Поттер Патриция. Танцующие тени

   — Не думаю, что у матери был выбор, кого взять с собой, — проговорила она, желая хоть немного смягчить его невидимую, но ясно ощущаемую боль. — Если бы она могла спасти обоих, то, конечно…
   — Я договорюсь о проведении теста, — перебил он ее. — Завтрашнее утро вас устроит?
   — Конечно, — ответила она. — Мне тоже нужно подтверждение. За этим я сюда и приехала.
   На самом деле она уже получила подтверждение, которого так желала. Но тот путь, который она проделала, Нику только предстоит.
   Саманта потянулась за документами, но Ник накрыл их рукой.
   — Я хотел бы оставить их у себя. На какое-то время. «Хочет сделать копии», — поняла Саманта. Что ж, сама она первым делом скопировала все бумаги. Как видно, осторожность у них — черта семейная.
   У столика появился официант. Саманта заказала рыбу, Ник — бифштекс. С уверенностью, до которой ей самой было далеко, он выбрал бутылку вина — как подозревала Саманта, очень дорогого.
   — Что же дальше? — спросила она.
   — Понятия не имею, — холодно ответил Ник, пододвигая к себе бумаги. — Зачем вы приехали? Вы знаете, кто такой мой отец?
   — Читала о нем кое-что в Интернете. Статьи в бостонских газетах. — Она смело встретила его взгляд. — Я уже сказала вам, зачем приехала. Чтобы узнать правду. Чтобы увидеть вас. С самого детства меня преследовало смутное чувство потери, и теперь я хочу знать, что именно я потеряла.
   В его непроницаемых глазах блеснуло какое-то чувство — блеснуло и тут же погасло. Саманта не стала спрашивать, чувствует ли он то же самое: Ник пока был явно не готов отвечать на такие интимные вопросы.
   — Он действительно гангстер? — спросила она вместо этого. — Крестный отец… Не знаю, как это называется.
   — Так пишут в газетах, — чуть приподняв бровь, ответил Ник. — И федералы думают так же.
   — Я не всегда верю всему, что пишут в газетах.
   — Очень разумно с вашей стороны. — Он бросил на нее еще один долгий взгляд. — И все же трудно поверить, что вы приехали сюда без всякого… без всяких мыслей о возможном наследстве.
   — Я не богата, мистер Меррит, — с достоинством ответила Саманта, — но и не бедна. У меня собственное дело, которое я люблю. И чужие деньги мне не нужны, тем более — грязные деньги. Я их не возьму, даже если предложат.
   — Значит, вы в нашей семье белая ворона, — усмехнулся он.
   — А кто еще может претендовать на наследство?
   — Двое дядюшек, тетушка, кузены и мой сводный брат.
   Саманта уставилась на него во все глаза. Господи, еще один брат?!
   — Сводный? — пробормотала она.
   — Джордж. Впрочем, сам он предпочитает имя Джордже. Сын любовницы моего отца. Я никогда не понимал, почему он на ней не женится. Теперь думаю: может быть, не хотел оказаться в тюрьме за двоеженство? — По губам его скользнула загадочная усмешка. — Если отец знал, что его жена жива, он мог опасаться, что она вдруг объявится. И у него будут неприятности. Федералы любят такие фокусы. Ни за что серьезное привлечь не могут — так упекут за решетку за какую-нибудь ерунду, вроде невыплаты налогов или езды на красный свет, а уж двоеженство — такой подарок для них!
   Если отец знал, что его жена жива… Не «моя мать» — «его жена». Однако Ник впервые признал, что вся эта история может быть правдой.
   Сэм прикрыла глаза. Почему-то ей казалось, что мать разведена с Полом Мерриттой. Но если нет…
   Снова бросив взгляд на Ника, она заметила, что он не сводит с нее пристальных темных глаз. Лицо его было все таким же холодным и непроницаемым. Ну почему у нее не получается так же скрывать свои чувства? Впрочем, едва ли Ник сейчас испытывает такое же потрясение. Он-то ведь не знает Пэтси Кэрролл — добропорядочную гражданку, безупречную жену и мать, известную в Горячих Ключах своими строгими правилами и уважением к закону…
   — Джордж? Его имя я в газетах не встречала, — сменила тему Саманта.
