Маккаммон Роберт. Песня Свон. Книга первая.

   Роланд был на ногах. Неподалеку безумная женщина набивала себе рот горящей пищей. Пламя становилось все выше и горячее, и удушливый дым витал кругом так, что, наконец, силы покинули левую руку Маклина. Он уронил дубинку и один раз пнул труп Шорра ногой в ребра.
   Дым привлек к себе его внимание. Он заметил, что дым скользит в люк, который был примерно три фута высотой и три фута шириной – достаточно большой, чтобы пролезть в него. Было достаточно минуты, чтобы его усталость улетучилась. Дым вытягивался в вентиляционный люк. Вытягивался! Куда ведет этот люк? На склон горы Голубой Купол? Во внешний мир?
   Ему теперь было уже не до мусорного бака, ему не было дела до Шорра, безумной женщины и автомата. Это должно было быть путем отсюда наверх! Он отодвинул решетку и пролез внутрь. Лаз шел вверх под углом в сорок градусов, и ноги Маклина находили головки болтов, скреплявших алюминиевые пластины, чтобы продвигаться вперед. Там, наверху, не было света и дым был почти удушающим, но Маклин знал, что это могло быть их единственным шансом выбраться отсюда. Роланд продвигался за ним, следуя вверх за Королем при этом новом повороте игры.
   Позади них, в горевшем зале, кричали люди, они слышали голос безумной женщины, долетавший в туннель: – Куда все ушли? Здесь так жарко… так жарко. Господи, я не заслужила того, чтобы быть зажаренной в шахте!
   Что–то в этом голосе схватило Роланда за сердце. Он вспомнил, что слышал такой же голос много лет назад. Он продолжал двигаться, но когда безумная женщина стала просто орать и до них донесся запах жареного мяса, он остановился и зажал руками уши, потому что этот звук заставлял мир крутиться слишком быстро и он боялся сорваться вниз. Через некоторое время крик затих, и все, что Роланд мог слышать, было шуршание тела Короля, скользящего по туннелю. Кашляя, со слезящимися глазами Роланд пополз вперед.
   Они добрались до места, где ход был завален. Рука Маклина нащупала другой проход, ответвляющийся от того, по которому они добрались сюда; он был тесным и узким, плечи полковника едва проходили в него. Дым по–прежнему окутывал их, и его легкие жгло. Это было похоже на лазание вверх по дымоходу над топящимся камином, и Роланду стало интересно, испытывает ли такие же ощущения Санта Клаус.
   Затем шарящие пальцы Маклина нащупали стекловолокно. Это была часть системы воздушных фильтров и заслонок, очищавшей поступавший в Земляной Дом воздух в случае ядерной атаки. Ну да, как же, поможет это в таком аду, мрачно подумал Маклин. Он разрезал фильтр и продолжал ползти. Шахта стала часто поворачивать налево, и Маклину приходилось прорываться все больше и больше фильтров и заслонок из резины и нейлона. Он стал тяжело дышать и слышал хрипы Роланда, ползущего за ним. Парень чертовски крепкий, подумал он. Любой, кто имеет такую же волю жить, как этот парень, является человеком, с которым нужно считаться, даже если он выглядит слабаком.
   Маклин остановился. Он потрогал металл впереди себя, острые лопасти, расходящиеся от центральной главной втулки. Это был один из вентиляторов, которые поставляли воздух сюда снаружи. – Мы должно быть недалеко от поверхности! – сказал он. Дым все еще продолжал обтекать его в темноте.Мы уже близко!
   Он уперся руками во втулку вентилятора и давил на нее до тех пор, пока мускулы его плеч не захрустели. Вентилятор крепко держался на своем месте и не собирался уступать. Черт побери! – вскипел он. Будь ты проклят! Он толкнул снова, так сильно, как только мог, но это привело лишь к тому, что он сильнее рассердился. Вентилятор не собирался позволять им выбраться наружу.
