Страница:
Другой дорожный щит рекламировал мотель Матисона: “Плавательный бассейн! Кабельное Телевидение!” – а третий сообщал, что лучший кофе и бифштексы в городе можно найти в ресторане “Хайтауэр” на Кейвинер стрит.
Они шли по дороге между двух полей и миновали что–то темное и шаровидное, затем общественный бассейн, где стулья и шезлонги были свалены так, что образовывали цепочку–изгородь. Последний дорожный щит анонсировал июльскую распродажу фейерверков в “Торговом Доме К” на Биллапс стрит, а затем они вступили в Матисон.
Это был милый городок, подумал Джош, когда они проходили по главной улице. Здания были из камня и бревен знаменовали собой край города. Чуть далее дома были в основном кирпичными, многие из них одноэтажные, вполне обычные, но довольно милые. Статуя кого–то, стоящего на коленях, одной рукой накрывая Библию, а другую вздымая к небу, была установлена на пьедестале в районе маленьких лавочек и магазинчиков, напоминая Джошу шоу “Майская ягода” Энди Гриффита. Над одним из магазинчиков раскачивался на нескольких болтах его навес, а окна в Матисонском Первом Гражданском Банке были выбиты. Из мебельного магазина была вытащена вся мебель, свалена на улице в кучу и подожжена. Возле стояла перевернутая полицейская машина, также сожженная дотла. Джош не заглядывал внутрь. Над головой прогремел гром, молния заплясала по небу.
Дальше впереди они нашли стоянку магазина подержанных машин. “Марка Дядюшки Ройса!” – гласил заголовок. Под рядами разноцветных, развивающихся заголовков стояли шесть пыльных машин. Джош начал проверять их всех, одну за другой, пока Свон и Леона ждали сзади, а Мул беспокойно фыркал. Две их них были с проколотыми шинами, и третья – с разбитыми окнами. Остальные три – “Импала”, “Форд Файрлэйн” и красный грузовичок–пикап внешне были в довольно хорошем состоянии. Джош вошел в маленькую контору, нашел широко открытую дверь и с помощью фонаря отыскал на доске ключи ко всем трем машинам. Он забрал ключи и стал методично испытывать машины. “Импала” не издала ни звука, пикап был мертв, а мотор последнего автомобиля зашипел и заскрежетал, шумя так, будто железную цепь волочили по гравию, а затем затих. Джош открыл капот машины и обнаружил, что весь мотор был видимо раскурочен топором.
– Черт побери! – выругался Джош, а затем фонарь выхватил что–то, написанное на сухой грязной крышке изнутри: “Да восславят все лорда Альвина”.
Он уставился на корявую надпись, вспоминая, что он уже видел такое же хотя и написанное другой рукой и при других обстоятельствах – в доме Джаспинов прошлой ночью. Он подошел обратно к Свон и Леоне и сказал:
– Все эти машины сломаны. Я думаю, кто–то специально разворотил их.
Он посмотрел в сторону света, который теперь был намного ближе.
– Ну,– сказал он наконец. – Я думаю, мы пойдем и узнаем, что это такое, да?
Леона взглянула на него, затем быстро отвела взгляд; она боялась, что снова увидит череп, но в этом странном свете было что–то, о чем она сказать не могла. Ее сердце начало колотиться сильнее, и она не знала, что делать и говорить.
Джош снова стал толкать тачку перед собой. В отдалении они услышали, как терьер пролаял несколько раз и замолк. Они продолжали идти по главной улице, минуя магазины с разбитыми окнами, проходя мимо все больших количеств перевернутых и сожженных машин. Свет принуждал их идти вперед, и хотя у всех них были собственные заботы, они двигались к свету как мотылек на свечу.
На углу был небольшой дорожный знак, указывающий направо и гласящий “Институт Путей, 2 мили”. Джош посмотрел в том направлении и не увидел ничего кроме темноты.
– Это приют для психов,– сказала Леона.
– Приют для кого? – это слово пронзило его. – Что это за такой приют?
– Сумасшедший дом. Знаешь ли, куда помещают людей, слетевших с роликов. Этот – один из известнейших во всем штате. Полный людей, слишком сумасшедших для тюрьмы.
– Ты имеешь в виду… криминальных сумасшедших?
– Да, точно.
– Вот здорово,– сказал Джош.
Чем быстрее уйдут из этого города, тем лучше! Он не хотел быть за две мили от психиатрической больницы, полной ненормальных убийц. Он взглянул в темноту, где было это заведение, и почувствовал, как кожа покрывается мурашками.
Затем они прошли еще один квартал молчаливых домов, миновали темный мотель “Матисон” и ресторан “Хайтауэр”, и попали на огромную автостоянку.
Перед ними, весь освещенный и блистающий, стоял “Торговый Дом К”, а рядом с ним – гигантский продуктовый супермаркет.
– Боже всемогущий! – вздохнул Джош. – Магазины!
Свон и Леона просто уставились на это зрелище, как будто они никогда раньше не видели таких светлых и огромных магазинов. Реагирующие на наступление сумерек фотонные лампы освещали желтым мерцанием участок автостоянки, на котором стояли примерно пятьдесят–шестьдесят машин, спальных прицепов и грузовиков–пикапов, все было покрыто канзасской пылью. Джош был совершенно ошеломлен, и ему пришлось побалансировать, чтобы ветер не свалил его. Раз там горело электричество, пришло ему в голову, то, значит, холодильники в супермаркете должны действовать, и внутри значит есть бифштексы, мороженое, холодное пиво, яйца, бекон, ветчина и еще Бог знает что. Он посмотрел на светящиеся окна “Торгового Дома К”, и его голова бешено соображала: какие еще удовольствия могут быть там? Радио и батарейки, карманные фонари и светильники, оружие, перчатки, керосиновые обогреватели, плащи! Он не знал, что ему делать, плакать или смеяться от радости, но он оттолкнул тачку в сторону и заспешил к “Торговому Дому К”.
– Подожди! – закричала Леона. Она слезла с коня и поспешила за Джошем. Подожди минутку!
Свон поставила свою сумку на землю и, держа в руке Плаксу, пошла за Леоной. Сзади нее брела лошадь. Терьер пролаял несколько раз, затем заполз под брошенный “Фольксваген” и остался там, наблюдая за продвижением людей через автостоянку.
– Подожди! – снова позвала Леона, она не могла поспеть за ним, а он несся к “Торговому Дому К” как паровоз. Свон крикнула:
– Джош! Подожди нас! – И поспешила, чтобы догнать его.
