Страница:
Для того чтобы выразить еще один, привходящий и, так сказать, еще более обычный, почти тривиальный в данной ситуации смысл, должно было бы быть сказано, например, так:
г) Сербинов открыл окно воздуха
как Платонов, собственно, и говорит в другом месте (хотя и там нарушая нормальную сочетаемость) - когда Гопнер с Двановым в "Чевенгуре" садятся на пороге дома, выйдя на улицу с партийного собрания:
Из зала было распахнуто окно для воздуха и все слова слышались оттуда.
В последнем примере - просто пропуск, или же "спрямление" смысла, тогда как в исходном, более изысканном, случае Платонов явно хотел бы приписать воздуху некую дополнительную субстанциальность, насыщенность, сгущенность.
Кроме того, выражение открыть окно в воздух можно сравнить еще и с такими языковыми выражениями, как:
д) - т.е. 'в никуда, мимо цели, в пустоту',
дд) - т.е. 'не вызвав никакого отклика' (БАС).
В истолкование ситуации исходного примера может вовлекаться еще и такой побочный смысл:
е) .
Но с другой стороны, на этот смысл накладывается противоречащий этому последнему смысл какого-то 'бесцельного, направленного просто в никуда дейстивия' - .[77] Значит, можно сформулировать общий смысл этого предположения следующим образом:
д+е) выстрелил или сказал что-то> в воздух - .
Итак, вся фраза в целом нагружена множеством не до конца определенных приращений смысла, которое можно было бы суммировать приблизительно так:
а+б+в+г+д+е) открыл окно, .
Такое амбивалентное высказывание, заключающее в себе сразу несколько противоположных "неуверенных утверждений", вообще очень характерно для Платонова. В работе (Толстая-Сегал 1973: 199) это названо "семантическим конфликтом как свернутым сюжетом" слова Платонова, или, попросту говоря, "мерцанием, осцилляцией" сразу многих смыслов, ни один из которых не отменяет до конца ни один другой.
Вот еще один пример такого же "неуверенного" (многозначительного) утверждения, из начала "Котлована", где главного героя только что уволили с завода:
Вощев взял на квартире вещи и вышел наружу, чтобы на воздухе лучше понять свое будущее. Но воздух был пуст, неподвижные деревья бережно держали жару в листьях, и скучно лежала пыль на безлюдной дороге - в природе было такое положение (К).
Что означает воздух был пуст? - Просто не было никакого ветра (не летали листья, не носилась вокруг пыль)? - Или это какая-то иная, уже "метафизическая" пустота: когда во всем мире нет никакого движения, которому мог бы сочувствовать и в котором мог бы хоть как-то принимать участие герой? (Очевидно, опять-таки, имеется в виду воздух как вместилище и приложение душевных качеств личности - некое общее для всех - прозрачное пространство.) То есть, не было никаких ответов на мучающие Вощева вопросы о смысле жизни?
Вслед за предшествующими исследователями отмечу явно гипертрофированно проявляемую тут "направленность и нацеленность" (куда-то, на что-то, во что-то или, вместе с тем - откуда-то, из чего-то) всех действий платоновских героев. Эти подробности указания места и направления уточняются именно тогда, когда никаких уточнений локализации (по нормам языка, да и по нормам здравого смысла) просто не требуется.
"Из всех пространственных отношений (где? куда? откуда?) Платонова больше всего занимает вопрос куда и меньше всего где. Направление придается даже таким глаголам, которые его и не предполагают: Некуда жить, вот и думаешь в голову" (Гаврилова 1990:167). Замечу, все-таки, что и уточнение положений предметов (т.е. вопросы где) заботят автора не меньше, чем выяснение направленности действий героев (вопросы куда и откуда), но последнее видимо просто более бросается в глаза, как необычное.[78]
Избыточествующая таким образом у Платонова "целенаправленность" действий героев (целенаправленность в тех случаях, когда никакой цели не требуется) подчеркивает их бесцельность, бессмысленность и абсурдность всего того, что происходит. Это напоминает повисание в каком-то безвоздушном пространстве.
Теперь рассмотрим примеры употребления Платоновым слова "пространство". Как уже было сказано, в тестах этого писателя то и дела встречаются фразы вроде следующей (из рассказа "Любовь к дальнему"):
Когда наступила ночь, Божко открыл окно в темное пространство...
эффект приблизительно такой же, что и в рассмотренных выше случаях: здесь просто ночь (или ночной воздух) названы неким характерно платоновским - затрудненным способом (темное пространство). Очевидно, что языковое выражение, по аналогии с которым построено это и подобные ему платоновские неологизмы-сочетания, - обычное сочетание языка воздушное пространство. Сравним в других местах у Платонова: зимнее пространство (К) - с интерпретацией холодный зимний воздух> или покрытое / занесенное снегами пространство>; пространство травы (СМ) - и т.д. и т.п. Сочетание же воздушное пространство нормально используется для обозначения воздуха как особой среды, - в которой происходят, например, полеты самолетов, прыжки парашютистов и т.п.
Саму устойчивость языкового привычного сочетания воздушное пространство Платонов пытается нарушить, вставляя внутрь него (как палки в колеса?) свои "нарочитые" дополнения:
воздушное, еле колеблемое пространство (Ч) или
открытое воздушное пространство земного шара (ЮМ).
Характерные для Платонова определения и сочетания со словом пространство словно призваны вывести значение этого слова за границы его собственного пространства. Так, например, у Платонова мы встречаем: пространство жары; деревенское пространство; полевое пространство; пространство страны; тяжелые пространства; гонимые ветром пространства; опасное пространство; притаившиеся пространства; отчужденное пространство; успокоительное пространство; поникшее пространство (все примеры из "Чевенгура"). На железнодорожном вокзале герой чувствует тревогу заросшего, забвенного пространства (Ч) или - запах таинственного и тревожного пространства (СЧ): тут очевидно можно представить себе - как , так и и т.п.
Как почти всегда бывает у Платонова, сочетания служат своего рода загадками-недомолвками. В них намеренно пропущены какие-то части, которые при интерпретации необходимо восстановить, но само восстановление в принципе может быть неоднозначно: утомительное пространство (ЮМ) - это очевидно ; беззащитное перед ветром пространство (СЧ) - это видимо ; над пространством стоял пар (К) - то есть, очевидно ; (в учреждении был) чад пространства (ЮМ) - ; скошенное пространство оголтелой земли (СМ) - или ; цветущие пространства ее (героини) тела (СМ) - или или же ; пропадать в пространстве человечества (СМ) - то есть или или же и т.п.
