Модезитт Лиланд Экстон. Смерть Хаоса (Отшельничий остров - 5)

   Быстро - я едва успел выйти следом за ним во двор - Зибер сел в свою крытую рессорную двуколку и укатил в Кифриен.
   Вся эта история оставила у меня тревожный осадок. Министр отвечал за общественные работы, сводившиеся преимущественно к прокладке проезжих трактов и наведению мостов, способных пропускать подводы. Понимая, что Зибер мог обратиться ко мне по причине моих тесных отношений с командующей, я, дабы это не могло быть истолковано как завуалированная взятка, запросил с него за работу минимально возможную сумму. Отказать министру было бы неловко, а поскольку Кристал являлась весьма важной персоной, следовало ожидать, что одним министерским заказом дело не ограничится. А заказы такого рода не слишком радовали: я не мог быть уверен в том, что получаю их благодаря своему мастерству, а не высокому сану супруги.
   Впрочем, такого рода рассуждения практического значения не имели: я нуждался в работе и заказах вне зависимости от мотивов, которыми руководствовались заказчики.
   Исходя из этих соображений, я засел за чертеж министерского книжного шкафа и едва завершил его, как снаружи снова донесся стук копыт. Мне оставалось лишь отложить перо и выглянуть наружу. Дождь уже прекратился, но двор был грязным. Новым гостем оказался низкорослый мужчина в стеганом дождевике поверх клетчатой шерстяной куртки. Ловко, на манер Кристал, соскочив с седла, он набросил поводья на столб коновязи и легко взбежал на крыльцо.
   - Ты мастер Леррис?
   - Он самый. Чем могу служить?
   Я придержал дверь и жестом пригласил его войти.
   - Спасибо. Благодарю за любезность. Меня зовут Пелтар. Я торговец шерстью. Веду дела главным образом с аналерийскими пастухами.
   Это объясняло его умение держаться в седле. Аналерия представляла собой широкое плато, находившееся между нынешними Галлосом и Кифросом. Некогда эти земли управлялись из Фенарда, но потом Джеслек, Высший Маг Фэрхэвена, воздвиг Малые Рассветное Отроги, вынудив уцелевших кочевников перебраться со своими стадами на горные луга юго-западного Кифроса. Аналерийцы проводили в седле всю жизнь, а к тем, кто не умел ездить верхом, относились с презрением.
   - Надо думать, Пелтар, ты хочешь сделать заказ, - промолвил я, закрывая дверь.
   - Именно так. Именно так.
   Гость расстегнул куртку, потер руки и стянул вязаную шапочку. Оказалось, что он совершенно лыс, а кустистые седые брови делали его взгляд похожим на ястребиный.
   - Мне нужен сундук для приданого. Да, сундук для приданого.
   - А какой именно, ты себе представляешь? - спросил я, направляясь к верстаку, где лежала моя чертежная доска.
   - А это что? - спросил вместо ответа Пелтар, показывая на каркас письменного стола Антоны.
   - Пока ничего, а будет письменный стол. То, на что ты указываешь, заготовка левой тумбы.
   - Понятно. А несущая рама, надо думать, из вишни.
   Я кивнул.
   - Хорошая работа начинается изнутри.
   Я выжидательно молчал.
   - Ах да, сундук. Сундук должен быть хорошего качества, с отделениями для шерстяных вещей и постельного белья. Непременно из кедра, с латунными петлями и отделкой. Латунь не ржавеет, и если ее покрыть лаком... впрочем, что я толкую, ты все это знаешь лучше меня. Гилера выходит замуж, а наша семья придерживается старых воззрений, так что церемония будет проходить в Храме. Нынче многие считают, будто можно обойтись и вовсе без церемоний, но тебе должно быть понятно, что такое голос крови.
   Способность крови к разговорам вызывала у меня сильные сомнения, каковые, однако, я предпочел оставить при себе.