Некоторые окна были выбиты, но Джош понял, что это сделал ветер. Он не имел представления, почему свет был только здесь и нигде больше. “Торговый Дом К” и соседствующий с ним супермаркет были похожи на два родника в сожженной пустыне. Его сердце чуть ли не выскакивало из груди. Сладости! – подумал он жадно. Булочки! Глазированные орехи! Он боялся, что ноги откажут ему прежде, чем он доберется до “Торгового Дома К”, или что все видение задрожит и исчезнет, когда он пройдет в одну из выходных дверей. Но этого не произошло, и он вошел, и там застыл в огромном магазине со всеми удовольствиями мира на полках и витринах перед ним, с магическими фразами “Закуски”, и “Сладости”, и “Спортивные товары”, и “Транспортные средства”, и “Домашняя утварь” на деревянной афише со стрелками, указывающими на различные секции магазина.
– Боже мой! – воскликнул Джош, полупьяный от экстаза. – О Господи!
Вошла Свон, затем Леона. Пока дверь раскачивалась после вхождения Джоша, терьер тоже последовал за ним, и теперь носился среди торговых рядов. Затем дверь закрылась, и они стояли здесь все вместе, а конь ржал и метался снаружи.
Джош бросился к прилавку с карамельками, жаждя до дрожи шоколадных конфет. Он проглотил три “Милки Вэй” и начал уплетать полуфунтовый пакет “Мистер и Миссис”. Леона подошла к прилавку с тонкими спортивными носками. Свон бродила среди прилавков, пораженная множеством товаров и непривычной яркостью цветов.
С полным ртом шоколада, Джош обратил свое внимание на сигареты, сигары и трубки с табаком; он взял пачку первых попавшихся сигарет, нашел рядом несколько спичек, сунул сигарету между зубов, зажег ее, глубоко затянулся.
Он чувствовал себя так, будто попал в рай, но еще не все удовольствия супермаркета были испробованы. Терьер где–то далеко впереди несколько раз пролаял.
Свон поглядела вдоль проходов, но не смогла увидеть собаку. Ей не понравился этот лай, потому что он нес предупреждение, и после того как терьер пролаял снова, она услышала его визг, будто его ударили. Затем последовал еще более злобный лай.
– Джош? – позвала Свон.
Облако сигаретного дыма окружало его голову. Он достал следующую сигарету и набил рот конфетами. Его рот был так полон ими, что он не мог ответить Свон, а только помахал ей.
Свон медленно пошла вглубь магазина, а терьер все продолжал лаять. Она подошла к трем манекенам, одетым в костюмы. На одном из них, стоящем в середине, была голубая бейсбольная кепка, и Свон подумала, что она совсем не подходит к этому костюму, но должна подойти к ее голове. Она встала на цыпочки и сняла кепку.
Восково–бледная голова целиком отвалилась от плеч манекена, скатилась с белого воротничка рубашки и упала прямо к ногам Свон со звуком лопающегося арбуза.
Свон уставилась широко раскрытыми глазами, с кепкой в одной руке и Плаксой в другой. На голове были слипшиеся серые волосы и выпученные глаза в потемневших глазных впадинах, на ее щеках и подбородке были следы серых бакенбард. Теперь она могла рассмотреть красное мясо и желтый срез кости там, где голова была срублена с человеческой шеи.
Она заморгала и посмотрела на другие манекены. У одного из них была голова подростка–мальчишки, его рот раскрылся и язык вывалился наружу, оба глазных яблока повернуты к потолку и корочка крови застыла на ноздрях. У третьего была головой пожилого мужчины, его лицо было разрисовано цветными мелками.
Свон шагнула назад по проходу – и задела четвертый и пятый манекены, одетые в женские одежды. Срубленные головы женщины средних лет и маленькой девочки с рыжими волосами выпали из воротников и упали по другую сторону от Свон; лицо маленькой девочки оказалось повернутым к Свон, ужасный рот с засохшей кровью был раскрыт в беззвучном крике страха.
Свон закричала. Кричала долго и громко, и не могла остановиться. Она понеслась прочь от человеческих голов, еще крича, и пока она бежала, она видела вокруг еще манекены, и еще, и еще, некоторые из голов разбитые и измятые, другие разрисованные и украшенные гримом, чтобы придать им фальшивые улыбки. Она подумала, что если не перестанет кричать, то ее легкие разорвутся, и когда добежала до Джоша и Леоны, кричать уже не могла, потому что израсходовала весь воздух. Она задышала часто и направилась прочь от ужасных голов, и за вскриком Джоша она расслышала, как терьер издавал “тяв–тяв–тяв” от боли из дальнего конца магазина.
– Свон! – закричал Джош, выплевывая полусжеванные конфеты. Он видел, как она бежала к нему, с лицом желтым, как канзасская пыль, и слезами, струящимися вниз по щекам. – Что слу…
– Объявляется специальный приз! – раздался веселый голос из оживших громкоговорителей магазина. – Внимание, всем в магазине! Объявляется специальный приз! У входа три новых пришельца! Поспешите для наилучших сделок!
Они услышали нарастающий шум моторов мотоциклов. Джош подхватил Свон как раз в тот момент, когда мотоцикл пронесся мимо них по проходу, сидевший на нем был одет как дорожный полицейский, если не обращать внимания на индейский головной убор.
– Сзади! – закричала Леона, и Джош скакнул вместе со Свон в руках через прилавок с ванночками для приготовления кубиков льда. Мотоцикл за его спиной был остановлен витриной с транзисторными радиоприемниками. Много фигур бежало к ним через проходы между другими рядами полок, а громкоговорители повторяли снова и снова: “Объявляется специальный приз!”.
Вот двигался к ним громадный чернобородый человек, толкавший перед собой торговую тележку, в которой сидел искривленный карлик, за ними следовали другие люди самых различных возрастов и наружности, одетых в самые разнообразные одежды, начиная с костюмов и заканчивая купальными халатами, некоторые с нарисованными на лицах полосками или все белые в пудре. Джош болезненно понял, что большинство из них несли с собой оружие: топоры, пики, мотыги, садовые ножницы и ружья, ножи и цепи. Проходы были полны ими, и они прыгали перед прилавками, ухмыляясь и визжа.
Джош, Свон и Леона прижались друг к другу под натиском орущей толпы из сорока или более мужчин.
Сохраните дитя! – подумал Джош. И когда один из мужчин подполз, чтобы схватить Свон за руку, Джош ударил его по ребрам так, что затрещали кости и он полетел в толпу. Это его движение произвело множество одобрительных возгласов в толпе. Искривленный карлик в магазинной тележке, чье морщинистое лицо было украшено оранжевыми нарисованными молниями, закричал:
– Свежее мясо! Свежее мясо!
