Страница:
стальной конец буквально через минуту-полторы после
нашего подрыва на мине.
Когда с тонущего катера сошел командир?--спра
шиваю Антонова.
-- Как положено, товарищ комбриг, последним...
Что же, командиры обоих катеров с честью вышли
из трудного испытания, безупречно выполнили свои обязанности по уставу.
Пользуясь правом, предоставленным мне как командиру соединения, я приказал
офицеру по кадрам принести два ордена Красной Звезды и тут же, на пирсе, от
имени Советского правительства вручил их Науму Моисеевичу Ганкину и Василию
Карповичу Володько.
Принимая заслуженные награды, командиры катеров благоговейно поцеловали
полученные ордена, по-сыно-вьи благодаря народ за столь высокую оценку их
заслуг перед матерью-Родиной.
Судя по стрелкам часов, уже давно наступила ночь. В других местах можно
было любоваться звездами, выткавшими причудливый серебристый узор по
темно-синему бархату неба, а тут, в Заполярье, мы не расставались в эту.
пору с солнцем круглыми сутками. Вот и сейчас, перевалив через зенит с
востока на запад, солнце не зашло, а начало по горизонту обратный путь,
окрасив нежным пурпуром силуэты окружавших бухту скал.
109
Жизнь в Пумманках била ключом. Готовясь к походу, матросы, старшины и
офицеры сновали по берегу: кто спускался к плавучему пирсу, возле которого
стояли, покачиваясь на легкой волне, катера, кто, напротив, взбирался по
крутым тропкам меж валунов к складам и жилым землянкам.
Землянки эти, ловко замаскированные под разбросанные тут и там валуны и
гранитные глыбы, с выбивающимися из каменных расщелин карликовыми березками,
посторонний человек мог разыскать разве что по тропкам, сходящимся в тугой
узел возле пирса. Но для воздушной разведки противника это был слишком
неприметный ориентир. Поэтому неоднократные попытки немецких береговых
батарей разрушить нашу маневренную базу заканчивались неудачей. А один из
таких артиллерийских обстрелов принес даже совершенно неожиданную пользу.
Осматривая места, куда угодили снаряды, кто-то из катерников обратил
внимание, что большая воронка медленно заполняется чистой водой. Попробовали
на вкус. Пресная! Нашлись специалисты, сумевшие расширить выход вскрытого
разорвавшимся снарядом ключа. Так у нас появился свой "водопровод" и мы были
избавлены от необходимости завозить в Пум-манки пресную воду в специальных
цистернах.
Экипажи катеров были, можно сказать, дома, а мне предстояло еще 15--20
минут тряской езды. Лихо преодолевая крутые подъемы и каменные осыпи,
видавший всякие виды юркий вездеход взбирался все выше и выше. Вот наконец и
вершина горы Земляной--высота 200, где расположен наш бригадный командный
пункт.
Создание берегового командного пункта для управления боевыми действиями
торпедных катеров в море явилось в какой-то мере новинкой. И, насколько мне
известно, не только для советского Военно-Морского Флота. Как всякое новое
дело, оно встретило поначалу непонимание одних и вольное или невольное
противодействие других.
Нас пытались убедить, что затея с береговым командным пунктом бригады
-- излишние хлопоты. В случае атаки большим числом катеров командиру
ПО бригады-де удобнее всего самому выйти в море, чтобы руководить боем,
учитывая конкретно складывающуюся обстановку. Но мы не могли воспользоваться
этим советом хотя бы потому, что в каждом бою стремились к обеспечению
тактического взаимодействия торпедных катеров с авиацией. Для этого
необходимо хорошо знать обстановку не только в районе боя, но и в зоне всего
Ва-рангер-фиорда, а также иметь надежную связь с атакующими торпедными
катерами, с подразделениями взаимодействующей авиации и с командованием
флота. Сделать все это, находясь на торпедном катере, попросту невозможно.
Тут необходим специально оборудованный береговой командный пункт.
Нам предлагали воспользоваться опытом черноморцев и вместо
стационарного берегового командного пункта создавать при необходимости
походные штабы. Действительно, катерники Черноморского флота в период
крупных десантных операций осенью 1943 года организовывали свои походные
штабы, в частности на Тамани. И в тех условиях это решение было правильным.
Но нас не могли устроить такие походные штабы. Они не являлись оперативными
пунктами управления боевыми действиями торпедных катеров в море, потому что
находившиеся в этих походных штабах командиры соединений не видели своими
глазами, если так можно сказать, поле боя. Именно поэтому мы отказались от
предложения командования СОР организовать наш К.П на их уже оборудованном
командном пункте на полуострове Рыбачьем. По правде говоря, велик был
соблазн вселиться в комфортабельное по тому времени помещение, прикрытое не
только землей, но и тройным накатом толстенных бревен, но отсюда очень
плохо, к сожалению, был виден Варангер-фиорд. Другое дело--облюбованная нами
вершина горы Земляной -- высота 200 -- на полуострове Среднем. Тут не было
ничего, кроме поросших мхом валунов и нескольких изогнутых в три погибели
злым северным ветром карликовых березок. Но зато отсюда открывалась вся
панорама Варангер-фиорда, от Петсамо до Варде.
После решающего слова командующего флотом, одобрившего наш выбор,
саперы "вырыли" динамитом в граните на вершине горы Земляной большой
котлован. Мы водрузили туда сорокаместную палатку. Поставили
111
в ней койки, большой стол для карт и телефонов, повесили несколько
фонарей "летучая мышь", в углу пристроили печку. В соседней маленькой
палатке расположились радисты со своей аппаратурой, а в отдельной выгородке
-- шифровальщики. Крохотную деревянную пристройку отвели под камбуз. Все это
по мере сил и возможностей замаскировали под окружающую местность. На этом
оборудование КП было закончено. Сидели мы тут, случалось, месяцами. Хотя
палатки и считались утепленными (вероятно, потому, что плохо
вентилировались), холодно в них было, как и на улице. Спать приходилось в
меховых спальных мешках, накрываясь еще одеялами из оленьих шкур. Вода
зачастую замерзала, и, чтобы умыться, приходилось растапливать лед. Во всем
этом, разумеется, было мало приятного. Но мы не жаловались.
В сентябре 1944 года в составе делегации трудящихся Новосибирской
области в гостях у североморцев побывала поэтесса Елизавета Стюарт. В одном
из ее стихотворений, написанных во время пребывания на Рыбачьем и Среднем,
очень точно, на мой взгляд, передана обстановка и настроение людей, которым
довелось воевать в тех местах:
В окне палатки с самого утра Текут по стеклам дождевые слезы. И
клонятся, в угоду всем ветрам, Среди камней полярные березы.
