Страница:
«Все хренотень, – думал Дубовых. – Шабашить она бросит, это возрастное. Я тоже по молодости на танцы бегал и хари пацанам из другого района чистил. Откуражил. И она успокоится».
Палваныч отчего-то считал графиню много младше себя. Она, естественно, выглядела отлично, но здравый смысл…
– Девонька ты моя, Хельгуленочек, – прошептал прапорщик на ухо даме. – Хочешь, я тебя с собой заберу? В свой мир? А?
– Спасибо! – зарделась от счастья женщина. – Конечно, хочу.
– Пропащие мы с тобой душонки… Спой мне, – попросил прапорщик.
Слуга принес лютню, и Хельга запела древнюю песню, передаваемую из поколения в поколение женщинами рода Страхолюдлих:
– Так точно.
– Надо думать, в этой истории из ваших был принц или принцесса, да?
– Нет, горбун-карлик.
– Опаньки!.. Ну, в семье не без урода…
Выпили за упокой душ участников песенной драмы. А тут и вино кончилось.
Распорядившись, чтобы ранним утром приготовили карету, разбудили и накормили, графиня проводила прапорщика в спальню, где у них все получилось в высшей степени удачно.
Поутру, трясясь в карете, морщась от головной боли, Палваныч сказал столь же трагически выглядевшей Хельге:
– Вот ведь странная штука – человеческое тело. Казалось бы, такое совершенное, а к похмелью не приспособленное…
«Ну, ничего, – ободряла себя Страхолюдлих, – в мире товарища прапорщика наверняка все иначе…»
Тут она, конечно, жестоко заблуждалась.
Карета катилась к Стольноштадту, а за ней летел черный ворон. Он выполнил задание хозяйки в срок.
Глава 22
Палваныч отчего-то считал графиню много младше себя. Она, естественно, выглядела отлично, но здравый смысл…
– Девонька ты моя, Хельгуленочек, – прошептал прапорщик на ухо даме. – Хочешь, я тебя с собой заберу? В свой мир? А?
– Спасибо! – зарделась от счастья женщина. – Конечно, хочу.
– Пропащие мы с тобой душонки… Спой мне, – попросил прапорщик.
Слуга принес лютню, и Хельга запела древнюю песню, передаваемую из поколения в поколение женщинами рода Страхолюдлих:
– Эвон как… – тихо проговорил прапорщик Дубовых, когда в сводах смолкло эхо. – Печальная сводка событий… Значит, эта песня передается в твоем роду из поколения в поколение?
Моя история грустна, как ведьма на костре,
Моя история стара, как муть на серебре.
И ты, вкушающий ее, задумайся чуть-чуть,
Слезинкой капни, е-мое, и дальше счастлив будь.
Виляет руслами река, зовут русалки рыбака,
Развязка сказки далека, завязка будет нелегка.
Взрывает небо грустный гром, в пещере мокнет
гнусный гном,
Он умывается вином и попивает крепкий ром.
Да, он таков – жуир, расстрига, в его кармане
мегафига,
Сакральный жезл и чудо-книга,
в которой все о тайнах ига.
А в королевстве, где цветы, где не напрасные труды,
Где ивы плачут у воды и травы молоды,
Живет принцесса. Краше нет. Сплетет венок,
нарвет букет,
И – за конфетами в буфет! А ей семнадцать лет.
К ней принц приехал под балкон,
поет немножечко не в тон,
Идет к папаше на поклон и сватается он.
Король доволен: парень мил,
принцессу также он пленил,
Силен, галантен, не дебил, короче, убедил!..
Но режет громом небосвод, и пасмурная нежить в гуще
Тягучей тучей солнце плющит, да не унять паденье вод.
Принцессу похищает гном, и в шею мерзостно кусает,
И кожу белую пронзает, – теперь она волчица! О!
Принцесса-оборотень спит в тиши сырой,
в гробу хрустальном.
Горбун смеется ненормальный, от вожделения сопит.
А принц не ест, а принц не пьет, грустит все сутки
напролет,
Он помнит, как ей песнь поет: ночей благих черед,
Мансарда, тонкая рука цветок бросает из горшка,
Он кактус ловит, счастлив он, как будто сам
он был рожден
В семействе мопсов и ослов; он бредит, не находит слов
И может лишь куплет допеть, хотя был на ухе медведь…
Рассвет и колокольный бой. Седлает поутру герой
Коня в попоне огневой и едет воевать с судьбой.
Герой, к пещере подходя, обиды сердца бередя,
Растит магический заряд, перуны-молнии ловя.
Вот он спускается ко злу во цитадель – к тому козлу,
Который гадко-мерзкий гном. Стучит,
пророчит метроном!
Сверкает сталь, искрится сталь,
мат подземелье оглашает,
А наверху гора ветшает, да дует жалостно мистраль.
Здесь нас покинет здравый смысл, отсель грозить
мы будем смыслу,
В той битве разумы зависли, как дуги радуг-коромысл.
Да, коромысел. Но не суть! Герой дубасит злого буку,
А тот, надеясь на науку, задумал подло улизнуть.
И заклинание плетет – бумага ни фига не стерпит! —
И бороденку ручкой треплет, и жезл сакральный
достает.
Червонный жезл огнем блестит, он подавляет
пониманье,
Овладевает он вниманьем, – уснуть рассудок норовит!
Но и герой не лыком шит: закрыв глаза, вперед бежит.
Сейчас он к гному подбежит и тыкву размозжит!
А гном, панически дрожа, рожает третьего ежа,
Но не бежит. Последний бой. Картина – хороша:
Принц из последних сил… Бабах! Хыдыщ! Дыдыщ!
Бубух! Шарах!
И победил герой врага! В лепешку! В бублик! В прах!
Ослаб герой, ему осла б. Принцессу ищет он средь баб.
Бессильно ползает, как краб… Вот спрятал,
блин, сатрап!
Находит принц хрустальный гроб, и пробудить
принцессу чтоб,
Разбил хрусталь с разбега, – хоп! – тараном выбрав
лоб.
Уста касаются чела… Принцессе как бы и не спится…
О, ужас! Стала вдруг волчицей и принца в клочья
порвала!
Пришла в себя… А это – он! Тот, кто любил
и был любимым.