Другие подхватили его крик. Истощенный человек дернул Леону за волосы, кто–то еще схватил ее за руку и потянул в толпу. Она начала, словно дикая кошка, бить руками и ногами, отталкивая своих мучителей назад. Тяжелое тело приземлилось на плечи Джоша, закрыв его глаза, но он развернулся и закинул этого человека обратно в море злых лиц. Свон защищалась Плаксой, ударяя по уродливым лицам и носам.
– Свежее мясо! – кричал карлик. – Спешите взять свежее мясо! Чернобородый мужчина прихлопывал в ладоши и танцевал.
Джош ударил кого–то квадратной фигуры в рот, и два зуба вылетели, словно брошенные в игре кости.
– Прочь! – закричал он. – Прочь от нас!
Но они были все ближе, и их было слишком много. Три мужчины тянули Леону в толпу, и Джош мельком увидел ее испуганное лицо; кулак поднялся и опустился, и ноги Леоны отказали. Черт бы их побрал, ругался Джош, ударяя ногой по коленным чашечкам ближайших маньяков. Сохраните дитя! Я должен сохранить ее.
Кулак заехал ему по почкам. Его сбили с ног, и ему пришлось отпустить Свон, которую он держал все это время. Пальцы хлестали по его глазам, кулак колотил его челюсть, ботинки и сапоги лупили его по бокам и спине и, казалось, весь мир слился в едином насилие.
– Свон! – закричал он, пытаясь подняться. Люди бросились на него, как крысы.
Он взглянул вверх сквозь красное облако боли и увидел человека с огромными, рыбьими глазами, стоящего над ним и держащего топор. Он непроизвольным жестом выбросил руку вверх, чтобы защитить себя, но знал, что топор вскоре опустится, и это будет конец.
О, черт! – подумал он, когда кровь пошла изо рта. Славное тут местечко! Он собрал силы для броска, надеясь, что мог бы встать из последних сил и ударить, выбить мозги из этого ублюдка.
Топор достиг зенита, собираясь упасть.
Неожиданно среди суматохи раздался голос:
– Отставить!
Эффект был такой же, какой производит щелчок кнута на диких животных. Они почти все до единого остановились и отошли назад. Рыбоглазый мужчина осторожно опустил топор, и другие тоже оставили Джоша в покое. Он сел и увидел Свон в нескольких шагах от себя, ползущую к нему. Она все еще держала Плаксу, ее глаза плавали в слезах от шока. Леона была на четвереньках неподалеку, кровь текла из пореза над левым глазом, и лиловый кровоподтек красовался на ее щеке.
Толпа расступилась, пропуская кого–то. Тяжелый, толстый, лысый мужчина в коротких брюках и ковбойских сапогах, с голой грудью и мускулистыми руками, украшенными разноцветными рисунками, вошел в круг. В руке он держал мегафон и посмотрел вниз на Джоша темными глазами из–под надвисающих неандертальских бровей.
О, черт! – подумал Джош. Парень был по меньшей мере столь же огромным, как некоторые борцы тяжелого веса. А за лысым неандертальцем подошли два других человека с разрисованными лицами, неся на плечах кабинку. В ней сидел мужчина, одетый в темно–лиловую одежду, его волосы были белыми, до плеч, волнистыми. Волнистая светлая борода покрывала подбородок, лицо узкое, вытянутое, глаза под густыми белыми бровями были мутного оливково–зеленого цвета. Цвет их напомнил Джошу о воде в пруду возле дома, в котором он провел детство, где два маленьких мальчика утонули одним летним утром. И он припомнил, как ему сказали, что на дне там лежит свернутое кольцами чудовище и ждет очередных жертв.
Этому молодому человеку было от двадцати до двадцати пяти, на нем были белые перчатки, голубые джинсы, кроссовки “Адидас” и красная рубашка. На лбу был нарисован зеленый знак доллара, на левой скуле – красное распятье, а на правой – черные вилы дьявола.
Неандерталец поднял рупор ко рту и проорал:
– Да восславят все лорда Альвина!
Глава 40. Звук чьего–то перерождения
Они шли по дороге между двух полей и миновали что–то темное и шаровидное, затем общественный бассейн, где стулья и шезлонги были свалены так, что образовывали цепочку–изгородь. Последний дорожный щит анонсировал июльскую распродажу фейерверков в “Торговом Доме К” на Биллапс стрит, а затем они вступили в Матисон.
Это был милый городок, подумал Джош, когда они проходили по главной улице. Здания были из камня и бревен знаменовали собой край города. Чуть далее дома были в основном кирпичными, многие из них одноэтажные, вполне обычные, но довольно милые. Статуя кого–то, стоящего на коленях, одной рукой накрывая Библию, а другую вздымая к небу, была установлена на пьедестале в районе маленьких лавочек и магазинчиков, напоминая Джошу шоу “Майская ягода” Энди Гриффита. Над одним из магазинчиков раскачивался на нескольких болтах его навес, а окна в Матисонском Первом Гражданском Банке были выбиты. Из мебельного магазина была вытащена вся мебель, свалена на улице в кучу и подожжена. Возле стояла перевернутая полицейская машина, также сожженная дотла. Джош не заглядывал внутрь. Над головой прогремел гром, молния заплясала по небу.
Дальше впереди они нашли стоянку магазина подержанных машин. “Марка Дядюшки Ройса!” – гласил заголовок. Под рядами разноцветных, развивающихся заголовков стояли шесть пыльных машин. Джош начал проверять их всех, одну за другой, пока Свон и Леона ждали сзади, а Мул беспокойно фыркал. Две их них были с проколотыми шинами, и третья – с разбитыми окнами. Остальные три – “Импала”, “Форд Файрлэйн” и красный грузовичок–пикап внешне были в довольно хорошем состоянии. Джош вошел в маленькую контору, нашел широко открытую дверь и с помощью фонаря отыскал на доске ключи ко всем трем машинам. Он забрал ключи и стал методично испытывать машины. “Импала” не издала ни звука, пикап был мертв, а мотор последнего автомобиля зашипел и заскрежетал, шумя так, будто железную цепь волочили по гравию, а затем затих. Джош открыл капот машины и обнаружил, что весь мотор был видимо раскурочен топором.
– Черт побери! – выругался Джош, а затем фонарь выхватил что–то, написанное на сухой грязной крышке изнутри: “Да восславят все лорда Альвина”.
Он уставился на корявую надпись, вспоминая, что он уже видел такое же хотя и написанное другой рукой и при других обстоятельствах – в доме Джаспинов прошлой ночью. Он подошел обратно к Свон и Леоне и сказал:
– Все эти машины сломаны. Я думаю, кто–то специально разворотил их.
Он посмотрел в сторону света, который теперь был намного ближе.
