Маккаммон Роберт. Песня Свон. Книга первая.

   – Что за черт!
   – Мне убить его, мистер Лаури? – спросил белобрысый паренек с надеждой.
   – Нет! Отпусти проклятое ружье! – Лаури понюхал содержимое пузырька снова, его большие голубые глаза начали мутнеть. – Опусти ружье! – повторил он, и мальчишка неохотно послушался.
   – Вы собираетесь провести нас к Толстяку? – спросил Маклин. – Я думаю, вам понравилось нюхать, да?
   – Где вы достали эту штуку?
   – Толстяк. И прямо сейчас!
   Лаури закрыл пузырек. Он поглядел вокруг на остальных, назад на трейлер и задумался. Он прищурился, и Роланд мог сказать, что этот мужчина уж точно не имел хорошо развитой мыслительной системы между ушами.
   – Хорошо,– он махнул ружьем. – Двигайся, осел.
   – Убейте их! – завизжала коренастая женщина. – Не дайте им смешаться с нами!
   – Послушайте вы, все! – Лаури держал ружье в одной руке, а в другой крепко зажал пузырек с таблетками. – Они не зараженные или что–то в этом роде. Я хочу сказать, что они… просто грязные! Они не такие, как другие бородавочники! Я беру ответственность за них на себя!
   – Не пускай их! – закричала другая женщина. – Они – чужаки!
   – Двигайтесь,– сказал Лаури Маклину. – Если ты попробуешь вытворить что–нибудь веселое, то станешь просто безголовым ублюдком. Понял?
   Маклин не ответил. Он подтолкнул Шейлу вперед, и Роланд последовал за ними вперед, к большому серебристому трейлеру. Группа людей гордо сопровождала их, включая агрессивного мальчишку с ружьем.
   Лаури приказал им остановиться, когда они были на расстоянии десяти шагов до трейлера. Он поднялся по нескольким кирпичным ступенькам к двери и постучал в нее прикладом ружья. Изнутри раздался высокий тонкий голос:
   – Кто это?
   – Лаури, мистер Кемпка. Мне нужно кое–что показать вам.
   Некоторое время ответа не было. Затем весь трейлер вздрогнул и немножко наклонился, когда Кемпка – Толстяк, который, как Маклин узнал от одного из бородавочников, был вождем лагеря на берегу озера,– подошел к двери. Отодвинулась пара задвижек. Дверь отворилась, но Маклин не смог увидеть того, кто открыл ее. Лаури сказал Маклину подождать здесь, затем вошел в трейлер. Дверь закрылась. Как только он скрылся, раздались проклятия и смешки, и снова в них полетели бутылки и банки.
   – Ты сумасшедший, герой войны,– сказала Шейла. – Они не выпустят нас живыми.
   – Раз уж мы пришли, другого пути у нас нет.
   Она повернулась к нему, не обращая внимания на автомат, глаза ее сверкали гневом.
   – Ты что, думаешь, что можешь убить меня, герой войны? Да как только ты нажмешь на пусковой крючок, эти ублюдки разорвут тебя на кусочки. Кто тебе сказал, что ты имеешь право использовать мои запасы? Это “колумбийский сахар” очень высокого качества, а ты разбрасываешься им!
   Маклин слегка улыбнулся.
   – Ты хочешь иметь шанс, да? – Он не стал дождаться ответа, потому что уже знал его. – Ты хочешь иметь пищу и воду? Ты хочешь спать под крышей над головой и не ожидать, что кто–то убьет тебя ночью? Я хочу того же, и Роланд тоже. У нас нет этого, если мы бородавочники, а если мы принадлежим к здешним, то у нас есть шанс достичь этого.
   Она покачала головой, но хотя и была разъярена потерей порошков, она знала, что он был прав. Мальчишка проявил настоящую смекалку, предложив это.
   – Ты сумасшедший.
   – Это мы еще посмотрим.
   Дверь трейлера открылась. Лаури высунул голову.
   – Хорошо. Входите. Но сначала отдайте мне ружье.
   – Так не пойдет. Ружье останется у меня.