«Я проскочила счастья мимо!» – и, выпив яда,
вышла вон.
Моя история грустна, как ведьма на костре,
Моя история стара, как муха в янтаре.
И ты, вкусивший эту песнь, задумайся чуть-чуть,
Хоть ненадолго нос повесь и снова счастлив будь!
– Так точно.
– Надо думать, в этой истории из ваших был принц или принцесса, да?
– Нет, горбун-карлик.
– Опаньки!.. Ну, в семье не без урода…
Выпили за упокой душ участников песенной драмы. А тут и вино кончилось.
Распорядившись, чтобы ранним утром приготовили карету, разбудили и накормили, графиня проводила прапорщика в спальню, где у них все получилось в высшей степени удачно.
Поутру, трясясь в карете, морщась от головной боли, Палваныч сказал столь же трагически выглядевшей Хельге:
– Вот ведь странная штука – человеческое тело. Казалось бы, такое совершенное, а к похмелью не приспособленное…
«Ну, ничего, – ободряла себя Страхолюдлих, – в мире товарища прапорщика наверняка все иначе…»
Тут она, конечно, жестоко заблуждалась.
Карета катилась к Стольноштадту, а за ней летел черный ворон. Он выполнил задание хозяйки в срок.
Глава 22
Маг и чародей, или Неприметный гонец в штатском
Тилль Всезнайгель бережно убрал волшебное зеркало и уставился на Колю Лавочкина долгим немигающим взглядом.
– Так, Николас, давайте-ка подробнее. Где и как вы вытащили из хитреца Клауса куриную клятву?
– У вас в доме, в комнате, где я ночую, – сказал солдат. – Вы, помнится, запретили мне выходить. Он пришел сам. Предложил путь домой в обмен на бой со Шроттмахером. Я был зол на вас и согласился. Попутно решил поприкалываться: взять с этого хлюста клятву. Думал заодно проверить на честность. Если врет, то либо откажется, либо обязательно дрогнет, повторяя мою белиберду. А он и глазом не моргнул…
– Вы всерьез верили в действенность своей проверочки? – все так же глядя на парня в упор, спросил Тилль.
– Ну, сглупил, каюсь. Я полагал, все эти заморочки с честью, клятвенной мистикой, рыцарскими штандартами…
– Стоп! – поднял руку мудрец, словно ловя ускользающую леску. – При чем тут рыцарство?
– Ну, я ему сказал, мол, держись за мое знамя… – улыбнулся Коля, вспоминая нелепую сценку: взрослый мужик в камзоле сидит, касаясь полкового красного знамени, и произносит клятву на Курочку Рябу.
– Несите его сюда.
– Клауса?
– Р-р-р! – зарычал Всезнайгель. – Подцепили мою болезнь, шутить изволите. Знамя, знамя несите!
Парень спустился на первый этаж, увидел в гостиной маркизу Знойненлибен. Подбежал к ней:
– Маркиза, простите, я вас заставил ждать! Разговор со Всезнайгелем, похоже, будет длиться вечно.
– Ах, Николас, оставьте! – Занна поднялась с кресла. – Вы уезжаете. А я зашла попрощаться. Удачи вам!
Маркиза взяла Колино лицо в руки и подарила пареньку долгий нежнейший поцелуй, от которого он впал в счастливый ступор и очнулся, лишь когда хлопнула входная дверь.
Знойненлибен ушла.
– Чего это я?.. – почесал макушку солдат. – Ах, да, знамя!
Он схватил штандарт и вернулся к мудрецу.
– Похоже, маркиза успела с вами попрощаться, – рассмеялся Всезнайгель.
– Помада? – парень стал вытирать губы.
– Нет.
– Магия, да?
– Нет, не магия. Просто у вас такое счастливо-глупое выражение лица…
Солдат покраснел.
А мудрец уже занимался знаменем. Осмотрел полковую реликвию, закрыв левый глаз. Потом отрыл маленькую подзорную трубочку и с минуту пялился на материю через этот прибор. Раздраженно забросил трубку обратно в кучу научно-магического хлама. Пошел к полкам, достал толстенную книгу, полистал, разочарованно захлопнул. Дотронулся до знамени пальцем, взялся за древко, потрогал полотнище рукой. Пожал плечами:
– Никакого видимого волшебства, хотя… вспомните, Николас! Что-то же меня дернуло сказать вам, чтобы вы взяли знамя в поход за Катринель!
Мудрец зашагал по большому кругу, жестикулируя и бормоча. Остановился.
– Хорошо. Я попрошу вас о необычной услуге.
– Какой? – Коле было забавно наблюдать за Тиллем.
– Возьмите знамя в руку и пожелайте… Например, пусть котел снова выкатится в центр кабинета! И нечего на меня так пялиться!
– Ну, ладно, – обескураженно пробормотал солдат. – Хочу, чтобы котел попал в центр кабинета!
Котел задрожал и неуверенно скатился со стола.
– Вот! – Всезнайгель весело захлопал в ладоши.
В котле негромко чавкнуло, и из него начала извергаться каша. Она вытекала, словно лава из кратера вулкана.
– Сколько можно забываться? – стукнул себя по лбу мудрец и замахал руками. – Место, место, место!..
Каша исчезла, котел в который раз прыгнул на стол, остался лишь запах тыквы.
Всезнайгель подошел к Коле:
– Значит, вот вам моя гипотеза. Когда вы чего-то хотите, желание исполняется. Да-да, Николас! Я внимательно наблюдал за вами. Это нечто совершенно новое! Все дело в вашем штандарте! Не было непосредственного выброса или поглощения энергии, какие случаются во время работы заклинаний или магических артефактов. Ваше знамя вообще не изменилось. Зато изменилась энергетическая картина возле котла! На объект вашего влияния стали настойчивее действовать сразу несколько сил – магических и механических. Стоило вам осознать, что желание исполняется, и удивиться, как своеобразное заклинание развеялось.
– Так я чего, типа, колдун? – недоверчиво спросил парень.
– Возможно…
Тилль попросил Колю поставить знамя в угол и вернуться к столу. Снова отдать приказ котлу… Ничего не произошло. Третий опыт они провели опять со знаменем. Получилось.
