Папсуев Роман. Верлойн

   – Все в порядке, Малс... Все в порядке. Ты жив, и это самое главное.
   Манкр открыл свои маленькие глазки и, увидев барона, заулыбался.
   – Господин Верлойн, вы целы... А Нуброгер?..
   – Убит, – коротко ответил Верлойн.
   – Алдруд, – позвал малыш.
   – Я тут, – отозвался Странник.
   – Ах, Алдруд, если бы ты только видел, как Верлойн сражался! Нуброгер сбил с него шлем, а он все равно сражался – сам, без доспехов! Ты должен им гордиться, Алдруд!
   – Да, способный ученик попался, – согласился Странник, глядя на улыбающегося барона.
   – Что правда, то правда, способный, – вдруг раздался резкий голос, эхом отразившийся от стен тронного зала. – Посмотрим, правда, насколько!
   Путники обернулись. У правой стены стоял высокий старик в черном одеянии. Злые, колючие глазки в упор смотрели на Верлойна. Ладони старика были спрятаны в рукавах одеяния, голову покрывал капюшон.
   Алдруд поглядел на старика и сказал:
   – Не пойму, чего это все тут носят плащи с капюшонами? Вроде бы крыша над головой есть, дождик голову не намочит – так нет же, все кому не лень норовят надвинуть на глаза капюшон!
   – Смейся, смейся, Алдруд, – сказал старик. – Недолго тебе осталось смеяться.
   В голосе старика сквозила такая уверенность, что Алдруд невольно содрогнулся. Верлойн медленно двинулся к старику, внимательно разглядывая желтые глазки, крючковатый нос, тонкий рот и узкий выпирающий подбородок. В глазах старца барон увидел затаившуюся смерть и понял, кто перед ним.
   – Аслак, – сказал Верлойн. – Колдун Нуброгера.
   – Просто колдун, – резко поправил барона Аслак. – Я никогда не был слугой этого тупого вояки. Мне удалось убедить его в своей преданности, но он, видимо, чувствовал, что я для него опасен, и все время следил за мной. Хвала Темным Силам, что вместо меня его убил тот, кого Нуброгер меньше всего опасался! Да, ты славно потрудился, барон! И помощь, оказанная мной, окупилась сторицей.
   – О чем ты говоришь, колдун? – нахмурился Верлойн. – Ведь ты с Нуброгером воздвигал препятствия на нашем пути.
   Аслак зло рассмеялся.
   – Глупый мальчишка! Ты не видишь дальше собственного носа. Все вы, – колдун обвел презрительным взглядом путников, – темные невежды, которые предпочитают не ломать голову над загадками, а принимать их как данность! Помните скалу, рухнувшую через пропасть на перевале?
   Путники замерли, изумленно глядя на колдуна. Тот ухмыльнулся.
   – А помните обезглавленного Ваклюска? Уверен, что помните! Я помогал вам весь ваш путь, спасая ваши никчемные жизни только с одной целью – дабы вы пробрались в Баксард, чтобы я вашими руками уничтожил Нуброгера!
   Путники молчали, разинув рты. Они и представить не могли, что неведомая сила, благоволившая к ним в минуту смертельной опасности, была на самом деле силой темной, олицетворявшей само Зло. Они не могли шевельнуть и пальцем, пытаясь осмыслить слова колдуна, которые поразили их словно молния. «Нет, не вся помощь исходила от него, – внезапно понял Верлойн. – Мои видения и камень, что помог снять порчу с рыцарей Гулэра. Это не Аслак. Но тогда кто? Кто?»
   Аслак не дал барону долго размышлять. Он с кривой усмешкой сказал:
   – Что ж, барон, ты сыграл свою роль в этой маленькой эпопее, в этом фарсе, умело разыгранном мною. Теперь тебе пора оставить этот мир. Прощай, Верлойн!
   Колдун хрипло рассмеялся, и из его глаз ударили две желтые молнии. Верлойн инстинктивно поднял для защиты руку, хотя понимал, что это его не спасет – против черной магии не может устоять никто. Однако Верлойн ошибался.