Разберем подробнее еще один характерный пример:
Цыганки прошли мимо (Кирея) и скрылись в тени пространства (Ч).
Как в этом случае сочетаются тень и пространство? Пожалуй, Платонову больше всего важны самые общие из значений этих слов - именно, значение слова тень как 'темнота, мрак', и значение пространство как 'неограниченная протяженность'.
У самого слова пространство, если рассматривать его как соответствующую ситуацию 'пространство' (S), можно выделить синтаксический актант "владелец, или посессор" (Poss) - 'тот, кто владеет или занимает данное S'. Он обычно выражается в сочетаниях с существительным в родительном падеже, например, таких, как пространство парка / пространство полей / пространство автостоянки и т.п. Все это можно представить и в полной форме с вспомогательными глаголами[79]:
Poss (кто или что) занимает / помещается / находится / располагается в/ на S (данном пространстве).
Конструкцию же с родительным логично воспринимать как синтаксически упрощенное обозначение одного (или контаминацию сразу всех) указанных полных выражений с глаголами:
пространство автостоянки получается из: пространство, занимаемое / на котором находится / в котором помещается / расположена автостоянка - и т.д.
То стандартное языковое правило, что в генитивном сочетании остается лишь самый общий смысл от типичной связи двух слов-ситуаций друг с другом (в данном случае 'занимать пространство' и 'создавать, отбрасывать тень') Платонов словно "додумывает до конца", подводя при этом к некоторой абсурдности или, во всяком случае, к анекдотичности ситуации в целом. Тут как будто пространство оживает и становится вполне самостоятельным субъектом, который, например, может по своей воле предоставлять (или же не предоставлять) тень (кому-то), или укрывать кого-то в тени (под своей тенью) - будто тень является его неотъемлемой собственностью. Так, например, Печь укрывает внутри себя Сестрицу Аленушку, скрывающуюся от Гусей-Лебедей, в одноименной русской сказке.
При этом с другим словом исходного платоновского сочетания, а именно тень, обычно было бы употребление следующих глаголов (с соответствующим синтаксическими актантами Sub - "субъект" и Ob - "объект"):
Sub (кто-то) - бросает / отбрасывает / создает тень на - Ob (что-то);
тень ложится / падает на / покрывает собой - Ob[80]; или
тень от Sub
причем в последней конструкции, с предлогом от (тень от дерева), имеем упрощение синтаксической конструкции вместо:
тень - падающая от / отбрасываемая (на что-то) - деревом. Опущение еще и предлога от - это уже следующий по очереди этап упрощения, т.е. того "размывания" общепринятых смыслов сочетаний слов, к которому, как будто, последовательно стремится Платонов (день дерева / тень забора / тень крыши дома и т.д. - но: ?-тень пространства).
Вполне понятное тень человека образовано из исходного сочетания: тень от человека, или, в свою очередь, из полного предложения-ситуации, с соответствующими глаголами. S1: человеческое [тело] отбрасывает тень [на землю] или S2: тень сопровождает человека (или кто-то так же неотступно следует за ним, как тень). Однако платоновское причудливое словосочетание тень пространства трудно вписать хотя бы в какую-либо из перечисленных, синтаксически допустимых конструкций, поскольку между этими двумя смыслами не находится никакого привычного "мостика", или слова-прокладки, как, например, в рассмотренных выше случаях тень человека или пространство автостоянки. Само пространство, в общем, практически невозможно представить себе активным субъектом отбрасывания тени (ведь протяженность никакой тени не создает). Зато тень хотя и может играть роль "хозяина" в таких ситуациях, как 'тень, занимающая часть пространства', - но при этом осмыслении логичнее было бы организовать сочетание ровно обратным способом именно пространство тени, а не тень пространства!
В открытом пространстве (например, в степи), вообще говоря, могут находиться какие-то тени (например, тени бегущих облаков, тени, лежащие под деревьями, от стоящего навеса и т.д. и т.п.) - Одним словом, в платоновском сочетании, возможно, имеются в виду
а) ?
Но уж больно неточным, обобщенно-размытым и, так сказать, "размазанным по поверхности" оказывается такое указание места.
Возникает аналогия и с таким языковым сочетанием, как
б) - т.е. 'уйти из / от (чьего-то) внимания, позабыться, исчезнуть из памяти'; или 'утратить интерес к ч-л.'
Читателю просто не остается ничего иного, как выбрать указанную выше конструкцию (для ситуации 'тень'), т.е.
тень ложится (лежит) / падает (на что-то) - и подставить в нее пространство именно как "объект" в данной ситуации, хотя это и противоречит формальному синтаксису, а родительный падеж воспринимать как выражающий самое общее отношение 'тени' к 'пространству', т.е. как их связанность в широком смысле, что тоже, вообще говоря, довольно трудно себе представить:
аа) ложащаяся на пространство / ?-создающаяся в нем сама собой / или даже может быть ?-существующая в нем изначально>.
Напрашивается еще и такой вывод, что:
в) ?-тени от него>.
С другой стороны, в этом же выражении у Платонова, быть может, следует видеть контаминацию таких выражений, как:
г) - 'куда-то в неопределенном направлении, бесцельно';
- 'не обращаясь непосредственно ни к кому';
- 'в неопределенном направлении';
- 'неизвестно где, без конкретного места' (БАС).
Таким образом, сюда прибавляются и следующие осмысления:
а+...+г) цыганки прошли мимо и скрылись \\ \\ .
И смысл как бы "мерцает" между всеми ними.
Итак, в связи с мотивом "овнешнения", вынесенности наружу внутреннего мира героев Платонова особым значением оказываются наделены такие мотивы, как - 1. пространство, 1.2. неудобное пространство, 1.2а. пустота, 1.2б. теснота. Но кроме того, в платоновском тезаурусе следует выделить такие подрубрики как 1.3а. движение, выводящее наружу и 1.3б. движение, ведущее внутрь. Соответствующие слова также встречаются у Платонова с повышенной частотностью (+10,2 и +7,3).