   Маклин прислонился щекой к холодному алюминию и попытался сосредоточиться, попытался представить в уме план Земляного Дома. Как были устроены эти впускные вентиляторы? Думай! Но он не мог правильно воссоздать план; тот дрожал и распадался на части.
   – Слушай! – крикнул Роланд.
   Маклин прислушался. Он не мог слышать ничего кроме сердцебиения и скрежета в своих легких.
   – Я слышу ветер! – сказал Роланд. – Я слышу ветер, дующий наверху! – Он продвинулся вверх и почувствовал движение воздуха. Слабый звук пронзительного, сильного ветра исходил прямо сверху. Он поводил руками вдоль стенки справа, потом слева – и обнаружил железные ступеньки.
   – Здесь есть путь наверх! Здесь есть другая шахта, прямо над нашими головами! – Ухватившись за расположенные выше ступеньки, Роланд подтянулся наверх, ступенька за ступенькой он стал подниматься. – Я карабкаюсь наверх,– сказал он Маклину, и начал подниматься.
   Звуки ветра были сильнее, но там все еще не было света. Он вскарабкался может быть на двадцать футов, когда его рука коснулась металлического махового колеса над его головой. Исследуя, его пальцы скользили по бетонной поверхности. Роланд подумал, что это, должно быть, крышка люка, наподобие входа в боевую рубку подводной лодки, которая открывается и закрывается с помощью махового колеса. Но он мог чувствовать сильно всасывание воздуха там, и он обдувался потоком воздуха, потому что крышка не была больше плотно закрытой.
   Он уперся в колесо и попытался повернуть его. Оно не пошевелилось. Роланд подождал минутку, собираясь с силами и решимостью; если когда–либо он нуждался в силе Рыцаря Короля, то это был тот самый момент. Он атаковал колесо снова; на момент ему показалось, что оно сдвинулось на полдюйма, но не был уверен в этом.
   – Роланд! – позвал снизу полковник Маклин. Он наконец собрал в уме план воедино. Как раз в этом секторе должна быть вертикальная шахта, использовавшаяся рабочими, чтобы сменять воздушные фильтры и заслонки. – Там должна быть крышка, открывающаяся наверх! Она открывается на поверхность.
   – Я нашел ее! Я пытаюсь ее открыть! – Он уперся в ступеньки, приналег на колесо, пытаясь сдвинуть его хоть на йоту. Он напрягся, чувствуя каждый мускул, он трясся от напряжения, глаза были закрыты и капельки пота скатывались по лицу. Давай! – понукал он Судьбу, или Бога, или Дьявола, или кого–то, кто занимается такими вещами. Давай!
   Он продолжал бороться, не в силах остановиться. Колесо сдвинулось. На дюйм. На два дюйма. Потом на четыре дюйма. Роланд закричал: – Я открыл ее! – и он начал толкать маховое колесо своими израненными и трясущимися руками. Цепочка, скрепляющая механизм, загремела и теперь было слышно завывание ветра. Он знал, что люк был открыт, но он не видел света.
   Роланд повернул колесо еще на четыре оборота, когда пронзительно завывающий ветер и воздух, наполненный жалящим гравием, бешено ворвался в шахту. Он почти выбросил его наружу, и он висел, зацепившись за ступеньки, а ветер пытался оторвать его. Он был слаб после битвы с маховым колесом, но знал, что если позволит ветру подобно хищнику вынести его в темноту, то никогда не сможет вернуться назад. Он стал звать на помощь, даже не слыша при этом своего собственного голоса. Рука без ладони обхватила его за талию. Маклин держал его, и они медленно стали спускаться вместе по ступенькам. Они отступили обратно в шахту.
   – Мы сделали это! – закричал Маклин. – Это выход наружу!
   – Но мы не можем выжить в этом. Это же торнадо!
