Маккаммон Роберт. Песня Свон. Книга первая.

   Он открыл глаза.
   Преграда из камней была на месте.
   – Есть у кого–нибудь пластиковая взрывчатка? – спросил Маклин, голос его эхом отдавался в коридоре.
   Это был призрачный голос, голос человека на дне грязной ямы, вокруг которого раскиданы трупы.
   – Нам придется умирать,– сказал “Медвежонок”, смеясь и плача, единственный глаз его дико глядел. – Мы в самой большой в мире гробнице!
   – Полковник?
   Это сказал мальчик. Маклин осветил лицо Роланда. Это была запыленная, забрызганная кровью, бесчувственная маска.
   – У нас есть руки,– сказал Роланд.
   – Руки. Конечно. Одна рука у меня. Две у тебя. Две руки “Медвежонка” тоже не из говна. Конечно, у нас есть руки.
   – Не наши руки,– спокойно ответил Роланд. К нему пришла идея, простая и ясная. – Их руки. Тех, кто еще есть наверху.
   – Гражданских? – усомнился Маклин. – Пожалуй, не найдем и десятка, годных к работе. И посмотри на потолок. Видишь эти трещины? То, что осталось от него, вот–вот упадет. Кто будет работать, когда такое висит над головой?
   – Какое расстояние от завала до пищи?
   – Не знаю. Может, двадцать футов. Может, тридцать.
   Роланд кивнул.
   – А что, если скажем им, что десять? И что они не знают про потолок? Как вы думаете, будут они работать или нет?
   Маклин заколебался. Это же мальчик, думал он. Что он знает обо всем?
   – Мы втроем погибнем,– сказал Роланд,– если не доберемся до еды. Но мы не доберемся до нее, если не заставим кого–нибудь работать. Потолок может упасть, а может и нет. Даже если он упадет, не мы там будем, а?
   – Они поймут, что потолок слабый. Им достаточно поглядеть вверх и увидеть эти проклятые трещины.
   – Они не могут увидеть их,– сказал Роланд спокойно,– в темноте. Фонарь у вас одного, так ведь?
   Улыбка показалась в углах его рта.
   Маклин медленно сощурился. В полутьме за плечом Роланда Кронингера послышалось какое–то движение. Маклин немного повел лучом фонарика в сторону. Там пригнувшись, на четвереньках, сидел Солдат–Тень в маскировочной форме и шлеме, покрытом зеленой сеткой, весь в пятнах черной и зеленой маскировочной краски, а лицо его было цвета дыма.
   – Малый прав, Джимбо,– шепнул Солдат–Тень. Он встал во весь рост. – Заставь гражданских работать. Пусть работают в темноте, и скажи им, что до еды только десять футов. Будь подлецом, скажи им, что шесть. Они быстрее будут работать. Если они пробьются, прекрасно. Если нет… они всего лишь гражданские. Трутни. Жеребцы–производители. Правильно?
   – Да, сэр,– ответил Маклин.
   – А?
   Роланд увидел, что полковник смотрит куда–то через его правое плечо, и у него был тот же лебезящий голос, каким он говорил в бреду там, в яме. Роланд оглянулся, но, конечно, там никого не было.
   – Трутни,– сказал Маклин. – Производители. Правильно?
   Он кивнул и перевел внимание с Солдата–Тени опять на мальчика.
   – Хорошо. Поднимемся наверх и посмотрим, может найдем что–нибудь такое, что будет нам полезно. Может, кто–нибудь из моих людей еще жив.
   Он вспомнил, как дико убегал сержант Шорр из помещения управления.
   – Где Шорр? Что случилось с ним? – “Медвежонок” покачал головой. – А как насчет доктора Ланга? Жив ли он еще?
   – В больнице его не было,– “Медвежонок” старался не смотреть на каменный завал. – Его квартиру я не проверял.
   – Ну тогда посмотрим в ней. Он может нам понадобиться, и можно набрать у него болеутоляющее. Мне, к тому же, понадобятся еще бинты. И нам нужны бутыли, если найдутся. В туалетах можно набрать воды.