   - Да, что ни говори, а кровь есть кровь, - продолжал тараторить Пелтар. - Джисрек, а он отец Килерта, ведет торговлю на юго-востоке, у самого края Высокой пустоши. Шерсть там грубая, в чистом виде на одежду не годится. Кому нужна колючая туника? А Килерт, он торговый посредник, держит контору в Расоре и большую часть времени проводит там. И жить они с Гилерой будут там, в Расоре, а город не пустошь, и чтоб не ударить лицом в грязь, ей нужен самый лучший сундук. Приданым-то я ее не обижу, но и сундук должен быть первоклассный. Хенсил, то есть не сам Хенсил, а его жена Верин, сказала Муре, а Мура... короче, все сошлись на том, что лучше тебя с таким заказом никто не справится.
   Он неожиданно умолк. К тому времени я уже утратил на это какую-либо надежду и лишь тупо кивал в такт его тарахтению. Но тут мне удалось воспользоваться паузой.
   - Гилера, надо думать, твоя дочь. Ты хочешь заказать сундук для ее приданого. Из кедра, отделанный внутри ароматическими породами, с латунными петлями и накладками, не только надежными, но и красивыми. Так?
   - Именно! Совершенно верно! Вот и Верин говорила, будто ты понимаешь заказчика с полуслова. А то и вовсе без слов: с ней ты даже не разговаривал, а сделал как раз то, чего ей хотелось.
   - Какого размера?
   - Кто, Верин?
   - Нет. Какого размера должен быть твой сундук?
   - Сундук? Размера? Гилера... она ничего не говорила, но и шерстяных изделий, и постельного белья у нее будет уйма. Да, да, множество всякой всячины, без чего женщине в замужестве не обойтись. Как, по-твоему, насколько велик должен быть такой сундук? Ты ведь мастер, тебе виднее.
   - Ну, если ты хочешь, чтобы изделие выглядело изящным, оно не должно иметь больше трех-трех с половиной локтей в длину и одного-полутора в высоту.
   Я развел руками, обозначая примерные размеры. Пелтар нахмурился.
   - Можно сделать и больше, только он будет массивным и громоздким.
   - Громоздким? Да, наверное, но ведь ей придется столько всего в нем хранить.
   - Ладно, - буркнул я, снова разводя руками и гадая, для дочери этот малый старается или хочет потрафить собственному тщеславию, - а вот так? Столько на столько?
   - Это лучше.
   - Понятно.
   Я обмакнул перо и быстренько набросал эскиз.
   - Подойдет что-нибудь в этом духе?
   - Гилера говорила что-то насчет декоративных планок...
   - Пустим их по краям: вот здесь и вот здесь.
   - Годится. А какие будут петли?
   На уголке листа я изобразил несколько вариантов петель: внутренние, простые скобы и самые броские, петли-бабочки.
   - Да! - воскликнул заказчик, с энтузиазмом тыча пальцем в последний рисунок. - Эти! Именно эти! Только с такой отделкой и можно ехать в Расор! И ни с какой другой.
   Его выбор сулил некоторые затруднения, ибо изготовить такие петли самостоятельно я не мог и ни одного кузнеца, выполнявшего столь тонкую работу по металлу, лично не знал. До сих пор мне удавалось обходиться услугами Гинстала.
   Борло пользовался репутацией неплохого мастера, но за все время жизни в Кифросе я не перемолвился с ним и парой слов. Неплохо отзывались и о Миррин, женщине-кузнеце, переехавшей в Кифриен из Южного Оплота, но и ее я знал ненамного лучше. По всей видимости, мне предстояло нанести визит обоим, а уж потом определиться с выбором.
   - Ты вздохнул, мастер? Вздохнул, я видел. Наверное, я хочу слишком многого.
   - Нет, мой вздох никак не связан с твоим заказом, - солгал я, за что был наказан приступом тошноты. - Просто мне пришлось задуматься кое о чем, не относящемся напрямую к моей работе. Извини. Какие еще буду пожелания?
   - Понадобятся два отделения: для шерстяных изделий и для постельного белья. Вот, пожалуй, и все, только... - он замялся. - Вообще-то, мне не часто случается заказывать такие вещи, хотя на будущий год настанет черед Тресты, а спустя еще два года... видишь, мастер, на одних сундуках можно разориться. Короче говоря, смогу я уложиться в пять золотых?