   — Он носит фамилию матери. О неприкосновенности его частной жизни отец позаботился. Не то что о моей.
   — Вы часто с ним видитесь?
   — С отцом? Не чаще, чем считаю необходимым.
   — Я обещала прийти к нему завтра. Может быть, пойдем вместе?
   Он удивленно взглянул на нее.
   — Разве вас не Томми привезет?
   — Я сказала ему, что приду сама. Хочу иметь возможность уйти, когда пожелаю.
   В его непроницаемых глазах на миг мелькнуло восхищение.
   — На такси поедете?
   — Пока не знаю. Может быть, арендую машину…
   — Где вы остановились? — спросил он вдруг.
   Сэм не ответила, и он добавил:
   — Или это секрет?
   Так оно и было. В том числе и для нее самой — Сэм так и не знала ни названия, ни адреса отеля, где остались ее вещи.
   — Так вы пойдете со мной? — повторила она.
   — Отцу это не понравится. Вы его не знаете, он не терпит, когда что-нибудь решают за него.
   Саманта пожала плечами.
   — Я тоже привыкла все решать сама. Он оплатил мне билет на самолет, но я отказалась. Заплатила за себя сама и вылетела тогда, когда мне, а не ему, было удобно.
   — Очко в вашу пользу, — заметил Меррит, подняв бокал.
   Сарказм? Одобрение? Трудно сказать, чего она ожидала, — но только не этой холодной отстраненности. Ник вел себя как посторонний наблюдатель. Однако по едва уловимому напряжению в его позе, по тому, как порой дергался мускул на щеке, Саманта догадывалась: он чувствует гораздо больше, чем хочет выказать.
   Сэм сжала руки под столом. Черт бы побрал этот его самоконтроль! Ей нужны чувства — любые, пусть гнев, пусть неприязнь, только не этот ледяной холод! Почему он ей не доверяет? Зачем отталкивает?
   Не следовало ей сюда приезжать. Все это ошибка. Ужасная ошибка. Тридцать четыре года они ничего не знали друг о друге: разумеется, они — чужие друг другу люди.
   И все же Сэм ждала чего-то.
   Чего? Она и сама не знала.
   — Вы служили в армии? — поинтересовалась она как можно более непринужденным тоном.
   — Вижу, вы и обо мне кое-что разузнали, — сухо усмехнулся Ник.
   — Все, что смогла найти, — честно ответила она.
   — И не боитесь?
   — А что, следует?
   — Хотите знать мое мнение? Что ж, я скажу, что вам следует делать. Собрать вещички и как можно скорее бежать назад, в Колорадо.
   — Это не ответ.
   Он пожал плечами:
   — Меня бояться незачем. Вот «семья» — другое дело.
   Эти слова он произнес совершенно спокойно, и Сэм не поняла, что это — предупреждение, угроза или просто констатация факта.
   — Расскажите мне о Поле Мерритте, — попросила она, решив повременить с опасными расспросами.
   — Он вас очарует с первого взгляда. Несмотря на то, что стар, очень болен и находится под следствием. — Помолчав, Ник добавил: — Имейте в виду: как только вы ступите на порог его дома, сразу попадете в число подозреваемых.
   — Что вы хотите сказать?
   — Фэбээровцы перевернут вашу жизнь вверх дном. Вцепятся в вас, словно гончие в затравленного зверя, и уже не оставят в покое.
   — Как случилось с вами?
   Он горько рассмеялся.
   — Послушайте моего совета: не проверяйте это на собственном опыте. Садитесь на следующий рейс в Денвер и возвращайтесь… откуда вы там прибыли.
   — Из Горячих Ключей, — подсказала она.
   — Ну, и зачем вы мне это сказали? — усмехнулся он.
