Страница:
- Ни разу,- повторил Пантелеев.
Все вопросительно смотрели не столько на Пантелеева, сколько на меня. Я
сказал, что адмирал Пантелеев проверен в боях, это очень опытный моряк, а
любой моряк с плаванием по реке должен справиться. К тому же его кандидатура
уже одобрена Сталиным.
Пантелеева попросили подождать в приемной, а за длинным столом еще
некоторое время продолжался спор. Наконец, назначение Юрия Александровича
было утверждено. Вопрос о назначении Зарембо решался \307\ проще и быстрее.
Уже в машине я объяснил Пантелееву, в чем дело, и объявил о его
назначении командующим Волжской военной флотилией.
- Что же вы меня раньше не предупредили?
- Некогда было. Нам и сейчас поспать не придется: приказано утром
вылететь в Сталинград.
Накануне я встретился с Зарембо. Николая Петровича я знал еще по Тихому
океану. Как-то он напомнил анекдотический случай. Мы с женой сидели в
вагоне, когда с группой моряков вошел Зарембо. Я сказал жене:
- Знакомься, это тот самый Зарембо, на которого ссылался проходимец,
занявший у нас двести рублей, конечно, без отдачи.
Зарембо удивленно уставился на меня.
- Какой проходимец?
- А я откуда знаю. Позвонил по телефону, пожаловался, что оказался в
беде, и заявил, что обращается ко мне по рекомендации известного мне
Зарембо. Делать нечего, вызвал я порученца и велел передать незнакомцу
деньги, которые, на несчастье, оказались в кармане.
Зарембо расхохотался до слез.
- Представьте себе, наверное, тот же самый проходимец выцыганил у меня
триста рублей, ссылаясь на вашу рекомендацию.
- Слушай,- сказал я,- нам лучше молчать об этом случае: солидные люди и
такие простофили. А впредь урок: не всякой рекомендации верь.
Беседа с Зарембо в Москве была деловой и короткой. Он понимал
ответственность, какая на него возлагалась, и обещал не пожалеть сил, чтобы
успешно выполнить задание.
Впоследствии он. свою работу на Волге описал в интересной книге
воспоминаний "Волжские плесы". Там он рассказывает о многих людях флотилии -
командирах, политработниках, коммунистах и комсомольцах, об экипажах
гражданских судов, колхозниках приволжских деревень, которые вместе с
моряками флотилии налаживали нормальное судоходство на Волге.
Ю. А. Пантелеев в своей книге "Полвека на флоте" уделил много места
событиям на Волге. Очень рекомендую читателям прочесть эти правдивые
записки.
Начальником штаба флотилии утвердили капитана 1 ранга В. В. Григорьева,
которого вскоре сменил \308\ капитан 2 ранга Н. Д. Сергеев.
8 мая с 3. А. Шашковым и новым командующим Волжской флотилией я вылетел
в Сталинград. Было около 14 часов. В прогретом воздухе самолет сильно
бросало при порывистом ветре. Моторы работали с надрывом, на максимальных
оборотах.
Мы с Шашковым обсуждали вопросы, интересовавшие нас обоих. Еще в Москве
вместе с работниками Главного морского штаба решили, что для надежного
обеспечения движения судов по Волге от Астрахани до Горького надо как можно
быстрее увеличить количество тральщиков. Выделить пригодные для этого суда,
обеспечить их переоборудование скорее всего мог Зосима Александрович Шашков.
"С чего начать? - думал я.- Тральщики в нужном количестве будут не
сразу, а караваны уже идут, и корабли подрываются на минах". Ответ мог быть
только один: прежде всего нужно знать, где и когда сброшены мины, тогда уже
будет легче найти и вытралить их. Следовало развернуть большую сеть постов
наблюдения. С этого и начал новый командующий. Для поощрения наблюдателей
были выделены денежные средства. Но и без особого поощрения все прекрасно
понимали, что о замеченных минах нужно докладывать. Совсем недавно, когда я
работал над воспоминаниями, Ю. А. Пантелеев напомнил мне об одном случае.
Объезжая участок реки где-то около Каменного Яра, мы с ним увидели
стоявшую на берегу девушку, которая с волнением крикнула нам: "Совсем
недавно вот здесь упала мина!" "Вы в этом уверены?" - спросил Юрий
Александрович. Тем временем мы подошли к берегу, и девушка рукой показала
место падения мины. Неподалеку от нас буксир тянул несколько барж, до
предела загруженных топливом. Пантелеев хотел было остановить движение
каравана, но в этот самый момент в указанном девушкой месте поднялся
огромный столб воды и песка. Раздался оглушительный взрыв. Мина разорвалась
сама по себе на быстром течении реки, не причинив никакого ущерба.
Счастливый случай!
Когда мы прилетели в Сталинград, я на первое же совещание моряков с
руководителями пароходств пригласил секретаря обкома партии А. С. Чуянова.
Алексей Семенович оказал большую помощь новому командованию флотилии. Так
бывало везде. Партийные и советские органы всегда помогали военным всем чем
\309\ могли. Так было в Севастополе, Ленинграде, Сталинграде. Летом, когда
борьба с вражеской авиацией переместилась вверх по реке в район Саратова и я
снова по указанию Ставки вылетал на Волгу, то первым делом обратился к
секретарю Саратовского обкома П. Т. Комарову. Тогда, в июне 1943 года,
Саратов подвергался яростным налетам немецкой авиации. Отбивать их удавалось
только дружными усилиями гражданских властей, зенитчиков ПВО страны и
флотилии. Петр Тимофеевич Комаров был связан с моряками еще работая в
Вологде, а теперь он приложил особенно много усилий для помощи Волжской
флотилии.
Вместе с ним мы побывали в Энгельсе, когда немецкие самолеты рвались к
мосту через Волгу. Немецких самолетов было много, но плотная завеса огня
кораблей и береговых зениток сбивала их с боевого курса. Ни одна из бомб в
мост не угодила. На наших глазах загорелась одна из цистерн нефтехранилища.
Городские пожарные команды бесстрашно ринулись к очагу пожара, хотя вокруг
еще падали бомбы. Огонь был быстро укрощен.
Пока я был на Волге, остававшийся за меня в Москве адмирал Л. М. Галлер
каждый день докладывал мне, что Генеральный штаб постоянно справляется о
делах на реке, требует отчета, сколько караванов с топливом прошло вверх по
течению. Сражения на фронтах приобретали все больший размах, запасы горючего
быстро истощались. Как-то со мной связался начальник тыла Красной Армии А.
