Модезитт Лиланд Экстон. Смерть Хаоса (Отшельничий остров - 5)

   Чтобы попасть туда, нам следовало пройти тесниной, затем - по Стурбалу к Литге, а там уж с другой стороны подойти к перевалу.
   В теснине, как всегда, стоял туман, но на сей раз он поднимался невысоко, и верхушки утесов были высушены солнцем.
   - Сухой нынче год, - сказал Валдейн. - Вон как вода в реке упала.
   - Это может плохо сказаться на урожае, - заметил Джастин.
   - С оливками во всяком случае ничего не случится, - откликнулась Берли.
   В сумерках мы добрались до Фелсы, где остановились в пустых казармах и поужинали холодной бараниной с холодной вермишелью. У Джастина нашелся кувшин с элем, Дайала прихватила с собой немного сухофруктов. Холодное мясо не воодушевляло: на мой взгляд, даже зерновые брикеты Гэрлока выглядели аппетитнее. Эль я не любил, так что запивать вермишель пришлось водой.
   Рассвет встретил нас уже на дороге. По ту сторону Стурбала простиралась Великая пустыня.
   - Здесь поля, - заметил я, - а на том берегу безлюдное запустение. Всего несколько кай, а какая разница!
   - Да, так бывает, - буркнул Джастин, похоже, не настроенный вести разговоры.
   А вот Дайала разговаривала частенько, только не с ним, а со своей лошадкой. Порой она спешивалась и шла рядом с животным.
   Я погладил Гэрлока, гадая, не обменивается ли эта парочка мыслями и не довелось ли мне встрять в их молчаливую беседу? Но в любом случае Джастин мог бы быть полюбезнее. Вот Гэрлок: я его погладил, так он хоть заржал в ответ.
   Дорога за Фелсой, проложенная в ту пору, когда горняцкие подводы возили через Фелсу медь в Расор для погрузки на корабли, была широкой, но разбитой. Плиты потрескались и выщербились, поребрики обвалились. Я предоставил Гэрлоку возможность самому выбирать путь: у него это получалось лучше.
   - Ухабистая дорога.
   - Вот что происходит, как только искусственно привнесенный в природу порядок перестают поддерживать, - тут же откликнулся Джастин.
   - У природы собственная гармония, - заметил я в ответ на очередную туманную сентенцию.
   - Но природа, в отличие от людей, никогда не перестает ее поддерживать, - возразила Дайала, и пока я пытался осмыслить эту фразу, она с чуть ли не виноватой улыбкой продолжила: - В действительности все в природе представляет собой переплетение хаоса и гармонии, просто гармония лежит на поверхности, и результат выглядит гармоничным. Но как раз поэтому вмешательство человека зачастую влечет за собой ужасающие последствия.
   - Потому что человек привносит избыток того или другого, а в итоге нарушает Равновесие?
   - Да. На практике все сложнее, но принцип именно таков. Поэтому людям очень непросто жить в согласии с природой.
   Это я понимал: большинство людей односторонне привержены тому или иному началу, а для природы они равноценны.
   - А друидам это удается?
   - Друидам удается, но не все рожденные в Наклосе становятся друидами. И не все друиды, - тут она с улыбкой, сделавшей ее еще более похожей на юную девушку, взглянула на Джастина, - рождаются в Наклосе.
   - А что происходит с теми из ваших, кому не дано стать друидами? Их изгоняют, как на Отшельничьем?
   - Некоторые уходят сами. Некоторые умирают.
   - Есть особое испытание, - вставил Джастин. - Проходить его вроде бы никто не обязан, но оно весьма действенно разделяет пригодных и непригодных к жизни в Наклосе. Кое-кто предпочитает не сталкиваться с этим и уходит сразу. Другие пытаются пройти испытание и гибнут.
   Я покачал головой. Выходит, друиды не лучше тех, кто заправляет на Отшельничьем.
   - Ты огорчен? - спросила Дайала.
   - Да.