На жаркой печке котелок воды Поет, не умолкая ни минуты. Сырые стены...
И на всем следы Мужского неумелого уюта.
Здесь можно сбросить мокрую шинель И руки протянуть к горящей печи.., И
написать невесте ли, жене ль О невозможной и желанной встрече.
И вновь идти -- где грохот батарей И где война на миг не умолкала...
Цветов не видеть... Запах тополей Почти забыть на голых этих скалах!
Порой случится вдруг затосковать... Но даже чайки здесь не часто
плачут! Здесь можно жить. Здесь нужно воевать. Так и воюют люди на Рыбачьем.
112
Несмотря на все бытовые неурядицы командного пункта, здесь можно было
жить, а главное--воевать, потому что созданный на высоте 200 КП полностью
оправдывал свое назначение оперативного пункта управления боевыми действиями
торпедных катеров в Варан-гер-фиорде. .
8 А. в Кузьмин
Хотя к моменту моего приезда время уже давно пере-валило за полночь,
никто из офицеров, находившихся на КП, не спал и, судя по неразобранным
спальным мешкам, ложиться не собирался. В. А. Чекуров доложил, что до сих
пор никаких сведений о конвое не поступало.
Мы тут прикинули,--сказал Валентин Андреевич,
подойдя к карте оперативной обстановки,--и получается,
что где-то около половины второго ночи конвой, если,
конечно, ничего не изменилось, пройдет Тана-фиорд.
А завтра поутру будет в районе Варде...
Самолеты-разведчики больше не вылетали?..
Связывались с генералом Преображенским. Евге
ний Николаевич сердится. Говорит, что вылетали не раз,
и все бесполезно. По-прежнему низкая облачность и ту
манная дымка по всему побережью. Погода для фашис
тов словно по заказу...
Действительно, с погодой гитлеровцам явно повезло.
Чем ближе подходило утро, тем больше возрастало беспокойство. С одной
стороны, нельзя было медлить с развертыванием торпедных катеров, иначе
транспорты противника могут безнаказанно пройти в порт назначения, а с
другой -- мы не имели никаких сведений о конвое. Посылать же катера в море
на "авось" нельзя.
В 8 часов по нашему настоянию с аэродрома поднялось в воздух звено
Як-7. Летчикам поручалось разведать район от полуострова Стурре-Эккерей до
островов Варде. Но самолеты скоро возвратились ни с чем.
114
-- Облачность там чуть ли не до самой воды,--доло
жил командир звена.--Словно в вате летишь. Что тут
рассмотришь?
Вот ведь незадача!
Однако вскоре на КП позвонили из штаба флота и сообщили, что
разведцентром штаба перехвачена радиограмма немецкого миноносца,
адресованная в Кир-кенес. Передача велась из района Варде. Наконец-то после
более двенадцати часов неизвестности поступили долгожданные сведения о
конвое.
Как потом оказалось, в 6 часов 13 минут и в 7 часов 21 минуту по
вражеским кораблям нанесли удар наши подводные лодки "С-56" капитана 2 ранга
Г. И. Щедрина (ныне вице-адмирал, Герой Советского Союза) и "М-200"
капитан-лейтенанта В. Л. Гладкова. Атаковав конвой в районе мыса Харбакен (в
15 милях северо-западнее Варде), они отправили на дно транспорт и миноносец.
Корабли охранения преследовали наши лодки. Ни Щедрин, ни Гладков не имели
возможности сразу же донести о координатах атакованного конвоя. Но что не
удалось нашим подводникам, сделали сами гитлеровцы: командир одного из
миноносцев, входивших в состав конвоя, радировал в Киркенес о нападении
советских подводных лодок.
Передача продолжалась всего несколько секунд. Однако и этого оказалось
достаточным, чтобы наши радиоразведчики не только приняли текст, но и
определили примерные координаты миноносца. Ценность этих разведданных
состояла в том, что они были получены от самих немцев. Теперь не оставалось
никаких неясностей. Конвой противника вот-вот должен был войти в пределы
Варангер-фиорда.
На КП закипела работа. Связались по телефону с пирсом. Командиру
дивизиона В. Н. Алексееву, который должен был возглавить предстоявшую атаку,
было приказано изготовиться к бою. Чтобы не терять лишней минуты при выходе
в море, катера отошли от стенки и легли в дрейф. У пирса остался лишь катер,
на котором шел комдив.
И никуда не отлучайтесь, Владимир Николаевич.
Ждите у телефона дальнейших указаний.
Есть, ждать указаний!
8* ' 115
Чтобы принять окончательное решение на бой и доложить его штабу флота,
нам очень важно было знать хотя бы примерный состав, а еще лучше -- и ордер
конвоя. Связались с командиром оперативной группы самолетов, стоявших на
соседнем аэродроме, Героем Советского Союза капитаном Осыка. Объяснили, что
нужно послать на разведку звено истребителей. Тот долго не соглашался,
ссылаясь на плохую видимость. Мы настаивали, притом просили, чтобы послан
был не кто-нибудь, а непременно старший лейтенант Богданов со своим ведомым.
Эти летчики уже давно работают с нами и знают, что нужно торпедным катерам.
-- Ну ладно, -- согласился наконец строптивый ка
питан.
Вызвали к телефону Богданова. Он, как всегда, был готов к немедленному
вылету. Уточнили ему задачу.
-- Хорошо. Сделаем все возможное...
Вот это ответ!
В 8 часов 45 минут над высотой 200 пронеслись два Як-7, уходя в сторону
Варде. В томительном ожидании прошло минут сорок. Неужели вновь неудача?..
Но вот все явственнее слышится рокот моторов возвращающихся "яков". Над
нашим КП Богданов качнул крыльями: "Все в порядке". В 9 часов 37 минут,
совершив посадку, старший лейтенант доложил, что полчаса назад конвой был в
трех милях к норд-весту от Варде. В голове уступом идут два миноносца. В
хвосте конвоя -- третий миноносец. Внутри плотного охранения -- пять
транспортов водоизмещением по пять-шесть тысяч и два -- по полторы-две
тысячи тонн. Общий состав конвоя, со сторожевыми кораблями и катерами, до
тридцати вымпелов. Облачность -- низкая. Нижний край облаков чуть ли не за
клотики мачт цепляется. Но по самой воде видимость кабельтовых двадцать.
Теперь стало все ясно. Место вражеских кораблей уточнено. Досадно, но
из-за низкой облачности наша ударная авиация не сможет принять участие в
разгроме конвоя. Торпедным катерам придется атаковывать вражеские корабли
одним. Однако командующий ВВС, несмотря на плохую погоду, принял решение все
же поддержать нас истребителями прикрытия.
Доложили свое решение командующему флотом.
116
Атаковать конвой самостоятельно сможете? -- пе
респросил адмирал.