   Одни петли обещали обойтись мне почти в золотой, да и кедр стоил недешево.
   - Увы, нет. Пять золотых - это лишь цена материала, - заявил я, и мне опять стало не по себе. Вот почему я терпеть не мог торговаться: торг всегда предполагает необходимость кривить душой, а это для меня никогда не проходило даром.
   - Понятно. По лицу вижу, что так оно и есть. Ладно. Все говорят, что ты честный малый, каких и искать будешь, да не найдешь. Назови свою цену.
   - Сначала последний вопрос, мастер Пелтар. Ты хочешь два отделения. Делать ли к каждому отдельную внутреннюю крышку?
   - Да. Непременно. К каждому отдельную. Вещи не должны смешиваться, ни в коем случае.
   - Одиннадцать золотых. В Кифриене и окрестностях доставка за мой счет.
   Везти готовый сундук в Расор у меня желания не было.
   Он поджал губы.
   - Да, недешево. Дороже, чем я рассчитывал, хотя, с другой стороны, Гермил уверяла, что это обойдется мне в пятнадцать золотых! В пятнадцать, и ни медяком меньше. Во всем, что не касается шерсти, она разбирается получше меня. - Он улыбнулся. - Будь по-твоему, одиннадцать так одиннадцать. Но могу я надеяться, что он будет готов до сбора урожая?
   - Я тоже на это надеюсь.
   - Ну что ж, мастер Леррис, стало быть, мы договорились. С тобой приятно иметь дело, да, да, очень приятно. Имей в виду, если тебе понадобится шерсть, самая мягкая и тонкая во всем Кифросе, у Пелтара она всегда найдется. Всегда, и самая лучшая...
   Когда он наконец ускакал, я вздохнул с облегчением и выпил кружку холодной воды. Хорошо еще, что привычка тарахтеть без умолку не заразительна.
   Завершив несколькими штрихами эскиз свадебного сундука, я поработал над чертежом Зиберова книжного шкафа и, оседлав Гэрлока, отправился к Фаслику. Вигила увидеть не удалось, но один из его старших братьев помог мне найти все, что требовалось. Материал на оба заказа обошелся мне в семь золотых, но я знал, что на самом деле часть этих затрат возместится. Древесина, - так, во всяком случае, учил меня дядюшка Сардит - никогда не расходуется без остатка, а всякого рода обрезки, даже мелкие, рано или поздно идут в дело.
   По возвращении домой я разложил купленное дерево по сортам и размерам. Поскольку Кристал была в отъезде, мы с Риссой обошлись на ужин остатками тушеного мяса и свежим хлебом. Чтобы не перегружать ногу, я улегся в постель раньше, чем обычно.
   Сон не шел: мысли мои крутились вокруг заказа министра Зибера. Что ему нужно? Нет ли у него намерения обойти Муррис и подобраться к Кристал через меня? Иметь дело с Пелтаром, при всей невыносимой болтливости последнего, было, пожалуй, легче, хотя и он не прогадал. Желая поскорее покончить с трескотней, я запросил с него меньше, чем мог бы. Что поделать, опыта общения с такими, как Пелтар, мне явно недоставало, а знание приходило ко мне именно с опытом. Разговоры, - что поняли и отец, и Джастин, и дядюшка Сардит, - помогали мало.
   Послышался негромкий протяжный звук.
   Дождь давно прекратился, но зато усилился ветер, и сейчас, в темноте и тишине, было слышно, как стонут на ветру домовые балки. За ужином я не обратил на это внимания, а вот нынче заметил. Более того, сейчас, когда Кристал рядом со мной не было, эти долгие повторяющиеся стоны показались мне знакомыми. И кое о чем напомнили.
   Мой отец все время пытался научить меня следить за ветрами, но нет, ветры шумят иначе. Лежа в темноте, я пытался сообразить, откуда мог взяться этот звук. Дом, понятное дело, не раз стонал на ветру и раньше, но подобного ощущения при этом не возникало. Почему? В чем дело?