   — А почему бы и не сказать? Это не тайна. Ваш отец уже знает, где я живу, и те двое, что ко мне приезжали, — тоже.
   — Если вас угораздило родиться в семье Мерритта, учитесь держать язык за зубами.
   — Даже с другим Мерриттой? — попыталась улыбнуться Саманта.
   Только сейчас до нее начали доходить предупреждения Ника. «Попадете в число подозреваемых…», «Фэбээровцы перевернут вашу жизнь вверх дном…» Саманта и прежде догадывалась, что огласка может повредить ее бизнесу, но такое ей и в голову не приходило…
   — Что, начинаете понимать? — заметил Ник, не сводивший с нее глаз.
   Саманта скомкала в кулаке салфетку и швырнула на стол. Как же она устала взвешивать каждое свое слово, контролировать каждое движение, следить за каждым проявлением эмоций в себе и в окружающих!
   — Те двое, что явились ко мне в галерею, о моих чувствах не заботились. Они вывалили на меня эту новость и не поскупились на едва завуалированные угрозы — на случай, если я стану им противоречить. Потом кто-то вломился ко мне в дом, ударил меня по голове и скрылся. — Сэм с трудом перевела дыхание. — Уже здесь, в аэропорту, меня преследовали какие-то люди. Я зарегистрировалась в отеле под чужим именем. Сегодня с самого утра брожу по городу, высматривая бандитов, убийц или уж не знаю, кого еще, кто может на меня напасть. Моя жизнь уже перевернулась вверх дном, понимаете? — Она пригвоздила его к месту свирепым взглядом. — Я приехала, чтобы увидеть брата! И еще — чтобы объяснить мистеру Мерритте, что не собираюсь плясать под его дудку!
   — Вас преследовали в аэропорту? — удивленно переспросил Ник. — Что за люди? Опишите их.
   — Сначала я заметила одного. Он стоял у терминала, как будто ожидал прибывающего самолета. Внимательно рассматривал пассажиров. Я заметила, что он обратил особое внимание на меня. Потом последовал за мной в багажное отделение, и тут появились двое других…
   — Этот первый — как он выглядел? — прервал ее Николас.
   — Высокий, худощавый. Светловолосый.
   — Глаза зеленые?
   Она кивнула.
   — Вы его знаете?
   — Обернитесь.
   Саманта обернулась — и встретилась взглядом с зелеными глазами таинственного незнакомца.
   Все в том же мятом сером костюме, он сидел за стойкой бара. Увидев, что она его заметила, он коротко улыбнулся и приветственно поднял бокал.
   С трудом оторвав от него взгляд, Саманта повернулась к Нику.
   — Он вошел через несколько минут после нас, — объяснил тот. — Должно быть, следил за мной. Или за вами.
   — Кто он такой?
   — Ублюдок, — коротко ответил Ник. — Настоящий ублюдок.
   В первый раз за их встречу он выказал какие-то чувства — и от ненависти, которая звучала в его голосе, у Саманты мороз пробежал по коже.
   — Что ему от меня нужно?
   Ник горько усмехнулся:
   — Поздравляю, вы на крючке у ФБР. Этого человека зовут Маклин, он федерал. Вот уже пять лет гоняется за семьей Мерритта. Много раз пытался уничтожить мое дело. И с вами постарается сделать то же самое. Держитесь от него подальше.
   — Но я думала… — пробормотала Саманта, поражаясь охватившему ее чувству острого, болезненного разочарования. — Он же спас мне жизнь! Те люди… он задержал их и дал мне убежать…
   — Возможно, это был просто спектакль, — сухо заметил Ник. — Одна из его игр. Мы с отцом не слишком-то близки, но одно могу вам сказать точно: раз уж вы приехали сюда, его люди вас не тронут. И люди из других «семей» — тоже. У них свой кодекс чести. И его никто не осмелится нарушить.
   — А тот грабитель, что забрался ко мне в дом? Ограбление в его кодекс чести не входит? — саркастически заметила Саманта.
