Страница:
Les simulachres au lac seront trouvez,
Le figulier cherchant argille neufve
Luy & les siens d'or seront abbrevez.
Большие серебряные Дианы и Меркурия
Изваяния будут найдены в озере
Гончаром, искавшим новой глины.
Он и его близкие озолотятся.
Катрен 5–7 предсказывает обнаружение гробницы исторического деятеля:
В катрене 5—57 тема сокровищ причудливо переплетается с детскими воспоминаниями Нострадамуса:
В катрене 8—34 вновь появляются руины Гланума:
«Три брата» остаются неидентифицированными – возможно, это союзники Франции. Катрен явно описывает сражения за Прованс; как известно, «Орел» при жизни Нострадамуса дважды вторгался на родину пророка.
Впечатляющая картина несметных сокровищ изображена в катрене 5—66:
Помимо изваяния Траяна и прочих сокровищ, в склепе, описанном Нострадамусом, замурована так называемая «философская лампа» или «неугасимая лампада». Легенды о таких светильниках пользовались стойкой популярностью на протяжении многих веков. Святой Августин в своем трактате «О граде Божием» (XXI, 6) оставил описание волшебной лампы в храме Изиды в Египте, которую не могли потушить ни дождь, ни ветер. В 1401 году близ Рима была обнаружена гробница сына троянского царя Эвандра, освещенная подобной «вечной лампой»; огонь ее якобы горел 2600 лет. [154]Наиболее обширный свод подобных случаев оставил итальянский гуманист Эрмолао Барбаро (1410–1471), известный своим переводом басен Эзопа (именно его письмо с описанием свадебного пиршества Нострадамус опубликовал в своем сборнике рецептов в переводе на французский язык). Например, Барбаро описал найденную в 1450 году в земле падуанским крестьянином «философскую лампу» с горящим пламенем. На урне, в которой она находилась, читались надписи на латыни, посвящающие ее в дар Плутону от имени Максима Оливия. [155]Итальянский ученый Гвидо Панчиролли
(1523–1599) рассказывает, что в апреле 1485 года на Аппиевой дороге, близ Рима, была открыта гробница Туллии, дочери Цицерона, умершей в 44 году до н. э. Археологов поразила лампа, горевшая в гробнице 1500 лет. [156]Трудно судить, сколько в этих историях правды. Известно, что позднее, в 1669 году, поиск состава, способного давать неугасимый свет, привел алхимика Бранда к открытию фосфора.
В катрене 7—14 серпоносец Сатурн становится причиной наводнений, обнажающих античные памятники, а также новой волны протестантизма:
В катрене 8—27 в Провансе находят некие латинские надписи, связанные с римским императором:
Третья строка неясна; в ней не хватает двух слогов, возможно, слова trouvee –«найдена». Феникс – мифическая птица, обладающая способностью сжигать себя и вновь возрождаться из пепла. Выступала в качестве символа монарха: умирая, она оставляла после себя единственного потомка, «наследника». Согласно некоторым вариантам легенды, именно «наследник» предает огню тело родителя. В «Анналах» Тацита (VI, 28) читаем: «В консульство Павла Фабия и Луция Витeллия (34 год н. э. – А.П.) после длительного круговорота веков птица феникс возвратилась в Египет и доставила ученым мужам из уроженцев этой страны и греков обильную пищу для рассуждений о столь поразительном чуде». Это сообщение о явлении Феникса было воспринято как предзнаменование кончины императора Тиберия, последовавшей два года спустя.
В катрене 8—66 обнаруживается гробница еще одного великого римлянина:
В катрене 9—32 находка римской гробницы с капитальными надписями (древнейшее латинское монументальное письмо) служит предвестием морской войны:
Глава шестая
Le figulier cherchant argille neufve
Luy & les siens d'or seront abbrevez.
Большие серебряные Дианы и Меркурия
Изваяния будут найдены в озере
Гончаром, искавшим новой глины.
Он и его близкие озолотятся.
Катрен 5–7 предсказывает обнаружение гробницы исторического деятеля:
Триумвир – член триумвирата, дважды возникавшего в конце существования Римской республики в I веке до н. э. Первый триумвират объединял Юлия Цезаря, Гнея Помпея и Марка Красса, во второй входили Октавиан Август, Марк Антоний и Марк Лепид. Из свинца в римское время изготовлялись крышки гробниц. Об обнаружении гробницы императора Августа – фигуры, очень популярной в эпоху Возрождения, – объявлялось в 1519 и 1521 годах, но оба раза сообщения оказывались ложными. Возможно, Нострадамус имеет в виду события 1555 года. Тогда в районе Анкары послы императора Фердинанда II обнаружили плиты с записанной на них биографией Октавиана – «Деяниями божественного Августа».