   Молнии, не долетев до головы Верлойна, вдруг разорвались на тысячи маленьких искорок, а Аслак, угрюмо нахмурившись, смотрел, как вокруг барона разливается голубоватое сияние, создавая защиту от заклинаний черной магии.
   Рядом с Верлойном возникло яркое свечение, из которого в тронный зал Баксарда шагнул высокий старец с белоснежной бородой и усами. Аслак с кривой усмешкой покачал головой и сказал:
   – Гискар, ты, как и раньше, любишь эффектные появления!
   Белый маг не удостоил чернокнижника ответом. Он, не глядя на путников, приказал:
   – Оставьте нас! Уходите. Немедленно.
   Верлойн понимал, что сейчас начнется колдовской поединок и что находиться в тронном зале станет небезопасно.
   – Пойдемте, – сказал барон, направляясь к дверям.
   По пути Верлойн поднял свой шлем и надел его на голову. Путники побрели за бароном, испуганно оглядываясь на молча смотревших друг на друга колдунов.
   Верлойн открыл двери и вышел в коридор. Тот был пуст. Кивнув своим спутникам, Верлойн двинулся вперед, держа в руке обнаженный Лодрейст.
   И тут Флоэр укусила Алдруда за руку, которой он прикрывал ей рот. Странник отдернул руку не от боли, а от неожиданности, – и девушка закричала:
   – Помогите! На помощь!
   Словно по мановению волшебной палочки из-за угла показались гвардейцы Нуброгера. Их было около двадцати. Тиглон громко и грязно выругался и взглянул на Малса, которого по-прежнему держал на руках. Манкр сказал:
   – Со мной все в порядке, Тиглон. Я смогу идти.
   Тиг опустил малыша на пол и вытащил меч. Алдруд, безуспешно пытавшийся совладать с Флоэр, быстро взглянул на стремительно приближающихся гвардейцев и крикнул:
   – Верлойн, попридержи их! Я сейчас! – С этими словами Странник быстро заткнул рот девушки кляпом и, вздохнув, взвалил Флоэр на плечо. Одновременно он обнажил меч и сказал: – Ну вот, так-то лучше.
   Флоэр, оказавшись опять на плече Странника, затихла – видимо, понимала, что в таком положении бороться за свободу бесполезно. Она смирно висела, лишь изредка ударяя кулачком по широкой спине Алдруда.
   Странник же пошел навстречу баксардцам, полный мрачной решимости. Верлойн, который был ближе всех к гвардейцам, в это время спокойно глядел на приближавшихся воинов. Лодрейст уткнулся острием в носок сапога барона и, казалось, отдыхал. Когда первые двое гвардейцев приблизились к Верлойну на расстояние в пять шагов, Лодрейст словно молния сверкнул лезвием и стремительным ударом рассек одному из воинов Нуброгера шлем вместе с головой. Второй гвардеец был более удачлив. Он избежал смерти, увернувшись от меча барона, и схватился с Тиглоном. Впрочем, удача недолго сопутствовала ему – тиг вскоре пронзил воина насквозь и отшвырнул тело к стене.
   Тут подоспели остальные гвардейцы, и завязалась отчаянная битва.

* * *

   Лодрейст вращался с головокружительной быстротой, рассекая с резким свистящим звуком воздух и тела. Верлойн неумолимо отодвигал фронт нападавших гвардейцев в глубь коридора, к лестнице. Рядом с бароном сражался Тиглон; Алдруд с Флоэр на плече не мог полноценно участвовать в битве, но изредка и он умудрялся нанести удар своим мечом. Малс был слишком слаб, чтобы даже пищать, поэтому он просто шел следом, старательно обходя тела убитых Верлойном и Тиглоном гвардейцев.
   Путники медленно, но верно продвигались к лестнице. Закованный в волшебную броню барон и рычащий тиг сеяли вокруг себя смерть, шаг за шагом подходя к своей цели.