– Убедились? – в научном запале воскликнул Всезнайгель. – Этот флаг для вас, словно волшебная палочка. Рекомендую вам пока тренироваться на мелочах и не отпускать артефакт от себя. А сейчас дайте-ка и мне попробовать.
Солдат вручил знамя мудрецу, тот загадал желание. Впустую.
– Не судьба, – резюмировал Тилль. – Тут либо нужно быть пришельцем из другого мира, либо провести со знаменем столько времени, сколько провели вы. В любом случае, нам ваше умение будет на пользу. Удача, несомненная удача!.. Да, кстати, с минуты на минуту принесут королевское повеление и верительные грамоты. Поздравляю, барон, вы теперь – посол его величества в Наменлосе.
– Что-то я не помню, чтобы нанимался на государственную службу, – проговорил Коля.
– У нас на нее не нанимают, а назначают, Николас, – назидательно сказал Всезнайгель. – Должны же вы были иметь какой-то повод покинуть королевство, а я – сопровождать вас в поездке хотя бы до границы?
– Не вижу логики.
– А я вижу. Судьбы людей решаются во дворцах. Я сделал ваше отбытие делом государственной важности, и у вас появилось дипломатическое прикрытие. В результате все только выиграли. Не берите в голову. Думаю, вам пора собираться, а мне – закончить весточку брату.
Мудрец взял в руку перо и прошептал:
– Вечная проблема: только соберешься запечатать конверт с письмом родне, и происходит нечто такое, о чем необходимо обязательно черкнуть…
Солдат пошел к себе, прикидывая, какие штуковины можно отчебучить с волшебными способностями.
Он внезапно остановился. В сознании все сложилось воедино:
«Знамя поддерживало меня с самого начала. С ним я был увереннее. Точнее, тащил его, полностью сконцентрировавшись на том, что его обязательно нужно вернуть в полк. Оно спасло меня от великана… От птицеящера… Елки-ковырялки, я даже на лютне-то заиграл под ним! Серенады распевал с ним же… И уж наверняка оно помогло на рыцарском поединке! Вся моя удача – вот она, в древке и полотне. И как не повезло обманщику Клаусу…»
Коля с новым чувством посмотрел на реликвию. Она вызывала уважение.
В коридоре возник слуга Всезнайгеля.
– Господин Николас, к вам посланник его величества.
– Проведите его в мою комнату, пожалуйста, Хайнц.
Парень зашел к себе, бережно поставил знамя, сел на кровать.
Хайнц привел посетителя. Солдат предполагал увидеть юношу-письмоносца или, наоборот, старика-почтальона. Посланник обманул Колины ожидания. Это был мужчина средних лет, в строгом темном костюме, с совершенно типичным незапоминающимся лицом. Движения гонца были точны, не мелки и не размашисты. Посетитель встал на пороге, молча глядя на переносицу парня.
Коле сиделось не очень уютно под столь пристальным взором, но он крепился.
– Здравствуйте, – сказал Лавочкин первым, хотя подозревал, что обычно гонцы спешат приветствовать баронов, а не наоборот.
– Здравствуйте-здравствуйте, – странным тоном ответил посланник.
Снова воцарилась тишина.
Солдат закинул ногу на ногу. Визитер стоял, не двигаясь и не спуская глаз с парня.
– Ну?
– Ах, да, – гонец словно переключился на другой канал загадочный, расстегивая верхние пуговицы камзола. – У меня для вас бумаги от короля.
Он вытащил из-за пазухи немаленький пакет. Коля взялся за край, однако гонец не отпускал. Эта молчаливая дуэль продолжалась мгновения. Парень перевел взгляд с пакета на лицо посетителя, и тот разжал пальцы.
– Должен признаться, – проговорил визитер, – я не вполне гонец, знаете ли… Разрешите представиться. Хельмут Шпикунднюхель, командир особого королевского полка и начальник сыска.
Командир полка был не в восторге от выволочки, устроенной ему королем Генрихом. Однако он признал, что проморгал появление такого важного лица, и решил сам составить впечатление о Николасе…
– Садитесь, пожалуйста, – Коля показал на кресло.
– Присяду с удовольствием, – улыбнулся одними губами Шпикунднюхель, занимая предложенное место. – Я не мог не найти повода лично освидетельствовать, то есть засвидетельствовать, что называется… Потрясающая победа, барон, примите поздравления. Но перейдем к делу.
– Что, вы уже и дело завели? – спросил солдат.
– Ха. Ха. Ха, – неестественно рассмеялся Хельмут. – У нас есть дела на всех, и до всего есть дело, уважаемый барон. Не стану скрывать, лично к вам накопились вопросы…
Обычно после этих слов собеседники главного сыщика-карателя королевства начинали или лебезить, или гневно посылать его подальше. Рядовой Лавочкин имел преимущество перед прочими собеседниками Шпикунднюхеля: солдат ничего не знал о репутации Хельмута и его службы.
А репутация была такова, что об особом королевском полке старались вообще не говорить.
Парень удивил сыщика, продемонстрировав крайне нетипичную реакцию – вообще не поменял благостного расположения духа.
– Давайте, отвечу! – весело сказал Коля.
– Было бы удобнее побеседовать у меня в апартаментах, – закинул удочку Шпикунднюхель.
– Вы уж извините, но мне надо собираться, отдохнуть, то, се, – солдат указал на пакет.
Хельмут помрачнел:
– Я настаиваю…
– Я тоже раньше настаивал. На сахаре, на дрожжах. Отличное пойло получалось, – нахально сказал парень, которому посетитель нравился все меньше и меньше.
– Значит, вы отказываетесь от сотрудничества?
– Значит, я не представляю разницы между разговором тут и в ваших апартаментах.
– Молодой человек! Ваш новый статус не спасает вас от ответственности.
– Перед кем? Перед вами?
– Перед королем.
– Король поручил мне представлять его интересы в соседнем государстве. Завтра поеду. Я, заметьте, не увиливаю.
– Это меня и беспокоит, – Хельмут прищурился. – Человек в разгаре своей популярности спокойно принимает весть о ссылке…
– Как-как?
– Я хотел сказать, посылке. Посылке за рубеж, туда, где о Николасе Могучем слыхом не слыхивали.