Du triumvir seront trouvez les oz,
Cherchant profond tresor aenigmatique,
Ceulx d'alentour ne seront en repoz,
De concaver marbre & plomb metalique.
Будут найдены кости триумвира
Во время глубоких поисков таинственного сокровища.
Окрестный люд, не зная отдыха,
Вгрызается в мрамор и металлический свинец.
В катрене 5—57 тема сокровищ причудливо переплетается с детскими воспоминаниями Нострадамуса:
Высокий каменистый холм Госье и мавзолей Секста, входящий в комплекс античных построек Гланум (арка и мавзолей, надпись на котором начинается со слова SEXT), находятся в непосредственной близости от родины Нострадамуса – Сен-Реми. Авентин – один из семи холмов Рима. Вероятно, Нострадамус усмотрел внешнее сходство между Авентином и Госье. Рядом с холмом Госье есть ущелье (две скалы) с большой дырой, выходящей на главную дорогу; это ущелье идеально подходит для размещения дозора, могущего предупредить о чем-либо армию, идущую на юг или на север. Что до третьей строки, то древняя провансальская легенда гласит, что испанский эмир Абдель Рахман в стародавние времена спрятал в районе двух скал у Госье сказочный клад – «сокровище Золотого руна».
Istra du mont Gaulsier & Aventin,
Qui par le trou advertira l`armee:
Entre deux rocz sera prins le butin,
De SEXT mansol faillir la renommee.
Пойдет от холмов Госье и Авентина
[Тот, ] который через дыру предупредит армию.
Между двумя скалами будет взята добыча.
Падет доброе имя мавзол[ея] Секста.
В катрене 8—34 вновь появляются руины Гланума:
Горный массив Юра тянется между Савойскими Альпами и Шварцвальдом. Делюс – маленький населенный пункт рядом с Безансоном, во Франш-Конте. Под Delues,вероятно, следует понимать жителей Дофине, а под Brodes –савойцев. «Вязовым» назывался главный портал монастыря Сен-Поль-де-Мозоль вблизи родного города Нострадамуса Сен-Реми. Что касается «льва» в последней строке, то речь идет о скале причудливой формы на холме Госье, которую местные жители до сих пор называют именем царя зверей. Однако все остальное в катрене совершенно непонятно. Малая родина Нострадамуса появляется и в катрене 4—27:
Apres victoire du Lyon au Lyon
Sus la montaigne de JURA Secatombe
Delues & brodes septieme million
Lyon, Ulme a Mausol mort & tombe.
После победы Льва в Лионе
На горе Юра гекатомба.
Дофине и [Э]брод[ун] – седьмой миллион —
Лев, «Вяз» [Сен-Поль-де-]Мозоля, покойник и могила.
Рядом с монастырем Сен-Поль-де-Мозоль (мавзолей Святого Павла) находится упомянутый уже Гланум, группа античных руин. Среди них – не только мавзолей Гланум и арка Секста, но и каменная стела; словом «пирамида» в среднефранцузском языке назывались самые различные античные обелиски, стелы и т. д. «Пирамидой» этот монумент называют до сих пор. Артемида – греческая богиня охоты и дикой природы. «Датский принц» отсылает читателя к древней провансальской легенде, согласно которой некий правитель датчан (возможно, викингов) был некогда разгромлен в Камарге.
Salon, Mansol, Tarascon de SEX l`аrc,
Ou est debout encor la piramide,
Viendront livrer le prince Dannemarc
Rachat honni au temple d'Artemide.
Салон, [монастырь Сен-Поль-де-]Мозоль, Тараскон, арка Секс[та],
Где еще возвышается пирамида,
Отдадут датского принца;
Постыдный выкуп в храме Артемиды.
Мавзолей Святого Павла действительно находится в трех лье от Тараскона, что на берегу Роны. На этой реке между Бокером и Тарасконом находится опасный из-за своих водоворотов и утесов проход. Согласно легенде, там живет тараск – в провансальском фольклоре чудовище, полузверь-полурыба, обитавшее в лесу близ Роны и пожиравшее путников и моряков с проплывающих мимо судов. «Петух» – Франция, «Орел» – Священная Римская империя.