   – Он не может продолжаться слишком долго! Его скоро унесет! Мы сделали это! – Он начал плакать, но вспомнил про дисциплину и контроль, заставляющие человека быть мужчиной. Он не имел ни малейшего представления о времени, не знал сколько времени прошло с тех пор, как он впервые увидел те объекты на экране радара. Сейчас, по–видимому, ночь, но ночь какого дня – он не знал.
   Он мысленно возвращался назад, к тем людям, которые все еще были там внизу, в Земляном Доме, мертвые или сумасшедшие или потерянные в темноте. Он думал обо всех тех людях, которые последовали бы за ним, доверились бы ему и уважали его. Его рот передернулся в кривой усмешке. Это безумие! – подумал он. Все опытные солдаты и верные офицеры потеряны, и только этот тощий паренек со слабым зрением остался на моей стороне. Какая шутка!
   Армию Маклина, состоящая только из одного тщедушного высокообразованного паренька!
   Но он вспомнил, как Роланд заставил штатских работать, как он спокойно выполнил ту грязную работу там внизу, в этой ужасной яме, где Маклин оставил свою руку. У паренька было мужество. Но кроме мужества было еще что–то в Роланде Кронингере, что заставляло Маклина немного беспокоиться, будто бы зная, что маленькая смертоносная штучка зарыта в землю всего лишь в нескольких шагах перед ним. Это промелькнуло в глазах мальчишки, когда Роланд рассказывал ему о том, как Шорр подстерег его у кафетерия, и в его голосе, когда Роланд сказал: “У нас есть руки”. Маклин знал одну вещь наверняка: для него лучше, если мальчишка на его стороне, а не против.
   – Мы выберемся отсюда, когда буря закончится! – крикнул Маклин. – Мы будем жить! – И тут же слезы потекли из его глаз, но он стал смеялся, чтобы мальчишка не заметил этого.
   Холодная рука коснулась его плеча. Маклин перестал смеяться.
   Голос Солдата–Тени прозвучал ему в ухо. – Отлично, Джимбо. Мы будем жить.
   Роланд дрожал. Ветер был холодным, и он прижался к Королю для сохранения тепла. Король помешкал – и положил свою обрубленную руку на плечо Роланда.
   Роланд понимал, что рано или поздно буря прекратится. Мир будет ждать его. Но это будет другой мир. Другая игра. Он знал, что это будет ни на что не похоже, не похоже на тот мир, который только что умер. В новой игре возможности для Рыцаря Короля могут быть ничем не ограничены.
   Он не знал, куда они пойдут или что они будут делать; он не знал, как много осталось от старого мира – но даже если все города сметены с лица земли, там должны остаться кучки выживших, бродящих по пустыне и собравшихся в подвалах и ждущих. Ждущих нового лидера. Ждущих кого–либо достаточно сильного, чтобы управлять ими и заставить их плясать в новой игре, которая уже началась.
   Да. Это будет величайшая игра Рыцаря Короля. Игровая доска протянется через разрушенные города, призраки городов, обгоревшие леса и пустыни на тех местах, где раньше были луга. Роланд выучит правила, если его возьмут в игру, как и любой другой. Но при этом он уже был на пути вперед, потому что понимал, что была некая великая сила, захваченная ничтожнейшими и сильнейшими. Присвоенная и используемая как священный топор, висящий над головами слабых.
   И может быть – только может быть – он будет рукой, держащей этот топор. Рядом с Королем, конечно.
   Он слушал завывание ветра и представлял, что тот произносит его имя волшебным голосом и несет его имя над опустошенной землей, словно обещание силы, которая еще будет.
   Он улыбнулся в темноте, его лицо было покрыто пятнами крови того человека, которого он застрелил, и стал ждать своего будущего.

Часть пятая
Колесо Фортуны поворачивается

Глава 27. Черный круг

   Широкая полоса ледяного дождя табачного оттенка кружилась над руинами Восточного Ганновера, штат Нью–Джерси, задуваемая ветром в шестьдесят миль в час. Буря навесила грязные сосульки на осевшие крыши и разрушенные стены, поломала безлистные деревья и покрыла почву зараженным льдом.
