Махфуз Нагиб. Предания нашей улицы

   – Важно прожить жизнь как следует! Кадри яростно замахал руками.
   – Я живу как следует и даже лучше. У меня есть все. Даже молодость можно вернуть таблетками. Но каков смысл всего этого, если смерть следует за мной тенью? Как я могу забыть о ней, когда она напоминает о себе ежечасно?! Арафа втайне порадовался, глядя на муки управляющего, но тут же вспомнил о собственном положении и насмешливо спросил себя: «А ты, можешь ли ты быть уверен что завтра вновь увидишь луну?»
   – А почему бы нам не выпить еще? – предложил он вслух.
   – Правильно! А к утру мы протрезвеем! Арафа подумал, что сейчас самый удобный момент и его нельзя упустить.
   – Если бы не зависть тех несчастных, которые нас окружают, вкус жизни показался бы нам совсем другим, – сказал он. Но управляющему эта тема не понравилась.
   – Лучше поговорим о чудесах. Если обеспечить всем жителям улицы такую жизнь, как наша, разве смерть перестала бы подстерегать нас?
   Арафа кивнул в знак согласия головой, но продолжал развивать свою мысль:
   – Смерть чаще посещает бедных и несчастных.
   – Она не минует и богатых.
   – Да, потому что старость подобна болезни.
   – Этим странным мнением ты прикрываешь свою беспомощность, – рассмеялся Кадри.
   Арафа, поощренный его смехом, продолжал:
   – Мы об этом ничего не знаем, но, вероятно, это так и есть. И если люди станут жить лучше, зла станет меньше. Жизнь будет цениться дороже, каждый, кто будет счастлив, захочет подольше сохранить свою счастливую жизнь.
   – Все равно людей будут убивать.
   – Но ученые люди объединятся для совместной борьбы со смертью. Любой, имеющий способности, сможет участвовать в этой борьбе. И тогда окажется возможным победить смерть.
   При этих словах Кадри громко рассмеялся и мечтательно прикрыл глаза, а Арафа так глубоко затянулся, что угли в жаровне вспыхнули. Вновь послышался звук лютни, и голос запел «О ночь, продлись!»
   – Ты просто гашишник, Арафа, – сказал Кадри, – а никакой не волшебник!
   – Мы просто убиваем смерть, – отозвался Арафа.
   – А почему ты не пытаешься в одиночку справиться с ней?
   – Я работаю не покладая рук, но один я могу так мало! Управляющий прислушался к пению, но оно, видимо, не доставило ему удовольствия, и он вернулся к разговору.
   – А если бы ты добился успеха? Что бы ты тогда сделал? С губ Арафы как– то само собой сорвалось:
   – Я бы вернул к жизни Габалауи! Кадри презрительно скривил губы.
   – Это волнует тебя потому, что ты его убийца. Сжавшись, как от удара, Арафа беззвучно прошептал:
   – Эх, если б добиться успеха!

110.

   Лишь на заре Арафа покинул дом управляющего. От всего выпилтого он был как и дурмане, и ноги едва несли его. Он шел но пустынной, еще погруженной в сон улице. Где-то на полпути между домом управляющего и его жилищем, напротив входа в Большой дом, дорогу ему преградила неизвестно откуда возникшая тень, прошептавшая:
   – Доброе утро, муаллим Арафа! От неожиданности Арафа испугался. Однако сопровождавшие его слуги тут же схватили то, что казалось тенью, и, несмотря на опьянение, Арафа увидел, что это была чернокожая женщина, одетая в черную галабею, ниспадавшую до земли. Арафа приказал слугам отпустить ее и спросил:
   – Чего тебе надо, женщина?
   – Я хочу поговорить с тобой наедине.
   – О чем?
   – Хочу пожаловаться тебе на свои огорчения.
   Собираясь пройти мимо, Арафа досадливо бросил:
   – Да поможет тебе Аллах!
   – Ради твоего деда! – настаивала старуха. – Выслушай меня!
   Арафа сердито посмотрел па нее, но вдруг ему показалось, что он где-то видел это ли по. Сердце его учащенно забилось, он вмиг протрезвел. Он вспомнил, что видел его в комнате Габалауи, когда прятался за креслом в ту злополучную ночь. Это же служанка Габалауи, которая спала в его комнате. Арафу охватил страх. Он не отводил глаз от лица старухи. Заметив это, один из слуг спросил:
   – Прогнать ее?
