Страница:
— Значит, вы думаете, маму похитил кто-то из «семьи»?
— Не знаю, — признался он.
— Но зачем? Кому она может повредить теперь, когда Пол Мерритта умер?
— Думаю, ее тайна касалась не его одного. Возможно, Мерритта защищал ее, пока был жив. Теперь он мертв, и у вашего врага развязаны руки. Держу пари, этот человек — кто бы это ни был — на все готов, чтобы тайна не вышла на свет. Но есть и еще один мотив: желание избавиться от претендентов на наследство. Насколько я понимаю, ваша мать так и не развелась с Мерриттой, значит, теперь она — его вдова и может претендовать на свою долю. Очередное осложнение. А эти люди осложнений не любят.
Саманта, слушая его, все сильнее бледнела.
— Ваша мать не смогла бы скрыться от «семьи» без посторонней помощи, — продолжал Нейт. — И здесь встает следующий вопрос: ваш отец. О Дэвиде Кэрролле нам ничего выяснить не удалось. Абсолютно. Как будто до женитьбы на вашей матери у него вовсе не было прошлого. — Он вгляделся в ее лицо. — Вы знаете его друзей? Родственников? Может быть, к ним ваша мать сейчас обратилась за помощью?
Сэм медленно покачала головой.
— Родных у него не было, и друзей тоже. Никого не было, кроме мамы и меня.
— Вы знаете, где он родился? Где рос?
— Он потерял родителей, когда был еще ребенком, — ответила она. — Вырос в католическом приюте. Потом завербовался в армию. — И, помолчав, добавила: — Он умер два года назад.
— Вам известно, где ваша мать хранит важные документы? У нее есть депозитный сейф в банке?
Затаив дыхание, Нейт ожидал ответа.
— Вы имеете в виду, где можно спрятать компромат?
— Да.
— У нас есть депозитный сейф, где хранятся документы. Но я не раз их просматривала. Ничего такого там нет.
— А какое-нибудь другое место? — едва сдерживая нетерпение, спросил Нейт.
— Не знаю. Просто не представляю, — ответила Саманта.
Однако в глазах ее мелькнуло сомнение, и Нейт понял: она снова чего-то недоговаривает.
— Подумайте об этом.
— Хорошо, подумаю.
— Саманта, это очень важно!
— Для меня? Или для вас?
Черт побери! Всякий раз, когда кажется, что она наконец решилась ему довериться, эта женщина дает задний ход!
— Для нас обоих, — резко ответил он. — Эта информация может спасти жизнь вам и вашей матери.
— А вам это зачем? Чтобы раскрыть дело и получить повышение?
— Черт возьми! — взорвался Нейт. — Да вы знаете, что официально я сейчас в отпуске? И если шеф узнает, чем я занимаюсь, мне крупно влетит!
— Тогда зачем?
— Чтобы защитить вас, — просто ответил он.
Сэм наклонила голову, недоверчиво изучая его лицо.
— Точно не хотите сделать признание? — насмешливо поинтересовалась она.
Несколько мгновений Нейт колебался. Рассказать обо всем? Но это напугает ее до полусмерти. И он выбрал компромиссный вариант.
— Не стану лгать, — ответил он, — я бы многое отдал, чтобы засадить клан Мерритта за решетку. Я знаю этих людей, знаю, кто они и что делают. Убивают, торгуют наркотиками, заманивают наивных юнцов и превращают их в таких же негодяев, как они сами. Этим тварям нет места на земле, и я не буду спокоен, пока все они не окажутся там, где не смогут больше никому навредить.
— Но почему? Почему для вас это так важно?
— Сейчас — потому что они угрожают вам. Я не хочу, чтобы с вами что-то случилось.
— И только?
— Не только, — глядя ей в глаза, ответил Нейт. — Но это — главное.
20
21
— Не знаю, — признался он.
— Но зачем? Кому она может повредить теперь, когда Пол Мерритта умер?
— Думаю, ее тайна касалась не его одного. Возможно, Мерритта защищал ее, пока был жив. Теперь он мертв, и у вашего врага развязаны руки. Держу пари, этот человек — кто бы это ни был — на все готов, чтобы тайна не вышла на свет. Но есть и еще один мотив: желание избавиться от претендентов на наследство. Насколько я понимаю, ваша мать так и не развелась с Мерриттой, значит, теперь она — его вдова и может претендовать на свою долю. Очередное осложнение. А эти люди осложнений не любят.
Саманта, слушая его, все сильнее бледнела.
— Ваша мать не смогла бы скрыться от «семьи» без посторонней помощи, — продолжал Нейт. — И здесь встает следующий вопрос: ваш отец. О Дэвиде Кэрролле нам ничего выяснить не удалось. Абсолютно. Как будто до женитьбы на вашей матери у него вовсе не было прошлого. — Он вгляделся в ее лицо. — Вы знаете его друзей? Родственников? Может быть, к ним ваша мать сейчас обратилась за помощью?
Сэм медленно покачала головой.
— Родных у него не было, и друзей тоже. Никого не было, кроме мамы и меня.
— Вы знаете, где он родился? Где рос?
— Он потерял родителей, когда был еще ребенком, — ответила она. — Вырос в католическом приюте. Потом завербовался в армию. — И, помолчав, добавила: — Он умер два года назад.
— Вам известно, где ваша мать хранит важные документы? У нее есть депозитный сейф в банке?
Затаив дыхание, Нейт ожидал ответа.
— Вы имеете в виду, где можно спрятать компромат?
— Да.
— У нас есть депозитный сейф, где хранятся документы. Но я не раз их просматривала. Ничего такого там нет.
— А какое-нибудь другое место? — едва сдерживая нетерпение, спросил Нейт.
— Не знаю. Просто не представляю, — ответила Саманта.
Однако в глазах ее мелькнуло сомнение, и Нейт понял: она снова чего-то недоговаривает.
— Подумайте об этом.
— Хорошо, подумаю.
— Саманта, это очень важно!
— Для меня? Или для вас?
Черт побери! Всякий раз, когда кажется, что она наконец решилась ему довериться, эта женщина дает задний ход!
— Для нас обоих, — резко ответил он. — Эта информация может спасти жизнь вам и вашей матери.
— А вам это зачем? Чтобы раскрыть дело и получить повышение?
— Черт возьми! — взорвался Нейт. — Да вы знаете, что официально я сейчас в отпуске? И если шеф узнает, чем я занимаюсь, мне крупно влетит!
— Тогда зачем?
— Чтобы защитить вас, — просто ответил он.
Сэм наклонила голову, недоверчиво изучая его лицо.
— Точно не хотите сделать признание? — насмешливо поинтересовалась она.
