Страница:
В октябре гитлеровцам удалось продвинуться к Вязьме. Но, стремясь
окружить наши армии, противник пошел не прямо на Вязьму, а в обход.
Как сложилась дальнейшая судьба артдивизионов, лучше меня расскажут
очевидцы.
"Дивизия, прикрывавшая 199-й артдивизион, ушла,- вспоминает командир
одной из батарей А. Д. Малинин. - Место регулярных войск заняли
москвичи-ополченцы, в большинстве своем пожилые люди. Командовал ими
молоденький лейтенант. И вдруг в начале октября весть: кольцо врага
сомкнулось! Собрали матросов, рассказали им все как есть. Решили: без боя не
отойдем. Если что, взрываемся с батареями.
8 октября батарея Москвина из 200-го дивизиона вела бои с танками,
артиллерией и моторизованными частями врага. Точным огнем подбивали танки с
\168\ первого выстрела. Стрельбу по невидимым целям корректировали по
телефону. По скоплениям пехоты, колоннам мотоциклистов били фугасными и
фугасно-осколочными снарядами. В ночь на 9 октября был получен приказ об
отходе. Горько было, но ведь враг зашел в тыл уже более чем на 60
километров. Выполняя приказ, подорвали все батареи, кроме батареи старшего
лейтенанта Г. Д. Фокина, которая прикрывала отход".
26 октября моряки особой артиллерийской группы под руководством
командира дивизиона А. Е. Остроухова и старшего лейтенанта А. И. Егорова
вырвались из окружения. Впоследствии многие из них в соответствии с Указом
Президиума Верховного Совета СССР получили боевые награды. Кое-кто из
моряков воевал в сухопутных войсках и дошел до Берлина.
Однако нужно сказать, что дальнобойные морские орудия особой
артиллерийской группы не оправдали тех больших надежд, которые на них
возлагались. И виноваты в этом не артиллеристы: им невозможно отказать в
умении и храбрости. Основную роль в наступлении у фашистов играли очень
подвижные танковые и моторизованные части. А флотские батареи, к сожалению,
не имели маневренности. Это можно было предвидеть. Труднее оказалось найти
какой-либо удовлетворительный выход из положения.
18 октября ГКО принял решение сформировать 25 морских стрелковых
бригад. Главный морской штаб. отдал приказание выделить с флотов 35-40 тысяч
моряков, которые должны были стать костяком этих бригад.
Морской отряд, которым командовали А. В. Рогов и комиссар Н. В.
Белявский, формировался в ноябрьские дни в самой Москве. В него вошла охрана
центральных управлений Наркомата ВМФ. Помню, как во дворе Хамовнических
казарм выстроились моряки, еще не все переодетые в армейскую форму. На
холодном ветру развевалось флотское бело-голубое шелковое знамя с вышитыми
золотом словами: "Первый отдельный морской отряд". Лица бойцов и командиров
были суровы. В ответ на приветствие их голоса прозвучали негромко, но
твердо.
Отряд шел на фронт полностью вооруженным и даже моторизованным: на
одном из подмосковных заводов моряки вместе с рабочими собрали и наладили
несколько грузовых машин. \169\
...Никогда не забуду Москву тех дней, настороженную, суровую. Навсегда
останутся в памяти выступления И. В. Сталина в дни Ноябрьских праздников
1941 года. В докладе на торжественном заседании, посвященном 24-й годовщине
Великого Октября и проходившем в вестибюле станции метро "Маяковская", он
подвел итоги четырех месяцев Великой Отечественной войны, изложил суровую
правду о тяжелом положении, в котором оказалась наша страна, вскрыл причины
временных неудач Красной Армии. В этом докладе были определены и перспективы
освободительной борьбы советского народа, сделаны выводы о неминуемом
разгроме гитлеровской Германии и ее союзников.
"Немецкие захватчики хотят иметь истребительную войну с народами СССР,-
сказал Сталин.- Что же, если немцы хотят иметь истребительную войну, они ее
получат".
Провозглашенный им в те дни лозунг "Смерть немецким оккупантам!" стал
общенародным.
Как всегда, на 7 ноября был назначен парад войск. Накануне нескольким
немецким самолетам удалось прорваться к городу и сбросить бомбы. Было уже
совсем поздно, когда мы с адмиралом Л. М. Галлером вышли на улицу. Довольно
отчетливо слышались залпы крупнокалиберной артиллерии. Ближе всего врагу
удалось подойти к столице с северо-запада. Въезды в город оттуда уже были
перекрыты баррикадами и противотанковыми заграждениями. По Ленинградскому
шоссе к Химкам шли танки и пехота - там недалеко была линия фронта. "Как-то
пройдет парад?" - гадали мы. В ночь на седьмое тучи укрыли город, пошел
снег. Погода была нелетная. Утром, когда я ехал на Красную площадь, машина
оставляла в снегу глубокую колею.
Да, парад все-таки состоялся, и весь мир почувствовал суровое 'дыхание
Красной площади, безмолвную клятву перед Ленинским мавзолеем: "Москву не
отдадим!"
В битве за Москву в составе армейских соединений участвовали и флотские
формирования, 62, 64, 71, 84-я московские стрелковые бригады; вдоль
Волоколамского шоссе была развернута 75-я морская стрелковая бригада, а на
Можайском шоссе действовал специальный морской полк.
Мне приходилось читать, будто моряки легко расставались со своим
плавучим "домом". Не так это обстояло на деле. Прощание с кораблем было
нелегким. \170\
Тот, кто служил на флоте, знает. Каждый хотел воевать именно на
корабле, рядом с друзьями. Но война есть война, и краснофлотцы шли драться
на суше.
Когда угроза нависла над Одессой и было разрешено выделять несколько
человек с каждого корабля на сухопутный фронт, сотни моряков изъявили
желание отправиться туда, где в те дни было труднее.
Командир эсминца "Беспощадный" Г. П. Негода вспоминает, что получил
более 150 рапортов, а отобрать предстояло всего трех добровольцев. Когда он
объявил личному составу, выстроенному по большому сбору, фамилии Соловьева,
Вахрушева и Степанова, то лица остальных выражали неприкрытую зависть...
На фронте различия между моряками и армейцами быстро стирались. Разве
только флотские словечки "братва" и "полундра" да хлесткие изречения боцмана
в адрес фашистов говорили о том, что здесь воюет морская пехота. Верность
морским традициям проявлялась еще и в том, что в решительный час моряки
неизменно шли в бой в полосатых тельняшках, чтобы враг знал, с кем имеет
дело!