   – Ты слышал, что я сказал, мистер!?
   – Да, слышал. Ружье останется у меня.
   Лаури обернулся через плечо на человека внутри трейлера. Затем: – Хорошо. Поднимайтесь, и побыстрее!
   Они поднялись по ступенькам в трейлер, и Лаури закрыл за ними дверь, закрепив ее шваброй, а затем приставил свое оружие к голове Маклина.
   За столом на другом конце трейлера сидела капля, одетая в запачканную едой тенниску и короткие штаны. Волосы были рыжего цвета и стояли на черепе дыбом, борода была с красно–зелеными полосами от еды. Голова выглядела слишком маленькой по сравнению с грудью и массивным животом, и у него было четыре подбородка. Глаза – маленькие черные бусинки на бледном, дряблом лице. В трейлере всюду были разбросаны банки консервов, бутылки “Кока–колы”, “Пепси” и других напитков, около ста упаковок пива “Бадвейзер” сложены были у одной из стен. За ним был целый арсенал: стойка с семью винтовками, одна из них снайперская, старый автомат “Томпсон”, базука, различные пистолеты, висевшие на крючках. Перед ним на столе была насыпана горка кокаина из пластикового пузырька, который он крутил между пальцев. Рядом с ним лежал “Люгер”, дуло его было направлено на посетителей. Он поднес щепотку кокаина к ноздрям и с наслаждением понюхал, словно бы нюхал французские духи.
   – У вас есть имена? – спросил он, почти девичьим голосом.
   – Меня зовут Маклин. Полковник Джеймс Б. Маклин, бывший военнослужащий ВВС Соединенных Штатов. Это Роланд Кронингер и Шейла Фонтана.
   Кемпка взял следующую щепоть кокаина и запустил ее в ноздрю.
   – Откуда вы достали это, полковник Маклин?
   – Мои медикаменты,– сказала Шейла. Она подумала, что никогда не видела более омерзительного существа. Даже в слабом желтом свете двух ламп, освещавших трейлер, она едва могла вынести Толстяка. Он выглядел как круглый уродец, и из его мочек ушей, длинных и жирных, торчали серьги с рубинами.
   – И эти “медикаменты” сейчас передо мной?
   – Нет,– ответил Маклин. – Нет, далеко не все. Там много больше кокаина и почти все виды таблеток.
   – Таблетки,– повторил Кемпка. Его черные глаза нацелились на Маклина. Какие таблетки?
   – Всякие. ЛСД, Пи–Си–Пи. Болеутоляющие. Транквилизаторы.
   Шейла заметила:
   – Герой войны, да ты ни черта не знаешь о леденцах, да? – Она шагнула к Кемпке, и Толстяк опустил руку на приклад “Люгера”. – “Черная Прелесть”, “Шершень”, “Голубые Ангелы”, “Бенниз”, “Шипучие” и “Красные Жала”. Все высокой очистки.
   – Это так? Вы занимались такими делами, молодая леди?
   – Да, полагаю. А какими делами занимались вы? – Она оглядела весь беспорядок в трейлере. – Разводили свиней?
   Кемпка уставился на нее. Затем его живот начал медленно трястись вслед за его подбородками. Все его лицо тряслось будто тарелка с желе, и высокий девичий смешок вырвался из его губ.
   – Хи–хи! – сказал он, его щеки покраснели. – Хи–хи! разводил свиней! Хи–хи! – Он махнул толстой рукой Лаури, который пытался сдержать нервный смех. Когда он закончил смеяться, Кемпка сказал:
   – Нет, дорогая, я занимался не разведением свиней. У меня был оружейный магазин в Ранчо Кордова, к востоку от Сакраменто. Совершенно случайно я занимался как раз упаковкой своих товаров, когда бомбы стали падать в залив. У меня также хватило ума зайти по пути на восток в бакалейную лавку. Мистер Лаури был в моем магазине клерком, и мы на некоторое время спрятались в Национальном Парке штата Эльдорадо. Дорога привела нас сюда, и другие люди тоже стали сюда прибывать. Вскоре образовалось маленькое сообщество. Большинство людей приходили для того, чтобы искупаться в озере. Они верили, что это купание смоет радиацию и очистит их. – Он пожал своими объемистыми плечами. – Может быть и так, может быть и нет. В любом случае, я наслаждаюсь, играя роль Короля Горы или кого–то типа Бога–Отца. Если кто–то не делает так, как я говорю, я просто изгоняю его на землю бородавочников или убиваю. – Он снова хихикнул, его черные глаза весело засверкали. – Понимаешь, здесь я создаю законы. Я, Фредди Кемпка, последний из корпорации “Оружейный супермаркет Кемпки”. О, это настоящий успех!