Несколько мгновений Нейт колебался. Рассказать обо всем? Но это напугает ее до полусмерти. И он выбрал компромиссный вариант.
— Не стану лгать, — ответил он, — я бы многое отдал, чтобы засадить клан Мерритта за решетку. Я знаю этих людей, знаю, кто они и что делают. Убивают, торгуют наркотиками, заманивают наивных юнцов и превращают их в таких же негодяев, как они сами. Этим тварям нет места на земле, и я не буду спокоен, пока все они не окажутся там, где не смогут больше никому навредить.
— Но почему? Почему для вас это так важно?
— Сейчас — потому что они угрожают вам. Я не хочу, чтобы с вами что-то случилось.
— И только?
— Не только, — глядя ей в глаза, ответил Нейт. — Но это — главное.
20
Боже, как хочется ему довериться! Как тянет поверить, что он именно такой, каким кажется!
И все же сомнения не оставляли Саманту. Она взглянула Нейту в глаза.
— Ник говорил мне, что вы много лет преследуете семью Мерритта. Что для вас это — дело жизни.
— Пол Мерритта бесчисленное множество раз выскальзывал у нас из рук, — медленно, словно взвешивая каждое слово, ответил Нейт. — Как только дело доходило до суда, свидетели отказывались от своих показаний или умирали загадочной смертью. Агенты под прикрытием исчезали бесследно. И вот теперь, кажется, у нас появился шанс. Для меня это очень много значит.
— Но Ник считает, что у вас какая-то личная ненависть к семье. И мне теперь тоже так кажется. Почему?
— Такое случается, — глядя в сторону, ответил Нейт. — Когда долго работаешь над каким-то делом…
— Но сейчас вы в отпуске!
— Верно.
— И приехали сюда, потому что беспокоились обо мне?
— Да.
— А не для того, чтобы встретиться с моей матерью?
— В первую очередь я думал о вас. Но лгать не стану: мне очень хотелось бы узнать, какую тайну скрывает ваша мать
— Должно быть, это и называется «скрыть жало правды под покровом лжи»? — язвительно усмехнулась Саманта.
— Как вы сказали? Я запомню.
— Это не ответ.
— Иного ответа я вам дать не могу, — серьезно ответил Нейт. — Да, я ненавижу семью Мерритта. Потому что они преступники, потому что причиняют неисчислимое зло невинным людям. Вот и все.
— Понимаю, — задумчиво произнесла Саманта. Нейт говорил с искренним жаром, и ему хотелось верить. — Но за что вы так ненавидите Ника?
— Потому что уверен: все эти годы он отмывает деньги мафии.
— Но почему вы в этом уверены? Вы же сами говорили, что у вас нет доказательств?
— Он твердил, что не желает иметь с отцом ничего общего, однако регулярно с ним встречался, причем порой в самых неожиданных местах — очевидно, чтобы избежать слежки.
— Что ж тут удивительного? Ведь они все-таки отец и сын! А тайком встречались, чтобы избежать огласки и сплетен.
— Кредит на свой бизнес он взял в банке, ведущем финансовые дела Мерритты.
— И что с того? Он обратился в банк, который хорошо знал, только и всего.
— У его фирмы есть представительство в Швейцарии.
— Господи, да таких фирм сотни! И что же, по-вашему, все они связаны с мафией? Ник рассказывал, что ведет торговлю чуть ли не со всем светом. И виноваты в этом вы!
Нейт поднял брови.
— Вот как?
— Ну конечно! Он жаловался, что вы досаждаете ему бесконечными проверками, распугиваете клиентов…
— Если бы он был честным бизнесменом… — пожал плечами Нейт.
У Саманты упало сердце. Похоже, переубедить Нейта невозможно: он твердо уверен в виновности Ника и любые факты готов истолковать ему во вред.
— Простите, — мягко проговорил Нейт. — Вы ведь хотели услышать откровенный ответ.
— Мне кажется, вы и сейчас не совсем откровенны, — проговорила Сэм.
— Стараюсь, как могу, — просто ответил он.
Этому Саманта поверила. Он действительно откровенен с ней настолько, насколько может — как и она с ним. Оба они чувствуют, что кое-чего говорить не стоит.
Саманта решила сменить тему:
— Вы выросли в Бостоне?
Нейт кивнул.
— У вас есть родные?
— Нет, — внезапно помрачнев, ответил он.
— И женаты никогда не были?
— Был, — коротко ответил Нейт.
Сердце Сэм пропустило такт. Но он сказал «был» — значит, сейчас не женат…
— А дети у вас есть?
— Нет, — сухо ответил он. — У жены был выкидыш, потом врачи сказали, что детей больше не будет. А через несколько лет она умерла.
По его сузившимся глазам и плотно сжатым губам Саманта поняла, что о жене больше расспрашивать не стоит.
— Чем занимались ваши родители? — попробовала она зайти с другой стороны. — Что они были за люди?
— Отца я никогда не знал. А мать погибла, когда ябыл еще ребенком.
— Как же вы…
Нейт пожал плечами:
— Я рос в приемных семьях. Хорошо учился в школе и получил стипендию во второразрядном колледже. Вот так и выбился в люди.
Сэм вздрогнула. Судьба сирот, переходящих из одной приемной семьи в другую, всегда представлялась ей чем-то вроде страшной сказки.
Взгляды их встретились — и оба вновь ощутили напряжение чувственности, окутывающее их незримой паутиной, все сильнее притягивающее друг к другу…
Словно завороженный, Нейт протянул к ней руку… и тут же, словно обжегшись, отдернул.
«О чем ты только думаешь! — мысленно обругала себя Сэм. — У тебя пропала мать, за тобой охотятся убийцы, а ты, словно девчонка-школьница, млеешь при одном взгляде на этого чужого человека…»
Нейт вдруг поднялся, резким движением разорвав связывающие их невидимые нити.
— Вернемся к вашей матери. У нее есть сотовый телефон?
— Есть. Он не отвечает.
— Как вы считаете, если бы она уехала по доброй воле — позвонила бы вам?
— Может быть, она думает, что одной записки достаточно, — без особой уверенности в голосе ответила Саманта.
— Расскажите мне о ней.
Сэм снова подозрительно взглянула на него. Она прекрасно понимала, что Маклин может использовать полученные сведения против нее. Или против Ника. Но, с другой стороны, сведения о ее матери он все равно добудет — не тем, так другим способом.
— Она всегда была замкнутой и немногословной. Я думала, она по натуре человек скрытный.
— А теперь сомневаетесь?
— Теперь не знаю, — вздохнула она. — Может быть, она избегала общества и задушевных разговоров, потому что боялась сболтнуть лишнее.
— Дедушки и бабушки у вас нет?
Сэм покачала головой:
— Нет. Мама всегда говорила, что потеряла родителей в детстве.