– А что мне тут делать? Обо мне знают, я помог нескольким людям, стал чемпионом боевых искусств. Денег вон заработал, – он кивнул на комод, где стоял аккуратный ряд мешочков с талерами. – Не пора ли двигаться дальше? Мир посмотреть…
Коля начал понимать: излишнее внимание сыска к его персоне опасно. Начнут следить за бароном Николасом – найдут принцессу Катринель.
– Похвальные мотивы, – Шпикунднюхель кивнул. – Удачного пути. Не стану задерживать.
– Задерживать? По подозрению в чем? – улыбнулся солдат. – Извините за шуточки. Прощайте.
– До свидания, – с нажимом проговорил глава особого королевского полка и удалился.
Знакомство с Хельмутом оставило неприятное впечатление. Коля поторопился к Тиллю.
– Сейчас тут был некто Шпикунднюхель, хотел меня в апартаменты свозить. На беседу. Я отказался.
Глаза Всезнайгеля быстро забегали, мудрец закусил верхнюю губу.
– Неожиданно… – протянул он. – Очень некстати этот нюхач объявился… Надеюсь, вы ему не сильно грубили?
– Ну, в общем и целом…
– Понятно. Теперь нам придется туго. Старина Хельмут упрям, как ишак. За нами будут следить. Ничего, вывезем Катринель. А они еще и проводят.
Конечно, Всезнайгель трезво оценивал ситуацию. Особый королевский полк – серьезный противник, враг. С учетом давнего соперничества мудреца и главы полка риск возрастал на порядок. Шпикунднюхель не только ненавидел магов. Он был противником присутствия в королевстве самой должности придворного колдуна. Хельмут ориентировался на опыт Наменлоса, где монарх провозгласил политику удаленности государства от волшебства. В Наменлосе было несколько сильных колдунов, в том числе брат Тилля, к ним обращались в особых случаях.
Шпикунднюхель полагал влияние Всезнайгеля на короля опасным. Глава сыска постоянно интриговал против мудреца.
Рядовой Лавочкин постучался в дверь Катринель.
– Входите, – донесся голос принцессы.
– Катринель, шапка-невидимка у тебя? – спросил Коля, не зная, с чего начать.
– Конечно. Тебе она нужна? Ты куда-то идешь?
– Нет, просто завтра она понадобится. Ты готова?
Девушка закрыла глаза.
– Наверное… Не знаю. Здесь я выросла. А родилась в другом королевстве, его через несколько лет не стало, оно слилось с соседним, когда мама вышла замуж за Генриха. Стольноштадт стоит почти на границе тогдашних королевств. Так что я тут дома.
– Знаешь, я тебя понимаю. У вас здорово… За время, которое я здесь провел, со мной случилось столько всякого, сколько не случалось там, в России. Но я ужасно хочу вернуться. И верю в то, что вернусь. И ты не раскисай. Настанет час, и ты вернешься в Вальденрайх.
– Хотелось бы верить…
В предрассветной мгле Коля и Тилль вышли во дворик. Оба в походной одежде, оба бодрые и ко всему готовые. Всезнайгель в неизменных зеленых цветах, Лавочкин – в бордовом.
Хайнц уже запряг карету и погрузил вещи. Солдат быстро оседлал Кобылку, укрепил знамя, положил в одну седельную суму мешок со своей выстиранной и аккуратно сложенной солдатской формой, ботинками, автоматом и флейтой, во вторую поместились кошель с деньгами и запасная местная одежда. Часть талеров Лавочкин оставил у Всезнайгеля на сохранение.
Мудрец оглядел окна и крыши окрестных домов. Наблюдателей не было. Прошел к голубятне, взял сизую птицу, прикрепил к лапке капсулу с письмом брату, выпустил голубя, вернулся к карете.
Затем Тилль кивнул слуге, дескать, жду, и распахнул дверцу кареты, а Хайнц – дверь дома, и из жилища в карету проплыла смутная тень. Слуга зашел в дом. Через полминуты Хайнц снова появился на пороге: привел кучера, верного Всезнайгелю человека. Мудрец сел в карету, слуга открыл ворота, и экспедиция тронулась.
Никто не видел, как из чердачного окна дома Тилля вылетела большая сова и устремилась вслед за каретой.
Покачиваясь в седле верной Кобылки, Коля делал вид, что клюет носом, а сам подмечал движения в переулках, слегка забеленных туманом. Из-за углов то и дело выглядывала чья-то голова или мелькала фигура.
«Чтоб ты поскользнулся!» – Коля коснулся знамени.
Сбоку раздался приглушенный вскрик. Звука падающего тела и хруста сломанной ноги солдат не услышал, потому что гремели колеса кареты, да лошади громко цокали копытами по мостовой. Зато бранный вопль был громким.
– Работает! – прошептал, улыбаясь, парень.
На окраине города навстречу карете выехали три всадника – служащие особого королевского полка.
Они приказали кучеру остановиться.
– Что случилось? – спросил Коля.
– У нас распоряжение Хельмута Шпикунднюхеля сопровождать барона Николаса Могучего до границы королевства, – ответил один из всадников.
Всезнайгель высунул голову из окна кареты.
– Хотите исполнить волю начальника – следуйте за нами на расстоянии пятидесяти шагов.
– Но…
Голова придворного колдуна спряталась, возражать стало некому.
– Трогай! – крикнул Коля кучеру.
Так и поехали: карета и рыцарь впереди, троица сыщиков сзади. Веселенькое утро.
…А утро Хельмута Шпикунднюхеля обычно начиналось в шесть. Но сегодня он вернулся с работы в седьмом часу: пришлось разбирать идиотские срочные депеши.
Первый ворох донесений касался сущей ерунды. Якобы в западных окрестностях Зачарованного леса кто-то видел циклопа. Глава сыска потратил три часа, убеждая осведомителей в том, что примерно сто лет назад, в ходе войны между одноглазыми великанами и людьми, все циклопы были уничтожены.
Вторая кипа депеш была интереснее. Стукачи, близкие к темным колдунам и ведьмам королевства, сообщали: готовится массовый сбор, но не шабаш.
Вот это уже остренько. Случайно ли придворный мудрец вызвался провожать Николаса Могучего? Не нарочно ли он оставил Стольноштадт? А ведь именно близ столицы следующей ночью должны собраться чертовы маги. Ай да Всезнайгель…
Миндальничал с шабашниками, убеждал короля, что черный колдовской орден слишком слаб и не представляет серьезной угрозы, а теперь вот как все разворачивается!