Обычно костяк морских стрелковых бригад составляли моряки с кораблей и
бойцы частей береговой службы флота. К ним прибавлялось пополнение из других
родов войск. В отдельных бригадах к моменту переформирования процент моряков
оказывался совсем небольшим. Однако морские традиции продолжали жить. И
неудивительно: во главе бригады стояли, как правило, флотские
командиры-береговики или командиры корабельной службы.
Правда, командиров, заранее подготовленных руководить соединениями и
частями моряков в сухопутных условиях, на флотах не было. Но при назначении
командиров морских стрелковых бригад принимался во внимание хотя бы
небольшой опыт командования на суше в прошлом. Так, 84-ю стрелковую бригаду,
сформированную из тихоокеанцев, возглавил полковник В. А. Молев. Во время
гражданской войны он командовал батальоном в Первой Конной. Волею судеб
Молев оказался затем на флоте, но в душе сохранил любовь к армейской службе.
Мог ли он не просить об отправке на фронт в тяжелую осень сорок первого? В
октябре Молев получил назначение, а в ноябре его бригада уже дралась с
врагом под Ряжском.
Переброшенная на правый фланг Западного \171\ фронта, бригада Молева,
вошедшая в состав Красной Армии, преследовала гитлеровцев от Яхромы до
Клина. Пример храбрости подавал сам командир. Когда разыгрались тяжелые бои
за город Клин, моряки получили задачу выбить противника из села
Борисоглебское. Молев несколько раз сам водил бойцов в атаку, и последними в
его жизни были слова: "Товарищи, вперед!"
В основном из тихоокеанцев была сформирована и 71-я отдельная морская
стрелковая бригада, вошедшая в состав 1-й ударной армии. Ее командиром был
полковник Я. П. Безверхов.
Сын солдата, Яков Петрович сам стал солдатом еще в годы революции. В
гражданскую войну командовал взводом Сердобского полка, брал Самару, дрался
в Оренбургских степях с белоказаками, а в Каракумах - с басмачами, был
организатором Советской власти в Бухаре и получил награды: орден Красного
Знамени и "Бухарскую звезду" I степени.
Бригада Безверхова прибыла на фронт из Сибирского военного округа в
конце ноября 1941 года, когда немцы пытались форсировать канал Москва -
Волга, перерезать Северную железную дорогу. Ярославское шоссе и сомкнуть
кольцо вокруг столицы. Именно здесь, у канала, 71-я морская стрелковая
бригада встретила фашистов. Возле села Языкове завязался жестокий бой,
который продолжался четверо суток.
Бригада овладела селом.
В штабном фургоне гитлеровцев бойцы нашли несколько комплектов
парадного обмундирования. Как показали пленные, офицеры подготовили эти
мундиры для парада в Москве.
В начале декабря немецко-фашистские войска под Москвой были
остановлены. 5-6 декабря началось контрнаступление советских войск под
Москвой. 8 декабря заглянул ко мне П. Ф. Жигарев, тогда командующий ВВС
Красной Армии, и радостно сообщил:
- Немцы бегут!
В подтверждение своих слов он показал фотоснимки, только что полученные
от летчиков, вернувшихся с воздушной разведки.
В контрнаступлении наших войск под Москвой участвовали и моряки.
71-я морская бригада Безверхова продолжала свой \172\ победный путь. За
отличия в боях она уже в декабре была переименована во 2-ю гвардейскую
стрелковую бригаду23 и закончила свой поход в Германии. К сожалению, комбриг
Безверхов не дожил до радостных дней. Он был смертельно ранен в апреле 1942
года.
В 1-ю ударную армию входила также 62-я морская стрелковая бригада,
прибывшая под Москву в разгар нашего наступления. Ее сформировали в ноябре в
Свердловске из специально собранных туда моряков-тихоокеанцев и матросов
Ярославского флотского экипажа - участников боев на Балтике и Черном море. В
бригаду были влиты несколько сот коммунистов, и они, как цемент, придали ей
особую стойкость. Командовал бригадой тихоокеанец-зенитчик полковник В. М.
Рогов, комиссаром был полковой комиссар Д. И. Бессер.
Позже 62-я бригада вошла в состав 257-й стрелковой дивизии, которая
освобождала Севастополь, была награждена орденом Красного Знамени и
закончила свой боевой путь штурмом Кенигсберга.
Показательным примером эффективного содружества моряков с воинами
пехотных подразделений может служить 62-я морская стрелковая бригада. Начав
свой путь под Москвой в трудные для Родины дни октября 1941 года, бригада
затем была переброшена под Моздок. Здесь она действовала в тесном
содружестве с 60-й, тоже морской, стрелковой бригадой. Здесь же моряки этих
двух бригад составили костяк 257-й стрелковой дивизии, храбро сражавшейся с
врагом до самой победы. Моряков в дивизии, естественно, с каждым днем
оставалось все меньше, но за годы войны между пехотинцами и моряками
сложилась нерушимая дружба. Моряков отличало только одно: в атаку они шли,
расстегнув ворот гимнастерки, чтобы видна была полосатая тельняшка. Да еще
иногда в трудную минуту вытаскивали милые сердцу помятые бескозырки...
Командование фронтов правильно использовало эту дивизию на приморских
направлениях. Здесь был особенно высок наступательный порыв ее солдат и
офицеров. И не случайно, что именно бойцы 257-й дивизии первые подняли флаг
на башне Севастопольской гидрометеостанции и на остове разрушенной
Севастопольской панорамы.
В 64-й морской бригаде из 5 тысяч бойцов около полутора тысяч были
коммунистами и комсомольцами. И это, естественно, положительно сказалось на
действиях \173\ соединения. Бригада прибыла на фронт во второй половине
ноября. Выгрузившись в Марфино, она получила приказ ликвидировать парашютный
десант, который намеревался перерезать дорогу к Москве и держаться до
подхода своих крупных частей. Парашютисты, не успев окопаться, были
уничтожены смелыми атаками моряков.
Несколько дней спустя вместе с 24-й танковой бригадой моряки атаковали
немцев, засевших в крупном населенном пункте Белый Раст. Ожесточенные бои за
него шли несколько суток без перерыва. Наконец 7 декабря 24-я и 64-я бригады
овладели селом. Немало матросов полегло под Белым Растем. Их память чтят
местные жители. На памятнике, установленном в селе, написано, что он
воздвигнут в честь "героических моряков, павших смертью храбрых в декабре
1941 года".
