В том курсе, что слушала сейчас Лина, «Обратной стороне зеркала» уделялось большое внимание. В Америке Лина не слышала о BSOM ничего. Просто ничего. Такая вот вопиющая нестыковка. Могло ли так быть – чтобы она, коренная жительница Шатов, причем не самая глупая жительница, не знала ничего о той силе, что якобы контролирует всю страну? Что информация о столь могущественной силе за десятилетия не просочилась в свободную прессу?
Могло или не могло? – спрашивала себя Лина. И отвечала: черт его знает. Ей предстояло сделать выбор, решить для себя, что есть правда. Определить, какая пропаганда более лжива – американская или русская. Пока никто не давил на ее, никто не подгонял, и она не торопилась решать, просто получала информацию и пыталась подвергнуть ее анализу.
Да, в ее стране контролировалось то, что было связано с электронными устройствами, а связано с ними было все. Но ведь это не было секретом. Каждый приличный человек знал, что живет на виду, открыто, что финансовые его дела прозрачны, что, с другой стороны, ни один другой приличный человек не будет совать нос в его личную жизнь, на то он и приличный, хай-стэнд. Это было лишь средством для предупреждения преступности, и не было в том ничего страшного, даже ничего плохого.
Но вот чертовы джинны, Служба Генетической Безопасности… Они портили всю картину. Не укладывался их стиль работы в рамки приличного поведения. Он вообще ни во что не укладывался. По утверждению русских, СГБ была одной из служб, входящих в BSOM. И логично было предположить, что остальные подразделения «Обратной стороны зеркала» применяют аналогичные СГБ методы…
Лина в отчаянии мотала головой, Лина прерывала сеанс, выключала звук и видео, сидела в темноте и пыталась не думать ни о чем. Ни о чем – не получалось.
С фактами трудно спорить. Черт с ними со всеми – теми, кто у власти и в Америке, и в Раше, и в Чайне, все они сволочи… Лина готова была поверить в контроль служб-невидимок, но только при одном условии – в России существует то же самое. И в Китае, и в Японии, и в Европе – тоже. Почему Америка должна быть козлом отпущения, самой недемократичной страной? Умник не раз проезжался по поводу «промытых» американцев, ругал на чем свет тупых хай-стэндов, пребывающих в иллюзиях, обещал привезти Лину в «правильную» страну. И вот привез. Она тут, в России. Что она видит? Закрытый, отлично обеспеченный КБК, похожий на государство в государстве, сотни вежливых умных людей, каждый из которых – агент спецслужбы. И ни одного обычного человека. Кто даст ей гарантию, что, выйдя из этого здания, она снова не окажется под негласным присмотром?
– Юр, – спрашивала она Умника вечером, после ужина, – может, это во всем мире так – государства не могут контролировать своих жителей без тайных служб? И нет в этом никакого извращения? Ты об этом не думал? Просто время сейчас такое: любой маньяк имеет техническую возможность изготовить страшное оружие у себя в гараже и отправить на тот свет тысячи людей. Как же тут не контролировать всех и вся, а? Свобода и либерализм есть, но они существуют для того, кто приличен и не агрессивен. А всех тех, кто преступен и опасен, обезвреживают еще до того, как они успели нагадить. Наверное, это закономерность, и по-другому быть не может.
– Может, – отвечал ей Юрий. – Вот у нас все по-другому.
– Враки, враки. У вас наверняка есть свой BSOM.
– Нет у нас ничего подобного.
– Да ладно, ты же сам спецагент. Вас, спецагентов, послушать…
– Никакой я не агент, – заявлял Юрий. – Я сотрудник внешней разведки. Шпиён. А шпиёны, милая, есть у всех стран. Всегда были и будут. Честные, добрые и гуманные шпиёны.
– Нет, ну ты скажи, чем вы от нас отличаетесь? У вас что, кредитных карт нет? Или компьютеров, подключенных к сети?
– Есть. Все у нас есть. Что мы, дикари, что ли?