Батюшки! Тилль сам же и настоял на посылке Николаса за рубеж! Все это заговор, огромный заговор с целью привести к власти хлюста-барона. Недаром юнец столь нагло себя вел… Сущий дьявол, а не пацан.
Значит, он едет спокойненько в Наменлос. А тут беда: бунт объединившихся магов. Николас Могучий прыгает на коня, скорей в столицу, на выручку к королю! Следом серой тенью катит в бричке кукловод Всезнайгель. Оба отлично понимают, что короля спасать не нужно. Достаточно вернуться, показать видимость войны и победы над магами-бунтовщиками (наверняка легендарное восстание Дункельонкеля было такой же липой, только соучастники чего-то не поделили!) и занять трон.
А кто может стать лучшей кандидатурой? Только Николас. Защитник деревень, отчаянный герой-любовник, лучший рыцарь королевства.
Теперь принцесса. Сама решилась сбежать? Маловероятно. Ее все тот же Всезнайгель подговорил и спрятал. А потом делал вид, что ищет. И Николас в Зачарованном лесу не ради забавы охотился! И еще…
Хельмут вызвал к себе чудака из Лохенберга, Засудирена.
Заспанный провинциальный законник предстал перед Шпикунднюхелем.
«Конец мне пришел. Не оправдал я…» – решил трясущийся Засудирен.
– Знаешь, кто я? – грозно спросил Хельмут.
– Да, господин, – проблеял лохенбергский законник.
– Отлично. Сейчас здесь появится художник, и ты расскажешь ему, как выглядит разбойник, которого ты, свинья, упустил! Нарисуете его портрет. И чтобы похожий. Иначе похороню. Понял?
– Понял…
– Выполняй.
Спустя час эскиз был готов. Вылитый Павел Иванович Дубовых.
Глава особого полка вызвал четырех лучших людей, вручил им портрет разбойника и дал задание следить за поездкой Николаса и мудреца. Остальным силам Шпикунднюхель велел оставаться в боевой готовности и усилить патрули в окрестностях столицы. Проинструктировав командиров насчет того, с каким противником случится заваруха будущей ночью, приказал художнику нарисовать еще десяток изображений преступника.
После сих праведных трудов он ушел домой и позволил себе поспать до одиннадцати. В конце концов, уж полдня-то его полк способен выстоять без своего командира.
Самое время дать краткую характеристику особому королевскому полку. Его по праву можно было считать элитным подразделением. У полка были разнообразные функции: от непосредственной охраны короля Генриха до разведывательной деятельности в Вальденрайхе и за его пределами. Нынешний глава делал особый упор как раз на разведку. Именно он выстроил сеть осведомителей, воспитал нескольких агентов, берущих не силой, а хитростью.
Если в российском полку насчитывается от одной до трех тысяч служащих, то вальденрайхский был скромнее – всего шестьсот человек.
В полк брали только здоровых неглупых солдат. Потом учили. Боец умел стрелять из лука и арбалета, фехтовать на мечах, метать ножи, биться на кулаках, маскироваться на местности, сидеть под водой, дыша через соломинку, ориентироваться по солнцу, звездам, мху на пеньках, – в общем, делать те экстравагантные вещи, за которые подразделения обычно и получают статус элитных.
В народе ходила песнь об уволенном в запас герое – бойце особого королевского полка. Парня звали Ремборднунгом.
Ремборднунг якобы воевал за короля Генриха против маленького желтого народца, прятавшегося в норах, потом вернулся в родной Вальденрайх.
Там его никто не ждал.
Один городской законник, никогда не знавший настоящих тягот войны, хотел посадить нашего героя в тюрьму, но Ремборднунг не позволил заточить себя в темницу. Сбежал, отправив на тот свет нескольких стражников.
– Так, Николас, давайте-ка подробнее. Где и как вы вытащили из хитреца Клауса куриную клятву?
– У вас в доме, в комнате, где я ночую, – сказал солдат. – Вы, помнится, запретили мне выходить. Он пришел сам. Предложил путь домой в обмен на бой со Шроттмахером. Я был зол на вас и согласился. Попутно решил поприкалываться: взять с этого хлюста клятву. Думал заодно проверить на честность. Если врет, то либо откажется, либо обязательно дрогнет, повторяя мою белиберду. А он и глазом не моргнул…
– Вы всерьез верили в действенность своей проверочки? – все так же глядя на парня в упор, спросил Тилль.
– Ну, сглупил, каюсь. Я полагал, все эти заморочки с честью, клятвенной мистикой, рыцарскими штандартами…
– Стоп! – поднял руку мудрец, словно ловя ускользающую леску. – При чем тут рыцарство?
– Ну, я ему сказал, мол, держись за мое знамя… – улыбнулся Коля, вспоминая нелепую сценку: взрослый мужик в камзоле сидит, касаясь полкового красного знамени, и произносит клятву на Курочку Рябу.
– Несите его сюда.
– Клауса?
– Р-р-р! – зарычал Всезнайгель. – Подцепили мою болезнь, шутить изволите. Знамя, знамя несите!
Парень спустился на первый этаж, увидел в гостиной маркизу Знойненлибен. Подбежал к ней:
– Маркиза, простите, я вас заставил ждать! Разговор со Всезнайгелем, похоже, будет длиться вечно.
– Ах, Николас, оставьте! – Занна поднялась с кресла. – Вы уезжаете. А я зашла попрощаться. Удачи вам!
Маркиза взяла Колино лицо в руки и подарила пареньку долгий нежнейший поцелуй, от которого он впал в счастливый ступор и очнулся, лишь когда хлопнула входная дверь.
Знойненлибен ушла.
– Чего это я?.. – почесал макушку солдат. – Ах, да, знамя!
Он схватил штандарт и вернулся к мудрецу.
– Похоже, маркиза успела с вами попрощаться, – рассмеялся Всезнайгель.
– Помада? – парень стал вытирать губы.
– Нет.
– Магия, да?
– Нет, не магия. Просто у вас такое счастливо-глупое выражение лица…
Солдат покраснел.