   — Я не знаю, кто это был. Я в дела отца никогда не лез и теперь не собираюсь. И вы, если у вас есть хоть капля разума, тоже не станете совать нос куда не следует.
   Сэм с трудом подавила в себе желание обернуться. Фэбээровец с зелеными глазами не шел из ее мыслей.
   И вдруг тот, о ком она думала, сам оказался у их столика.
   — Представь меня даме, Меррит, — обратился он к Нику.
   — Иди к черту.
   От фэбээровца исходила та же завораживающая, бьющая через край энергия, что и вчера ночью. Однако теперь в его зеленых глазах, устремленных на Ника, читалась откровенная ненависть.
   — Меня зовут Нейтан Маклин, — заговорил он неожиданно мягко, повернувшись к Саманте и протянув ей руку. — Сожалею, что прошлой ночью не успел представиться.
   Саманта пожала его руку — и вздрогнула. Ее как будто пронизало током. В глазах Нейтана мелькнуло удивление. Неужели и он это почувствовал?
   — Тебя сюда не звали! — с угрозой в голосе произнес Ник. — Знаешь, что бывает за приставание к людям в общественных местах?
   — Не слышал, чтобы леди попросила меня уйти.
   Казалось, сам воздух накалился от неприкрытой вражды между двумя мужчинами. Сэм поняла: если она не примет сторону брата — может потерять его навсегда.
   — Пожалуйста, уходите, — сухо сказала она.
   — Вы напрасно отказываетесь выслушать меня. Мы могли бы вас защитить.
   — Мне не нужна защита.
   — Вот как? — Он перевел взгляд на Ника. — А как насчет тех двоих, что гнались за вами в аэропорту?
   — Хватит! — прервал его Ник. — Побереги свои грязные приемы для других, Маклин. Например, для моих партнеров, которых ты запугиваешь, бездоказательно уверяя, что они сотрудничают с гангстером.
   — О да, конечно, ты не гангстер — всего лишь отмываешь деньги своего папаши! — отозвался Маклин. Снова повернувшись к Саманте, он протянул ей визитную карточку. — Никаких грязных приемов, мисс Кэрролл. Все было всерьез. И один из тех парней, что шли за вами следом, — наемный убийца. Так что, если надумаете…
   Пораженная неприкрытой злобой, которую питали друг к другу эти двое, Саманта едва воспринимала его слова. Маклин положил карточку на стол рядом с ней.
   — Вы, мисс Кэрролл, попали в дурное общество. Как только сами это поймете — звоните, не раздумывая.
   С этими словами он развернулся и зашагал к бару. Ник проводил его взглядом. Лицо его было по-прежнему бесстрастно, но глаза сверкали яростью.
   — Прошу прощения, — произнес он. — Я вас предупреждал.
   Саманта почувствовала, как к горлу подступает тошнота. Она никогда в жизни не нарушала законов и привыкла с уважением относиться к хранителям правопорядка. В Горячих Ключах у нее даже были друзья среди местных полицейских…
   Кажется, только теперь она по-настоящему осознала, как непоправимо изменилась ее жизнь. Читать о мафии в газетах — одно дело, и совсем другое — знать, что главарь мафии — твой отец. А агент ФБР — один из тех, кого она привыкла считать героями, — твой противник.
   — Ему нельзя доверять, — проговорил ее брат. — Он на все готов, чтобы уничтожить «семью».
   — Почему?
   — Черт его знает. Но он преследует нас с таким рвением, словно для него это вопрос жизни и смерти.
   — Откуда вы знаете?
   — У «семьи» в ФБР свои источники информации.
   — Я не это имела в виду. Откуда вы знаете, если не участвуете в… в делах «семьи»? — понизив голос, спросила Саманта.
   — Я вырос в «семье». Отец готовил из меня своего наследника. И сейчас я время от времени бываю у него в доме и слышу разговоры.