   – Сэр полковник?
   Маклин сразу же повернулся к Роланду.
   – Еще одна вещь: воздух.
   – Что – воздух?
   – Генератор вышел из строя. Проводка тоже. Как вентиляторы будут подавать воздух?
   Маклин строил надежду, хотя и слабую, что они выживут. А она тут же разбилась. Без вентиляторов никакой воздух не поступит в Земляной Дом. Сырой воздух, который сохранялся в Земляном Доме, был все, на что можно надеяться, но как только уровень углекислого газа поднимется, они умрут.
   Но сколько времени пройдет до этого, он не знал. Часы? Дни? Недели? Он не хотел загадывать дальше настоящего момента, а сейчас самым важным было найти глоток воды, глоток еды и выработать, что делать.
   – У нас достаточно воздуха,– сказал он. – Достаточно для всех, а к тому времени, когда его станет не хватать, мы придумаем, как выйти из положения. Правильно?
   Роланд хотел верить, и он кивнул. Позади него кивнул и Солдат–Тень, он сказал Маклину:
   – Молодец.
   Полковник осмотрел свою квартиру, располагавшуюся почти над тем коридором. Дверь сорвана с петель, часть потолка обрушилась; в полу зияла расщелина, в которую провалились кровать и прикроватная тумбочка. Ванная тоже развалилась, но в свете фонарика Маклин увидел, что в лунке унитаза осталось несколько пригоршней воды. Он напился из него, а затем и “Медвежонок” и Роланд. Никогда прежде вода не была такой вкусной.
   Маклин подошел к шкафу. Внутри все обвалилось, и содержимое вывалилось наружу. Он встал на колени и, держа фонарь на сгибе руки, стал рыскать в куче, ища что–то, что, он знал, должно быть там.
   Немного погодя нашел.
   – Роланд,– позвал он. – Поди сюда.
   Мальчик стал позади него.
   – Да, сэр?
   Маклин подал ему автоматический пистолет “Ингрем”, лежавший раньше на полке шкафа.
   – Под твою ответственность.
   Он засунул в карманы куртки несколько обойм.
   Роланд засунул рукоять священного топора за пазуху под ремень и взял автомат обеими руками. Он был тяжелый, но он и должен быть такой… такой справедливый. Справедливый и значительный, как некий настоящий символ власти, за который Рыцарь Короля должен отвечать.
   – Ты что–нибудь понимаешь в оружии? – спросил его Маклин.
   – Мой отец брал меня… – Роланд запнулся. Нет, это надо было говорить не так. Совсем не так. – Мне приходилось стрелять по мишени,– ответил он. – Но не приходилось из такого.
   – Я научу тебя, как это делать. Ты будешь моим указательным пальцем на спусковом крючке, когда это понадобится.
   Он посветил на “Медвежонка”, стоящего в нескольких футах и все слышавшего.
   – Этот парень с этого момента будет при мне,– сказал он “Медвежонку”, и тот кивнул, но ничего не сказал.
   Маклин больше не доверял “Медвежонку”. “Медвежонок” знал слишком много и мог сорваться. Мальчишка – другое дело. О, нет, у парня крепкие мозги, он ловок, ему пришлось видеть, каково было парню спуститься в яму и проделать то, что от него потребовалось. Парень выглядел как слабак, но если бы он сдался, то сдался бы еще до этого.
   Роланд повесил автомат на плечо и приладил его так, чтобы было удобно воспользоваться в случае неожиданности. Теперь он был готов идти за Королем куда угодно. Из тенистых глубин его памяти стали всплывать лица, мужчины и женщины, но он вновь запихал их на дно. Он больше не хотел вспоминать эти лица. В этом не было пользы, это только расслабляло его.
   Маклин был готов.
   – Хорошо,– сказал он. – Ну, посмотрим, что получится.
   Одноглазый горбун и мальчик в разбитых очках последовали за ним в темноту.

Глава 20. Во чреве зверя

   – Леди,– сказал Джек Томашек,– если вы надеетесь пройти через это, то нам с вами не по пути.