А мудрец уже занимался знаменем. Осмотрел полковую реликвию, закрыв левый глаз. Потом отрыл маленькую подзорную трубочку и с минуту пялился на материю через этот прибор. Раздраженно забросил трубку обратно в кучу научно-магического хлама. Пошел к полкам, достал толстенную книгу, полистал, разочарованно захлопнул. Дотронулся до знамени пальцем, взялся за древко, потрогал полотнище рукой. Пожал плечами:
– Никакого видимого волшебства, хотя… вспомните, Николас! Что-то же меня дернуло сказать вам, чтобы вы взяли знамя в поход за Катринель!
Мудрец зашагал по большому кругу, жестикулируя и бормоча. Остановился.
– Хорошо. Я попрошу вас о необычной услуге.
– Какой? – Коле было забавно наблюдать за Тиллем.
– Возьмите знамя в руку и пожелайте… Например, пусть котел снова выкатится в центр кабинета! И нечего на меня так пялиться!
– Ну, ладно, – обескураженно пробормотал солдат. – Хочу, чтобы котел попал в центр кабинета!
Котел задрожал и неуверенно скатился со стола.
– Вот! – Всезнайгель весело захлопал в ладоши.
В котле негромко чавкнуло, и из него начала извергаться каша. Она вытекала, словно лава из кратера вулкана.
– Сколько можно забываться? – стукнул себя по лбу мудрец и замахал руками. – Место, место, место!..
Каша исчезла, котел в который раз прыгнул на стол, остался лишь запах тыквы.
Всезнайгель подошел к Коле:
– Значит, вот вам моя гипотеза. Когда вы чего-то хотите, желание исполняется. Да-да, Николас! Я внимательно наблюдал за вами. Это нечто совершенно новое! Все дело в вашем штандарте! Не было непосредственного выброса или поглощения энергии, какие случаются во время работы заклинаний или магических артефактов. Ваше знамя вообще не изменилось. Зато изменилась энергетическая картина возле котла! На объект вашего влияния стали настойчивее действовать сразу несколько сил – магических и механических. Стоило вам осознать, что желание исполняется, и удивиться, как своеобразное заклинание развеялось.
– Так я чего, типа, колдун? – недоверчиво спросил парень.
– Возможно…
Тилль попросил Колю поставить знамя в угол и вернуться к столу. Снова отдать приказ котлу… Ничего не произошло. Третий опыт они провели опять со знаменем. Получилось.
– Убедились? – в научном запале воскликнул Всезнайгель. – Этот флаг для вас, словно волшебная палочка. Рекомендую вам пока тренироваться на мелочах и не отпускать артефакт от себя. А сейчас дайте-ка и мне попробовать.
Солдат вручил знамя мудрецу, тот загадал желание. Впустую.
– Не судьба, – резюмировал Тилль. – Тут либо нужно быть пришельцем из другого мира, либо провести со знаменем столько времени, сколько провели вы. В любом случае, нам ваше умение будет на пользу. Удача, несомненная удача!.. Да, кстати, с минуты на минуту принесут королевское повеление и верительные грамоты. Поздравляю, барон, вы теперь – посол его величества в Наменлосе.
– Что-то я не помню, чтобы нанимался на государственную службу, – проговорил Коля.
– У нас на нее не нанимают, а назначают, Николас, – назидательно сказал Всезнайгель. – Должны же вы были иметь какой-то повод покинуть королевство, а я – сопровождать вас в поездке хотя бы до границы?
– Не вижу логики.
– А я вижу. Судьбы людей решаются во дворцах. Я сделал ваше отбытие делом государственной важности, и у вас появилось дипломатическое прикрытие. В результате все только выиграли. Не берите в голову. Думаю, вам пора собираться, а мне – закончить весточку брату.
Мудрец взял в руку перо и прошептал:
– Вечная проблема: только соберешься запечатать конверт с письмом родне, и происходит нечто такое, о чем необходимо обязательно черкнуть…
Солдат пошел к себе, прикидывая, какие штуковины можно отчебучить с волшебными способностями.
Он внезапно остановился. В сознании все сложилось воедино:
«Знамя поддерживало меня с самого начала. С ним я был увереннее. Точнее, тащил его, полностью сконцентрировавшись на том, что его обязательно нужно вернуть в полк. Оно спасло меня от великана… От птицеящера… Елки-ковырялки, я даже на лютне-то заиграл под ним! Серенады распевал с ним же… И уж наверняка оно помогло на рыцарском поединке! Вся моя удача – вот она, в древке и полотне. И как не повезло обманщику Клаусу…»
Коля с новым чувством посмотрел на реликвию. Она вызывала уважение.
В коридоре возник слуга Всезнайгеля.
– Господин Николас, к вам посланник его величества.
– Проведите его в мою комнату, пожалуйста, Хайнц.
Парень зашел к себе, бережно поставил знамя, сел на кровать.
Хайнц привел посетителя. Солдат предполагал увидеть юношу-письмоносца или, наоборот, старика-почтальона. Посланник обманул Колины ожидания. Это был мужчина средних лет, в строгом темном костюме, с совершенно типичным незапоминающимся лицом. Движения гонца были точны, не мелки и не размашисты. Посетитель встал на пороге, молча глядя на переносицу парня.
Коле сиделось не очень уютно под столь пристальным взором, но он крепился.
– Здравствуйте, – сказал Лавочкин первым, хотя подозревал, что обычно гонцы спешат приветствовать баронов, а не наоборот.
– Здравствуйте-здравствуйте, – странным тоном ответил посланник.
Снова воцарилась тишина.
Солдат закинул ногу на ногу. Визитер стоял, не двигаясь и не спуская глаз с парня.
– Ну?
– Ах, да, – гонец словно переключился на другой канал загадочный, расстегивая верхние пуговицы камзола. – У меня для вас бумаги от короля.
Он вытащил из-за пазухи немаленький пакет. Коля взялся за край, однако гонец не отпускал. Эта молчаливая дуэль продолжалась мгновения. Парень перевел взгляд с пакета на лицо посетителя, и тот разжал пальцы.
– Должен признаться, – проговорил визитер, – я не вполне гонец, знаете ли… Разрешите представиться. Хельмут Шпикунднюхель, командир особого королевского полка и начальник сыска.