75-я отдельная морская стрелковая бригада состояла из черноморцев,
каспийцев и курсантов военно-морских училищ, размещенных к тому времени в
Баку и Астрахани. Командиром бригады был назначен прирожденный моряк капитан
1 ранга К. Д. Сухиашвили, с которым я много лет служил на Черном море.
Константин Давыдович не представлял, что когда-нибудь ему придется воевать
на суше. А вот довелось...
Бригада дралась в основном на Калининском фронте в составе 3-й ударной
армии, которой командовал генерал-лейтенант М. А. Пуркаев. Много позднее он
рассказывал мне о беззаветном мужестве моряков. А генерал-майор А. И.
Лизюков, лично наблюдавший эту бригаду в боях, вспоминал, как в
150-километровом боевом рейде по тылам противника гвардейцы Сухиашвили,
будучи в авангарде главных сил, неудержимо преодолевали на своем пути
сопротивление врага. Недаром приказом наркома обороны от 17 марта 1942 года
бригада была преобразована в гвардейскую{24}.
Уже после войны Константин Давыдович Сухиашвили немало рассказывал об
отваге своих бойцов. Только о них. И ни слова о себе. А между тем, будучи
моряком до мозга костей, он обладал также недюжинными способностями
армейского командира.
Разгром гитлеровцев на подступах к столице был первым сокрушительным
ударом по фашистской военной машине. Весь мир в те дни воочию убедился, что
никакой агрессор, как бы ни был он вооружен, не может устоять перед армией,
вдохновленной \174\ великой целью.
Увидеть Москву смогли только те "завоеватели", которых провели по ее
улицам под конвоем в качестве пленных.
7 декабря 1941 года, в то время, когда шла битва под Москвой, японская
авиация с авианосцев напала на Перл-Харбор и разгромила основные линейные
силы американского флота в Тихом океане. Как стало известно позднее, японцам
удалось напасть внезапно. Благодаря этому они начали войну против США с
крупной победы. Мощь американского флота сразу была подорвана, и это открыло
японцам дорогу на юг, в районы, богатые сырьем, без которого Япония не в
силах была вести длительную войну. Беспечность американского командования
могла бы привести к еще большим потерям в Перл-Харборе, если бы не
счастливая случайность: буквально накануне войны из Перл-Харбора на
материковые базы флота были передислоцированы авианосцы и крупные крейсера.
Если бы два авианосца, стоявшие в Перл-Харборе, не успели уйти и были бы
тоже уничтожены, это, возможно, имело бы в дальнейшем еще более тяжелые
последствия, чем вывод из строя линкоров и крейсеров. Ход событий на Тихом
океане вскоре показал, что авианосцы превратились в основную ударную силу на
море. Именно они в бою у острова Мидуэй в июне 1942 года вынудили японского
адмирала Ямамото отказаться от высадки десанта и отступить. Американские
военные историки считают, что бой у острова Мидуэй явился поворотным пунктом
войны в пользу США. Так ли это на самом деле? Поговорим об этом несколько
позже.
После нападения японцев на американский флот международное положение
еще более обострилось. Началась решительная схватка между США и Японией.
Война стала поистине мировой. Военный союз СССР, Англии и США становился
прочнее. Однако наши дальневосточные границы не стали безопасными после
начала американо-японской войны. Агрессия Японии быстро расширялась, а США
еще пребывали в обороне. К тому же американцы совсем не отвлекали \175\ на
себя сколько-нибудь значительных сухопутных сил Японии, сосредоточенных
вблизи Советского Союза.
Обстоятельства нападения на Перл-Харбор первое время оставались
неизвестными. Но со временем тайное стало явным. Некоторые любопытные
подробности мне довелось услышать от главнокомандующего военно-морскими
силами США адмирала флота Э. Кинга на Крымской и Потсдамской конференциях в
1945 году. На заседании глав союзных правительств и других официальных
встречах разговоры носили, разумеется, деловой характер, но в перерывах или
на частых в те дни приемах мы беседовали на приватные темы. Победа над
главным врагом - фашистской Германией - была уже обеспечена, и настроение у
всех нас было отличное. Не вызывало сомнений и то, что война с Японией также
закончится в пользу союзных держав, тем более что в ближайшее время
ожидалось вступление в эту войну Советского Союза. В перерывах мы дольше
задерживались в буфетах, а на вечерних приемах было больше тостов за скорое
окончание войны.
Как-то на приеме у У. Черчилля в Бабельсберге (недалеко от Потсдама) Э.
Кинг сидел со мной рядом, а дочь Черчилля Мэри любезно согласилась быть
нашей переводчицей. С моего плохого французского она переводила на родной
для Кинга английский язык. Речь зашла о Перл-Харборе. Скрывать прошлое уже
не имело смысла, и Кинг был откровенен.
- Да, конечно, мы допустили непростительную халатность{25} ,- признался
он.
Картина нападения японцев на Перл-Харбор, нарисованная Кингом в
дальнейшем разговоре и известная мне по данным более позднего времени,
выглядела примерно так.
Еще накануне злополучного дня 7 декабря 1941 года США вели переговоры с
Японией. Переговоры двигались туго и явно не сулили благоприятного исхода.
Судя по всему, война становилась неизбежной, но США не приняли необходимых в
таких случаях мер. А между тем главнокомандующему японским флотом адмиралу
Ямамото не давали покоя лавры Цусимы. Почти год японские моряки и летчики
вели подготовку к тому, чтобы застигнуть врасплох американский флот в
Перл-Харборе. Для тренировок японцы выбрали остров Сиоху, по конфигурации
похожий на остров Оаху, где находилась главная база американцев на Гавайских
\176\ островах. Сооруженные на Сиоху мишени в точности копировали объекты
Перл-Харбора. Руководство операцией поручили опытному и осторожному
вице-адмиралу Ч. Нагумо. Были также подобраны самые лучшие летчики.
Тренировки велись упорно и систематически.
От одиночной подготовки кораблей и самолетов соединение,
предназначенное для нападения на Перл-Харбор, перешло к общим учениям с
выходом в море и "нанесением удара" по острову Сиоху. Было учтено все, даже
малые глубины гавани Перл-Харбора, где торпеды могли не срабатывать,
зарываясь в ил. Чтобы этого не случилось, японцы сконструировали специальный
стабилизатор, предназначенный для использования торпед на глубинах менее 10
метров. А когда опытные учения показали, что бронированные палубы
американских линкоров не пробиваются авиационными бомбами, противник решил
использовать 16-дюймовые артиллерийские снаряды с бронебойными головками,
снабженными авиационными стабилизаторами. Одним словом, в течение летних
месяцев 1941 года японцы заранее все отработали. Дипломатические переговоры
они вели лишь для того, чтобы выиграть время, и эти переговоры являлись
сплошным лицемерием.