Теперь проследим как бы обратное направление движения - ведущее уже извне - вовнутрь (внутрь человека или же внурть какого-то исходно непроницаемого для взгляда наблюдателя вместилища). Тут автор тоже заставляет нас заглянуть туда, куда заглядывать странно, да и непринято. Вот характерный пример:
...Его тело отощало внутри одежды, и штаны колебались на нем, как порожние (К).
Собственно этот Елисей пришел на котлован за пустыми гробами. Он хочет их забрать и привезти назад к себе домой, в деревню. Эти гробы, как выясняется, последняя собственность деревенских жителей: ведь они хранят гробы для себя, спрятав в пещере, на которую теперь, в связи с расширением котлована, наткнулись пролетарии, занятые подготовкой фундамента под "общепролетарский" дом). Как следует понимать данные два остраненных платоновских сочетания, которые подчеркнуты?
Разбирая первое из них, исследователи пишут, что тут сама синтаксическая аномалия заставляет читателя искать скрытый смысл фразы. И такой подходящий смысл действительно находится. Фраза может быть осмыслена как:
а) его тело отощало - просто худело, худело, пока окончательно не стало таким худым (то есть таким, каким предстал перед пролетариями); сам человек при этом не снимал с себя одежды (Якушева, Якушев 1978: 760).
Но этим, мне кажется, не могут быть исчерпаны все наводящиеся во фразе (и "просвечивающие" в ней) побочные смыслы. Сюда же следует причислить, на мой взгляд, и такие предположения, как:
б) мужик отощал штанах, не в штанах, а как бы помещенным (или даже заключенным!)> внутри них.
В итоге вывод:
бб) ![81]
Кроме того, на мой взгляд, естественно рассмотреть наряду с приведеннымии еще и такие осмысления второго трудного места:
в) штаны колебались ;
и еще возможно несколько более далеко идущие выводы:
г) его тело так отощало внутри одежды ,
гг) ;
Но тогда, значит:
д) .
Этот пример опять-таки далеко не единичное, а типовое употребление подобного рода сочетаний у Платонова. В том же "Котловане" читаем, например:
люди валились, как порожние штаны... (К)
Это происходит после того, как "кулаков" уже отправили (на барже) по реке - в Ледовитый океан, и в колхозе творится безудержное ликование: беднота танцует до упаду, т.е. просто никак не может остановить свое топтание на месте (все происходит на оргдворе, под музыку марша, доносящегося из радиорупора), пока, наконец, безногий инвалид Жачев не начинает хватать и не укладывает всех по очереди на землю.
Или вот еще пример:
Елисей не соображал>, что штаны спустились с его живота, хотя вчера вполне еще держались. Он> не имел аппетита к питанию и потому худел в каждые истекшие сутки (К).
Не имел аппетита - это перифраза более простого и естественного в данном случае:
а) .
К тому же она еще и может быть очевидно соотнесена с:
б) он не имел к .
Здесь - как бы какая-то отстраненная медицинская констатация: ведь, аппетит к питанию - это из стиля госучреждений, что-то вроде:
в) питание.
Платонов постоянно сдваивает смыслы: ведь
худел в каждые истекшие сутки
это значит: худел или
, а в целом
.
В итоге вывод напрашивается следующий:
внутри себя, они как бы намеренно отторгают всякую пищу (поглощение пищи ставится наравне с приобретением чего-то в частную собственность) >.
Что же, может быть, персонажам Платонова действительно хочется - быть внутри пустыми? Значит, это и есть для них - освобождение от тягости "собственнической" души? Так чего же надо их автору? - Чтобы у них не было ничего за душой?
Беспокойство в пустоте и весомость порожнего (или о коннотациях пустого)
...Это сделала наша равнинность... С.Есенин
Как известно, Россия Платонова (а он родился и вырос в пригороде Воронежа, Ямской слободе, т.е. практически в деревне) - это большая степная страна, где много свободных, или порожних, как он любит говорить, мест. Сами слова пустой / пустота и порожний, присутствуют сразу в двух противоположных смыслах. Грубо говоря, с одной стороны, порожнее - это плохо, т.е. как пустое пространство, где ничего нет, и которое должно быть заполнено (иначе просто пропадает место), а пока человеку делать в нем нечего - отсюда и вытекающие - тоска / скука / грусть / печаль / уныние и т.п. Но с другой стороны, это и хорошо, поскольку пустота несет в себе потенцию заполнения в согласии со свободной волей субъекта). В этом Платонов, кажется, обостренно ощущает основное противоречие российской жизни. Вот как это выражается в его текстах. По поводу Чевенгура один из героев говорит:
Город порожний... Тут прохожему человеку покой; только здесь дома стоят без надобности, солнце горит без упора и человек живет безжалостно: кто пришел, кто ушел, скупости на людей нету... (Ч)
Общее отношение к жизни определено этим замечательно точно: скупости на людей нет. Читай:
.
Здесь скупость - что-то вроде обратной литоты или, так сказать, обратного эвфемизма, т.е. преувеличения, сдвига значения, призванного не для того, чтобы сделать выражение более приличным, литературно-приемлемым, как это бывает обычно, а, наоборот, для того чтобы намеренно огрубить то, что имеет вполне устоявшееся и принятое выражение. Герой (вместе с автором) сетует на отсутствие осмысленности: по его мнению, все делается без всякой экономии, т.е. без пользы, и не впрок.
Итак, с одной стороны, пустота, незанятость, вакуум и "дырявость", оголенность пространства переживаются болезненно и могут быть постыдны. Мотив пустоты таким образом не раз "задействован" в платоновских текстах. Пустота приобратает разнообразные оттенки значения - начиная от самых возвышенных, и доходит до прямо-таки обсценных. Вот конечный пункт таких переосмыслений: простонародные откровения паровозного наставника, слесаря в паровозном депо, берущегося рассуждать перед своим учеником, Захаром Павловичем, о любимом детище - паровозах - с помощью доступных ему сравнений:
Паровоз никакой пылинки не любит: машина, брат, это барышня... Женщина уж не годится - с лишним отверстием машина не пойдет...
...Машина - нежное, беззащитное, ломкое существо, чтобы на ней ездить исправно, нужно сначала жену бросить, все заботы из головы выкинуть...
Он тут с паровозом как с бабой обращается, как со шлюхой какой! (Ч).