В. Хрулев. Просьба у него была одна: больше и больше топлива!
- Вы знаете, каждую баржу встречаем с нетерпением и ее содержимое сразу
направляем в действующие части.
На Волге в короткий срок сотни гражданских судов - буксиров, катеров -
были переоборудованы в тральщики. Каждый подозрительный участок приходилось
тралить десятки раз - неизвестно было, на какую кратность ставились
магнитные мины. На берегах реки появилось более четырехсот наблюдательных
постов, следивших за каждым вражеским самолетом и за каждой сброшенной
миной. В это дело включились тысячи добровольных помощников моряков -
бакенщиков, местных жителей. И это дало свои результаты: суда перестали
подрываться.
На протяжении недели вдоль Волги удалось развернуть сотни новых постов
наблюдения. Но это было \310\ только начало. Главное и самое трудное еще
предстояло.
За движением караванов следили не только в Главном морском штабе, но и
в Генеральном штабе и даже в Государственном Комитете Обороны.
Обстановка на Волге докладывалась в Ставку ежедневно оперативными
сводками Главного морского штаба.
В помощь флотилии на Волгу командировали начальника минно-торпедного
управления Н. И. Шибаева. Удивительно спокойный и работоспособный чело-.
век, Николай Иванович проделал огромную работу по организации соединений
тральщиков. Прежде всего он заботился о том, чтобы флотилия была обеспечена
нужными тралами.
Противник выставил сотни мин новейшего образца. Кроме того, на
фарватерах оставалось немало мин, выставленных еще в 1942 году. Тральщики
флотилии вытралили не менее 600 мин. Когда не хватало сил траления,
использовались глубинные бомбы: несколько мощных взрывов в месте падения
сброшенной немецким самолетом мины - и ее можно было считать
нейтрализованной.
Для решительного усиления противовоздушной обороны караванов было
спешно сформировано двести отдельных зенитных взводов. Они сопровождали
караваны, а иногда даже отдельные особо ценные баржи. На берегу удалось
создать 15 береговых батарей ПВО. Эти батареи прикрывали места стоянок
караванов.
Помимо сопровождения караванов требовалось постоянно наблюдать за
фарватерами и охранять их. Для этого было привлечено 25 хорошо вооруженных
кораблей ПВО и 55 различных катеров. Так мы вынудили противника бомбить или
сбрасывать мины только с больших высот, пренебрегая точностью попадания.
Бомбы стали реже накрывать цель, а мины в основном ложились вне фарватеров.
Командиры бригад речных кораблей капитаны 1 ранга В. А. Кринов и П. А.
Смирнов отвечали за отведенные им районы, которые поделили на участки, чтобы
можно было быстрее обнаруживать и тралить мины.
В прокладке новых фарватеров, обозначении их вехами и бакенами, а
иногда и в спешной проводке караванов новыми путями главную роль играли
гидрографы флотилии. Группа военных гидрографов, усиленная специалистами и
работавшая в содружестве с \311\ речниками - начальниками участков Волжского
бассейна, справилась со своими сложными обязанностями.
Каждый караван на всем пути от Астрахани до места назначения охранялся
кораблями флотилии - они отбивали попытки немецких самолетов бомбить суда с
ценнейшим грузом.
Налеты на Саратов и Энгельс были последними попытками немцев в борьбе
за Волгу. Напрасно Риббентроп в те дни заявлял:
"Как только будет установлено наше господство над главной
коммуникационной артерией страны - над Волгой, нашему опаснейшему противнику
будет нанесен такой удар, от которого он больше не оправится". Не вышло!
Значение "главной коммуникационной артерии" наше Верховное
Главнокомандование понимало не хуже Риббентропа и приняло все меры, чтобы
защитить се. Понимали это и моряки Волжской флотилии, которые порой шли на
смертельный риск ради того, чтобы судоходство на Волге было бесперебойным.
Случалось, что в ходе борьбы с минной опасностью мы теряли боевые корабли,
но зато, как докладывал мне командующий флотилией, "ни одна баржа с топливом
не подорвалась". Если в июне 1943 года план перевозок был выполнен на 70
процентов, то в июле он был выполнен полностью. Я с радостью докладывал А.
И. Микояну о ходе перевозок. Итоги таковы: за лето по реке прошло 8 тысяч
судов. Они доставили более 7 миллионов тонн нефтепродуктов. Это говорит об
успешном выполнении личным составом флотилии своего долга в трудную пору
лета 1943 года.
- Ну как с перевозками на Волге? - спросил меня Сталин однажды в
середине августа.
- По-моему, неплохо,- ответил я. Верховный похвалил моряков.
- В победе под Курском есть и их вклад,- сказал он.- Передайте это
вашим товарищам.
Немцы не выдержали напряжения борьбы за Волжский путь и прекратили ее.
По правде сказать, и у нас был момент, когда, казалось, поставь враг еще
сотню-две мин, и движение будет прервано. Но об этом знали только мы.
Однажды У. Черчилль сказал: "Англичане сначала учитывают обстановку, а
затем составляют свои планы. Немцы же сначала составляют планы, а затем
начинают учитывать обстановку". И эти слова не \312\ лишены оснований. Над
немцами, как правило, планы и инструкции довлели больше, чем следует. В этом
была своя и положительная и отрицательная сторона. Составив планы, к тому же
неплохие, и получив приказ, немцы всеми силами старались провести их в жизнь
и часто добивались успехов. Но, однажды составив планы, они с трудом
отказывались от них и плохо учитывали обстановку. В борьбе за Волгу как
стратегическую коммуникацию они точно выполнили план, поставив на этот раз
300 мин (так гласил приказ). Однако они не оценили обстановку и, прекратив
операцию, дали нам возможность обеспечить фронты топливом.
К осени 1943 года волжские фарватеры стали вполне надежными, но
флотилия продолжала очищать от мин подозрительные районы.
Трудно выделить кого-либо из участвовавших в этом опасном деле.
Рисковали поголовно все. Хочется только сказать, что на тральщиках служило
много девушек-краснофлотцев. По отзывам командования, в мужестве они ничуть
не уступали мужчинам.
Траление мин на Волге продолжалось еще долго. А фронт уходил все дальше
на запад.