26 ноября японское соединение, состоявшее из 2 линейных кораблей, 6
авианосцев, 3 крейсеров, 11 эскадренных миноносцев, 3 подводных лодок и 8
танкеров, вышло в море. Кроме того, в операции участвовало еще 27 японских
подводных лодок, развернутых заранее в районе Перл-Харбора. На авианосцах
находилось 353 самолета. О цели похода знал только самый узкий круг лиц. Для
соблюдения маскировки были запрещены всякие радиопереговоры. Запрещено было
даже выбрасывать за борт мусор с кораблей. Только в ночь на 7 декабря, когда
соединение подходило уже к Перл-Харбору, личный состав известили о цели
похода. Было объявлено, что Япония начинает войну против США и первой своей
задачей ставит уничтожение американского флота в его базе. Как все это было
похоже на начало русско-японской войны в Порт-Артуре!
Правда, в те дни, когда мы беседовали с адмиралом Кингом, он еще не
располагал подробными данными о действиях японцев. Только после войны
американцы получили доступ к японским архивам. Но зато все, что произошло в
самом Перл-Харборе, адмирал знал хорошо: тщательное и спешное \177\
расследование полностью восстановило картину трагического утра 7 декабря
1941 года.
В 8 часов утра на кораблях, как обычно, производился подъем флага.
Одетые по-праздничному, команды выстроились на верхних палубах. Настроение
было отличное, этому способствовала и погода, и предстоявшее многим
увольнение на берег. Офицеры с семьями собирались отправиться на машинах в
живописные уголки острова; рядовые мечтали посетить различные кафе и кабаре.
В столь же мирной обстановке встречали воскресный день и береговые части.
Даже зенитные батареи оставались неготовыми к бою.
Около 8 утра сквозь звуки оркестров, игравших на линейных кораблях,
послышался гул авиационных моторов. Он доносился с северо-востока.
Многочисленные черные точки быстро росли в небе - и уже через 2-3 минуты
можно было отчетливо различить несколько групп самолетов, идущих курсом на
Перл-Харбор. Все произошло так быстро, что на кораблях не успели даже
понять, в чем дело. На линкоре "Невада", например, оркестр продолжал играть,
когда пулеметная очередь проносившегося над палубой самолета начала косить
матросов, стоявших в строю перед подъемом флага. Но главные удары наносили
торпедоносцы и бомбардировщики. Первый крупный взрыв раздался на линкоре
"Аризона": через открытый люк бомба попала там в артиллерийский погреб.
Корабль взорвался, оставив после себя только пятно горящего мазута. В
течение 10 минут взрывы различной силы раздавались на линкорах "Оклахома",
"Калифорния" и "Уэст Виргиния". В последний попало несколько торпед.
Вспыхнуло огромное пламя, и линкор быстро затонул.
- Сколько времени продолжался налет? - спросил я Кинга.
- Самолеты улетели через час сорок минут. То, что творилось в гавани,
было ужасно,- ответил адмирал.
Я не счел удобным расспрашивать о числе жертв или уточнять подробности
гибели кораблей.
Рассказ адмирала Э. Кинга я хотел бы дополнить отдельными деталями,
которые стали мне известны позже из американских данных следствия и
некоторых опубликованных материалов о вооруженной борьбе на Тихом океане.
Соединение японского адмирала Нагумо в б часов утра 7 декабря
находилось в 230 милях от острова Оаху. \178\
На авианосцах все было готово для атаки. "Запускать моторы!" -
раздалась команда в предрассветной мгле. Как бывает перед боем, экипажи
работали тихо, но напряженно. Офицеры негромко отдавали приказания. Сотни
глаз внимательно наблюдали в бинокли за воздухом и морем. "Удастся ли
атаковать внезапно? Не будут ли бомбардировщики обнаружены раньше времени и
встречены организованным огнем?" - беспокоилось японское командование.
Однако никаких тревожных признаков не было. В приемниках по-прежнему
слышалась легкая музыка, поблизости ни на море, ни в воздухе не замечалось
ничего подозрительного. События развивались по плану.
В точно рассчитанную минуту все на японских кораблях пришло в движение.
Мощные лифты на авианосцах поднимали бомбардировщики на летную палубу;
экипажи готовили свои машины к боевому вылету; закончив праздничный завтрак,
летчики заняли места в самолетах.
С палуб японских авианосцев один за другим взлетали самолеты с полным
запасом топлива и грузом бомб и торпед. 183 машины было в первой группе, 170
- во второй. Только 39 истребителей остались на авианосцах на случай
неприятельской атаки. Во главе первой группы летел капитан 1 ранга Мицуо
Футида. Лишь он имел право вести радиопереговоры.
...От первого удара по американскому флоту зависело многое. Это
прекрасно понимал адмирал Нагумо. И хотя он был почти уверен, что
внезапность достигнута, время, остававшееся до удара по американским
кораблям, он провел в напряженном ожидании. А из Перл-Харбора продолжали
передавать музыку. Никаких признаков боевой тревоги не было и в помине.
Японский адмирал не ошибся: внезапность была достигнута. Американский
флот понес невиданный за всю свою историю урон. 18 боевых и вспомогательных
кораблей было уничтожено и повреждено. Из 8 линейных кораблей, стоявших в
гавани, четыре оказались потопленными и четыре получили сильные повреждения.
Военно-воздушные силы США потеряли 272 самолета, а несколько десятков машин
были повреждены. Потери в людях составили 3400 человек убитыми и ранеными.
Японцы за всю операцию против Перл-Харбора потеряли всего 55 человек
летного состава с 29 сбитых \179\ самолетов, 1 большую подводную лодку и 5
"карликовых".
Жестокий урок получили американцы в то воскресное утро! Сколько бумаги
было исписано официальными лицами и журналистами, чтобы "не повторить ошибки
прошлого"! Но все это было, как говорится, постфактум.
Немецкому командованию, несмотря на отчаянные усилия, не удалось
захватить Ленинград; противник, зарывшись в землю, начал варварские обстрелы
города. Битва под Москвой не только укротила "Тайфун", как в фашистской
Германии окрестили операцию по захвату советской столицы, но и похоронила
окружить наши армии, противник пошел не прямо на Вязьму, а в обход.