   По правде, так я был просто разозлен. Хотя и не вполне понимал, чем.
   - Разве люди не имеют изъянов? - мягко осведомилась друида.
   - Все имеют изъяны. Даже мифические ангелы.
   Гэрлок заржал, давая мне знать, что хочет пить.
   - Потерпи немножко, дружок, - сказал я, потрепав его по холке.
   - А что делать, если несовершенное существо причиняет вред людям или природе?
   - Не знаю.
   Я и вправду не знал: получалось, что против таких людей нужно или применять насилие, или смиряться с насилием, совершаемым ими самими. Однако высылка или убийство не в наказание, а для предотвращения нежелательных деяний отнюдь не казались мне проявлением справедливости.
   - Позволь объяснить получше, - сказала она. - Испытание в Наклосе существует для того чтобы помочь человеку прийти к пониманию Равновесия и единению с ним. Ты и сам прошел его, сам того не подозревая. Некоторые люди умирают, поскольку оказываются неспособными понять или принять Равновесие. Другие страшатся испытания, и мы разрешаем им уйти или поселиться в Запустении.
   - Вы изгоняете их из Наклоса?
   - Нет. Многие уезжают, но не потому, что их выселяют. С нашей точки зрения им было бы лучше остаться: и для их безопасности, и для безопасности других. Но они зачастую в силу своей ущербности предпочитают идти на риск.
   Она пожала плечами и, соскользнув с лошади, пошла рядом. Ступала друида быстро и без видимых усилий.
   Я уже понял, что в ее рассуждениях вызывало у меня неприятие. Похоже, с точки зрения друидов человек ничего не значил: значение имело только сообщество. Так же как на Отшельничьем: ты принимаешь общие правила или убираешься восвояси.
   - А как быть с теми, кто не опасен, а просто не похож на вас?
   Дайала усмехнулась:
   - У нас много людей, не похожих на других. Мой отец - кузнец, а ты должен понимать, что друидам это ремесло чуждо. Но он до сих пор живет в Великом лесу: Джастин с ним знаком.
   - Он хороший кузнец, умелый, - произнес Джастин с таким видом, будто мысли его витали где-то далеко.
   - Но если вы готовы принять различия, то почему?
   - Почему кто-то отправляется в изгнание, а кто-то на смерть? Это как раз касается прежде всего тех, кто различий не принимает.
   Я задумался: не в этом ли ключ? Отшельничий не принимает различий, а вот Наклос принял Джастина, хотя друид из него, несомненно, более чем своеобразный.
   - Почему ты сражаешься за самодержицу?
   - Наверное, потому, что Кифрос меня принял.
   Дайала пожала плечами, словно лучшего ответа и не ждала.
   Да его у меня и не было. Все возможные ответы казались неверными. Нельзя отвергать людей за то, что они не соответствуют чьим-то представлениям о норме, но нельзя и принудить общество принимать тех, кто несет угрозу его устоям. Я покачал головой.
   - Дайала, ты, похоже, вконец смутила паренька, - с теплотой в голосе обратился к ней Джастин.
   - Мне и тебя доводилось смутить. Но ненадолго.
   - Э, да я и по сю пору пребываю в смущении. А ему придется помучиться, пытаясь примириться с той мыслью, что нет таких ответов, которые не вредили бы людям, зачастую невинным.
   Мне очень захотелось огреть Джастина посохом. Только вот у меня зародилось страшное подозрение, что он может быть прав. Возможно, именно это меня все время и беспокоило?
   Дайала вручила мне поводья своей лошади, и когда я, не соображая, что к чему, принял их, припустила бегом.
   - Знаешь, она ведь может перегнать лошадь, - заметил Джастин.
   - В жизни бы не поверил, но сейчас сам вижу.
   - Мне потребовалось немало времени, чтобы оценить ее по-настоящему.
   Он печально покачал головой, явно оставив что-то недосказанным.
   Я сглотнул.