Нейт покачал головой.
— Вам не казалось странным, что они оба — сироты?
— Нет, я всегда думала, что поэтому они и сблизились. Оба рано остались одни, и это… Но теперь я просто не знаю, чему верить!
— Нелегко вам сейчас приходится, — мягко заметил он.
— Это еще мягко сказано! Я чувствую себя ребенком, заблудившимся в лесу. Ни дорог, ни тропинок. Куда идти? Тридцать пять лет я не сомневалась, что знаю о родителях все, что положено знать, — а теперь вижу, что не знаю ничего!
Саманта подняла глаза, и Нейт прочел в ее взгляде сострадание. Она, несомненно, плохо представляла себе, что значит быть сиротой: мучительное чувство растерянности и неуверенности в завтрашнем дне он познал намного раньше ее и теперь всей душой сочувствовал ей.
— Если хотите, я могу обратиться в местную полицию, — предложил Нейт. — Скажу, что ваша мать исчезла, ничего больше.
— Но вы же здесь неофициально.
— Все равно я служу в ФБР, так что, думаю, мне окажут любезность.
— А вашему начальству не сообщат?
Нейт пожал плечами:
— Все может быть.
— Но вы ничего им не расскажете?
— Пока — нет. Но если до завтрашнего дня о вашей матери не будет никаких известий, нам придется рассказать все.
— Это ее убьет, — обессиленно прошептала Саманта. Нейт промолчал, только протянул к ней руку — и на этот раз не отдернул на полпути. Его сильные теплые пальцы сплелись с ее пальцами. Другой рукой он осторожно провел по щеке, и от его прикосновений кожа у Саманты вспыхнула огнем.
В следующее мгновение Нейт наклонился и накрыл ее губы своими — так осторожно, так нежно, что Сэм сразу забыла обо всех своих подозрениях. Она ответила ему страстно и самозабвенно, словно впитывая его силу; с каждым мгновением таял ледяной холод в ее сердце, прочь уходили тревога и страх.
Поцелуй становился все глубже, и все усиливался охвативший их жар. Саманта вся дрожала — и чувствовала, что Нейт тоже дрожит.
«Что со мной? — смятенно спрашивала она себя. — Я таю… или нет, горю!»
А тем временем губы Нейта, скользнув по ее шее, вернулись к ее губам и завладели ими с яростной нежностью — несочетаемые слова, но к этому поцелую они подходили как нельзя лучше. Несочетаемыми казались Сэм и охватившие их чувства: отчаянная жажда мешалась в них с осторожностью, грубая страсть — с нежностью, самозабвенное желание — с остатками страха и подозрений. Но самое удивительное — эта безумная смесь и разжигала в ней пламя.
Нейт давно уже сдался. Он по-прежнему не знал, что произошло тридцать четыре года назад, что за сделку заключила Трейси Мерритта с мужем — не знал и, сказать по совести, не желал знать.
Не все ли равно? Сейчас важно одно: Саманта Кэрролл тает в его объятиях, и в глазах у нее — желание. Она хочет его. Жаждет его. Он уж и забыл, каково это — ощущать себя желанным!
Но вот в глазах ее мелькнул страх, и Нейт угадал ее мысли. Саманта боится многого, в том числе — и его самого. Опасается, что его ласки — лишь хитрый способ склонить ее к сотрудничеству. Этот страх он угадывал в ее движениях, в опущенных ресницах, в том, как она отвечала на его поцелуи. Он видел: Саманта хватается за него, словно утопающий за соломинку. Отдаваясь ему, она надеется забыться, хоть на краткий миг избавиться от сковавшего душу страха
И все-таки никогда прежде он не встречал столь отважной женщины! Невинная жертва, брошенная на растерзание в волчью яму, она не сломалась, не потеряла голову — нет, она, как может, борется за жизнь.
Нейт оторвался от ее губ и положил руку ей на плечо. В глубине души он опасался, что Саманта отстранится — как отстранилась тогда, в больнице. Там их тянуло друг к другу с той же неодолимой силой, но, кроме влечения, в горячем воздухе между ними вибрировали и иные флюиды. Напряжение. Гнев. Саманта была уверена: ему что-то от нее нужно.
Бог свидетель, так оно и есть! Только нужно ему не свидетельство против клана Мерритта. Нет, нечто неизмеримо более важное…
Взгляды их встретились — и неизъяснимое сверкнуло меж ними, словно удар молнии.
Она была прекрасна. Прекрасна своим мужеством, отвагой, искренностью. Готовностью принимать жизнь во всех ее проявлениях. Нейт восхищался ею… Нет, не просто восхищался. Его чувства к Саманте были намного сильнее, ярче, интимнее…
И опаснее.
И все же он не убрал руку с ее плеча. Напротив, пальцы его, словно обретя собственную волю, двинулись к затылку, зарылись в густые темные волосы, и Саманта, блаженно прикрыв глаза, запрокинула голову навстречу его руке.
Нейт не обманывал себя. Он ей безразличен. Когда женщина испугана, смертельно устала и ищет защиты, любой мужчина кажется ей подарком судьбы. Но это ослепление пройдет, как только рассеется страх. Однако он был поражен силой собственных чувств к ней — чувств, которые считал давно умершими. Он жаждал Саманту всем телом и душой, хотел ее так, как никогда не хотел ни одну женщину! Хотел уничтожить ее страх. Поцелуями стереть дрожь с губ, нежными прикосновениями растопить лед недоверия в синих глазах. Вернуть ей радость, для которой создана эта прекрасная женщина.
Губы их снова встретились, пробуя, исследуя, испытывая друг друга. Огонь страсти бушевал и разгорался, губы Саманты приоткрылись, и Нейт скользнул языком к ней в рот. К его удивлению и восторгу, она ответила тем же, и языки их сплелись в древнем танце, безмерно обостряющем все чувства.
В порыве страсти Нейт забыл обо всем. Завладев ее нежным ртом, он вел Саманту по дороге наслаждения — дороге, таившей для него не меньше сюрпризов, чем для его возлюбленной. Холод ненависти, с которым Нейт давно сроднился, таял и растворялся без следа в живом тепле нежности и страсти.
Откуда-то из дальней дали донесся предостерегающий шепоток рассудка. «Что ты делаешь, Маклин? Подумай, что станет с Самантой, когда она узнает, почему ты преследуешь семью Мерритта!» Но Нейт послал рассудок к черту: сердце его рвалось из груди, и казалось, что этих мгновений он ждал всю жизнь. Может быть, и жил только ради них.