Как сложилась дальнейшая судьба артдивизионов, лучше меня расскажут
очевидцы.
"Дивизия, прикрывавшая 199-й артдивизион, ушла,- вспоминает командир
одной из батарей А. Д. Малинин. - Место регулярных войск заняли
москвичи-ополченцы, в большинстве своем пожилые люди. Командовал ими
молоденький лейтенант. И вдруг в начале октября весть: кольцо врага
сомкнулось! Собрали матросов, рассказали им все как есть. Решили: без боя не
отойдем. Если что, взрываемся с батареями.
8 октября батарея Москвина из 200-го дивизиона вела бои с танками,
артиллерией и моторизованными частями врага. Точным огнем подбивали танки с
\168\ первого выстрела. Стрельбу по невидимым целям корректировали по
телефону. По скоплениям пехоты, колоннам мотоциклистов били фугасными и
фугасно-осколочными снарядами. В ночь на 9 октября был получен приказ об
отходе. Горько было, но ведь враг зашел в тыл уже более чем на 60
километров. Выполняя приказ, подорвали все батареи, кроме батареи старшего
лейтенанта Г. Д. Фокина, которая прикрывала отход".
26 октября моряки особой артиллерийской группы под руководством
командира дивизиона А. Е. Остроухова и старшего лейтенанта А. И. Егорова
вырвались из окружения. Впоследствии многие из них в соответствии с Указом
Президиума Верховного Совета СССР получили боевые награды. Кое-кто из
моряков воевал в сухопутных войсках и дошел до Берлина.
Однако нужно сказать, что дальнобойные морские орудия особой
артиллерийской группы не оправдали тех больших надежд, которые на них
возлагались. И виноваты в этом не артиллеристы: им невозможно отказать в
умении и храбрости. Основную роль в наступлении у фашистов играли очень
подвижные танковые и моторизованные части. А флотские батареи, к сожалению,
не имели маневренности. Это можно было предвидеть. Труднее оказалось найти
какой-либо удовлетворительный выход из положения.
18 октября ГКО принял решение сформировать 25 морских стрелковых
бригад. Главный морской штаб. отдал приказание выделить с флотов 35-40 тысяч
моряков, которые должны были стать костяком этих бригад.
Морской отряд, которым командовали А. В. Рогов и комиссар Н. В.
Белявский, формировался в ноябрьские дни в самой Москве. В него вошла охрана
центральных управлений Наркомата ВМФ. Помню, как во дворе Хамовнических
казарм выстроились моряки, еще не все переодетые в армейскую форму. На
холодном ветру развевалось флотское бело-голубое шелковое знамя с вышитыми
золотом словами: "Первый отдельный морской отряд". Лица бойцов и командиров
были суровы. В ответ на приветствие их голоса прозвучали негромко, но
твердо.
Отряд шел на фронт полностью вооруженным и даже моторизованным: на
одном из подмосковных заводов моряки вместе с рабочими собрали и наладили
несколько грузовых машин. \169\
...Никогда не забуду Москву тех дней, настороженную, суровую. Навсегда
останутся в памяти выступления И. В. Сталина в дни Ноябрьских праздников
1941 года. В докладе на торжественном заседании, посвященном 24-й годовщине
Великого Октября и проходившем в вестибюле станции метро "Маяковская", он
подвел итоги четырех месяцев Великой Отечественной войны, изложил суровую
правду о тяжелом положении, в котором оказалась наша страна, вскрыл причины
временных неудач Красной Армии. В этом докладе были определены и перспективы
освободительной борьбы советского народа, сделаны выводы о неминуемом
разгроме гитлеровской Германии и ее союзников.
"Немецкие захватчики хотят иметь истребительную войну с народами СССР,-
сказал Сталин.- Что же, если немцы хотят иметь истребительную войну, они ее
получат".
Провозглашенный им в те дни лозунг "Смерть немецким оккупантам!" стал
общенародным.
Как всегда, на 7 ноября был назначен парад войск. Накануне нескольким
немецким самолетам удалось прорваться к городу и сбросить бомбы. Было уже
совсем поздно, когда мы с адмиралом Л. М. Галлером вышли на улицу. Довольно
отчетливо слышались залпы крупнокалиберной артиллерии. Ближе всего врагу
удалось подойти к столице с северо-запада. Въезды в город оттуда уже были
перекрыты баррикадами и противотанковыми заграждениями. По Ленинградскому
шоссе к Химкам шли танки и пехота - там недалеко была линия фронта. "Как-то
пройдет парад?" - гадали мы. В ночь на седьмое тучи укрыли город, пошел
снег. Погода была нелетная. Утром, когда я ехал на Красную площадь, машина
оставляла в снегу глубокую колею.
Да, парад все-таки состоялся, и весь мир почувствовал суровое 'дыхание
Красной площади, безмолвную клятву перед Ленинским мавзолеем: "Москву не
отдадим!"
В битве за Москву в составе армейских соединений участвовали и флотские
формирования, 62, 64, 71, 84-я московские стрелковые бригады; вдоль
Волоколамского шоссе была развернута 75-я морская стрелковая бригада, а на
Можайском шоссе действовал специальный морской полк.
Мне приходилось читать, будто моряки легко расставались со своим
плавучим "домом". Не так это обстояло на деле. Прощание с кораблем было
нелегким. \170\
Тот, кто служил на флоте, знает. Каждый хотел воевать именно на
корабле, рядом с друзьями. Но война есть война, и краснофлотцы шли драться
на суше.
Когда угроза нависла над Одессой и было разрешено выделять несколько
человек с каждого корабля на сухопутный фронт, сотни моряков изъявили
желание отправиться туда, где в те дни было труднее.
Командир эсминца "Беспощадный" Г. П. Негода вспоминает, что получил
более 150 рапортов, а отобрать предстояло всего трех добровольцев. Когда он
объявил личному составу, выстроенному по большому сбору, фамилии Соловьева,
Вахрушева и Степанова, то лица остальных выражали неприкрытую зависть...
На фронте различия между моряками и армейцами быстро стирались. Разве
только флотские словечки "братва" и "полундра" да хлесткие изречения боцмана
в адрес фашистов говорили о том, что здесь воюет морская пехота. Верность
морским традициям проявлялась еще и в том, что в решительный час моряки
неизменно шли в бой в полосатых тельняшках, чтобы враг знал, с кем имеет
дело!