8-46
Pol mensolee mourra trois lieuёs du rosne,
Fuis les deux prochains tarasc destrois:
Car Mars fera le plus horrible trosne,
De coq & d'aigle de France freres trois.
[В] мавзолее [Святого] Павла умрет в трех лье от Роны,
Убежав двумя ближайшими проходами у тараски.
Поскольку Марс произведет ужаснейшую грозу
[Меж] Петухом и Орлом [и] тремя братьями Франции.
«Три брата» остаются неидентифицированными – возможно, это союзники Франции. Катрен явно описывает сражения за Прованс; как известно, «Орел» при жизни Нострадамуса дважды вторгался на родину пророка.
Впечатляющая картина несметных сокровищ изображена в катрене 5—66:
«Постройки весталок» – храм богини Весты. Жрицы богини, весталки, обязаны были поддерживать постоянный священный огонь. «Разрушенный акведук» – знаменитый древнеримский акведук Пон-дю-Гар (49 метров высотой), соединяющий города Юзес и Ним. «Блестящие металлы Солнца и Луны» – золото и серебро. Марк Ульпий Траян – римский император (53—117), при котором империя достигла своих максимальных границ. Нострадамусу Траян мог быть интересен и тем, что, согласно легенде, этот император занимался астрологией.
Soubz les antiques edifices vestaulx,
Non esloignez d'aqueduct ruyne:
De Sol & Luna sont les luisans metaulx.
Ardante lampe Traian d'or burine.
Под древними постройками весталок,
Недалеко от разрушенного акведука,
Есть блестящие металлы Солнца и Луны,
Пылающая лампа, [изваяние] Траяна, вырезанное из золота.
Помимо изваяния Траяна и прочих сокровищ, в склепе, описанном Нострадамусом, замурована так называемая «философская лампа» или «неугасимая лампада». Легенды о таких светильниках пользовались стойкой популярностью на протяжении многих веков. Святой Августин в своем трактате «О граде Божием» (XXI, 6) оставил описание волшебной лампы в храме Изиды в Египте, которую не могли потушить ни дождь, ни ветер. В 1401 году близ Рима была обнаружена гробница сына троянского царя Эвандра, освещенная подобной «вечной лампой»; огонь ее якобы горел 2600 лет. [154]Наиболее обширный свод подобных случаев оставил итальянский гуманист Эрмолао Барбаро (1410–1471), известный своим переводом басен Эзопа (именно его письмо с описанием свадебного пиршества Нострадамус опубликовал в своем сборнике рецептов в переводе на французский язык). Например, Барбаро описал найденную в 1450 году в земле падуанским крестьянином «философскую лампу» с горящим пламенем. На урне, в которой она находилась, читались надписи на латыни, посвящающие ее в дар Плутону от имени Максима Оливия. [155]Итальянский ученый Гвидо Панчиролли
(1523–1599) рассказывает, что в апреле 1485 года на Аппиевой дороге, близ Рима, была открыта гробница Туллии, дочери Цицерона, умершей в 44 году до н. э. Археологов поразила лампа, горевшая в гробнице 1500 лет. [156]Трудно судить, сколько в этих историях правды. Известно, что позднее, в 1669 году, поиск состава, способного давать неугасимый свет, привел алхимика Бранда к открытию фосфора.
В катрене 7—14 серпоносец Сатурн становится причиной наводнений, обнажающих античные памятники, а также новой волны протестантизма:
Слово «топография» – «описание мест» – ошибочно используется Нострадамусом в значении «место» как таковое.
Faulx exposer viendra topographie,
Seront les cruches des monuments ouvertes
Pulluler secte, faincte philosophie,
Pour blancs, noires, & pour antiques verts.
Серп выставит напоказ топографию,
Будут явлены урны памятников.
Размножатся секты, фальшивое любомудрие,
[Выдавая] за белое – черное и незрелое – за древнее.
В катрене 8—27 в Провансе находят некие латинские надписи, связанные с римским императором:
Аврелиева дорога (на латыни Via Amelia per Alpes Maritimas) –путь от Рима до Арля через Приморские Альпы и Прованс. Дорога была построена при императоре Августе и до сих пор являет собой уникальный памятник древнеримского дорожного строительства. Акведук, через который проходит участок этой дороги поблизости от города Фрежюса в Провансе, выглядит как череды арок друг на друге. Ле-Мюи – бесплодная степь к западу от Фрежюса, поросшая крупкой (научное название «драба альпийская») и золотистым дроком.
La voye aurelle l'une sur l'autre fornix
Du muy deser hor mis brave & genest,
L'escript […] d'empereur le fenix
Veu en celuy ce qu'a nul autre n'est.