Прежде Нейт полагал, что сердце его умерло, остановилось вместе с сердцем матери — но, как видно, ошибся. Оно не погибло — лишь окоченело на ледяном костре скорби и гнева; но теперь, отогревшись, возвращалось к жизни. К жизни, в которой, к безмерному изумлению Нейта, нашлось место и радости, и благодарности, и любви. Что ему теперь до клана Мерритта, и до неоконченного дела, и даже до клятвы, принесенной над гробом матери двадцать лет назад?
Однако, взглянув в глаза Саманты, Нейт прочел в них неизбывную тревогу. Едва ли он вполне понимал все ее чувства, зато точно знал, каково это — потерять мать.
Нейт крепче сжал ее в объятиях, словно надеясь защитить от страшного призрака потери. Будь проклят Пол Мерритта! Даже мертвый, он по-прежнему властвует над их судьбами! Но недолго ему осталось царствовать. Нейт Маклин найдет способ освободить от его власти и Саманту, и себя.
Изгнав из мыслей все, кроме своей прекрасной возлюбленной, Нейт не без труда оторвался от нее — но лишь для того, чтобы стянуть с нее через голову футболку, а затем лифчик.
Боже, какая же она красавица! Нейт видел, что страх и тревога ее рассеялись — пусть и ненадолго; глаза сияют восторгом, а тело отвечает движениям его тела так, словно они созданы друг для друга. Склонив голову, он легонько коснулся языком сперва одного, затем другого соска. Саманта ахнула и дрожащими пальцами схватилась за верхнюю пуговицу его рубашки. В следующий миг рубашка полетела на пол, Саманта взяла его за руку и повела через холл в спальню.
Нейт понимал: то, что сейчас произойдет между ними, навсегда изменит их отношения. И, возможно, погубит то, ради чего он жил и работал все эти годы. Но остановиться он не мог. Пожалуй, смог бы, если бы речь шла только о нем — но сейчас он был нужен Саманте. Ее мучил худший из земных страхов — страх за того, кто тебе дорог. И именно Нейта выбрала судьба, чтобы разогнать черные тучи, чтобы вооружить Саманту против враждебных ураганов, зажечь в ее душе свет, который сможет рассеять мрак. Это его задача, это его долг, ибо этой женщине он обязан больше, чем жизнью, — возвращением радости, которую считал для себя недоступной.
Саманта прикрыла глаза. Что с ней творится? Ей тридцать пять лет, она не раз бывала с мужчинами, не раз воображала, что влюблена, но никогда еще физическая близость не казалась ей такой… естественной. И такой неизбежной.
Сэм знала: то, что она делает, неописуемо усложнит ее жизнь. Но остановиться не могла, потому что желала Нейта — желала смертельно, до боли.
Не вспоминая ни об усталости, ни о раненой руке, дрожащими от возбуждения пальцами она расстегнула его ремень и «молнию» на джинсах. Несколько мгновений — и их тела, уже не стесненные одеждой, рванулись друг другу навстречу.
Мир Саманты и прежде был многоцветен и ярок, но никогда еще она не испытывала блаженства, от которого перехватывает дыхание, замирает сердце и чудится, что сейчас умрешь — но такая смерть кажется прекраснее жизни.
Тревога, страх, одиночество, утомление последних дней — все было забыто. Нейт сжал ее в объятиях так крепко, словно желал слиться с ней в одно целое, и губы его прильнули к ее губам, а затем скользнули ниже… еще ниже… и Саманта с удивлением услышала, как из груди ее вырываются тихие стоны наслаждения.
Вот он ласково перевернул ее на спину и осторожно опустился сверху. Вулкан желания бушевал между ними, и она вдруг поняла, что с самой первой встречи знала: рано или поздно это случится. Что так должно быть.
Нейт приподнялся, и ее тело выгнулось ему навстречу. Боже, как прожила она все эти годы? Как могла встречаться с мужчинами, воображать себя влюбленной — и не знать, что секс — это так прекрасно?!
Он вошел в нее медленным плавным движением, и тела их задвигались в древнем чувственном танце. Казалось, вместе с ними весь мир пульсирует в огне желания. Движения Нейта все убыстрялись; Саманта чувствовала, что тает, плавится на добела раскаленных углях наслаждения. Наконец тела их согласно выгнулись — а в следующий миг оба разом сотряслись в сладкой судороге, одновременно достигнув вершины экстаза.
Казалось, вечность прошла, прежде чем они оба вернулись к реальности. Ни один не произнес ни слова — к чему слова? Нейт и Саманта лежали, сплетясь в интимнейшем из объятий, пока на их утомленные любовью тела и потрясенные восторгом души не снизошел великий успокоитель — сон.
И все же сомнения не оставляли Саманту. Она взглянула Нейту в глаза.
— Ник говорил мне, что вы много лет преследуете семью Мерритта. Что для вас это — дело жизни.
— Пол Мерритта бесчисленное множество раз выскальзывал у нас из рук, — медленно, словно взвешивая каждое слово, ответил Нейт. — Как только дело доходило до суда, свидетели отказывались от своих показаний или умирали загадочной смертью. Агенты под прикрытием исчезали бесследно. И вот теперь, кажется, у нас появился шанс. Для меня это очень много значит.
— Но Ник считает, что у вас какая-то личная ненависть к семье. И мне теперь тоже так кажется. Почему?
— Такое случается, — глядя в сторону, ответил Нейт. — Когда долго работаешь над каким-то делом…
— Но сейчас вы в отпуске!
— Верно.
— И приехали сюда, потому что беспокоились обо мне?
— Да.
— А не для того, чтобы встретиться с моей матерью?
— В первую очередь я думал о вас. Но лгать не стану: мне очень хотелось бы узнать, какую тайну скрывает ваша мать
— Должно быть, это и называется «скрыть жало правды под покровом лжи»? — язвительно усмехнулась Саманта.
— Как вы сказали? Я запомню.
— Это не ответ.
— Иного ответа я вам дать не могу, — серьезно ответил Нейт. — Да, я ненавижу семью Мерритта. Потому что они преступники, потому что причиняют неисчислимое зло невинным людям. Вот и все.
— Понимаю, — задумчиво произнесла Саманта. Нейт говорил с искренним жаром, и ему хотелось верить. — Но за что вы так ненавидите Ника?
— Потому что уверен: все эти годы он отмывает деньги мафии.
— Но почему вы в этом уверены? Вы же сами говорили, что у вас нет доказательств?
— Он твердил, что не желает иметь с отцом ничего общего, однако регулярно с ним встречался, причем порой в самых неожиданных местах — очевидно, чтобы избежать слежки.
— Что ж тут удивительного? Ведь они все-таки отец и сын! А тайком встречались, чтобы избежать огласки и сплетен.
— Кредит на свой бизнес он взял в банке, ведущем финансовые дела Мерритты.