   Сестра не отвечала. С реки Гудзон ей в лицо дул резкий ветер, и она сощурила глаза против колючих снежинок, летевших из черных облаков над ними, растянувшихся по всему горизонту как погребальный саван. Жиденькие желтые лучики солнца пробивались сквозь облака и перемещались как прожектора в фильмах о побегах из тюрьмы, угасая, когда дыры в облаках закрывались. Река кишела трупами, была забита плывущим хламом, корпусами сгоревших барж и катеров, все это медленно, как ледяная шуга, уплывало на юг, к Атлантическому океану. На другом берегу этой кошмарной реки нефтеперегонные заводы все еще полыхали, и черный густой дым от них вихрем сносило на берег Джерси.
   Позади нее стоял Арти, Бет Фелпс и латиноамериканка, закутанные в разодранные на полосы занавески и в манто от холодного ветра. Латиноамериканка почти всю ночь проплакала, но сейчас глаза у нее высохли, все слезы кончились.
   Ниже гряды руин, на которой они стояли, был въезд в Голландский туннель. Въезд был забит автомобилями, у которых взорвались бензобаки, но это было не самое худшее; самое худшее, что увидела Сестра, было то, что остальные из этих автомобилей стояли по колеса в грязной воде реки Гудзон. Где–то внутри этого длинного и темного туннеля его верхнее перекрытие вспучилось кверху взрывной волной и прорвалось, и в эту дыру втекала река, что еще не разрушило его, как Туннель Линкольна, но делало опасным переход через болото из сгоревших автомобилей, трупов и еще Бог знает чего.
   – Что–то не хочется мне плавать,– сказал Джек. – Или тонуть. Если эта сволочь туннель свалится на наши головы, мы можем сделать нашими жопами прощальный поцелуй.
   – Ну хорошо, а что, есть лучшее предложение?
   – Пойти на восток к Бруклинскому мосту. Или пройдем через Манхеттенский мост. Все же лучше, чем здесь.
   Сестра на мгновение взвесила в уме эти предложения. У нее на боку висела сумка, и через нее она ощущала края стеклянного кольца. Время от времени среди длинной ночи ей виделось то самое нечто, у которого горела рука, подкрадывающееся через дым по развалинам, глаза его искали ее. Это нечто пугало ее больше, чем полузатопленный туннель.
   – А что, если мосты уничтожены?
   – Как?
   – Что, если оба моста уничтожены? – спокойно повторила она. – Поглядите вокруг и скажите, думаете ли вы, что если снесло Международный торговый центр и “Эмпайр Стейт Билдинг”, то могли ли остаться невредимыми эти хлипкие мосты?
   – Может быть. Мы не узнаем, пока не увидим.
   – На это уйдет целый день. К тому времени туннель может полностью затопить. Не знаю, как остальные, но я не имею ничего против того, чтобы промочить ноги.
   – Ну, знаете!
   Джек потряс головой.
   – Мне незачем туда лезть. У вас не все дома, если вы лезете. Послушайте, а кстати, зачем вам уходить из Манхеттена? Здесь можно найти еду, можно вернуться в подвал! Зачем нам уходить?
   – Вам, может, и незачем,– согласилась Сестра. – А мне есть зачем. Это место для меня не подходит.
   – Я иду с вами,– сказал Арти. – Я не боюсь.
   – Кто сказал, что мне страшно? – отпарировал Джек. – Мне не страшно. Я просто не совсем еще тронулся, вот и все.
   – Бет? – Сестра повернулась к девушке. – А вы как? Идете с нами или нет?
   Она с испугом поглядела на забитый въезд в туннель, но в конце концов ответила:
   – Да, иду с вами.
   Сестра тронула руку латиноамериканки, показала на Голландский туннель и сделала шагающий жест с помощью двух пальцев. Женщина все еще была в шоке и не могла отвечать.
   – Нам нужно держаться поближе друг к другу,– сказала Сестра Бет и Арти. Я не знаю, насколько глубока вода в туннеле. Думаю, что нужно взяться за руки и идти, чтобы никого не потерять. Хорошо?