Аврелиева дорога, одна арка на другой,
Кроме крупки и дрока пустыни Ле-Мюи,
[…] надпись императора-феникса,
Увиденном в том, кем не является никто иной.
Третья строка неясна; в ней не хватает двух слогов, возможно, слова trouvee –«найдена». Феникс – мифическая птица, обладающая способностью сжигать себя и вновь возрождаться из пепла. Выступала в качестве символа монарха: умирая, она оставляла после себя единственного потомка, «наследника». Согласно некоторым вариантам легенды, именно «наследник» предает огню тело родителя. В «Анналах» Тацита (VI, 28) читаем: «В консульство Павла Фабия и Луция Витeллия (34 год н. э. – А.П.) после длительного круговорота веков птица феникс возвратилась в Египет и доставила ученым мужам из уроженцев этой страны и греков обильную пищу для рассуждений о столь поразительном чуде». Это сообщение о явлении Феникса было воспринято как предзнаменование кончины императора Тиберия, последовавшей два года спустя.
В катрене 8—66 обнаруживается гробница еще одного великого римлянина:
D.М., то есть Deis Manubis,«богам Манам» – традиционное посвящение на древнеримских надгробиях, служившее также началом эпитафии. Маны – обожествленные души умерших, связанные с переходом людей в царство теней; также боги преисподней. Светоний в жизнеописании Тиберия (75) сообщает, что, когда Тиберий умер, некоторые римляне «молили Землю-мать и богов Манов не давать покойнику места, кроме как среди нечестивцев». Маны появляются и в «Переводе „Иероглифики“ Гораполлона»: «как они [египтяне] обозначали подземных богов, которых они именовали Майами, D.М.». Кого следует понимать под именем Ульпиана, неясно. Возможно, это император Траян (Marcus Ulpius Trajanus)либо Домиций Ульпиан (170–228) – римский юрист, автор фундаментальных сочинений по римскому праву. Во всяком случае, чем занимались герцог и королева, остается неясным, хотя догадаться об этом можно.
Quand l`escriture D.M. trouvee,
Et cave antique a lampe descouverte,
Loy, Roy, & Prince Ulpian esprouvee,
Pavilion Royne & Duc sous la couverte.
Когда [будет] обнаружена надпись D.М.
И открыта пещера с древним светильником,
Закон, король и принц испытаны Ульпианом,
Под балдахином королева и герцог под покровом.
В катрене 9—32 находка римской гробницы с капитальными надписями (древнейшее латинское монументальное письмо) служит предвестием морской войны:
De fin porphire profond collon trouvee
Dessoubz la laze escriptz capitolin.
Os poil retors Romain force prouvee,
Classe agiter au port de Methelin.
В глубине найдена колонна драгоценного порфира.
Под плитняком – капитальные надписи,
Останки с вьющимися волосами. Римская доблесть подвергнута испытанию:
Флот поколеблен в порту Митилена.
Медузы, в древнегреческой мифологии крылатые чудовища, чей взгляд превращает живое существо в камень, изображались на штандартах триумвиров Октавиана, Лепида и Антония. О ком из них идет речь, непонятно. Важно, что в этом случае, как и во многих других, взгляд предсказателя обращен не в будущее, а назад, в глубины античной истории, которую прекрасно знали сам Нострадамус и его современники-эрудиты.
9-84
Roy expose parfaira l`hecatombe,
Apres avoir trouve son origine,
Torrent ouvrir de marbre & plomb la tombe
D'un grand Romain d'enseigne Medusine.
Король-подкидыш завершит гекатомбу,
Узнав о своем происхождении.
Бурный поток обнажит гробницу из мрамора и свинца
Великого римлянина с медузой на штандарте.
Глава шестая
БЕЗЖАЛОСТНЫЕ СТРАТАГЕМЫ
Особое место в «Пророчествах» Нострадамуса занимает тема жестокостей и ужасов войны. XVI век в этом отношении знаменовал собой переломный момент в военной истории. Многочисленные конфликты требовали все больших армий, в которых сражались теперь не только (и не столько) дворяне. Все чаще и чаще приглашаются наемные солдаты, формировавшиеся в соединения по национальному или региональному принципу – например швейцарская пехота, немецкие ландскнехты и рейтары, албанские и далматинские кавалеристы, кастильские «терсиос», гасконская и шотландская пехота (кстати, провансальцы, соплеменники Нострадамуса, имели репутацию людей миролюбивых и, следовательно, плохих солдат). Разумеется, дворяне в таких отрядах составляли меньшинство.