Эта вульгарно-сексистская (на современный просвещенный взгляд) точка зрения, преподносимая как лирическое отступление, перекликается еще и с иным своим отражением - усугубленным особым жанром ругани (когда Прокофий укоряет Пиюсю за убийство лежачего буржуя):
- Коммунисты сзади не убивают, товарищ Пиюся!
Пиюся от обиды сразу нашел свой ум:
- Коммунистам, товарищ Дванов, нужен коммунизм, а не офицерское геройство!... Вот и помалкивай, а то я тебя тоже на небо пошлю! Всякая б..дь хочет красным знаменем заткнуться - тогда у ней, дескать, пустое место сразу честью зарастет.... Я тебя пулей сквозь знамя найду! (Ч).
Но с другой стороны, открытое (или пустое) пространство - это именно то, что воодушевляет, позволяет забыться, раствориться в нем, дает человеку успокоение. Вот что переживают герои Платонова в минуты восторга (связанного с быстрым перемещением в пространстве, когда у них дух захватывает):
Конь разбрасывал теплоту своих сил в следах копыт и спешил уйти в открытое пространство. От скорости Копенкин чувствовал, как всплывает к горлу и уменьшается в весе его сердце. Еще бы немного быстрее, и Копенкин запел бы от своего облегченного счастья... (Ч)
А вот Чепурный, выбирается, наконец, из суеты жизни губернского города (с его партсобраниями и вводимым НЭПом) - на степной простор:
За городом Чепурный почувствовал себя спокойней и умней. Снова перед ним открылось успокоительное пространство Лесов, бугров и зданий чевенгурец не любил, ему нравился ровный, покатый против неба живот земли, вдыхающий в себя ветер и жмущийся под тяжестью пешехода (Ч).
Или вот такие же обобщения, усугубленные, по-видимому, еще и наложением обыгранного в пародийном стиле психоаналитического мотива, в разговоре Чепурного с Прокофием (Прокофий только что доставил в Чевенгур женщин, по которым тосковало заскучавшее население коммунизма - прочие):
- Какие же это, Прош, жены? - спрашивал и сомневался Чепурный. - Это восьмимесячные ублюдки, в них вещества не хватает...
- А тебе-то что? - возразил Прокофий. - Пускай им девятым месяцем служит коммунизм. А чего ж тебе надо: все-таки тебе это женщины, люди с пустотой, поместиться есть где (Ч).
Тот же мотив - пустоты полезной (и даже запасаемой для будущего заполнения непременно чем-то ценным) возникает в том случае, когда Захар Павлович выбираюет себе и приемному сыну Саше (накануне революции) "подходящую" партию, чтобы в нее "записаться" - тут намеренно двусмысленная игра слов:
Хоть они и большевики и великомученики своей идеи, напутствовал Захар Павлович, - но тебе надо глядеть и глядеть. Помни - у тебя отец утонул, мать неизвестно кто, миллионы людей без души живут - тут великое дело... Большевик должен иметь пустое сердце, чтобы туда все могло поместиться (Ч).
Но тем не менее из пустого пространства человек у Платонова почему-то постоянно стремится в тесноту, в скученность, в давку. (По-видимому, именно из-за ощущения бесцельности и бессмысленности собственного движения в слишком просторном для него, внешнем пространстве?) Именно в тесноте он получает вожделенную возможность забыться, т.е. раствориться в массе, растерять себя и слиться с целым (общества, коллектива, семьи, природы), начав двигаться, так сказать, уже "в едином строю", "по течению", "со всеми вместе".
Например, для прирученного Яковом Титычем таракана, который смотрит на мир через окно в комнате, весь внешний мир кажется слишком просторным и страшным, поэтому таракан в результате предпочитает для себя - забвение в тесноте теплых вещей (Ч) и так и не выходит наружу.
Утешение и успокоение для человека возможно через слияние своих ("неправильных, ложных, корыстных") чувств - с теми, которые объединяют его со всем человечеством (а не разъединяют, как то делает - разум). Но при излишней удаленности, "раскинутости" пространства такое успокоение недостижимо, пространства вселяют опасения:
Бурьян обложил весь Чевенгур тесной защитой от притаившихся пространств, в которых Чепурный чувствовал залегшее бесчеловечие (Ч).
И если лунный свет (холодный, безжизненный, но при этом заключающий в себе истину), по Платонову, только тоскует в пустоте ночного воздуха, то от солнечного света весь мир становится тесен и тепл (Ч).
Но почему же именно над родиной Саша Дванов видит безвыходное небо, делающее весь мир порожним местом? - т.е. как бы зазывающее его к себе, остающееся без него неполным, требующим его, Сашиного, участия?
Даже ценность собственной, отдельной от других жизни для человека, платоновского героя, теряется (или, во всяком случае, она становится относительной), когда тот ощущает вокруг себя - присутствие множества других людей, ведь существование массы заведомо более ценно, чем жизнь единицы в ней, отдельной личности:
Наконец Сарториус вышел из дома. Его обрадовало многолюдство на улицах .
Опять наступила весна; время все более удаляло жизнь Сарториуса. Он часто моргал от ослепления светом и наталкивался на людей. Ему было хорошо, что их так много, что, следовательно, ему существовать необязательно - есть кому и без него сделать все необходимое и достойное (СМ).
Но в целом, все-таки, мне кажется, теснота переживается Платоновым еще болезненнее, чем пустота:
Лиза и Сарториус вышли вместе на улицу, занятую таким тесным движением, что казалось здесь же происходит размножение общества (СМ).
Как пустота, так и теснота (т.е. излишняя разреженность пространства, с одной стороны, и переполнение и узость места, с другой) может иметь значение 'заполненного неправильно (или просто занятого чем-то посторонним, другим, нежели нужно), неудобного, неприспособленного для жизни места'. Именно эти значения они у Платонова чаще всего и получают. Некоторые исследователи даже считают, что теснота (в "Чевенгуре" Платонова) всегда однозначно выступает как признак смерти (Лангерак 1987: 480).
Способы заполнения пустого и выхода из тесного
"Воля - это отсутствие забот о завтрашнем дне, это беспечность, блаженная погруженность в настоящее. Широкое пространство всегда владело сердцем русских. А понятие тоски, напротив, соединено с понятием тесноты, лишением человека пространства. Воля - это бесконечные пространства, по которым можно идти, брести, плыть по течению больших рек и на большие расстояния, дышать вольным воздухом открытых мест, широко вдыхать грудью ветер, чувствовать над головою небо, иметь возможность двигаться в разные стороны - как вздумается"
г) Сербинов открыл окно воздуха
как Платонов, собственно, и говорит в другом месте (хотя и там нарушая нормальную сочетаемость) - когда Гопнер с Двановым в "Чевенгуре" садятся на пороге дома, выйдя на улицу с партийного собрания:
Из зала было распахнуто окно для воздуха и все слова слышались оттуда.