   – Идите к дому, – приказал Арафа, – и ждите меня у двери!
   Слуги ушли, оставив их вдвоем перед Большим домом. Арафа по-прежнему разглядывал лицо женщины, узкий лоб, тощую шею и морщины на лбу и вокруг рта. Да, это, несомненно, она. Он успокаивал себя тем, что в ту ночь она не могла его видеть. Но где она была после смерти Габалауи? И что привело ее сейчас?
   – Я слушаю тебя, госпожа.
   – У меня нет жалоб, – спокойно проговорила женщина.
   – Я хотела остаться наедине с тобой, чтобы выполнить завет.
   – Какой завет?
   – Я была служанкой Габалауи, и он умер у меня на руках.
   – Ты?!
   – Да, я! Ты можешь мне верить. Но Арафе и не нужны были доказательства. Прерывающимся голосом он спросил:
   – Как он умер? Женщина печально сказала:
   – Когда он нашел тело своего слуги, он был так потрясен, что ноги ему отказали. Я поспешила поддержать его, иначе он упал бы. А ведь когда-то это был могучий силач, перед которым склонялась вся округа.
   Арафа громко зарыдал и опустил голову, словно скрывая лицо от лунного света.
   – Я пришла к тебе, выполняя его завет, – повторила женщина.
   Арафа поднял голову. Он весь дрожал.
   – Говори! Ровным, как свет лупы, голосом она произнесла:
   – Прежде чем отойти, он сказал мне: «Иди к волшебнику Арафе и передай ему, что дед его умер довольный им!» Арафа отпрянул как ужаленный.
   – Обманщица! – крикнул он. – Что ты выдумываешь?
   – Успокойся, господин мой.
   – Говори, какую игру ты затеяла?
   – Я только передала его слова, Аллах свидетель!
   – А что ты знаешь об убийце?
   – Ничего, господин! Со дня смерти Габалауи я была прикована к попели. И первое, что я сделала после выздоровления, нашла тебя.
   – Что он тебе сказал?
   – Иди к волшебнику Арафе и передай от меня, что дед его умер довольный им.
   – Лгунья! Ты ведь знаешь, что я… – начал было Арафа, но, спохватившись, уже другим тоном продолжал:
   – Как ты узнала, где найти меня?
   – Я спросила о тебе, и мне сказали, что ты в доме управляющего. Я ждала тебя.
   – А тебе не говорили, что я убийца Габалауи?
   – Никто не убивал Габалауи! И никто не мог его убить!
   – Но его убил тот, кто убил его слугу!
   – Ложь! Вымысел! – гневно возразила старуха. Он умер у меня на руках!
   Арафе хотелось плакать, он он сдержал слезы и только пристально смотрел на женщину, а та просто сказала:
   – Ну я пойду.
   Тогда Арафа хриплым, срывающимся голосом, голосом его больной совести, спросил:
   – Ты можешь поклясться, что сказала мне правду?
   – Клянусь Господом! Он свидетель! – произнесла она четко. И ушла.
   Край неба уже расцветила алой краской заря. Арафа провожал старуху взглядом, пока она не скрылась, потом пошел домой. Едва он оказался в спальне, как потерял сознание. А очнувшись через несколько минут, почувствовал смертельную усталость. Он лег спать, но проспал не более двух часов, душевное волнение разбудило его. Арафа позвал Ханаша и рассказал ему о встрече с женщиной. Ханаш слушал и глядел на друга со всевозрастающим беспокойством. Когда тот закончил свой рассказ, Ханаш усмехнулся и сказал:
   – Все это следствие вчерашней попойки! Арафа обиделся:
   – Я не был пьян! Все это чистая правда!
   – Лучше ляг, поспи. Тебе надо хорошенько выспаться.
   – Ты не веришь мне?
   – Конечно, нет! И ты, когда проспишься, не вспомнишь об этой истории.
   – Но почему ты не веришь мне?
   – Я видел из окна, как ты вышел из дома управляющего. Переходя улицу, ты постоял немного возле Большого дома и пошел дальше в сопровождении своих слуг.
   Арафа вскочил на ноги.
   – Слуг ко мне! – крикнул он.
   – Не делай этого, – предостерег его Ханаш, а то они усомнятся в твоем рассудке.