Технические новшества – огнестрельное оружие и артиллерия – «обезличивали» смерть. Пули и осколки пушечных ядер прилетали как бы неизвестно откуда, от противника, которого не видишь в лицо, и отразить их не было никакой возможности ни новичку, ни старому опытному воину. Перед свинцом все были равны, и офицеры вместе с редкими солдатами-дворянами вынуждены были принимать новые правила игры. Отныне их поведение, а стало быть, и приказы уже не определялись «благородными» рыцарскими обычаями войны, бытовавшими в Средневековье. Новые традиции были весьма негуманными. Обычным делом стала беспощадность, доходившая до крайней жестокости к врагу, его мирному населению, а очень часто – и к своему собственному.
Надо сказать, что такое одичание армий имело конкретные причины. В войсках не было амбулаторного лечения, как и санитарной службы. Очень часто раненому на поле боя не обеспечивались элементарные уход и лечение; сплошь и рядом солдаты добивали как раненых врагов, так и своих собственных боевых товарищей. Военно-полевая хирургия находилась в самом зачатке, до открытия анестетиков и антисептиков любая операция – от зашивания раны до ампутации – превращалась в пытку с сомнительным исходом. Став инвалидом или просто состарившись, солдат не имел права на какую-либо социальную защиту – ни пенсии, ни крыши над головой. В монастыри военных брали крайне неохотно из-за дурной репутации и «отягощенности грехом убийства». Впрочем, что говорить об инвалидах – даже здоровые и крепкие воины после заключения мира и роспуска армии оказывались обездоленными.
Все это стало причиной новой солдатской психологии – «живи сегодняшним днем и бери от жизни все, что можешь». В Средние века этим принципом руководствовались разве что пираты и разбойники; в Новое время разбойниками стали едва ли не все солдаты регулярных армий. Их небрежное отношение к жизни, своей и особенно чужой, приводило к эксцессам, ввергавшим в ужас даже привыкших ко многому современников. В 1541 году в стычке у местечка Мопа в Италии солдаты французского маршала Блеза Монлюка, разозленные гибелью одного из их боевых товарищей, сожгли заживо солдат противника, загнав их в дома. В 1551 году в местечке Мобер капитан Гурд и 25 его солдат (преимущественно дворяне), попав в плен к имперцам, были заживо изрублены на куски. 28 октября 1552 года в бою у Невшателя бургундцы и ландскнехты принца Альбрехта Бранденбургского перерезали 200 французских дворян из роты д'Омаля, в том числе сдавшегося в плен принца крови герцога Рогана. В битве при Ренти в июне 1553 года французы устроили резню отступавших противников, невзирая на происхождение; герцог Эммануил-Филиберт Савойский и испанский принц Фернандо чудом спаслись, спрятавшись в лесу.
Испанский маркиз де Гуаст, осаждавший город Мондови в Пьемонте, пообещал честью дворянина сохранить жизнь, свободу и оружие защитникам города. Однако после капитуляции де Гуаст нарушил слово и велел перебить весь гарнизон – более 1200 человек швейцарцев, французов и итальянцев. 10 марта 1555 года герцог Альба взял замок Фрасинет; его комендант был повешен, французских солдат сослали на галеры, а итальянцев просто перерезали. Французы, мстя за гибель капитана Ракана, повешенного испанцами после штурма города Сан-Мартин, при взятии замка Гравезан вздернули испанского капитана и шестерых солдат, а остальной гарнизон перебили. 31 октября 1554 года маршал Монлюк, оборонявший Сиену, выпустил из города несколько тысяч стариков, женщин и детей, чтобы спасти их от голода. Испанцы устроили им резню, сопрождавшуюся актами беспрецедентного садизма, от которых становится не по себе даже современному историку, знакомому с жестокостями Второй мировой войны.
Вероломство, резня мирного населения и пленных, жестокие военные хитрости – все «прелести» новой войны – не ушли от внимания Нострадамуса. Его «Пророчества» в полной мере отразили страх и отвращение, которые испытывали мирные европейцы перед бесчинствами армий – как своих, так и чужих. Эти зверства особенно контрастировали с расцветом культуры и учености, являя собой один из трагических парадоксов позднего Возрождения.