На Волге выросли замечательные кадры моряков. Уже в конце лета 1943
года мы стали черпать оттуда кадры для вновь создаваемой Днепровской
флотилии. Моряки уходили на Днепр со своими кораблями: катера грузили на
платформы и перевозили по железной дороге. Много бронекатеров вместе с
командами перебрасывалось на юг. Они участвовали в Керченско-Эльтигенской
десантной операции, а затем действовали на Дунае.
В июне 1944 года Волжская флотилия была расформирована.
Подготовка к новому наступлению на Северном Кавказе длилась все лето.
Во второй половине августа меня вызвал заместитель начальника
Генерального штаба А. И. Антонов. В общих чертах он ознакомил с предстоящей
операцией, не указывая пока ее сроков. Предупредил, что я, видимо, буду
вызван в Ставку. Вместе с адмиралом \313\ Л. М. Галлером мы засели за карту,
пытаясь представить, как может развиваться сражение за освобождение
Новороссийска. Все данные о наших силах на Черном море были под рукой.
В тот же вечер меня вызвали в Ставку. Разговор начался с вопроса о
важности Новороссийска как порта и о возможностях помощи флота в его
освобождении. Я доложил наши наметки.
- Не спешите,- ответили мне. - Поезжайте на юг и лично разберитесь во
всем.
Уже привыкший к тому, что И. В. Сталин очень строго заботится о
секретности предстоящих операций, я не счел удобным подробно расспрашивать о
разрабатываемом плане. Решил воспользоваться уже испытанным приемом:
выяснить что можно через своих работников в Генштабе. Но оказалось, что и
они пока мало осведомлены.
18 августа я вылетел в Краснодар к командующему Северо-Кавказским
фронтом генерал-полковнику И. Е, Петрову.
Встретились как давние и добрые друзья. Моряки прониклись любовью и
уважением к И. Е. Петрову еще при обороне Одессы и Севастополя, когда он
командовал Отдельной Приморской армией. Он всегда высоко ценил моряков и
умело организовывал взаимодействие сухопутных войск и флота. И сейчас он
уделял большое внимание этому вопросу, очень чутко прислушивался к мнению
моряков и возлагал большие надежды на их помощь. Часто он прямо звонил мне в
Москву, чтобы разрешить тот или иной вопрос. Иван Ефимович предложил
засветло проехать на машинах на его КП. Он ознакомил с замыслом операции.
Цель ее заключалась в том, чтобы разгромить всю вражескую таманскую
группировку.
Прежде чем приступить к прорыву Голубой линии, предусматривалось
освободить Новороссийск. Планировались внезапные удары по вражеским войскам
в городе одновременно с трех направлений - с востока, юго-запада и юга. Удар
будет наноситься и с суши и с моря. С востока должна была наступать
восточная группа войск 18-й армии; с юго-запада, с мысхакского плацдарма -
западная ее группа, в том числе и 83-я морская стрелковая бригада; со
стороны моря должен был высадиться десант.
Здесь у нас произошел спор. Генерал И. Е. Петров \314\ настаивал
высадить десант в Анапе. Я не согласился с этим: далеко от наших баз. Как бы
не повторился печальный опыт Южной Озерейки. Десанту снова пришлось бы
сражаться без тесного взаимодействия с армией, его не могла бы поддержать
наша артиллерия.
Не лучше ли высаживать десант непосредственно в Новороссийске?
После некоторого раздумья Иван Ефимович согласился, что наше
предложение, пожалуй, перспективнее, а затем окончательно отказался от
высадки в Анапе.
Утром я собрался в Геленджик, где уже находился походный КП флота. Шел
дождь. Выделив мне легковую машину, Иван Ефимович посоветовал прихватить
"студебеккер". Совет оказался очень полезным. Дорогу развезло, машина то и
дело застревала, и без мощного грузовика ее было бы не вытащить на крутых
подъемах. Особенно он помог нам при переправе вброд через разлившиеся после
дождей речушки.
Штаб флота и штаб Новороссийской военно-морской базы уже усиленно
работали над подготовкой операции. Основной вопрос: куда и на каких
средствах высаживать десант? Приняли смелое решение - использовать торпедные
катера как своего рода таран для прорыва заграждений и разрушения мола
торпедами. На них пойдет и часть десанта. Высаживать будем прямо на причалы.
Командованию флота и Новороссийской базы было приказано использовать
оставшееся время для тренировок и согласования всех вопросов с армейским
командованием. Командующий 18-й армией К. Н. Леселидзе хорошо понимал роль
взаимодействия сухопутных войск с флотом и обеспечил дружную работу армейцев
с моряками. Ветераны-черноморцы до сих пор вспоминают добрым словом этого
талантливого военачальника.
Командование флота выделило около 150 катеров, мотоботов, мотобаркасов,
которые были разделены на отряды высадки, обеспечения высадки и санитарный.
Десант должны были поддерживать 148 самолетов. План, первоначально
разработанный на месте, был детально изучен в его флотской части Главным
морским штабом и согласован с Генеральным штабом.
План был рассчитан по минутам и секундам, всесторонне обдумывалась
каждая деталь. Всей операцией руководил командующий Северо-Кавказским
фронтом генерал И. Е. Петров, который имел двух помощников: \315\ по
сухопутной части - командующего 18-й армией генерал-лейтенанта К. Н.
Леселидзе, а по морской - командующего Черноморским флотом вице-адмирала Л.
А. Владимирского. За разработкой флотской части операции внимательно следил
Главный морской штаб.
Разведка установила, что вход в порт закрыт бонами, а причалы и
набережные заминированы. Уточнили систему огня противника. Удалось выявить,
что враг установил у берега полосу противодесантных препятствий, стальные
сваи и ежи. Для обороны города и порта он стянул две лучшие дивизии и две
команды морской пехоты. Пришлось все это учесть.
В ночь на 10 сентября в Геленджике на суда погрузились десантники.
Спустя несколько часов, когда корабли сосредоточились на исходной линии,
началась артиллерийская подготовка. Авиация усилила удары. Одновременно
корабли обеспечения высадки устремились к объектам атаки. 9 торпедных
катеров группы прорыва во главе с командиром 2-й бригады торпедных катеров
капитаном 2 ранга В. Т. Проценко атаковали огневые точки на молах, подошли к
бонам, высадили там штурмовые группы, быстро подорвали боносетевые
заграждения и дали сигнал, что проход в порт открыт. В это же время 13
торпедных катеров под командованием капитана 3 ранга Г. Д. Дьяченко
атаковали вражеские объекты на берегу. Несколько минут спустя в порт на
полном ходу прорвалась третья группа торпедных катеров во главе с
капитан-лейтенантом А. Ф. Африкановым. Они выпустили торпеды по причалам и
местам высадки десанта.