   Они оба кивнули. Джек фыркнул.
   – Вы с ума сошли! У вас у всех не все дома!
   Сестра, Бет и Арти пошли вниз по гряде ко въезду в туннель. За ними последовала латиноамериканка. Джек закричал.
   – Вы ни за что не пройдете там, леди!
   Но остальные не остановились, чтобы оглянуться, и в следующий момент Джек спустился вслед за ними.
   Сестра остановилась, когда холодная вода дошла ей до лодыжек.
   – Дайте–ка мне зажигалку, Бет,– сказала она.
   Бет отдала ее, но Сестра зажигать ее не стала. Она взяла Бет за руку, Бет ухватила Арти, Арти взял руку латиноамериканки. Джек Томашек заключил цепь.
   – Хорошо.
   Она услышала в своем голосе страх и знала, что нужно сделать шаг раньше, чем у нее сдадут нервы.
   – Пошли.
   Она зашагала мимо остовов автомобилей в Голландский туннель, и вода доползла ей до колен. В ней, как пробки, плавали дохлые крысы.
   Меньше чем через десять футов вода в туннеле дошла ей до бедер. Она чиркнула зажигалкой, и слабенький огонек засветился. Пламя высветило кошмарную фантасмагорию перекрученного металла перед ними – автомобили, грузовики, такси, разорванные, полузатопленные, немыслимых форм. Стены туннеля были опалены до черноты и, казалось, поглощали свет вместо того, чтобы отражать. Сестра могла только догадываться, какой здесь был кошмар, когда взорвались бензобаки. Впереди на удалении она услышала отдающийся эхом звук падения воды.
   Она потянула человеческую цепь вперед. Возле нее плавали предметы, смотреть на которые она избегала. У Бет от страха открылся рот.
   – Надо идти, не останавливаясь,– сказала ей Сестра. – Не смотреть по сторонам, идти не останавливаясь.
   Вода поднялась выше бедер.
   – Я наступила на что–то,– вскрикнула Бет. – О, Боже… здесь что–то под ногами есть!
   Сестра крепче стиснула ее руку и продолжала вести за собой. Вода дошла до талии, когда она сделала еще десяток шагов. Она оглянулась через плечо на въезд, от которого они отошли футов на шестьдесят, его мрачная арка тянула назад. Но она направила взгляд вперед, и тут ее сердце екнуло. Свет зажигалки блеснул на громадном спутанном клубке металла, почти полностью перегораживавшем туннель, куча того, что раньше было автомобилями, сплавившегося вместе от жара. Сестра повернула в узкое пространство между стеной и металлом, при этом ее нога на чем–то поскользнулась. Тут сверху стекали ручейки воды, и Сестра оберегала зажигалку, чтобы вода не залила ее. Впереди также слышался шум воды.
   – Он вот–вот рухнет,– закричал Джек. – Боже… он свалится нам на голову!
   – Идти, не останавливаясь! – заорала Сестра на него. – Не останавливаться!
   Впереди них, не считая мерцания крошечного огонька, стояла непроглядная тьма. Что, если где–то он перекрыт совсем? – подумала она и ощутила быстро подступающий страх. Что, если нам не пройти? Успокоиться, успокоиться. По одному шагу. Один шаг.
   Вода подступала к груди и продолжала подниматься.
   – Слушайте! – вдруг сказала Бет и остановилась.
   Арти налетел на нее и чуть не соскользнул в вонючую воду.
   Сестра ничего не услышала, кроме усилившегося шума воды. Она стала тянуть Бет дальше, и тут над ними послышался глухой стонущий звук. Мы во чреве чудовища, подумала Сестра. Как проглоченный живым Иона.
   Впереди них что–то заплескалось в воде. Падавшие вниз предметы создавали сильный грохот, словно стук кувалды.
   Каменные обломки, сообразила Сестра. Боже милостивый,– перекрытие может вот–вот рухнуть!
   – Он рушится! – закричал Джек, чуть не задохнувшийся от страха.
   Она услышала, как он забился в воде, и поняла, что его нервы сдали. Она оглянулась и увидела, что он безумно мечется, ища другую дорогу. Он упал, поскользнувшись, в воду и выскочил захлебываясь.