– Ну,– сказал он наконец. – Я думаю, мы пойдем и узнаем, что это такое, да?
Леона взглянула на него, затем быстро отвела взгляд; она боялась, что снова увидит череп, но в этом странном свете было что–то, о чем она сказать не могла. Ее сердце начало колотиться сильнее, и она не знала, что делать и говорить.
Джош снова стал толкать тачку перед собой. В отдалении они услышали, как терьер пролаял несколько раз и замолк. Они продолжали идти по главной улице, минуя магазины с разбитыми окнами, проходя мимо все больших количеств перевернутых и сожженных машин. Свет принуждал их идти вперед, и хотя у всех них были собственные заботы, они двигались к свету как мотылек на свечу.
На углу был небольшой дорожный знак, указывающий направо и гласящий “Институт Путей, 2 мили”. Джош посмотрел в том направлении и не увидел ничего кроме темноты.
– Это приют для психов,– сказала Леона.
– Приют для кого? – это слово пронзило его. – Что это за такой приют?
– Сумасшедший дом. Знаешь ли, куда помещают людей, слетевших с роликов. Этот – один из известнейших во всем штате. Полный людей, слишком сумасшедших для тюрьмы.
– Ты имеешь в виду… криминальных сумасшедших?
– Да, точно.
– Вот здорово,– сказал Джош.
Чем быстрее уйдут из этого города, тем лучше! Он не хотел быть за две мили от психиатрической больницы, полной ненормальных убийц. Он взглянул в темноту, где было это заведение, и почувствовал, как кожа покрывается мурашками.
Затем они прошли еще один квартал молчаливых домов, миновали темный мотель “Матисон” и ресторан “Хайтауэр”, и попали на огромную автостоянку.
Перед ними, весь освещенный и блистающий, стоял “Торговый Дом К”, а рядом с ним – гигантский продуктовый супермаркет.
– Боже всемогущий! – вздохнул Джош. – Магазины!
Свон и Леона просто уставились на это зрелище, как будто они никогда раньше не видели таких светлых и огромных магазинов. Реагирующие на наступление сумерек фотонные лампы освещали желтым мерцанием участок автостоянки, на котором стояли примерно пятьдесят–шестьдесят машин, спальных прицепов и грузовиков–пикапов, все было покрыто канзасской пылью. Джош был совершенно ошеломлен, и ему пришлось побалансировать, чтобы ветер не свалил его. Раз там горело электричество, пришло ему в голову, то, значит, холодильники в супермаркете должны действовать, и внутри значит есть бифштексы, мороженое, холодное пиво, яйца, бекон, ветчина и еще Бог знает что. Он посмотрел на светящиеся окна “Торгового Дома К”, и его голова бешено соображала: какие еще удовольствия могут быть там? Радио и батарейки, карманные фонари и светильники, оружие, перчатки, керосиновые обогреватели, плащи! Он не знал, что ему делать, плакать или смеяться от радости, но он оттолкнул тачку в сторону и заспешил к “Торговому Дому К”.
– Подожди! – закричала Леона. Она слезла с коня и поспешила за Джошем. Подожди минутку!
Свон поставила свою сумку на землю и, держа в руке Плаксу, пошла за Леоной. Сзади нее брела лошадь. Терьер пролаял несколько раз, затем заполз под брошенный “Фольксваген” и остался там, наблюдая за продвижением людей через автостоянку.
– Подожди! – снова позвала Леона, она не могла поспеть за ним, а он несся к “Торговому Дому К” как паровоз. Свон крикнула:
– Джош! Подожди нас! – И поспешила, чтобы догнать его.
Некоторые окна были выбиты, но Джош понял, что это сделал ветер. Он не имел представления, почему свет был только здесь и нигде больше. “Торговый Дом К” и соседствующий с ним супермаркет были похожи на два родника в сожженной пустыне. Его сердце чуть ли не выскакивало из груди. Сладости! – подумал он жадно. Булочки! Глазированные орехи! Он боялся, что ноги откажут ему прежде, чем он доберется до “Торгового Дома К”, или что все видение задрожит и исчезнет, когда он пройдет в одну из выходных дверей. Но этого не произошло, и он вошел, и там застыл в огромном магазине со всеми удовольствиями мира на полках и витринах перед ним, с магическими фразами “Закуски”, и “Сладости”, и “Спортивные товары”, и “Транспортные средства”, и “Домашняя утварь” на деревянной афише со стрелками, указывающими на различные секции магазина.
– Боже мой! – воскликнул Джош, полупьяный от экстаза. – О Господи!
Вошла Свон, затем Леона. Пока дверь раскачивалась после вхождения Джоша, терьер тоже последовал за ним, и теперь носился среди торговых рядов. Затем дверь закрылась, и они стояли здесь все вместе, а конь ржал и метался снаружи.
Джош бросился к прилавку с карамельками, жаждя до дрожи шоколадных конфет. Он проглотил три “Милки Вэй” и начал уплетать полуфунтовый пакет “Мистер и Миссис”. Леона подошла к прилавку с тонкими спортивными носками. Свон бродила среди прилавков, пораженная множеством товаров и непривычной яркостью цветов.
С полным ртом шоколада, Джош обратил свое внимание на сигареты, сигары и трубки с табаком; он взял пачку первых попавшихся сигарет, нашел рядом несколько спичек, сунул сигарету между зубов, зажег ее, глубоко затянулся.
Он чувствовал себя так, будто попал в рай, но еще не все удовольствия супермаркета были испробованы. Терьер где–то далеко впереди несколько раз пролаял.
Свон поглядела вдоль проходов, но не смогла увидеть собаку. Ей не понравился этот лай, потому что он нес предупреждение, и после того как терьер пролаял снова, она услышала его визг, будто его ударили. Затем последовал еще более злобный лай.
– Джош? – позвала Свон.
Облако сигаретного дыма окружало его голову. Он достал следующую сигарету и набил рот конфетами. Его рот был так полон ими, что он не мог ответить Свон, а только помахал ей.
Свон медленно пошла вглубь магазина, а терьер все продолжал лаять. Она подошла к трем манекенам, одетым в костюмы. На одном из них, стоящем в середине, была голубая бейсбольная кепка, и Свон подумала, что она совсем не подходит к этому костюму, но должна подойти к ее голове. Она встала на цыпочки и сняла кепку.
Восково–бледная голова целиком отвалилась от плеч манекена, скатилась с белого воротничка рубашки и упала прямо к ногам Свон со звуком лопающегося арбуза.