Так точно...
Хорошо. Ваше решение утверждаю. Передайте
командирам выходящих в море катеров от Военного со
вета и от меня лично пожелание успеха.
Алексеев, как договорились, ждал у телефона. Я передал ему приказ об
атаке конвоя.
-- Главное -- внезапность! И не забывайте об ис
пользовании дымзавес. Как можно больше дыма!.. Во
енный совет и командующий флотом желают вам ус
пеха...
И вполголоса добавил от себя:
Уверен, что все будет хорошо, Владимир. Счаст
ливо!
Спасибо, Саша, -- ответил Алексеев.
Отвалив от пирса, катер комдива обошел бухту. Стоя на рубке, Алексеев
передал командирам катеров, лежавших в дрейфе, полученный приказ.
В 10 часов 30 минут восемь торпедных катеров выскочили в Варангер-фиорд
и, оставляя за кормой высокие пенные буруны, помчались на запад, туда, где
уже на весь горизонт встали темно-синей стеной кучевые облака и туманная
дымка, прикрывая вражеский берег и конвой. До него катерам нужно было пройти
около тридцати миль.
Чуть заметная в стереотрубу алая косица комдив-ского брейд-вымпела
трепетала по ветру на короткой мачте катера с бортовым номером "243". Его
вел старший лейтенант А. Ф. Горбачев. Худощавый, с крупными чертами лица и
сильными шахтерскими руками, этот офицер шел в свой первый бой. Перед самым
выходом в море на его катере испортился компас. Александр Федорович здорово
переволновался, опасаясь, что его не выпустят из базы. Но поломку быстро
исправили.
На борту головного катера шел писатель Александр Ильич Зонин. Надо
сказать, что у моряков нашей бригады было много друзей среди литераторов и
журналистов. Часто навещали нас корреспонденты флотской газеты
"Краснофлотец" А. Марьямов, П. Синцов, М. Величко и Н. Флеров;
корреспонденты "Красного флота" В. Ананьев, П. Старостин, Я. Островский,
писатели
117
А. Зонин, Н. Панов и другие. Наезжая к нам, они не упускали случая
побывать в море.
Вот и на этот раз, приехав в Пумманки и узнав о предстоящем походе, А.
И. Зонин попросту потребовал, чтобы я разрешил и ему пойти в море на атаку
конвоя.
-- Подумаешь, "опасно!" Сейчас везде опасно. Пой
мите, Александр Васильевич, мне нужно пойти обяза
тельно. Что же я напишу, если не увижу всего этого
собственными глазами?
Пришлось согласиться. И я препоручил Александра Ильича заботам
командира дивизиона.
Замыкал колонну катер "239" лейтенанта Юрченко. Виталий Деомидович
несколько задержался с заводкой моторов и теперь, форсируя скорость, догонял
остальных. С воздуха катера прикрывали истребители, ведомые старшим
лейтенантом Богдановым.
К 12 часам дня подошли к вражескому берегу. Но штурман допустил ошибку
в счислении пути, и вместо мыса Скальнес отряд оказался несколько севернее,
в районе маяка Стуршер. Чертыхаясь, Алексеев вынужден был просить у нас и
летчиков уточнить ему место конвоя.
-- Поворачивайте на зюйд-вест, -- передали мы ему
с КП. -- Конвой сейчас возле островов Лилле-Эккерей.
-- Есть! Вас понял, -- ответил комдив.
Развернувшись "Все вдруг" влево, катера кинулись
вдогонку за вражескими кораблями. А конвой подходил все ближе и ближе к
Бек-фиорду, и гитлеровцы наверняка полагали, что теперь-то им уже ничто не
угрожает.
Совершенно неожиданно как для нас, на КП, так и для Алексеева,
спешившего на перехват конвоя, в 12 часов 30 минут в эфире послышался голос
В. Д. Юрченко. Лейтенант докладывал, что его катер ошвартовался к борту
малого танкера.
-- Заложили подрывные патроны. Захватили доку
менты. Сами сейчас отходим...
Пока мы строили догадки, что за танкер взял на абордаж отчаянный
лейтенант и где все это происходит, от Юрченко поступил новый доклад:
-- Полный порядок! Подрывные патроны сработали
118
на славу. Танкер горит. Расстреляли и подожгли еще дрифтер. Имею одну
торпеду. Иду на соединение с основной группой...
Только после возвращения катеров в базу из рассказа старшего лейтенанта
Домысловского удалось установить некоторые подробности этих докладов. Как
оказалось, идя последними в строю, они обнаружили к зюйду от мыса Лангбунес,
на дистанции семь-восемь кабельтовых, немецкий танкер водоизмещением 800--
900 тонн и дрифтер. Цели, конечно, не ахти какие, но и их упускать просто
так резона не было. Рассчитывая участвовать еще и в атаке конвоя, Виталий
Деомидо-вич выпустил по танкеру одну торпеду. Тот, сманеврировав, сумел от
нее уклониться. Но не таков был характер у Юрченко, чтобы остановиться в
начатом деле на полпути. Передав Домысловскому, чтобы тот догонял остальные
катера, сам лейтенант начал обстрел танкера из пушек и пулеметов. Немцы
попытались было отстреливаться. Но, теряя артиллерийскую прислугу, танкер
прижимался все ближе к берегу и наконец вылез на мель. Тогда Юрченко решил
взять вражеское судно на абордаж. Лихо ошвартовавшись к борту танкера,
лейтенант высадил абордажную команду. Все остальное было известно из
докладов самого Юрченко.
Голос Виталия Деомидовича мы услышали снова через полчаса, в 13 часов 7
минут, но уже по совершенно иному поводу.
В 12 часов 34 минуты основная группа торпедных катеров, ведомая В. Н.
Алексеевым, догнала конвой.
-- Справа семьдесят--миноносец!.. Там же транс
порт!.. Еще два транспорта!.. Сторожевой корабль!.. Сто
рожевые катера! Один, второй, третий... -- еле успевал
докладывать боцман головного катера.
Решив пробиться в голову конвоя, начавшего уже втягиваться в Бек-фиорд
под защиту береговых батарей, Алексеев приказал Горбачеву идти прежним
курсом.
-- Прикроем остальных. Ставьте отсекающую дым-
завесу!
Оставляя за кормой клубящийся белый хвост дыма, тут же поднимающегося
вверх сплошной стеной, "243", не снижая скорости, несся вперед.
U9
Гитлеровцы всполошились. В сторону нашего катера потянулись трассы
снарядов и пуль. Один из миноносцев, резко изменив курс и форсируя скорость,
спешил выйти на траверзные углы транспортов. Наперерез катеру Горбачева
устремились несколько катеров и сторожевой корабль противника. Стало ясно,
что прорыв в голову конвоя осуществить не удастся. Что же, тогда в атаку!..
