Попов Валерий. В городе Ю (Рассказы и повести)

   Размотал, покачиваясь, трос, закинул на ствол - сам себя, как Мюнхгаузен, вытащил из болота.
   Еду обратно. Ветер полощет волосы - лобового стекла-то нет! Забираюсь на горку - работает только первая скорость. И вижу, как в сказке: избушка моя сияет, вся в огнях! Коля-Толя, наш Бог света, дизель свой выключает где-то около восьми - дальше лишь по спецзаказу. Иногда, где-то около шести, зловеще подмигивает: мол, хочешь нормально доужинать - неси бутыль, а не то погружу все в первозданную тьму на фиг! Сутенер-электрик, как я его зову.
   А такое вот ночное сияние он устраивает лишь в одном случае: когда покойник. Обмывание, похороны, поминки! Это - праздник его, не жалеет горючего. Электрик-некрофил.
   Кто же сейчас покойник, соображаю подруливая. И понимаю: как - кто? Чей дом сияет? Я это!
   Подруливаю к крыльцу, вбегаю. В кухне в собственном сиянии Коля-Толя. Изумленно смотрит на меня. Потом тычет дрожащим пальцем вверх.
   - ...а она... кричала... что ты...
   Успокаиваю его жестом руки, медленно поднимаюсь по винтовухе... ноги мои видны... но как-то смутно. Дверь заперта. Трясу.
   - Кто? - сиплый голос Нелли.
   - Я.
   Распахивает дверь. В той же рубашечке в горошек, но уже в джинсах.
   - А... кто... только что был, - дрожа, спрашивает, - и исчез?
   - Тоже я...
   То была лучшая ночь нашей любви!
   Коля-Толя, помаявшись внизу, убыл. И грянула тьма!
   Шепот, лепет, молчание и - крик раненой оленихи. И - отключка ее! Стала абсолютно ледяная! Теперь еще она умерла! Во тьме нащупал внизу пластмассовое ведро, побежал к колодцу - и... что-то тогда еще мне странным показалось... Но не до мелочей было! Наполнил, вбежал, плеснул на нее - она уже как-то оказалась на полу... Тишина... неподвижность... потом языком слизнула каплю с губы! Уф!.. Радостно швырнул ведро с лестницы вниз.
   Просыпаемся - бьет солнце! Снизу - гудок. Снова гости пожаловали? Надеюсь, в этот раз не покойник? Накидываю халат, спускаюсь.
   Алехин!
   И тут ужас, дуновение которого почувствовал вчера, пронзил до пяток. Ведро! Покарябанное пластмассовое ведро, с которым я ночью за водой бегал и тут бросил. Ведро! Всегда, сколько я тут прожил, синим было, а сейчас красное!.. Где я?
   Алехин молча глядит, и по одобрительному его взгляду чувствую: снова он меня хвалит за смекалку, снова я ухватил какую-то суть! Но какую?
   - Вы тоже, наверное, чувствуете, что надо поговорить? - Он мягко произносит. Тоже! Я! Это он - тоже!
   - Мы не разбудим вашу даму?.. Может быть, пройдем... в беседку?
   Железная беседка возле склепа, на краю кладбища... Хорошее место!
   С опаскою обхожу подальше от ведра, смотрю на Алехина... Он как бы сокрушенно разводит руками, выражая: тут нечто выше нас, тут мы не властны!
   Сели на железные скамьи. Паутина светится на крестах. Молчание.
   - Ну, с чего начнем? - Алехин улыбается.
   - Для простоты - лучше с конца! По вашей милости вчера гробанулся?
   - По своей, исключительно по своей.
   Снова пауза.
   Пытки, что ли, к нему применять?
   - Почему ведро другое?
   - ... Вот этот вопрос уже посложней. Знаете, что такое эфе гор?
   - Без понятия.
   - Ну, это как бы яблоня. Растет на кладбищах. Одно яблочко упало с нее - и сгнило. И все. Для большинства. Остальные яблочки мирно засыхают, так и не востребованные. Хотя и они есть! Эгрегор - это как бы информационный смерч, в котором сплетена вся информация о всех возможностях, которые могли бы быть... но не были! Душа, как червячок, обычно только одно яблочко успевает подточить.
