– Спасибо, хозяин. Спасибо…
Господи, ну и компания подобралась… Виктор с трудом удержался, чтоб не плюнуть под ноги. Гонористая девчонка с отвертками в пальцах и черный бесхребетный слизняк, бывший убийца, ныне биотехник. Какие люди окружали его там, на Земле… Настоящие люди. Он бросил их, перечеркнул все, что было – плохое и хорошее.
Неужели вся его жизнь прошла только для того, чтобы очутиться на обломке камня в двухстах миллионах километров от земли?
Виктор глубоко вдохнул, тряхнул головой, губы его растянулись в тонкой усмешке.
Жизнь не прошла. Это только начало его жизни, его истории. Все начнется здесь. Уже началось.
– Ну давай, рассказывай, что за глиста плавает там в аквариуме, – сказал он. – Я понял – она была в кишках пальцеглаза. Как она очутилась в этой чертовой емкости?
Тутмес уже сидел на корточках, прислонившись спиной к стене, размазывал красную юшку по лицу.
– Пальцеглаз отрыгнул ее, хозяин. Просто отрыгнул. Уже год назад. Я пришел утром – а она лежит на полу, рядом с ним. Я посмотрел в определителе стансовских животных. Это Platella turionana – паразит пальцеглазов и многих других хищных, уникальный экземпляр…
– Я уже усвоил, что это плателла. Почему ты не выкинул ее сразу к чертовой матери?
– Не догадался… Подумал, что она может пригодится…
– Выкинь ее немедленно. Нечего ей тут делать. Понял?
– Да, хозяин.
Виктор подошел к аквариуму, наклонился над ним. Плоское, молочно-белое тело червя медленно колыхалось в густой жидкости. Головной конец червя с крючьями-челюстями намертво вцепился в патрубок, идущий от стенки инкубатора. На самом деле паразит, что-то вроде бычьего цепня.
Почему не вода, почему гель? Ах да, – червь не свободноживущий, кишечный паразит, положена специфическая среда для содержания. Не дешевая среда, само собой.
– Ты заказал среду и инкубатор, Тутмес? – спросил Виктор.
– Да, хозяин.
– Почему этот заказ прошел мимо меня?
– Так получилось. Было очень много дел, я не успел вас известить. Простите, хозяин…
Итак, что мы имеем? Тутмес заказал соответствующую среду, перенес червя в отдельный инкубатор, создал червю идеальные условия. Тутмес знает свое дело, что и говорить. По морде парень получил справедливо, но еще один, бесплатно доставшийся стансовский ксенобионт – не то, чем стоит разбрасываться.
– Знаешь что, – сказал Виктор Тутмесу, – оставь его пока здесь. Пусть поживет. Будет время – покопаемся в его хромосомах. Может, на самом деле пригодится…
[3], – наставительно произнес Виктор. – Все то, что законсервировано, заморожено в жидком азоте – дешевая дрянь. Доставить сюда живого пальцеглаза стоило мне огромных денег, содержать его здесь – не менее дорого. Но если ты, девочка, пробежишься через неделю со скоростью автомобиля, все расходы окупятся. Потому что вслед за тобой побежит еще сотня красивых, здоровых девочек и мальчиков. Побегу даже я, старая развалина. Мы должны обрести новую степень физического совершенства. И мы обретем ее.
– Я боюсь, Вик. Я умру, да?
– Это Тутмес тебя запугал? – Виктор внимательно посмотрел в глаза девушки. – Поганец Тутмес… Я уже жалею, что взял его. Но пока без него не обойтись, – Виктор хмуро покачал головой. – Ты пройдешь полный курс, Лина, и станешь моей полноценной помощницей. Я научу тебя хитрой науке биотехнике. И тогда Тутмес станет не нужен.
– Отправишь его на Землю?
– Да.
– Не ври. Ты убьешь его.
– Не убью.
– Враки, враки. Не убивай Тутмеса, Вик. Пожалуйста! Он хороший.
– Дерьмо он хитрозадое, вот оно что, – сказал Виктор Дельгадо – Не уповай на него как на защитника, Лина. В этом мире есть только один твой настоящий защитник. И это – я.
День 32
– Восемьдесят километров! – крикнул Тутмес. – Восемьдесят пять! Девяносто!
– Хватит! – гаркнул Виктор в микрофон. – Тормози, Лина. Тормози аккуратно!