   – Я не хочу подыхать, не хочу подыхать!
   Звуки его криков эхом разносились у них за спиной.
   – Никому не двигаться! – скомандовала Сестра, пока другие тоже не сбежали.
   Камни продолжали падать возле них, и она сдавила руку Бет так, что хрустнули пальцы. Цепь дрогнула, но стояла. Наконец камни перестали падать и также прекратился стонущий звук.
   – Все в порядке? Бет? Арти, как женщина?
   – Да,– ответил он, еще дрожа. – Хотя думаю, что наложил в штаны.
   – С этим можно примириться. С паникой нельзя. Идем дальше или нет?
   Глаза Бет стеклянно блеснули. Выкарабкалась, подумала Сестра. Может, так оно и лучше.
   – Арти? Вы готовы? – спросила она, и все, что смог сказать Арти, это только пробурчать.
   Они двинулись вперед наугад через воду, доходящую им до плеча. Впереди по–прежнему было темно, ни одного признака света в конце. Сестра вздрогнула, когда в десяти футах от них огромный камень, величиной с крышку люка, обрушился на смятый автомобиль. Шум водопада приближался, а над их головами туннель стонал, сдерживая напор реки Гудзон. Далеко за спиной слышался еле различимый крик:
   – Вернитесь! Пожалуйста, вернитесь!
   Она не желала зла Джеку Томашеку, но вскоре в реве водопада голос его пропал. Сумка ее наполнилась водой, одежда сильно стягивала тело, но она держала в вытянутой руке зажигалку. Руке было горячо, но она не осмелилась потушить ее. Сестра видела, как пар от дыхания стлался понизу, от воды ноги стали бесчувственными, колени ныли. Еще шаг, твердила она. Потом еще один. Не останавливаться.
   Они прошли почти сюрреалистическую кучу железа, и латиноамериканка закричала от боли, когда под водой какая–то железка порезала ей ногу, но сцепила зубы и не дрогнула. Немного дальше Арти зацепился за что–то и упал, потом поднялся, отплевываясь и кашляя, но кончилось это благополучно.
   И тут туннель повернул, и Сестра сказала:
   – Стоп.
   Перед ними, поблескивая в слабом свете, сверху лилась потоком вода, перекрывая туннель по всей ширине. Им предстояло пройти сквозь водопад, и Сестра знала, что это такое.
   – Мне придется потушить зажигалку, пока мы не пройдем насквозь,– сказала она. – Всем держаться друг за друга как можно ближе. Готовы?
   Она почувствовала, как Бет сдавила ей руку, Арти гаркнул:
   – Готовы.
   Сестра закрыла зажигалку. Тьма поглотила их. Сердце у Сестры стучало, она обхватила зажигалку рукой, защищая от воды, и пошла вперед.
   Вода так сильно ударила по ней, что сбила с ног. Она потеряла руку Бет и услышала ее вскрик. Напуганная, Сестра попыталась встать на ноги, но на дне было что–то скользкое и вязкое.
   Вода попала ей в рот, в глаза, она не могла вдохнуть и в темноте она потеряла направление. Левая ее нога застряла, зацепившись за какой–то предмет под водой, и из ее груди был готов вырваться крик, но она знала, что если сделает это, то они все погибнут. Она молотила свободной рукой по сторонам, пытаясь другой держать зажигалку, и пальцы уцепились за ее плечо.
   – Я достала вас,– крикнула Бет, хотя ее и саму вода сбивала с ног.
   Она поддержала Сестру, пока та с усилием не высвободила свою ногу, от чего кроссовка чуть не разорвалась. После этого, освободившись, она повела остальных подальше от этого препятствия.
   Она не заметила, сколько времени им понадобилось, чтобы пройти водопад, может быть две минуты, а может и три, но вдруг он кончился, и она больше не хватала воздух ртом. Голова и плечи у нее были избиты, как будто она была боксерской грушей. Она крикнула:
   – Мы прорвались!