— И что с того? Он обратился в банк, который хорошо знал, только и всего.
— У его фирмы есть представительство в Швейцарии.
— Господи, да таких фирм сотни! И что же, по-вашему, все они связаны с мафией? Ник рассказывал, что ведет торговлю чуть ли не со всем светом. И виноваты в этом вы!
Нейт поднял брови.
— Вот как?
— Ну конечно! Он жаловался, что вы досаждаете ему бесконечными проверками, распугиваете клиентов…
— Если бы он был честным бизнесменом… — пожал плечами Нейт.
У Саманты упало сердце. Похоже, переубедить Нейта невозможно: он твердо уверен в виновности Ника и любые факты готов истолковать ему во вред.
— Простите, — мягко проговорил Нейт. — Вы ведь хотели услышать откровенный ответ.
— Мне кажется, вы и сейчас не совсем откровенны, — проговорила Сэм.
— Стараюсь, как могу, — просто ответил он.
Этому Саманта поверила. Он действительно откровенен с ней настолько, насколько может — как и она с ним. Оба они чувствуют, что кое-чего говорить не стоит.
Саманта решила сменить тему:
— Вы выросли в Бостоне?
Нейт кивнул.
— У вас есть родные?
— Нет, — внезапно помрачнев, ответил он.
— И женаты никогда не были?
— Был, — коротко ответил Нейт.
Сердце Сэм пропустило такт. Но он сказал «был» — значит, сейчас не женат…
— А дети у вас есть?
— Нет, — сухо ответил он. — У жены был выкидыш, потом врачи сказали, что детей больше не будет. А через несколько лет она умерла.
По его сузившимся глазам и плотно сжатым губам Саманта поняла, что о жене больше расспрашивать не стоит.
— Чем занимались ваши родители? — попробовала она зайти с другой стороны. — Что они были за люди?
— Отца я никогда не знал. А мать погибла, когда ябыл еще ребенком.
— Как же вы…
Нейт пожал плечами:
— Я рос в приемных семьях. Хорошо учился в школе и получил стипендию во второразрядном колледже. Вот так и выбился в люди.
Сэм вздрогнула. Судьба сирот, переходящих из одной приемной семьи в другую, всегда представлялась ей чем-то вроде страшной сказки.
Взгляды их встретились — и оба вновь ощутили напряжение чувственности, окутывающее их незримой паутиной, все сильнее притягивающее друг к другу…
Словно завороженный, Нейт протянул к ней руку… и тут же, словно обжегшись, отдернул.
«О чем ты только думаешь! — мысленно обругала себя Сэм. — У тебя пропала мать, за тобой охотятся убийцы, а ты, словно девчонка-школьница, млеешь при одном взгляде на этого чужого человека…»
Нейт вдруг поднялся, резким движением разорвав связывающие их невидимые нити.
— Вернемся к вашей матери. У нее есть сотовый телефон?
— Есть. Он не отвечает.
— Как вы считаете, если бы она уехала по доброй воле — позвонила бы вам?
— Может быть, она думает, что одной записки достаточно, — без особой уверенности в голосе ответила Саманта.
— Расскажите мне о ней.
Сэм снова подозрительно взглянула на него. Она прекрасно понимала, что Маклин может использовать полученные сведения против нее. Или против Ника. Но, с другой стороны, сведения о ее матери он все равно добудет — не тем, так другим способом.
— Она всегда была замкнутой и немногословной. Я думала, она по натуре человек скрытный.
— А теперь сомневаетесь?
— Теперь не знаю, — вздохнула она. — Может быть, она избегала общества и задушевных разговоров, потому что боялась сболтнуть лишнее.
— Дедушки и бабушки у вас нет?
Сэм покачала головой:
— Нет. Мама всегда говорила, что потеряла родителей в детстве.
Нейт покачал головой.
— Вам не казалось странным, что они оба — сироты?
— Нет, я всегда думала, что поэтому они и сблизились. Оба рано остались одни, и это… Но теперь я просто не знаю, чему верить!
— Нелегко вам сейчас приходится, — мягко заметил он.
— Это еще мягко сказано! Я чувствую себя ребенком, заблудившимся в лесу. Ни дорог, ни тропинок. Куда идти? Тридцать пять лет я не сомневалась, что знаю о родителях все, что положено знать, — а теперь вижу, что не знаю ничего!
Саманта подняла глаза, и Нейт прочел в ее взгляде сострадание. Она, несомненно, плохо представляла себе, что значит быть сиротой: мучительное чувство растерянности и неуверенности в завтрашнем дне он познал намного раньше ее и теперь всей душой сочувствовал ей.
— Если хотите, я могу обратиться в местную полицию, — предложил Нейт. — Скажу, что ваша мать исчезла, ничего больше.
— Но вы же здесь неофициально.
— Все равно я служу в ФБР, так что, думаю, мне окажут любезность.
— А вашему начальству не сообщат?
Нейт пожал плечами:
— Все может быть.
— Но вы ничего им не расскажете?
— Пока — нет. Но если до завтрашнего дня о вашей матери не будет никаких известий, нам придется рассказать все.
— Это ее убьет, — обессиленно прошептала Саманта. Нейт промолчал, только протянул к ней руку — и на этот раз не отдернул на полпути. Его сильные теплые пальцы сплелись с ее пальцами. Другой рукой он осторожно провел по щеке, и от его прикосновений кожа у Саманты вспыхнула огнем.
В следующее мгновение Нейт наклонился и накрыл ее губы своими — так осторожно, так нежно, что Сэм сразу забыла обо всех своих подозрениях. Она ответила ему страстно и самозабвенно, словно впитывая его силу; с каждым мгновением таял ледяной холод в ее сердце, прочь уходили тревога и страх.
Поцелуй становился все глубже, и все усиливался охвативший их жар. Саманта вся дрожала — и чувствовала, что Нейт тоже дрожит.
«Что со мной? — смятенно спрашивала она себя. — Я таю… или нет, горю!»
А тем временем губы Нейта, скользнув по ее шее, вернулись к ее губам и завладели ими с яростной нежностью — несочетаемые слова, но к этому поцелую они подходили как нельзя лучше. Несочетаемыми казались Сэм и охватившие их чувства: отчаянная жажда мешалась в них с осторожностью, грубая страсть — с нежностью, самозабвенное желание — с остатками страха и подозрений. Но самое удивительное — эта безумная смесь и разжигала в ней пламя.
Нейт давно уже сдался. Он по-прежнему не знал, что произошло тридцать четыре года назад, что за сделку заключила Трейси Мерритта с мужем — не знал и, сказать по совести, не желал знать.
Не все ли равно? Сейчас важно одно: Саманта Кэрролл тает в его объятиях, и в глазах у нее — желание. Она хочет его. Жаждет его. Он уж и забыл, каково это — ощущать себя желанным!