   Звук повторился, и тут мне вспомнилось ощущение, исходившее из-под земли в долине серного источника. Стенание плавящегося в яростном огне камня...
   Я распространил чувства и позволил сознанию последовать за ними сквозь глину и камни, не старясь преодолеть преграды, но следуя широкими тропами гармонии. Это давалось мне без особых усилий до тех пор, пока в недрах Кифроса не обнаружилось смешение железа и хаоса, хаоса и железа. Хаос бурлил и клокотал, но железо сковывало его, не выпуская на волю.
   Переплетение природных начал в земных недрах казалось гораздо более сложным, чем на поверхности. Но в чем причина? Почему Равновесие в почве и в воздухе достигается по-разному?
   Причудливое, затейливое кружево тонких нитей гармонизированного железа и раскаленного добела хаоса, казавшееся воплощением разрушения как такового, завораживало и притягивало. Эта ажурная вязь, очевидно, формировала некие модели, некие структурные элементы, воспринимаемые, но вычленяемые с большим трудом. Причем эти структуры, содержавшие как порядок, так и хаос, включали в себя иные структуры, низшего уровня. Если, конечно, можно вообще говорить о структуре или уровне хаоса.
   Дальше и дальше, следуя линиям силы, рядом с которой мощь Антонина и Герлиса уже не казалась столь впечатляющей, я плыл к некоему средоточию гармонии, воспринимавшемуся как маленький фонтан черноты, бивший глубоко под Кифросом из озерца расплавленного камня. Но в тот миг, когда мои чувства почти дотянулись до этого источника, вокруг черноты вскипела белая, пронизанная кровавыми прожилками пена хаоса.
   Нити черноты несли прохладу, иглы расплавленного, красно-белого хаоса прожигали насквозь. Обжигающий белый шнур петлей захлестнулся вокруг моих чувств, увлекая в неведомые глубины.
   Я понял, что могу оказаться пойманным в ловушку, подобную той, в какую заманил Джастин чародеев Фрвена. Однако попытка вырваться привела лишь к появлению еще одной петли белого пламени. Запоздало припоминая предостережения и уроки Джастина, я отчаянно бился в обжигающих сетях, стремясь не допустить пленения моей души.
   - Я существую! Я, это я! Я... я... я!..
   Передо мной возникла человеческая фигура в зеленом мундире, с коротким кавалерийским клинком в руке; лицо скрывали тени. Понимание того, что это лишь образ, не делало его менее реальным. Потом меня прожег взгляд живых, одушевленных глаз.
   - Я умер за тебя, а смерть есть хаос. Ты великий Мастер Гармонии, но, последовав за тобой и отдав свою жизнь за твою, я оказался ввергнутым в этот хаос. И никогда больше мне не увидеть Баррабру!
   Тело мое и чувства были разделены, что, однако, не помешало мне содрогнуться. Возможно, лишь в воображении. При попытке воспринять фигуру в магических токах гармонии я увидел за ней лишь бесчисленные крохотные сгустки энергии, однако образ не исчез, и голос продолжал звучать.
   - Возьми! - протянутый клинок преобразовался в посох, с виду мой, но напоенный смертоносной, разрушительной белизной. - Возьми то, что принадлежит тебе, великий Мастер Хаоса!
   Мастер хаоса? Ну уж нет! Я попытался оттолкнуть посох.
   Шерван - конечно же, то был Шерван - швырнул посох, и в грудь ударила тупая боль.
   - ...он твой, великий маг... великий Мастер Хаоса...
   Образ солдата растаял, но на его месте появилась темноволосая женщина в белом, нежную шею которой опоясывала зияющая рана с опаленными, обугленными краями.
   - ...о, Леррис, ты любил меня, любил мое тело, и ты убил меня... я пострадала... я погибла из-за твоей любви... и отдала жизнь, но ты отбросил мою любовь прочь...
   - Нет! Неправда! Я никогда не любил тебя!
   - ...любил и ненавидел ее... но исказил, искривил собственное чувство... и убил меня.