   Флоэр испуганно мычала сквозь кляп. Алдруд, когда делал резкие выпады, двигался очень быстро, и девушка тряслась на его плече, опасаясь, что ненароком упадет или, что еще хуже, попадет под меч своих же освободителей – гвардейцев. И хотя разум девушки кричал о том, что путники, похитившие ее, – негодяи, посягнувшие на особу королевской крови, и поэтому должны понести страшное наказание, в душе Флоэр восхищалась их доблестью. Подумать только – этот Алдруд, поистине не знающий усталости, умудряется еще и сражаться! К тому же он весьма красив. А этот странный Верлойн в золотых доспехах, который зачем-то убил ее приемного отца... За что? Этот Верлойн что-то говорил про месть, что Нуброгер кого-то там убил... А что же теперь будет с ней, с Флоэр? Еще вчера она была уверена в своем будущем, все было привычно и предсказуемо и вдруг – смерть Нуброгера, ее похищение... Возмутительно!
   И все же Флоэр была вынуждена признать, что сегодняшние события ей интересны. Она нечасто покидала Баксард, а когда уезжала, ее всюду сопровождали телохранители. Она так и не успела повидать мир, поэтому неожиданное появление этих странных людей в Баксарде Флоэр взволновало. Ей было любопытно, чем же закончится их безумное проникновение в столицу. Она разрывалась между ненавистью к путникам и восхищением ими. Как же они отважны! Еще никто не смел проникать в Баксард да к тому же вот так – нахрапом, нагло... А они посмели. Сейчас девушке оставалось лишь висеть на плече Алдруда и молить Небо, чтобы с ней ничего не случилось. Так девушка и сделала.
   Тем временем путники оттеснили наконец гвардейцев, и Верлойн шагнул на лестницу, яростно круша противника. Шаг за шагом, ступеньку за ступенькой отвоевывал барон у врагов, за ним шли Тиглон, Алдруд с Флоэр на плече и Малс. Сейчас все было в руках Верлойна – лестница была узкой, и сражаться на ней могли только двое. Верлойн разил противников одного за другим, он был бесподобен в этой яростной схватке. Лодрейст сеял смерть, барон отшвыривал тела, кидая их на головы гвардейцев. Лицо барона во время этого боя было напряженно-сосредоточенным, будто он не сражался, а решал какую-то сложную задачу.
   Четверть часа непрерывной схватки – и путники стоят на третьем этаже. Теперь они поменялись ролями – вперед вышел Тиглон, Верлойн же оказался за спиной рвущегося в бой тига. Еще четверть часа свиста, ударов, воплей и стонов – и путники на втором этаже. Здесь на помощь оставшимся в живых гвардейцам прибежал целый отряд, наполовину состоявший из робблинов. Правда, трусливые твари, увидев, что на лестнице дерутся не на жизнь, а на смерть, развернулись и стройной колонной удалились куда-то в глубь замка отсиживаться.
   Оставшаяся часть новоприбывшего отряда вступила в схватку. В отличие от робблинов они не струсили – возможно потому, что не видели, какой разгром учинили эти трое на первый взгляд не очень опасных воина. Тот, что был в золотых доспехах, конечно, впечатлял, да и огромный тиг был широк в плечах и обладал, судя по всему, железной мускулатурой, но ведь их было всего трое. А еще точнее – двое, так как третий – воин в золотой кольчуге и с девушкой на плече – в схватке участия пока не принимал. Малса баксардцы вообще не заметили.
   Поэтому новоприбывшие ринулись в схватку, вскоре жестоко разочаровавшись в своем первоначальном впечатлении. Меч великана-тига выписывал сложные фигуры в воздухе, закаленная сталь разила, не зная пощады. Гвардейцы даже не заметили, как их вытеснили во внутренний дворик Баксарда. Только что они были на лестнице и вдруг на тебе – они уже во дворике, а рядом с великаном-тигом стоит страшный рыцарь в залитых чужой кровью золотых доспехах.