Но вот в глазах ее мелькнул страх, и Нейт угадал ее мысли. Саманта боится многого, в том числе — и его самого. Опасается, что его ласки — лишь хитрый способ склонить ее к сотрудничеству. Этот страх он угадывал в ее движениях, в опущенных ресницах, в том, как она отвечала на его поцелуи. Он видел: Саманта хватается за него, словно утопающий за соломинку. Отдаваясь ему, она надеется забыться, хоть на краткий миг избавиться от сковавшего душу страха
И все-таки никогда прежде он не встречал столь отважной женщины! Невинная жертва, брошенная на растерзание в волчью яму, она не сломалась, не потеряла голову — нет, она, как может, борется за жизнь.
Нейт оторвался от ее губ и положил руку ей на плечо. В глубине души он опасался, что Саманта отстранится — как отстранилась тогда, в больнице. Там их тянуло друг к другу с той же неодолимой силой, но, кроме влечения, в горячем воздухе между ними вибрировали и иные флюиды. Напряжение. Гнев. Саманта была уверена: ему что-то от нее нужно.
Бог свидетель, так оно и есть! Только нужно ему не свидетельство против клана Мерритта. Нет, нечто неизмеримо более важное…
Взгляды их встретились — и неизъяснимое сверкнуло меж ними, словно удар молнии.
Она была прекрасна. Прекрасна своим мужеством, отвагой, искренностью. Готовностью принимать жизнь во всех ее проявлениях. Нейт восхищался ею… Нет, не просто восхищался. Его чувства к Саманте были намного сильнее, ярче, интимнее…
И опаснее.
И все же он не убрал руку с ее плеча. Напротив, пальцы его, словно обретя собственную волю, двинулись к затылку, зарылись в густые темные волосы, и Саманта, блаженно прикрыв глаза, запрокинула голову навстречу его руке.
Нейт не обманывал себя. Он ей безразличен. Когда женщина испугана, смертельно устала и ищет защиты, любой мужчина кажется ей подарком судьбы. Но это ослепление пройдет, как только рассеется страх. Однако он был поражен силой собственных чувств к ней — чувств, которые считал давно умершими. Он жаждал Саманту всем телом и душой, хотел ее так, как никогда не хотел ни одну женщину! Хотел уничтожить ее страх. Поцелуями стереть дрожь с губ, нежными прикосновениями растопить лед недоверия в синих глазах. Вернуть ей радость, для которой создана эта прекрасная женщина.
Губы их снова встретились, пробуя, исследуя, испытывая друг друга. Огонь страсти бушевал и разгорался, губы Саманты приоткрылись, и Нейт скользнул языком к ней в рот. К его удивлению и восторгу, она ответила тем же, и языки их сплелись в древнем танце, безмерно обостряющем все чувства.
В порыве страсти Нейт забыл обо всем. Завладев ее нежным ртом, он вел Саманту по дороге наслаждения — дороге, таившей для него не меньше сюрпризов, чем для его возлюбленной. Холод ненависти, с которым Нейт давно сроднился, таял и растворялся без следа в живом тепле нежности и страсти.
Откуда-то из дальней дали донесся предостерегающий шепоток рассудка. «Что ты делаешь, Маклин? Подумай, что станет с Самантой, когда она узнает, почему ты преследуешь семью Мерритта!» Но Нейт послал рассудок к черту: сердце его рвалось из груди, и казалось, что этих мгновений он ждал всю жизнь. Может быть, и жил только ради них.
Прежде Нейт полагал, что сердце его умерло, остановилось вместе с сердцем матери — но, как видно, ошибся. Оно не погибло — лишь окоченело на ледяном костре скорби и гнева; но теперь, отогревшись, возвращалось к жизни. К жизни, в которой, к безмерному изумлению Нейта, нашлось место и радости, и благодарности, и любви. Что ему теперь до клана Мерритта, и до неоконченного дела, и даже до клятвы, принесенной над гробом матери двадцать лет назад?
Однако, взглянув в глаза Саманты, Нейт прочел в них неизбывную тревогу. Едва ли он вполне понимал все ее чувства, зато точно знал, каково это — потерять мать.
Нейт крепче сжал ее в объятиях, словно надеясь защитить от страшного призрака потери. Будь проклят Пол Мерритта! Даже мертвый, он по-прежнему властвует над их судьбами! Но недолго ему осталось царствовать. Нейт Маклин найдет способ освободить от его власти и Саманту, и себя.
Изгнав из мыслей все, кроме своей прекрасной возлюбленной, Нейт не без труда оторвался от нее — но лишь для того, чтобы стянуть с нее через голову футболку, а затем лифчик.
Боже, какая же она красавица! Нейт видел, что страх и тревога ее рассеялись — пусть и ненадолго; глаза сияют восторгом, а тело отвечает движениям его тела так, словно они созданы друг для друга. Склонив голову, он легонько коснулся языком сперва одного, затем другого соска. Саманта ахнула и дрожащими пальцами схватилась за верхнюю пуговицу его рубашки. В следующий миг рубашка полетела на пол, Саманта взяла его за руку и повела через холл в спальню.
Нейт понимал: то, что сейчас произойдет между ними, навсегда изменит их отношения. И, возможно, погубит то, ради чего он жил и работал все эти годы. Но остановиться он не мог. Пожалуй, смог бы, если бы речь шла только о нем — но сейчас он был нужен Саманте. Ее мучил худший из земных страхов — страх за того, кто тебе дорог. И именно Нейта выбрала судьба, чтобы разогнать черные тучи, чтобы вооружить Саманту против враждебных ураганов, зажечь в ее душе свет, который сможет рассеять мрак. Это его задача, это его долг, ибо этой женщине он обязан больше, чем жизнью, — возвращением радости, которую считал для себя недоступной.
Саманта прикрыла глаза. Что с ней творится? Ей тридцать пять лет, она не раз бывала с мужчинами, не раз воображала, что влюблена, но никогда еще физическая близость не казалась ей такой… естественной. И такой неизбежной.
Сэм знала: то, что она делает, неописуемо усложнит ее жизнь. Но остановиться не могла, потому что желала Нейта — желала смертельно, до боли.
Не вспоминая ни об усталости, ни о раненой руке, дрожащими от возбуждения пальцами она расстегнула его ремень и «молнию» на джинсах. Несколько мгновений — и их тела, уже не стесненные одеждой, рванулись друг другу навстречу.
Мир Саманты и прежде был многоцветен и ярок, но никогда еще она не испытывала блаженства, от которого перехватывает дыхание, замирает сердце и чудится, что сейчас умрешь — но такая смерть кажется прекраснее жизни.
