронта овладели крупным портом и важной
военно-морской базой^противника Свинемюнде. На следующий день был занят
остров Рюген. После этого основной задачей стало овладение Борнхольмом.
7 мая командование флота направило по радио открытым текстом требование
коменданту гарнизона острова о капитуляции. Ответа не последовало. Тогда,
заблаговременно предупредив жителей, по острову нанесла мощные
бомбо-штурмовые удары флотская авиация (за один день 8 мая балтийские
летчики совершили 600 боевых вылетов).
Перед торпедными катерами бригады была поставлена задача обеспечить
высадку на остров Борнхольм десанта с тем, чтобы принудить к капитуляции его
гарнизон, взять под свою охрану плавсредства и все сооружения порта Ренне.
По рекомендации штаба бригады практическое осуществление этой задачи было
возложено на командира дивизиона капитана 3 ранга Е. В. Осецкого.
Самому мне участвовать в высадке десанта на Борнхольм не довелось (мы
почти одновременно с катерами Е. В. Осецкого осуществили прорыв в Либаву).
Но эту операцию подробно описал мне сам Евгений Вячеславович-- ныне капитан
1 ранга запаса.
"...8 мая все торпедные катера, стоявшие в Кольбер-ге, находились в
боевой готовности номер один, но в море не выходили. Около 18 часов меня
вызвал к себе командир Кольбергской военно-морской базы капитан 1 ранга Е.
В. Гуськов и передал приказание: на рассвете 9 мая высадить морской десант
на остров Борнхольм, в порт Ренне".
Тут рассказ Е. В. Осецкого следует дополнить такой деталью: для
обеспечения предстоявшего десанта вечером 8 мая к Борнхольму высылался на
разведку отряд торпедных катеров. Герою Советского Союза капитану 3 ранга А.
Г. Свердлову было поручено разведать подходы к Ренне и по возможности
уточнить работу навигационного ограждения порта. Вернувшись около 4 са-сов 9
мая Свердлов доложил, что все навигационное ограждение действует нормально.
Никаких кораблей противника на подходах к порту не обнаружено.
277
Проведение этой разведки в какой-то мере способствовало успеху прорыва
в Ренне и высадке там десанта.
Возвратимся, однако, к воспоминаниям Е В. Осецко-го. "...Десант в
составе 108 человек был сформирован, как помнится, из состава комендантских
частей базы, во главе с майором П. И. Антонюком -- будущим комендантом
Борнхольма. С нами шли начальник штаба Кольбергской военно-морской базы
капитан 2 ранга Шевцов и еще два офицера штаба. Воздушное прикрытие десанта
обеспечивала расположенная поблизости авиационная истребительная дивизия
флота. После получения приказа и беседы с капитаном 1 ранга Гусько-вым я
побывал в этой дивизии, и мы договорились о всех деталях взаимодействия.
В 6 часов 15 минут 9 мая шесть торпедных катеров, приняв на борт
десант, вышли в море, взяв курс на остров Борнхольм.
Примерно на полпути у нас, не скажу уж точно по какой причине,
нарушилась связь с истребителями прикрытия. А они спустя некоторое время
начали вдруг проделывать замысловатые горки, виражи. Мы поначалу никак не
могли понять, что все это означало. Потом кто-то из находившихся на мостике
офицеров высказал предположение: уж не обнаружили ли они что-нибудь? Я
попробовал на всякий случай еще раз вызвать самолеты по радио и попросил
командира ведущего истребителя в случае, если обнаружены какие-то цели,
показать направление на них, как мы об этом ранее договаривались И вот
удача'.. Оказывается, приемник на самолете работал Истребители зашли нам в
корму. Прошли над нами, а потом сделали резкий разворот вправо.
Теперь все было ясно.
Мы легли на новый курс. Вскоре были обнаружены быстроходная десантная
баржа и шесть рыбацких мотоботов, битком набитых фашистскими солдатами и
офицерами. Наши катера разошлись и звеньями с трех направлений пошли в
атаку. Но на мачте БДБ заполоскалась по ветру поднятая на фалах простыня --
флаг довольно красноречивый. Один из катеров ошвартовался к ее борту. Майору
-- старшему из немецких офицеров -- было сказано, что баржа и мотоботы будут
отведены в Кольберг. В случае какой-либо провокации на любом из судов, оно
будет немедленно потоплено. И
278
весь караван с сотнями пленных в сопровождении торпедного катера, с
которого были сняты десантники, отправился к нашему берегу. Возглавил эту
армаду командир отряда катеров Герой Советского Союза капитан 3 ранга В. И.
Тихонов. Довел он суда до Коль-берга без каких-либо происшествий.
А пять остальных катеров продолжали путь к Борнхольму. Около 11 часов
попали в полосу тумана. Хотя задержка была очень нежелательна, но пришлось
все же остановиться -- видимость сократилась до 8--10 метров. Легли в дрейф.
Минут через сорок туман стал рассеиваться. Двинулись, идя по счислению
(с этим, надо сказать, отлично справился штурман дивизиона капитан-лейтенант
И. Н. Ратьков). Вскоре перед нами открылась панорама южного берега острова.
Увеличив скорость, мы направились к входу в порт. Два звена катеров --
старшего лейтенанта Пьянова и лейтенанта Воскресенского -- получили
приказание прорваться в бухту и ошвартоваться у стенки.
Когда мы приблизились к берегу, то увидели, что все возвышенности,
окружавшие бухту, усеяны толпами гитлеровцев. Их тут было несколько тысяч, а
наш десант, как я уже говорил, не насчитывал и полутораста человек...
Миновав входные ворота порта, катера Пьянова и Воскресенского
ошвартовались в назначенных им местах. Причем звено старшего лейтенанта
Пьянова встало к борту баржи. В ее трюме оказались согнанные со всего
острова русские -- мужчины и женщины, в свое время насильственно привезенные
на остров из оккупированных врагом областей Украины, Белоруссии и других
мест. Как потом было установлено, гитлеровцы готовились вывести эту баржу в
море и затопить вместе с находившимися на ней людьми. Только приход наших
катеров не дал возможности фашистам осуществить это очередное злодеяние.
Вслед за двумя первыми звеньями катеров вошел в порт и ошвартовался у
пирса наш головной катер, который вел лейтенант Троненко.
Через несколько минут на причале появилась автомашина, накрытая
полотнищем с большим красным крестом. Вышедший из нее пожилой человек
предста-
279
вился как датский губернатор острова. С ним был переводчик и еще один
датчанин -- командир борнхольмско-го отряда Сопротивления. Мы сообщили
губернатору о цели нашего прибытия и попросили предоставить помещение для
советской комендатуры. Командир отряда Сопротивления, насчитывавшего, по его