   Но Арафа настаивал на своем.
   – Я расспрошу их при тебе.
   – Ты добьешься лишь того, что они перестанут нас уважать.
   В глазах Арафы появился безумный блеск, он надменно сказал:
   – Я не сумасшедший! И не вино всему причиной! Габа-лауи умер довольный мной!
   – Пусть будет так,– согласился Ханаш,– только не зови слуг.
   Некоторое время он размышлял, потом вдруг предложил:
   – Давай позовем старуху, пусть она сама расскажет обо всем. Куда она пошла?
   Арафа напрягся, пытаясь вспомнить, и растерянно сказал:
   – Я забыл спросить, где она живет.
   – Если в действительности все произошло, как ты говоришь, ты бы не отпустил ее так просто.
   – Я говорю правду! – упрямо воскликнул Арафа.– Я не сумасшедший, и Габалауи умер, будучи доволен мною!
   – Не утруждай себя! Тебе надо отдохнуть.
   Ханаш подошел к Арафе, погладил его по голове и ласково подтолкнул к кровати. Тот упал на нее и мгновенно уснул глубоким сном.

111.

   – Я решил бежать! – спокойно, но решительно заявил Арафа.
   Ханаш так удивился, что невольно оторвался от работы и с опаской обвел взглядом комнату. Несмотря на то что дверь была плотно закрыта, он боялся, что их могут подслушать. Но Арафа не обратил внимания ни на удивление Ханаша, ни на его опасения. Руки его по-прежнему были заняты работой.
   – Это тюрьма, продолжал он,– навевает мне постоянно мысли о смерти, и вино, и пение, и танцы все, кажется мне, пророчит смерть. Иногда чудится, что даже цветы пахнут могилой.
   – Но на улице нас ожидает настоящая смерть,– напомнил брату Ханаш.
   – Мы убежим подальше от нашей улицы. Арафа глядел прямо в глаза Ханашу.
   – А однажды мы вернемся, чтобы победить!
   Если нам удастся убежать.
   – Эти негодяи уже успокоились и не так строго караулят нас, как прежде.
   Некоторое время они молча продолжали работу, потом Арафа спросил:
   – Разве ты не хотел этого?
   – Я уже почти забыл об этом, – пробормотал растерявшийся Ханаш.– Но скажи, что вдруг толкнуло тебя принять это решение?
   Арафа улыбнулся.
   – Мой дед сказал, что доволен мной, несмотря на то что я проник в его дом и убил его слугу.
   Лицо Ханаша вытянулось от удивления:
   – И ты собираешься рисковать жизнью из-за того, что тебе привиделось с похмелья?!
   – Думай что хочешь, но я уверен, что он, умирая, был действительно доволен мной. Его не разгневало мое вторжение в его дом и даже убийство слуги. Но если бы он увидел нынешнюю мою жизнь, то был бы страшно разгневан. Поэтому он и напомнил мне, что был мною доволен!
   – Раньше ты не говорил о нашем деде с таким уважением! – удивленно покачал головой Ханаш.
   – Это было давно, и тогда я испытывал большие сомнения. Теперь же он умер, а об умерших плохо не говорят.
   – Да упокоит Аллах его душу!
   – И вряд ли я когда-нибудь забуду, что стал невольной причиной смерти деда. Поэтому мой долг вернуть его к жизни, если сумею. В случае удачи нам откроется дорога к бессмертию.
   Ханаш с горечью посмотрел на друга.
   – Пока что, – заметил он, – твое волшебство помогло тебе изобрести лишь возбуждающие таблетки и разрушающие бутылки.
   – Мы знакомы лишь с самыми начатками волшебства, но и представить себе не можем пределов его возможностей.
   Арафа обвел взглядом комнату и продолжал:
   – Мы уничтожим все, кроме тетради, Ханаш! Она хранительница всех тайн. Я спрячу ее на груди, а убежать нам будет не так трудно, как ты думаешь.