Алексеев, тронув Горбачева за плечо, показал на ближайший транспорт:
-- Дай залп парой торпед! -- Чтобы быть услышанным в реве моторов и
грохоте артиллерийской стрельбы, Владимиру Николаевичу пришлось кричать. --
Не жадничай. Стреляй двумя. Он того стоит!
Развернувшись вправо, катер устремился к транспорту водоизмещением в
пять-шесть тысяч тонн. Тот, грузно осев, отчаянно дымил. Как видно, капитан
приказал механику, не жалея машин, выжимать максимальную скорость. Но
напрасно! Чуть наклонившись вперед, крепко сжимая штурвал, Горбачев, не
обращая внимания на ожесточенный обстрел, подходил к цели все ближе и ближе.
Четырнадцать... десять... восемь кабельтовых. На катере появились раненые.
А. И. Зонин, взяв на себя обязанности санитара, перевязал, как умел, радиста
старшину -1-й статьи Тертычного. Осколки вражеских снарядов угодили в корму.
Пробило баллон дымаппаратуры. Загорелись лежащие тут же дымовые шашки.
Боцман коммунист Сергей Огурцов, обжигая руки, сумел сбросить за борт и
баллон, и охваченные пламенем шашки. Когда до транспорта оставалось менее
четырех кабельтовых, старший лейтенант на мгновение повернул голову в
сторону комдива. Алексеев, поняв немой вопрос, кивнул в знак согласия. Тут
же с обоих бортов катера в воду нырнули торпеды и, оставляя за собой еле
заметный след, устремились к цели.
Резко переложив штурвал вправо, Горбачев начал отход. Он не видел, как
спустя несколько секунд на месте атакованного транспорта вспыхнуло яркое
пламя. Услышал только глухой раскат взрыва, свидетельствовавшего, что
выпущенные торпеды достигли цели. Теперь все мысли и действия старшего
лейтенанта были подчинены одному: сбить с толку, обмануть преследовавшие
вражеские корабли. Маневрируя курсами и скоро-
120
стями, сбрасывая время от времени за корму дымовые шашки, Горбачев
уводил свой корабль на северо-восток. Через двадцать минут, убедившись, что
за кормой чисто, старший лейтенант сбавил скорость. Алексеев от всей души
поздравил Александра Федоровича с первой победой.
Успешная атака флагмана послужила добрым примером для командиров
остальных катеров. Спустя три минуты над Варангер-фиордом раздалось еще два
взрыва: старший лейтенант Виктор Домысловский отправил на дно сторожевой
корабль, а лейтенант Василий Быков-- транспорт. Еще через десять минут,
получив по две торпеды от старших лейтенантов Виктора Лихома-нова и Виктора
Бочкарева, затонули два миноносца.
Особенно примечательной была атака Лихоманова. Виктор Митрофанович на
пути к конвою пересек несколько дымзавес. Вражеские корабли в это время уже
начали втягиваться в Бек-фиорд и поддерживались огнем тяжелой батареи с
острова Скуггерей. Заметив наш катер, навстречу ему устремился миноносец.
Миноносец против катера!.. Немцы не сомневались, что командир советского
торпедного катера тотчас отвернет. Слишком уж неравны были силы. Но
Лихоманов смело шел на лобовое сближение. Нервы сдали у командира вражеского
корабля. Миноносец развернулся бортом и открыл по катеру огонь из пушек и
пулеметов. Для Лихоманова это был очень удобный момент, чтобы выпустить
торпеды. Но еще была велика дистанция. Цель могла уклониться. А бить нужно
наверняка! И хотя среди моряков катера были уже раненые, старший лейтенант
продолжал сближаться с миноносцем. Упорство наших моряков вконец
обескуражило гитлеровцев. Миноносец развернулся и, форсируя скорость, начал
уходить.
-- Стрелять в корму миноносца не имело смысла. В этом случае не было и
пятидесятипроцентной гарантии успеха атаки. Да я почему-то был уверен, --
рассказывал потом на разборе этого боя сам Виктор Митрофанович, -- что он
непременно попытается еще раз накрыть нас своим бортовым огнем. Нужно было
только не упустить момента начала циркуляции. Так оно и случилось. Я увидел,
что нос миноносца начал катиться влево. Ну, а дальше все было уже просто.
Торпеды мы выпустили с дистанции не более трех-четырех кабельтовых...
121
Да, если судить по рассказу Виктора Митрофано-вича, то все было
действительно довольно просто. Но ведь до момента торпедного залпа катер
старшего лейтенанта Лихоманова около двенадцати минут находился под
ожесточенным обстрелом миноносца и тяжелой береговой батареи. И на отходе
еще ему трижды довелось встретиться со сторожевыми катерами противника,
отбиваясь от них огнем пушек и пулеметов.
В то время когда флагманский катер Горбачева, успешно потопив
транспорт, уже вышел из боя, катера старшего лейтенанта Чепелкина и
лейтенанта Никитина только выходили в атаку.
Пробившись к конвою, Леонид Чепелкин обнаружил два транспорта -- один
водоизмещением до шести, а второй -- до двух тысяч тонн, идущих в
сопровождении шести сторожевых катеров. Вырвавшийся из дымовой завесы
торпедный катер был встречен плотным артиллерийским огнем. Смертоносная
паутина разноцветных трасс сплеталась вокруг него все гуще и гуще. Но это не
остановило наших катерников. Пройдя чуть ли не под самой кормой одного из
немецких сторожевых катеров, старший лейтенант с предельно короткой
дистанции атаковал и отправил на дно крупнотоннажный транспорт.
Так же успешно прошла атака лейтенанта Ивана Никитина. Меткий торпедный
залп его катера вычеркнул из списков фашистского флота сторожевой корабль.
...Два приемника -- один настроенный на волну торпедных катеров, а
второй -- истребителей прикрытия -- наполняли палатку КП хаосом звуков.
Посторонний человек вряд ли смог бы что-нибудь разобрать в коротких
донесениях, лаконичных советах и отрывистых восклицаниях, перемежаемых
грохотом взрывов, выстрелами, треском пулеметных очередей. Но офицеры штаба
по голосам командиров, радистов, летчиков безошибочно определяли, какой из
катеров уже выпустил торпеды, кто только начинает атаку, а кто, столкнувшись
с кораблями охранения конвоя, вынужден вести артиллерийский бой или
прикрываться дымзавесами.
В 13 часов 7 минут все наши катера разрядились по целям. Мы с КП
готовились дать уже приказание об отходе в базу, как вдруг из динамика
донесся голос лейтенанта Юрченко, заставивший всех насторожиться.