Командир полка был не в восторге от выволочки, устроенной ему королем Генрихом. Однако он признал, что проморгал появление такого важного лица, и решил сам составить впечатление о Николасе…
– Садитесь, пожалуйста, – Коля показал на кресло.
– Присяду с удовольствием, – улыбнулся одними губами Шпикунднюхель, занимая предложенное место. – Я не мог не найти повода лично освидетельствовать, то есть засвидетельствовать, что называется… Потрясающая победа, барон, примите поздравления. Но перейдем к делу.
– Что, вы уже и дело завели? – спросил солдат.
– Ха. Ха. Ха, – неестественно рассмеялся Хельмут. – У нас есть дела на всех, и до всего есть дело, уважаемый барон. Не стану скрывать, лично к вам накопились вопросы…
Обычно после этих слов собеседники главного сыщика-карателя королевства начинали или лебезить, или гневно посылать его подальше. Рядовой Лавочкин имел преимущество перед прочими собеседниками Шпикунднюхеля: солдат ничего не знал о репутации Хельмута и его службы.
А репутация была такова, что об особом королевском полке старались вообще не говорить.
Парень удивил сыщика, продемонстрировав крайне нетипичную реакцию – вообще не поменял благостного расположения духа.
– Давайте, отвечу! – весело сказал Коля.
– Было бы удобнее побеседовать у меня в апартаментах, – закинул удочку Шпикунднюхель.
– Вы уж извините, но мне надо собираться, отдохнуть, то, се, – солдат указал на пакет.
Хельмут помрачнел:
– Я настаиваю…
– Я тоже раньше настаивал. На сахаре, на дрожжах. Отличное пойло получалось, – нахально сказал парень, которому посетитель нравился все меньше и меньше.
– Значит, вы отказываетесь от сотрудничества?
– Значит, я не представляю разницы между разговором тут и в ваших апартаментах.
– Молодой человек! Ваш новый статус не спасает вас от ответственности.
– Перед кем? Перед вами?
– Перед королем.
– Король поручил мне представлять его интересы в соседнем государстве. Завтра поеду. Я, заметьте, не увиливаю.
– Это меня и беспокоит, – Хельмут прищурился. – Человек в разгаре своей популярности спокойно принимает весть о ссылке…
– Как-как?
– Я хотел сказать, посылке. Посылке за рубеж, туда, где о Николасе Могучем слыхом не слыхивали.
– А что мне тут делать? Обо мне знают, я помог нескольким людям, стал чемпионом боевых искусств. Денег вон заработал, – он кивнул на комод, где стоял аккуратный ряд мешочков с талерами. – Не пора ли двигаться дальше? Мир посмотреть…
Коля начал понимать: излишнее внимание сыска к его персоне опасно. Начнут следить за бароном Николасом – найдут принцессу Катринель.
– Похвальные мотивы, – Шпикунднюхель кивнул. – Удачного пути. Не стану задерживать.
– Задерживать? По подозрению в чем? – улыбнулся солдат. – Извините за шуточки. Прощайте.
– До свидания, – с нажимом проговорил глава особого королевского полка и удалился.
Знакомство с Хельмутом оставило неприятное впечатление. Коля поторопился к Тиллю.
– Сейчас тут был некто Шпикунднюхель, хотел меня в апартаменты свозить. На беседу. Я отказался.
Глаза Всезнайгеля быстро забегали, мудрец закусил верхнюю губу.
– Неожиданно… – протянул он. – Очень некстати этот нюхач объявился… Надеюсь, вы ему не сильно грубили?
– Ну, в общем и целом…
– Понятно. Теперь нам придется туго. Старина Хельмут упрям, как ишак. За нами будут следить. Ничего, вывезем Катринель. А они еще и проводят.
Конечно, Всезнайгель трезво оценивал ситуацию. Особый королевский полк – серьезный противник, враг. С учетом давнего соперничества мудреца и главы полка риск возрастал на порядок. Шпикунднюхель не только ненавидел магов. Он был противником присутствия в королевстве самой должности придворного колдуна. Хельмут ориентировался на опыт Наменлоса, где монарх провозгласил политику удаленности государства от волшебства. В Наменлосе было несколько сильных колдунов, в том числе брат Тилля, к ним обращались в особых случаях.
Шпикунднюхель полагал влияние Всезнайгеля на короля опасным. Глава сыска постоянно интриговал против мудреца.
Рядовой Лавочкин постучался в дверь Катринель.
– Входите, – донесся голос принцессы.
– Катринель, шапка-невидимка у тебя? – спросил Коля, не зная, с чего начать.
– Конечно. Тебе она нужна? Ты куда-то идешь?
– Нет, просто завтра она понадобится. Ты готова?
Девушка закрыла глаза.
– Наверное… Не знаю. Здесь я выросла. А родилась в другом королевстве, его через несколько лет не стало, оно слилось с соседним, когда мама вышла замуж за Генриха. Стольноштадт стоит почти на границе тогдашних королевств. Так что я тут дома.
– Знаешь, я тебя понимаю. У вас здорово… За время, которое я здесь провел, со мной случилось столько всякого, сколько не случалось там, в России. Но я ужасно хочу вернуться. И верю в то, что вернусь. И ты не раскисай. Настанет час, и ты вернешься в Вальденрайх.
– Хотелось бы верить…
В предрассветной мгле Коля и Тилль вышли во дворик. Оба в походной одежде, оба бодрые и ко всему готовые. Всезнайгель в неизменных зеленых цветах, Лавочкин – в бордовом.
Хайнц уже запряг карету и погрузил вещи. Солдат быстро оседлал Кобылку, укрепил знамя, положил в одну седельную суму мешок со своей выстиранной и аккуратно сложенной солдатской формой, ботинками, автоматом и флейтой, во вторую поместились кошель с деньгами и запасная местная одежда. Часть талеров Лавочкин оставил у Всезнайгеля на сохранение.
Мудрец оглядел окна и крыши окрестных домов. Наблюдателей не было. Прошел к голубятне, взял сизую птицу, прикрепил к лапке капсулу с письмом брату, выпустил голубя, вернулся к карете.
Затем Тилль кивнул слуге, дескать, жду, и распахнул дверцу кареты, а Хайнц – дверь дома, и из жилища в карету проплыла смутная тень. Слуга зашел в дом. Через полминуты Хайнц снова появился на пороге: привел кучера, верного Всезнайгелю человека. Мудрец сел в карету, слуга открыл ворота, и экспедиция тронулась.