   На башне затрубил стражник, объявляя тревогу, и на его зов начали сбегаться все новые и новые воины Нуброгера. Вскоре маленький внутренний дворик кишел стражниками и гвардейцами, их толпа разбивалась о блестящую оборону Тиглона и Верлойна, которые никогда не сражались с таким хладнокровием и отчаянной смелостью.
   Но долго так продолжаться не могло – воинов Нуброгера было слишком много. Рано или поздно кто-нибудь из оборонявшихся допустит ошибку, и тогда толпа их просто сметет. Поэтому Алдруд решил, что Флоэр пока в относительной безопасности, прислонил ее к стене и ринулся к месту схватки, перескакивая через тела убитых воинов Нуброгера. Флоэр следовало воспользоваться моментом и бежать, но девушка зачарованно смотрела на место побоища, широко открытыми глазами наблюдая за сражающимися путниками. Она никогда не видела ничего подобного, Нуброгер никогда не брал ее с собой на битвы, и поэтому зрелище заворожило Флоэр своей кровавой красотой. Девушка прислонилась к мокрой стене и наблюдала за схваткой.
   Верлойн, Тиглон и Алдруд встали полукругом, спинами к стене, где стояли Малс и Флоэр. Манкр и девушка с восхищением наблюдали за схваткой, не в силах оторвать взгляда от путников и их самоубийственной обороны. Сорок воинов на троих – такого еще никто не видел! И, несмотря на великолепное умение убивать, гвардейцы Нуброгера погибали. Трое чужаков разили направо и налево, они секли воинов Баксарда, не зная усталости. Схватка достигла своего апогея, когда во дворике осталось всего пятеро гвардейцев. Ноги сражавшихся скользили в крови, которая растопила недавно выпавший снег. Мечи звенели, раздавались хриплое дыхание сражающихся, рычание, проклятия и предсмертные вопли.
   Над Баксардом сверкали зарницы, и в их свете мечи сражающихся напоминали вспыхивающие и гаснущие молнии. Из свинцовых темных туч брызнул мелкий дождь. Над башнями пророкотал рвущий барабанные перепонки гром, заглушив предсмертный крик последнего королевского гвардейца. Во дворике, под дождем, стояли лишь путники, у ног которых валялись трупы воинов Нуброгера. Верлойн спокойно оглядел место схватки и снял шлем. Тиглон сунул меч в ножны, передвинув перевязь так, что ножны с мечом оказались за спиной, и невозмутимо принялся вытирать мокрые от своей и чужой крови руки. А Алдруд, оглядев дворик, медленно произнес:
   – Это лучшая схватка в моей жизни. Странники бы нами гордились.

* * *

   Верлойн посмотрел на небо. Тучи быстро расходились, дождь прекратился. Барон оглядел дворик, ставший местом побоища, потом перевел взгляд на Флоэр. Она стояла, прислонившись к стене. Барон подошел к девушке и спросил:
   – Флоэр, ты знаешь, как открыть ворота?
   – Ворота... – прошептала девушка.
   – Флоэр, очнись! Ворота открываются заклинанием. Ты знаешь это заклинание?
   – Заклинание... – повторила она и очнулась. – Конечно, знаю! Я же принцесса! Только я, Нуброгер и колдун знают заклинание.
   – Что это за заклинание?
   – Почему это я должна открывать вам его? С чего это? Не хочу!
   Алдруд покачал головой и тронул Верлойна за плечо.
   – Послушай, Верлойн, может быть, можно как-нибудь по-другому открыть ворота?
   Барон не успел ответить. Земля под ногами путников вдруг мелко задрожала, из недр крепости донесся быстро приближающийся гул, и на дворик вынесся смерч странного красно-зеленого цвета. Смерч сделал круг по дворику и неожиданно распался.