   Вечер Арафа провел, как обычно, в доме управляющего. Незадолго до рассвета он вернулся домой. Ханаш не спал, ожидая брата. Они выждали еще около часу, пока не убедились, что все слуги спят. Тогда они осторожно пробрались в саламлик. С балкона доносился мерный храп слуги. Друзья тихо спустились по лестнице и подошли к входной двери, рядом с которой обычно спал бавваб. В темноте Ханаш склонился над его постелью и ударил по ней дубинкой. Раздался глухой звук удара по матрацу. Значит, бавваб еще не ложился. Они испугались, что шум разбудит кого-нибудь из слуг, и с бьющимися сердцами поспешили к двери. Арафа отодвинул засов, осторожно открыл дверь и вышел, Ханаш последовал за ним. Притворив за собой дверь, они, прижимаясь к стенам домов, направились в сторону дома Умм Занфаль. На середине улицы им встретилась бродячая собака. Она подбежала к ним, обнюхала и пробежала несколько шагов следом за ними, но потом отстала. Когда они дошли до нужного дома, Арафа шепнул:
   – Жди меня здесь! А если почувствуешь опасность, свистни мне, а сам беги к рынку Мукаттам.
   Арафа вошел в дом и поднялся по лестнице к комнате Умм Занфаль. Он постучал в дверь концами пальцев и услышал голос жены, спросивший: «Кто там?»
   – Это Арафа! Открой мне, Аватыф! – сказал он громким шепотом.
   Женщина открыла дверь Лицо ее было бледным ото сна в свете маленького фонаря, который она держала в руке. Не теряя времени, Арафа приказал:
   – Следуй за мной! Мы убежим вместе! Аватыф растерянно глядела на мужа. За ее плечом появилось лицо Умм Занфаль.
   – Мы убежим с улицы, – продолжал Арафа. – Все будет по-старому! Поспеши!
   Аватыф все еще колебалась, потом сердито спросила:
   Почему ты вдруг вспомнил обо мне? Арафа торопливо и с мольбой в голосе проговорил:
   – Сейчас не время для упреков! Дорога каждая минута. Вдруг послышался свист Ханаша, а вслед за ним какой-то шум.
   – Собаки! – воскликнул Арафа. – Возможность упущена!
   Он выглянул на лестницу и увидел во дворе дома многочисленные огни и тени людей. Быстро оглядевшись, Арафа заметил в коридоре маленькое оконце.
   – Куда оно выходит? – спросил он жену.
   – Это просто отдушина! Арафа вынул из-за пазухи тетрадь и, подбежав к оконцу, швырнул ее вниз. Потом одним прыжком поднялся по лестнице, ведущей на крышу. Взглянув с высоты дома на улицу, он увидел, что она полна факелов и теней. На лестнице уже стучали шаги преследователей. Арафа побежал к крыше соседнего дома, но и там увидел силуэты людей с факелами. Тогда он повернул в обратную сторону, но и оттуда надвигались тени и факелы. Арафу охватило отчаяние. Ему показалось, что он слышит крик Умм Занфаль. Неужели они ворвались в ее дом? Схватили Аватыф? Вдруг из двери, выходящей на крышу, раздался голос:
   – Сдавайся, Арафа!
   Арафа покорно остановился и молча ждал, но к нему никто не подходил. Тот же голос сказал:
   – Если ты вздумаешь бросить бутылку, мы закидаем тебя бутылками!
   – У меня ничего нет! – ответил Арафа.
   Тогда на него набросились и связали. Среди окруживших его людей он увидел Юнуса, бавваба управляющего, который кричал:
   – Преступник! Неблагодарный! Будь ты проклят!
   На улице он увидел двоих мужчин, которые вели Аватыф. С горячей мольбой он обратился к ним:
   – Оставьте ее! Она здесь ни при чем! Но сильный удар в висок сбил его с ног.

112.

   Со связанными за спиной руками стояли Арафа и Аватыф перед разъяренным управляющим. Кадри хлестал Арафу по лицу, пока у него не онемела рука, и кричал:
   – Ты проводил со мной вечера, а сам замышлял вероломство, сукин сын!
   Аватыф, плача, говорила:
   – Он пришел ко мне только для того, чтобы помириться! Но управляющий плюнул ей в лицо и крикнул:
   – Молчи, преступница!
   – Она невиновна! Она ни при чем! – повторял Арафа.
   – Она твоя сообщница и в убийстве Габалауи, и в других преступлениях! – диким голосом ревел управляющий.– Ты решил убежать?! Так я помогу тебе покончить счеты с этим миром!