   Дом, в котором укрывались Сестра, Арти Виско, Бет Фелпс, Джулия Кастильо и Дойл Хэлланд, дрожал до основания. Вот уже три дня, с тех пор как началась буря, они собрались кучкой у огня, который потрескивал и прыгал, когда ветер врывался в дымоход камина. Почти вся мебель исчезла: была разломана для поддержания огня, пламени, возвращающего тепло жизни. Очень часто они слышали, как шатаются и скрипят стены под аккомпанемент непрерывного воя ветра, и Сестра вздрагивала, думая о том моменте, когда этот хлипкий домишко сломается, рухнет словно картонный, но маленькая развалюха оказалась крепкой и успешно противостояла буре. Они слышали треск ломающихся досок, и Сестра поняла, что это, должно быть, ветер гуляет среди руин других домов и разбрасывает вокруг их обломки. Сестра попросила Дойла Хэлланда позволить им помолиться, но он посмотрел на нее своими горькими глазами и пополз в угол, чтобы выкурить последнюю сигарету и мрачно уставиться на огонь.
   Они ничего не ели и у них уже не осталось воды. Бет Фелпс начала кашлять кровью, от жара ее глаза блестели. Когда огонь угасал, тело Бет становилось горячее, и все остальные садились к ней поближе, чтобы погреться.
   Бет положила голову на плечо Сестры. – Сестра? – позвала она тихим, взволнованным голосом. – Можно я… можно я… подержу это?
   Сестра знала, что она имела в виду. Стеклянную вещицу. Она вытащила ее из сумки, и драгоценность засверкала спокойным оранжевым светом. Сестра смотрела на нее несколько секунд, вспоминая свою воображаемую прогулку через пустынное поле с разбросанным и обгоревшими стеблями кукурузы. Это казалось таким реальным! Что же, интересно, это за штука? Почему она оказалась именно у меня? Она положила стеклянное кольцо в руки Бет. Остальные наблюдали за этим, отражение свечения драгоценности промелькнуло по их лицам, словно бы отблески радуги из далекого рая.
   Бет прижала его к себе. Она уставилась в кольцо и прошептала. – Я хочу жить. Я очень, очень хочу жить. – Затем она замолчала, только держала кольцо, уставившись на кольцо, пульсирующее нежным свечением.
   – Совсем не осталось воды. Мне очень жаль,– ответила Сестра.
   Бет не ответила. Буря заставила дом несколько секунд трястись. Сестра почувствовала, что кто–то буравит ее глазами, и подняла взгляд на Дойла Хэлланда. Он сидел в нескольких шагах от нее, ноги его были вытянуты к огню, и из–за бедер виднелось мерцание горящих щепок.
   – Рано или поздно это все закончиться,– сказала ему Сестра. – Вы когда–нибудь слышали о гангрене?
   – Это мне не грозит,– сказал он, и его внимание переключилось на кольцо.
   – О,– прошептала Бет мечтательно. Она задрожала и сказала: – Вы видели это? Это было здесь. Вы видели?
   – Видели что? – спросил Арти.
   – Поток воды, текущий через мои пальцы. Я хотела пить, и я напилась. Разве никто больше не видел этого?
   У нее началась лихорадка, подумала Сестра. Или, может… может быть, она тоже совершила прогулку во сне.
   – Я окунула свои руки,– продолжала Бет. – Это было так прохладно. Так прохладно. О, внутри этой стекляшки чудесный мир…
   – О Господи! – неожиданно сказал Арти. – Послушайте. Я… я ничего не говорил раньше, потому что думал, что это мерещится мне. Но… – Он обвел взглядом всех и наконец остановился на Сестре. – Я хочу рассказать вам о том, что я видел, когда смотрел в эту вещицу. – Он рассказал им о пикнике со своей женой. – Это было страшно! Я имею в виду – это было так реально, что я мог ощущать, что я ел, даже после того, как вернулся оттуда. Мой желудок был полон, и я не был больше голоден!