   Ошарашенные путники увидели Гискара и Аслака, которые стояли напротив друг друга и что-то бормотали, не обращая никакого внимания на невольных свидетелей их колдовского поединка. Гискар начертил рукой в воздухе магический символ, из его глаз вырвались ярко-белые молнии и ударили в Аслака. Чернокнижник взвыл и выбросил вперед правую руку. В Гискара полетел столб слепящего света, но белый колдун скрестил руки на уровне груди, и столб разбился о полупрозрачный щит, появившийся перед Гискаром. Гискар что-то сказал, и белая вспышка на миг ослепила путников. Когда зрение к ним вернулось, Аслак стоял, держась за правую руку – видимо, черный колдун был ранен. Гискар бормотал заклинания, делая странные пассы руками. Аслак спокойно наблюдал за ним, а когда из рук белого мага вырвалась стрела красного света, чернокнижник неожиданно взвился в воздух и повис над землей на высоте трех метров. Стрела Гискара вонзилась в стену, возле которой всего мгновение назад стоял черный колдун, и разбилась на тысячу маленьких красных искорок.
   Аслак тем временем скрестил руки в магическом символе, и в его ладони появился черный меч. Казалось, что его лезвие выковано из сгустка тьмы. Гискар проделал точно такие же манипуляции, и в его руке также оказался меч, но только с красным лезвием. Аслак спланировал к Гискару и скрестил с ним мечи. Атака была настолько мощной, что Гискар отлетел к стене, но быстро оправился от удара и, выкрикнув странную фразу, указал левой рукой на парящего колдуна. Из ладони вырвалась зигзагообразная молния, которая ударила в Аслака, и чернокнижник, потеряв способность летать, упал на землю. Гискар кинулся к черному колдуну и вновь скрестил с ним мечи. Видимо, удары волшебных клинков причиняли боль обоим колдунам – и у Гискара, и у Аслака на лицах было выражение крайнего напряжения и боли.
   Верлойн зачарованно следил за схваткой, не в силах сдвинуться с места. Барон прекрасно понимал, насколько опасно оставаться рядом с разбушевавшимися волшебниками, но не мог пошевелить ни рукой, ни ногой. Видимо, энергия, исходящая от колдунов, парализовала всех невольных свидетелей этого поединка. Они стояли, прижавшись к стене, и смотрели на сражающихся магов. Алдруд заволновался, когда увидел, что колдуны, скрещивая странные мечи, движутся по кругу и неумолимо приближаются к путникам. И ближе всех к ним была Флоэр. Девушка испуганно смотрела на Аслака.
   Тот, увидев принцессу, криво усмехнулся. Алдруду очень не понравилась эта усмешка. Странник с большим трудом шагнул вперед. Это простое движение потребовало от него неимоверных усилий. Аслак не видел Алдруда, и, когда меч Странника ударил его в спину, чернокнижник от неожиданности вздрогнул и обернулся. Оружие Странника не причинило ему никакого вреда, оно лишь укололо его, но Аслак отвлекся. Всего лишь на мгновение.
   И этого мгновения было достаточно для Гискара. Красный меч врезался в черное одеяние Аслака, и черный колдун закричал. Его меч описал дугу и случайно коснулся Алдруда. Странник вскрикнул и рухнул на землю.
   Путники с ужасом увидели, как Алдруд начал изменяться. Чешуйчатая золотая кольчуга внезапно позеленела и поползла по рукам и ногам Странника, обтягивая его мышцы, словно вторая кожа. Тело Алдруда начало расти, лицо удлиняться, кожа позеленела. Пальцы вытянулись, и из них полезли коричневые когти. Лицо Странника неузнаваемо изменилось, на спине вдруг развернулись перепончатые крылья...
   Изумленные путники увидели, что на месте Алдруда стоит дракон. Самый настоящий дракон, который жалобно зарычал, посмотрев на свои когтистые руки, а затем перевел взгляд на чернокнижника.
   Аслак тем временем раздулся, словно его накачали воздухом, лицо его позеленело, глаза выпучились, и... раздался взрыв. На том месте, где только что стоял чернокнижник, осталась лишь темная лужица, возле которой валялись какие-то лоскутки. Дракон страшно взревел.