   Джастин ушел в себя и ехал дальше молча, озирая окрестности. Позади вполголоса разговаривали Валдейн и Берли.
   - ты играешь с огнем...
   - ...знаю... но...
   - ...думаешь, она знает?
   - Наверное, - ответил Валдейн. - Как она может не знать?
   - Бывает и такое.
   Вот так, то в разговорах, то в молчании, мы ехали вдоль реки в направлении Литги, с каждым кай приближаясь к затаившейся под Рассветными Отрогами кроваво-белесой громаде хаоса.
   CII
   К исходу четвертого дня пути из Фелсы мы уже приближались к высшей точке перевала через Малые Отроги. Казалось, будто каждый шаг на восток приближает нас к средоточию подземного хаоса, хотя на самом деле его ощущал я один. Правда, порой мне казалось, что столь сильный рокот должен зримо сотрясать землю. Но земля не тряслась, а лицо Джастина оставалось невозмутимым.
   Дайала, вызывая восхищение своей выносливостью, добрую половину пути шла пешком.
   - Ты вообще когда-нибудь устаешь? - спросил я.
   - Нечасто, - сказал Джастин.
   - Наше тело создано для движения, и мы, как всякие животные, получаем от этого удовольствие, - промолвила она.
   Я позавидовал им, таким древним и таким молодым. Почему мы с Кристал не можем так понимать друг друга?
   Постепенно глинистая, сухая, но не пыльная тропа привела нас в горную долину, поросшую приземистыми кедрами и высокой, вровень с разбросанными валунами, травой. Кое-где трава была скошена, но, как и в прошлое мое путешествие, ни овец, ни коз окрест видно не было.
   Приметив полуразрушенный постоялый двор, где я пережидал бурю во время первой поездки в Хидлен, я сказал, что за этой хижиной есть источник.
   - Мне памятно то время, когда эта крыша была из свежего тростника, тихо промолвил Джастин. - Кажется, будто это было совсем недавно.
   - Из тростника? А похоже на дерн.
   - Дерн и есть, - сказала Дайала. - Когда это было, Джастин?
   - Наверное, я спутал хижину с другой, - буркнул он. - Мне ведь довелось повидать не одну такую лачугу. По правде сказать, совсем немало.
   Дайала ухмыльнулась, и мне оставалось лишь ухмыльнуться ей в ответ.
   Источник оказался там, где и в прошлый раз, так что мы напоили лошадей и пополнили запас воды.
   - Как ты поступишь, когда мы встретимся с неприятелем? поинтересовался Пендрил.
   - В зависимости от ситуации, - ответил я, хотя на самом деле не имел об этом ни малейшего представления.
   Джастин отреагировал на мой вопросительный взгляд пожатием плеч.
   - Берли говорит, что ты похоронишь их под раскаленными камнями, как в прошлый раз.
   - А разве это не жестоко?
   - Но они же враги. Они бы нас не пощадили.
   - Среди них тоже есть разные люди, - промолвил я, чувствуя себя гораздо старше молодого воина, хотя и не превосходил его годами.
   - Но если ты не убьешь их, они продолжат наступление, - не унимался боец.
   - А если убью, то все их родные и близкие в Хаморе пожелают отомстить.
   - Да, война всегда порождает всякого рода сложности, - заметил Джастин. - Недаром некоторые завоеватели предпочитают истреблять противника поголовно.
   - Потому-то ангелы и бежали, - сказала Дайала, - они не хотели вести войну до полного истребления обеих сторон.
   - Это правда, госпожа друида? - спросил Пендрил.
   - Так гласит Предание.
   - А опыт, - добавил Джастин, - учит тому, что тот, кто сражается, рано или поздно проигрывает. Но кто не сражается, тот проигрывает сразу.
   - Но... - начал Пендрил, переводя растерянный взгляд с одного из собеседников на другого.
   - Маг хочет сказать, что любая война есть зло, которого следует избегать всеми возможными способами, но если избежать нельзя, то ее следует вести быстро и эффективно.