122
-- Получил прямое попадание снаряда в моторное
нашего подрыва на мине.
Когда с тонущего катера сошел командир?--спра
шиваю Антонова.
-- Как положено, товарищ комбриг, последним...
Что же, командиры обоих катеров с честью вышли
из трудного испытания, безупречно выполнили свои обязанности по уставу.
Пользуясь правом, предоставленным мне как командиру соединения, я приказал
офицеру по кадрам принести два ордена Красной Звезды и тут же, на пирсе, от
имени Советского правительства вручил их Науму Моисеевичу Ганкину и Василию
Карповичу Володько.
Принимая заслуженные награды, командиры катеров благоговейно поцеловали
полученные ордена, по-сыно-вьи благодаря народ за столь высокую оценку их
заслуг перед матерью-Родиной.
Судя по стрелкам часов, уже давно наступила ночь. В других местах можно
было любоваться звездами, выткавшими причудливый серебристый узор по
темно-синему бархату неба, а тут, в Заполярье, мы не расставались в эту.
пору с солнцем круглыми сутками. Вот и сейчас, перевалив через зенит с
востока на запад, солнце не зашло, а начало по горизонту обратный путь,
окрасив нежным пурпуром силуэты окружавших бухту скал.
109
Жизнь в Пумманках била ключом. Готовясь к походу, матросы, старшины и
офицеры сновали по берегу: кто спускался к плавучему пирсу, возле которого
стояли, покачиваясь на легкой волне, катера, кто, напротив, взбирался по
крутым тропкам меж валунов к складам и жилым землянкам.
Землянки эти, ловко замаскированные под разбросанные тут и там валуны и
гранитные глыбы, с выбивающимися из каменных расщелин карликовыми березками,
посторонний человек мог разыскать разве что по тропкам, сходящимся в тугой
узел возле пирса. Но для воздушной разведки противника это был слишком
неприметный ориентир. Поэтому неоднократные попытки немецких береговых
батарей разрушить нашу маневренную базу заканчивались неудачей. А один из
таких артиллерийских обстрелов принес даже совершенно неожиданную пользу.
Осматривая места, куда угодили снаряды, кто-то из катерников обратил
внимание, что большая воронка медленно заполняется чистой водой. Попробовали
на вкус. Пресная! Нашлись специалисты, сумевшие расширить выход вскрытого
разорвавшимся снарядом ключа. Так у нас появился свой "водопровод" и мы были
избавлены от необходимости завозить в Пум-манки пресную воду в специальных
цистернах.
Экипажи катеров были, можно сказать, дома, а мне предстояло еще 15--20
минут тряской езды. Лихо преодолевая крутые подъемы и каменные осыпи,
видавший всякие виды юркий вездеход взбирался все выше и выше. Вот наконец и
вершина горы Земляной--высота 200, где расположен наш бригадный командный
пункт.
Создание берегового командного пункта для управления боевыми действиями
торпедных катеров в море явилось в какой-то мере новинкой. И, насколько мне
известно, не только для советского Военно-Морского Флота. Как всякое новое
дело, оно встретило поначалу непонимание одних и вольное или невольное
противодействие других.
Нас пытались убедить, что затея с береговым командным пунктом бригады
-- излишние хлопоты. В случае атаки большим числом катеров командиру
ПО бригады-де удобнее всего самому выйти в море, чтобы руководить боем,
учитывая конкретно складывающуюся обстановку. Но мы не могли воспользоваться
этим советом хотя бы потому, что в каждом бою стремились к обеспечению
тактического взаимодействия торпедных катеров с авиацией. Для этого
необходимо хорошо знать обстановку не только в районе боя, но и в зоне всего
Ва-рангер-фиорда, а также иметь надежную связь с атакующими торпедными
катерами, с подразделениями взаимодействующей авиации и с командованием
флота. Сделать все это, находясь на торпедном катере, попросту невозможно.
Тут необходим специально оборудованный береговой командный пункт.
Нам предлагали воспользоваться опытом черноморцев и вместо
стационарного берегового командного пункта создавать при необходимости
походные штабы. Действительно, катерники Черноморского флота в период
крупных десантных операций осенью 1943 года организовывали свои походные
штабы, в частности на Тамани. И в тех условиях это решение было правильным.
Но нас не могли устроить такие походные штабы. Они не являлись оперативными
пунктами управления боевыми действиями торпедных катеров в море, потому что
находившиеся в этих походных штабах командиры соединений не видели своими
глазами, если так можно сказать, поле боя. Именно поэтому мы отказались от
предложения командования СОР организовать наш К.П на их уже оборудованном
командном пункте на полуострове Рыбачьем. По правде говоря, велик был
соблазн вселиться в комфортабельное по тому времени помещение, прикрытое не
только землей, но и тройным накатом толстенных бревен, но отсюда очень
плохо, к сожалению, был виден Варангер-фиорд. Другое дело--облюбованная нами
вершина горы Земляной -- высота 200 -- на полуострове Среднем. Тут не было
ничего, кроме поросших мхом валунов и нескольких изогнутых в три погибели
злым северным ветром карликовых березок. Но зато отсюда открывалась вся
панорама Варангер-фиорда, от Петсамо до Варде.
После решающего слова командующего флотом, одобрившего наш выбор,
саперы "вырыли" динамитом в граните на вершине горы Земляной большой
котлован. Мы водрузили туда сорокаместную палатку. Поставили
111
в ней койки, большой стол для карт и телефонов, повесили несколько
фонарей "летучая мышь", в углу пристроили печку. В соседней маленькой
палатке расположились радисты со своей аппаратурой, а в отдельной выгородке
-- шифровальщики. Крохотную деревянную пристройку отвели под камбуз. Все это
по мере сил и возможностей замаскировали под окружающую местность. На этом
оборудование КП было закончено. Сидели мы тут, случалось, месяцами. Хотя
палатки и считались утепленными (вероятно, потому, что плохо
вентилировались), холодно в них было, как и на улице. Спать приходилось в
меховых спальных мешках, накрываясь еще одеялами из оленьих шкур. Вода
зачастую замерзала, и, чтобы умыться, приходилось растапливать лед. Во всем
этом, разумеется, было мало приятного. Но мы не жаловались.
В сентябре 1944 года в составе делегации трудящихся Новосибирской
области в гостях у североморцев побывала поэтесса Елизавета Стюарт. В одном
из ее стихотворений, написанных во время пребывания на Рыбачьем и Среднем,
очень точно, на мой взгляд, передана обстановка и настроение людей, которым
довелось воевать в тех местах:
В окне палатки с самого утра Текут по стеклам дождевые слезы. И
клонятся, в угоду всем ветрам, Среди камней полярные березы.
На жаркой печке котелок воды Поет, не умолкая ни минуты. Сырые стены...