Обычно костяк морских стрелковых бригад составляли моряки с кораблей и
бойцы частей береговой службы флота. К ним прибавлялось пополнение из других
родов войск. В отдельных бригадах к моменту переформирования процент моряков
оказывался совсем небольшим. Однако морские традиции продолжали жить. И
неудивительно: во главе бригады стояли, как правило, флотские
командиры-береговики или командиры корабельной службы.
Правда, командиров, заранее подготовленных руководить соединениями и
частями моряков в сухопутных условиях, на флотах не было. Но при назначении
командиров морских стрелковых бригад принимался во внимание хотя бы
небольшой опыт командования на суше в прошлом. Так, 84-ю стрелковую бригаду,
сформированную из тихоокеанцев, возглавил полковник В. А. Молев. Во время
гражданской войны он командовал батальоном в Первой Конной. Волею судеб
Молев оказался затем на флоте, но в душе сохранил любовь к армейской службе.
Мог ли он не просить об отправке на фронт в тяжелую осень сорок первого? В
октябре Молев получил назначение, а в ноябре его бригада уже дралась с
врагом под Ряжском.
Переброшенная на правый фланг Западного \171\ фронта, бригада Молева,
вошедшая в состав Красной Армии, преследовала гитлеровцев от Яхромы до
Клина. Пример храбрости подавал сам командир. Когда разыгрались тяжелые бои
за город Клин, моряки получили задачу выбить противника из села
Борисоглебское. Молев несколько раз сам водил бойцов в атаку, и последними в
его жизни были слова: "Товарищи, вперед!"
В основном из тихоокеанцев была сформирована и 71-я отдельная морская
стрелковая бригада, вошедшая в состав 1-й ударной армии. Ее командиром был
полковник Я. П. Безверхов.
Сын солдата, Яков Петрович сам стал солдатом еще в годы революции. В
гражданскую войну командовал взводом Сердобского полка, брал Самару, дрался
в Оренбургских степях с белоказаками, а в Каракумах - с басмачами, был
организатором Советской власти в Бухаре и получил награды: орден Красного
Знамени и "Бухарскую звезду" I степени.
Бригада Безверхова прибыла на фронт из Сибирского военного округа в
конце ноября 1941 года, когда немцы пытались форсировать канал Москва -
Волга, перерезать Северную железную дорогу. Ярославское шоссе и сомкнуть
кольцо вокруг столицы. Именно здесь, у канала, 71-я морская стрелковая
бригада встретила фашистов. Возле села Языкове завязался жестокий бой,
который продолжался четверо суток.
Бригада овладела селом.
В штабном фургоне гитлеровцев бойцы нашли несколько комплектов
парадного обмундирования. Как показали пленные, офицеры подготовили эти
мундиры для парада в Москве.
В начале декабря немецко-фашистские войска под Москвой были
остановлены. 5-6 декабря началось контрнаступление советских войск под
Москвой. 8 декабря заглянул ко мне П. Ф. Жигарев, тогда командующий ВВС
Красной Армии, и радостно сообщил:
- Немцы бегут!
В подтверждение своих слов он показал фотоснимки, только что полученные
от летчиков, вернувшихся с воздушной разведки.
В контрнаступлении наших войск под Москвой участвовали и моряки.
71-я морская бригада Безверхова продолжала свой \172\ победный путь. За
отличия в боях она уже в декабре была переименована во 2-ю гвардейскую
стрелковую бригаду23 и закончила свой поход в Германии. К сожалению, комбриг
Безверхов не дожил до радостных дней. Он был смертельно ранен в апреле 1942
года.
В 1-ю ударную армию входила также 62-я морская стрелковая бригада,
прибывшая под Москву в разгар нашего наступления. Ее сформировали в ноябре в
Свердловске из специально собранных туда моряков-тихоокеанцев и матросов
Ярославского флотского экипажа - участников боев на Балтике и Черном море. В
бригаду были влиты несколько сот коммунистов, и они, как цемент, придали ей
особую стойкость. Командовал бригадой тихоокеанец-зенитчик полковник В. М.
Рогов, комиссаром был полковой комиссар Д. И. Бессер.
Позже 62-я бригада вошла в состав 257-й стрелковой дивизии, которая
освобождала Севастополь, была награждена орденом Красного Знамени и
закончила свой боевой путь штурмом Кенигсберга.
Показательным примером эффективного содружества моряков с воинами
пехотных подразделений может служить 62-я морская стрелковая бригада. Начав
свой путь под Москвой в трудные для Родины дни октября 1941 года, бригада
затем была переброшена под Моздок. Здесь она действовала в тесном
содружестве с 60-й, тоже морской, стрелковой бригадой. Здесь же моряки этих
двух бригад составили костяк 257-й стрелковой дивизии, храбро сражавшейся с
врагом до самой победы. Моряков в дивизии, естественно, с каждым днем
оставалось все меньше, но за годы войны между пехотинцами и моряками
сложилась нерушимая дружба. Моряков отличало только одно: в атаку они шли,
расстегнув ворот гимнастерки, чтобы видна была полосатая тельняшка. Да еще
иногда в трудную минуту вытаскивали милые сердцу помятые бескозырки...
Командование фронтов правильно использовало эту дивизию на приморских
направлениях. Здесь был особенно высок наступательный порыв ее солдат и
офицеров. И не случайно, что именно бойцы 257-й дивизии первые подняли флаг
на башне Севастопольской гидрометеостанции и на остове разрушенной
Севастопольской панорамы.
В 64-й морской бригаде из 5 тысяч бойцов около полутора тысяч были
коммунистами и комсомольцами. И это, естественно, положительно сказалось на
действиях \173\ соединения. Бригада прибыла на фронт во второй половине
ноября. Выгрузившись в Марфино, она получила приказ ликвидировать парашютный
десант, который намеревался перерезать дорогу к Москве и держаться до
подхода своих крупных частей. Парашютисты, не успев окопаться, были
уничтожены смелыми атаками моряков.
Несколько дней спустя вместе с 24-й танковой бригадой моряки атаковали
немцев, засевших в крупном населенном пункте Белый Раст. Ожесточенные бои за
него шли несколько суток без перерыва. Наконец 7 декабря 24-я и 64-я бригады
овладели селом. Немало матросов полегло под Белым Растем. Их память чтят
местные жители. На памятнике, установленном в селе, написано, что он
воздвигнут в честь "героических моряков, павших смертью храбрых в декабре
1941 года".