   И повела их в обход торчащего из воды железа. Потом взяла зажигалку пальцами и попыталась зажечь ее.
   Искра сверкнула, но огня не было.
   – О Боже! – подумала Сестра.
   Попыталась еще раз. Брызги искр, но пламени нет.
   – Давай, давай! – выдохнула она.
   Третий раз без успеха. – Загорайся, черт тебя побери!
   Но она не зажигалась ни с четвертой, ни с пятой попытки, и она стала молиться, чтобы зажигалка не намокла и зажглась.
   На восьмой попытке появилось маленькое, слабое пламя, поколебалось и почти исчезло. Бензина на донышке, догадалась Сестра. Они должны выбраться отсюда прежде, чем зажигалка совсем выдохнется, подумала она, и только сейчас она поняла, насколько здравый смысл может зависеть от крошечного, колеблющегося огонька.
   Рядом с ней измятая решетка радиатора и капот “Кадиллака” торчали из воды, как морда аллигатора. Перед ней лежал кверху колесами другой автомобиль, весь под водой, шины с колес сорваны. Они попали в лабиринт обломков многочисленных крушений, круг света от зажигалки стал заметно меньше того, каким был раньше. Зубы Сестры стали выбивать дробь, ноги от холода превратились в свинцовые чурки.
   Они продолжали осторожно идти шаг за шагом. Туннель над ними опять застонал, и еще щебень стал падать в воду, но вдруг Сестра обнаружила, что вода спала до талии.
   – Мы выходим! – закричала она. – Слава Богу, мы выходим!
   Она выставила зажигалку вперед, но выхода не было видно.
   – Не останавливаться! Мы почти на месте!
   Она задела ногой что–то на дне.
   Из воды ей в лицо вырвались пузыри, и перед ней из воды поднялся труп, черный и искривленный, как коряга, руки, застывшие на лице, рот раскрыт в беззвучном крике.
   Зажигалка потухла.
   Труп пристал в темноте к плечу Сестры. Она неподвижно застыла, сердце ее готово было лопнуть в груди, и она поняла, что либо она в этот момент потеряет рассудок либо… Она сделала судорожный вдох и локтем оттолкнула труп в сторону. Труп снова затонул, с шумом, похожим на смешок.
   – Я выведу всех отсюда,– услышала она собственную клятву, и в голосе ее было такое упорство, какого она за собой не знала. – Насрать на темноту! Мы выйдем!
   Она сделала еще один шаг, и еще один после него.
   Постепенно вода опустилась до колен. Сколько времени спустя и через сколько шагов вперед, Сестра не могла сказать, они увидели перед собой выход из Голландского туннеля.
   Они вышли на берег Джерси.

Глава 21. Самый чудесный свет

   – Вода… пожалуйста… дайте мне воды…
   Джош открыл глаза. Голос Дарлин ослабевал. Он сел и пополз туда, где сложил все банки, которые откопал. Их были десятки, многие из них лопнули и текли, но их содержимое казалось нормальным. Последним, что они ели, была консервированная жаренная фасоль и сок.
   Открывать банки стало легче, когда он нашел отвертку. Среди прочих предметов и обломков с полок магазина в земле также нашлась лопата со сломанной рукоятью и топор. Джош все это сложил в углу, разложил по порядку: инструменты, большие и маленькие банки, действуя при этом совсем как скряга. Он нашел банку с соком и подполз к Дарлин. От усилия он вспотел и устал, и от запаха ямы для отхожего места, которую он выкопал в дальнем углу подвала, ему тоже стало трудно дышать.
   Он вытянул руку в темноте и нашел руку Свон. Она держала на руках голову матери.
   – Вот.
   Он поднес горлышко банки ко рту Дарлин; она немного отхлебнула и затем оттолкнула банку.
   – Воды,– жалобно сказала она. – Пожалуйста… воды.
   – Извините. Воды нет совсем.
   – Дерьмо! – пробормотала она. – У меня все горит.
   Джош пощупал ей лоб рукой, и словно бы прикоснулся к жаровне; ее жар был гораздо сильнее, чем у него. Чуть дальше Поу–Поу все еще мучался, бормоча о сусликах, потерянных ключах от грузовика и какой–то женщине по имени Голди.