Никто не видел, как из чердачного окна дома Тилля вылетела большая сова и устремилась вслед за каретой.
Покачиваясь в седле верной Кобылки, Коля делал вид, что клюет носом, а сам подмечал движения в переулках, слегка забеленных туманом. Из-за углов то и дело выглядывала чья-то голова или мелькала фигура.
«Чтоб ты поскользнулся!» – Коля коснулся знамени.
Сбоку раздался приглушенный вскрик. Звука падающего тела и хруста сломанной ноги солдат не услышал, потому что гремели колеса кареты, да лошади громко цокали копытами по мостовой. Зато бранный вопль был громким.
– Работает! – прошептал, улыбаясь, парень.
На окраине города навстречу карете выехали три всадника – служащие особого королевского полка.
Они приказали кучеру остановиться.
– Что случилось? – спросил Коля.
– У нас распоряжение Хельмута Шпикунднюхеля сопровождать барона Николаса Могучего до границы королевства, – ответил один из всадников.
Всезнайгель высунул голову из окна кареты.
– Хотите исполнить волю начальника – следуйте за нами на расстоянии пятидесяти шагов.
– Но…
Голова придворного колдуна спряталась, возражать стало некому.
– Трогай! – крикнул Коля кучеру.
Так и поехали: карета и рыцарь впереди, троица сыщиков сзади. Веселенькое утро.
…А утро Хельмута Шпикунднюхеля обычно начиналось в шесть. Но сегодня он вернулся с работы в седьмом часу: пришлось разбирать идиотские срочные депеши.
Первый ворох донесений касался сущей ерунды. Якобы в западных окрестностях Зачарованного леса кто-то видел циклопа. Глава сыска потратил три часа, убеждая осведомителей в том, что примерно сто лет назад, в ходе войны между одноглазыми великанами и людьми, все циклопы были уничтожены.
Вторая кипа депеш была интереснее. Стукачи, близкие к темным колдунам и ведьмам королевства, сообщали: готовится массовый сбор, но не шабаш.
Вот это уже остренько. Случайно ли придворный мудрец вызвался провожать Николаса Могучего? Не нарочно ли он оставил Стольноштадт? А ведь именно близ столицы следующей ночью должны собраться чертовы маги. Ай да Всезнайгель…
Миндальничал с шабашниками, убеждал короля, что черный колдовской орден слишком слаб и не представляет серьезной угрозы, а теперь вот как все разворачивается!
Батюшки! Тилль сам же и настоял на посылке Николаса за рубеж! Все это заговор, огромный заговор с целью привести к власти хлюста-барона. Недаром юнец столь нагло себя вел… Сущий дьявол, а не пацан.
Значит, он едет спокойненько в Наменлос. А тут беда: бунт объединившихся магов. Николас Могучий прыгает на коня, скорей в столицу, на выручку к королю! Следом серой тенью катит в бричке кукловод Всезнайгель. Оба отлично понимают, что короля спасать не нужно. Достаточно вернуться, показать видимость войны и победы над магами-бунтовщиками (наверняка легендарное восстание Дункельонкеля было такой же липой, только соучастники чего-то не поделили!) и занять трон.
А кто может стать лучшей кандидатурой? Только Николас. Защитник деревень, отчаянный герой-любовник, лучший рыцарь королевства.
Теперь принцесса. Сама решилась сбежать? Маловероятно. Ее все тот же Всезнайгель подговорил и спрятал. А потом делал вид, что ищет. И Николас в Зачарованном лесу не ради забавы охотился! И еще…
Хельмут вызвал к себе чудака из Лохенберга, Засудирена.
Заспанный провинциальный законник предстал перед Шпикунднюхелем.
«Конец мне пришел. Не оправдал я…» – решил трясущийся Засудирен.
– Знаешь, кто я? – грозно спросил Хельмут.
– Да, господин, – проблеял лохенбергский законник.
– Отлично. Сейчас здесь появится художник, и ты расскажешь ему, как выглядит разбойник, которого ты, свинья, упустил! Нарисуете его портрет. И чтобы похожий. Иначе похороню. Понял?
– Понял…
– Выполняй.
Спустя час эскиз был готов. Вылитый Павел Иванович Дубовых.
Глава особого полка вызвал четырех лучших людей, вручил им портрет разбойника и дал задание следить за поездкой Николаса и мудреца. Остальным силам Шпикунднюхель велел оставаться в боевой готовности и усилить патрули в окрестностях столицы. Проинструктировав командиров насчет того, с каким противником случится заваруха будущей ночью, приказал художнику нарисовать еще десяток изображений преступника.
После сих праведных трудов он ушел домой и позволил себе поспать до одиннадцати. В конце концов, уж полдня-то его полк способен выстоять без своего командира.
Самое время дать краткую характеристику особому королевскому полку. Его по праву можно было считать элитным подразделением. У полка были разнообразные функции: от непосредственной охраны короля Генриха до разведывательной деятельности в Вальденрайхе и за его пределами. Нынешний глава делал особый упор как раз на разведку. Именно он выстроил сеть осведомителей, воспитал нескольких агентов, берущих не силой, а хитростью.
Если в российском полку насчитывается от одной до трех тысяч служащих, то вальденрайхский был скромнее – всего шестьсот человек.
В полк брали только здоровых неглупых солдат. Потом учили. Боец умел стрелять из лука и арбалета, фехтовать на мечах, метать ножи, биться на кулаках, маскироваться на местности, сидеть под водой, дыша через соломинку, ориентироваться по солнцу, звездам, мху на пеньках, – в общем, делать те экстравагантные вещи, за которые подразделения обычно и получают статус элитных.
В народе ходила песнь об уволенном в запас герое – бойце особого королевского полка. Парня звали Ремборднунгом.
Ремборднунг якобы воевал за короля Генриха против маленького желтого народца, прятавшегося в норах, потом вернулся в родной Вальденрайх.
Там его никто не ждал.
Один городской законник, никогда не знавший настоящих тягот войны, хотел посадить нашего героя в тюрьму, но Ремборднунг не позволил заточить себя в темницу. Сбежал, отправив на тот свет нескольких стражников.