   - Ты сама убила себя! И забрала то, что никогда тебе не принадлежало!
   Белая фигура протянула ко мне руки. Я закрылся щитом, но внезапно вытянувшиеся до невероятной длины пальцы прожгли щит и вцепились в мою левую руку. Вонзившиеся ногти вспыхнули огнем, и в ноздри ударил жуткий запах горелой плоти.
   - ...любил ее... твоя любовь убила меня... и убьет ее...
   Я оттолкнул образ Сефии, на смену ей из бездонных глубин выплыла всадница в зеленой коже, со светлыми волосами и зигзагообразным шрамом на щеке. Направив на меня коня, она уставила свой короткий меч мне в грудь.
   - ...великий маг, великий воин... величайший во всем Кандаре...
   Но я не воин. Вовсе не воин! А насчет великого мага...
   - ...величайший... ибо кто иной дерзнул бы дотянуться до сокровенных глубин и избегнуть огненных стрел хаоса? Кто... и попробуй сказать мне, что я отдала жизнь за слабака. Скажи, разве я умерла напрасно?
   Несмотря на напряжение, страх и боль, этот вопрос пронял меня сильнее всего: к глазам подступили слезы. Неужели Фрейда и вправду умерла зря? Неужто Джастин был прав? Не желая, отказываясь признавать это, я оттолкнул ее, и она исчезла, успев перед этим ударить меня клинком по правой руке.
   Удар пришелся плашмя, но все равно было очень больно.
   - ...приди... великий сеятель разрушения... приди к нам...
   Из клубящегося переплетения хаоса и гармонии проступила улыбающаяся белая фигура, вся, от улыбки до подошв белых сапог, являвшая собой искрящийся прах. А позади уже восставали орды мертвецов, солдаты в малиновых и зеленых мундирах, маги в белом.
   - ...наш... будь с нами... приди к нам...
   Я тупо смотрел на образ чародея, пытаясь уразуметь, почему каждое отторгнутое мною видение порождает новое, несущее с собой еще больше боли.
   - ...к нам, великий маг... будь с нами... ибо, думая, будто обманул нас, ты обманул себя... верующий в гармонию, верующий в обман... обман...
   Огненная стрела пронзила мою грудь. Запахло опаленными волосами - моими волосами.
   - ...к нам... тебе не уйти... ты герой, а герои не убегают... они спасают кого-то от гибели, до тех пор пока не гибнут сами... твой героизм прикончит тебя, великий маг, иди к нам...
   "Не убежать! - звучали в моем сознании роковые слова. - Не спастись! Герои не бегут!"
   Но я не герой! Не герой!
   По недрам прокатился монотонный грохот.
   Я отпустил бесполезные щиты.
   Потоки гармонии и хаоса устремились сквозь меня, сквозь самую мою суть, и я ощутил, что они нераздельны, как две стороны одной монеты, что этот поток един, а бороться с гармонией или хаосом, равно как пестовать хаос или гармонию, такое же безумие, как пытаться расплачиваться монетой, имеющей лишь одну сторону. А еще я понял, что зло, взращенное Отшельничьим, столкнется с равным ему злом. И, поняв, содрогнулся.
   Вместе со мной содрогнулась земля.
   Жгучий поток хаоса и гармонии по-прежнему струился сквозь мое естество, но и то и другое теперь являлось моим. Да и как могло быть иначе?
   Наконец, по прошествии неизвестно какого времени, я осознал себя лежащим в постели и зажег лампу. Глаза мои расширились, ибо и простыня, и стеганое одеяло оказались во многих местах прожженными насквозь.
   Шатаясь, я подошел к зеркалу и увидел, что лицо мое покрыто ожогами и волдырями. Голова раскалывалась, глаза кололи раскаленные иглы. Мне хотелось покачать головой, но этому мешал страх: казалось, что при попытке сделать это она просто отвалится.
   Кое-как добравшись до кухни и засветив лампу, я накачал воды и омыл рубцы, ожоги и ссадины. На левом запястье обнаружилось пять отметин от ожогов, на правой руке и на груди по огромному синяку.