   Гискар устало вытер струящийся по лицу пот и взглянул на Верлойна. Но барон не смотрел на белого мага. Он смотрел на дракона.
   – Алдруд? – Верлойн осторожно приблизился к дракону.
   Дракон печально кивнул.
   – О Небо! Что с тобой произошло?
   – Его коснулся Меч Тьмы, – ответил Гискар. – Кольчуга Алдруда была изготовлена из драконьего панциря, и Меч превратил Алдруда в дракона, узнав метафизическую сущность того, из кого была сделана кольчуга.
   Тиглон, глядя на дракона-Алдруда, спросил:
   – Гискар, ты можешь превратить его обратно в человека?
   – Сейчас – нет. Поединок с Аслаком ослабил меня, сейчас я не смогу заниматься серьезными трансформационными заклинаниями.
   – А когда ты сможешь это сделать?
   – Чтобы набраться сил, мне потребуется пять лет.
   – Пять лет?! – вскричал тиг, посмотрев на волшебника. – Да за это время с Алдрудом может случиться все, что угодно! Его может убить какой-нибудь рыцарь или охотники на драконов!
   – На самом деле проблема заключается не в том, что его убьет какой-нибудь рыцарь. Проблема в другом, – устало сказал Гискар. – Через полчаса сущность дракона убьет в нем сущность человека, и Алдруд навсегда останется зверем, лишившись всего человеческого.
   Дракон положил голову на землю и посмотрел на волшебника глазами, в которых не было ничего, кроме обреченности. Это для Тиглона оказалось слишком. Он шагнул к Гискару и поднял меч.
   – Немедленно сделай что-нибудь! Иначе... иначе...
   Гискар грустно покачал головой и внезапно задумался.
   – Обращение субстанции в первоначальную форму... растительный элемент... Трава, возвращающая исходную форму субстанции, – бормотал волшебник, закрыв глаза. – Трава... – Гискар открыл глаза и сказал: – Его может спасти трава-оборот.
   – Где эта трава? – спросил Верлойн. – Где мы можем найти ее?
   – Как ни странно, она тут буквально в двух шагах – за воротами...
   С этими словами волшебник исчез. Над двориком повисла тишина.
   – Он сказал – за воротами... – сказал Верлойн и, обернувшись, посмотрел на Флоэр.
   Все путники повернулись к девушке, а та испуганно переводила взгляд с одного лица на другое, не понимая, почему все на нее смотрят.
   – За воротами, – повторил Верлойн. – И только Флоэр знает, как их открыть.
   Флоэр смотрела на окровавленные лица путников, и ей хотелось только одного – исчезнуть, испариться, только бы не видеть этих глаз... Особенно глаз дракона. Она почему-то не видела перед собой дракона – свирепое древнее животное, – она видела Алдруда – красивого мужественного человека, который таскал ее на плече целый час и который спас ей жизнь. Флоэр вспомнила взгляд Аслака и содрогнулась – в том взгляде была смерть, и, видимо, Алдруд, это почувствовал. Он спас ее, а сам... Девушка всхлипнула.
   – Что вы хотите от меня? – прошептала она.
   Ей никто не ответил. Да и не было нужды отвечать – девушка прекрасно знала, чего хотят от нее путники. Флоэр опустилась на колени и закрыла лицо руками. Она почувствовала неимоверную усталость. Она устала, о Небо, как она устала от всего этого...
   – Забравир суправадал, – сказала девушка, не отнимая рук от лица.
   Железная решетка со скрипом поползла вверх, массивные створки ворот распахнулись.

* * *

   – Ворота открываются! – воскликнул Дрюль.
   Лэнарда и Блюклох взглянули на Баксард. Действительно, ворота открылись, и подъемный мост медленно опустился. Из Цитадели Тьмы выбежала высокая фигура.
   – Это Тиглон, – сказал Дрюль, поднимаясь. – Что он делает?