   – Хорошо вам,– пробормотала Шейла.
   – Да. Мне хорошо. – Он растирал кокаин между пальцев и нюхал по очереди каждой ноздрей. – Мое, мое! Это сильный наркотик, да? – Он облизал свои пальцы, и посмотрел на Роланда Кронингера. – А кем собираетесь стать вы, вольный кадет?
   Роланд не ответил. Я заткну тебя, большой толстый осел, подумал он.
   Кемпка хихикнул.
   – Как вам удалось пробраться из земли бородавочников, полковник?
   Маклин рассказал всю историю, как разрушился Земляной Дом и как он и мальчишка выбрались. Маклин не упомянул Солдата–Тень, потому что знал, что тот не любил, когда о нем говорят с незнакомцами.
   – Я понимаю,– сказал Кемпка, когда он закончил. – Да, как говорится, благими намерениями вымощена дорога в Ад, да? Теперь: я так понимаю, что вы пришли и принесли хорошие наркотики с определенной целью. Какой?
   – Мы хотим поселиться в лагере. Мы хотим получить палатку и запас еды.
   – Все палатки, которые у нас есть, принесены людьми на их спинах. Они все переполнены. Мест нет, полковник!
   – Тогда сделайте место. Дайте нам палатку и немного еды, и у вас будет недельный рацион кокаина и таблеток. Можете называть это рентой.
   – А что я буду делать с наркотиками, сэр?
   Роланд рассмеялся, и Кемпка взглянул на него из–под полуприкрытых век.
   – Ну как же, мистер. – Роланд шагнул вперед. – Вы прекрасно понимаете, что можете купить за эти наркотики что угодно, чего хотите! За эту штуку вы можете купить человеческие умы, потому что каждому сейчас хочется забыться. Они отдадут вам все, что вы захотите: еду, оружие, горючее все.
   – У меня уже все это есть.
   – Вполне возможно,– согласился Роланд. – Но вы уверены, что вам этого хватит? Что, если еще кто–то в большем трейлере приедет завтра в лагерь? Что, если у них будет больше оружия, чем у вас? Что, если они будут сильнее и подлее? Те люди снаружи,– он кивнул на дверь. – Они только ждут кого–нибудь сильного, кто скажет им, что делать. Они хотят, чтобы ими командовали. Они не хотят думать сами. Это – способ положить их умы в свой карман. – Он показал на снежную горку.
   Кемпка и Роланд молча уставились друг на друга, и Роланд чувствовал себя так, будто смотрит на гигантского слизняка. Черные глаза Кемпка впились в глаза Роланда, и наконец слабая улыбка скользнула по его рту.
   – Эти наркотики купят мне сладкого вольного кадета?
   Роланд не знал, что сказать. Он был ошеломлен и, должно быть, это проявилось на его лице, потому что Кемпка фыркнул и засмеялся. Когда его смех оборвался, Толстяк сказал Маклину:
   – Что мешает мне убить вас прямо сейчас и взять все наркотики, полковник!?
   – Одна вещь: наркотики зарыты в земле бородавочников. И только Роланд знает, где они. Он будет приносить порцию раз в неделю, но если кто–нибудь вздумает следовать за ним, то окажется без головы.
   Кемпка постучал пальцами по столу, глядя на горку кокаина, на Маклина и Роланда – минуя девчонку – и снова на “колумбийский сахар”.