Через четыре минуты в порт начали входить катера с десантниками.
Десанту удалось отразить ожесточенные атаки противника. На берег высадились
около 4 тысяч человек.
Одновременно с высадкой десанта перешли в наступление восточная и
западная группы войск 18-й армии. Но прорвать вражескую оборону они не
смогли. Поэтому десант оказался в исключительно тяжелом положении. Противник
предпринял против него ожесточенные контратаки с участием танков и
самоходных пушек. Десантники героически сражались и при поддержке артиллерии
и авиации прочно удерживали занятые рубежи.
Для развития успеха в ночь на 11 сентября по приказу командующего
флотом вице-адмирала Л. А. Владимирского был высажен второй эшелон десанта.
\316\
Я в это время уже был в Москве, но мы пристально следили за развитием
событий. Когда встал вопрос о высадке второго эшелона десанта, возникло было
сомнение. Опасались больших потерь в людях и кораблях. Но другого выхода не
было. Владимирский получил короткий ответ: "Действуйте". И по его приказу в
ночь на 11 сентября корабли с новыми подразделениями десанта устремились
сквозь огонь в Цемесскую бухту. Этот бросок обошелся нам дорого, но роль
свою сыграл. Десант помог восточной группе войск прорвать вражескую оборону
на направлении главного удара. Опасаясь окружения, фашисты были вынуждены
отойти. 16 сентября Новороссийск был полностью освобожден.
Освобождение Новороссийска имело очень важное значение как в битве за
Кавказ, так и в событиях на всем южном фланге советско-германского фронта.
Новороссийская операция была очень трудной и сложной. Я уже говорил,
что враг всячески укреплял свои позиции как с суши, так и с моря, создав
прочную круговую оборону. Новороссийская операция характерна тем, что штурм
города, превращенного гитлеровцами в мощную крепость, осуществлялся
одновременно с суши и с моря. Важная роль принадлежала флоту. Не случайно,
что из 6 тысяч десантников две трети - 4 тысячи человек - были моряки. В
этой операции было всесторонне разработано взаимодействие сил, наступавших
со всех сторон - и с моря, и с суши, в том числе и с плацдарма Малой земли.
В боях за Новороссийск участвовали разнообразные силы и средства армии и
флота, причем действовали они согласованно и одновременно.
Бывает, что и хорошие планы не всегда удается в точности проводить в
жизнь. Новороссийская операция и в этом отношении может служить примером:
план ее выполнялся точно и без всяких отступлений.
В день освобождения Новороссийска я был в Кремле. И. В. Сталин,
довольный, слушал по радио звучный голос Левитана, читавшего приказ
Верховного Главнокомандующего. Потом все мы наблюдали салют. Верховный
улыбался.
- Хорошо поработали,- проговорил он, поглаживая усы.
Еще в конце января 1943 года я поднял в Ставке вопрос о
целесообразности воссоздания Азовской флотилии. Берега Азовского моря в
северной его части уже находились в наших руках. Южный фронт готовился \317\
наступать на Мариуполь и далее на Перекоп, а СевероКавказский фронт
разрабатывал планы освобождения Таманского полуострова. И тому и другому
могла понадобиться помощь моряков.
Получив согласие Верховного Главнокомандования, я 3 февраля 1943 года
подписал соответствующий приказ. В состав воссоздаваемой флотилии
возвращались все ранее входившие в нее корабли. Большинство их в свое время
было вынуждено оставить Азовское море и находилось теперь в разных базах
Кавказского побережья.
Возглавил флотилию ее прежний командующий контр-адмирал С. Г. Горшков.
Назначая его, мы учитывали, что он хорошо знает Азовское море, уже воевал на
нем. Прекрасно знал он и людей флотилии, поэтому ему легче будет собрать и
снова сплотить их. Начальником штаба флотилии опять стал капитан 1 ранга А.
В. Свердлов. Политотдел флотилии возглавил капитан 1 ранга С. С. Прокофьев.
В Ейске формировалась основная база флотилии. Туда перебрасывались по
железной дороге катера, орудия береговых батарей и все необходимое для
боевых действий.
По существу, флотилия формировалась в тылу у противника: в его руках
находилась большая часть побережья, в море действовал довольно
многочисленный вражеский флот. Сосредоточение советских кораблей в Ейске
встревожило немцев. Фашистская авиация не раз бомбила порт, его пытались
обстреливать и немецкие корабли. Советские моряки самоотверженно отражали
вражеские удары. Флотилия быстро набирала силы.
В ту пору флотилия содействовала главным образом частям 44-й армии
Южного фронта. В ночь на 30 августа она высадила десант в районе Безымяновки
(западнее Таганрога), 8 сентября - у поселка Ялта, 10 сентября - два
тактических десанта в Мелекино. В ночь на 17 сентября сошедший с кораблей
десант из 900 человек занял порт Осипенко (Бердянск), лишив противника
возможности эвакуировать из этого района свои войска. В сентябре же флотилия
способствовала освобождению Мариуполя. Моряки флотилии занимали прибрежные
дороги, дезорганизовывали перевозки и создавали панику в ближайших вражеских
тылах, чем способствовали продвижению наших войск на приморском направлении.
В конце сентября я побывал в Бердянске, куда \318\ С. Г. Горшков
перенес свой походный штаб. Флотилия готовила десант в Геническ.
Находившийся на Южном фронте представитель Ставки маршал А. М. Василевский
дал морякам такую задачу из расчета, что наши войска в ближайшее время
начнут наступление на Перекоп. Но вскоре этот план был изменен. Наступление
откладывалось с тем, чтобы подготовить одновременный удар на Крым с Перекопа
и Керченского полуострова.
После освобождения Новороссийска на повестку дня встал вопрос об
очищении от противника всего Таманского полуострова. Это создало бы
благоприятные условия для форсирования Керченского пролива. Фашистское
комадование всеми силами стремилось удержать плацдарм на Таманском
полуострове, чтобы обезопасить свои войска в Крыму.
Для обороны Керченского пролива и своих водных коммуникаций противник
сосредоточил значительные военно-морские силы, подчиненные вице-адмиралу
Кизерицки - адмиралу Черного моря: флотилию торпедных катеров (14 единиц),
флотилию артиллерийских плавучих батарей, флотилию катерных тральщиков, 2- 3
подводные лодки, десантные баржи, сторожевые катера. Южный вход в Керченский
Все вопросительно смотрели не столько на Пантелеева, сколько на меня. Я
сказал, что адмирал Пантелеев проверен в боях, это очень опытный моряк, а
любой моряк с плаванием по реке должен справиться. К тому же его кандидатура
уже одобрена Сталиным.