И на всем следы Мужского неумелого уюта.
Здесь можно сбросить мокрую шинель И руки протянуть к горящей печи.., И
написать невесте ли, жене ль О невозможной и желанной встрече.
И вновь идти -- где грохот батарей И где война на миг не умолкала...
Цветов не видеть... Запах тополей Почти забыть на голых этих скалах!
Порой случится вдруг затосковать... Но даже чайки здесь не часто
плачут! Здесь можно жить. Здесь нужно воевать. Так и воюют люди на Рыбачьем.
112
Несмотря на все бытовые неурядицы командного пункта, здесь можно было
жить, а главное--воевать, потому что созданный на высоте 200 КП полностью
оправдывал свое назначение оперативного пункта управления боевыми действиями
торпедных катеров в Варан-гер-фиорде. .
8 А. в Кузьмин
Хотя к моменту моего приезда время уже давно пере-валило за полночь,
никто из офицеров, находившихся на КП, не спал и, судя по неразобранным
спальным мешкам, ложиться не собирался. В. А. Чекуров доложил, что до сих
пор никаких сведений о конвое не поступало.
Мы тут прикинули,--сказал Валентин Андреевич,
подойдя к карте оперативной обстановки,--и получается,
что где-то около половины второго ночи конвой, если,
конечно, ничего не изменилось, пройдет Тана-фиорд.
А завтра поутру будет в районе Варде...
Самолеты-разведчики больше не вылетали?..
Связывались с генералом Преображенским. Евге
ний Николаевич сердится. Говорит, что вылетали не раз,
и все бесполезно. По-прежнему низкая облачность и ту
манная дымка по всему побережью. Погода для фашис
тов словно по заказу...
Действительно, с погодой гитлеровцам явно повезло.
Чем ближе подходило утро, тем больше возрастало беспокойство. С одной
стороны, нельзя было медлить с развертыванием торпедных катеров, иначе
транспорты противника могут безнаказанно пройти в порт назначения, а с
другой -- мы не имели никаких сведений о конвое. Посылать же катера в море
на "авось" нельзя.
В 8 часов по нашему настоянию с аэродрома поднялось в воздух звено
Як-7. Летчикам поручалось разведать район от полуострова Стурре-Эккерей до
островов Варде. Но самолеты скоро возвратились ни с чем.
114
-- Облачность там чуть ли не до самой воды,--доло
жил командир звена.--Словно в вате летишь. Что тут
рассмотришь?
Вот ведь незадача!
Однако вскоре на КП позвонили из штаба флота и сообщили, что
разведцентром штаба перехвачена радиограмма немецкого миноносца,
адресованная в Кир-кенес. Передача велась из района Варде. Наконец-то после
более двенадцати часов неизвестности поступили долгожданные сведения о
конвое.
Как потом оказалось, в 6 часов 13 минут и в 7 часов 21 минуту по
вражеским кораблям нанесли удар наши подводные лодки "С-56" капитана 2 ранга
Г. И. Щедрина (ныне вице-адмирал, Герой Советского Союза) и "М-200"
капитан-лейтенанта В. Л. Гладкова. Атаковав конвой в районе мыса Харбакен (в
15 милях северо-западнее Варде), они отправили на дно транспорт и миноносец.
Корабли охранения преследовали наши лодки. Ни Щедрин, ни Гладков не имели
возможности сразу же донести о координатах атакованного конвоя. Но что не
удалось нашим подводникам, сделали сами гитлеровцы: командир одного из
миноносцев, входивших в состав конвоя, радировал в Киркенес о нападении
советских подводных лодок.
Передача продолжалась всего несколько секунд. Однако и этого оказалось
достаточным, чтобы наши радиоразведчики не только приняли текст, но и
определили примерные координаты миноносца. Ценность этих разведданных
состояла в том, что они были получены от самих немцев. Теперь не оставалось
никаких неясностей. Конвой противника вот-вот должен был войти в пределы
Варангер-фиорда.
На КП закипела работа. Связались по телефону с пирсом. Командиру
дивизиона В. Н. Алексееву, который должен был возглавить предстоявшую атаку,
было приказано изготовиться к бою. Чтобы не терять лишней минуты при выходе
в море, катера отошли от стенки и легли в дрейф. У пирса остался лишь катер,
на котором шел комдив.
И никуда не отлучайтесь, Владимир Николаевич.
Ждите у телефона дальнейших указаний.
Есть, ждать указаний!
8* ' 115
Чтобы принять окончательное решение на бой и доложить его штабу флота,
нам очень важно было знать хотя бы примерный состав, а еще лучше -- и ордер
конвоя. Связались с командиром оперативной группы самолетов, стоявших на
соседнем аэродроме, Героем Советского Союза капитаном Осыка. Объяснили, что
нужно послать на разведку звено истребителей. Тот долго не соглашался,
ссылаясь на плохую видимость. Мы настаивали, притом просили, чтобы послан
был не кто-нибудь, а непременно старший лейтенант Богданов со своим ведомым.
Эти летчики уже давно работают с нами и знают, что нужно торпедным катерам.
-- Ну ладно, -- согласился наконец строптивый ка
питан.
Вызвали к телефону Богданова. Он, как всегда, был готов к немедленному
вылету. Уточнили ему задачу.
-- Хорошо. Сделаем все возможное...
Вот это ответ!
В 8 часов 45 минут над высотой 200 пронеслись два Як-7, уходя в сторону
Варде. В томительном ожидании прошло минут сорок. Неужели вновь неудача?..
Но вот все явственнее слышится рокот моторов возвращающихся "яков". Над
нашим КП Богданов качнул крыльями: "Все в порядке". В 9 часов 37 минут,
совершив посадку, старший лейтенант доложил, что полчаса назад конвой был в
трех милях к норд-весту от Варде. В голове уступом идут два миноносца. В
хвосте конвоя -- третий миноносец. Внутри плотного охранения -- пять
транспортов водоизмещением по пять-шесть тысяч и два -- по полторы-две
тысячи тонн. Общий состав конвоя, со сторожевыми кораблями и катерами, до
тридцати вымпелов. Облачность -- низкая. Нижний край облаков чуть ли не за
клотики мачт цепляется. Но по самой воде видимость кабельтовых двадцать.
Теперь стало все ясно. Место вражеских кораблей уточнено. Досадно, но
из-за низкой облачности наша ударная авиация не сможет принять участие в
разгроме конвоя. Торпедным катерам придется атаковывать вражеские корабли
одним. Однако командующий ВВС, несмотря на плохую погоду, принял решение все
же поддержать нас истребителями прикрытия.
Доложили свое решение командующему флотом.
116
Атаковать конвой самостоятельно сможете? -- пе
респросил адмирал.