– А раз так, значит есть возможность проследить человека. И запеленговать, где он находится.
– Ну да… – неохотно соглашался Юрка.
– И чем тогда вы лучше нас?
– Всем.
– Ну чем, чем конкретно?
– Выйдем на волю – сама все увидишь.
Вот и поговори с таким…
[15] .
Лина оторопела. Чирикнула «Lena, nice to meet you» [16], уселась за стол и затеребила салфетку.
Конечно, люди, которые обитали в КБК, знали о ней многое – все то, что знал Умник, и, может быть, кое что еще. Но вот чтоб так заговорить об этом – да еще при всех, в столовой… И махом сковырнуть при этом болячку на душе… Что-то здесь не так.
– Well, how do you like our country, babe? – спросил Миша. – And what about your fuckin’ boyfriend Smart Guy? Wouldn’t you like to change him? [17]
– Who are you, Misha? – спросила она в ответ. – You are queer beggar. Are you screwball? Or, maybe, you are marge? [18]
Миша просто просиял от ее слов.
– You are margarine yourself, babe. – сказал он. – I am slick. Slick in all good faith. [19]
– Hey, hey, hold your jaw[20], – встрял Юрий. – И вообще, давай-ка по-русски, Мишка. И потише, кстати. Тебе, похоже, по башке крепко въехало, но не до такой же степени.
Мишина голова на самом деле обращала на себя внимание. Видно было, что он, как и Умник, долго носил цереброшлем и лишь недавно его сняли. Как и у Юрия, череп Михаила был покрыт жесткой отрастающей шерсткой, с каждой стороны вдоль темени шло по три круглых розовых рубца, сантиметра по полтора каждый – через них, как объяснил Умник, входили нейроразъемы. Только вот лоб Мишки, в отличие от Юрия, украшали четыре глубокие впадины – видно было, что кости под ними нет. А посредине черепа зигзагом шел грубый красный шрам.
– Что, впечатляет? – Мишка осклабился. – Граната рядом рванула, когда у нас облава была. Если б не шлем, ласкал бы я сейчас ангелочков в раю. А так обошлось трепанацией. Половину мозгов у меня вырезали доблестные российские доктора, так что я сейчас, Лина, инвалид шпионского труда. Клево, да?
– Клево, – согласилась Лина.
– Лин, я пойду, возьму поесть, – сказал Юрий. – Тебе чего взять?
– Кофе, блинчики с творогом. И два апельсина.
– Ладно.
Юрий удалился. Миша кусочком хлеба добрал остатки яичницы с тарелки, сунул в рот, облизал пальцы, схватил трясущейся рукой стакан с клюквенным морсом, выпил его в три глотка… Закашлялся.
– Вот, – сообщил он, – такая жизнь у меня настала: кофе нельзя, чай нельзя, можно только всякую дрянь типа этой фиолетовой водички. Курить тоже нельзя. Умник твой все еще курит?
– Покуривает… Хотя ему тоже не разрешают.
– Да… Умнику запретишь… Он сам себе голова, никто ему не хозяин. Юрка Ладыгин у нас ценный кадр, гордость отечественной разведки. А вот я… все, в утиль пошел. Списывают меня, сестренка. На хрен списывают. Теперь пойду на какую-нибудь ферму, огурцы растить.
– Значит, ты в Штатах сликом был?
– Ага. В Сиэтле. Там большая сликовская коммуна, называется «Поле отверженных», не меньше Синего Квартала будет. Два года я там сликовал.
– Кем был? Гидом?
– Не, не гидом. Так, по оружию работал… – Михаил неопределенно покрутил в воздухе рукой. – Самая опасная работенка, сестренка. Брейнвоши жуть как не любят, когда слики пушки с собой таскают, все время шухеришься, считай, по краю ходишь. А когда вы с Умником скипер угнали, вообще такой шмон начался, по всем сликовским зонам шерстили. BSOM на уши встал. Особенно из-за того, что Умник троих джиннов замочил. Они там просто землю носом рыли. Я уж думал, всех сликов похватают…
– Похватали?