Лина сбавила темп слишком резко. Беговая дорожка не успела среагировать, замедлить ход – черная лента протащила девушку назад со скоростью несущегося автомобиля, выкинула в воздух, ударила спиной о приборный щиток. Лина перелетела через станину, взмахнула руками – неловко, как сломанный манекен, – врезалась в стену и рухнула на пол.
– Черт! – завопил Тутмес и галопом бросился к Лине.
Виктор медленно поднялся из кресла, не спеша пошел к Лине и Тутмесу. Что за бестолочь девчонка – третий забег, и каждый раз летает кувырком. Никак не поймет, что на скорости девяносто в час нельзя тормозить так резко. Снова будет отлеживаться целый день. Сутки, считай, потеряны. Нарочно, что ли, она это делает? Знает, маленькая поганка, что ничего ей за это не будет, что все ушибы за несколько часов исчезнут, порезы затянутся. Виктор рассчитал все правильно – сперва присадил ей кластер регенерации от Мельничника дивного – редкостно уродливой жабообразной стансовской твари, и только потом начал эксперименты с переключением скоростей.
Уже очухалась, открыла глаза. Тутмес усадил ее на полу, поддерживает нежно за плечи, шепчет что-то на ухо. Наверное, о том, какой негодяй хозяин Виктор, какой он злой и бесчеловечный. Все влюбленные – идиоты, а влюбленный серв – в особенности.
– Лина, как ты? – сухой, бесчувственный вопрос.
– Больно. Я сломала палец.
Показывает указательный палец. Палец действительно сломан – кость всмятку, без рентгена видно. Ну что за дрянь! Это уже не сутки, это дня три задержки.
Виктор сжал кулаки, закрыл глаза, глубоко вдохнул, давя в себе желание наброситься на обоих, избить их до полусмерти. Нет, так нельзя. Спокойнее, Виктор, спокойнее. Береги нервы.
Как хорошо было на Земле. Два раза в неделю – спарринг на ринге. Время от времени Виктор получал оглушительные оплеухи, крюки в дыхалку, пару раз даже доходило до сотрясения мозга, но обычно он подбирал правильных спарринг-партнеров – тех, кого мог избить без труда. И делал из них отбивную. Стресс это снимало отменно.
Виктор вспомнил свой последний бой – длинного тощего пуэрториканца, отправленного в нокаут на шестнадцатой минуте. Виктор сломал ему нос. Латинос валялся на ринге, обливался кровью, сучил ногами и не мог встать. А Виктор не спешил ему помочь…
Виктор открыл глаза, тряхнул головой. Ему стало намного легче.
– Займись ей, Тутмес, – сказал он. – Приведи ее в порядок. И учти – даю один день, не больше. Чтоб через сутки она была здорова. И никаких обезболивающих. Понял?
– Да, хозяин, конечно.
* * *
Тутмес глядел на дисплей и удрученно качал головой. Многооскольчатый винтовой перелом третьей фаланги. За день такое, конечно, не срастется. Трое суток как минимум. Плюс трещина на малоберцовой, две трещины в ребрах и ушиб правой почки. И значит, завтра он, Тутмес, будет просить хозяина не мучить девочку, подождать еще хоть денек, и неминуемо получит взбучку – можно не сомневаться, что хозяин поставит ему пару свежих синяков. Тутмес дотронулся до разбитой, незаживающей губы. Боксер проклятый… В честном кулачном бою Тутмес уложил бы Виктора за пару минут, но статус раба не давал ему возможности сопротивляться.
Что ж, Тутмес знал на что шел, когда подписывал контракт. А вот девочка Лина влипла ни за что ни про что. И другие, те что последуют за ней, тоже влипнут – как мухи, приклеившиеся к листьям хищного растения. Возможно, все это не впустую, и проект Виктора Дельгадо когда-нибудь увенчается успехом. Возможно… У Тутмеса были веские основания сомневаться в этом.
Он подошел к Лине. Она усидела на кушетке, прижав больную руку к груди, нянчила ее как куклу.
– Ручка, ручка, не боли, – услышал он ее шепот. – Ручка, ручка, проходи. Ручка, ручка, не боли…
Тутмес тяжело вздохнул. Бедная, бедная девочка.