   Сестра кивала, внимательно слушая. – Да,– сказала она. – Теперь я расскажу, куда я попала, когда смотрела в кольцо. – Когда она закончила свой рассказ, все молчали. Джулия Кастильо смотрела на Сестру, склонив голову набок; она не могла понять ни слова из того, что было сказано, но она видела, что все смотрят на стекляшку, и знала что они обсуждают.
   – То, что я испытывала, тоже казалось необычно реальным,– продолжала Сестра. Я не знаю, что это значит. Вполне возможно, это ничего не значит. Может быть, это всего лишь картинки, приходящие из моего ума. Я не знаю.
   – Поток был реальным,– сказала Бет. – Я знаю, что это так. Я могла ощущать его и могла пить воду.
   – Та пища наполнила мой живот,– сказал им Арти. – И после этого какое–то время я не испытывал голода. И как насчет того разговора с ней,– он показал на Джулию,– с помощью этой вещицы? Я имею в виду, это ужасно странно, не так ли?
   – Оно какое–то особенное. Я чувствую это. Оно дает нам то, в чем мы нуждаемся в данный момент. Может быть, это… – Бет выпрямилась и стала вглядываться в глаза Сестры. Сестра чувствовала, как жар накатывался волнами. – Может быть, это магия. Вид магии, которого до этого не знали. Может быть… может быть, свечение, вспышки внутри него создают магию. Что–нибудь, связанное с радиацией или с…
   Дойл Хэлланд расхохотался. Все вздрогнули от столь резкого и неожиданного смеха и посмотрели на него. Он ухмылялся при свете пламени камина. Это самая идиотская вещь, которую я когда–либо слышал в моей жизни, люди! Магия! “Может быть, вспышки создают магию!” – он покачал головой. Давайте, продолжайте! Это всего лишь кусочек стекла с несколькими драгоценными камушками. Да, это выглядит очень здорово. Правильно. Может быть, это штуковина восприимчива к биению сердца, подобно настроенному камертону или чему–то в этом роде. Я понимаю, оно гипнотизирует вас. Мелькание разноцветных огней воздействует на ваш мозг; может быть, они проявляют воспоминания в вашем уме и вы думаете, что завтракаете на пикнике, или пьете из ручья, или гуляете по сожженным полям.
   – А как насчет того, чтобы понимать испанский или английский? – спросила Сестра. – Не правда ли это чертов гипноз?
   – Когда–нибудь слышали о массовом гипнозе? – спросил он в ответ. – Это такая же штука, как те, которые вызывают кровоточащие раны, или видения, или чудеса исцеления. Все хотят верить, что это правда. Так послушайте меня. Я видел деревянную дверь, о которой сотни людей клялись, что видели в ней изображение Христа. Я видел оконное стекло, заставившее множество свидетелей увидеть образ Девы Марии – и знаете что это было? Ошибка. Дефект в стекле, вот и все. Вся магия похожа на ошибку. Люди видят то, что они хотят увидеть, и слышат то, что хотят услышать.
   – Вы не хотите поверить,– произнес Арти. – Почему? Вы боитесь?
   – Нет. Я просто реалист. Я думаю вместо того, чтобы болтать о каком–то пустяке, нам бы следовало поискать немного дерева для огня, прежде чем он потухнет.