Вот, например, катрен 1—30:
В катрене 1—33 описана характерная для эпохи Итальянских войн тактика взятия города: артиллерия размещается на господствующих высотах, и после первого же обстрела город сдается, чтобы артиллерия не уничтожила его целиком:
В катрене 3—71 обстоятельства оборачиваются против осаждающих, в то время как осажденным удается выстоять:
О военных нравах XVI века свидетельствует катрен 4—15:
Катрен 4—92 описывает интриги среди военных, также весьма обычные в XVI веке:
Технические новшества – огнестрельное оружие и артиллерия – «обезличивали» смерть. Пули и осколки пушечных ядер прилетали как бы неизвестно откуда, от противника, которого не видишь в лицо, и отразить их не было никакой возможности ни новичку, ни старому опытному воину. Перед свинцом все были равны, и офицеры вместе с редкими солдатами-дворянами вынуждены были принимать новые правила игры. Отныне их поведение, а стало быть, и приказы уже не определялись «благородными» рыцарскими обычаями войны, бытовавшими в Средневековье. Новые традиции были весьма негуманными. Обычным делом стала беспощадность, доходившая до крайней жестокости к врагу, его мирному населению, а очень часто – и к своему собственному.
Надо сказать, что такое одичание армий имело конкретные причины. В войсках не было амбулаторного лечения, как и санитарной службы. Очень часто раненому на поле боя не обеспечивались элементарные уход и лечение; сплошь и рядом солдаты добивали как раненых врагов, так и своих собственных боевых товарищей. Военно-полевая хирургия находилась в самом зачатке, до открытия анестетиков и антисептиков любая операция – от зашивания раны до ампутации – превращалась в пытку с сомнительным исходом. Став инвалидом или просто состарившись, солдат не имел права на какую-либо социальную защиту – ни пенсии, ни крыши над головой. В монастыри военных брали крайне неохотно из-за дурной репутации и «отягощенности грехом убийства». Впрочем, что говорить об инвалидах – даже здоровые и крепкие воины после заключения мира и роспуска армии оказывались обездоленными.
Все это стало причиной новой солдатской психологии – «живи сегодняшним днем и бери от жизни все, что можешь». В Средние века этим принципом руководствовались разве что пираты и разбойники; в Новое время разбойниками стали едва ли не все солдаты регулярных армий. Их небрежное отношение к жизни, своей и особенно чужой, приводило к эксцессам, ввергавшим в ужас даже привыкших ко многому современников. В 1541 году в стычке у местечка Мопа в Италии солдаты французского маршала Блеза Монлюка, разозленные гибелью одного из их боевых товарищей, сожгли заживо солдат противника, загнав их в дома. В 1551 году в местечке Мобер капитан Гурд и 25 его солдат (преимущественно дворяне), попав в плен к имперцам, были заживо изрублены на куски. 28 октября 1552 года в бою у Невшателя бургундцы и ландскнехты принца Альбрехта Бранденбургского перерезали 200 французских дворян из роты д'Омаля, в том числе сдавшегося в плен принца крови герцога Рогана. В битве при Ренти в июне 1553 года французы устроили резню отступавших противников, невзирая на происхождение; герцог Эммануил-Филиберт Савойский и испанский принц Фернандо чудом спаслись, спрятавшись в лесу.
Испанский маркиз де Гуаст, осаждавший город Мондови в Пьемонте, пообещал честью дворянина сохранить жизнь, свободу и оружие защитникам города. Однако после капитуляции де Гуаст нарушил слово и велел перебить весь гарнизон – более 1200 человек швейцарцев, французов и итальянцев. 10 марта 1555 года герцог Альба взял замок Фрасинет; его комендант был повешен, французских солдат сослали на галеры, а итальянцев просто перерезали. Французы, мстя за гибель капитана Ракана, повешенного испанцами после штурма города Сан-Мартин, при взятии замка Гравезан вздернули испанского капитана и шестерых солдат, а остальной гарнизон перебили. 31 октября 1554 года маршал Монлюк, оборонявший Сиену, выпустил из города несколько тысяч стариков, женщин и детей, чтобы спасти их от голода. Испанцы устроили им резню, сопрождавшуюся актами беспрецедентного садизма, от которых становится не по себе даже современному историку, знакомому с жестокостями Второй мировой войны.
Вероломство, резня мирного населения и пленных, жестокие военные хитрости – все «прелести» новой войны – не ушли от внимания Нострадамуса. Его «Пророчества» в полной мере отразили страх и отвращение, которые испытывали мирные европейцы перед бесчинствами армий – как своих, так и чужих. Эти зверства особенно контрастировали с расцветом культуры и учености, являя собой один из трагических парадоксов позднего Возрождения.