– Нет, конечно. Человек десять укокали под горячую руку, сотню людей свинтили, по ушам пару раз пинули и снова отпустили. Всегда так было. Кто приличным новые штучки-дрючки будет придумывать, если не слики? Въехала, детка? Брейнвоши – ребята трудолюбивые, старательные, им любую идею подкинь и они ее до ума доведут. Но вот только с идеями у них туговато. Для этого слики нужны. Симбиоз получается, да. Сликам разрешают быть неприличными, а за это они должны придумывать новые штучки-дрючки, жить тихо-мирно и не высовываться.
– А я всегда думала, что марджи – бунтари, чуть ли не революционеры.
– Революционеры? – Миша хохотнул. – Откуда в Штатах революционеры? Окстись, сестренка. Там революционеров даже в тюрьму не сажали – шлепали их на месте. Выбили всех революционеров там давным-давно.
– Глупость, – Лина покачала головой. – Не пудри мне мозги. Можно подумать, ты жил в Штатах, а я нет. Если ты приличный человек, никто не может нарушить твои законные права. Без адвоката ты даже разговаривать ни с кем не станешь…
– Вот именно, если приличный! – Мишка довольно развалился на стуле. – А если неприличный? Кто будет с тобой церемониться?
– Ну так стань приличным. Кто тебе мешает?
– Ни хрена ты не знаешь про свою страну, – заявил Мишка. – Ты – типичная хай-стэнд-гёрл, неженка с промытыми мозгами. Дай бог, чтобы Юрок тебе их вправил. Иначе здесь, в России, тебе туго придется.
Вот тебе раз! Лина озадаченно хмыкнула. Как-то расходились эти слова с уверениями Юрки, что в Раше жить просто и приятно во всех отношениях.
Тут появился и сам Юрий – принес поднос с завтраком. Уселся на стул, молчаливо склонился над тарелкой и заработал челюстями. Лина поболтала ложкой в чашечке с кофе, откусила от блинчика, вяло начала жевать. Ей хотелось плюнуть этим самым блинчиком – в Умника.
Мишка был эксцентрической особой, тормоза у него работали плохо. Однако сейчас он казался Лине и естественнее, и даже роднее, чем резко заугрюмевший Юрий. Мишка был самым настоящим сликом – таким же, каким некогда был Умник. Мишка вернулся из Штатов и остался сликом. А вот Умник полностью сменил роль. Не хотел он вести себя весело и незатейливо, хоть ты тресни. Скрытный человек, профессионально применяющий свои навыки обаяния – и не более того. Вещь в себе.
– Юр, – сказала Лина, с трудом проглотив блинчик, – говорят, что ты тогда троих джиннов убил.
– Кто говорит? – мрачно отозвался Юрий. – Мишка?
– Да.
– Ты много болтаешь, Михаил, – Юрий бросил на Мишку тяжелый взгляд. – Грузишь девушку понапрасну. Говоришь то, что знать ей не положено.
– Что не положено? – вскипела-таки Лина. – Ты хочешь, чтобы я ничего не знала, да? И дальше так будет? И как же мы с тобой дальше жить будем, если из тебя лишнего слова не вытрясешь?
– Да, убил. – Юрий оторвался от тарелки с бифштексом, поднял голову. – Не трех, правда, а одного. Парнишку-латиноса – того, кого больше всех убивать не хотелось. Так уж получилось. В нем сидел червь, он не контролировал себя. Если не бы я не вырубил его, то он бы меня прикончил. И вообще… Мне кажется, что это не тема для завтрака.
– А что – тема? – ядовито поинтересовалась Лина. – Анекдоты травить про блондинок? Вы меня все тут считаете то ли дурочкой, то ли шпионкой.
– Лин, перестань.
– Не перестану.