   - Ясно. А я, значит, несколько? Почему? Алехин развел руками: если бы я знал!
   - Еще можно это сравнить с игрой в кости... - говорит он. - Как бы кубиком с точками от одной до шести... У кого какой гранью выпадет. А у вас он уже падает несколько раз.
   - И все время на двойку? Алехин улыбается.
   - Приблизительно да.
   - А как иначе? - спрашиваю.
   - Ну... как-то сильнее надо этот "кубик" боднуть. Мы даже приблизительно не представляем, как это выглядит физически...
   - Физически это выглядит вот так! - Я ткнул пальцем в себя.
   - Именно! - Алехин засмеялся.
   - А "боднуть" это можно...
   - Правильно! Только смертью... Вы, как всегда, гениальны! - Алехин промолвил.
   - Стало быть... "кинуть кости"? Алехин засмеялся.
   - И сколько же мне их "кидать"?
   Алехин недоуменно развел руками. Мол, мы только робкие наблюдатели вашей загадочной гениальности!
   Опять все - наблюдатели! Исполняю - я! Весь вечер на манеже!
   - Во всяком случае... наши антенны вчера, - тут Алехин хотя бы сжалился надо мной, кинул разъясняющий взгляд на крышу, - приняли очень интересный сигнал!
   Слава Богу, хоть в чем-то признался! Не один, стало быть, я бесчинствую!
   - Ваша, выходит, крыша? - в упор спрашиваю. Усмехнулся. Слава тебе, Господи!
   - А я думал, украл! - говорю.
   - Ну, что вы! - Он усмехнулся поощрительно. Старательных, но тупых работников надо поощрять!
   - И лестница ваша? - спрашиваю.
   - Грешен, - Алехин говорит.
   Обложили неплохо - емкостью и индукцией. Резонирующий контур! А я, стало быть, волна? Человек-волна! Неплохо звучит. Так что я - как изобретатель радио Попов, только лучше: и изобретатель и изобретение в одном лице!
   - Ну, и как? - Нервничая, самый трепетный вопрос задаю. - По-моему, вовремя сигнал прилетел?
   Алехин крепко задумался: на каком уровне со мной играть? Потом, видно, решил, что придуриваться не надо.
   - Он даже раньше времени прилетел!
   ... Так вот как будет сигналить "Нырок", если не вынырнет!
   ... Потом и Геныч, и Ромка выспрашивали меня, естественно, каждый по отдельности: что задела у меня с Алехиным? Не пропустили ли чего? Всполошились, грушник и црушник!
   - В свое время узнаете! - сурово сказал я.... А разговор тот с Алехиным совсем душевно закончился.
   - Так что вы сами понимаете - мы с вами тронули за горло самую важную вещь в мироздании: ВРЕМЯ!
   - Да-а... Надо же, как душа спешит к Богу в рай! Кстати, а почему я жив?
   - А это не вы!
   Успокоил! И действительно: стоит ли из-за одного эфе гор городить?
   - Тут, на кладбище, видимо, огромный эгрегор поднимается к небу вместе с душами: все вероятности, которые были у человека! А вы, как-то улетев, снова "выпадаете в осадок"!.. В другой вариант вашего существования - более благополучный.
   - Пач-чему?!
   - Если бы кто это знал. Американцы давно уже бьются над этой проблемой, но у них, чтобы одну веропность на другую заменить, уходит энергия примерно л а водородных бомб!
   - А я, значит, так. На одной русской лихости?
   Ай да я! Сколько, оказывается, водородных бомб сберегаю народному хозяйству!
   Изобретатель радио Попов и его грозоотметчик - в одном лице!
   - Но интересно, что в новом моем варианте... ничего и не изменилось, вроде... только ведро. Выходит, в эгрегоре моем... яблочко от яблони недалеко падает каждый раз? - Да! - Алехин сорвал, потянувшись, какой-то стебелек с зернышками, увлеченно стал жевать. - Именно! Еще один ваш феномен! Наш великий математик Рязанцев, специалист по теории вероятностей, называет это "шпротная упаковка"! - улыбнулся. - Видимо, у вашей мамы один какой-то чрезвычайно мощный ген!
   Ясно! Нашли шпрота! Чтобы далеко не улетал!
   - Так что... сами понимаете... жизнь перед вами открывается необыкновенная!