   Тут Пендрила окликнули, и он пошел к затону, где пила его лошадь.
   - Ты неплохо ответил, Леррис, - заметил Джастин. - Правда, я не вполне с тобой согласен.
   - Почему?
   - Потому, - вмешалась Дайала, - что он не хочет, чтобы ты перестал задавать вопросы. А между тем вечных вопросов нет.
   - Ты все время напоминаешь мне об этом, - с улыбкой промолвил Джастин и взял ее за руку. Она поцеловала его, и я уловил за этим вроде бы мимолетным поцелуем глубокое и сильное чувство. Мне очень захотелось, чтобы мы с Кристал так же любили друг друга даже через десять лет.
   Грохот в железных корнях Отрогов заставил меня сглотнуть.
   - А правда, - обратился я к Джастину, убедившись, что Наилучшие не могут нас слышать, - что мы собираемся предпринять в отношении неприятеля?
   - А ты хочешь знать?
   - Может быть, и не хочу, но мне вроде бы следует.
   - Нам придется нарушить Равновесие, вычленить отдельно хаос и гармонию, а потом соединить их вновь там, где будет находиться противник. Это возможно, если мы способны коснуться Равновесия, если в пределах досягаемости хаморианцы окажутся достаточно глупы, чтобы не отступить и не рассеяться, а нападать плотной массой.
   - Хаоса под нами более чем достаточно, и он очень силен.
   Джастин печально покачал головой. Я хотел спросить его, в чем дело, но тут подъехал Валдейн.
   - Кони напоены. Поехали дальше?
   Мы поехали дальше. Садясь в седло, я вдруг вспомнил о найденном в этой хижине кедровом полешке, из которого так и не проступило ничье лицо.
   Уже к вечеру, когда солнце позади нас уже почти коснулось скал, Дайала подняла руку, и мы остановились. Ниже по склону дорога описывала широкий полукруг, выходила к реке Факле и, если мне не изменяет память, на протяжении нескольких кай шла вдоль южного берега.
   - ...пора бы и привал сделать. Не хочется разбивать лагерь в темноте...
   - ...кончай ныть, Ниртри...
   - ...остаться в Расоре, а тебя из пушки...
   Валдейн шикнул, и молодые бойцы умолкли.
   - Леррис, - спросил, нахмурясь, Джастин, - где легче коснуться этого глубинного хаоса? Здесь или ниже по течению?
   - Не знаю. Давай проверю.
   Все затаили дыхание. Я направил чувства вниз, а когда заморгал и вернулся к действительности, солнце уже почти скрылось за горами.
   - Примерно одно и то же, но в кай ниже по склону будет чуточку полегче.
   - Это недалеко. Значит, и лагерем встанем неподалеку. Хаморианцы уже разбили лагерь, и они от нас примерно в половине дневного перехода.
   - Откуда ты?..
   - Не я. Дайала. Она куда более чутко воспринимает деревья и всю паутину жизни.
   Он повернулся к Валдейну:
   - Распорядись о бивуаке. Но неприятель близко, так что больших костров разводить нельзя.
   Валдейн выбрал ровную площадку недалеко от воды. Оттуда была видна дорога, так что нас не могли застать врасплох. Правда, я надеялся, что до нападения противника дело не дойдет.
   Джастин, Дайала и я расположились вокруг крохотного костерка и заварили в моем котелке травяного чая. Как раз три чашки.
   - Завтра мы встретим неприятеля, мы с Джастином просим тебя: постарайся использовать не силу, а навык. Навык - это то, что позволяет добиваться цели, затрачивая меньше энергии, как гармонической, так и хаотической. Надеюсь, ты понимаешь, почему, даже когда работаешь с хаосом, гармонии тоже лучше привлекать поменьше?
   - Если бы я использовал меньшую энергию, я бы так не постарел?
   - Может быть. Меня там не было, и мне трудно сказать наверняка, но так оно обычно бывает.
   - Но что именно мы собираемся сделать?