Свон уставилась широко раскрытыми глазами, с кепкой в одной руке и Плаксой в другой. На голове были слипшиеся серые волосы и выпученные глаза в потемневших глазных впадинах, на ее щеках и подбородке были следы серых бакенбард. Теперь она могла рассмотреть красное мясо и желтый срез кости там, где голова была срублена с человеческой шеи.
Она заморгала и посмотрела на другие манекены. У одного из них была голова подростка–мальчишки, его рот раскрылся и язык вывалился наружу, оба глазных яблока повернуты к потолку и корочка крови застыла на ноздрях. У третьего была головой пожилого мужчины, его лицо было разрисовано цветными мелками.
Свон шагнула назад по проходу – и задела четвертый и пятый манекены, одетые в женские одежды. Срубленные головы женщины средних лет и маленькой девочки с рыжими волосами выпали из воротников и упали по другую сторону от Свон; лицо маленькой девочки оказалось повернутым к Свон, ужасный рот с засохшей кровью был раскрыт в беззвучном крике страха.
Свон закричала. Кричала долго и громко, и не могла остановиться. Она понеслась прочь от человеческих голов, еще крича, и пока она бежала, она видела вокруг еще манекены, и еще, и еще, некоторые из голов разбитые и измятые, другие разрисованные и украшенные гримом, чтобы придать им фальшивые улыбки. Она подумала, что если не перестанет кричать, то ее легкие разорвутся, и когда добежала до Джоша и Леоны, кричать уже не могла, потому что израсходовала весь воздух. Она задышала часто и направилась прочь от ужасных голов, и за вскриком Джоша она расслышала, как терьер издавал “тяв–тяв–тяв” от боли из дальнего конца магазина.
– Свон! – закричал Джош, выплевывая полусжеванные конфеты. Он видел, как она бежала к нему, с лицом желтым, как канзасская пыль, и слезами, струящимися вниз по щекам. – Что слу…
– Объявляется специальный приз! – раздался веселый голос из оживших громкоговорителей магазина. – Внимание, всем в магазине! Объявляется специальный приз! У входа три новых пришельца! Поспешите для наилучших сделок!
Они услышали нарастающий шум моторов мотоциклов. Джош подхватил Свон как раз в тот момент, когда мотоцикл пронесся мимо них по проходу, сидевший на нем был одет как дорожный полицейский, если не обращать внимания на индейский головной убор.
– Сзади! – закричала Леона, и Джош скакнул вместе со Свон в руках через прилавок с ванночками для приготовления кубиков льда. Мотоцикл за его спиной был остановлен витриной с транзисторными радиоприемниками. Много фигур бежало к ним через проходы между другими рядами полок, а громкоговорители повторяли снова и снова: “Объявляется специальный приз!”.
Вот двигался к ним громадный чернобородый человек, толкавший перед собой торговую тележку, в которой сидел искривленный карлик, за ними следовали другие люди самых различных возрастов и наружности, одетых в самые разнообразные одежды, начиная с костюмов и заканчивая купальными халатами, некоторые с нарисованными на лицах полосками или все белые в пудре. Джош болезненно понял, что большинство из них несли с собой оружие: топоры, пики, мотыги, садовые ножницы и ружья, ножи и цепи. Проходы были полны ими, и они прыгали перед прилавками, ухмыляясь и визжа.
Джош, Свон и Леона прижались друг к другу под натиском орущей толпы из сорока или более мужчин.
Сохраните дитя! – подумал Джош. И когда один из мужчин подполз, чтобы схватить Свон за руку, Джош ударил его по ребрам так, что затрещали кости и он полетел в толпу. Это его движение произвело множество одобрительных возгласов в толпе. Искривленный карлик в магазинной тележке, чье морщинистое лицо было украшено оранжевыми нарисованными молниями, закричал:
– Свежее мясо! Свежее мясо!
Другие подхватили его крик. Истощенный человек дернул Леону за волосы, кто–то еще схватил ее за руку и потянул в толпу. Она начала, словно дикая кошка, бить руками и ногами, отталкивая своих мучителей назад. Тяжелое тело приземлилось на плечи Джоша, закрыв его глаза, но он развернулся и закинул этого человека обратно в море злых лиц. Свон защищалась Плаксой, ударяя по уродливым лицам и носам.
– Свежее мясо! – кричал карлик. – Спешите взять свежее мясо! Чернобородый мужчина прихлопывал в ладоши и танцевал.
Джош ударил кого–то квадратной фигуры в рот, и два зуба вылетели, словно брошенные в игре кости.
– Прочь! – закричал он. – Прочь от нас!
Но они были все ближе, и их было слишком много. Три мужчины тянули Леону в толпу, и Джош мельком увидел ее испуганное лицо; кулак поднялся и опустился, и ноги Леоны отказали. Черт бы их побрал, ругался Джош, ударяя ногой по коленным чашечкам ближайших маньяков. Сохраните дитя! Я должен сохранить ее.
Кулак заехал ему по почкам. Его сбили с ног, и ему пришлось отпустить Свон, которую он держал все это время. Пальцы хлестали по его глазам, кулак колотил его челюсть, ботинки и сапоги лупили его по бокам и спине и, казалось, весь мир слился в едином насилие.
– Свон! – закричал он, пытаясь подняться. Люди бросились на него, как крысы.
Он взглянул вверх сквозь красное облако боли и увидел человека с огромными, рыбьими глазами, стоящего над ним и держащего топор. Он непроизвольным жестом выбросил руку вверх, чтобы защитить себя, но знал, что топор вскоре опустится, и это будет конец.
О, черт! – подумал он, когда кровь пошла изо рта. Славное тут местечко! Он собрал силы для броска, надеясь, что мог бы встать из последних сил и ударить, выбить мозги из этого ублюдка.
Топор достиг зенита, собираясь упасть.
Неожиданно среди суматохи раздался голос:
– Отставить!
Эффект был такой же, какой производит щелчок кнута на диких животных. Они почти все до единого остановились и отошли назад. Рыбоглазый мужчина осторожно опустил топор, и другие тоже оставили Джоша в покое. Он сел и увидел Свон в нескольких шагах от себя, ползущую к нему. Она все еще держала Плаксу, ее глаза плавали в слезах от шока. Леона была на четвереньках неподалеку, кровь текла из пореза над левым глазом, и лиловый кровоподтек красовался на ее щеке.
Толпа расступилась, пропуская кого–то. Тяжелый, толстый, лысый мужчина в коротких брюках и ковбойских сапогах, с голой грудью и мускулистыми руками, украшенными разноцветными рисунками, вошел в круг. В руке он держал мегафон и посмотрел вниз на Джоша темными глазами из–под надвисающих неандертальских бровей.