– Госпожа Лина, зачем вы это делаете? Зачем ломаете свои косточки? Нет смысла, госпожа. Это не принесет вам ничего, кроме вреда.
Она повернулась и голова Тутмеса снова, как всегда, закружилась от ее пронзительно синего взгляда.
– Тутмес, Тутмес, я же говорила тебе, что я не специально. Что я, дура, мазохистка? Это очень больно, Тутмес. Но я ничего не могу поделать. Не умею с этим справляться.
– Вам нужно всего лишь постепенно сбавлять темп. И тогда дорожка успеет затормозить. Она не может снизить скорость от девяноста до десяти за пять секунд, как это делаете вы. Это не предусмотрено конструкцией, там слишком большая инерция…
– А я не могу плавно затормозить. Понимаешь? Это переключатель, и у него только две позиции – либо нормально, либо очень быстро. Я пытаюсь, но у меня не получается. Пальцеглаз внутри меня делает все по-своему. Плевать ему на меня. Если бы я бежала по открытому месту, а не по гадской дорожке, все было бы нормально. Я бы затормозила.
– Я попытаюсь объяснить хозяину.
– Не надо. Он опять отлупит тебя. Сама ему скажу.
– Он не хочет слушать. Он хочет как можно быстрее. Вы для него лишь расходный материал, госпожа.
– Все он поймет, – Лина бросила косой взгляд на видеокамеру, шпионски глядящую из-под потолка, записывающую каждое движение, каждое слово. – Не психуй, Тутмес, не ругай Вика. Мы договоримся с ним.
– С ним не договоришься. Он холодная, бесчувственная рептилия, он убьет вас, госпожа…
– Прекрати! – крикнула Лина. – Заткнись!
Глупый Тутмес нарывается на очередную порцию тумаков. Можно считать, что уже нарвался. Надо же, как все коряво устроено – оказывается, серв может ненавидеть хозяина, хотя и подчиняется ему беспрекословно.
Ее ситуация лучше. Намного лучше. Конечно, переломы костей не подарок, но это, как выясняется, лишь временная неприятность. Главное, что она становится сильнее с каждым днем – Виктор не соврал, он хорошо знает свое дело. Интересно, он задумывается над тем, что будет дальше? Что может произойти, как только нейролептики, не дающие Лине поднять на него руку, перестанут действовать?
У Лины все впереди. Ей нужно лишь терпеть и ждать. Она едва выжила, но теперь ее шансы растут с каждым днем. А вот Тутмес ходит по грани. Он что, нарочно провоцирует Вика на жестокость, или просто не может сдержать своих эмоций?
Тутмес очень чувствительный. Очень живой человек в отличие от Виктора, чья душа высушена до состояния мумификации.
– Ты хороший, Тутмес, – Лина протянула здоровую руку, дотронулась до пальцев серва. – Ты добрый. Не зли Вика, пожалуйста. Побереги себя. Ты думаешь, что настолько нужен Вику, что он не может убить тебя? Это не так. Будь осторожнее, Тутмес, пожалуйста. Ради меня.
– Ради вас, – эхом отозвался Тутмес. – Хорошо, юная госпожа. Буду осторожнее. Я делаю здесь всё ради вас. Я живу только для вас. И умру тоже ради вас.
– Э, нет, – Лина покачала головой, – так не пойдет. Мы так не договаривались – умирать. Мы будем жить вечно.
– Хорошо, госпожа. Если вы так велите…
День 50
Виктор Дельгадо откинулся на спинку кресла, закрыл глаза и помассировал веки. Боже, как хорошо! Он чувствовал себя на вершине блаженства.
Получилось, получилось.
В последнее время всё шло наперекосяк, Виктор уже было решил, что придется начинать снова, с нуля. Что все пошло насмарку.
Конечно, он сам виноват. Не смог сдержаться. Когда прослушал разговор Тутмеса с Линой, – взорвался и съехал с колеи. Отколошматил чертового серва в месиво, избил его до смерти. Почти до смерти. Пришлось срочно изготовить порцию регенерирующей присадки и вкатить ее Тутмесу, иначе бы тот откинул копыта через несколько часов. Два дня серв провалялся в коме, еще пять дней – в установке искусственного сна. Неделя вылетела коту под хвост. Зато теперь ходит как шелковый, пикнуть боится, взгляд полон смирения и готовности подчиняться.