   Тиглон подбежал ко рву, нагнулся и что-то стал делать с землей у стен крепости. Потом тиг выпрямился и бросился обратно в Баксард. Вскоре над равниной пронесся рев какого-то огромного существа. Этот вой прокатился по холмам и затих.
   – Что там происходит? Нет, я больше здесь сидеть не намерен! – воскликнул Дрюль и побежал к своей кобыле. Лэнарда и Блюклох последовали за дримлином, и через несколько мгновений девушка, брол и Дрюль скакали к Баксарду.
   Свинцовые тучи быстро уходили на север, на их месте осталась неплотная белесая завеса облаков. Однако вскоре и эта завеса распалась, и стало видно голубое небо. Лучи солнца упали на Баксард, осветив высокие башни и стены. Солнце засияло над Цитаделью Тьмы, и серо-черные штандарты Нуброгера рухнули вниз...

Эпилог

   Была весна. Со дня падения трона Нуброгера прошло полтора года. Солнце стояло высоко в небе, освещая своими слепящими лучами огромный город, стоящий на краю Зурнобора. Лопарн – второй по величине город королевства Карат, ему было около тысячи лет, он был одним из самых старых городов мира.
   Спрятанный за высокой оборонительной стеной, город представлял собой невообразимое разнообразие архитектурных стилей – здесь можно было встретить настоящие дворцы, а завернув за угол, обнаружить древние руины. Город поделен на несколько районов, у каждого района свои ярмарочные площади, свои улицы, свои названия, свои жители и свои порядки. Знать жила ближе к дворцу барона Рабига – повелителя Лопарна. По мере удаления от дворца районы становились беднее, и у стен оборонного кольца нельзя было встретить ни одного каменного строения – здесь жили в лачугах и шалашах нищие. Знать старалась обходить стороной эти районы города, называемые презрительно «апранид», что означало «кварталы вони».
   Сегодня был день покупок – в Лопарне была ярмарка. На каждой площади, в каждом районе горланили зазывалы, купцы совали покупателям под нос свой товар, расхваливая качество каждой отдельно взятой вещи. В толпе, которая толкалась на площади района знати – Стариз, можно было запросто потеряться. Слуги и служанки, посланные за покупками хозяевами, придирчиво рассматривали товар и спорили с купцами. В пестрой толпе бегали оборванцы, высматривая жертву, – стоило какому-нибудь путнику зазеваться, и мальчишка, как бы случайно толкнув ротозея, срезал кошелек маленьким самодельным лезвием.
   Один из маленьких воров уже полчаса наблюдал за тучным путником, который сейчас выбирал себе плащ. У путника на поясе висел меч, но мальчишку волновало не это – рядом с мечом висел увесистый кошелек. Половина его содержимого равна по стоимости как минимум половине дворца барона Рабига – так решил мальчишка, и теперь он внимательно наблюдал за путником, ожидая, когда тот потеряет бдительность.
   И вот этот момент, кажется, наступил – путник начал с купцом торговаться. Мальчишка осторожно направился к ним, скользя сквозь толпу и неумолимо приближаясь к спорящему покупателю. Наконец он остановился, оценивая расстояние, и, вдохнув побольше воздуха, ринулся вперед.
   Толкнув жертву, мальчишка одновременно схватился за кошелек, но тут его руку словно сдавили тиски – покупатель зажал запястье мальчишки своей огромной лапой. Воришка испуганно взглянул в лицо поймавшего его путника – широкая добродушная физиономия не предвещала вроде бы ничего плохого, и мальчишка немного расслабился.
   – Послушай-ка, малыш. Не ищи неприятностей. Зачем воровать у уставших путников – пойди лучше найди себе какую-нибудь работу.
   С этими словами путник отпустил руку мальчишки, и того словно ветром сдуло.
   – Зря вы его отпустили, уважаемый Канар, – сказал купец. – Ворам нужно отрубать руки!
   – Не в моих правилах воевать с детьми, – усмехнулся путник. – Так на чем мы остановились? Пять серебряных или ищи себе другого покупателя, так?