   - Ну, ясно... Пока не укокошите.
   - Ну, зачем же вы так!
   - Ну, хорошо... Назовем это Вознесением!
   - Хорошо, так и условимся, - вполне серьезно Алехин говорит.
   Тут и Магдалинка вышла на крыльцо, смотрит, прищурясь: все ли по плану идет?
   ... Нет уж, все по моему плану пойдет!
   Не на того шпрота напали!
   Вежливо простившись с ними, в лес ушел, переползал буреломы. Нет уж!
   На прощание Алехин мне сделал комплимент:
   - Кстати, с каждым разом вы все лучше!
   Сколько же их было - разов? Неужто с самого начала следят?
   Вспомнил, как в детстве в пруду тонул.
   Вдруг - резко оказался там... Тьма-свет, тьма-свет... волнистая граница, вода. Все глубже всхлипывания - тону в пруду в десять лет! Тьма.
   И вдруг оказываюсь в пустом мраморном фойе кинотеатра, мурашки по ногам в коротких штанишках. И ужас! В детстве за разъяснениями к кому обратишься: "Как я здесь оказался? Кто я?.." Помню это явственно. Вхожу в темный зал, чувствую запах курева (тогда курили?), смотрю назад, вижу круги света над головами зрителей, потом гляжу на экран. На нем дымится огромный вулкан. Вдруг сверху к нему свешивается огромная рука и опускает в "вулкан" окурок... Пепельница? Странный фильм! И почему я вдруг оказался здесь, в этом кино? Ничего не помню до этого. Откуда я здесь? Помню свой ужас в темноте... Первое в моей жизни "сальто"? И сколько их было всего?
   И что это за "разные вероятности жизни"... Разные отцы?! Капитан Познанский... Маркел? Алехин?! Сколько еще?
   "Эль сон тут шосон софт маман"? - "Все суки, кроме маман"?
   Сколько же еще у меня "шансов"? И когда этому будет конец? "Спроси у мамы!" Но спросить ее можно только там.
   Очнулся я на песчаном скате, видимо, я давно уже медленно сползал по мокрому песку к водной глади, как личинка, оставляя за собой борозду. По мелководью ходила маленькая цапля, тщательно выверяя следующий шаг, долго раздумывая, куда опустить поджатую ногу. Вот с кого надо брать пример!
   ... Интересно, через две тысячи лет будет вот так же стучать вдали электричка, то словно проваливаясь в глухую яму, то снова возникая?
   Цапля наконец взлетела.
   Евангелие от Александра
   Я шел по длинному светлому коридору в штабе главного морского начальника мимо белых бюстов знаменитых флотоводцев: Ушакова, Нахимова, Сенявина, - и ко мне то и дело, сияя погонами, подбегали мои кореша, бывшие курсанты, перепрыгнувшие меня по службе, работающие здесь.
   Каждый затаскивал меня за очередной бюст и переходил на шепот:
   - Поздравляю, поздравляю!
   - С чем?
   Вася бологое подмигнул весело: темнила! - и убежал.
   - Ни за что не соглашайся, слышишь? Нашли козла отпущения! возмущенно таращился Даня Корецкий.
   - Ты про что?
   - Ладно, твое дело!
   Несмотря на такой разброс мнений, я - то знал, зачем меня вызвали: вышибать!
   Наверно, на Крайнем Севере окажусь, куда не раз ездил вернувшиеся лодки ремонтировать, доводить их до ума. Подумаешь, испугали ежа! Приходить к семи утра? Каторга? На любой каторге для свободы место есть! Нужно к семи? А ты приходи к полседьмого! А в другое утро можно понежиться подольше: без четверти семь на службу прийти! И, совсем уже распоясавшись, без пяти семь! Свобода!
   Так что не фиг тешиться глупыми надеждами: вызвали вышибать! Жалко избу? Ну, ничего... ярангу построим!
   Честно сказать, есть за что вышибать! Накузьмил там неслабо!
   - Лейтенант Познанский явился по вызову контрадмирала Грунина!
   - Проходите.
   Кабинет у Грунина мрачный, - тяжелые шторы, тяжело нависают со стен картины в золотых рамах - старинные морские бои: палят пушки, валятся горящие реи с четырехпалубных парусников; на упавшие в воду реи, хоть они и продолжают гореть, карабкаются тонущие. В общем, наша славная история!.. Ничего, вылезем.