Пантелеева попросили подождать в приемной, а за длинным столом еще
некоторое время продолжался спор. Наконец, назначение Юрия Александровича
было утверждено. Вопрос о назначении Зарембо решался \307\ проще и быстрее.
Уже в машине я объяснил Пантелееву, в чем дело, и объявил о его
назначении командующим Волжской военной флотилией.
- Что же вы меня раньше не предупредили?
- Некогда было. Нам и сейчас поспать не придется: приказано утром
вылететь в Сталинград.
Накануне я встретился с Зарембо. Николая Петровича я знал еще по Тихому
океану. Как-то он напомнил анекдотический случай. Мы с женой сидели в
вагоне, когда с группой моряков вошел Зарембо. Я сказал жене:
- Знакомься, это тот самый Зарембо, на которого ссылался проходимец,
занявший у нас двести рублей, конечно, без отдачи.
Зарембо удивленно уставился на меня.
- Какой проходимец?
- А я откуда знаю. Позвонил по телефону, пожаловался, что оказался в
беде, и заявил, что обращается ко мне по рекомендации известного мне
Зарембо. Делать нечего, вызвал я порученца и велел передать незнакомцу
деньги, которые, на несчастье, оказались в кармане.
Зарембо расхохотался до слез.
- Представьте себе, наверное, тот же самый проходимец выцыганил у меня
триста рублей, ссылаясь на вашу рекомендацию.
- Слушай,- сказал я,- нам лучше молчать об этом случае: солидные люди и
такие простофили. А впредь урок: не всякой рекомендации верь.
Беседа с Зарембо в Москве была деловой и короткой. Он понимал
ответственность, какая на него возлагалась, и обещал не пожалеть сил, чтобы
успешно выполнить задание.
Впоследствии он. свою работу на Волге описал в интересной книге
воспоминаний "Волжские плесы". Там он рассказывает о многих людях флотилии -
командирах, политработниках, коммунистах и комсомольцах, об экипажах
гражданских судов, колхозниках приволжских деревень, которые вместе с
моряками флотилии налаживали нормальное судоходство на Волге.
Ю. А. Пантелеев в своей книге "Полвека на флоте" уделил много места
событиям на Волге. Очень рекомендую читателям прочесть эти правдивые
записки.
Начальником штаба флотилии утвердили капитана 1 ранга В. В. Григорьева,
которого вскоре сменил \308\ капитан 2 ранга Н. Д. Сергеев.
8 мая с 3. А. Шашковым и новым командующим Волжской флотилией я вылетел
в Сталинград. Было около 14 часов. В прогретом воздухе самолет сильно
бросало при порывистом ветре. Моторы работали с надрывом, на максимальных
оборотах.
Мы с Шашковым обсуждали вопросы, интересовавшие нас обоих. Еще в Москве
вместе с работниками Главного морского штаба решили, что для надежного
обеспечения движения судов по Волге от Астрахани до Горького надо как можно
быстрее увеличить количество тральщиков. Выделить пригодные для этого суда,
обеспечить их переоборудование скорее всего мог Зосима Александрович Шашков.
"С чего начать? - думал я.- Тральщики в нужном количестве будут не
сразу, а караваны уже идут, и корабли подрываются на минах". Ответ мог быть
только один: прежде всего нужно знать, где и когда сброшены мины, тогда уже
будет легче найти и вытралить их. Следовало развернуть большую сеть постов
наблюдения. С этого и начал новый командующий. Для поощрения наблюдателей
были выделены денежные средства. Но и без особого поощрения все прекрасно
понимали, что о замеченных минах нужно докладывать. Совсем недавно, когда я
работал над воспоминаниями, Ю. А. Пантелеев напомнил мне об одном случае.
Объезжая участок реки где-то около Каменного Яра, мы с ним увидели
стоявшую на берегу девушку, которая с волнением крикнула нам: "Совсем
недавно вот здесь упала мина!" "Вы в этом уверены?" - спросил Юрий
Александрович. Тем временем мы подошли к берегу, и девушка рукой показала
место падения мины. Неподалеку от нас буксир тянул несколько барж, до
предела загруженных топливом. Пантелеев хотел было остановить движение
каравана, но в этот самый момент в указанном девушкой месте поднялся
огромный столб воды и песка. Раздался оглушительный взрыв. Мина разорвалась
сама по себе на быстром течении реки, не причинив никакого ущерба.
Счастливый случай!
Когда мы прилетели в Сталинград, я на первое же совещание моряков с
руководителями пароходств пригласил секретаря обкома партии А. С. Чуянова.
Алексей Семенович оказал большую помощь новому командованию флотилии. Так
бывало везде. Партийные и советские органы всегда помогали военным всем чем
\309\ могли. Так было в Севастополе, Ленинграде, Сталинграде. Летом, когда
борьба с вражеской авиацией переместилась вверх по реке в район Саратова и я
снова по указанию Ставки вылетал на Волгу, то первым делом обратился к
секретарю Саратовского обкома П. Т. Комарову. Тогда, в июне 1943 года,
Саратов подвергался яростным налетам немецкой авиации. Отбивать их удавалось
только дружными усилиями гражданских властей, зенитчиков ПВО страны и
флотилии. Петр Тимофеевич Комаров был связан с моряками еще работая в
Вологде, а теперь он приложил особенно много усилий для помощи Волжской
флотилии.
Вместе с ним мы побывали в Энгельсе, когда немецкие самолеты рвались к
мосту через Волгу. Немецких самолетов было много, но плотная завеса огня
кораблей и береговых зениток сбивала их с боевого курса. Ни одна из бомб в
мост не угодила. На наших глазах загорелась одна из цистерн нефтехранилища.
Городские пожарные команды бесстрашно ринулись к очагу пожара, хотя вокруг
еще падали бомбы. Огонь был быстро укрощен.
Пока я был на Волге, остававшийся за меня в Москве адмирал Л. М. Галлер
каждый день докладывал мне, что Генеральный штаб постоянно справляется о
делах на реке, требует отчета, сколько караванов с топливом прошло вверх по
течению. Сражения на фронтах приобретали все больший размах, запасы горючего
быстро истощались. Как-то со мной связался начальник тыла Красной Армии А.