   Управляющий позвал слуг, и те пришли, неся два мешка. Один слуга толкнул Аватыф, она упала лицом вниз, ее быстро связали и, несмотря на ее крики, затолкали в мешок, а мешок завязали крепким узлом.
   – Сегодня ты убьешь нас, а завтра убьют тебя! – как безумный крикнул Арафа, но Кадри лишь рассмеялся в ответ на его угрозу.
   – У меня столько бутылок, что их хватит на всю мою жизнь! – проговорил он.
   – Ханаш убежал и унес с собой все секреты,– продолжал Арафа.– Рано или поздно он вернется и будет непобедим. Он избавит улицу от твоего зла!
   Кадри ударил его ногой в живот, и Арафа, скорчившись от боли, упал. Слуги набросились на него и так же, как и его жену, связали и засунули в мешок. Потом вынесли оба мешка из дома и направились в сторону пустыни. Аватыф потеряла сознание, а Арафа продолжал испытывать страшные муки. Куда их тащат? И какую смерть им уготовили? Забьют палками? Или камнями? А может быть, сожгут или скинут с горы? О, как ужасны эти последние минуты их неудавшейся жизни! Даже волшебство не поможет найти выход из безнадежного тупика! Голова Арафы, распухшая от побоев, упиралась в дно мешка, он почти задыхался. Лишь смерть избавит его от этих мук! Он умрет, а с ним умрут его надежды, а этот человек с холодным смехом, быть может, проживет еще долго. И те, кого он, Арафа, хотел спасти, будут проклинать его. И никто не знает, что предпримет Ханаш. Люди, которые несут его на смерть, молчат, ни один не проронил ни слова. Вокруг сплошной мрак, а за мраком – смерть. Из страха смерти он затаился под крылышком у управляющего, а теперь все рухнуло и смерть все-таки настигла его. Смерть, еще не наступив, убивает жизнь страхом. Если бы ему было суждено остаться в живых, он крикнул бы каждому: «Не бойся! Страх не избавит тебя от смерти, но отнимет жизнь. О жители улицы, вы не живете и не начнете жить до тех пор, пока будете бояться смерти».
   – Здесь! – сказал вдруг один из слуг. Другой возразил:
   – Но там земля мягче.
   Сердце Арафы учащенно забилось. Хотя он и не понял смысла сказанного, но догадался, что слова эти означают смерть. Близость смерти усилила его муки, он едва не закричал слугам, чтобы они скорей покончили с ним. Но не сделал этого.
   Внезапно мешок опустили на землю, и Арафа вскрикнул, сильно ударившись головой. Он ожидал, что сейчас на него обрушатся удары дубинок или что-либо еще более страшное, и проклинал жизнь за то, что в ней столько зла, которое хуже смерти. Вдруг он услышал голос бавваба Юнуса:
   – Копайте живее, чтобы мы успели вернуться до рассвета.
   Зачем рыть могилу заранее? Арафе показалось, что гора Мукаттам навалилась на его грудь всей своей тяжестью. Он услышал стоны Аватыф и последним, безумным усилием стал вырываться из мешка. Но вскоре скрежет лопат заглушил все звуки. Арафа поразился бесчувственности людей. Тут снова раздался голос Юнуса:
   – Мы вас и пальнем не тронем, просто бросим на дно ямы и засыплем землей.
   Аватыф, несмотря на полузабытье, закричала. У Арафы все внутри оборвалось. Сильные руки подняли их и бросили в яму. Потом яму засыпали землей, и только пыль поднялась в сумраке ночи.

113.

   Весть о смерти Арафы разнеслась по улице. Хотя никто не знал истинных причин его гибели, люди догадывались, что он чем-то прогневал своего господина и тем предуготовил себе злосчастную участь. Поговаривали, что он был убит тем же самым оружием, которым он убил Саадаллу и Габалауи. Многие радовались гибели Арафы, хотя и ненавидели управляющего. Родственники фугувв и их приспешники особенно злорадствовали: ведь не стало человека, который убил их благословенного деда и дал в руки их притесни геля – управляющего – страшное оружие, против которого они бессильны. Будущее представлялось еще более темным, чем раньше, после того как вся власть сосредоточилась в одних жестоких руках. Пропала даже надежда на то, что между стоящими у власти возникает конфликт, который приведет к ослаблению обоих и заставит одного из двоих прибегнуть к помощи жителей улицы. Людям казалось, что им остается лишь полностью покориться и согласиться с тем, что имение, условия владения им и заветы Габаля, Рифаа и Касема погибшие мечты, о них можно складывать песни, но к жизни они не имеют никакого отношения.