– Эй, вы, горячие эскимосские ребята, не ссорьтесь, – сказал Мишка. – Давайте я вам лучше смешную историю забацаю. Был у нас в Сиэтле один слик, по кличке Витамин. Да-да, так его и его звали – Витамин. Биотехник. Чувак был вроде умный, грамотный, только наркотой чересчур увлекался. Вначале еще ничего, держался, а потом уже основательно на это дело подсел, да еще драг употреблял какой-то навороченный, дорогущий. Короче, вылетали его бабки на химию, вылетали, да и все вылетели – долгов на поллимона образовалось, надо что-то чуваку делать. И тогда приходит, значит, наш Витамин к владельцу сиэтлского зоопарка, и говорит: «Давайте я вам дракона продам. Он у меня забубенный – с крыльями, с чешуей, с зубами, огнем дышит – все как положено». А хозяин зоопарка ему: «А он у вас выдержанный?» «А как же? – говорит Витамин, – все как положено, год растил, три месяца еще осталось». Ну, значит, хозяин-то и клюнул, контракт о намерениях подписали, на два лимона в общей сложности, аванс Витамину выдали, и помчался он закладывать своего дракона.
Миша залился счастливым смехом. Лина смотрела на него с недоумением, Умник пристально изучал бутерброд с семгой – очевидно, решая, не подсунули ли ему какую-нибудь генетически измененную гадость.
– Ты чего, сестренка, не догоняешь? – спросил, вдоволь насмеявшись, Михаил.
– Нет, – призналась Лина.
– Дракона, динозавра, или там, скажем, мастодонта сварганить не так сложно, только инкубатор нужно с вагон величиной, и снаряги на бешеную кучу баксов. Небось, видела такое в зоопарке, когда в детстве туда ходила?
– Ну да. – Лина вспомнила, как ходила с папой в «Мир гоблинов». Страшные гоблины жили в пещере, напоминали прямоходящих шимпанзе с короткой зеленой шерстью, были обряжены в металлические шлемы и представляли собой продукт генотехнологии, изготовленный на потеху публике.
– А вот выращивать это дело слишком быстро нельзя, – пояснил Михаил. – По технологии – не меньше пятнадцати месяцев в инкубаторе. Тогда эта тварюга проживет не меньше трех лет, ну и, понятно, расходы на ее создание окупятся, потому что народ на такие диковинки валит глазеть большими толпами. А у Витамина, когда он аванс получил, ничего еще не было заложено, въезжаешь? Он сказал, что все будет по технологии, а сам вырастил дракона меньше чем за три месяца.
– Ну и что из этого получилось? Дракончик оказался размером с ладонь?
– Хрена с два! Чувак Витамин умудрился накачать своего дракона до полтонны. За три месяца! Я ж говорю, он в биотехнике прилично шарил. И когда привез зверя в зоопарк, все там писали кипятком от восторга – красавец, шея длинная, чешуя золотая, крылья кожистые в семь метров размахом, пасть как у крокодила, дыхание смрадное, глаза умные – ну чистая креатура старика Толкина. Никто не понял, что им фуфло загнали! Витамин получил свой оставшийся миллион денег, обналичил их и свалил подальше из Сиэтла, пока не поймали.
– А с драконом-то что стало? – заторопила Лина. – Умер через неделю?
– Если бы… Жрать он начал, вот что! Витамин раскачал его на биостимуляторах, вшил ему утилиту сверхбыстрого роста. Поэтому наша рептилия начала хавать по три центнера мяса в неделю, а через некоторое время – и в день. Причем мяса хорошего, настоящего, от субпродуктов и синтетической свинины эта зверюга отказывалась, плевалась огнем. В результате через месяц дракоша весил четыре тонны, а еще месяц спустя – все двадцать тонн, и останавливаться на этом никак не собирался. Характером при этом обладал необычайно мерзким. Чуть что не нравилось – ревел так, что на три километра вокруг у всех уши закладывало, крушил все вокруг, сносил бетонные стены как бамбуковые перегородки, а огня выдавал на-гора столько, что половина пожарных Сиэтла дежурила у его вольера день и ночь. Впрочем, дерьма выдавал еще больше. Поскольку, сама понимаешь, желающих убирать его лежбище желающих не находилось, воняло все это дело как скотомогильник, совмещенный с авгиевыми конюшнями. Короче, распугал наш ящер всех посетителей, поставил на уши весь город, и нечего сделать с ним было нельзя. Слава богу, хоть летать не умел, а то точно бы полгорода слопал. Хозяин зоопарка поседел, потом выдрал на себе от горя все волосы на голове и стал лысым, в общем, стал больше похож на марджа, чем на приличного человека.