   - Лейтенант Познанский прибыл по вашему приказанию!
   Молчание в ответ.
   В щель между портьерами золотым лезвием лезет солнце, в нем - срез дыма, клубящиеся кружева. Поблескивает лысина Алехина, седина Дядькова, начальника АХЧ, как бы главного завхоза при Грунине. Отдельно, на местах для подчиненных - надменный Ромка в погонах каплея медицинской службы, перед ним разложены его изделия: протезы из меркурина. И рядом сидит Она, главная закройщица!
   Из-за них, в сущности, и загремел!
   ... Жизнь с Нелли пошла наперекосяк: совсем уже в шаманство она ударилась, снюхалась с местной колдуньей Секстиньей, одурманила меня бобровой струей, все выходные я шастал по болотам, ловил водяных крыс, откусывал им головы, чтобы не убежали, сплевывал головы, тушки гирляндами развешивал на поясе, приползал к ней. Холодно пересчитывала трупики должно быть не меньше тридцати, - лишь тогда отдавалась.
   И - крик раненой оленихи несется над озером. И трусливая мысль моя: "Что же она так? Рассекретит же базу!"
   Впрочем, это все реже стало происходить: количество требуемых крыс до сорока довела... а сама все больше пропадала у Ромки. Вот у того - шале!
   Он с благословения начальства коммерцией занялся. Сначала на нашем хозблоке делал стены для вилл. Новые веяния уже пошли: на берегу озер виллы одна за другой начали вырастать - это в секретной-то зоне! А что? Везде люди жить хотят!
   Стены Ромкины быстро пошли - наверное, и потому еще, что самые дешевые в мире оказались. Так и самому ему не стоили они ничего, все ведь государственное, дармовое: и песок, и галька, и оборудование, и давление, и труд! Благословенное это было время - переход между социализмом и капитализмом: все еще даром доставалось, но уже можно было продавать! И Ромка с высшим начальством, конечно, это быстро смекнули!
   Поскольку и секретный меркурин пошел теперь на продажу, Ромка наловчился протезы из него штамповать: самые лучшие в мире и - опять же самые дешевые! Пошел бизнес! Ромка первый "мерседес" в нашей глухомани купил! А главной модельершей этих протезов, главной закройщицей естественно, она была! С ее утонченным вкусом! Уже на многих международных выставках побывали - конверсию нашу весь мир поддерживал усиленно: разоружается империя зла! Естественно, во всех парижах Нелли была и главной манекенщицей этих протезов: уйма изящества!
   Несколько протезов Ромка уже блистательно вшил - в основном, бандитам.
   Так что у нас с ней все шло наперекосяк. Время от времени только появлялась она у меня, во всем французском, смотрела пренебрежительно на грязь и нищету и спрашивала брезгливо: почему я так мерзко живу?
   - Ты не понимаешь... конспирация! - горячился я.
   - А ничего, что ты с такой красавицей, как я, дело имеешь? Конспирацию не нарушаешь?
   - Вот я и думаю!
   - Ну, думай, думай! И снова уезжала.
   Ромка клялся, что у них чисто деловые отношения.
   - Меня ты гораздо больше волнуешь: что происходит с тобой? Если не как твой друг, то хотя бы как врач могу я знать, что они тут с тобой творят?! Ромка уже в психическую атаку пошел!
   А что такого особенного они творили? Крышу из меркурина уже на многие важные здания поставили и на штаб группы "Сокол"... Все дело теперь только во мне... "Пожалуйте бриться!"
   Правда, для кого это бритье, а для меня - перерезание горла! Полет моей души их интересует - больше ничего!
   Помню, утром всклокоченный Коля-Толя из кухни, где он спал, в комнату мою поднялся с бутылкой в руке.
   - Смотри-ка - таракан в водке утопился! Как ты думаешь - это хорошо?
   - Я думаю - отлично!
   Допили эту бутылку. И жажда вовсе уже невыносимой сделалась. Сели в машину, помчались - и гробанулись с обрыва!
   Да... "Не удалось Артему устроить своего брата в депо!"
   Дальше - все по нотам уже: простор... сиплое пение флейты... и снова тут!