   Собрав остаток сил, я попытался воздействовать на раны и ожоги гармонией, одновременно омывая их прохладной водой.
   - Мастер Леррис...
   Я обернулся на голос, даже не сознавая, что обнажен.
   Рисса охнула и, обмякнув, осела на пол. Она наверняка видела обнаженных мужчин, и испугала ее явно не моя нагота. Неужто я выгляжу так ужасно, что от одного моего вида уравновешенная, спокойная женщина может лишиться чувств?
   Впрочем, все эти рубцы и ожоги и впрямь могли нагнать страху. А ведь я заработал их, не вставая с постели и потянувшись в глубины лишь чувствами!
   Неудивительно, что маги, в большинстве своем, долго не живут.
   Натянув старую рубашку, достаточно просторную, чтобы не натирать воспаленную кожу, я брызнул водой на лицо Риссы.
   Она пришла в чувство и села, силясь унять дрожь.
   - Прости, Рисса. Я не хотел тебя напугать.
   - Что... что ты делал?
   Создавалось впечатление, будто ее слова медленно, с трудом достигают моего слуха и сознания, но я понял ее. И ответил:
   - Учился быть магом. Это трудный способ учения, но, похоже, ни для какого другого я не гожусь.
   - Ох... мастер Леррис... и когда же ты перестанешь влезать... уж не знаю и куда?
   Рисса с трудом поднялась на ноги.
   - Наверное, никогда.
   - Да поможет Тьма всем, кто с тобой рядом. - Она сглотнула. - Как говорит командующая, ты рожден героем. А это тяжкая ноша.
   Я вздохнул.
   - Со мной все в порядке. Во всяком случае сегодня уже ничего не случится.
   - Тьма! Ну, в каком же мире мы живем! Стараешься, варишь волшебнику обеды, а он сам себя варит, ровно в кипятке.
   Ворча под нос, Рисса удалилась в свою спальню, а я приложил к волдырям влажную тряпицу и поплелся в свою, решив, что вещи в порядок приведу завтра, если какая-нибудь сила до той поры не увлечет меня в глубины.
   В постель пришлось лечь со стороны Кристал, где простыня осталась не прожженной. Завтра придется послать Риссу за постельным бельем.
   Боль и бесконечные вопросы довольно долго не давали мне заснуть. Почему найти хаос и гармонию в недрах легче, чем на поверхности? Вроде бы должно быть труднее, ведь почва, глина и камни тяжелее и плотнее воздуха.
   Попытка потянуться к ветрам привела к усилению пульсирующей головной боли. Правда, не столь нестерпимой, какую я ощутил при своей первой попытке, сделанной по настоянию отца. Но ощущать стихии, пребывающие под землей, мне по-прежнему было гораздо легче.
   Неужто я и вправду маг земли, чародей земного начала? Но кто и когда слышал о таких магах? Впрочем, если земля наряду с водой, воздухом и огнем является одним из основополагающих элементов бытия, почему бы не существовать и соответствующей магии?
   Ответов у меня не было. Были одни лишь ушибы, синяки, ссадины, волдыри и ожоги.
   Наконец под скрип балок и завывание ветра меня сморил сон.
   LVII
   Джастин застонал во сне и вскочил, сбросив с себя одеяло. Тамра вскрикнула. В ушах еще звучал доносившийся из немыслимых глубин стон земли.
   - Джастин!
   - Тьма, тьма! - бормотал маг.
   - Что такое? - выдохнула Тамра.
   - Леррис, идиот! - Джастин потер лоб.
   - Башка трещит! - пожаловалась Тамра, потирая свой. - Хуже, чем когда приходится следовать за штормами.
   - У меня тоже, - буркнул Джастин, протягивая ей бутыль с водой.
   Сделав глоток, она взглянула на огонь, на холодные звезды над головой и, наконец, на северо-запад, в сторону далекого Джеллико.
   Земля снова издала стон.
   И он, и она вздрогнули.
   - Так что там насчет Лерриса? - спросила Тамра, возвращая бутыль.
   - Я не думал, что он так далеко зашел. Парнишка скрытничает.