Тревога, страх, одиночество, утомление последних дней — все было забыто. Нейт сжал ее в объятиях так крепко, словно желал слиться с ней в одно целое, и губы его прильнули к ее губам, а затем скользнули ниже… еще ниже… и Саманта с удивлением услышала, как из груди ее вырываются тихие стоны наслаждения.
Вот он ласково перевернул ее на спину и осторожно опустился сверху. Вулкан желания бушевал между ними, и она вдруг поняла, что с самой первой встречи знала: рано или поздно это случится. Что так должно быть.
Нейт приподнялся, и ее тело выгнулось ему навстречу. Боже, как прожила она все эти годы? Как могла встречаться с мужчинами, воображать себя влюбленной — и не знать, что секс — это так прекрасно?!
Он вошел в нее медленным плавным движением, и тела их задвигались в древнем чувственном танце. Казалось, вместе с ними весь мир пульсирует в огне желания. Движения Нейта все убыстрялись; Саманта чувствовала, что тает, плавится на добела раскаленных углях наслаждения. Наконец тела их согласно выгнулись — а в следующий миг оба разом сотряслись в сладкой судороге, одновременно достигнув вершины экстаза.
Казалось, вечность прошла, прежде чем они оба вернулись к реальности. Ни один не произнес ни слова — к чему слова? Нейт и Саманта лежали, сплетясь в интимнейшем из объятий, пока на их утомленные любовью тела и потрясенные восторгом души не снизошел великий успокоитель — сон.
21
Нейт проснулся первым и приподнялся на локте, любуясь своей спящей подругой. Волосы Саманты разметались во сне, на лице играла легкая улыбка. Один бог знает, когда ей в последний раз доводилось так крепко и сладко спать.
Привычная напряженность, ставшая частью его существа, покинула Нейта: он чувствовал, что мог бы лежать и смотреть на Саманту вечно. Неведомое прежде спокойствие снизошло на его душу; но в дальних ее уголках уже собирались новые тучи.
Нейт так и не рассказал ей все. Самое главное он скрыл. А ведь Сэм — из той породы женщин, для которых слова «честность» и «верность» — не пустой звук. Она заслуживает правды. Как может он требовать от нее полной откровенности, если сам с ней не откровенен?
Смогла бы она заснуть в его объятиях, если бы знала, что родственники ее отца убили его мать? Если бы знала, что с тех пор Нейт жил и дышал одной мыслью — отомстить? Смогла бы она ему довериться? Не заподозрила бы, что он и в ней видит врага?..
Зазвонил телефон. Саманта приоткрыла глаза и потянулась с ленивой чувственностью, от которой все тело Нейта сладко заныло. Но в следующее мгновение синие глаза тревожно расширились, даже не взглянув на него, она вскочила, накинула рубашку и, схватив телефон, бросилась с ним в соседнюю комнату.
Нейт хотел пойти следом, но тут же остановил себя. Если Саманта поймает его на подслушивании, проигрыш будет гораздо больше выигрыша. Вместо этого он отправился в ванную, сполоснул лицо, пригладил волосы и, вернувшись в спальню, натянул джинсы, которые так и валялись у кровати. Кофе! Вот что ему сейчас не помешает.
Нейт направился на кухню, но посреди холла, не в силах сопротивляться искушению, остановился и прислушался, надеясь, что Саманта говорит по телефону из гостиной. Но там ее не было.
Интересно, кто ей звонит — брат или мать?
Сквозь приоткрытую дверь гостиной Нейт заметил второй телефонный аппарат.
Сколько раз во время расследования он проклинал всевозможные преграды — как законные, так и те, что ставила ему собственная совесть. Впрочем, с совестью он за годы работы научился договариваться. Раскрыть дело, засадить преступника за решетку — ради этого можно и нарушить пару-тройку условностей. Однако была некая незримая черта, которую он не переступал никогда. Просто не мог.
Вот и сейчас он не мог заставить себя подойти к телефону и снять трубку.
Нейт сел в кресло и приготовился ждать. Посмотрим, много ли расскажет ему Саманта. Насколько она ему доверяет. И насколько он может доверять самому себе.
Сэм положила трубку и растерянно покачала головой.
Нет, звонила не мать. Мужской голос с бостонским выговором произнес всего две фразы: «Я знаю, что у вас в доме агент ФБР. Избавьтесь от него».
Или… что? Невысказанная угроза повисла в воздухе. Затем в трубке раздались короткие гудки.
Незнакомец не сказал, что мать у него. Как будто полагал, что Саманте это и так известно. Но, может быть, он блефует? Надеется, что Саманта потеряет голову и сама приведет его к Пэтси?
И вдруг Сэм сообразила, как проверить, действительно ли мать уехала по своей воле.
На последнюю годовщину свадьбы отец подарил матери серебряный гребень и зеркальце. С этими подарками — последней памятью о Дэвиде — мать никогда не расстается, берет их с собой во все поездки. Если сейчас их в доме нет — значит, все в порядке. Если они лежат на своем месте в ящике комода — что-то неладно.
Значит, нужно ехать в дом матери.
Мысленно Саманта еще раз прокрутила в голове записку — она уже выучила ее наизусть. Ничего подозрительного. Никаких признаков, что Пэтси увезли из дома насильно. Но что, в сущности, она знает о своей матери? Или, если уж на то пошло, — о человеке, которого тридцать пять лет считала своим отцом?
Ясно одно: кто-то следит за ее домом. Только так они могли засечь появление Нейта.
От этой мысли Саманту охватил нешуточный гнев и еще более сильный страх. Нет, не просто страх — ужас, смешанный с недоверием. Казалось, она запуталась в кошмарном сне и никак не может проснуться. Или попала в триллер. К сожалению, ни в одном триллере не найти ответа на главный вопрос: как его герои справляются со страхом?
Вчера она позволила себе оттаять. Забылась в объятиях Нейта Маклина, надеясь, что его теплые сильные руки, жар его тела растопят холод в ее душе. Но теперь ледяные пальцы страха снова схватили ее за горло.
На миг ей захотелось бежать к нему, броситься в его объятия… Но она вспомнила слова незнакомца: «Избавьтесь от него».
Сейчас Маклин, конечно, с нетерпением ждет ее. Что ему сказать? Что для него важнее — расправиться с семьей Мерритта или спасти ее мать? Если придется выбирать — что он выберет? А вдруг, рассказав обо всем Нейту, она подпишет себе смертный приговор?
Сэм выглянула в окно. Никаких посторонних машин возле дома. Откуда взялись эти люди? Следили за ней от самого Бостона — или поджидали здесь?
Неужели они действительно похитили ее мать? Господи, жива ли она еще?!