   – У нас есть применение для наркотиков, мистер Кемпка,– сказал Лаури. Завтра придут с газовым обогревателем, который утеплит наш трейлер. А еще принесут целый мешок виски. И еще нам нужны тросы. Я с удовольствием отобрал бы обогреватель и бутылки “Джона Даниэля”, но оба новых пришельца вооружены до зубов. И, к тому же, возможно, это хорошая идея – продавать наркотики за стволы.
   – Я потом решу, хорошая ли это идея или нет. – Лицо Кемпки пошло рябью, когда он нахмурился. Он сделал глубокий вздох и с ревом выдохнул. – Найди им палатку. Поближе к трейлеру. И скажи всем, что если кто–нибудь тронет их, то он будет отвечать перед Фредди Кемпкой. – Он широко улыбнулся Маклину. – Полковник, я верю тебе и твоим друзьям, и в то, что вы будете очень интересным дополнением к нашей маленькой семье. Я надеюсь, мы можем использовать ваши медикаменты с обоюдной пользой.
   – Я тоже надеюсь. – Маклин подождал, когда Лаури опустит свое ружье, и затем в свою очередь опустил автомат.
   – Теперь мы все счастливы, да? – он уставился на Роланда Кронингера своими черными, жадными глазами.
   Лаури привел их к маленькой палатке, находящейся в тридцати ярдах от трейлера. Она была занята молодым мужчиной и женщиной, державшей на коленях пеленатого младенца. Лаури направил ружье на голову молодого человека и сказал:
   – Убирайся!
   Человек, изуродованный и изможденный, с провалившимися и утомленными глазами, выкарабкался из–под спального мешка. Его рука с охотничьим ножом поднялась, но Лаури шагнул вперед и наступил на тонкое запястье мужчины сапогом. Лаури опустил на нее весь свой вес, и Роланд во все глаза наблюдал, как мужчине ломали кости. Глаза Роланда были пустыми, ничего не выражающими, даже когда раздался треск, звук щелчка.
   Лаури просто делал то, что ему было приказано. Младенец начал кричать, и женщина вскрикнула, но мужчина только держался за свое сломанное запястье и тупо смотрел на Лаури.
   – Вон! – Лаури приставил ружье к голове мужчины. – Или ты глухой, ублюдок?
   Мужчина и женщина тяжело поднялись на ноги. Он остановился, чтобы собрать спальные мешки и рюкзак своей изуродованной рукой, но Лаури схватил его за шкирку и выкинул его наружу, бросая на землю. Женщина зарыдала, бросилась к мужу. Собиралась толпа посмотреть на зрелище, и женщина завизжала.
   – Вы животные! Вы грязные животные! Это наша палатка! Она принадлежит нам!
   – Теперь уже не ваша! – Лаури показал ружьем на территорию бородавочников. – А ну, пошли!
   – Это несправедливо! Несправедливо! – рыдала женщина. Она глядела умоляюще на людей. На Роланда, на Маклина, и на Шейлу тоже, и при этом видела одно и тоже в каждом лице: пассивное равнодушное любопытство, как будто они смотрели на насилие по телевизору. Хотя кое у кого было слабое выражение отвращения или жалости, большинство зевак были уже свободны от всех эмоций.
   – Помогите нам! – умоляла женщина. – Пожалуйста… кто–нибудь, помогите нам!
   Несколько человек имели оружие, но никто из них не вмешался. Маклин понимал почему: такое поведение было необходимо для выживания. Фредди Кемпка был здесь императором, а Лаури был его лейтенантом, возможно одним из многих, которых он использовал как уши и глаза.
   – Убирайтесь,– повторил он паре. Женщина продолжала выть и плакать, но наконец мужчина встал, с глазами мертвыми и побежденными, и начал тащиться медленно к земле с обломками машин и разлагающимися трупами. Выражение ее лица превратилось в ненависть; она встала, качая в руках ребенка, и закричала толпе:
   – Это случится и с вами! Вы еще поймете! Они заберут все, что у вас есть! Они придут и вышвырнут вас вон!
   Лаури размахнулся прикладом ружья. Он ударил по черепу младенца, и сила его удара свалила женщину на землю.
   Плач младенца навсегда прекратился.