В последнем примере - просто пропуск, или же "спрямление" смысла, тогда как в исходном, более изысканном, случае Платонов явно хотел бы приписать воздуху некую дополнительную субстанциальность, насыщенность, сгущенность.
Кроме того, выражение открыть окно в воздух можно сравнить еще и с такими языковыми выражениями, как:
д) - т.е. 'в никуда, мимо цели, в пустоту',
дд) - т.е. 'не вызвав никакого отклика' (БАС).
В истолкование ситуации исходного примера может вовлекаться еще и такой побочный смысл:
е) .
Но с другой стороны, на этот смысл накладывается противоречащий этому последнему смысл какого-то 'бесцельного, направленного просто в никуда дейстивия' - .[77] Значит, можно сформулировать общий смысл этого предположения следующим образом:
д+е) выстрелил или сказал что-то> в воздух - .
Итак, вся фраза в целом нагружена множеством не до конца определенных приращений смысла, которое можно было бы суммировать приблизительно так:
а+б+в+г+д+е) открыл окно, .
Такое амбивалентное высказывание, заключающее в себе сразу несколько противоположных "неуверенных утверждений", вообще очень характерно для Платонова. В работе (Толстая-Сегал 1973: 199) это названо "семантическим конфликтом как свернутым сюжетом" слова Платонова, или, попросту говоря, "мерцанием, осцилляцией" сразу многих смыслов, ни один из которых не отменяет до конца ни один другой.
Вот еще один пример такого же "неуверенного" (многозначительного) утверждения, из начала "Котлована", где главного героя только что уволили с завода:
Вощев взял на квартире вещи и вышел наружу, чтобы на воздухе лучше понять свое будущее. Но воздух был пуст, неподвижные деревья бережно держали жару в листьях, и скучно лежала пыль на безлюдной дороге - в природе было такое положение (К).
Что означает воздух был пуст? - Просто не было никакого ветра (не летали листья, не носилась вокруг пыль)? - Или это какая-то иная, уже "метафизическая" пустота: когда во всем мире нет никакого движения, которому мог бы сочувствовать и в котором мог бы хоть как-то принимать участие герой? (Очевидно, опять-таки, имеется в виду воздух как вместилище и приложение душевных качеств личности - некое общее для всех - прозрачное пространство.) То есть, не было никаких ответов на мучающие Вощева вопросы о смысле жизни?
Вслед за предшествующими исследователями отмечу явно гипертрофированно проявляемую тут "направленность и нацеленность" (куда-то, на что-то, во что-то или, вместе с тем - откуда-то, из чего-то) всех действий платоновских героев. Эти подробности указания места и направления уточняются именно тогда, когда никаких уточнений локализации (по нормам языка, да и по нормам здравого смысла) просто не требуется.
"Из всех пространственных отношений (где? куда? откуда?) Платонова больше всего занимает вопрос куда и меньше всего где. Направление придается даже таким глаголам, которые его и не предполагают: Некуда жить, вот и думаешь в голову" (Гаврилова 1990:167). Замечу, все-таки, что и уточнение положений предметов (т.е. вопросы где) заботят автора не меньше, чем выяснение направленности действий героев (вопросы куда и откуда), но последнее видимо просто более бросается в глаза, как необычное.[78]
Избыточествующая таким образом у Платонова "целенаправленность" действий героев (целенаправленность в тех случаях, когда никакой цели не требуется) подчеркивает их бесцельность, бессмысленность и абсурдность всего того, что происходит. Это напоминает повисание в каком-то безвоздушном пространстве.
Теперь рассмотрим примеры употребления Платоновым слова "пространство". Как уже было сказано, в тестах этого писателя то и дела встречаются фразы вроде следующей (из рассказа "Любовь к дальнему"):
Когда наступила ночь, Божко открыл окно в темное пространство...
эффект приблизительно такой же, что и в рассмотренных выше случаях: здесь просто ночь (или ночной воздух) названы неким характерно платоновским - затрудненным способом (темное пространство). Очевидно, что языковое выражение, по аналогии с которым построено это и подобные ему платоновские неологизмы-сочетания, - обычное сочетание языка воздушное пространство. Сравним в других местах у Платонова: зимнее пространство (К) - с интерпретацией холодный зимний воздух> или покрытое / занесенное снегами пространство>; пространство травы (СМ) - и т.д. и т.п. Сочетание же воздушное пространство нормально используется для обозначения воздуха как особой среды, - в которой происходят, например, полеты самолетов, прыжки парашютистов и т.п.
Саму устойчивость языкового привычного сочетания воздушное пространство Платонов пытается нарушить, вставляя внутрь него (как палки в колеса?) свои "нарочитые" дополнения:
воздушное, еле колеблемое пространство (Ч) или
открытое воздушное пространство земного шара (ЮМ).
Характерные для Платонова определения и сочетания со словом пространство словно призваны вывести значение этого слова за границы его собственного пространства. Так, например, у Платонова мы встречаем: пространство жары; деревенское пространство; полевое пространство; пространство страны; тяжелые пространства; гонимые ветром пространства; опасное пространство; притаившиеся пространства; отчужденное пространство; успокоительное пространство; поникшее пространство (все примеры из "Чевенгура"). На железнодорожном вокзале герой чувствует тревогу заросшего, забвенного пространства (Ч) или - запах таинственного и тревожного пространства (СЧ): тут очевидно можно представить себе - как , так и и т.п.
Как почти всегда бывает у Платонова, сочетания служат своего рода загадками-недомолвками. В них намеренно пропущены какие-то части, которые при интерпретации необходимо восстановить, но само восстановление в принципе может быть неоднозначно: утомительное пространство (ЮМ) - это очевидно ; беззащитное перед ветром пространство (СЧ) - это видимо ; над пространством стоял пар (К) - то есть, очевидно ; (в учреждении был) чад пространства (ЮМ) - ; скошенное пространство оголтелой земли (СМ) - или ; цветущие пространства ее (героини) тела (СМ) - или или же ; пропадать в пространстве человечества (СМ) - то есть или или же и т.п.