Так точно...
Хорошо. Ваше решение утверждаю. Передайте
командирам выходящих в море катеров от Военного со
вета и от меня лично пожелание успеха.
Алексеев, как договорились, ждал у телефона. Я передал ему приказ об
атаке конвоя.
-- Главное -- внезапность! И не забывайте об ис
пользовании дымзавес. Как можно больше дыма!.. Во
енный совет и командующий флотом желают вам ус
пеха...
И вполголоса добавил от себя:
Уверен, что все будет хорошо, Владимир. Счаст
ливо!
Спасибо, Саша, -- ответил Алексеев.
Отвалив от пирса, катер комдива обошел бухту. Стоя на рубке, Алексеев
передал командирам катеров, лежавших в дрейфе, полученный приказ.
В 10 часов 30 минут восемь торпедных катеров выскочили в Варангер-фиорд
и, оставляя за кормой высокие пенные буруны, помчались на запад, туда, где
уже на весь горизонт встали темно-синей стеной кучевые облака и туманная
дымка, прикрывая вражеский берег и конвой. До него катерам нужно было пройти
около тридцати миль.
Чуть заметная в стереотрубу алая косица комдив-ского брейд-вымпела
трепетала по ветру на короткой мачте катера с бортовым номером "243". Его
вел старший лейтенант А. Ф. Горбачев. Худощавый, с крупными чертами лица и
сильными шахтерскими руками, этот офицер шел в свой первый бой. Перед самым
выходом в море на его катере испортился компас. Александр Федорович здорово
переволновался, опасаясь, что его не выпустят из базы. Но поломку быстро
исправили.
На борту головного катера шел писатель Александр Ильич Зонин. Надо
сказать, что у моряков нашей бригады было много друзей среди литераторов и
журналистов. Часто навещали нас корреспонденты флотской газеты
"Краснофлотец" А. Марьямов, П. Синцов, М. Величко и Н. Флеров;
корреспонденты "Красного флота" В. Ананьев, П. Старостин, Я. Островский,
писатели
117
А. Зонин, Н. Панов и другие. Наезжая к нам, они не упускали случая
побывать в море.
Вот и на этот раз, приехав в Пумманки и узнав о предстоящем походе, А.
И. Зонин попросту потребовал, чтобы я разрешил и ему пойти в море на атаку
конвоя.
-- Подумаешь, "опасно!" Сейчас везде опасно. Пой
мите, Александр Васильевич, мне нужно пойти обяза
тельно. Что же я напишу, если не увижу всего этого
собственными глазами?
Пришлось согласиться. И я препоручил Александра Ильича заботам
командира дивизиона.
Замыкал колонну катер "239" лейтенанта Юрченко. Виталий Деомидович
несколько задержался с заводкой моторов и теперь, форсируя скорость, догонял
остальных. С воздуха катера прикрывали истребители, ведомые старшим
лейтенантом Богдановым.
К 12 часам дня подошли к вражескому берегу. Но штурман допустил ошибку
в счислении пути, и вместо мыса Скальнес отряд оказался несколько севернее,
в районе маяка Стуршер. Чертыхаясь, Алексеев вынужден был просить у нас и
летчиков уточнить ему место конвоя.
-- Поворачивайте на зюйд-вест, -- передали мы ему
с КП. -- Конвой сейчас возле островов Лилле-Эккерей.
-- Есть! Вас понял, -- ответил комдив.
Развернувшись "Все вдруг" влево, катера кинулись
вдогонку за вражескими кораблями. А конвой подходил все ближе и ближе к
Бек-фиорду, и гитлеровцы наверняка полагали, что теперь-то им уже ничто не
угрожает.
Совершенно неожиданно как для нас, на КП, так и для Алексеева,
спешившего на перехват конвоя, в 12 часов 30 минут в эфире послышался голос
В. Д. Юрченко. Лейтенант докладывал, что его катер ошвартовался к борту
малого танкера.
-- Заложили подрывные патроны. Захватили доку
менты. Сами сейчас отходим...
Пока мы строили догадки, что за танкер взял на абордаж отчаянный
лейтенант и где все это происходит, от Юрченко поступил новый доклад:
-- Полный порядок! Подрывные патроны сработали
118
на славу. Танкер горит. Расстреляли и подожгли еще дрифтер. Имею одну
торпеду. Иду на соединение с основной группой...
Только после возвращения катеров в базу из рассказа старшего лейтенанта
Домысловского удалось установить некоторые подробности этих докладов. Как
оказалось, идя последними в строю, они обнаружили к зюйду от мыса Лангбунес,
на дистанции семь-восемь кабельтовых, немецкий танкер водоизмещением 800--
900 тонн и дрифтер. Цели, конечно, не ахти какие, но и их упускать просто
так резона не было. Рассчитывая участвовать еще и в атаке конвоя, Виталий
Деомидо-вич выпустил по танкеру одну торпеду. Тот, сманеврировав, сумел от
нее уклониться. Но не таков был характер у Юрченко, чтобы остановиться в
начатом деле на полпути. Передав Домысловскому, чтобы тот догонял остальные
катера, сам лейтенант начал обстрел танкера из пушек и пулеметов. Немцы
попытались было отстреливаться. Но, теряя артиллерийскую прислугу, танкер
прижимался все ближе к берегу и наконец вылез на мель. Тогда Юрченко решил
взять вражеское судно на абордаж. Лихо ошвартовавшись к борту танкера,
лейтенант высадил абордажную команду. Все остальное было известно из
докладов самого Юрченко.
Голос Виталия Деомидовича мы услышали снова через полчаса, в 13 часов 7
минут, но уже по совершенно иному поводу.
В 12 часов 34 минуты основная группа торпедных катеров, ведомая В. Н.
Алексеевым, догнала конвой.
-- Справа семьдесят--миноносец!.. Там же транс
порт!.. Еще два транспорта!.. Сторожевой корабль!.. Сто
рожевые катера! Один, второй, третий... -- еле успевал
докладывать боцман головного катера.
Решив пробиться в голову конвоя, начавшего уже втягиваться в Бек-фиорд
под защиту береговых батарей, Алексеев приказал Горбачеву идти прежним
курсом.
-- Прикроем остальных. Ставьте отсекающую дым-
завесу!
Оставляя за кормой клубящийся белый хвост дыма, тут же поднимающегося
вверх сплошной стеной, "243", не снижая скорости, несся вперед.
U9
Гитлеровцы всполошились. В сторону нашего катера потянулись трассы
снарядов и пуль. Один из миноносцев, резко изменив курс и форсируя скорость,
спешил выйти на траверзные углы транспортов. Наперерез катеру Горбачева
устремились несколько катеров и сторожевой корабль противника. Стало ясно,
что прорыв в голову конвоя осуществить не удастся. Что же, тогда в атаку!..