   Она посмотрела в лицо младенца и закричала от ужаса.
   Шейла Фонтана не могла поверить тому, чему была свидетельницей; она хотела отвернуться, но сцена крепко держала ее внимание. Ее живот взбунтовался, и она в уме все еще слышала крики младенца, как бы эхом звучащий в ее черепе. Она зажала себе рукой рот, чтобы не закричать.
   Молодой мужчина, ходячий труп в одежде, шел через равнину, даже не позаботившись оглянуться.
   Наконец, с ужасающим вздохом, женщина встала, прижимая молчаливого младенца к груди. Ее огромные, выпученные глаза встретились с глазами Шейлы и прошли дальше. Шейла почувствовала, будто ее душа была сожжена до пепла. Если… если бы только ребенок перестал плакать, подумала Шейла. Если бы только…
   Молодая мать встала и последовала за своим мужем в туман.
   Зеваки начали расходиться. Лаури опустил приклад ружья на землю и, показывая на палатку, сказал:
   – Похоже, у нас появилось свободное место, полковник.
   – Вы… вы все же сделали это? – спросила Шейла. Внутри ее трясло и тошнило, но на лице не было ни одного знака этого, глаза были холодными и суровыми.
   – Все они забывают, кто здесь диктует правила. Ну? Так вам нужна палатка или нет?
   – Нужна,– ответил Маклин.
   – Тогда входите. Здесь даже есть пара спальных мешков и немного еды. Прямо как дома, а?
   Маклин и Роланд вошли в палатку.
   – А где буду жить я? – спросила Шейла.
   Он улыбнулся, оглядывая ее сверху донизу.
   – Ну, у меня есть классный спальный мешок в трейлере. Понимаешь, обычно я сплю с мистером Кемпкой, но я не являюсь любителем этого. Он любит молоденьких мальчиков и ни черта не разбирается в женщинах. Что ты на это скажешь?
   Она ощутила запах его тела и не могла решить, кто же был хуже, он или герой войны.
   – Забудь об этом,– сказала она. – Я остаюсь здесь.
   – Я доберусь до тебя рано или поздно.
   – Когда Ад замерзнет.
   Он облизал палец и выставил его, чтобы определить направление ветра.
   – Становится довольно морозно, дорогая. – Затем засмеялся и пошел прогулочным шагом к трейлеру.
   Шейла смотрела, как он уходит. Она поглядела в сторону земли бородавочников и увидела неясное очертание мужчины и женщины, идущих через туман в неизвестность, лежащую перед ними. Эти двое не имели ни малейших шансов выжить, подумала она. Возможно, они и сами знали это. Ребенок все равно бы умер, подумала она. Конечно. Ребенок был почти полумертвым.
   Но этот случай оставил в ее памяти наибольший след, чем все виденное раньше, и она не могла не думать, что там, где несколькими минутами раньше был человек, осталось теперь лишь душа. И все это случилось из–за ее наркотиков, потому, что сюда пришла она с героем войны и пареньком–сопляком, слишком серьезно играющим в войну.
   Молодая пара скрылась за пеленой дождя. Шейла повернулась спиной к земле бородавочников и проскользнула в палатку.

Глава 39. Райский уголок

   – Свет! – закричал, указывая вдаль, Джош. – Посмотрите! Там, впереди, свет!
   Они шли по шоссе, простирающемуся через спокойные безжизненные окраины, и тоже теперь увидели свет, который заметил Джош: голубовато–белое свечение, отражающееся от низких густых облаках.
   – Это Матисон,– сказала Леона с бесседельной спины коня. – Боже всемогущий! У них в Матисоне есть электричество!
   – Сколько там живет людей? – спросил ее Джош, говоря громче, чтобы перекричать ветер.
   – Тринадцать, четырнадцать тысяч. Это действительно город.
   – Слава Богу! Они, должно быть, починили свою электростанцию! Сегодня вечером у нас будет горячая пища! Слава Богу!