   Сестра взглянула на огонь. Пламя поглощало последний разломанный стул. Она осторожно взяла у Бет кольцо, оно было горячим от ладони этой женщины. Может быть, пульсации света вызывают какие–то видения, подумала она. Ей неожиданно вспомнился эпизод из далекого детства: стеклянный шарик, наполненный черными чернилами, внутри которого проступает многогранник. Надо загадать желание, все время думая об этом очень сильно, а потом перевернуть его вверх дном. На обратной стороне при этом оказывался маленький белый многоугольник, на котором могли быть написаны различные варианты ответа, такие как “Ваше желание исполнится”, “Это уж точно”, “Маловероятно” и самое досадное: “Спроси снова позже”. Там были почти все возможные ответы на детские вопросы, а дети очень хотели верить в магию, и зачастую можно было потом согласиться, что полученный ответ был правдив. Возможно, кольцо было нечто, подобное этому: таинственная, заговоренная вещь, которая дает вам возможность видеть то, что вы хотите. Но еще она подумала, что ей вовсе не хотелось бы гулять посреди сожженной прерии. Видение, которое как бы само проявлялось и уносилось прочь. Так что же это такое – таинственный талисман или дверь в страну сновидений?
   Воображаемая еда и вода могла сгладить на некоторое время их голод, но Сестра знала, что на самом деле им нужно было все настоящее. Плюс дерево для огня. И единственное место, где все это можно было раздобыть – снаружи, в одном из других домов. Она положила кольцо в сумку. – Нам придется выйти наружу,– сказала она. – Может быть, я смогу найти для нас какую–нибудь еду и что–нибудь попить в соседнем доме. Арти, пойдешь со мной? Ты поможешь мне ломать стулья или какое уж там будет дерево. Хорошо?
   Он кивнул. – Хорошо. Я не боюсь ветра и дождя.
   Сестра посмотрела на Дойла Хэлланда. Он быстро и легко поднялся со своего места. – А вы? Вы тоже пойдете с нами?
   Хэлланд пожал плечами. – Почему бы нет? Но если вы пойдете в одну сторону, то мне следует отправиться в другую. Я посмотрю дома справа, если вы пойдете налево.
   – Правильно. Хорошо придумано. – Она встала. – Нам нужно несколько простыней, чтобы мы могли тащить деревяшки и все прочее. Мне кажется, для нас будет безопаснее ползти, чем идти. Если мы будем ближе к земле, возможно, ветер не будет слишком сильно мешать нам.
   Арти и Хэлланд нашли простыни и обернули их вокруг своих рук, чтобы ветер не раздул их как парашюты. Сестра устроила Бет поудобнее и знаками показала Джулии, чтобы та посидела с ней.
   – Будьте осторожны,– сказала Бет. – Снаружи не слишком приятная погода.
   – Мы скоро вернемся,– пообещала Сестра и пошла к двери, которая была единственной деревянной вещью, которую не бросили в огонь. Она толкнула дверь, и мгновенно в комнату налетел холод, пронзительный ветер и ледяной дождь. Сестра опустилась на колени и поползла со скользкого крылечка, держа свою кожаную сумку. Свет был цвета могильной грязи, и разрушенные дома вокруг были похожи на сломанные надгробные камни. Следуя за Арти, стараясь не отставать, Сестра начала сползать вниз по ступенькам на замерзшую лужайку. Она оглянулась, уворачиваясь от жалящего ледяного дождя, и увидела Дойла Хэлланда пробирающегося к домам справа, волочившего свою изуродованную ногу.
   У них ушло десять промерзлых минут на то, чтобы добраться до следующего дома. Крыша была почти снесена, все покрыто льдом. Арти приступил к работе, найдя трещину, чтобы привязать простыню и складывать в нее щепки от балок, которые лежали здесь везде. В развалинах кухни Сестра поскользнулась и упала, сильно ударившись мягким местом. Зато она нашла в кладовке несколько банок с овощами, замерзшие яблоки, лук, картофель и полуфабрикаты в холодильнике. Все это было свалено в ее сумку до того, как руки совершенно онемели. Волоча весь ворох добра, она нашла Арти с простыней, полной деревянных щепок. – Готов? – крикнула она, он кивнул в подтверждение.
   Путешествие назад было более утомительным, потому что они были нагружены различным добром. Ветер дул им навстречу, и хотя они даже ползли на животах, Сестра подумала, что если она скоро не погреет свои руки и лицо у огня, то они отмерзнут.