   Вылезаем из перевернутой машины. Кости вроде целы! И у Коли-Толи тоже, что удивительно! Примазался, шельмец!
   Но скандал был, естественно, на весь округ! Местному начальству бессмысленно говорить что-то. А Алехин в Монреале был вместе с Ромкой.
   Но, видно, не бесследно это прошло, раз меня вызвали!
   Готов на все! Всегда готов!
   В кабинете - долгая тишина. Лишь слышны крики детишек в Адмиралтейском садике. Солнце золотым лезвием режет дым.
   - Ну так чем будем торговать? - к Алехину обращаясь, Грунин спрашивает.
   Тут я сообразил, что совещание это о продаже нашей техники за рубеж. И главное достижение нашей техники - это я!
   Алехин сидит в белом костюме, небрежно трубочкой попыхивает.
   - Ну, вы же знаете: заказ "Родина", заказ "Радуга", заказ "Ель".
   - Ясно, - Грунин говорит, - Все "цельнотянутое" у них же! Не стыдно вам ворованным торговать? Хоть бы название другое придумали! "Родина" - это же ихний "Пэтриот"! "Радуга" - "Рейнбоу", один к одному!
   - Но вы же не хотите... - Алехин на меня глянул, и осекся.
   И все взгляды повернулись ко мне. Не зря я, выходит, гробанулся?
   Грунин глянул на меня и аж крякнул: неужто совсем никак нельзя без этого фрукта обойтись? Грунин, старый честный служака с легкой склонностью к государственным переворотам, уж все, казалось бы, повидал, любые подлости видел и делал - но шоб такого, как я!.. Полный бред перед пенсией!
   - Испытания проводились? - просипел Дядьков, грунинский кореш. Эти деды будут стеной стоять, чтоб ничего такого не просочилось, чего классики марксизма-ленинизма не упоминают в своих трудах! А что сам Ленин бился над загадкой электрона - того не ведают! А уж о "неопределенности Гейнзенберга" вообще не слыхивали! Я даже слегка обиделся за себя!
   Алехин молча открыл красивую папку, начал читать:
   - "Двадцать шестого июля этого года лейтенант Познанский потерпел катастрофу на своем автомобиле ИЖ, упав с обрыва высотой четыре метра, в одиннадцать часов двадцать восемь минут вечера. В одиннадцать часов двадцать пять минут... того же вечера... - Алехин кинул на начальство торжествующий взгляд из-под пенсне. -...три антенны типа "Удод" приняли весьма необычный сигнал на частоте ноль-пять герца!"
   - ... Сигнал раньше пришел, что ли? - проговорил Дядьков настороженно. - Идеализьм! Алехин развел руками: таковы факты!
   - Ну, и долго мы его безобразия будем терпеть? Что вышло из этого, вы не знаете?! - Грунин прогремел.
   - В этом-то вся и суть, - бесстрашно Алехин сказал. - "Соколы" мгновенно в магазин прилетели, разгромили его, все выпили...
   - Что ж хорошего? - Дядьков, не удержавшись, сглотнул слюну.
   - Вы прекрасно же понимаете, - Алехин улыбнулся, - что не только сигнал, а желание его передалось! Не просто сигнал - а с наложением информации!
   Повисла долгая пауза.
   - ... Он уже один раз наложил информацию! - Грунин проворчал.
   Все не может мне простить шутки с Троном Генсека!
   Снова все задумались.
   - Ну, так чего ты? - Грунин поднял свои кустистые брови, на меня взглянул. - Интересуешься, нет - у нас в Связи работать?
   Связан ли я со связью? Да! И еще как! Помню, в Североморске, давно еще, подрался я в парке с одним матросом. Слово за слово - и руки замелькали. И не успел я опомниться, как был уже в крови - с такой скоростью он махал!
   - Стоп, стоп! - отскочил, кровянку вытирая. - Ты флажками, что ли, семафоришь?
   - Так точно! Лучший сигнальщик флота! Двести десять знаков в минуту!
   - Ясно, - говорю. - Прочел все!
   - Со связью, - Грунину говорю, - я кровно связан!
   - Ну ладно... выдь на минутку. Решим.
   И все! Я занырнул, причем так занырнул, что хуже не бывает!