   Он начал толкать тачку с появившейся вновь силой, будто на его пятках выросли крылышки. Свон следовала за ним, неся ивовый прутик и маленькую сумку, а Леона коленями стискивала бока Мула, чтобы он шел вперед. Мул слушался ее без колебаний, он был рад снова служить кому–то. Где–то сзади маленький терьер нюхал воздух и тихо рычал, но тем не менее следовал за ними.
   Мерцание молний проскальзывало в облаках, накрывших Матисон, и ветер приносил раскаты грома. Они оставили ферму Джаспинов рано утром и целый день шли по узкому шоссе. Джош пытался надеть на Мула седло и уздечку, но хотя конь вел себя покорно, Джош не мог надеть эту чертову штуковину. Седло упорно сползало, и он никак не мог сообразить, как на все это одевается уздечка. Каждый раз когда Мул только начинал ворчать Джош отпрыгивал назад, ожидая, что животное встанет на дыбы, и наконец бросил эту затею. Однако конь принял вес Леоны без жалоб; несколько миль он нес также и Свон. Конь, казалось, был очень доволен, что последовал за Свон, он был почти как щенок. Иногда из темноты доносился лай терьера, который давал им знать, что он еще рядом с ними.
   Сердце Джоша заколотилось. Это был почти самый замечательный свет, который он когда–либо видел, следующий после тот знаменательного света, который он видел из подвала.
   О Господи! – подумал он. Горячая пища, теплое место для сна, и – победа из побед! – возможно, даже настоящий туалет!
   Гроза приближалась, но ему было все равно. Этой ночью они будут отдыхать в роскоши!
   Джош повернул лицо к Свон и Леоне.
   – Господи, мы идем обратно к цивилизации!
   Он издал такой громкий возглас, что даже ветер смутился, а Мул подпрыгнул.
   Но улыбка словно замерзла на лице Леоны. Постепенно начинала исчезать. Ее пальцы замотались в черной гриве Мула. Она вовсе не была уверена в том, что они видят, совсем не была уверена. Это световой трюк, подумала она. Трюк со светом. Да. Точно. Вот и все. И еще Леоне показалось, что она увидела череп на месте лица Джоша. Но это произошло слишком быстро быстрее, чем она успела моргнуть.
   Она уставилась на затылок Свон. О Господи, подумала Леона, что я буду делать, если лицо ребенка окажется таким же?
   Ей потребовалось некоторое время, чтобы собрать свое мужество, и затем она сказала: – Свон? – тонким, испуганным голосом.
   Свон оглянулась.
   – Мэм?
   Леона затаила дыхание.
   – Да, мэм? – повторила Свон.
   Леона заставила себя улыбнуться.
   – Ох… так, ничего,– сказала она, и пожала плечами.
   Видения черепа на лице Свон не было.
   – Я… только хотела увидеть твое лицо,– сказала ей Леона.
   – Мое лицо? Зачем?
   – О, я только думала… каким прелестным было твое лицо. – Она запнулась, поняв свою ошибку. – Я имею в виду, каким оно должно будет стать красивым, когда кожа заживет. А так ведь и будет. Ты ведь знаешь, какая это штука – кожа. Конечно, да! Она заживет, и ты будешь прелестной, как картинка!
   Свон не ответила, она вспомнила тот ужас, когда увидела себя в зеркале в ванной комнате.
   – Я не думаю, что мое лицо когда–либо заживет,– сказала она откровенно.
   Неожиданная ужасная мысль осенила ее.
   – Уж не боитесь ли вы…
   Она замолчала, не в состоянии выговорить это. Затем сказала:
   – Вы не считаете… что я спугну жителей Матисона, да?
   – Конечно, нет! Никогда бы о таком и подумать не могла!
   Такая мысль действительно не приходила раньше в голову Леоне, но теперь она подумала, что увидев Джоша и Свон, жители города съежились бы от страха.
   – Твоя кожа скоро заживет,– подтвердила Леона. – Кроме того, это всего лишь внешнее лицо.
   – Мое внешнее лицо?
   – Да. Каждый имеет два лица, детка – внешнее и внутреннее. Внешнее – такое, каким его видит мир, а внутреннее – то, как ты действительно выглядишь, настоящее лицо. Если можно было бы стряхнуть внешнее лицо, то мир бы увидел, каков человек на самом деле.