   - Убить уйму народа. Главным образом, ни в чем не повинных солдат, - со вздохом ответил Джастин. - По той единственной причине, что если мы этого не сделаем, они перебьют куда больше людей.
   - Мне не хочется об этом спрашивать, но все же: если мы сдадим Кифрос, жертв будет меньше?
   - Нет, - жестко ответил Джастин. - Это ничего не изменит. Во-первых, даже если мы, маги, отойдем в сторону, самодержица и Наилучшие не сдадутся, а, стало быть, сложат головы. Потом император пришлет новые корабли, и падет Галлос. За ним настанет черед Сутии и Сарроннина, а там и Наклоса. Что же до нынешнего вторжения, то оно, я полагаю, и не рассчитано на успех.
   - Что?
   - Император Стестен считает, что проиграть он не может. Сейчас он держит в Кандаре около тридцати кораблей и десять тысяч бойцов. Нам кажется, будто это очень много, но империя располагает более чем пятьюстами стальными пароходами и сотней тысяч обученных бойцов. Такая мощь делает притязания императора на титул регента Врат Океана вполне обоснованными.
   Я был ошеломлен: мне и десять тысяч казались немыслимым полчищем.
   - Таким образом, - продолжал Джастин, - если этот маршал Дирсс добьется успеха со столь малыми силами, так тому и быть. Но если он потерпит поражение, это станет для императора подходящим предлогом для нападения на Отшельничий. Ведь его войско остановит магия, а магия исходит оттуда.
   - Не понимаю. Что дурного сделал Отшельничий Хамору?
   - Ничего, кроме того, что навязал свои правила торговли в Восточном океане, изгнал деда нынешнего императора, уничтожил почти два десятка военных кораблей, убил двух регентов и командующего флота и вообще унижал Хамор более тысячи лет. Можно вспомнить и другие причины, но стоит ли?
   - Но зачем им поражение? Стоит ли терять впустую корабли и войска?
   - Впустую? На Отшельничьем нет никого, кто мог бы сравниться с Гуннаром, мной и, может быть, с Элизабет, а мы очень стары. Остаетесь только вы с Тамрой. Сейчас все хоть сколько-нибудь стоящие маги находятся здесь, в Кандаре, а много ли сражений, подобных прошлой битве в горах, ты сможешь осилить?
   Я сглотнул.
   - Получается, все затеяно для того, чтобы нас вымотать?
   - Не так все просто, но план продуман хорошо. Многими ли землями в Кандаре овладел Хамор на настоящий момент?
   - Фритаун, Слиго, Монтгрен, Кертис, Хидлен - это весь восток, а также Делапра и, как я слышал, половина Южного Оплота.
   - Выходит... пустив в ход менее десятой части своих сил, император уже овладел более чем третью материка?
   - Выходит, так.
   - Отшельничий между тем уже лишился двух своих невидимых кораблей, а заменить смог только один. Остров находится в блокаде...
   Джастин спокойно изложил положение дел, и я не мог ему не поверить. Вопрос был в другом: как мог Отшельничий допустить, чтобы создалась подобная ситуация? В чем дело? В отказе Отшельничьего от машин или в изменении самой природы Равновесия? А может быть, ее изменил Хамор?
   - ...большинство людей не понимает, что на Отшельничьем многие способны использовать гармонию в том или ином виде, но очень немногие в состоянии ее концентрировать. Наверное, на острове найдутся человек десять со способностями твоего уровня, но половина из них никогда этого не обнаружит. Благодаря политике Братства, которому так легче управлять. Теперь Совету придется за эту легкость расплачиваться.
   - Почему?
   - Потому что такие люди, как ты, Тамра и Кристал, вносят в жизнь перемены, а они многим не по нутру, особенно тем, кто и так живет совсем неплохо. Притягательность Хамора - или Фэрхэвена - в их предсказуемости и стабильности. Хамор не любит перемен, если сам их не контролирует, но император не терпит, когда препятствуют осуществлению его замыслов. Понятно?