Разберем подробнее еще один характерный пример:
Цыганки прошли мимо (Кирея) и скрылись в тени пространства (Ч).
Как в этом случае сочетаются тень и пространство? Пожалуй, Платонову больше всего важны самые общие из значений этих слов - именно, значение слова тень как 'темнота, мрак', и значение пространство как 'неограниченная протяженность'.
У самого слова пространство, если рассматривать его как соответствующую ситуацию 'пространство' (S), можно выделить синтаксический актант "владелец, или посессор" (Poss) - 'тот, кто владеет или занимает данное S'. Он обычно выражается в сочетаниях с существительным в родительном падеже, например, таких, как пространство парка / пространство полей / пространство автостоянки и т.п. Все это можно представить и в полной форме с вспомогательными глаголами[79]:
Poss (кто или что) занимает / помещается / находится / располагается в/ на S (данном пространстве).
Конструкцию же с родительным логично воспринимать как синтаксически упрощенное обозначение одного (или контаминацию сразу всех) указанных полных выражений с глаголами:
пространство автостоянки получается из: пространство, занимаемое / на котором находится / в котором помещается / расположена автостоянка - и т.д.
То стандартное языковое правило, что в генитивном сочетании остается лишь самый общий смысл от типичной связи двух слов-ситуаций друг с другом (в данном случае 'занимать пространство' и 'создавать, отбрасывать тень') Платонов словно "додумывает до конца", подводя при этом к некоторой абсурдности или, во всяком случае, к анекдотичности ситуации в целом. Тут как будто пространство оживает и становится вполне самостоятельным субъектом, который, например, может по своей воле предоставлять (или же не предоставлять) тень (кому-то), или укрывать кого-то в тени (под своей тенью) - будто тень является его неотъемлемой собственностью. Так, например, Печь укрывает внутри себя Сестрицу Аленушку, скрывающуюся от Гусей-Лебедей, в одноименной русской сказке.
При этом с другим словом исходного платоновского сочетания, а именно тень, обычно было бы употребление следующих глаголов (с соответствующим синтаксическими актантами Sub - "субъект" и Ob - "объект"):
Sub (кто-то) - бросает / отбрасывает / создает тень на - Ob (что-то);
тень ложится / падает на / покрывает собой - Ob[80]; или
тень от Sub
причем в последней конструкции, с предлогом от (тень от дерева), имеем упрощение синтаксической конструкции вместо:
тень - падающая от / отбрасываемая (на что-то) - деревом. Опущение еще и предлога от - это уже следующий по очереди этап упрощения, т.е. того "размывания" общепринятых смыслов сочетаний слов, к которому, как будто, последовательно стремится Платонов (день дерева / тень забора / тень крыши дома и т.д. - но: ?-тень пространства).
Вполне понятное тень человека образовано из исходного сочетания: тень от человека, или, в свою очередь, из полного предложения-ситуации, с соответствующими глаголами. S1: человеческое [тело] отбрасывает тень [на землю] или S2: тень сопровождает человека (или кто-то так же неотступно следует за ним, как тень). Однако платоновское причудливое словосочетание тень пространства трудно вписать хотя бы в какую-либо из перечисленных, синтаксически допустимых конструкций, поскольку между этими двумя смыслами не находится никакого привычного "мостика", или слова-прокладки, как, например, в рассмотренных выше случаях тень человека или пространство автостоянки. Само пространство, в общем, практически невозможно представить себе активным субъектом отбрасывания тени (ведь протяженность никакой тени не создает). Зато тень хотя и может играть роль "хозяина" в таких ситуациях, как 'тень, занимающая часть пространства', - но при этом осмыслении логичнее было бы организовать сочетание ровно обратным способом именно пространство тени, а не тень пространства!
В открытом пространстве (например, в степи), вообще говоря, могут находиться какие-то тени (например, тени бегущих облаков, тени, лежащие под деревьями, от стоящего навеса и т.д. и т.п.) - Одним словом, в платоновском сочетании, возможно, имеются в виду
а) ?
Но уж больно неточным, обобщенно-размытым и, так сказать, "размазанным по поверхности" оказывается такое указание места.
Возникает аналогия и с таким языковым сочетанием, как
б) - т.е. 'уйти из / от (чьего-то) внимания, позабыться, исчезнуть из памяти'; или 'утратить интерес к ч-л.'
Читателю просто не остается ничего иного, как выбрать указанную выше конструкцию (для ситуации 'тень'), т.е.
тень ложится (лежит) / падает (на что-то) - и подставить в нее пространство именно как "объект" в данной ситуации, хотя это и противоречит формальному синтаксису, а родительный падеж воспринимать как выражающий самое общее отношение 'тени' к 'пространству', т.е. как их связанность в широком смысле, что тоже, вообще говоря, довольно трудно себе представить:
аа) ложащаяся на пространство / ?-создающаяся в нем сама собой / или даже может быть ?-существующая в нем изначально>.
Напрашивается еще и такой вывод, что:
в) ?-тени от него>.
С другой стороны, в этом же выражении у Платонова, быть может, следует видеть контаминацию таких выражений, как:
г) - 'куда-то в неопределенном направлении, бесцельно';
- 'не обращаясь непосредственно ни к кому';
- 'в неопределенном направлении';
- 'неизвестно где, без конкретного места' (БАС).
Таким образом, сюда прибавляются и следующие осмысления:
а+...+г) цыганки прошли мимо и скрылись \\ \\ .
И смысл как бы "мерцает" между всеми ними.
Итак, в связи с мотивом "овнешнения", вынесенности наружу внутреннего мира героев Платонова особым значением оказываются наделены такие мотивы, как - 1. пространство, 1.2. неудобное пространство, 1.2а. пустота, 1.2б. теснота. Но кроме того, в платоновском тезаурусе следует выделить такие подрубрики как 1.3а. движение, выводящее наружу и 1.3б. движение, ведущее внутрь. Соответствующие слова также встречаются у Платонова с повышенной частотностью (+10,2 и +7,3).
Теперь проследим как бы обратное направление движения - ведущее уже извне - вовнутрь (внутрь человека или же внурть какого-то исходно непроницаемого для взгляда наблюдателя вместилища). Тут автор тоже заставляет нас заглянуть туда, куда заглядывать странно, да и непринято. Вот характерный пример:
...Его тело отощало внутри одежды, и штаны колебались на нем, как порожние (К).