   Однажды вечером Умм Занфаль, направлявшейся в Даррасу, встретился на дороге человек, который поздоровался с ней, как со знакомой. Разглядев его, Умм Занфаль удивленно воскликнула:
   – Ханаш?!
   Приветливо улыбаясь, Ханаш спросил:
   – Скажи мне, мой покойный брат ничего не оставил в твоем доме в тот день, когда его схватили?
   Тоном человека, пытающегося отвести от себя любые подозрения, старуха ответила:
   – Ничего он не оставлял! Я видела, что он бросил какие-то бумаги в отдушину. На следующий день я пробралась туда, но обнаружила среди всякого мусора лишь никому не нужную тетрадь. Я даже не стала ее подбирать. Глаза Ханаша загорелись странным огнем.
   – Помоги мне найти эту тетрадь, – попросил он.
   – Оставь меня в покое! – испугалась старуха. – Если бы не милосердие Господне, мне бы несдобровать в прошлый раз.
   Чтобы успокоить ее страхи, Ханаш положил ей в руку монету, и они договорились встретиться в конце ночи, когда все уснут.
   В назначенный срок Ханаш пробрался к тому месту у стены дома, под отдушиной, которое указала ему Умм Занфаль. Он зажег свечу и, усевшись на корточки среди мусора, принялся искать тетрадь Арафы. Он перебирал бумажку за бумажкой, лоскуток за лоскутком, рылся в земле, грязи, в объедках и окурках, но так ничего и не нашел.
   – Ничего нет!
   – А мне какое дело? – недовольно отозвалась женщина. – От вас одни беды!
   – Подумай еще, может быть, что-нибудь вспомнишь.
   – От такой жизни у меня уже не осталось ни памяти, ни ума. Скажи, а зачем тебе эта тетрадь?
   Ханаш, поколебавшись немного, пояснил:
   – Это тетрадь Арафы.
   – Арафы? Да простит его Аллах! Убил Габалауи, раскрыл тайны управляющему и сам пропал.
   – Он был одним из лучших сынов нашей улицы. Но счастье изменило ему. Он хотел сделать для вас то, о чем мечтали Габаль, Рифаа и Касем, и даже больше того!
   Старуха слушала его недоверчиво и, желая поскорее отвязаться, сказала:
   – Может быть, мусорщик забрал ту кучу мусора, в которую я бросила тетрадь? Поищи ее в ас-Салихийе, возле печи, в которой сжигают мусор.
   Ханаш тотчас же отправился в ас-Салихийю и спросил мусорщика с улицы Габалауи.
   – Ты ищешь пропавшую вещь? – поинтересовался мусорщик. – А это что?
   – Тетрадь!
   Мусорщик взглянул на юношу с подозрением, но все же сказал, указывая в угол возле печи.
   – Попытай счастья. Либо она там, либо уже сожжена. Ханаш принялся терпеливо рыться в мусоре. В жизни у него не осталось другой надежды, кроме этой тетради. Тетрадь не только его надежда, но и надежда всей улицы. Несчастный Арафа убит, дело его пошло прахом, после него остались лишь зло и дурная слава. Если тетрадь будет найдена, она поможет исправить его ошибки, уничтожить его врагов и возродить надежды этой злополучной улицы.
   Вдруг мусорщик спросил:
   – Ну что, нашел?
   – Нет еще, но дай мне немного сроку, погоди сжигать мусор.
   Тот почесал под мышкой и вновь спросил:
   – А что в этой тетради важного?
   Вопрос этот встревожил Ханаша, и он сказал:
   – В ней торговые счета, да ты и сам увидишь. Надежды было совсем мало, но Ханаш все же продолжал поиски. Вдруг он услышал знакомый голос:
   – Где котелок с бобами, Митвалли?
   У Ханаша затряслись поджилки, когда он понял, что голос этот принадлежит дядюшке Шанкалю, продавцу бобов с улицы Габалауи.
   Ханаш старался повернуться к Шанкалю спиной, чтобы тот не узнал его, и раздумывал, не лучше ли ему уйти, пока не поздно. Руки его, перебиравшие мусор, двигались так же быстро, как лапы зайца, роющего себе нору.