   Саманта молчала, подавленная всем происшедшим. Вся ее жизнь перевернулась вверх тормашками: агент ФБР утверждает, что встреча с отцом грозит ей бедой, брат уверяет, что этот агент ослеплен ненавистью и замышляет против нее зло… Кому верить?
   — Держитесь от него подальше, — повторил Ник Меррит.
   — Хотите меня запугать? — с вызовом спросила Саманта.
   — Не думаю, что вас легко запугать. Похоже, я вас недооценил. Вы, пожалуй, еще заставите федералов побегать.
   Холодность, раздражение, сухая ирония… А чего ты ждала, Саманта? Что он раскроет тебе объятия?
   Наемный убийца… Этим словам агента она почему-то поверила сразу, хотя, видит бог, предпочла бы не верить. Страшно сознавать, что кто-то заплатил за твою смерть. Это означает безумную ненависть — или холодный расчет.
   Саманта тряхнула головой, стараясь отделаться от странного чувства, которое вызвал фэбээровец. Загадочное ощущение близости, мурашки по спине от его прикосновения… Господи, кому же верить?
   Нет, если нужно выбирать между братом и незнакомцем — она выберет брата.
   — Так вы мне не ответили. Пойдете со мной к… к мистеру Мерритте
   — А если я не соглашусь, вы повернетесь и улетите домой?
   — Нет.
   — Значит, твердо решили открыть ящик Пандоры?
   — И выпустить все зло, которое там прячется, — вы это имеете в виду?
   — Зло уже на свободе, — мрачно ответил он.
   — Зло — это ваш отец?
   Несколько секунд Ник молчал, задумчиво вертя в руках бокал вина.
   — Сами решите, — ответил он наконец. — Если храбрости хватит.
   Еще одно предупреждение… С каждой минутой Саманту охватывало все более острое разочарование. Она ожидала недоверия, гнева, растерянности — чего угодно, только не этого ледяного бесстрастия!
   И еще этот агент Маклин с его предостережениями… Саманте очень хотелось обернуться, чтобы посмотреть, не ушел ли он, но она понимала, что этого лучше не делать.
   Ник, должно быть, прочел ее мысли: глаза его блеснули иронической усмешкой.
   — Только что ушел, — произнес он. — Должно быть, ждет снаружи, чтобы проследить за вами. Или за мной.
   Усталость в его голосе подсказала Саманте, что он говорит правду. Так и есть: она попала «в число подозреваемых».
   Ник ее предупредил. Как до этого предупреждала мать, но Сэм ее не послушала. Сама, по собственной воле она оставила солнечную поляну, на которой прожила всю жизнь, и вступила в сумеречный мир двусмысленностей, скрытых угроз и колеблющихся теней…

8

   — Возвращайтесь домой, Саманта. Здесь вам делать нечего.
   Холодный голос Ника вернул ее к реальности.
   — Знаете, очень хочется так и сделать, — призналась она. — Вернуться в Колорадо. Любимая работа, друзья, леса и горы… простая, здоровая жизнь. И никаких теней за спиной.
   — Так уезжайте!
   — Боюсь, что тени не оставят меня в покое, — ответила она. — Ваш отец нашел меня, теперь я и в собственном доме не чувствую себя в безопасности.
   — Так теперь он — мой отец? — язвительно откликнулся Ник. — Не забывайте: вы приехали сюда по своей воле. Так не пеняйте на других.
   Откуда эта злость в его голосе? Может быть, оттого, что он почувствовал ее желание обернуться и снова встретиться глазами с агентом Маклином? Ощутил, что она не разделяет его неприязнь к фэбээровцу? Что по каким-то, непонятным ей самой причинам готова ему довериться?
   — Не я открыла ящик Пандоры, — холодно ответила Сэм. — Я никого не просила приезжать за мной в Горячие Ключи. Не просила вламываться ко мне в дом и бить меня по голове. И сюда я приехала, во-первых, для того, чтобы положить всему этому конец, а во-вторых, чтобы увидеть вас и узнать…
   — Узнать, найдется ли у нас что-то общее? — снова закончил он за нее, пожал плечами. — Вряд ли. Даже если вы действительно моя сестра — мы не виделись тридцать четыре года. Говорят, влияние среды сильнее генов, а среда у нас с вами была совсем разная. Серьезно, поезжайте домой. Забудьте обо всем, продолжайте жить своей жизнью. «Простой и здоровой».