В. Хрулев. Просьба у него была одна: больше и больше топлива!
- Вы знаете, каждую баржу встречаем с нетерпением и ее содержимое сразу
направляем в действующие части.
На Волге в короткий срок сотни гражданских судов - буксиров, катеров -
были переоборудованы в тральщики. Каждый подозрительный участок приходилось
тралить десятки раз - неизвестно было, на какую кратность ставились
магнитные мины. На берегах реки появилось более четырехсот наблюдательных
постов, следивших за каждым вражеским самолетом и за каждой сброшенной
миной. В это дело включились тысячи добровольных помощников моряков -
бакенщиков, местных жителей. И это дало свои результаты: суда перестали
подрываться.
На протяжении недели вдоль Волги удалось развернуть сотни новых постов
наблюдения. Но это было \310\ только начало. Главное и самое трудное еще
предстояло.
За движением караванов следили не только в Главном морском штабе, но и
в Генеральном штабе и даже в Государственном Комитете Обороны.
Обстановка на Волге докладывалась в Ставку ежедневно оперативными
сводками Главного морского штаба.
В помощь флотилии на Волгу командировали начальника минно-торпедного
управления Н. И. Шибаева. Удивительно спокойный и работоспособный чело-.
век, Николай Иванович проделал огромную работу по организации соединений
тральщиков. Прежде всего он заботился о том, чтобы флотилия была обеспечена
нужными тралами.
Противник выставил сотни мин новейшего образца. Кроме того, на
фарватерах оставалось немало мин, выставленных еще в 1942 году. Тральщики
флотилии вытралили не менее 600 мин. Когда не хватало сил траления,
использовались глубинные бомбы: несколько мощных взрывов в месте падения
сброшенной немецким самолетом мины - и ее можно было считать
нейтрализованной.
Для решительного усиления противовоздушной обороны караванов было
спешно сформировано двести отдельных зенитных взводов. Они сопровождали
караваны, а иногда даже отдельные особо ценные баржи. На берегу удалось
создать 15 береговых батарей ПВО. Эти батареи прикрывали места стоянок
караванов.
Помимо сопровождения караванов требовалось постоянно наблюдать за
фарватерами и охранять их. Для этого было привлечено 25 хорошо вооруженных
кораблей ПВО и 55 различных катеров. Так мы вынудили противника бомбить или
сбрасывать мины только с больших высот, пренебрегая точностью попадания.
Бомбы стали реже накрывать цель, а мины в основном ложились вне фарватеров.
Командиры бригад речных кораблей капитаны 1 ранга В. А. Кринов и П. А.
Смирнов отвечали за отведенные им районы, которые поделили на участки, чтобы
можно было быстрее обнаруживать и тралить мины.
В прокладке новых фарватеров, обозначении их вехами и бакенами, а
иногда и в спешной проводке караванов новыми путями главную роль играли
гидрографы флотилии. Группа военных гидрографов, усиленная специалистами и
работавшая в содружестве с \311\ речниками - начальниками участков Волжского
бассейна, справилась со своими сложными обязанностями.
Каждый караван на всем пути от Астрахани до места назначения охранялся
кораблями флотилии - они отбивали попытки немецких самолетов бомбить суда с
ценнейшим грузом.
Налеты на Саратов и Энгельс были последними попытками немцев в борьбе
за Волгу. Напрасно Риббентроп в те дни заявлял:
"Как только будет установлено наше господство над главной
коммуникационной артерией страны - над Волгой, нашему опаснейшему противнику
будет нанесен такой удар, от которого он больше не оправится". Не вышло!
Значение "главной коммуникационной артерии" наше Верховное
Главнокомандование понимало не хуже Риббентропа и приняло все меры, чтобы
защитить се. Понимали это и моряки Волжской флотилии, которые порой шли на
смертельный риск ради того, чтобы судоходство на Волге было бесперебойным.
Случалось, что в ходе борьбы с минной опасностью мы теряли боевые корабли,
но зато, как докладывал мне командующий флотилией, "ни одна баржа с топливом
не подорвалась". Если в июне 1943 года план перевозок был выполнен на 70
процентов, то в июле он был выполнен полностью. Я с радостью докладывал А.
И. Микояну о ходе перевозок. Итоги таковы: за лето по реке прошло 8 тысяч
судов. Они доставили более 7 миллионов тонн нефтепродуктов. Это говорит об
успешном выполнении личным составом флотилии своего долга в трудную пору
лета 1943 года.
- Ну как с перевозками на Волге? - спросил меня Сталин однажды в
середине августа.
- По-моему, неплохо,- ответил я. Верховный похвалил моряков.
- В победе под Курском есть и их вклад,- сказал он.- Передайте это
вашим товарищам.
Немцы не выдержали напряжения борьбы за Волжский путь и прекратили ее.
По правде сказать, и у нас был момент, когда, казалось, поставь враг еще
сотню-две мин, и движение будет прервано. Но об этом знали только мы.
Однажды У. Черчилль сказал: "Англичане сначала учитывают обстановку, а
затем составляют свои планы. Немцы же сначала составляют планы, а затем
начинают учитывать обстановку". И эти слова не \312\ лишены оснований. Над
немцами, как правило, планы и инструкции довлели больше, чем следует. В этом
была своя и положительная и отрицательная сторона. Составив планы, к тому же
неплохие, и получив приказ, немцы всеми силами старались провести их в жизнь
и часто добивались успехов. Но, однажды составив планы, они с трудом
отказывались от них и плохо учитывали обстановку. В борьбе за Волгу как
стратегическую коммуникацию они точно выполнили план, поставив на этот раз
300 мин (так гласил приказ). Однако они не оценили обстановку и, прекратив
операцию, дали нам возможность обеспечить фронты топливом.
К осени 1943 года волжские фарватеры стали вполне надежными, но
флотилия продолжала очищать от мин подозрительные районы.
Трудно выделить кого-либо из участвовавших в этом опасном деле.
Рисковали поголовно все. Хочется только сказать, что на тральщиках служило
много девушек-краснофлотцев. По отзывам командования, в мужестве они ничуть
не уступали мужчинам.
Траление мин на Волге продолжалось еще долго. А фронт уходил все дальше
на запад.
На Волге выросли замечательные кадры моряков. Уже в конце лета 1943
года мы стали черпать оттуда кадры для вновь создаваемой Днепровской
флотилии. Моряки уходили на Днепр со своими кораблями: катера грузили на
платформы и перевозили по железной дороге. Много бронекатеров вместе с
командами перебрасывалось на юг. Они участвовали в Керченско-Эльтигенской
десантной операции, а затем действовали на Дунае.