   – Блейкмен,– хрипло произнесла Дарлин. – Нам нужно доехать до Блейкмена. Свон, родненькая? Не волнуйся, мы доберемся туда.
   – Да, мам,– спокойно ответила Свон, и Джош понял по ее голосу, что она знала: мать ее при смерти.
   – Сразу же, как только нас вызволят отсюда. Мы поедем. Боже, я представляю себе, какое выражение будет на лице отца!
   Она засмеялась, и в ее легких забулькало.
   – Да у него глаза на лоб полезут!
   – Он ведь правда будет рад видеть нас, да, мам? – спросила Свон.
   – Конечно, будет! Черт побери, когда же они придут сюда и вызволят нас? Когда придут?
   – Скоро, мама.
   Девочка повзрослела после взрыва на годы, подумал Джош.
   – Я видела во сне Блейкмен,– сказала Дарлин. – Ты и я… шагали и я видела старый дом… прямо перед нами, через поле. И солнце… солнце светило так ярко. О, это был чудесный день. А я посмотрела через поле и увидела отца, стоявшего на крыльце… и он махал мне рукой, чтобы я перешла через поле. Он не… не ненавидел меня больше. И вдруг… из дома вышла моя мама и стала на крыльце рядом с ним… и они держались за руки друг друга. И она позвала:
   – Дарлин! Дарлин! Мы ждем тебя, девочка! Приди в дом!
   Она затихла, слышалось только ее хриплое дыхание.
   – Мы… мы уже пошли было через поле, но мама сказала: “Нет, родная! Только ты одна. Только ты одна. Маленькой девочке не надо. Только ты одна”. А я не хотела идти через поле без моего ангелочка, мне стало страшно. Мама сказала: “Маленькой девочке нужно идти дальше. Идти далеко–далеко. О… я хотела перейти через поле… я хотела… но я не смогла.
   Она нашла руку Свон.
   – Я хочу домой, родная.
   – Все хорошо,– прошептала Свон и пригладила мокрые от пота остатки волос матери. – Я люблю тебя, мама. Я так люблю тебя.
   – Ох… все у меня было плохо,– в горле Дарлин послышалось рыдание. – Все к чему я прикасалась… становилось плохим. О, Боже… кто присмотрит за моим ангелочком? Я боюсь… Я так боюсь.
   Она стала безудержно рыдать, а Свон держала на руках ее голову и шептала:
   – Мама. Я тут. Я с тобой.
   Джош отполз от них. Залез в свой угол и свернулся, желая забыться.
   Он не знал, сколько прошло времени, может, несколько часов, когда услышал рядом шум. Он сел.
   – Мистер? – голос Свон был слабый и горестный. – Я думаю, моя мама ушла домой.
   Она вздохнула и стала плакать и стонать одновременно.
   Джош обнял ее, и она прильнула к его шее и заплакала навзрыд. Он чувствовал, как бьется ее сердечко, и ему хотелось закричать от злобы, и если бы кто–нибудь из тех горделивых дураков, которые нажимали кнопки, был где–нибудь поблизости, он бы свернул им шеи, как спички. Мысли о тех многих миллионах, может быть лежащих мертвыми, терзали сознание Джоша, также как мысли о том, какой величины вселенная, о том, сколько миллиардов звезд мерцают в небесах.
   Но сейчас у него на руках была маленькая плачущая девочка, и ей никогда уже не увидеть мир, таким, каким он был. Что бы ни случилось, она навсегда будет мечена этим моментом, и Джош знал, что он тоже. Потому что одно дело знать, что там наружи могут быть миллионы безликих мертвых, и совсем другое знать, что женщина, которая дышала и говорила, и чье имя было Дарлин, лежит мертвая на земле меньше чем в десяти футах от тебя.
   И он должен похоронить ее в этой земле. С помощью сломанной лопаты и топора выкопать, стоя на коленях, могилу. Похоронить ее поглубже, чтобы микробы во тьме не выкарабкались.