   Я кивнул.
   - Рад за тебя. Потому что мне непонятно. Может, заваришь еще чайку?
   Я взял котелок, а когда подошел к источнику, из сумрака выступила Берли.
   - Добрый вечер, мастер Леррис.
   - Добрый вечер.
   - Что будет завтра?
   - Мы перебьем уйму солнечных дьяволов или умрем сами.
   Она поежилась.
   - Прости. Я предпочел бы не умирать.
   - А когда все начнется?
   - Думаю, до полудня.
   - Значит, день будет долгим.
   - Похоже на то.
   "А может, и ночь", - подумал я, вернувшись и пристроив котелок над костром.
   Ночь, однако, долгой не показалась, поскольку я устал и, вместо того чтобы размышлять или спорить, крепко заснул. Глухое ворчание хаоса будило меня только дважды.
   Завтракали сухарями с травяным чаем. Дайала поделилась какими-то сухофруктами, какими именно, я так и не понял.
   Потом я, Джастин, Дайала и Валдейн двинулись вперед по дороге. Джастин останавливался и без конца что-то проверял. Мы прошли три кай и вернулись.
   По возвращении в лагерь Дайала подсела ко мне.
   - Кристал считает, что мне нужно с тобой поговорить, - сказал я.
   Она улыбнулась, как может улыбаться только друида.
   - Ей кажется, будто я слишком стремлюсь стать героем, хотя это не так.
   - Я не понимаю людей, - ответила Дайала после продолжительного молчания. - Вместо того чтобы встретить боль, люди предпочитают обманываться, а этот обман ведет к насилию. Насилие порождает боль, а боль еще больший обман и еще большее насилие.
   Она встала и, прежде чем я успел что-то сказать, заявила:
   - Мне нужно подумать, в том числе и о тебе.
   Не успел я осмыслить услышанное, как ко мне обратился Джастин и спросил, не могу ли я устроить в самом узком месте каньона завал, не используя хаоса.
   - Попробую.
   Это означало смещение скрепляющих узлов, то есть изменение внутренней структуры скального массива. Однако, если усилить некоторые точки, нагрузка перераспределится, и хаос действительно не потребуется...
   Проникнув чувствами в толщу породы и обнаружив несколько подземных ручьев и пещер, я, памятуя о совете Джастина полагаться не на силу, а на умение, устроил там и сям некоторые смещения. Вроде бы незначительные, они привели к тому, что камни, а там и валуны стали сползать в расселину.
   Когда, вспотевший и усталый, я вернулся к действительности, Дайала вручила мне флягу и сухари.
   - Подкрепись. Уже почти полдень.
   - Ты хорошо справился, - сказала она, когда я поел. - Джастин был доволен. Твой завал перегородил русло, и перед тем как они появятся, там соберется целое озерцо.
   - Этого недостаточно, чтобы их утопить.
   Друида помрачнела.
   - Мы не можем позволить себе быть добрыми.
   Она поежилась.
   - Я тоже.
   - Посмотри, скоро ли они доберутся до поворота, - сказал Джастин, и я, усевшись на камень, вновь распространил чувства, улавливая топот ног и копыт.
   Солдат было не меньше нескольких сотен, а их колонна растянулась по дороге на пару кай.
   - После полудня появятся, - сообщил я Джастину. - Но они рассредоточены по всей дороге больше чем на два кай.
   - Я так и думал.
   - Ты собираешься вскипятить это озеро?
   - Что-то в этом роде... Леррис, предоставь это дело мне. Наблюдай с помощью чувств, но не вмешивайся, если только меня не постигнет неудача.
   - А как я узнаю о твоей неудаче?
   - Я буду мертв. Это даже ты заметишь.
   - А не легче ли будет с моей помощью?
   - Работа еще найдется для нас обоих, а твои навыки пока не слишком отточены. С плотиной ты справился неплохо, но у тебя было время, а солнечные дьяволы тебе времени не дадут. Так что наблюдай и учись. Это полезно.