О, черт! – подумал Джош. Парень был по меньшей мере столь же огромным, как некоторые борцы тяжелого веса. А за лысым неандертальцем подошли два других человека с разрисованными лицами, неся на плечах кабинку. В ней сидел мужчина, одетый в темно–лиловую одежду, его волосы были белыми, до плеч, волнистыми. Волнистая светлая борода покрывала подбородок, лицо узкое, вытянутое, глаза под густыми белыми бровями были мутного оливково–зеленого цвета. Цвет их напомнил Джошу о воде в пруду возле дома, в котором он провел детство, где два маленьких мальчика утонули одним летним утром. И он припомнил, как ему сказали, что на дне там лежит свернутое кольцами чудовище и ждет очередных жертв.
Этому молодому человеку было от двадцати до двадцати пяти, на нем были белые перчатки, голубые джинсы, кроссовки “Адидас” и красная рубашка. На лбу был нарисован зеленый знак доллара, на левой скуле – красное распятье, а на правой – черные вилы дьявола.
Неандерталец поднял рупор ко рту и проорал:
– Да восславят все лорда Альвина!
Глава 40. Звук чьего–то перерождения
Маклин слышал в криках ночи пение сирен, и теперь он знал, что пришло время.
Он осторожно, чтобы не побеспокоить Роланда и Шейлу, выполз из спального мешка; он не хотел, чтобы кто–либо из них пошел вместе с ним. Он боялся боли, и не хотел, чтобы они видели его слабым.
Маклин вышел из палатки на холодный ветер и медленно двинулся в сторону озера. Факелы и костры лагеря поблескивали вокруг него, и ветер трепал черно–зеленоватые бинты, которыми был перевязан его обрубок. Он ощущал тошнотворный запах своего заражения, в течение нескольких дней она уже сильно воняла. Левая ладонь опустилась на рукоятку ножа, висящего на поясе его брюк. В его планы входило снова открыть рану и окунуть тело в излечивающие воды Великого Соленого Озера.
Как только Маклин вышел из палатки, проснулся и сел Роланд Кронингер. Автомат калибр был зажат у него в руках. Он всегда спал с ним, не отпускал его даже тогда, когда Шейла Фонтана позволяла ему делать с ней грязную вещь. Он также любил смотреть, когда Шейла занималась этим с Королем. Они, в свою очередь, кормили Шейлу и защищали от других мужчин. Они были очень подходящим трио. И сейчас он знал, куда пошел Король и почему. В последнее время рана Короля пахла очень плохо. Вскоре он услышит в ночи другой крик, какие он слышал часто, когда лагерь уже успокаивался. Он был Рыцарем Короля и полагал думать, что всегда должен быть с Королем, чтобы помогать ему, но это было то, что Король хотел сделать один. Роланд лег обратно, автомат покоился на его груди. Шейла пробормотала что–то и снова погрузилась в сон. Роланд лежал и ждал, когда в ночи раздастся крик перерождения Короля.
Маклин миновал другие палатки, картонные коробки–убежища и машины, в которых обитали целые семьи. Запах соленой воды жалил ноздри, обещая боль и очищение. Земля начала медленно спускаться вниз, к краю воды, и вокруг него на земле были разбросаны одежды, покрытые кровью, тряпки, повязки и бинты, сорванные или сброшенные исцелявшимися до него.
Он вспомнил крики, которые слышал по ночам, и его нервы напряглись. Он остановился менее чем в двадцати шагах от того места, где озеро подбиралось к скалистому берегу. Его призрачная рука зудела, и обрубок отзывался болью синхронно с сердцебиением. Я не могу сделать это! – подумал он. О Господи, я не могу!
– Дисциплина и контроль, мистер,– сказал голос справа от него.
Там стоял Солдат–Тень, подперев белыми, костяного цвета руками бока, с луноподобным лицом, с полосками въевшейся грязи под краем шлема.
– Если ты упустишь эту возможность, то что же у тебя будет?
Маклин не ответил. Плеск воды у берега был одновременно и соблазнительным и пугающим.
– Что, нервишки отказали, Джимми–мальчик? – спросил Солдат–Тень. И Маклин подумал, что его голос похож на голос отца. В нем были те же ноты насмешливого отвращения. – Ну, это не удивительно,– продолжал Солдат–Тень. – Тебе ведь удалось уничтожить этот дерьмовый Земляной Дом, да? Ну, ты же сделал действительно прекрасную работу!
– Нет! – Маклин покачал головой. – Это не моя вина!
Солдат–Тень нежно засмеялся.
– Ты знал, Джимми–мальчик. Ты знал, что далеко не все в порядке в Земляном Доме, но продолжал принимать сосунков, потому что почувствовал запах денег братьев Осли, да? Мужик, это ты убил всех тех бедных болванов! Ты похоронил их под несколькими сотнями тонн, спас и сохранил лишь свою собственную задницу, да?
Теперь Маклин подумал, что это действительно голос его отца, и что лицо Солдата–Тени начинает напоминать полноватое, с ястребиным носом лицо давно умершего отца.
– Просто у меня была возможность спастись,– ответил Маклин, но голос его был слаб. – Так что же мне теперь делать, ложиться и умирать?
– Черт, тот мальчишка имеет куда больше здравого смысла и мужества, чем ты, Джимми–мальчик! Это ведь он вытащил тебя! Он заставил тебя двигаться, и он находил еду, чтобы поддерживать твою задницу! Если бы не мальчишка, ты бы не топтался сейчас здесь, потирая ботинками, потому что ты боишься этой маленькой боли! Этот мальчишка знает значение дисциплины и контроля, Джимми–мальчик! Ты всего лишь усталая, старая развалюха, которой следовало бы окунуться в это озеро, опустить голову вниз под воду и глубоко вдохнуть, как сделали они. – Солдат–Тень кивнул на озеро, где в морской воде плавали тела самоубийц. – Ты раньше думал, будучи в Земляном Доме показным героем, что это для тебя дно, полное падение. Так вот, дно – это здесь, Джимми–мальчик. Прямо здесь. Ты не будешь стоить и куска дерьма, если не успокоишь свои нервы.
– Нет! – сказал Маклин. – Это… это все не так!
Рука указала на Великое Соленое Озеро.
– Так докажи это!
Роланд почувствовал, что снаружи кто–то есть. Он сел, щелкнул автоматом. Иногда мужчины бродили вокруг ночью, учуяв Шейлу, и их приходилось отпугивать.
Свет фонаря ослепил его, и он направил пистолет на фигуру, державшую фонарь.
– Опусти,– сказал человек. – Я не хочу иметь неприятностей.