   ... Завывание сирены, мигание синей лампочки. Сваливаешься с койки. Штаны, сапоги - и пошел. Тревога! Руками за "турничок" над люком - и ногами вперед из отсека в отсек!
   - По местам стоять!
   После этого иногда звучит: "С якоря сниматься!" Но сейчас этого нет с того "якоря", на котором мы стоим, так легко не снимешься!
   "Нырок-2"! "Случайно" занырнули на шестьсот метров, "случайно" проткнули "рогом" трансатлантический кабель. Ой, какие мы неловкие! Но уж заодно послушаем, чего они там говорят?
   И все! "Рога" не вытащить! Ждали они нас - с магнитной ловушкой! И не пожаловаться им по кабелю: нас нет! У "Нырка-2" "рог" может отстреливаться. Может, но не хочет. Начальство не велит: еще будем мы по всему миру "рога" оставлять!
   Ползаем за начхимом: дай кислород! "Где я его возьму? Все регенерационные патроны вышли! Дыши из своего рукава!"
   - Полный вперед!.. Полный назад!
   Дергаем трансконтинентальный кабель - "веревочку", соединяющую континенты, - того глядишь, Европу с Америкой жахнем лбами!
   Окончательно проснувшись, я с ужасом вспоминаю свой вчерашний разговор с Алехиным... могу ли я его теперь так называть?
   Поздно вечером вызвал в каюту, угостил коньяком.
   - Завтра у вас... сложный день. И, наверное, пора все же признаться, что я - ваш отец!
   Разродился! Давно я думал: откуда математическая шишка у меня?
   - Ясно... Насколько я понимаю - это прощальный разговор?
   - Вы хотите сделать мне больно? - Алехин говорит.
   С маман - на "вы", с папаном - тоже на "вы"! Чудесная жизнь!
   - Тронут вашими переживаниями. Но, насколько я понимаю, вы не последний мой отец? И, может быть, даже не первый?
   "Эль сон тут шосон фот маман"!
   Алехин молчит потупясь. Стесняется!
   Что ж, для него и это большой сдвиг!
   - Так... - Я поднялся, утер рукавом губы. - И когда мне... лететь?
   - Я же уже сказал - завтра, - вполне уже холодно Алехин говорит.
   Взял себя в руки. Но не до конца.
   - Может... еще когда... - пробормотал он. Да, недолго он пробыл моим отцом!
   - Приготовиться к эвакуации! Первым идет лейтенант Познанский! Некронавт-один!
   На меня нацепляют оборудование, засовываюсь в торпедную трубу. Выравнивают давление. В мутном свете прожекторов я вылезаю в обступающую тьму. Изо всех сил задираю голову... Да-а-а, неба отсюда не видать!
   Отпускаю буй. С катушки уносится вверх "дорога жизни" - шкентель с мусингами - трос с узелками, возле которых во время "вознесения" положено ждать, чтобы азот в крови не закипел.
   Гляжу наверх. Та-ак. Свистнул, если бы мог... Все подготовили: шкентель е, мусингов нема! Да и шкентель кончается в десяти метрах, а дальше - падай! Кипи! И уже никакая кессонная камера тебя не спасет нечего тебе будет делать в ней! Все продумано! Наше новое оружие с глубины шестисот метров бьет!
   Повисел я на кончике паутинки, как паучок, - и полетел! Свет все ярче. Об солнце разобьюсь!
   Свет летит мне навстречу!.. Вертолет?.. Никак нет!
   Дальше - странное видение: вид с большой высоты. Внизу - длинная глубокая дорога, прорубленная в черных прибрежных скалах, по ней - цепочка огоньков: в одну сторону - красные, с другой стороны - желтые.
   Иногда сбоку от дороги - двойные золотые воротца. Откуда-то знаю: въезд в закусочные "Макдоналдс".
   Яркий свет, белая палата. Лица, склонившиеся надо мной. А это что за "рыженосец"? Где я мог видеть его?! А-а! Мистер Карпентер!! Плотник-гинеколог!
   Ах, вот оно что! Жизнь моя, оказывается, заранее организована, продумана. Не случайно он мою бедную избушку посетил! Гинеколог, склонившийся надо мной! Ему, стало быть, подарили меня?
   Интересно, сохранился ли мой пол?
   Отключка.