   А дядюшка Шанкаль, вернувшись на улицу, стал каждому встречному рассказывать, что видел в ас-Салихийе друга Арафы Ханаша, который, как сообщил ему мусорщик, искал в мусорной куче тетрадь Арафы. Как только весть эта дошла до управляющего, тот сразу же направил в ас-Салихийю целый отряд слуг, но Ханаша уже и след простыл. Допросили мусорщика, и тот показал, что должен был уйти по своим делам, а вернувшись, не застал Ханаша. Он так и не знает, нашел Ханаш то, что искал, или нет.
   И непонятно почему, но среди жителей улицы пошел слух, что тетрадь, которую забрал Ханаш,– это та самая тетрадь, где Арафа записал все тайны своего ремесла и своего оружия, она потерялась, когда Арафа пытался убежать, потом вместе с мусором оказалась в ас-Салихийе и здесь Ханаш нашел ее. Во всех кофейнях как о доподлинно известном говорили о том, что Ханаш довершит начатое Арафой и вернется на улицу, чтобы отомстить управляющему страшной местью. Справедливость этих слухов подтверждалась тем, что управляющий пообещал тому, кто доставит ему Ханаша живым или мертвым, огромное вознаграждение. Об этом было объявлено его людьми в кофейнях и курильнях.
   И никто уже не сомневался, что Ханашу предстоит сыграть огромную роль в жизни улицы. В душах людей опять родилось волнующее ожидание перемен к лучшему, заставившее их отринуть отчаяние и покорность. Сердца наполнились чувством любви к неизвестно где скрывающемуся Ханашу. Благодаря этой любви переменилось даже отношение к памяти Арафы. Люди уже высказывали готовность поддержать Ханаша, если он вступит в борьбу с управляющим. Тогда его победа была бы и их победой, победой всех жителей улицы, и она могла бы стать залогом счастливой и справедливой жизни. Жители решили помогать Ханашу всеми силами и способами. И если другого пути к спасению не будет, пустить в ход против волшебного оружия управляющего подобное же оружие, которым наверняка владеет Ханаш. Прослышав про все эти разговоры, управляющий приказал поэтам рассказывать в кофейнях историю Габалауи, особенно то, как Арафа его убил, а он, управляющий, опасаясь волшебства Арафы, был вынужден с ним мириться и дружить до тех пор, пока не удалось убить его и тем отомстить за смерть великого деда.
   Сколь ни удивительно, но эти лживые рассказы были встречены людьми с презрением и насмешками. Некоторые дошли до того, что прямо заявляли: мол, нам нет дела до прошлого и все наши надежды только на волшебство Арафы. И если бы нам пришлось выбирать между Габалауи и волшебством, мы выбрали бы последнее. Так день за днем правда об Арафе все больше открывалась людям. Возможно, источником ее была Умм Занфаль, которая многое узнала об Арафе от Аватыф, пока та жила в ее доме. А может быть, и сам Ханаш, который рассказывал о брате всем, с кем встречался в отдаленных местах. Важно, что люди узнали правду о человеке, который хотел при помощи волшебства сделать жизнь на улице прекрасной, как мечта.
   Эта истина наполнила души людей удивлением, и они возвеличили память Арафы. Имя его стало почитаться даже более, нежели имена Габаля, Рифаа и Касема. Одни говорили, что Арафа никак не мог быть убийцей Габалауи. Другие же утверждали, что, если он даже и убил Габалауи, все равно он самый великий из великих сынов улицы. И каждый род стал оспаривать право считать Арафу своим.
   А через некоторое время юноши с нашей улицы начали исчезать один за другим. Говорили, что они уходят, чтобы присоединиться к Xанашу, который в тайном месте обучает их волшебству и готовит к заветному дню освобождения. Страх обуял управляющего и его людей. Разослали они соглядатаев во все концы, обыскивали дома и лавки, жестокими карами наказывали за самую малую провинность, пинали, били за смелый взгляд, за анекдот, за улыбку. Воцарились на улице черный страх, мрачное уныние и горький гнев. Но не смирились люди – терпели несправедливость, тая надежду в душе и повторяя: придет конец произволу, вслед за ночью наступит день, увидим мы на нашей улице гибель тиранов и зарю света и чудес.