   — Думаете, мне позволят забыть?
   — Не знаю. Но это лучше, чем оставаться здесь, под обстрелом.
   — Кто же станет «стрелять»?
   — О, не сомневайтесь, найдется много охотников. ФБР. Члены «семьи», которые увидят в вас соперницу. Другие «семьи», которые давно точат зубы на богатство и влияние Мерритта. Теперь, когда отец при смерти…
   — Почему же вы сами не сбежали?
   — Чертовски хороший вопрос, — задумчиво ответил Ник. — Сам задавал его себе, наверно, сотню раз. Не хочу. Просто не хочу бежать из родного города. Как-то это… слишком уж унизительно.
   — А вы упрямый! — улыбнулась Саманта.
   Впервые он улыбнулся в ответ:
   — Да, есть немного. А про вас и спрашивать не стоит, верно?
   В первый раз за этот разговор он позволил себе на секунду опустить забрало.
   — Расскажите мне о… о семье.
   — В буквальном смысле или в переносном?
   Юмор висельника! Саманта выдавила из себя улыбку.
   — Пока — в буквальном.
   — О Джордже я уже упоминал, — начал Ник. — Он надеется стать наследником старика.
   — Старика?
   — Так я его называю.
   «Это слово можно произнести по-разному», — подумала Саманта. Обычно, когда сын говорит об отце: «Мой старик», — в его словах звучит грубоватая нежность. Но в голосе Ника никакой нежности не было и в помине.
   — Почему бы не называть его просто отцом?
   Ник молча поднял бровь, и Саманта сообразила, что этого вопроса задавать не стоило.
   — А другие?
   — Еще есть Анна, моя кузина. Живет у нас с тех пор, как ее отец погиб в перестрелке. Она — вице-президент Фонда Мерритта. Раздает деньги детским приютам, замаливает наши грехи, — добавил он с циничной усмешкой. — Роза, ее мать. Двое моих дядей с женами.
   — И все?
   — Это те, с кем вам, возможно, придется иметь дело. Если останетесь. Кроме них, еще полно всякой родни, но это те, кто имеет значение.
   — Для кого?
   — Для старика. Для семьи.
   — А вы имеете значение? Для отца, для семьи?
   — Вам следовало бы в полиции работать. — В его устах эти слова прозвучали отнюдь не комплиментом.
   — Мама тоже так говорит… — Саманта осеклась, увидев, как вмиг окаменело его лицо. — Простите.
   — Вам извиняться не за что, — ответил он. — Вы никому не навредили. Пока.
   — Пока?
   — Ваше появление вызовет бурю, в этом можете не сомневаться. Если уж я о вас не знал, значит, ничего не знают и остальные. И, будьте уверены, знакомство с вами их не обрадует.
   — Я для них — не соперница. Мне ничего не нужно.
   — А почему вы считаете, что они должны вам верить? — поинтересовался Ник, не сводя с нее внимательных непроницаемых глаз.
   — А вы мне верите?
   — Не знаю, — помолчав, ответил он. — С чего бы? Я ведь не знаю, что вы за человек. И не знаю… что за женщина вас воспитывала.
   Саманта нахмурилась. Может быть, рассказать ему, что люди его отца угрожали матери? Но, по совести сказать, она боялась его реакции — точнее, ее отсутствия.
   — В конце концов, — добавил он сурово, — вы же приехали сюда.
   — Я объяснила, зачем приехала. Чтобы увидеть брата.
   На миг его лицо смягчилось, но тут же приобрело прежние каменные очертания.
   — У нас с вами нет ничего общего, — холодно ответил он. — Простите, но я к вам ничего не чувствую.