   – Стряхнуть? А как?
   Леона улыбнулась.
   – Ну, Господь пока не придумал способ сделать это. Но еще придумает. Иногда все же можно увидеть реальное лицо человека, но только на секунду или две: если ты посмотришь довольно близко и пристально, тогда глаза разглядят внутреннее лицо, и возможно не очень–то и отличающееся от внешней приклеенной маски.
   Она кивнула, глядя вперед на огни Матисона.
   – Ох, я встречала довольно красивых людей, у которых были ужасные, уродливые внутренние лица. И я встречала некоторых мирных деревенских жителей с уродливыми зубами и большими носами, но с небесным светом в глазах, и знаю, что если можно было бы видеть их внутренние лица, то красота их заставляла бы падать на колени. И я считаю, что примерно такое же и твое внутреннее лицо. И Джоша тоже. И так ли уж важно, каково твое внешнее лицо?
   Свон несколько мгновений колебалась.
   – Я бы хотела верить этому.
   – Тогда просто прими это за правду,– сказала Леона, и Свон успокоилась.
   Свет манил их вперед. Шоссе взобралось еще на один холм, затем, плавно изгибаясь, стало спускаться к городу. Молния сверкнула на горизонте. Мул под Леоной фыркнул и заржал.
   Свон услышала нервную ноту в лошадином ржании. Мул возбужден, потому что скоро мы придем к людям, подумала она. Но нет, нет – это не было звуком возбуждения; Свон почувствовала в нем отвращение. Она начала перенимать нервозность коня, чувствовать себя беспокойно, будто шла спокойно через широкое золотое поле, а фермер в красной кепке прокричал ей: “Эй, маленькая девочка, берегись, в этих зарослях гадюки!”
   Не то, чтобы она очень боялась змей – совсем даже нет. Однажды, когда ей было пять лет, она подняла красивую змею прямо из травы, пробежала пальцами по красивой, переливающейся спинке и полоскам ее хвоста. Затем опустила ее вниз и смотрела, как та неторопливо уползала прочь. И только позднее, когда рассказала об этом маме и услышала в ответ оглушительный визг, Свон поняла, что ей нужно было бояться.
   Мул заржал и замотал головой. Дорога перестала спускаться, когда они подошли к окраинам города, где три зеленый плакат гласил: “Добро пожаловать в Матисон, штат Канзас! Мы сильны, горды и справедливы!”
   Джош остановился, и Свон почти налетела на него.
   – Что случилось? – спросила Леона.
   – Смотрите.
   Джош показал на город.
   Дома и строения были темны, света не было видно ни в одном оконце, ни на одном крылечке. Не горели фонари на улицах, не было видно фар машин, не светились дорожные знаки и светофоры. Мерцание, которое отражалось облаками, исходило откуда–то из середины города, за мертвыми, темными строениями, разбросанными по обеим сторонам шоссе. Не слышно было ни звука, только завывания ветра.
   – Я думаю, свет исходит из середины города,– сказал он Свон и Леоне. Если электричество включено, так почему же нет света в окнах домов?
   – Может быть, все в одном месте? – предположила Леона. – На стадионе, или в городском зале собраний, или еще где–то.
   Джош кивнул.
   – Тогда там должны быть машины,– решил он. – И тогда должны работать светофоры. Я не вижу ни одного.
   – Может, они берегут электричество? Может быть, станция еще не такая надежная?
   – Может быть,– ответил Джош.
   Но что–то мистическое было в этом Матисоне; почему не было света в окнах домов, когда где–то в центре все сверкало от огней? И везде было так тихо, очень, очень тихо. У него появилось такое чувство, что им следовало бы повернуть назад, но ветер был холодным и они должны были идти дальше. Там должны быть люди! Конечно! Они все в одном месте, как предположила Леона. Может быть, у них городское собрание или еще что–то! В любом случае, пути назад не было. Он снова начал толкать тачку. Свон последовала за ним, и конь, который нес Леону, последовал за Свон, а обгоняя их слева, через сорняки бежал терьер.