Шейла вскрикнула и села, ее глаза были дикими. Она отодвинулась от человека со светом. Ей снова приснился тот же кошмар, как Руди тащится к палатке, лицо его белое обескровленное, а рана в его горле раскрывается будто огромный рот и из–под лиловых губ вылетает шипящий голос, вопрошающий:
– Ну что, убила сегодня еще какого–нибудь младенца, Шейла, дорогая? – У вас все же будут неприятности, если вы не уберетесь вон.
Роланд уставился на него свирепыми глазами. Он крепко держал автомат, его палец лежал на спусковом крючке.
– Это я. Джад Лаури.
Он посветил лампой на свое лицо.
– Узнаешь?
– Чего тебе нужно?
Лаури направил свет на пустой спальный мешок Маклина.
– Куда ушел полковник?
– Наружу. Что ты хочешь?
– Мистер Кемпка хочет поговорить с тобой.
– О чем? Я доставил ему порцию прошлой ночью.
– Он хочет поговорить с тобой,– сказал Лаури. – Он сказал, что у него есть для тебя дело.
– Дело? Какое дело?
– Деловое предложение. Я не знаю детали. Тебе придется повидаться с ним.
– Мне не придется ничего делать,– сказал ему Роланд. – Чем бы это ни было, оно может подождать до утра.
– Мистер Кемпка,– сказал Лаури,– весьма серьезно хочет заняться этим делом прямо сейчас. Оно не настолько важно, чтобы там был еще и Маклин. Мистер Кемпка хочет иметь дело с тобой. Он полагает, что у тебя хорошая голова на плечах. Так что, ты идешь или нет?
– Нет.
Лаури пожал плечами.
– Хорошо, тогда мне придется сказать, что ты не заинтересован в этом деле.
Он собрался вылезать из палатки, потом остановился.
– Ах, да. Он хотел, чтобы я отдал тебе это.
И он бросил коробку конфет на землю около Роланда.
– У него много таких штук там, в трейлере.
– Господи! – Рука Шейлы забралась в коробку и достала несколько шоколадных конфет. – Так много времени прошло с тех пор, когда я в последний раз ела такое!
– Я передам ему то, что ты сказал!
И снова собирался выбраться из палатки.
– Подожди минуту! – окликнул его Роланд. – Какое дело он хочет обсудить со мной?
– Я же сказал, что для этого тебе придется его увидеть.
Роланд заколебался, но он посчитал, что обидеть его не смогут.
– Я не пойду никуда без автомата,– сказал он.
– Конечно, почему бы и нет?
Роланд выбрался из спального мешка и встал. Шейла, уже заканчивающая одну из шоколадных конфет, сказала.
– Эй, подожди! А как насчет меня?
– Мистер Кемпка хочет только мальчишку.
– Поцелуй мой зад! Я не останусь здесь одна!
Лаури пожал плечами, сбросил ремень ружья с плеча и передал ей.
– Вот. И не снеси случайно свою голову.
Она взяла его, поздно поняв, что это то самое ружье, которое использовалось, чтобы убить младенца. Но она не могла вообразить, что сможет остаться одна без ружья. Затем она снова обратила свое внимание к коробке с конфетами, и Роланд последовал за Джадом Лаури к трейлеру, где через дощечки заколоченного окошка мерцала желтая лампочка.
Маклин на краю озера снял черный плащ и грязную окровавленную рубашку. Затем начал разматывать бинты со своего обрубка, а Солдат–Тень молча наблюдал за этим. Он разбинтовал культю, и бинты упали на землю. Рана не выглядела прелестной, и от вида ее Солдат–Тень присвистнул.
– Дисциплина и контроль, мистер,– сказал Солдат–Тень. – Это то, что делает человека мужчиной.
Это были в точности слова отца Маклина. Он вырос, слыша их, они запали ему в голову, стали его девизом, с которым он жил. Теперь он принуждал себя войти в соленую воду и сделать то, что требовали от него дисциплина и контроль.
Солдат–Тень сказал с песенным ритмом:
– Раз–два–три–четыре, раз–два–три–четыре! Шире шаг, мистер!
Он осторожно, чтобы не побеспокоить Роланда и Шейлу, выполз из спального мешка; он не хотел, чтобы кто–либо из них пошел вместе с ним. Он боялся боли, и не хотел, чтобы они видели его слабым.
Маклин вышел из палатки на холодный ветер и медленно двинулся в сторону озера. Факелы и костры лагеря поблескивали вокруг него, и ветер трепал черно–зеленоватые бинты, которыми был перевязан его обрубок. Он ощущал тошнотворный запах своего заражения, в течение нескольких дней она уже сильно воняла. Левая ладонь опустилась на рукоятку ножа, висящего на поясе его брюк. В его планы входило снова открыть рану и окунуть тело в излечивающие воды Великого Соленого Озера.
Как только Маклин вышел из палатки, проснулся и сел Роланд Кронингер. Автомат калибр был зажат у него в руках. Он всегда спал с ним, не отпускал его даже тогда, когда Шейла Фонтана позволяла ему делать с ней грязную вещь. Он также любил смотреть, когда Шейла занималась этим с Королем. Они, в свою очередь, кормили Шейлу и защищали от других мужчин. Они были очень подходящим трио. И сейчас он знал, куда пошел Король и почему. В последнее время рана Короля пахла очень плохо. Вскоре он услышит в ночи другой крик, какие он слышал часто, когда лагерь уже успокаивался. Он был Рыцарем Короля и полагал думать, что всегда должен быть с Королем, чтобы помогать ему, но это было то, что Король хотел сделать один. Роланд лег обратно, автомат покоился на его груди. Шейла пробормотала что–то и снова погрузилась в сон. Роланд лежал и ждал, когда в ночи раздастся крик перерождения Короля.
Маклин миновал другие палатки, картонные коробки–убежища и машины, в которых обитали целые семьи. Запах соленой воды жалил ноздри, обещая боль и очищение. Земля начала медленно спускаться вниз, к краю воды, и вокруг него на земле были разбросаны одежды, покрытые кровью, тряпки, повязки и бинты, сорванные или сброшенные исцелявшимися до него.
Он вспомнил крики, которые слышал по ночам, и его нервы напряглись. Он остановился менее чем в двадцати шагах от того места, где озеро подбиралось к скалистому берегу. Его призрачная рука зудела, и обрубок отзывался болью синхронно с сердцебиением. Я не могу сделать это! – подумал он. О Господи, я не могу!
– Дисциплина и контроль, мистер,– сказал голос справа от него.
Там стоял Солдат–Тень, подперев белыми, костяного цвета руками бока, с луноподобным лицом, с полосками въевшейся грязи под краем шлема.
– Если ты упустишь эту возможность, то что же у тебя будет?
Маклин не ответил. Плеск воды у берега был одновременно и соблазнительным и пугающим.