В июне 1944 года Волжская флотилия была расформирована.
Подготовка к новому наступлению на Северном Кавказе длилась все лето.
Во второй половине августа меня вызвал заместитель начальника
Генерального штаба А. И. Антонов. В общих чертах он ознакомил с предстоящей
операцией, не указывая пока ее сроков. Предупредил, что я, видимо, буду
вызван в Ставку. Вместе с адмиралом \313\ Л. М. Галлером мы засели за карту,
пытаясь представить, как может развиваться сражение за освобождение
Новороссийска. Все данные о наших силах на Черном море были под рукой.
В тот же вечер меня вызвали в Ставку. Разговор начался с вопроса о
важности Новороссийска как порта и о возможностях помощи флота в его
освобождении. Я доложил наши наметки.
- Не спешите,- ответили мне. - Поезжайте на юг и лично разберитесь во
всем.
Уже привыкший к тому, что И. В. Сталин очень строго заботится о
секретности предстоящих операций, я не счел удобным подробно расспрашивать о
разрабатываемом плане. Решил воспользоваться уже испытанным приемом:
выяснить что можно через своих работников в Генштабе. Но оказалось, что и
они пока мало осведомлены.
18 августа я вылетел в Краснодар к командующему Северо-Кавказским
фронтом генерал-полковнику И. Е, Петрову.
Встретились как давние и добрые друзья. Моряки прониклись любовью и
уважением к И. Е. Петрову еще при обороне Одессы и Севастополя, когда он
командовал Отдельной Приморской армией. Он всегда высоко ценил моряков и
умело организовывал взаимодействие сухопутных войск и флота. И сейчас он
уделял большое внимание этому вопросу, очень чутко прислушивался к мнению
моряков и возлагал большие надежды на их помощь. Часто он прямо звонил мне в
Москву, чтобы разрешить тот или иной вопрос. Иван Ефимович предложил
засветло проехать на машинах на его КП. Он ознакомил с замыслом операции.
Цель ее заключалась в том, чтобы разгромить всю вражескую таманскую
группировку.
Прежде чем приступить к прорыву Голубой линии, предусматривалось
освободить Новороссийск. Планировались внезапные удары по вражеским войскам
в городе одновременно с трех направлений - с востока, юго-запада и юга. Удар
будет наноситься и с суши и с моря. С востока должна была наступать
восточная группа войск 18-й армии; с юго-запада, с мысхакского плацдарма -
западная ее группа, в том числе и 83-я морская стрелковая бригада; со
стороны моря должен был высадиться десант.
Здесь у нас произошел спор. Генерал И. Е. Петров \314\ настаивал
высадить десант в Анапе. Я не согласился с этим: далеко от наших баз. Как бы
не повторился печальный опыт Южной Озерейки. Десанту снова пришлось бы
сражаться без тесного взаимодействия с армией, его не могла бы поддержать
наша артиллерия.
Не лучше ли высаживать десант непосредственно в Новороссийске?
После некоторого раздумья Иван Ефимович согласился, что наше
предложение, пожалуй, перспективнее, а затем окончательно отказался от
высадки в Анапе.
Утром я собрался в Геленджик, где уже находился походный КП флота. Шел
дождь. Выделив мне легковую машину, Иван Ефимович посоветовал прихватить
"студебеккер". Совет оказался очень полезным. Дорогу развезло, машина то и
дело застревала, и без мощного грузовика ее было бы не вытащить на крутых
подъемах. Особенно он помог нам при переправе вброд через разлившиеся после
дождей речушки.
Штаб флота и штаб Новороссийской военно-морской базы уже усиленно
работали над подготовкой операции. Основной вопрос: куда и на каких
средствах высаживать десант? Приняли смелое решение - использовать торпедные
катера как своего рода таран для прорыва заграждений и разрушения мола
торпедами. На них пойдет и часть десанта. Высаживать будем прямо на причалы.
Командованию флота и Новороссийской базы было приказано использовать
оставшееся время для тренировок и согласования всех вопросов с армейским
командованием. Командующий 18-й армией К. Н. Леселидзе хорошо понимал роль
взаимодействия сухопутных войск с флотом и обеспечил дружную работу армейцев
с моряками. Ветераны-черноморцы до сих пор вспоминают добрым словом этого
талантливого военачальника.
Командование флота выделило около 150 катеров, мотоботов, мотобаркасов,
которые были разделены на отряды высадки, обеспечения высадки и санитарный.
Десант должны были поддерживать 148 самолетов. План, первоначально
разработанный на месте, был детально изучен в его флотской части Главным
морским штабом и согласован с Генеральным штабом.
План был рассчитан по минутам и секундам, всесторонне обдумывалась
каждая деталь. Всей операцией руководил командующий Северо-Кавказским
фронтом генерал И. Е. Петров, который имел двух помощников: \315\ по
сухопутной части - командующего 18-й армией генерал-лейтенанта К. Н.
Леселидзе, а по морской - командующего Черноморским флотом вице-адмирала Л.
А. Владимирского. За разработкой флотской части операции внимательно следил
Главный морской штаб.
Разведка установила, что вход в порт закрыт бонами, а причалы и
набережные заминированы. Уточнили систему огня противника. Удалось выявить,
что враг установил у берега полосу противодесантных препятствий, стальные
сваи и ежи. Для обороны города и порта он стянул две лучшие дивизии и две
команды морской пехоты. Пришлось все это учесть.
В ночь на 10 сентября в Геленджике на суда погрузились десантники.
Спустя несколько часов, когда корабли сосредоточились на исходной линии,
началась артиллерийская подготовка. Авиация усилила удары. Одновременно
корабли обеспечения высадки устремились к объектам атаки. 9 торпедных
катеров группы прорыва во главе с командиром 2-й бригады торпедных катеров
капитаном 2 ранга В. Т. Проценко атаковали огневые точки на молах, подошли к
бонам, высадили там штурмовые группы, быстро подорвали боносетевые
заграждения и дали сигнал, что проход в порт открыт. В это же время 13
торпедных катеров под командованием капитана 3 ранга Г. Д. Дьяченко
атаковали вражеские объекты на берегу. Несколько минут спустя в порт на
полном ходу прорвалась третья группа торпедных катеров во главе с
капитан-лейтенантом А. Ф. Африкановым. Они выпустили торпеды по причалам и
местам высадки десанта.