Саманта поспешно оделась, причесалась. Дрожащей рукой чуть подкрасила губы. Нужно вернуться в дом матери, проверить, на месте ли зеркальце и гребень. Почему она не подумала об этом прошлой ночью? Просто не пришло в голову — она слишком устала, была слишком измучена страхом и беспокойством. Заметила, что ни чемодана, ни любимого свитера матери, ни дорожной косметички нет на месте, а проверить подарок отца не догадалась.
Если гребня и зеркальца нет…
Тогда я все расскажу Маклину.
Неделю назад Саманта и подумать не могла бы о том, чтобы что-то утаивать от агента ФБР. В детективных фильмах и сериалах ее всегда раздражало, когда героиня начинала творить какие-то несусветные глупости — например, пыталась поймать злодея сама, вместо того чтобы банально пойти в полицию. Но теперь Саманта понимала: бывают случаи, когда ничего другого не остается.
Привычная напряженность, ставшая частью его существа, покинула Нейта: он чувствовал, что мог бы лежать и смотреть на Саманту вечно. Неведомое прежде спокойствие снизошло на его душу; но в дальних ее уголках уже собирались новые тучи.
Нейт так и не рассказал ей все. Самое главное он скрыл. А ведь Сэм — из той породы женщин, для которых слова «честность» и «верность» — не пустой звук. Она заслуживает правды. Как может он требовать от нее полной откровенности, если сам с ней не откровенен?
Смогла бы она заснуть в его объятиях, если бы знала, что родственники ее отца убили его мать? Если бы знала, что с тех пор Нейт жил и дышал одной мыслью — отомстить? Смогла бы она ему довериться? Не заподозрила бы, что он и в ней видит врага?..
Зазвонил телефон. Саманта приоткрыла глаза и потянулась с ленивой чувственностью, от которой все тело Нейта сладко заныло. Но в следующее мгновение синие глаза тревожно расширились, даже не взглянув на него, она вскочила, накинула рубашку и, схватив телефон, бросилась с ним в соседнюю комнату.
Нейт хотел пойти следом, но тут же остановил себя. Если Саманта поймает его на подслушивании, проигрыш будет гораздо больше выигрыша. Вместо этого он отправился в ванную, сполоснул лицо, пригладил волосы и, вернувшись в спальню, натянул джинсы, которые так и валялись у кровати. Кофе! Вот что ему сейчас не помешает.
Нейт направился на кухню, но посреди холла, не в силах сопротивляться искушению, остановился и прислушался, надеясь, что Саманта говорит по телефону из гостиной. Но там ее не было.
Интересно, кто ей звонит — брат или мать?
Сквозь приоткрытую дверь гостиной Нейт заметил второй телефонный аппарат.
Сколько раз во время расследования он проклинал всевозможные преграды — как законные, так и те, что ставила ему собственная совесть. Впрочем, с совестью он за годы работы научился договариваться. Раскрыть дело, засадить преступника за решетку — ради этого можно и нарушить пару-тройку условностей. Однако была некая незримая черта, которую он не переступал никогда. Просто не мог.
Вот и сейчас он не мог заставить себя подойти к телефону и снять трубку.
Нейт сел в кресло и приготовился ждать. Посмотрим, много ли расскажет ему Саманта. Насколько она ему доверяет. И насколько он может доверять самому себе.
Сэм положила трубку и растерянно покачала головой.
Нет, звонила не мать. Мужской голос с бостонским выговором произнес всего две фразы: «Я знаю, что у вас в доме агент ФБР. Избавьтесь от него».
Или… что? Невысказанная угроза повисла в воздухе. Затем в трубке раздались короткие гудки.
Незнакомец не сказал, что мать у него. Как будто полагал, что Саманте это и так известно. Но, может быть, он блефует? Надеется, что Саманта потеряет голову и сама приведет его к Пэтси?
И вдруг Сэм сообразила, как проверить, действительно ли мать уехала по своей воле.
На последнюю годовщину свадьбы отец подарил матери серебряный гребень и зеркальце. С этими подарками — последней памятью о Дэвиде — мать никогда не расстается, берет их с собой во все поездки. Если сейчас их в доме нет — значит, все в порядке. Если они лежат на своем месте в ящике комода — что-то неладно.
Значит, нужно ехать в дом матери.
Мысленно Саманта еще раз прокрутила в голове записку — она уже выучила ее наизусть. Ничего подозрительного. Никаких признаков, что Пэтси увезли из дома насильно. Но что, в сущности, она знает о своей матери? Или, если уж на то пошло, — о человеке, которого тридцать пять лет считала своим отцом?
Ясно одно: кто-то следит за ее домом. Только так они могли засечь появление Нейта.
От этой мысли Саманту охватил нешуточный гнев и еще более сильный страх. Нет, не просто страх — ужас, смешанный с недоверием. Казалось, она запуталась в кошмарном сне и никак не может проснуться. Или попала в триллер. К сожалению, ни в одном триллере не найти ответа на главный вопрос: как его герои справляются со страхом?
Вчера она позволила себе оттаять. Забылась в объятиях Нейта Маклина, надеясь, что его теплые сильные руки, жар его тела растопят холод в ее душе. Но теперь ледяные пальцы страха снова схватили ее за горло.
На миг ей захотелось бежать к нему, броситься в его объятия… Но она вспомнила слова незнакомца: «Избавьтесь от него».
Сейчас Маклин, конечно, с нетерпением ждет ее. Что ему сказать? Что для него важнее — расправиться с семьей Мерритта или спасти ее мать? Если придется выбирать — что он выберет? А вдруг, рассказав обо всем Нейту, она подпишет себе смертный приговор?
Сэм выглянула в окно. Никаких посторонних машин возле дома. Откуда взялись эти люди? Следили за ней от самого Бостона — или поджидали здесь?
Неужели они действительно похитили ее мать? Господи, жива ли она еще?!
Саманта поспешно оделась, причесалась. Дрожащей рукой чуть подкрасила губы. Нужно вернуться в дом матери, проверить, на месте ли зеркальце и гребень. Почему она не подумала об этом прошлой ночью? Просто не пришло в голову — она слишком устала, была слишком измучена страхом и беспокойством. Заметила, что ни чемодана, ни любимого свитера матери, ни дорожной косметички нет на месте, а проверить подарок отца не догадалась.
Если гребня и зеркальца нет…
Тогда я все расскажу Маклину.
Неделю назад Саманта и подумать не могла бы о том, чтобы что-то утаивать от агента ФБР. В детективных фильмах и сериалах ее всегда раздражало, когда героиня начинала творить какие-то несусветные глупости — например, пыталась поймать злодея сама, вместо того чтобы банально пойти в полицию. Но теперь Саманта понимала: бывают случаи, когда ничего другого не остается.