– Что, нервишки отказали, Джимми–мальчик? – спросил Солдат–Тень. И Маклин подумал, что его голос похож на голос отца. В нем были те же ноты насмешливого отвращения. – Ну, это не удивительно,– продолжал Солдат–Тень. – Тебе ведь удалось уничтожить этот дерьмовый Земляной Дом, да? Ну, ты же сделал действительно прекрасную работу!
– Нет! – Маклин покачал головой. – Это не моя вина!
Солдат–Тень нежно засмеялся.
– Ты знал, Джимми–мальчик. Ты знал, что далеко не все в порядке в Земляном Доме, но продолжал принимать сосунков, потому что почувствовал запах денег братьев Осли, да? Мужик, это ты убил всех тех бедных болванов! Ты похоронил их под несколькими сотнями тонн, спас и сохранил лишь свою собственную задницу, да?
Теперь Маклин подумал, что это действительно голос его отца, и что лицо Солдата–Тени начинает напоминать полноватое, с ястребиным носом лицо давно умершего отца.
– Просто у меня была возможность спастись,– ответил Маклин, но голос его был слаб. – Так что же мне теперь делать, ложиться и умирать?
– Черт, тот мальчишка имеет куда больше здравого смысла и мужества, чем ты, Джимми–мальчик! Это ведь он вытащил тебя! Он заставил тебя двигаться, и он находил еду, чтобы поддерживать твою задницу! Если бы не мальчишка, ты бы не топтался сейчас здесь, потирая ботинками, потому что ты боишься этой маленькой боли! Этот мальчишка знает значение дисциплины и контроля, Джимми–мальчик! Ты всего лишь усталая, старая развалюха, которой следовало бы окунуться в это озеро, опустить голову вниз под воду и глубоко вдохнуть, как сделали они. – Солдат–Тень кивнул на озеро, где в морской воде плавали тела самоубийц. – Ты раньше думал, будучи в Земляном Доме показным героем, что это для тебя дно, полное падение. Так вот, дно – это здесь, Джимми–мальчик. Прямо здесь. Ты не будешь стоить и куска дерьма, если не успокоишь свои нервы.
– Нет! – сказал Маклин. – Это… это все не так!
Рука указала на Великое Соленое Озеро.
– Так докажи это!
Роланд почувствовал, что снаружи кто–то есть. Он сел, щелкнул автоматом. Иногда мужчины бродили вокруг ночью, учуяв Шейлу, и их приходилось отпугивать.
Свет фонаря ослепил его, и он направил пистолет на фигуру, державшую фонарь.
– Опусти,– сказал человек. – Я не хочу иметь неприятностей.
Шейла вскрикнула и села, ее глаза были дикими. Она отодвинулась от человека со светом. Ей снова приснился тот же кошмар, как Руди тащится к палатке, лицо его белое обескровленное, а рана в его горле раскрывается будто огромный рот и из–под лиловых губ вылетает шипящий голос, вопрошающий:
– Ну что, убила сегодня еще какого–нибудь младенца, Шейла, дорогая? – У вас все же будут неприятности, если вы не уберетесь вон.
Роланд уставился на него свирепыми глазами. Он крепко держал автомат, его палец лежал на спусковом крючке.
– Это я. Джад Лаури.
Он посветил лампой на свое лицо.
– Узнаешь?
– Чего тебе нужно?
Лаури направил свет на пустой спальный мешок Маклина.
– Куда ушел полковник?
– Наружу. Что ты хочешь?
– Мистер Кемпка хочет поговорить с тобой.
– О чем? Я доставил ему порцию прошлой ночью.
– Он хочет поговорить с тобой,– сказал Лаури. – Он сказал, что у него есть для тебя дело.
– Дело? Какое дело?
– Деловое предложение. Я не знаю детали. Тебе придется повидаться с ним.
– Мне не придется ничего делать,– сказал ему Роланд. – Чем бы это ни было, оно может подождать до утра.
– Мистер Кемпка,– сказал Лаури,– весьма серьезно хочет заняться этим делом прямо сейчас. Оно не настолько важно, чтобы там был еще и Маклин. Мистер Кемпка хочет иметь дело с тобой. Он полагает, что у тебя хорошая голова на плечах. Так что, ты идешь или нет?
– Нет.
Лаури пожал плечами.
– Хорошо, тогда мне придется сказать, что ты не заинтересован в этом деле.
Он собрался вылезать из палатки, потом остановился.
– Ах, да. Он хотел, чтобы я отдал тебе это.
И он бросил коробку конфет на землю около Роланда.
– У него много таких штук там, в трейлере.
– Господи! – Рука Шейлы забралась в коробку и достала несколько шоколадных конфет. – Так много времени прошло с тех пор, когда я в последний раз ела такое!
– Я передам ему то, что ты сказал!
И снова собирался выбраться из палатки.
– Подожди минуту! – окликнул его Роланд. – Какое дело он хочет обсудить со мной?
– Я же сказал, что для этого тебе придется его увидеть.
Роланд заколебался, но он посчитал, что обидеть его не смогут.
– Я не пойду никуда без автомата,– сказал он.
– Конечно, почему бы и нет?
Роланд выбрался из спального мешка и встал. Шейла, уже заканчивающая одну из шоколадных конфет, сказала.
– Эй, подожди! А как насчет меня?
– Мистер Кемпка хочет только мальчишку.
– Поцелуй мой зад! Я не останусь здесь одна!
Лаури пожал плечами, сбросил ремень ружья с плеча и передал ей.
– Вот. И не снеси случайно свою голову.
Она взяла его, поздно поняв, что это то самое ружье, которое использовалось, чтобы убить младенца. Но она не могла вообразить, что сможет остаться одна без ружья. Затем она снова обратила свое внимание к коробке с конфетами, и Роланд последовал за Джадом Лаури к трейлеру, где через дощечки заколоченного окошка мерцала желтая лампочка.
Маклин на краю озера снял черный плащ и грязную окровавленную рубашку. Затем начал разматывать бинты со своего обрубка, а Солдат–Тень молча наблюдал за этим. Он разбинтовал культю, и бинты упали на землю. Рана не выглядела прелестной, и от вида ее Солдат–Тень присвистнул.
– Дисциплина и контроль, мистер,– сказал Солдат–Тень. – Это то, что делает человека мужчиной.
Это были в точности слова отца Маклина. Он вырос, слыша их, они запали ему в голову, стали его девизом, с которым он жил. Теперь он принуждал себя войти в соленую воду и сделать то, что требовали от него дисциплина и контроль.
Солдат–Тень сказал с песенным ритмом:
– Раз–два–три–четыре, раз–два–три–четыре! Шире шаг, мистер!