   Они медленно преодолевали расстояние между домами. Нигде не было видно Дойла Хэлланда, и Сестра знала, что если он упадет и поранится, то замерзнет; если он не вернется через пять минут, ей придется идти искать его. Они заползли на скользкие ступени крыльца и пробрались внутрь, к блаженному теплу.
   Когда Арти забрался в дом, Сестра захлопнула дверь и заперла ее. Ветер бился и завывал снаружи подобно чудовищу, лишенному своих любимых игрушек. Корка льда начала таять с лица Сестры, и маленькие сосульки, свисающие с бровей Арти, тоже.
   – Мы сделали это! – Челюсти Арти закаменели от холода. – Мы достали…
   Он замолчал. Он уставился мимо Сестры, и его глаза с ледяным блеском расширились от ужаса.
   Сестра повернулась.
   Она похолодела. И стала холодней, чем было снаружи.
   Бет Фелпс лежала на спине возле огня, жадно пожирающего последние деревяшки.
   Ее глаза были открыты, и лужа крови была вокруг ее головы. У нее в виске была ужасная рана, будто бы нож вонзили ей прямо в мозг. Одна рука была откинута, застыла в воздухе.
   – О, Господи! – Арти зажал рукой рот. В углу комнаты лежала Джулия Кастильо, скрученная и искривленная. Между невидящими глазами у нее была такая же рана, и кровь была разбрызгана по стене за ней подобно рисунку на китайском веере.
   Сестра стиснула зубы, чтобы не закричать.
   В углу зашевелилась фигура, едва видимая при слабом свете огня.
   – Входите,– сказал Дойл Хэлланд. – Извините за беспорядок. – Он стоял, выпрямившись во весь рост, его глаза отражали свет камина, словно кошачьи зрачки. – Раздобыли сладости, да? – Его голос был ленив, голос человека, который только что пообедал, но не мог отказаться от десерта. – Я тоже сделал свое дело.
   – Боже мой… Боже мой, что здесь случилось? – Арти взялся за руку Сестры.
   Дойл Хэлланд поднял палец в воздух и медленно направил его на Сестру. – Я вспомнил тебя,– сказал он мягко. – Ты – та женщина, которая входила в кинотеатр. Женщина с ожерельем. Видишь ли, я встретил в городе твоего друга. Который был полицейским. Я наткнулся на него, когда прогуливался. Сестра заметила отблеск его зубов, когда он ухмылялся, и ее колени почти подогнулись. – Мы приятно поболтали.
   Джек Томашек, Джек Томашек не смог заставить себя пройти через Голландский тоннель. Он повернул назад, и где–то столкнулся лицом к лицу с…
   – Он сказал мне, что кое–кто покинул остров,– продолжал Дойл Хэлланд. Он сказал, что среди них была одна женщина, но знаете ли, что еще он вспомнил о ней? Что у нее на шее была ранка в форме… да вы знаете. Он сказал мне, что она возглавляет группу людей, идущих на запад. – Его рука с вытянутым пальцем качалась взад и вперед. – Нехорошо, нехорошо. Несправедливо подкрадываться, когда я повернулся спиной.
   – Вы убили их. – Ее голос дрожал.
   – Я дал им успокоение. Один из них умирал, другой был наполовину мертвым. На что им еще можно было надеяться? Я имею в виду, на что–то, действительно реальное.
   – Вы… пошли за мной? Почему?
   – Вы выбрались. Вы вывели других наружу. Это не очень справедливо. Вы обязаны позволять смерти действовать так, как она пожелает. Но я рад, что пошел за вами… потому что у вас есть кое–что, интересующее меня очень сильно. – Его палец указывал на пол. – Вы можете положить его у моих ног.
   – Что?
   – Вы знаете что. Ту стеклянную вещицу. Давайте, не разыгрывайте сцену.