75-я отдельная морская стрелковая бригада состояла из черноморцев,
каспийцев и курсантов военно-морских училищ, размещенных к тому времени в
Баку и Астрахани. Командиром бригады был назначен прирожденный моряк капитан
1 ранга К. Д. Сухиашвили, с которым я много лет служил на Черном море.
Константин Давыдович не представлял, что когда-нибудь ему придется воевать
на суше. А вот довелось...
Бригада дралась в основном на Калининском фронте в составе 3-й ударной
армии, которой командовал генерал-лейтенант М. А. Пуркаев. Много позднее он
рассказывал мне о беззаветном мужестве моряков. А генерал-майор А. И.
Лизюков, лично наблюдавший эту бригаду в боях, вспоминал, как в
150-километровом боевом рейде по тылам противника гвардейцы Сухиашвили,
будучи в авангарде главных сил, неудержимо преодолевали на своем пути
сопротивление врага. Недаром приказом наркома обороны от 17 марта 1942 года
бригада была преобразована в гвардейскую{24}.
Уже после войны Константин Давыдович Сухиашвили немало рассказывал об
отваге своих бойцов. Только о них. И ни слова о себе. А между тем, будучи
моряком до мозга костей, он обладал также недюжинными способностями
армейского командира.
Разгром гитлеровцев на подступах к столице был первым сокрушительным
ударом по фашистской военной машине. Весь мир в те дни воочию убедился, что
никакой агрессор, как бы ни был он вооружен, не может устоять перед армией,
вдохновленной \174\ великой целью.
Увидеть Москву смогли только те "завоеватели", которых провели по ее
улицам под конвоем в качестве пленных.
7 декабря 1941 года, в то время, когда шла битва под Москвой, японская
авиация с авианосцев напала на Перл-Харбор и разгромила основные линейные
силы американского флота в Тихом океане. Как стало известно позднее, японцам
удалось напасть внезапно. Благодаря этому они начали войну против США с
крупной победы. Мощь американского флота сразу была подорвана, и это открыло
японцам дорогу на юг, в районы, богатые сырьем, без которого Япония не в
силах была вести длительную войну. Беспечность американского командования
могла бы привести к еще большим потерям в Перл-Харборе, если бы не
счастливая случайность: буквально накануне войны из Перл-Харбора на
материковые базы флота были передислоцированы авианосцы и крупные крейсера.
Если бы два авианосца, стоявшие в Перл-Харборе, не успели уйти и были бы
тоже уничтожены, это, возможно, имело бы в дальнейшем еще более тяжелые
последствия, чем вывод из строя линкоров и крейсеров. Ход событий на Тихом
океане вскоре показал, что авианосцы превратились в основную ударную силу на
море. Именно они в бою у острова Мидуэй в июне 1942 года вынудили японского
адмирала Ямамото отказаться от высадки десанта и отступить. Американские
военные историки считают, что бой у острова Мидуэй явился поворотным пунктом
войны в пользу США. Так ли это на самом деле? Поговорим об этом несколько
позже.
После нападения японцев на американский флот международное положение
еще более обострилось. Началась решительная схватка между США и Японией.
Война стала поистине мировой. Военный союз СССР, Англии и США становился
прочнее. Однако наши дальневосточные границы не стали безопасными после
начала американо-японской войны. Агрессия Японии быстро расширялась, а США
еще пребывали в обороне. К тому же американцы совсем не отвлекали \175\ на
себя сколько-нибудь значительных сухопутных сил Японии, сосредоточенных
вблизи Советского Союза.
Обстоятельства нападения на Перл-Харбор первое время оставались
неизвестными. Но со временем тайное стало явным. Некоторые любопытные
подробности мне довелось услышать от главнокомандующего военно-морскими
силами США адмирала флота Э. Кинга на Крымской и Потсдамской конференциях в
1945 году. На заседании глав союзных правительств и других официальных
встречах разговоры носили, разумеется, деловой характер, но в перерывах или
на частых в те дни приемах мы беседовали на приватные темы. Победа над
главным врагом - фашистской Германией - была уже обеспечена, и настроение у
всех нас было отличное. Не вызывало сомнений и то, что война с Японией также
закончится в пользу союзных держав, тем более что в ближайшее время
ожидалось вступление в эту войну Советского Союза. В перерывах мы дольше
задерживались в буфетах, а на вечерних приемах было больше тостов за скорое
окончание войны.
Как-то на приеме у У. Черчилля в Бабельсберге (недалеко от Потсдама) Э.
Кинг сидел со мной рядом, а дочь Черчилля Мэри любезно согласилась быть
нашей переводчицей. С моего плохого французского она переводила на родной
для Кинга английский язык. Речь зашла о Перл-Харборе. Скрывать прошлое уже
не имело смысла, и Кинг был откровенен.
- Да, конечно, мы допустили непростительную халатность{25} ,- признался
он.
Картина нападения японцев на Перл-Харбор, нарисованная Кингом в
дальнейшем разговоре и известная мне по данным более позднего времени,
выглядела примерно так.
Еще накануне злополучного дня 7 декабря 1941 года США вели переговоры с
Японией. Переговоры двигались туго и явно не сулили благоприятного исхода.
Судя по всему, война становилась неизбежной, но США не приняли необходимых в
таких случаях мер. А между тем главнокомандующему японским флотом адмиралу
Ямамото не давали покоя лавры Цусимы. Почти год японские моряки и летчики
вели подготовку к тому, чтобы застигнуть врасплох американский флот в
Перл-Харборе. Для тренировок японцы выбрали остров Сиоху, по конфигурации
похожий на остров Оаху, где находилась главная база американцев на Гавайских
\176\ островах. Сооруженные на Сиоху мишени в точности копировали объекты
Перл-Харбора. Руководство операцией поручили опытному и осторожному
вице-адмиралу Ч. Нагумо. Были также подобраны самые лучшие летчики.
Тренировки велись упорно и систематически.
От одиночной подготовки кораблей и самолетов соединение,
предназначенное для нападения на Перл-Харбор, перешло к общим учениям с
выходом в море и "нанесением удара" по острову Сиоху. Было учтено все, даже
малые глубины гавани Перл-Харбора, где торпеды могли не срабатывать,
зарываясь в ил. Чтобы этого не случилось, японцы сконструировали специальный
стабилизатор, предназначенный для использования торпед на глубинах менее 10
метров. А когда опытные учения показали, что бронированные палубы
американских линкоров не пробиваются авиационными бомбами, противник решил
использовать 16-дюймовые артиллерийские снаряды с бронебойными головками,
снабженными авиационными стабилизаторами. Одним словом, в течение летних
месяцев 1941 года японцы заранее все отработали. Дипломатические переговоры
они вели лишь для того, чтобы выиграть время, и эти переговоры являлись
сплошным лицемерием.