Вот, например, катрен 1—30:
Неф – одномачтовый грузовой и транспортный корабль, достигавший длины 20–23 метров и 200 тонн водоизмещения. В XVI веке пальмовая ветвь уже была символом мира; нередко она использовалась в том же значении, что и белый флаг в наши дни. В этом катрене моряки махали пальмовой ветвью, чтобы уверить порт в своих добрых намерениях и бросить якорь для ремонта и отдыха, им позволили войти в порт, после чего морякам пришлось раскаяться в своей доверчивости… Синтаксис катрена допускает и иное прочтение – моряки обманули горожан и устроили резню и грабеж мирных жителей; однако логика подсказывает, что с командой блудного нефа, вдобавок потрепанного непогодой, жители города справились бы без труда.
La nef estrange par le tourment marin
Abourdera pres de port incongneu,
Nonobstant signes de rameau palmerin
Apres mort, pille: bon avis tard venu.
Иноземный неф из-за морской бури
Причалит у неизвестного порта.
Несмотря на знаки, подаваемые пальмовой ветвью,
После – смерть, грабеж; добрый совет опоздал.
В катрене 1—33 описана характерная для эпохи Итальянских войн тактика взятия города: артиллерия размещается на господствующих высотах, и после первого же обстрела город сдается, чтобы артиллерия не уничтожила его целиком:
«Цезарь» здесь – император Священной Римской империи, а «Великий Лев» – вероятно, крупный полководец, как и в катрене 1—35:
Pres d'un grant pont de plaine spatieuse,
Le grand lyon par force Cesarees
Fera abbatre hors cite rigoreuse,
Par effroy portes luy seront reserees.
Около большого моста, у просторной долины
Великий Лев при помощи сил цезаря
Обстреляет из орудий упрямый город.
Из страха ворота перед ним будут распахнуты.
Этот катрен, как уже говорилось, был без особых оснований принят за предсказание гибели короля Генриха II на турнире. В нем изображен поединок двух воинов, молодого и старого, причем старый носит золотой (или золоченый) шлем. На щитах обоих воинов изображены львы. Глаза, слабо защищенные щитком забрала, считались во времена Нострадамуса самой уязвимой частью тела закованного в латы воина: при попадании туда копьем тяжелая травма была почти неминуема. Фраза «из двух флотов – один» подразумевает, что из двух флотов победит один. Сравните: «…море наполовину наполнится различными кораблями и флотами как христианскими, так и варварскими: из двух флотов – один» (Alm. 1563, PQ avril).Вероятно, здесь продолжается тема аллегорических миражей-сражений: поединок двух воинов в небе предрекает победу одного из флотов. Остается добавить, что золоченый шлем ассоциируется с имперскими знаками достоинства. Не исключено, что предсказание имеет патриотический смысл и означает победу французов над имперцами.
Le lyon jeune le vieux surmontera.
En champ bellique par singulier duelle,
Dans caige d'or les yeux luy crevera:
Deux classes une, puis mourir, mort cruelle.
Молодой лев победит старого
На ратном поле в одиночном поединке.
В золотой клетке выколет ему глаза.
Из двух флотов – один, затем умрет жестокой смертью.
В катрене 3—71 обстоятельства оборачиваются против осаждающих, в то время как осажденным удается выстоять:
Голод, главное оружие осаждающих, действительно нередко обращался им во вред; перебои со снабжением армии вынуждали ее снимать осаду.
Ceux dans les isles de long temps assieges
Prendront vigueur force contre ennemis:
Ceux par dehors morts de faim profliges,
En plus grand faim que jamais seront mis.
Люди на островах в долгой осаде
Наберутся мужества и силы против своих врагов;
Люди снаружи, мертвые от голода, побежденные,
Изголодаются как никогда.
В этом катрене современники увидели предсказание взятия крепости Сен-Кантен испанскими войсками летом 1557 года (катрен был впервые опубликован в 1555 году, за два года до этого события). «Реализация» пророчества вдохновила Пьера Ронсара на знаменитые стихи во славу Нострадамуса в «Элегии Гийому Дезотелю». Действительно ли Нострадамус предвидел падение Сен-Кантена? Ответ на этот вопрос может дать только адекватный перевод третьей строки. Пьер Брендамур полагает, что речь идет не о Сен-Кантене как имени города, а о святом Квентине, чей день приходится на 30 или 31 октября, или о святом Квинтии, чей день приходится на 1 апреля (по другим данным – 29 и 31 марта). Жан-Поль Клебер спорит с Брендамуром и утверждает, что третью строку следует читать как «Охрана и часовые Сен-Кантена». Нелишне уточнить в этой связи, что Сен-Кантен был взят после 16-дневной осады и штурма, а не путем ночной атаки на городские ворота. Сам Нострадамус, насколько известно, никак не комментировал это предсказание.