   - Это потому, что ты скрытничаешь сам. Не рассказываешь многого из того, что тебе известно. Ты ему не доверяешь, а мне и того меньше. - Она скривилась. - Даже попытка уловить что-то там, во тьме, отдается болью. Сейчас мне не под силу читать погоду.
   - Под землей нет никакой погоды.
   Полено на угольях полыхнуло пламенем.
   - Кончай темнить. Это еще одна форма недоверия.
   - Может быть, и так.
   - Не "может быть", а точно. Но не думай, будто что-то можно скрывать вечно. Так что выкладывай, чем занимается Леррис и почему это привело в волнение хаос и гармонию по всему Кандару. Причем центр происходящего не в воздухе, это бы я ощутила.
   - Он бросает вызов Равновесию, причем глубоко под землей. Вот уж не знал, что он маг недр.
   - А разве такие бывают?
   - Раньше не было, во всяком случае, я о таких не слышал. Но то, что делает он, это магия земли в чистом виде.
   - А ты так не можешь?
   - С землей я работаю не лучшим образом, так же как Леррис с воздухом. Мне ближе лес, живые существа и металлы.
   - Металлы? Но разве они не залегают в земле?
   - Когда-то я был кузнецом, и... я могу кое-что делать, но... но лишь в самых глубинах.
   - Опять ты недоговариваешь, - буркнула Тамра и схватилась за лоб. Каждый твой "ответ" лишь порождает новые вопросы.
   Из недр вновь поднимается приглушенный гул. Джастин поджимает губы.
   - А я? - наседает Тамра. - Могу я считаться волшебницей воздушной стихии, если просто "что-то улавливаю" в воздухе, как ты в земле?
   - В том, что ты волшебница воздушной стихии, сомнений нет, я только не знаю, велика ли твоя сила. Это, - Джастин пожал плечами, - не так-то просто выяснить. Некоторым магам так и не удается.
   - Опять ты темнишь, и мне это не нравится.
   - Всем магам, если они хотят стать истинными магами, использующими гармонию, приходится пройти некое личное испытание. Тебе это тоже предстоит, но в будущем. А Леррис проходит его сейчас.
   - Что с ним будет?
   - Если уцелеет, то сможет раскрыть свои способности в полной мере. Но достанется ему здорово.
   - Здорово достанется! Да он и так чуть не умер! Чего ты от него ждешь? И от меня? - выкрикивает она, но тут же морщится, хватается за лоб и стонет. - Мужчины! Идиоты!
   - Это как сказать, - ворчит Джастин. - Ты, например, искренне полагаешь, что способность коснуться бури, призвать ветерок или перегнать облачко делает тебя настоящей волшебницей. Нет, подлинная магия действует иначе.
   - Так как же она действует? И какое отношение это имеет к Равновесию? Выкладывай, и начистоту, не напуская демонов проклятого тумана!
   - Всякая магия напрямую связана с Равновесием, - говорит Джастин, после чего поджимает губы и смотрит на огонь.
   - Ну, и?
   - Чем в большей степени используется одно из начал, хоть гармония, хоть хаос, тем больше вероятность того, что маг нарушит Равновесие. Когда это происходит, он должен восстановить нарушенное, прежде всего в себе самом. В противном случае...
   Джастин качает головой.
   - Почему я не могу пройти через это, чем бы оно ни было, прямо сейчас? Я старше Лерриса.
   - Прежде всего потому, что ты волшебница воздушной стихии. Это накладывает особые ограничения. Гуннар, мой брат, так и не прошел через это. Креслин лишился зрения, а он, я полагаю, был старше тебя.
   - Полагаешь? А точно, стало быть, не знаешь?
   Джастин снова смотрит на огонь.
   - Не знаешь? - повторяет Тамра, снова потирая лоб.
   - Нет. Я, видишь ли, волшебник на все руки, но не маг воздушной стихии.
   Пламя костра и холодный свет звезд играют на лицах волшебника и волшебницы, старающихся не встречаться глазами. А в недрах Кандара рокочет гром.