Через четыре минуты в порт начали входить катера с десантниками.
Десанту удалось отразить ожесточенные атаки противника. На берег высадились
около 4 тысяч человек.
Одновременно с высадкой десанта перешли в наступление восточная и
западная группы войск 18-й армии. Но прорвать вражескую оборону они не
смогли. Поэтому десант оказался в исключительно тяжелом положении. Противник
предпринял против него ожесточенные контратаки с участием танков и
самоходных пушек. Десантники героически сражались и при поддержке артиллерии
и авиации прочно удерживали занятые рубежи.
Для развития успеха в ночь на 11 сентября по приказу командующего
флотом вице-адмирала Л. А. Владимирского был высажен второй эшелон десанта.
\316\
Я в это время уже был в Москве, но мы пристально следили за развитием
событий. Когда встал вопрос о высадке второго эшелона десанта, возникло было
сомнение. Опасались больших потерь в людях и кораблях. Но другого выхода не
было. Владимирский получил короткий ответ: "Действуйте". И по его приказу в
ночь на 11 сентября корабли с новыми подразделениями десанта устремились
сквозь огонь в Цемесскую бухту. Этот бросок обошелся нам дорого, но роль
свою сыграл. Десант помог восточной группе войск прорвать вражескую оборону
на направлении главного удара. Опасаясь окружения, фашисты были вынуждены
отойти. 16 сентября Новороссийск был полностью освобожден.
Освобождение Новороссийска имело очень важное значение как в битве за
Кавказ, так и в событиях на всем южном фланге советско-германского фронта.
Новороссийская операция была очень трудной и сложной. Я уже говорил,
что враг всячески укреплял свои позиции как с суши, так и с моря, создав
прочную круговую оборону. Новороссийская операция характерна тем, что штурм
города, превращенного гитлеровцами в мощную крепость, осуществлялся
одновременно с суши и с моря. Важная роль принадлежала флоту. Не случайно,
что из 6 тысяч десантников две трети - 4 тысячи человек - были моряки. В
этой операции было всесторонне разработано взаимодействие сил, наступавших
со всех сторон - и с моря, и с суши, в том числе и с плацдарма Малой земли.
В боях за Новороссийск участвовали разнообразные силы и средства армии и
флота, причем действовали они согласованно и одновременно.
Бывает, что и хорошие планы не всегда удается в точности проводить в
жизнь. Новороссийская операция и в этом отношении может служить примером:
план ее выполнялся точно и без всяких отступлений.
В день освобождения Новороссийска я был в Кремле. И. В. Сталин,
довольный, слушал по радио звучный голос Левитана, читавшего приказ
Верховного Главнокомандующего. Потом все мы наблюдали салют. Верховный
улыбался.
- Хорошо поработали,- проговорил он, поглаживая усы.
Еще в конце января 1943 года я поднял в Ставке вопрос о
целесообразности воссоздания Азовской флотилии. Берега Азовского моря в
северной его части уже находились в наших руках. Южный фронт готовился \317\
наступать на Мариуполь и далее на Перекоп, а СевероКавказский фронт
разрабатывал планы освобождения Таманского полуострова. И тому и другому
могла понадобиться помощь моряков.
Получив согласие Верховного Главнокомандования, я 3 февраля 1943 года
подписал соответствующий приказ. В состав воссоздаваемой флотилии
возвращались все ранее входившие в нее корабли. Большинство их в свое время
было вынуждено оставить Азовское море и находилось теперь в разных базах
Кавказского побережья.
Возглавил флотилию ее прежний командующий контр-адмирал С. Г. Горшков.
Назначая его, мы учитывали, что он хорошо знает Азовское море, уже воевал на
нем. Прекрасно знал он и людей флотилии, поэтому ему легче будет собрать и
снова сплотить их. Начальником штаба флотилии опять стал капитан 1 ранга А.
В. Свердлов. Политотдел флотилии возглавил капитан 1 ранга С. С. Прокофьев.
В Ейске формировалась основная база флотилии. Туда перебрасывались по
железной дороге катера, орудия береговых батарей и все необходимое для
боевых действий.
По существу, флотилия формировалась в тылу у противника: в его руках
находилась большая часть побережья, в море действовал довольно
многочисленный вражеский флот. Сосредоточение советских кораблей в Ейске
встревожило немцев. Фашистская авиация не раз бомбила порт, его пытались
обстреливать и немецкие корабли. Советские моряки самоотверженно отражали
вражеские удары. Флотилия быстро набирала силы.
В ту пору флотилия содействовала главным образом частям 44-й армии
Южного фронта. В ночь на 30 августа она высадила десант в районе Безымяновки
(западнее Таганрога), 8 сентября - у поселка Ялта, 10 сентября - два
тактических десанта в Мелекино. В ночь на 17 сентября сошедший с кораблей
десант из 900 человек занял порт Осипенко (Бердянск), лишив противника
возможности эвакуировать из этого района свои войска. В сентябре же флотилия
способствовала освобождению Мариуполя. Моряки флотилии занимали прибрежные
дороги, дезорганизовывали перевозки и создавали панику в ближайших вражеских
тылах, чем способствовали продвижению наших войск на приморском направлении.
В конце сентября я побывал в Бердянске, куда \318\ С. Г. Горшков
перенес свой походный штаб. Флотилия готовила десант в Геническ.
Находившийся на Южном фронте представитель Ставки маршал А. М. Василевский
дал морякам такую задачу из расчета, что наши войска в ближайшее время
начнут наступление на Перекоп. Но вскоре этот план был изменен. Наступление
откладывалось с тем, чтобы подготовить одновременный удар на Крым с Перекопа
и Керченского полуострова.
После освобождения Новороссийска на повестку дня встал вопрос об
очищении от противника всего Таманского полуострова. Это создало бы
благоприятные условия для форсирования Керченского пролива. Фашистское
комадование всеми силами стремилось удержать плацдарм на Таманском
полуострове, чтобы обезопасить свои войска в Крыму.
Для обороны Керченского пролива и своих водных коммуникаций противник
сосредоточил значительные военно-морские силы, подчиненные вице-адмиралу
Кизерицки - адмиралу Черного моря: флотилию торпедных катеров (14 единиц),
флотилию артиллерийских плавучих батарей, флотилию катерных тральщиков, 2- 3
подводные лодки, десантные баржи, сторожевые катера. Южный вход в Керченский