Собственно этот Елисей пришел на котлован за пустыми гробами. Он хочет их забрать и привезти назад к себе домой, в деревню. Эти гробы, как выясняется, последняя собственность деревенских жителей: ведь они хранят гробы для себя, спрятав в пещере, на которую теперь, в связи с расширением котлована, наткнулись пролетарии, занятые подготовкой фундамента под "общепролетарский" дом). Как следует понимать данные два остраненных платоновских сочетания, которые подчеркнуты?
Разбирая первое из них, исследователи пишут, что тут сама синтаксическая аномалия заставляет читателя искать скрытый смысл фразы. И такой подходящий смысл действительно находится. Фраза может быть осмыслена как:
а) его тело отощало - просто худело, худело, пока окончательно не стало таким худым (то есть таким, каким предстал перед пролетариями); сам человек при этом не снимал с себя одежды (Якушева, Якушев 1978: 760).
Но этим, мне кажется, не могут быть исчерпаны все наводящиеся во фразе (и "просвечивающие" в ней) побочные смыслы. Сюда же следует причислить, на мой взгляд, и такие предположения, как:
б) мужик отощал штанах, не в штанах, а как бы помещенным (или даже заключенным!)> внутри них.
В итоге вывод:
бб) ![81]
Кроме того, на мой взгляд, естественно рассмотреть наряду с приведеннымии еще и такие осмысления второго трудного места:
в) штаны колебались ;
и еще возможно несколько более далеко идущие выводы:
г) его тело так отощало внутри одежды ,
гг) ;
Но тогда, значит:
д) .
Этот пример опять-таки далеко не единичное, а типовое употребление подобного рода сочетаний у Платонова. В том же "Котловане" читаем, например:
люди валились, как порожние штаны... (К)
Это происходит после того, как "кулаков" уже отправили (на барже) по реке - в Ледовитый океан, и в колхозе творится безудержное ликование: беднота танцует до упаду, т.е. просто никак не может остановить свое топтание на месте (все происходит на оргдворе, под музыку марша, доносящегося из радиорупора), пока, наконец, безногий инвалид Жачев не начинает хватать и не укладывает всех по очереди на землю.
Или вот еще пример:
Елисей не соображал>, что штаны спустились с его живота, хотя вчера вполне еще держались. Он> не имел аппетита к питанию и потому худел в каждые истекшие сутки (К).
Не имел аппетита - это перифраза более простого и естественного в данном случае:
а) .
К тому же она еще и может быть очевидно соотнесена с:
б) он не имел к .
Здесь - как бы какая-то отстраненная медицинская констатация: ведь, аппетит к питанию - это из стиля госучреждений, что-то вроде:
в) питание.
Платонов постоянно сдваивает смыслы: ведь
худел в каждые истекшие сутки
это значит: худел или
, а в целом
.
В итоге вывод напрашивается следующий:
внутри себя, они как бы намеренно отторгают всякую пищу (поглощение пищи ставится наравне с приобретением чего-то в частную собственность) >.
Что же, может быть, персонажам Платонова действительно хочется - быть внутри пустыми? Значит, это и есть для них - освобождение от тягости "собственнической" души? Так чего же надо их автору? - Чтобы у них не было ничего за душой?
Беспокойство в пустоте и весомость порожнего (или о коннотациях пустого)
...Это сделала наша равнинность... С.Есенин
Как известно, Россия Платонова (а он родился и вырос в пригороде Воронежа, Ямской слободе, т.е. практически в деревне) - это большая степная страна, где много свободных, или порожних, как он любит говорить, мест. Сами слова пустой / пустота и порожний, присутствуют сразу в двух противоположных смыслах. Грубо говоря, с одной стороны, порожнее - это плохо, т.е. как пустое пространство, где ничего нет, и которое должно быть заполнено (иначе просто пропадает место), а пока человеку делать в нем нечего - отсюда и вытекающие - тоска / скука / грусть / печаль / уныние и т.п. Но с другой стороны, это и хорошо, поскольку пустота несет в себе потенцию заполнения в согласии со свободной волей субъекта). В этом Платонов, кажется, обостренно ощущает основное противоречие российской жизни. Вот как это выражается в его текстах. По поводу Чевенгура один из героев говорит:
Город порожний... Тут прохожему человеку покой; только здесь дома стоят без надобности, солнце горит без упора и человек живет безжалостно: кто пришел, кто ушел, скупости на людей нету... (Ч)
Общее отношение к жизни определено этим замечательно точно: скупости на людей нет. Читай:
.
Здесь скупость - что-то вроде обратной литоты или, так сказать, обратного эвфемизма, т.е. преувеличения, сдвига значения, призванного не для того, чтобы сделать выражение более приличным, литературно-приемлемым, как это бывает обычно, а, наоборот, для того чтобы намеренно огрубить то, что имеет вполне устоявшееся и принятое выражение. Герой (вместе с автором) сетует на отсутствие осмысленности: по его мнению, все делается без всякой экономии, т.е. без пользы, и не впрок.
Итак, с одной стороны, пустота, незанятость, вакуум и "дырявость", оголенность пространства переживаются болезненно и могут быть постыдны. Мотив пустоты таким образом не раз "задействован" в платоновских текстах. Пустота приобратает разнообразные оттенки значения - начиная от самых возвышенных, и доходит до прямо-таки обсценных. Вот конечный пункт таких переосмыслений: простонародные откровения паровозного наставника, слесаря в паровозном депо, берущегося рассуждать перед своим учеником, Захаром Павловичем, о любимом детище - паровозах - с помощью доступных ему сравнений:
Паровоз никакой пылинки не любит: машина, брат, это барышня... Женщина уж не годится - с лишним отверстием машина не пойдет...
...Машина - нежное, беззащитное, ломкое существо, чтобы на ней ездить исправно, нужно сначала жену бросить, все заботы из головы выкинуть...
Он тут с паровозом как с бабой обращается, как со шлюхой какой! (Ч).
Эта вульгарно-сексистская (на современный просвещенный взгляд) точка зрения, преподносимая как лирическое отступление, перекликается еще и с иным своим отражением - усугубленным особым жанром ругани (когда Прокофий укоряет Пиюсю за убийство лежачего буржуя):
- Коммунисты сзади не убивают, товарищ Пиюся!