26 ноября японское соединение, состоявшее из 2 линейных кораблей, 6
авианосцев, 3 крейсеров, 11 эскадренных миноносцев, 3 подводных лодок и 8
танкеров, вышло в море. Кроме того, в операции участвовало еще 27 японских
подводных лодок, развернутых заранее в районе Перл-Харбора. На авианосцах
находилось 353 самолета. О цели похода знал только самый узкий круг лиц. Для
соблюдения маскировки были запрещены всякие радиопереговоры. Запрещено было
даже выбрасывать за борт мусор с кораблей. Только в ночь на 7 декабря, когда
соединение подходило уже к Перл-Харбору, личный состав известили о цели
похода. Было объявлено, что Япония начинает войну против США и первой своей
задачей ставит уничтожение американского флота в его базе. Как все это было
похоже на начало русско-японской войны в Порт-Артуре!
Правда, в те дни, когда мы беседовали с адмиралом Кингом, он еще не
располагал подробными данными о действиях японцев. Только после войны
американцы получили доступ к японским архивам. Но зато все, что произошло в
самом Перл-Харборе, адмирал знал хорошо: тщательное и спешное \177\
расследование полностью восстановило картину трагического утра 7 декабря
1941 года.
В 8 часов утра на кораблях, как обычно, производился подъем флага.
Одетые по-праздничному, команды выстроились на верхних палубах. Настроение
было отличное, этому способствовала и погода, и предстоявшее многим
увольнение на берег. Офицеры с семьями собирались отправиться на машинах в
живописные уголки острова; рядовые мечтали посетить различные кафе и кабаре.
В столь же мирной обстановке встречали воскресный день и береговые части.
Даже зенитные батареи оставались неготовыми к бою.
Около 8 утра сквозь звуки оркестров, игравших на линейных кораблях,
послышался гул авиационных моторов. Он доносился с северо-востока.
Многочисленные черные точки быстро росли в небе - и уже через 2-3 минуты
можно было отчетливо различить несколько групп самолетов, идущих курсом на
Перл-Харбор. Все произошло так быстро, что на кораблях не успели даже
понять, в чем дело. На линкоре "Невада", например, оркестр продолжал играть,
когда пулеметная очередь проносившегося над палубой самолета начала косить
матросов, стоявших в строю перед подъемом флага. Но главные удары наносили
торпедоносцы и бомбардировщики. Первый крупный взрыв раздался на линкоре
"Аризона": через открытый люк бомба попала там в артиллерийский погреб.
Корабль взорвался, оставив после себя только пятно горящего мазута. В
течение 10 минут взрывы различной силы раздавались на линкорах "Оклахома",
"Калифорния" и "Уэст Виргиния". В последний попало несколько торпед.
Вспыхнуло огромное пламя, и линкор быстро затонул.
- Сколько времени продолжался налет? - спросил я Кинга.
- Самолеты улетели через час сорок минут. То, что творилось в гавани,
было ужасно,- ответил адмирал.
Я не счел удобным расспрашивать о числе жертв или уточнять подробности
гибели кораблей.
Рассказ адмирала Э. Кинга я хотел бы дополнить отдельными деталями,
которые стали мне известны позже из американских данных следствия и
некоторых опубликованных материалов о вооруженной борьбе на Тихом океане.
Соединение японского адмирала Нагумо в б часов утра 7 декабря
находилось в 230 милях от острова Оаху. \178\
На авианосцах все было готово для атаки. "Запускать моторы!" -
раздалась команда в предрассветной мгле. Как бывает перед боем, экипажи
работали тихо, но напряженно. Офицеры негромко отдавали приказания. Сотни
глаз внимательно наблюдали в бинокли за воздухом и морем. "Удастся ли
атаковать внезапно? Не будут ли бомбардировщики обнаружены раньше времени и
встречены организованным огнем?" - беспокоилось японское командование.
Однако никаких тревожных признаков не было. В приемниках по-прежнему
слышалась легкая музыка, поблизости ни на море, ни в воздухе не замечалось
ничего подозрительного. События развивались по плану.
В точно рассчитанную минуту все на японских кораблях пришло в движение.
Мощные лифты на авианосцах поднимали бомбардировщики на летную палубу;
экипажи готовили свои машины к боевому вылету; закончив праздничный завтрак,
летчики заняли места в самолетах.
С палуб японских авианосцев один за другим взлетали самолеты с полным
запасом топлива и грузом бомб и торпед. 183 машины было в первой группе, 170
- во второй. Только 39 истребителей остались на авианосцах на случай
неприятельской атаки. Во главе первой группы летел капитан 1 ранга Мицуо
Футида. Лишь он имел право вести радиопереговоры.
...От первого удара по американскому флоту зависело многое. Это
прекрасно понимал адмирал Нагумо. И хотя он был почти уверен, что
внезапность достигнута, время, остававшееся до удара по американским
кораблям, он провел в напряженном ожидании. А из Перл-Харбора продолжали
передавать музыку. Никаких признаков боевой тревоги не было и в помине.
Японский адмирал не ошибся: внезапность была достигнута. Американский
флот понес невиданный за всю свою историю урон. 18 боевых и вспомогательных
кораблей было уничтожено и повреждено. Из 8 линейных кораблей, стоявших в
гавани, четыре оказались потопленными и четыре получили сильные повреждения.
Военно-воздушные силы США потеряли 272 самолета, а несколько десятков машин
были повреждены. Потери в людях составили 3400 человек убитыми и ранеными.
Японцы за всю операцию против Перл-Харбора потеряли всего 55 человек
летного состава с 29 сбитых \179\ самолетов, 1 большую подводную лодку и 5
"карликовых".
Жестокий урок получили американцы в то воскресное утро! Сколько бумаги
было исписано официальными лицами и журналистами, чтобы "не повторить ошибки
прошлого"! Но все это было, как говорится, постфактум.
Немецкому командованию, несмотря на отчаянные усилия, не удалось
захватить Ленинград; противник, зарывшись в землю, начал варварские обстрелы
города. Битва под Москвой не только укротила "Тайфун", как в фашистской
Германии окрестили операцию по захвату советской столицы, но и похоронила