Алексеев, тронув Горбачева за плечо, показал на ближайший транспорт:
-- Дай залп парой торпед! -- Чтобы быть услышанным в реве моторов и
грохоте артиллерийской стрельбы, Владимиру Николаевичу пришлось кричать. --
Не жадничай. Стреляй двумя. Он того стоит!
Развернувшись вправо, катер устремился к транспорту водоизмещением в
пять-шесть тысяч тонн. Тот, грузно осев, отчаянно дымил. Как видно, капитан
приказал механику, не жалея машин, выжимать максимальную скорость. Но
напрасно! Чуть наклонившись вперед, крепко сжимая штурвал, Горбачев, не
обращая внимания на ожесточенный обстрел, подходил к цели все ближе и ближе.
Четырнадцать... десять... восемь кабельтовых. На катере появились раненые.
А. И. Зонин, взяв на себя обязанности санитара, перевязал, как умел, радиста
старшину -1-й статьи Тертычного. Осколки вражеских снарядов угодили в корму.
Пробило баллон дымаппаратуры. Загорелись лежащие тут же дымовые шашки.
Боцман коммунист Сергей Огурцов, обжигая руки, сумел сбросить за борт и
баллон, и охваченные пламенем шашки. Когда до транспорта оставалось менее
четырех кабельтовых, старший лейтенант на мгновение повернул голову в
сторону комдива. Алексеев, поняв немой вопрос, кивнул в знак согласия. Тут
же с обоих бортов катера в воду нырнули торпеды и, оставляя за собой еле
заметный след, устремились к цели.
Резко переложив штурвал вправо, Горбачев начал отход. Он не видел, как
спустя несколько секунд на месте атакованного транспорта вспыхнуло яркое
пламя. Услышал только глухой раскат взрыва, свидетельствовавшего, что
выпущенные торпеды достигли цели. Теперь все мысли и действия старшего
лейтенанта были подчинены одному: сбить с толку, обмануть преследовавшие
вражеские корабли. Маневрируя курсами и скоро-
120
стями, сбрасывая время от времени за корму дымовые шашки, Горбачев
уводил свой корабль на северо-восток. Через двадцать минут, убедившись, что
за кормой чисто, старший лейтенант сбавил скорость. Алексеев от всей души
поздравил Александра Федоровича с первой победой.
Успешная атака флагмана послужила добрым примером для командиров
остальных катеров. Спустя три минуты над Варангер-фиордом раздалось еще два
взрыва: старший лейтенант Виктор Домысловский отправил на дно сторожевой
корабль, а лейтенант Василий Быков-- транспорт. Еще через десять минут,
получив по две торпеды от старших лейтенантов Виктора Лихома-нова и Виктора
Бочкарева, затонули два миноносца.
Особенно примечательной была атака Лихоманова. Виктор Митрофанович на
пути к конвою пересек несколько дымзавес. Вражеские корабли в это время уже
начали втягиваться в Бек-фиорд и поддерживались огнем тяжелой батареи с
острова Скуггерей. Заметив наш катер, навстречу ему устремился миноносец.
Миноносец против катера!.. Немцы не сомневались, что командир советского
торпедного катера тотчас отвернет. Слишком уж неравны были силы. Но
Лихоманов смело шел на лобовое сближение. Нервы сдали у командира вражеского
корабля. Миноносец развернулся бортом и открыл по катеру огонь из пушек и
пулеметов. Для Лихоманова это был очень удобный момент, чтобы выпустить
торпеды. Но еще была велика дистанция. Цель могла уклониться. А бить нужно
наверняка! И хотя среди моряков катера были уже раненые, старший лейтенант
продолжал сближаться с миноносцем. Упорство наших моряков вконец
обескуражило гитлеровцев. Миноносец развернулся и, форсируя скорость, начал
уходить.
-- Стрелять в корму миноносца не имело смысла. В этом случае не было и
пятидесятипроцентной гарантии успеха атаки. Да я почему-то был уверен, --
рассказывал потом на разборе этого боя сам Виктор Митрофанович, -- что он
непременно попытается еще раз накрыть нас своим бортовым огнем. Нужно было
только не упустить момента начала циркуляции. Так оно и случилось. Я увидел,
что нос миноносца начал катиться влево. Ну, а дальше все было уже просто.
Торпеды мы выпустили с дистанции не более трех-четырех кабельтовых...
121
Да, если судить по рассказу Виктора Митрофано-вича, то все было
действительно довольно просто. Но ведь до момента торпедного залпа катер
старшего лейтенанта Лихоманова около двенадцати минут находился под
ожесточенным обстрелом миноносца и тяжелой береговой батареи. И на отходе
еще ему трижды довелось встретиться со сторожевыми катерами противника,
отбиваясь от них огнем пушек и пулеметов.
В то время когда флагманский катер Горбачева, успешно потопив
транспорт, уже вышел из боя, катера старшего лейтенанта Чепелкина и
лейтенанта Никитина только выходили в атаку.
Пробившись к конвою, Леонид Чепелкин обнаружил два транспорта -- один
водоизмещением до шести, а второй -- до двух тысяч тонн, идущих в
сопровождении шести сторожевых катеров. Вырвавшийся из дымовой завесы
торпедный катер был встречен плотным артиллерийским огнем. Смертоносная
паутина разноцветных трасс сплеталась вокруг него все гуще и гуще. Но это не
остановило наших катерников. Пройдя чуть ли не под самой кормой одного из
немецких сторожевых катеров, старший лейтенант с предельно короткой
дистанции атаковал и отправил на дно крупнотоннажный транспорт.
Так же успешно прошла атака лейтенанта Ивана Никитина. Меткий торпедный
залп его катера вычеркнул из списков фашистского флота сторожевой корабль.
...Два приемника -- один настроенный на волну торпедных катеров, а
второй -- истребителей прикрытия -- наполняли палатку КП хаосом звуков.
Посторонний человек вряд ли смог бы что-нибудь разобрать в коротких
донесениях, лаконичных советах и отрывистых восклицаниях, перемежаемых
грохотом взрывов, выстрелами, треском пулеметных очередей. Но офицеры штаба
по голосам командиров, радистов, летчиков безошибочно определяли, какой из
катеров уже выпустил торпеды, кто только начинает атаку, а кто, столкнувшись
с кораблями охранения конвоя, вынужден вести артиллерийский бой или
прикрываться дымзавесами.
В 13 часов 7 минут все наши катера разрядились по целям. Мы с КП
готовились дать уже приказание об отходе в базу, как вдруг из динамика
донесся голос лейтенанта Юрченко, заставивший всех насторожиться.
122
-- Получил прямое попадание снаряда в моторное