Пиюся от обиды сразу нашел свой ум:
- Коммунистам, товарищ Дванов, нужен коммунизм, а не офицерское геройство!... Вот и помалкивай, а то я тебя тоже на небо пошлю! Всякая б..дь хочет красным знаменем заткнуться - тогда у ней, дескать, пустое место сразу честью зарастет.... Я тебя пулей сквозь знамя найду! (Ч).
Но с другой стороны, открытое (или пустое) пространство - это именно то, что воодушевляет, позволяет забыться, раствориться в нем, дает человеку успокоение. Вот что переживают герои Платонова в минуты восторга (связанного с быстрым перемещением в пространстве, когда у них дух захватывает):
Конь разбрасывал теплоту своих сил в следах копыт и спешил уйти в открытое пространство. От скорости Копенкин чувствовал, как всплывает к горлу и уменьшается в весе его сердце. Еще бы немного быстрее, и Копенкин запел бы от своего облегченного счастья... (Ч)
А вот Чепурный, выбирается, наконец, из суеты жизни губернского города (с его партсобраниями и вводимым НЭПом) - на степной простор:
За городом Чепурный почувствовал себя спокойней и умней. Снова перед ним открылось успокоительное пространство Лесов, бугров и зданий чевенгурец не любил, ему нравился ровный, покатый против неба живот земли, вдыхающий в себя ветер и жмущийся под тяжестью пешехода (Ч).
Или вот такие же обобщения, усугубленные, по-видимому, еще и наложением обыгранного в пародийном стиле психоаналитического мотива, в разговоре Чепурного с Прокофием (Прокофий только что доставил в Чевенгур женщин, по которым тосковало заскучавшее население коммунизма - прочие):
- Какие же это, Прош, жены? - спрашивал и сомневался Чепурный. - Это восьмимесячные ублюдки, в них вещества не хватает...
- А тебе-то что? - возразил Прокофий. - Пускай им девятым месяцем служит коммунизм. А чего ж тебе надо: все-таки тебе это женщины, люди с пустотой, поместиться есть где (Ч).
Тот же мотив - пустоты полезной (и даже запасаемой для будущего заполнения непременно чем-то ценным) возникает в том случае, когда Захар Павлович выбираюет себе и приемному сыну Саше (накануне революции) "подходящую" партию, чтобы в нее "записаться" - тут намеренно двусмысленная игра слов:
Хоть они и большевики и великомученики своей идеи, напутствовал Захар Павлович, - но тебе надо глядеть и глядеть. Помни - у тебя отец утонул, мать неизвестно кто, миллионы людей без души живут - тут великое дело... Большевик должен иметь пустое сердце, чтобы туда все могло поместиться (Ч).
Но тем не менее из пустого пространства человек у Платонова почему-то постоянно стремится в тесноту, в скученность, в давку. (По-видимому, именно из-за ощущения бесцельности и бессмысленности собственного движения в слишком просторном для него, внешнем пространстве?) Именно в тесноте он получает вожделенную возможность забыться, т.е. раствориться в массе, растерять себя и слиться с целым (общества, коллектива, семьи, природы), начав двигаться, так сказать, уже "в едином строю", "по течению", "со всеми вместе".
Например, для прирученного Яковом Титычем таракана, который смотрит на мир через окно в комнате, весь внешний мир кажется слишком просторным и страшным, поэтому таракан в результате предпочитает для себя - забвение в тесноте теплых вещей (Ч) и так и не выходит наружу.
Утешение и успокоение для человека возможно через слияние своих ("неправильных, ложных, корыстных") чувств - с теми, которые объединяют его со всем человечеством (а не разъединяют, как то делает - разум). Но при излишней удаленности, "раскинутости" пространства такое успокоение недостижимо, пространства вселяют опасения:
Бурьян обложил весь Чевенгур тесной защитой от притаившихся пространств, в которых Чепурный чувствовал залегшее бесчеловечие (Ч).
И если лунный свет (холодный, безжизненный, но при этом заключающий в себе истину), по Платонову, только тоскует в пустоте ночного воздуха, то от солнечного света весь мир становится тесен и тепл (Ч).
Но почему же именно над родиной Саша Дванов видит безвыходное небо, делающее весь мир порожним местом? - т.е. как бы зазывающее его к себе, остающееся без него неполным, требующим его, Сашиного, участия?
Даже ценность собственной, отдельной от других жизни для человека, платоновского героя, теряется (или, во всяком случае, она становится относительной), когда тот ощущает вокруг себя - присутствие множества других людей, ведь существование массы заведомо более ценно, чем жизнь единицы в ней, отдельной личности:
Наконец Сарториус вышел из дома. Его обрадовало многолюдство на улицах .
Опять наступила весна; время все более удаляло жизнь Сарториуса. Он часто моргал от ослепления светом и наталкивался на людей. Ему было хорошо, что их так много, что, следовательно, ему существовать необязательно - есть кому и без него сделать все необходимое и достойное (СМ).
Но в целом, все-таки, мне кажется, теснота переживается Платоновым еще болезненнее, чем пустота:
Лиза и Сарториус вышли вместе на улицу, занятую таким тесным движением, что казалось здесь же происходит размножение общества (СМ).
Как пустота, так и теснота (т.е. излишняя разреженность пространства, с одной стороны, и переполнение и узость места, с другой) может иметь значение 'заполненного неправильно (или просто занятого чем-то посторонним, другим, нежели нужно), неудобного, неприспособленного для жизни места'. Именно эти значения они у Платонова чаще всего и получают. Некоторые исследователи даже считают, что теснота (в "Чевенгуре" Платонова) всегда однозначно выступает как признак смерти (Лангерак 1987: 480).
Способы заполнения пустого и выхода из тесного
"Воля - это отсутствие забот о завтрашнем дне, это беспечность, блаженная погруженность в настоящее. Широкое пространство всегда владело сердцем русских. А понятие тоски, напротив, соединено с понятием тесноты, лишением человека пространства. Воля - это бесконечные пространства, по которым можно идти, брести, плыть по течению больших рек и на большие расстояния, дышать вольным воздухом открытых мест, широко вдыхать грудью ветер, чувствовать над головою небо, иметь возможность двигаться в разные стороны - как вздумается"