   Однако глаза его — на миг, всего на краткий миг — признались в другом. Какое-то неопределимое чувство мелькнуло в них и тут же погасло.
   Или, может быть, она обманывает себя? Приписывает Нику собственные чувства? Острая боль одиночества охватила Саманту. Неужели ей так и не суждено найти в этом холодном незнакомце брата, о котором она мечтала всю жизнь?
   Но она понимала, что давить на него не стоит, и поспешно сменила тему:
   — Как вы думаете, зачем я ему понадобилась?
   — Бог его знает. Старик любит играть людьми. Сталкивать их и смотреть, кто чего стоит.
   Наступила пауза. Саманта молчала, анализируя свои противоречивые ощущения. Несмотря на холодный прием со стороны Ника Меррита, несмотря на то, что он не оправдал ее ожиданий, этот сумрачный красавец ей нравился. В нем чувствовался ум, независимость, незаурядная внутренняя сила и еще… надежность. Наверное, у него есть свои темные тайны, скорее всего, он может быть опасным противником… но не для нее. Почему-то в этом Сэм не сомневалась.
   Наконец Ник прервал молчание.
   — Я поеду с вами завтра, — заявил он. — Но перед этим встретимся у врача и сдадим кровь для генетического теста.
   — Хорошо, — кивнула Сэм.
   — Вы, кажется, верите во все это и без тестов?
   — Да. Хотя понимаю, почему не верите вы.
   — Я не верю ничему, в чем замешан мой отец. Я уже, кажется, говорил вам, что он с детства готовил из меня наследника. Посылал в военные школы, чтобы «закалить характер». Но не ожидал, что я брошу колледж и пойду служить. — Легкая усмешка скользнула по его губам. — На какие только хитрости он не пускался, чтобы вернуть меня домой! Но я сказал: «Хватит. Больше не позволю собой манипулировать». А теперь он, возможно, собирается использовать вас.
   — Каким образом? Для чего?
   — Черт меня побери, если знаю! Но он — прирожденный манипулятор. Держу пари, у него на уме что-то такое, до чего никому из нас в жизни не додуматься.
   Саманта все ждала, когда же Ник начнет задавать вопросы о матери, когда проявит к ней хоть какой-то интерес. Но он старательно избегал этой темы, словно опасался потерять самообладание. Что ж, его можно было понять.
   Они оказались в неравном положении. У нее было счастливое детство, любящие родители, мирная и радостная жизнь. У него? Детство без материнской ласки. Отец-гангстер. Военные школы…
   Однако, судя по всему, он преуспел в жизни. Выглядит если не счастливым, то, по крайней мере, вполне уверенным в себе.
   — Вы не женаты?
   — С моими-то родственничками? Ни одна порядочная женщина не согласится войти в такое семейство. А непорядочные мне самому не нужны.
   Он бросил взгляд на ее руку без кольца.
   — Я никогда не была замужем, — улыбнулась Саманта. — Ищу прекрасного принца, а его все нет и нет.
   — Здесь вы прекрасных принцев не встретите, — заметил он.
   Саманта допила свой бокал. Вино в самом деле оказалось отличное.
   — Хотите узнать что-нибудь еще?
   Он бросил на нее сумрачный взгляд.
   — Подождем результатов теста.
   — Что ж, это, по крайней мере, честно. Спасибо, что согласились со мной встретиться.
   — Вы позволите проводить вас до отеля?
   — По правде говоря, — поколебавшись, ответила Саманта, — я еще не знаю, где сегодня буду ночевать.
   — Как это? — удивился Ник.
   — Прошлой ночью, сбежав из аэропорта, я хотела оторваться от преследования. Выбрала первую попавшуюся гостиницу, зарегистрировалась на чужое имя, а утром выписалась. Мои вещи сейчас лежат в камере хранения.
   Ник изумленно покачал головой, потом медленно, словно нехотя улыбнулся.
   — Почему же вы не позвонили старику?
   — Хотела сперва увидеться с вами.
   — Зачем?