   Я хотел было возразить, но удержался. В конце концов он был прав.
   Дайала коснулась моей руки.
   - Я мог бы помочь, - шепнул я ей.
   - Не сейчас. И подумай, что скажет он Гуннару, если с тобой случится беда. Отдохни, а если без тебя будет не обойтись, мы сами попросим о помощи.
   Глаза Дайалы были полны мрачной решимости. Вместе с Джастином она легла под сосной на подушку из опавшей хвои, и они обнялись.
   Хаос под нами загрохотал, и по поверхности искусственного озерца пошли круги.
   Я следил за дорогой, за приближением противника. Валдейн приказал своим людям затушить костры и укрыться.
   Хаос уже ощутимо сотрясал почву: над дорогой начинала клубиться пыль. А от воды стал подниматься легкий пар.
   Я потянулся чувствами к Джастину, чтобы проследить за его работой. Он создавал десятки узких каналов из смеси хаоса и расплавленного железа, ведущих к реке и моему озерцу.
   Армия противника уже находилась на расстоянии в пару кай. Солдаты маршировали открыто, ни от кого не таясь и распевая строевую песню:
   ...Была красавица одна, нигде не сыщешь краше;
   И хоть купчины-толстяка женой она была,
   Но догадайтесь от кого, заделавшись мамашей,
   Она мальчишку-шалуна недавно родила!
   Ать-два, прыг-скок, шмыг солдат за порог!
   Джастин и Дайала поднялись на ноги и теперь стояли на прочном скальном уступе так, чтобы их не было видно с дороги. Я сосредоточенно наблюдал за работой Джастина. Смертоносный жар тянулся вверх по созданным им каналам, однако маг не касался этой смеси хаоса и гармонии, а направлял ее куда следовало, создавая удобные, легкие проходы.
   Теперь земля заходила ходуном: чтобы устоять на ногах, мне пришлось ухватиться за сосновую ветку, и рука моя стала липкой от сока. Грохот хаоса нарастал.
   Заржали кони, но чьи, солнечных дьяволов или наши, было уже не разобрать.
   Примерно в кай от моей самодельной плотины и начинавшего закипать озерца вражеская колонна замедлила движение.
   Земля ушла из-под ног; ветка, за которую я держался, обломилась. Я упал, поднялся и сел на камень.
   Джастин с Дайалой подводили к озеру все новые магические каналы. Потом я ощутил, что Дайала воздвигает на участке склона от речушки до озерца магический щит, а Джастин начинает сводить свои каналы воедино.
   Земля заходила ходуном.
   Хаморианцы были так близко, что я уже видел знамя и высланных вперед дозорных. Они ехали шагом, присматриваясь ко всему окружающему. Потом один из них указал рукой, - могло показаться, будто прямо на меня, но на самом деле - на кипящую воду. Оба всадника утерли лбы и повернули коней. Земля яростно содрогнулась, и одному из них пришлось ухватиться за гриву. Новый толчок, и другой конь упал.
   Над озером со свистом и шипением взметнулся фонтан пара. Вода неистово заклокотала, туман затянул окрестности так, что могло показаться, будто пали сумерки.
   Жар под озером достиг немыслимого предела, и тут... Джастин перекрыл свой канал.
   Земля под дорогой вспучилась, набухла и пошла трещинами. Дайала изо всех сил удерживала щит между нами и озером. Сквозь трещины в земле наружу устремилась, неся раскаленные камни, магма. Огненная река потекла вниз по склону. Валуны посыпались в каньон, словно пушечные снаряды. Вопли гибнущих людей и животных потонули в грохоте, треске и шипении. Волна белизны свидетельство сотен смертей - покатилась вверх по склону и захлестнула меня, заставив зажмуриться. А когда я открыл глаза, они отчаянно болели, хотя на сей раз мне даже не пришлось коснуться ни гармонии, ни хаоса.