– Так это… Пристрелить надо было дракона, – смущенно подсказала Лина. – Хоть и не гуманно, конечно…
– Вот именно. Общество защиты животных встало на защиту зверюги грудью, объявило его уникумом, стало собирать бабки на то, чтоб вывезти его на какой-то там то ли остров, то ли астероид. Бред… Как такое вывезешь? К тому же, пока они собрали бы нужную сумму, он раскормился бы до ста тонн.
– Ну и чем все это кончилось?
– Умер зверь, – скорбно сказал Миша. – То ли траванули его чем втихаря, то ли сам не вынес собственной тяжести, то ли от окружающей вонищи задохся. В общем, однажды утром не смог дракон встать после сна, дернул всеми шестью лапами, заорал в последний раз, пернул так, что окна в соседних домах зазвенели, рыгнул огнем и откинул копыта.
– Да, веселая история… – протянула Лина. – А с Витамином что стало?
– Искали его, само собой, по всем Штатам, объявили в федеральный розыск. Нашли бы – впаяли бы преступление третьей, а то и второй степени. Но вот не слышал я, чтобы его поймали. Видать, хорошо спрятался.
– Нашли его, – сказал Юрий. – В Америке можно спрятаться, но трудно. Особенно трудно такому как этот Витамин – наркоману, который себя не контролирует. Месяц он жил в Денвере, потом перебрался в Нью-Йорк, в Синий Квартал, там его и засекли.
– Посадили? – лениво поинтересовался Михаил.
– Не получилось. Он в последнюю неделю сидел на глюкохоре, накачан им был под завязку, так что ему глубоко по фигу было – что жить, что умирать. Умирать даже веселее. Так что, когда пришли его брать, Витамин, хихикая, как последний идиот, пустил себе пулю в лоб и избавил государство от необходимости пятнадцать лет содержать его в тюрьме.
– Одного я не понимаю, – сказала Лина, – почему же этот хозяин зоопарка так легко клюнул на удочку? Он же не дурак, всяко? Почему не проверил этого вашего Витамина по всем каналам? Почему не потребовал подтверждения, что дракон уже год как в инкубаторе?
– Да проверил он, – сказал Миша. – Проверил так, как все брейнвоши проверяют – послал запрос в официальное бюро информации, правда ли, что гражданин такой-то, проживающий в «Поле отверженных», год назад получил лицензию для производства одного экземпляра дракона, приобрел необходимые для этого биоматериалы и оборудование и приступил к клонированию. Да, ответили ему там, так все оно и было – получил, приобрел, приступил. А какая деловая репутация у этого гражданина? – спросил хозяин зоопарка. А самая хорошая – ответили ему, – образование превосходное, кредитоспособен, налоги платит в полном объеме, в криминальных деяниях не участвовал. И невдомек было брейнвошу, что вся информация, которую он получил – жуткая лажа, и направлена она ему самим Витамином при помощи хакера, который оседлал канал и ввел туда фальшивку. Вот и все, сестренка. Так вот у вас в Америке делается.
– И что, все марджи – такие обманщики?
– Все! – радостно заявил Миша. – Трахают брейнвошей как хотят, гребут их денежки, и нет от них никакого спасения.
– Все совсем не так, – холодно сказал Умник. – Слушай его поменьше, Лина. Он тебе еще не такой лапши на уши навешает.