4-8
La grand cite d'assaut prompt repentin
Surprins de nuict, gardes interrompus
Les excubies & veilles sainct Quintin,
Trucides, gardes & les pourtails rompus.
Большой город быстрым и внезапным штурмом
Ночью захвачен врасплох, караулы прерваны.
[В час] ночной службы в канун дня святого Квентина
Стража перебита и ворота взломаны.
О военных нравах XVI века свидетельствует катрен 4—15:
Скорее всего, под «морским оком» подразумевается некий адмирал, ведающий блокадой вражеского города. Не устояв перед искушением, он станет тайком продавать врагам продовольствие – в нарушение королевского приказа, зато с немалой пользой для собственного кармана. По тем временам такое поведение отнюдь не было чем-то необычным.
D'ou pensera faire venir famine,
De la viendra le rassasiement:
L'oeil de la mer par avare canine
Pour de l'un l'autre donrra liuyle, froment.
Откуда ожидали голода,
Придет насыщение:
Морское око вследствие собачьей жадности
Всем подряд будет отдавать масло и зерно.
Катрен 4—92 описывает интриги среди военных, также весьма обычные в XVI веке:
В катрене 5–8 попытка применить зажигательную смесь против города приводит к обратному результату:
Teste tranchee du vaillant capitaine,
Sera gette devant son adversaire:
Son corps pendu de sa classe a l`antenne,
Confus fuira par rames a vent contraire.
Отрубленная голова храброго капитана
Брошена к ногам его соперника.
Его тело, повешенное на морской рее,
Понесется на веслах, колеблемое встречным ветром.
В катрене 6—34 мы встречаем древнее осадное орудие – катапульту, использующую в качестве снарядов воспламеняющиеся вещества:
Sera laisse le feu vif, mort cache,
Dedans les globes horrible espouventable,
De nuict a classe citй en pouldre lasche,
La cite a feu l`ennemy favorable.
Будет выпущен живой огонь; смерть скрыта
Внутри шаров – страшная, чудовищная.
Ночью город выпустит порох во флот.
Город в огне, врагу повезло.
Катрен 6—92 описывает зверства по отношению к пленной даме (или заложнице):
De feu volant la machination.
Viendra troubler au grand chef assieges:
Dedans sera telle sedition,
Qu'en desespoir seront les profliges.
Огнеметательная машина
Потревожит осажденного великого вождя.
Внутри произойдет такой бунт,
Что побежденные впадут в отчаяние.
В катрене 7—40 солдаты, спрятавшись в бочках, подобно сорока разбойникам из арабской сказки, захватывают городские ворота:
Prince de beaute tant venuste,
Au chef menee, le second faict trahy:
La cite au glaifue de pouldre, face aduste,
Par trop grand meurtre le chef du roy hay.
Принц [ecca] столь изящной красоты
Отведена к вождю; тот заставил предать
Город; мечом в порохе сожжено лицо.
Из-за слишком большого убийства королевский вождь ненавидим.
В катрене 8—21 флот выступает разносчиком заразы:
Dedans tonneaux hors oingz d'huille & gresse
Seront vingtun devant le port fermes:
Au second guet par mort feront prouesse,
Gaigner les portes & du guet assommes.
Внутри бочонков, снаружи перемазанных маслом и жиром,
21 человек закроются перед портом.
Во вторую стражу совершат подвиг ценой жизни:
Отобьют ворота и будут убиты стражей.
Агд (Агата) – порт в Юго-Западной Франции; чума в нем бушевала в 1348 году, будучи занесена из Марселя во время общеевропейской эпидемии. В портовых городах чума обычно появлялась с крысами в трюмах кораблей; об этом Нострадамус писал и в альманахах: «В латинских регионах случатся очень опасные [болезни] от заразного контагия, не только по земле, но и посредством морских флотов» (LGP 1557).
Au port de Agde trois fustes entreront
Portant l`infect non foy & pestilence
Passant le pont mil milles embleront,
Et le pont rompre a tierce resistance.
В порт Агд войдут три фусты,
Неся зловоние, безбожие и заразу.
Проходя мост, похитят тысячу тысяч,
И мост сдастся на третьем приступе.