   Потом - новое утро. Я сажусь на кровати. Потом резко встаю, щупаю лицо - все в шершавых бинтах! Ну, ясно - лопнули сосуды! Декомпрессия! Смотрю на пальцы. Они непривычно тонкие - и в веснушках! С ужасной мыслью я кидаюсь к зеркалу, лихорадочно разгребаю бинты и - выпрыгивает рыжий завиток!
   Ну, ясно! Отпустили меня в их тару!
   И входит мой рыжий папа.
   - Как прекрасна, как трогательна была ваша мать! Глядя на нее, невозможно было поверить, что она работает в такой ужасной организации.
   ... Ну, ясно. "Подвиг разведчицы"!
   И сколько же их было, таких "подвигов"?
   Только рыжим не хватало мне стать!
   Да, такого броска я еще не делал!
   Далеко шпрот заплыл!
   Нажимая на ветер, я вышел на берег океана.
   Вот он я, плод тонкой игры разведок, демонстратор невероятных возможностей теории вероятностей!
   Теперь, значит, я Соединенным Штатам Америки водородные бомбы экономлю?
   Я взобрался на дюну, и ветер сразу же надул меня, как резиновую игрушку.
   Бедная моя мама: умерла, сидя на стуле, кусая спинку! Где были все они?
   Лишь по напору ветра чувствуется беспредельная мощь, а перед глазами все утыкано каменистыми островками с мохнатым кустарником, будто океана и нет.
   Медленно, как водолаз, я перевалил через дюну. Казалось бы, после всего, что я узнал, трудно было меня удивить, но я удивился. В брызгах прибоя на коленях стояла девушка в футболке и шортах и, потрясая кулаками, кричала в океан что-то яростное. Даже не заметив меня, она вдруг упала ничком в песок и лежала неподвижно под накатывающимися волнами. Надо же - и у нее горе.
   Я, кстати, тоже рыдал: ну, что же это за жизнь?! Не успеваешь привыкнуть к одному батьке - появляется другой!
   Я перевалил еще через один песчаный холм и удивился еще больше: теперь у прибоя бегал парень и тоже орал на океан, вполне открыто угрожая ему. Что-то с ним связано?.. Подводник, браток?
   За следующим холмом был третий кричащий!
   Я как-то стал привыкать и успокаиваться... А чего, собственно? Несколько батек - чем плохо?
   Говорят, с каждым разом я становлюсь все лучше - надо стараться!
   Устав от борьбы с ветром, я вышел на шоссе. В длинной синей машине подъехал батя намбр сри, сказал, что испугался за меня, поехал разыскивать... отцовскому сердцу не прикажешь!
   С улыбкой он разъяснил мне, что буйные молодые люди на берегу океана студенты театральной школы имени Юджина О'Нила, расположенной вон в том деревянном домике... Ну, стараются!
   Мы въехали в чистенький городок с деревянной церковью.
   Батя сообщил мне, что теперь я ВАСП, по-английски это значит "оса". ВАСП расшифровывается: Байт - белый, АС - англосакс, П - пресвитерианского вероисповедания. В Америке как бы нет аристократии, но ВАСПы - как бы аристократы демократии.
   - После того, как ты из-за этой жуткой Дженни-фер (?!) чуть не погиб... надеюсь, теперь возьмешься за ум?
   Хотелось бы глянуть на эту Дженнифер хотя бы глазком!
   В общем, мне стало нравиться - быть ВАСПом.
   Тем более и русский не пришлось забывать - я преподавал его в академии стриженым курсантам.
   Этот шпионский центр выглядел вполне респектабельно: аккуратные деревянные домики, раскидистые дубы над стрижеными полянками, всегда пахнущими свежим сеном, ровно запаркованные автомобили курсантов и преподавателей, спокойные разговоры, тишина.
   По пятницам все дисциплинированно напивались в местном пабе, орали песни, в субботу снова - спокойное солнечное утро, тишина и улыбки.
   Знал ли батя Карпентер, когда под видом гинеколога заезжал ко мне в избу в прошлой жизни, что я его будущий сын?.. Конечно, знал. Но вел он себя вполне достойно. Того сентиментального коварства, которым отличался мой прежний батя Алехин, здесь я не замечал. ВАСП есть ВАСП! Благородство!